Текст книги "Алгоритм счастья"

Автор книги: Елена Катасонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Почему же они жулики?

– А потому что жулики... Вот тогда, когда Олег произведет сенсацию в научном мире, а твоя работа – фурор, вы и станете мне помогать.

– Хорошо, – сдалась Рита. – Но пусть сейчас это будет в долг, ладно? Вдруг Олежка получит грант?

Тогда мы сразу и отдадим.

"В долг... – улыбнулась Екатерина Ивановна. – Ах, дурачки, дурачки!"

Она налила в тонкие японские чашки свой любимый жасминовый чай, поставила на стол печенье и Зажгла настольную лампу. Как им было вдвоем уютно!

– Деточка, – тихо сказала мама, – мы ведь одна семья, разве ты так не считаешь?

Рита согласно кивнула.

– Только живем отдельно, – продолжала мама. – Зачем же нам считаться как чужим? Какой там еще долг?

Получите грант – ну и ладно. Он, между прочим, дается не на возврат долгов, а на то, чтобы продолжать исследования. Долг... Скажешь тоже!

– Но так делается на Западе, – оправдывалась Рита. "

– На Западе все по-другому... Ты ведь не отправишь меня на старости лет в дом престарелых? ;

– Что ты!

– А там – запросто. Конечно, и дома там другие, и другие старики. Они сами уезжают туда, внутренне готовы давно к одиночеству. В таком доме, в Дижоне, мы однажды давали концерт, благотворительный. Все красиво и чисто. Старушки принарядились, и зал хороший, с хорошей акустикой...

– Мамочка, – обнимая, целуя мать, чуть не плакала Рита. – Что такое ты говоришь? Как ты можешь думать о старости, да еще о такой! Ты у меня красавица, лучшая в театре певица, ты такая еще молодая!

– А я и не думаю, – затихла в объятиях дочери Екатерина Ивановна. Так, к слову пришлось. И еще мне тяжело, что тебе трудно брать у меня деньги.

Что-то я сделала, значит, не так...

– Нет, мамуль, нет! Времена изменились: строим капитализм, с капиталистическими, жесткими отношениями, – нашла, как казалось ей, объяснение Рита и засмеялась.

– Неужели ничего не останется от старых времен? – задумалась Екатерина Ивановна. – Ведь было много хорошего. Отношение к деньгам, например. Их было мало, но тратили их легко. И чтобы дочь стеснялась взять деньги у матери... Милая моя, дорогая, пусть между нами будет социализм!

Мама встала, прошла в комнату, выдвинула ящик письменного стола. Там в железной коробке хранились доллары.

– На, бери! – вернулась она в кухню. – И так будет каждый месяц. В старые времена я могла бы переводить деньги по почте, чтобы ты не стеснялась, но теперь и деньги другие, и другие доставщики – переводы даже наших денег идут по Москве месяцами, а то и вообще пропадают. Так что придется тебе видеть мать хотя бы раз в месяц. Но лучше, доченька, приезжайте почаще: я по тебе скучаю.

Второй раз в этом призналась мама, и Какое же это было счастье, как, оказывается, Рите его не хватало!

– А что у тебя с Олегом? – вдруг спросила она. – Ты его любишь?

– Да, люблю, – вслушиваясь в себя, улыбнулась Рита, с восторгом чувствуя, что это правда.

– Ты люби его, – мягко сказала Екатерина Ивановна. – Он очень хороший парень. И красивый, – добавила, помолчав. – Что тоже важно.

– А почему ты спросила?

– Почему-то мне казалось, что он любит больше, сильнее, – чуть запнувшись, объяснила Екатерина Ивановна.

– Вначале – да, я только отвечала на его любовь, – созналась Рита. – А теперь мы любим на равных.

– Вот и славно! – обрадовалась Екатерина Ивановна.

И тут Рита вспомнила, как кричала и сердилась на Олега, вопила, что не хочет быть бедной, как будто он в этой бедности виноват. Дура, дурочка! А ведь и вправду не в деньгах счастье, хотя без них плохо, кто будет спорить? "Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным". Не пропадет страна, где все еще шутят!

– Наверное, это я так нервничала, – объяснила она всплески своего раздражения маме.

– Конечно, – согласилась с ней мама. – И еще – подготавливала платформу.

– Для чего? – удивилась Рита.

– Для дезертирства, – не стала щадить ее мать. – Пожалуй, даже предательства.

– Олега?

– И Олега тоже. Но главное – себя, своего факультета, друзей и наставников.

– Как смешно ты говоришь, мама, – "наставников"!

– Ну пусть преподавателей. Кто там курировал твою курсовую? Представляешь, как ему было бы грустно? А что ты теперь знаешь компьютер так это здорово: любое знание – сила. А уж компьютер...

Как-то по-новому говорила мама, философствовала по-мужски. В чем, интересно, дело? В том, что осталась совсем одна? Что открылся для нее теперь мир? Мама все восхищалась своим партнером, Паоло Басси, правда, восхищалась голосом, но как-то обронила фразу о том, что ей с ним и по-человечески интересно.

– На каком же языке вы объясняетесь? – спросила в тот раз Рита.

– Как – на каком? – удивилась мама. – На итальянском, конечно. Учили же в консерватории!

– Когда это было, – протянул Олег.

– А оперы? – живо возразила Екатерина Ивановна. – Арии? И потом, когда попадаешь в среду, все вспоминается, достается откуда-то из запасников.

Этот недавний разговор вспомнила сейчас Рита.

Что, если... Нет, лучше не спрашивать, ничего не загадывать. Так хочется маме счастья!

ЭПИЛОГ

"Была весна, цвели дрова, и пели лошади..." – вопил в восторге Олег. "Верблюд из Африки приехал на коньках, – вторила ему Рита. – Ему понравилась хорошенькая дамочка в зеленом капоре и синеньких штанах!"

Щедрое весеннее солнце высветило всю пыль в закоулках, и они решили устроить субботник. Налили в таз воды, разорвали с треском старый Ритин халат – получились отличные тряпки, – и пошло-поехало. Ведь стоит только начать прибираться, пиши – пропало: одно тянет за собой другое, другое третье.

– Интересно, какой дурак придумывает такие песни? – задал риторический вопрос Олег, стоя на табурете и вытирая покрытую толстым, зимним слоем пыли лампу.

– Ты лучше скажи, какой дурак их поет? – лукаво поинтересовалась Рита.

Но Олег, как ожидала Рита, не засмеялся. Сверху вниз он смотрел на жену, и лицо его было каким-то странным.

– Ты чего? – удивилась Рита.

– Какая же ты красивая, – тихо сказал Олег, слез с табурета и, не вынимая тряпки из рук, обнял Риту и склонился к ее губам.

Поцелуй получился таким долгим, что у обоих перехватило дыхание.

– Потом доубираемся, – решил Олег.

– Задерни шторы, – попросила Рита.

Бросить в угол тряпки, вымыть руки и расстелить постель оказалось делом минуты. А потом было счастье. За закрытыми шторами полыхало, катясь к закату, багровое солнце, чирикали, приветствуя весну, жизнелюбивые, дерзкие воробьи, а эти двое любили, любили, любили друг друга.

– Господи, как хорошо, – прошептал Олег, зарываясь носом в Ритины волосы.

– И все время все лучше и лучше, – благодарно прижалась к его плечу Рита. – Почему так, скажи?

– Потому что мы любим друг друга.

– Иногда я бегу на лекции, и мне так весело, так легко, потому что у меня есть ты, – застенчиво призналась Рита. – Казалось бы, мало ли что было вечером, ночью: ведь пошел другой день. Но весь он освещен этой ночью.

– Ты мой философ...

– Не смейся!

– Я не смеюсь.

– Доубираемся?

– Завтра. Помнишь, как сказал про ремонт Жванецкий? "Его нельзя закончить, его можно только прекратить". Так же и уборку. На сегодня мы ее решительно прекращаем.

– Но завтра мы идем к Вале, – напомнила Рита и, приподнявшись на локте, заглянула мужу в глаза. – Нельзя ее сейчас оставлять.

– Да, невозможно, – согласился Олег. – Как же так все случилось?

– Не знаю... Все молчат. И Валя – тоже. Помнишь, что творилось зимой? "Хозяин" целых два месяца прятался у Гены на даче, вместе с женой и дочкой.

Валя проговорилась.

– Нет, она не проговорилась, – покачал головой Олег. – Она прибежала, чтобы предупредить: никому ни за что на свете не говорить, где находится дача.

Лицо белее снега, дрожит – зуб на зуб не попадает.

Ты ее еще чаем отпаивала, успокаивала: "Мы и сами не помним, где эта дача, мы же были там всего один раз, сто лет назад..." А она – свое: "Нет, поклянитесь!"

– Да, история темная. – Рита обняла Олега, положила голову ему на грудь. – Валя просто места себе не находила, пока Геночка выправлял "хозяину" документы. Прямо с дачи тот отбыл в аэропорт. Улетел неизвестно куда.

– Наверное, на Кипр.

– А Геночка поплатился жизнью.

– Думаешь, за это?

– Не только... Валя говорила, он пытался продать квартиру, да не успел. – Рита поежилась, как от холода, натянула одеяло на плечи. – Она и сейчас – комок страха, хотя все у них там рассыпалось, все распалось. Представляешь, что было бы, если б я...

– Скажи маме спасибо.

– Ох, не говори! Но тогда мне казалось, что это выход, что мы иначе не выживем.

– Опять же – спасибо Екатерине Ивановне. Оказывается, надо было только чуть-чуть продержаться.

– Но этого мы не знали.

– Чего?

– Что оставалось продержаться чуть-чуть.

– Я догадывался.

– Скажите, пожалуйста, какой умный!

– А скажешь, нет? – затормошил Олег Риту. – Ну, скажи, скажи "нет"!

– Не скажу, – засмеялась Рита.

– Во-о-от, – назидательно протянул Олег. – Я всегда верил в своих лягушек-квакушек.

– И в Сороса, – тихонько подсказала Рита.

– В него – меньше. Но признаю, старик подкинул грант очень кстати. Но и без гранта мы б уже не пропали.

– Это ты про ваши коммерческие группы?

– Ага. Ректор наш – молодец. Очнулся от ученых занятий, понял, что пропадаем...

– Да он небось не сам...

– Все равно молодец. И с арендой придумано здорово: холлам-то чего пустовать?.. Пойду-ка я поставлю чай.

Олег встал, накинул халат – Рита купила к дню рождения, – ушел на кухню.

"Как хорошо, – нежилась в постели Рита. – Хоть бы всегда так было!" Она вздохнула и тоже встала. Влезла в брючки и в свитер, принялась резать хлеб, достала из серванта сахарницу.

– Ух ты, – застыл вошедший с чайником в руке Олег. – А я думал, будем пить чай в постели.

– Надо кое-что доделать по курсовой, – объяснила Рита.

– Ты вроде сегодня не собиралась?

– Не собиралась, да, но очень хочется.

– Ну, раз хочется, так я тоже сяду напротив. Не помешаю?

И оба они рассмеялись.

Москва, 2000 год