Текст книги "Невеста младшего брата (СИ)"
Автор книги: Елена Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 45
Ива
« – Малыш…» – я слышу мягкий шепот Макса и тихие приближающиеся шаги.
« – Соглашайся.., малыш… Я тебя не обижу».
« – Весь мир брошу к твоим ногам, слышишь..?»
« – Только будь моей…»
Приятная хрипотца мурашками расползается по коже. Мои пальцы вздрагивают, когда я чувствую прикосновение к ним.
« – Хочу тебя, Ива…» – шелестит его голос, прокатываясь по моему телу дрожью.
« – Всю тебя хочу. Себе… Иди ко мне, детка... Раздевайся…»
– Нет. Нет… – лепечу я, вытаскивая из памяти обрывки событий, связанные с Пожарскими. Какие-то незнакомые образы в голове мелькают, эмоции жалят, мысли ранят… Я отчаянно пытаюсь отвоевать свободу и несогласно верчу головой. – Не трогай меня. Не трогай… Нет. Нет… Пожалуйста, не трогай… – вторю я, не останавливаясь. Воздуха становится меньше. Он будто бы сгущается. Я же в панике начинаю дышать чаще. В груди жжет…
« – Раздевайся, Ива… Снимай одежду…» – всё настойчивее и настойчивее повторяет «голос», дёргая меня за плечи.
– Уходи... Не нужно, – отталкиваю вездесущие руки, но они возвращаются обратно. Шлепают меня по щекам. Заставляют выныривать на поверхность из туманного марева. – Нет-нет. Не трогай меня. Уходи. К Кристине своей уходи… Уходи… Уходи…
– Ива? Детка? Что с тобой? Проснись. Это я, тётя Лара!
Медленно возвращаюсь в реальность. Пробую разлепить высохшие от слёз веки. Они опухшие. Тяжелые, как свинец. Пекут и чешутся.
Боже, сколько я проревела?
Час? Два? Сутки?
Сколько я проспала?
– Где я? – медленно распахиваю глаза, обводя взглядом помещение. Я в ванной комнате. Сглатываю пересохшим горлом. У меня всё тело затекло. Одежда влажная. Видимо пыталась умыться, а потом…
Потом не помню. Отключилась. Уснула в ванне, так и не набрав горячей воды.
– Бож-ж-же… – стону я, приходя в себя. – Я сейчас, теть Лар. Прости. Хотела принять ванну и уснула. А сколько сейчас времени?
Вцепившись в бортик ванны, сажусь, оценивая свой вид. На мне по-прежнему надеты вещи Максима Пожарского. Выгляжу потрёпанной легкодоступной девицей с трассы. Мои щеки мгновенно вспыхивают огнем.
Блин… Как же так? Я же хотела тихо. Чтобы тетя Лара не знала. Чтобы не видела этого позора…
– Ваня…
Родственница растерянно смотрит на меня. Изучает. Глаза блестят от подступающих слез.
Замечаю, как дрожат её руки.
– Всё в порядке. Со мной всё хорошо, – спешу её успокоить, а сама ещё больше себя накручиваю.
– Господи, что у тебя за вид? – тетя продолжает искренне недоумевать. – Что произошло? Почему ты спишь в ванне? Где твоё платье, детка? – она снова проходится по мне неверящим взглядом, а я ещё больше сгораю от стыда.
– Так получилось… – сиплю я сдавленным горлом.
– Что «получилось»? Где ты была? Что за вид, Иванна?
– Я… Я кажется влюбилась… – всхлипываю, ощущая, как разрывается в клочья моя душа. – Как дура, потеряла голову. Теть Лар..?
Подступивший к горлу ком перекрывает дыхание. Я снова сглатываю.
Смотрю на штаны Макса и хочется рыдать.
– В Илью влюбилась? Так это не новость. Ты ж и так по нему сохла.
– Не в Илью… Не в него...
– А в кого?
***
Наши глаза встречаются. Мои влажные, у тетки круглые, как блюдца.
Я уже не маленькая девочка, чтобы отчитываться, но мне так плохо…
Из меня будто вырвали что-то важное. Какую-то часть меня.
За грудиной болезненно сдавливает. Сердце, будто попадает под пресс. Болит. Кажется вот-вот лопнет.
– Теть Лар, отчего так больно? В груди давит. Там всё горит.
Ком в горле лопается. Рыдания, наконец-то прорываются наружу, выходят из меня громкими всхлипами, сотрясают пространство. Глаза застилает пелена слёз.
Тогда, на пике отчаяния, в доме Пожарского, я позволила себе низко пасть, сейчас я снова близка к этому. Судорожно проверяю карманы штанов, но своего мобильника не нахожу. А мне горит узнать, не было ли от Максима весточки. Хоть одного смс. Или непринятого звонка.
Мне безумно хочется его услышать. Но как только вспоминаю причину нашего расставания, меня разрывает пополам. Ломает, как в предсмертной лихорадке.
Когда я успела им отравиться? Когда?!
– Божечки, Ваня, детка, где ж ты была? В кого ты влюбилась? – тетя не на шутку волнуется, убирая с моего лица прилипшие пряди волос.
– В Максима! – реву я, не в силах остановиться. – В Пожарского… В с-старшего б-брата Ильи, – то ли всхлипываю, то ли заикаюсь я.
– Что? – тетя, стоя передо мной на коленях, застывает с открытым от шока ртом. Бледная, как стена. – Господи, ты же поехала с Ильей? – лепечет она, не успев отвиснуть. – Куда этот подонок тебя отвез? Причем тут его старший брат? Ива? Боже мой, я сейчас рехнусь. Я ничего не понимаю. Объясни! Они тебя обидели? Эти подонки что-то сделали с тобой?
– Нет! – поспешно мотаю головой. Мне стыдно углубляться в подробности. Тете этого не нужно знать.
– Что «нет»? Мне нужно вытаскивать из тебя информацию клещами?
– Никто меня не обижал. Илья отвез меня в дом своего брата. Он пустует. Мы просто хотели побыть там вдвоём. Он купил кольцо. Сделал мне предложение, а затем куда-то исчез. Бросил меня в том доме одну. Я не заметила, когда появился Максим Андреевич. Он принял меня за очередную шлюху брата. Ментов хотел вызвать, но потом передумал.
– Он тебя изнасиловал? – тетя неотрывно смотрит в глаза, взяв меня за лицо ладонями.
– Нет.
– Ты с ним спала?
– Я по доброй воле, теть Лар, – выпаливаю, захлебываясь плачем, – а у него… у него…
– Что у него?
– Есть невеста у него! И она… И она… Она бе-беременна.
– Святые монахи, – тетя закатывает глаза. – Ты знала об этом? До того, как лечь с ним в постель? Знала, что он не свободен?
– Нет. Он ничего мне не сказал. Только рычал, как свирепое животное. У него с Ильей какие-то контры. Оба ненавидят друг друга, – выдыхаю, ощущая, как накатывает бессилие. Как меня заново тянет на глубокое дно, как заходящееся от эмоций сердце болезненно сжимается.
– Зачем ты вообще с ним спала?
– Не знаю… Просто… Просто не смогла устоять, – хриплю я, шмыгая носом и размазывая пальцами слезы по лицу. – Всё случилось так неожиданно. Я испугалась, чуть не убила хозяина дома утюгом. А потом мне стало его жаль. Пришлось оказать медицинскую помощь. Зашить бровь. Все происходило как в тумане. Я таких мужчин никогда не встречала… Никогда. Он показался мне таким… Бож-ж-же, таким… а потом… Потом он предложил стать его содержанкой.
– А содержало у него не отсохнет?! – тетя брызжет ядом, поднимаясь на ноги. – Кобель он, Ваня! Забудь о нём. Не знаю, что между вами было, что ты не в себе, но могу сказать одно, девочка: он практически женатый мужик, а с такими счастье не построить. Не свить семейное гнездышко. Будешь лить слезы. Много слёз. Потому что его социальный статус в обществе обязывает быть примерным семьянином. Бизнесмен никогда не бросит жену с ребенком ради любовницы. Поверь мне, я знаю, о чём говорю. Оно тебе надо, детка?
Поджав к груди колени, я продолжаю сидеть и тупо пялиться в одну точку. Истерика прошла, но слезы не прекращают течь. Ничего не хочется. Сейчас завалюсь в спячку, и всё пройдет. Завтра забуду, как страшный сон.
– Ива, если он тебя обидел, мы можем заявить на него в полицию, – голос тети звучит совершенно серьёзно и тон пугает. – У меня есть связи. Я никогда не просила одного влиятельного человека об ответной услуге за то, что спасла жизнь его жене и преждевременно рожденному сыну. Но ради тебя могу попросить. Ты принимала душ после секса? На тебе есть следы спермы?
Глава 46
Ива
Тётя на меня так смотрит, словно только что вынесла Пожарскому приговор и готова сию же секунду приступить к казни.
За что она собирается привлечь Макса к уголовной ответственности? За то, что я сама раздвинула перед ним ноги? Причем, добровольно!
– Не надо, – судорожно вздыхаю, ощущая, как тело сковывает корочкой режущего льда. Содрогаюсь от озноба. Зачем мне это???
Я бы никогда не стала мстить Максу за то, что мы переспали. А вот тетя Лариса с радостью оторвала бы ему за это яйца. Похоже даже лыжи навострила вершить правосудие. И неудивительно! Я же для нее, как родная дочь. Поэтому она за меня горой стоит. Чтобы не случилось, она всегда рядом.
Наверное ещё и потому, что после неудачного аборта, сделанного в юности, лишилась возможности познать счастье материнства. Бог так и не дал ей своих детей.
Тетка эту тему старается обходить стороной. Скелеты из шкафов не вытаскивает. И профессию акушер-гинеколога выбрала не просто так, а чтобы молоденьким девочкам вовремя вправлять мозги на место.
Я тетю очень люблю, поэтому не хочу создавать ей лишних проблем. Жизнь и так её здорово потрепала. Ни мужа, ни детей, ни семьи. Да и у Пожарских связей куда больше, чем у неё. Зачем ей с ними тягаться? Или я чего-то не понимаю… Не знаю? Чего?
Почему она недолюбливает Илью и Максима, словно знает о них больше, чем я?
– Хорошо подумай, детка, пока не поздно, – настаивает тетка. – Такое отношение к слабым женщинам надо пресекать!
Решаю всё это прекратить.
Одним рывком дотягиваюсь до крана и включаю горячую воду.
С меня хватит! Помоюсь, и дело с концом.
Не хочу я идти против Макса. Пусть живет своей жизнью, а я буду жить своей.
Никаких разборок между нами не будет. В душе и так остался неприятный осадок, а каждый раз взбалтывать его, ни к чему хорошему не приведет…
– Я подумала и решила. Я не стану заявлять на Пожарского, – отвечаю, неторопливо стягивая через голову его футболку. Она не успела намокнуть. Приятно пахнет Максимом. Запах его пота и парфюма ударяет в ноздри, и я снова захлебываюсь воспоминаниями. Глубоко вдохнув аромат мужчины, забиваю легкие до отказа отравляющими мускусными нотками.
Схожу с ума...
Чем больше думаю о нём, тем глубже в нём вязну.
До сих пор ощущаю на себе его горячее дыхание, нежные, сильные руки… Губы… Такие наглые и волшебные…
Боже, как это прекратить?
Как перестать думать, когда каждая моя клеточка в теле изнывает от безысходной тоски по нему. Это чувство выматывает душу.
Не выдержав, бросаю футболку на пол. Трусиков на мне нет, поэтому со штанами медлю.
– Знаешь, теть Лар, – продолжаю разговор, плотно затыкая пробку в ванне, – тут меня можно осудить за проникновение на частную территорию и за неумышленное причинение вреда здоровью. Макс меня не насиловал. Давай забудем уже об этом. Не хочу его вспоминать. Вырву из сердца, сотру из памяти, возненавижу. Что там ещё нужно сделать? Погрузиться в учебу? Так и сделаю! Точка!
Выпалив на эмоциях, замолкаю. Хватаю бутылку с гелем, выдавливаю в воду больше, чем нужно. В ванне сразу же образуется чересчур много плотной и ароматной пены. Воздушное облако расползается по поверхности воды, скрывая меня по пояс.
Ложусь на спину и пробую расслабиться, но увы, даже горячая с ароматическими маслами вода, этому не способствует. Отключить голову от мыслей не выходит.
– Хорошо… – тетя Лара оглядывается по сторонам, словно что-то ищет. Затем вытаскивает из шкафчика чистое полотенце и кладёт его рядом на раковину. – Ты же у меня умничка. Правильно мыслишь.
– Угу… – соглашаюсь, а про себя добавляю:
Была бы умницей – не вляпалась бы в Максима Андреевича.
Думаю о нём и в груди снова неприятно царапает.
Почему сразу не сказал о Кристине? Я бы сбежала из его дома, когда он давал мне такую возможность. А сейчас что? Я полностью разбита. Раздавлена. С растревоженной душой.
Как мне после него смотреть на других парней? Как относиться к ним? Они ж ему в подметки не годятся.
– Он предохранялся? – спрашивает родственница, после недолгой паузы.
– Да. Пользовался презервативами. Он не из тех, кто будет совать свой член без резинки в кого попало.
– Лучше бы не совал вообще, – недовольно фыркает. – У одного уже порвалась резинка…
– Ты о себе? – чуть приподнявшись, ловлю тетин опечаленный взгляд.
– Угу, – тяжело вздохнув, отворачивается к двери. Замечаю, как стирает слезы.
– Не хочешь поделиться? – аккуратно задаю вопрос.
– Давай в другой раз… – отмахивается от разговора.
– Хорошо. Теть Лар, только папе с мамой не рассказывай. Им не нужно об этом знать.
– Не расскажу. Но я с тебя глаз теперь не спущу. Прими ванную, покушаешь, а затем отоспись как следует. Позже мы спокойно обо всем поговорим. Мне скоро на дежурство бежать. Как я тебя в таком состоянии одну оставлю?
– Всё будет хорошо, – мои губы трогает неуверенная улыбка. – Я справлюсь. Обещаю.
– Конечно будет. Потому что ты не заслуживаешь плохого. Ты у меня умница, – сказав это, покидает ванную комнату.
***
Пальцами ноги выключаю кран. Стягиваю с себя штаны. Набрав полные легкие воздуха, ухожу под воду. Лежу так до тех пор, пока не начинаю испытывать кислородное голодание. А затем резко выныриваю и жадно вдыхаю воздух. Легчает. Даже в голове немного проясняется.
Опустившись спиной на ванну, расслабляюсь. В пространстве, наконец-то, воцаряется тишина. Я едва не засыпаю, слушая, как лопаются пенные пузырьки на ушах. Медовый аромат умиротворяет. На какое-то время отключаю голову, забываю обо всем.
В ванне лежу до тех пор, пока вода не становится прохладной.
– Ива? Ты там не уснула? – из-за двери доносится голос тети.
– Нет! – отзываюсь. – Уже выхожу!
Разморенная и голодная покидаю ванну. Кутаюсь в махровое полотенце. Затем нахожу в воде штаны Пожарского. Отжимаю их. Забросив в стиральную машинку, застываю с футболкой в руках. Смыть с неё запах Максима не решаюсь. Оставляю себе.
Господи, зачем???
Для чего я это делаю?
Я же поклялась его забыть. Оторвать от себя, как пластырь. Что я творю?
Пытаюсь сохранить воспоминания?
– Вань? Я борщ сварила. Будешь?
– Да! Насыпай, теть Лар. Я уже выхожу!
Включаю программу быстрой стирки. Футболку уношу с собой в комнату. Спрятав её под подушкой, одеваюсь в пижаму. Вспоминаю, что забыла мобильный в ванной. Возвращаюсь за ним, а затем шлепаю босыми ногами на кухню, сажусь за стол. В нос ударяет запах свежеприготовленной тетиной еды.
– М-м-м… Как аппетитно! – жмурюсь от удовольствия, представляя, как подействует на меня голодную первая ложка горячего, наваристого мясного борща.
Наклоняюсь над тарелкой, вдыхаю аромат и ещё не попробовав тетин шедевр, уже кайфую только от того, что вдыхаю его.
Тетя готовит вкусно любое блюдо. Она у нас мастер на все руки. В том числе и кулинарии.
– Пей, – приказывает родственница, ставя передо мной стакан с янтарной жидкостью.
– Что это? – сглатываю набежавшую в рот слюну.
– Лекарство, – коротко отвечает.
Кладу телефон на стол. Пододвигаю к себе сметанку и ломтики ржаного хлеба с кусочками сливочного масла.
Замечаю в стакане с жидкостью листик от какой-то травы. Подняв так называемое «лекарство», принюхиваюсь.
– Фу-у! – от ударившего в нос резкого запаха алкоголя приходится поморщиться. – Это же коньяк, – вскидываю на тетку вопросительный взгляд.
– Пей давай, – ухмыляется она. – Затем ешь борщ и ложись спать. Дезинфекцию заодно проведешь. Это полезно.
– Какую дезинфекцию? Я не больна. С сомнительными личностями с одной тарелки не ела.
– Против слюны Пожарских, – поясняет тетка, глядя на меня в упор. – Нечего их генам в твоем организме делать. Пей, Ива. Давай-давай.
– Э-эм… Ну… ладно… – выдыхаю, опуская взгляд к стакану в руке. – Одежду Максима не выбрасывай, – добавляю, услышав, как стиральная машинка перешла к отжиму. – Я сама. А лучше верну.
– Как скажешь, – тетка внимательно наблюдает за мной.
Звук прилетевшей эсэмэски на телефон вынуждает вздрогнуть.
Увидев имя отправителя, залпом опрокидываю в себя коньяк и закашливаюсь до слез.
Чер-р-рт! Что ему снова от меня нужно???
Глава 47
Ива
Илья: Привет. Выйди в машину. Надо поговорить.
Не реагирую. Схватив с тарелки ломтик хлеба, откусываю и принимаюсь энергично жевать. Сердце в груди бешено колотится. Лицо и уши заливает жаром. Кожа пылает так, что хочется засунуть голову в морозильную камеру и остудить!
О чем мне с ним разговаривать?
Кольцо Ильи осталось у Макса. Я что ему скажу?
Прости, дорогой, но я потрахалась с твоим братом, как только ты исчез???
Бож-ж-же-е-е…
Я не хочу никого видеть!
Не хочу никого слышать!
Не хочу разговаривать. Точка!
– Ответишь? – спрашивает тетя, заметив, как я пялюсь на экран и терзаюсь мыслями.
– И что я ему напишу?
– Правду. Или ты собралась с ним дальше встречаться?
– Боже, нет! – возмущаюсь, опуская с громким стуком пустой стакан на стол. – Даже в мыслях такого не было.
– Тогда отшей его и выдохни. Избавься от неприятностей раз и навсегда. И кстати, у тебя борщ стынет, – напоминает тетя, указывая ножом на полную тарелку с едой. – Не уйду, пока не поешь.
Подняв дрожащими пальцами девайс, печатаю ответ:
«Нам не о чём разговаривать. Кольцо заберешь у брата. Пока».
Сообщение прочитано.
После короткой паузы Илья снова печатает.
Читаю прилетевшее эсэмэс.
«Ива, не дури. Я хочу всё объяснить. Выйдешь или мне к тебе подняться?»
Черт! Прилип, как банный лист!
Оценив, как тетка мастерски разделывает ножом курицу, решаю, что Илье лучше не рисковать. Иначе останется без носа – это в лучшем случае…
«Я не одна. Тетя дома. Не советую тебе нарываться. Она не в духе. В последнее время у неё на Пожарских убийственная аллергия».
«Зайду, когда уйдет», – приходит очередной ответ, от которого меня начинает трясти.
Может сказать ему правду, и пусть отстанет?
Но тогда я подставлю Макса.
Подперев щеку рукой, быстро печатаю смс:
«Ты ненормальный? Я сказала «нет»! Между нами всё кончено! Пока!»
«Твое «нет» – это «да». Жди в гости».
Да чтоб тебя!
Бросив телефон на стол, приступаю нервно помешивать ложкой борщ.
– И? – спрашивает тетка, не оборачиваясь. Застывает в одной позе. Замечаю, как её ладонь крепче сдавливает рукоятку ножа.
– Хочет встретиться, – бурчу я. – Но зачем? Что он собрался мне объяснять, после того, как бросил в том доме одну?
– Господи, да сколько ж можно? – взрывается тетя, швыряя в раковину нож. – Сначала Андрей, будь он трижды проклят! Потом Илья свалился на твою голову. Затем Макс. Пожарские – это какое-то наше семейное проклятие! Ей-богу.
Сорвав с крючка полотенце, тетка прячет в нём лицо и протяжно вздыхает, чуть ли не воет.
– Какой Андрей, теть Лар?
Но ответа не поступает. В кухне воцаряется тревожная тишина.
Родственница продолжает стоять, как восковая статуя, только покачиваясь из стороны в сторону, словно на нее обрушилась вселенская печаль.
– Может, расскажешь? – встаю я из-за стола. Подойдя к тетке, обнимаю её за плечи. – Я думала, у нас нет секретов друг от друга… – шепчу, прислоняя лоб к её запястьям.
– Андрей тот самый мужчина, который вынудил меня сделать аборт в восемнадцать лет. Всё, словно повторилось, Ива. Я как только узнала, с кем ты была, меня словно плитой об асфальт размазало… Илья еще полбеды… Но Макс…
– Кто такой Андрей?
– Отец Ильи и Максима Пожарских. По его вине я стала бесплодной. Когда родился Максим, мне сделали аборт.
Глава 48
Ива
– Как ты? – тетя приносит мне чай с мелиссой. Ставит чашку на тумбочку и садится рядом со мной на кровать.
– Пока ещё в шоке, – отвечаю, задумчиво пялясь в потолок. – Мне потребуется время, чтобы переварить выданную тобой информацию.
– Не зацикливайся на ней. Не стоит.
– Не могу, – обняв одну из моих подушек, поворачиваюсь на бок.
Понимаю, что перед тетей я не виновата, но меня всё равно терзают угрызения совести. Жалят иголками где-то в области груди.
Как же так? Почему нас обеих угораздило влюбиться в мужчин из одной семьи? Прямо злой рок какой-то. И зная об этом, я всё равно продолжаю думать о Максе. Что же я творю? Его отец причинил столько боли моей родной тетке, а я умираю от тоски по его старшему сыну.
Не могу перестать думать о нём. Это выше моих сил.
– Ваня… – выдыхает тетя, опуская ладонь на моё плечо. Сжимает его. Ласково поглаживает пальцами. – Не терзай себя, девочка. Отпусти ситуацию. Дай времени залечить твои раны. Дай себе шанс стать счастливой без него. Не повторяй моих ошибок.
– Ты не понимаешь, теть Лар… – приподнявшись на локте, устремляю на родственницу бегающий взгляд. Глаза снова становятся влажными. Приходится взять короткую паузу и сглотнуть. Закусываю губу, чтобы не разреветься, а плоть предательски дрожит, как и ресницы, на которых скапливаются слезы... – Как мне теперь с этим жить? Ка-а-ак? Я не могу его ненавидеть! И тебя очень сильно люблю. Я чувствую себя предательницей.
– Ива, детка, ну что ты такое говоришь? Прекрати! Не изводи себя.
– Лучше бы я не знала, – продолжаю думать о нашем с тетей разговоре.
На момент знакомства с отцом Максима ей исполнилось восемнадцать лет. Молодая, наивная девушка повелась на красивые слова и обещания. Тогда ещё Пожарский не был владельцем крупной строительной компании – одной из лучших на рынке страны. Как позже оказалось, Андрей удачно женился на дочери застройщика, у которого было несколько земельных участков под строительство частных коттеджей. Тётя узнала о его семейном положении, когда «осчастливила» Андрея новостью о залете. Пожарский быстро нашел решение в пользу своей семьи, в которой вот-вот должен был родиться Макс. Отказаться от перспективного будущего он не мог, раз и навсегда отобрав у моей крестной возможность стать матерью.
После их расставания она так и не смогла устроить личную жизнь.
От жалости к тетке меня душат слезы.
Эмоции раздуваются в груди, как воздушный шар, а затем лопаются. Даю им выход.
– Ну что ты, девочка моя. Не плачь, – обняв меня, тетя крепко прижимает к себе. Покачивает, как ребенка. Гладит по спине. – Зря я открыла тебе свою тайну. Будь умницей. Всё пройдет, вот увидишь. Ты ни в чём не виновата. Не казни себя, Ваня. Не казни…
– Не буду... – всхлипываю, глотая слёзы.
Я же молоденькая совсем, а у неё за плечами пятьдесят с хвостиком лет. Половину из которых родственница посвятила роддому и появлению на свет новой жизни.
– Точно? – уточняет она.
– Обещаю.
Испускаю судорожный вздох.
– Детка, я опаздываю. Выпей чашечку чая и успокойся.
– Беги, теть Лар. Я уже всё. Больше не буду плакать. Честно.
– Ну и отлично. Я тебя наберу чуть позже. Ты ложись и поспи.
– Посплю. Береги себя, – целую тетку в щеку. Разлепляемся. Наши с ней взгляды пересекаются. Я улыбаюсь ей сквозь слёзы. Она тоже. У неё туш потекла. Щелкает по моему носу пальцем, как в детстве. Укладывает опустошенную меня на подушки. Кутает в одеяло, словно маленькую девочку.
– До завтра, Ваня, – клюнув губами в макушку, тетя встает с кровати и покидает комнату.
Я прислушиваюсь к шорохам, к шагам, к хлопку двери, к вызванному на лестничной клетке лифту.
Как только крестная уходит, я даю себе волю ещё немного порыдать в подушку.
Футболку Макса не трогаю, иначе моё, и без того разорванное на части сердце, превратится в куски обугленного мяса.
Наревевшись вдоволь, проваливаюсь в сон. А позже, когда теряю счет времени и вижу какие-то мелькающие отрывки снов, вздрагиваю и просыпаюсь от настойчивого звонка в дверь.
Сердце с треском обрывается. Мечется в груди как сумасшедшее. Лупит по ребрам, ускоряя пульс. Лежу тихо, как мышка. Едва дышу. В голове мысли скачут, как шарики для пинг-понга.
Кто там?
Если Илья – не хочу его видеть!
А если Макс?…
***
Звонки прекращаются, но спустя секунду раздается стук громких ударов кулака по двери.
С замершим сердцем поднимаюсь с кровати. На цыпочках выхожу в коридор.
– Откройте! Доставка! Есть кто дома?
От незнакомого басистого голоса во мне вздрагивает каждый орган. Дыхание становится рваным. Кому же там неймется???
Снова пару доносящихся звонков и, наконец, воцаряется тишина.
Подойдя к двери, смотрю в глазок. На лестничной площадке стоит посыльный. Держит в руках букет цветов и корзину сладостей.
От кого?
Максима Андреевича я отшила. Ему сейчас точно не до меня. Иначе бы позвонил. Но у него беременная невеста. Есть о ком думать и заботиться.
Напомнив себе об этом, убиваю надежды в корне.
– Кто там? – выпаливаю я и замираю в ожидании ответа.
– Иванна Никитина здесь проживает? Для неё доставка!
– Кто её прислал? – добиваюсь ясности.
– Отправитель пожелал остаться неизвестным. Примите и распишитесь, будьте добры!
Когда понимаю, что расколоть курьера не удастся, сдаюсь.
Какая-то часть меня теряет здравый смысл и решает полюбопытствовать.
– Сейчас, одну минуту, – вздыхаю я, вцепляясь пальцами за рычаг замка. Осталось его провернуть и утолить интерес.
Наверное, подсознательно я всё ещё надеюсь получить от Макса небольшую порцию заботы. Поэтому отпираю замок. Но как только я открываю дверь, меня тут же сносит вихрем по имени Илья. Он врывается в квартиру, заталкивая меня вглубь. Схватив оба мои запястья, прижимает собой к стенке. Ошарашено смотрю ему в глаза. Взгляд дикий, пугающий. Пробирает дрожью до костей.
– Привет, – растягивает хищный оскал, сжимая ладони на моих руках. – Скучала по мне, малышка?
– Илья? – воздуха не хватает. Каждое слово дается с трудом. Из-за его близости и пряного парфюма дыхание сбивается где-то в горле огромным удушающим комом. – Что ты тут делаешь? – шиплю я, оценивая презентабельный свеженький вид.
– Ты серьезно, зая? Я твой парень. Я к тебе пришел. А ты, как будто не рада? – недобро прищуривается и чуть погодя снова растягивает свою дурацкую, пугающую усмешку.
Зачем он здесь?
Что ему от меня нужно?
Я же порвала с ним по телефону. Другой бы послал меня к черту, а этот лезет на рожон. Заведенный и злой как черт. От него яростью несет за километр!
«Ночь в КПЗ не удалась?» – хочется съязвить, но я проглатываю эту ересь, чтобы не нарываться.
– Уходи, – брыкаюсь, провоцируя ответный ход.
Илья наваливается всем телом, блокируя любые мои движения. Задирает мои руки. Фиксирует их над головой, пригвождая к стенке одной рукой, а второй приступает блуждать по моему бедру, боку и груди.
– Почему? Я рассчитывал на теплый прием.
– Потому что ты бросил меня в том доме одну! – выкрикиваю я, испытывая к нему нереальное отвращение. Хочется расцарапать засранцу лицо за то, что он делает сейчас со мной. – Я больше не хочу с тобой встречаться. Убирайся! – зло выплевываю.
– Мирон, подарки оставь и вали на хрен! – рявкает Пожарский, не оборачиваясь.
– Добро. Бывай, братан, – раздается мужской голос.
Оставив корзину с цветами на комоде, посыльный резво сваливает.
А я… Я остаюсь с упрямым психом наедине.
Господи, почему у тети сегодня дежурство? Зачем она ушла?…
– Он тебя трогал? – спрашивает Илья, как только захлопывается входная дверь. – Мой братец урод прикасался к тебе? Отвечай!
***
От громкого возгласа у меня вибрируют перепонки в ушах.
Я ещё не совсем пришла в себя после сна, а тут Илья со своими наездами.
Глазами бешено скользит по лицу, а затем сканирует шею и вырез в пижаме. Дернув за пуговицу, отрывает её с корнями. Грудь ладонью сжимает. На ней открывается небольшой синяк. Я помню, как Макс его поставил, сильно всосав и прикусив кожу. В порыве страсти это было остро и приятно. Сейчас я бы такого не хотела. Мне бы точно такое не понравилось.
Играя желваками на скулах, Иля пялится на кровоподтек. Плотно сжимает челюсти и сопит.
– Отпусти! – дергаюсь я, нервно сдувая упавшую на глаза прядь. – Какая тебе разница?
Отпихнуть Илью не удается. Он сильнее меня.
– Трогал… – заключает, поднимая искаженное злостью лицо. – Я просил, чтобы не лез! Не трогал мою телку! С-сука! Так вот почему он под страхом смерти запретил к тебе приближаться! Ты ему понравилась. Себе захотел. Свежую дырку нашел… Трахалась с ним? Отвечай!
– Мне больно. Отпусти! – взвизгиваю, когда Пожарский сильнее сдавливает полушарие.
– Трахалась? Классно было, Вань? В кайф? Напрыгалась на его члене? Колись уже! – парень ехидно скалится, прожигая мои губы голодным взглядом. Вспоминаю тетину боль, и меня отвращением накрывает.
– Да!!! – выкрикиваю в сердцах. Пусть катится к черту. – Трахалась с ним! Мне захотелось! Я трахалась, потому что не смогла ему отказать! Потому что тебе было на меня плевать! Ты не отвечал на звонки, умчался к друзьям с концами!
– Меня менты повязали! – рявкает Пожарский, приближаясь лицом к моему лицу, да так близко, что я чувствую скользящее дыхание на губах. Его ноздри нервно хватают воздух. В глаза ему смотрю. Зрачки полыхают яростью. – Я проблемы пацанов решал. Тачку в аварии расхерячил. Чуть не погиб. А ты… – зло сжимает губы в тонкую линию, а затем ядовито выплевывает: – Ты, как сучка, кувыркалась с моим братцем! В его доме. В засосах вся.., раздражение на лице после его щетины, губы искусаны… Блять! Нахуя строила из себя святошу?
– Уходи… – зажмуриваюсь, резко отворачивая голову, тем самым избегая столкновения наших губ. – Видеть тебя не хочу. Слышать тоже. Убирайся! – кричу я.
Эхо моего голоса проносится по квартире. Его заглушает раздавшийся звонок.
– Идиотка… Ты ему не нужна. Попользовался тобой и забудет… – прохрипев в шею за ухом, Илья отстраняется. Отпускает мои руки. Смотрит по-прежнему зло. Теперь ещё и с презрением. В его куртке разрывается мобильный. Психуя, он выуживает девайс из кармана. Глядя на экран, крепко сцепляет зубы, а затем мажет по мне недобрым взглядом. Боже, во что я вляпалась?...
– Да! – нервно сглатывает, принимая звонок. – Какого ляда тебе от меня ещё нужно?
– Рот закрой и слушай, когда со мной разговариваешь! – из трубки рявкает знакомый голос, и меня насквозь ледяной дрожью прошибает, а затем бросает в палящий жар. От контраста температур кожа моментально покрывается испариной.
«Максим…» – подпирая собой стену, едва стою на ногах.
– Ты мне не батя! – в трубку огрызается Пожарский младший, не отводя от меня цепкого взгляда.
Затаив дыхание, я прислушиваюсь к каждому слову Макса, звучащему, как удар хлыста.
– Оставляешь Иванну в покое, разворачиваешь лыжи и в темпе чешешь оттуда. Понял?
Откуда он знает, что Илья у меня?
От этой мысли сердце заходится в судорожном ритме.
– Ты за мной следишь? – интересуется у брата мой бывший, а я едва не стекаю по стенке на пол. – Какого хрена?
– Ещё слово и я перекрою тебе кислород! – жестко обрывает его Максим. – Мне казалось, мы всё обсудили ещё утром. Ты тупой, Илья? Или решил со мной потягаться? Нахуя ты нарываешься, брат? Водительских прав ты уже лишился. Кредитки твои заблочены. Налички хватит на прямой рейс в Дубаи. Будешь упираться и творить дичь, упеку за решетку раньше, чем ты выйдешь за порог её квартиры.
– Это всё из-за Ивы? Ты серьезно на неё запал? С какого перепугу ты бесишься?
– Я сказал, вали оттуда, пока я тебе шею не свернул!!!
После яростного рева Макса в коридоре воцаряется звенящая тишина. Давящая на уши. Пугающая.
Я не понимаю мотивы Пожарского. Зачем он это делает?
Зачем вмешивается в наши с Ильей разборки?
Какая ему разница, со мной он или нет? Мы же всё выяснили на берегу. Расставили все точки над і. Неужели он не остановится на этом?
– Интересно, – на лице Ильи вдруг возникает ехидная ухмылочка. Подойдя ко мне вплотную, он опускает ладонь мне на шею. Мягко поглаживает большим пальцем сонную артерию, как когда-то, до нашей с ним ссоры… – Брат, а Крис знает, что ты вчера расчехлил мою телочку? Или ты не счёл нужным доложить ей об этом? Не лезь в мои отношения с Ваней. Понял? Я сам решу, кто мне нужен и с кем мне быть!
