Текст книги "В паутине южной ночи"

Автор книги: Елена Миронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Эх, что за лето, в самом деле?

– Давай повременим пока с посольством, – поправился Куропаткин. – Вдруг что найдем?!

– Уже нашли, – откликнулся эксперт. – Похоже, что этого человека прикончили металлическим предметом, предположительно прутом.

Куропаткин облегченно вздохнул. Если принять во внимание, что тело Бориса обнаружили в тех же зарослях, где недавно было совершено покушение на Дениса Корнилова, то это уже зацепка. А если учесть, что и Корнилова ударили по голове металлическим предметом, предположительно – прутом, то, скорее всего, это один и тот же прут. Только где же оно, это орудие преступления?

Денис задумчиво курил, пуская дым кольцами. Интересно, как Борис тут очутился? Шел в санаторий к нему и на него напали?

Но если он шел в санаторий, то зачем же тогда заглянул в кусты? Пописать захотел?

И вообще, на каком он прилетел самолете, если сегодняшний самолет должен приземлиться только через час?! Денис специально звонил в справочное бюро, узнавал… Все это очень странно. А может, он приехал на машине? Это вполне могло быть. У него же свой автосервис, много знакомых автовладельцев. Например, он обмолвился, что ему надо в Сочи, и подвернулась попутка. Поэтому он и не заехал к тете Симе за деньгами. Ведь, если не надо брать билет на самолет, то не нужны и деньги! То есть деньги нужны. Но их и отдавать надо. Эмма умерла, и теперь некому покрывать Бориса. Уж Денис-то не стал бы давать ему крупные суммы просто так, без возврата! Значит, он приехал на машине. Наверняка сразу же, как он вчера утром позвонил ему и попросил о встрече, ему тут же подвернулась попутка. Он не перезвонил, потому что карточка на его мобильном закончилась, ведь не случайно разговор прервался на середине.

Надо подсказать следователю эту версию. Иначе и быть не может! Как же Денис сразу не сообразил? Хотя, впрочем, понятно, почему не сообразил: он еще не отошел от смерти жены, а теперь еще и убийство Бориса. Труп с раскроенным черепом лежал в зарослях, его обнаружила местная торговка. Она прогуливалась у санатория с коробкой мороженого и решила поставить коробку в кустах, чтобы товар не растаял на утреннем солнце. Сунулась в заросли и обнаружила тело мужчины…

Кому же понадобился Борис? Самое странное заключалось в том, что его убили с помощью того же самого металлического прута, которым ударили Дениса. Правда, экспертиза еще не была проведена, но Денис был уверен, что этот прут – тот же самый. Слишком много совпадений. Значит ли это, что напавший на Дениса и убийца Эленберга один и тот же человек? Еслигтак, то получается, что у Бориса и Дениса есть общий враг, который хочет уничтожить их обоих. Уничтожить Бориса уже удалось, Денис пока держится. Но Долго ли он сможет продержаться?

Ему стало страшно. Он решил прислушаться к словам капитана и не выходить из санатория после того, как стемнеет. Ведь нет гарантии, что убийца решил отступиться от своего замысла! И потом, то, что Корнилов остался жив – чистая случайность.

Денис выпустил последнее колечко дыма и бросил окурок. Он догадывался, кто мог желать ему смерти, но боялся даже думать об этом. Если убийца – тот самый человек, значит, ему недолго осталось. Этот ни перед чем не остановится, чтобы уничтожить Корнилова. Если он даже приехал в Сочи, чтобы убрать его, то теперь не допустит Дениса в Москву. Это не в его интересах…

* * *

Анжела разглядывала себя в зеркало. Ее красота еще не поблекла, несмотря на то, что ей уже за тридцать. Мало того, на гладком лице нет ни одной морщинки, шея – девичья, и фигура тоже. Ей можно было есть все, что угодно, и в любое время, на талии и бедрах это никоим образом не сказывалось. Подруги всегда завидовали этой особенности ее организма, а ей самой было наплевать. Одно время она даже хотела растолстеть, чтобы не быть такой идеальной. Но это не получилось. Человеку обычно свойственно стремиться к совершенству или хотя бы к той форме, которую он считает для себя совершенной. Но совершенство недосягаемо либо же путь к нему тернист. Поэтому большинство соскакивает с этого направления при первых же трудностях, но продолжает мечтать о невозможном. Анжела же выглядела так, словно постоянно повторяла маршрут этого пути. Иначе ничем нельзя было объяснить ее тонкую красоту, пышность волос, шелковистость кожи, девичью фигуру и взгляд не усталой и опытной тетки, а юной непосредственной особы. А сейчас она смотрела на мир с удивлением, и это сильно отразилось на всем ее облике. Надо сказать, что этот новый взгляд был спровоцирован некими событиями, происшедшими с женщиной не далее чем вчерашним вечером. Она даже забыла, зачем приехала сюда, забыла о том, что отпуск ее подходит к концу и нельзя оставлять незавершенных дел. Она полностью отдалась новому для себя чувству, о котором грезила еще с ранней юности. Теперь она была счастлива, и это счастье не омрачал даже неприятный эпизод, случившийся тогда же вечером. Собственно говоря, вчера случилось сразу два события: очень приятное и неприятное. Обычно считается, что плюс на минус нейтрализуют друг друга, но Анжела так не думала. Она выбросила из головы досадное недоразумение, произошедшее вчера, зато постоянно вспоминала о событии приятном. Ее тело, которое она ненавидела, ее лицо, которое она терпеть не могла, ее волосы, руки и ноги вдруг обрели одно целое и стали ею. Только сейчас она впервые поняла, что своей внешностью она обязана своему внезапному счастью. Может быть, пришла пора полюбить себя?

Куропаткину не нравились последние события, очень не нравились. Здесь пахло хорошо спланированной операцией, а спланированные операции он расценивал как вызов собственным силам. Четыре трупа за десять дней, четвертый из убитых – брат погибшей при странных обстоятельствах жены Дениса Корнилова, на которого день назад было совершено покушение. Ну разве не странно это, разве не подозрительно? Эту загадку, должен решить следователь Куропаткин.

Он с досадой посмотрел в окно. Такая чудесная погода, наверное, будет дождь, потому что с моря веет прохладой, а в небе – серые тучи, но не тяжелые и хмурые, а всего лишь прикрывающие солнце, от которого устали и люди и растения. Дождя не было давно, и если он пойдет, то, может, капитану будет лучше работаться и пройдет эта вечная головная боль? Надо попить кофе и отправляться на работу. Хорошо еще, что сегодня пятница и завтра можно будет поспать подольше, потому что он чертовски устал.

Куропаткин чувствовал себя виноватым перед Наташкой. Он, конечно, не сделал ничего плохого, и не сделает ничего, что могло бы обидеть или оскорбить жену, но в мыслях он мечтал изменить Наташке, всего лишь раз! Но потом отмел это желание, которое снедало его последние полтора суток. Он изменит, и удовольствие продлится час, от силы – два, а вина за него останется на всю жизнь. Куропаткину не хотелось маяться всю жизнь под тяжестью своего греха. Он верил в закон бумеранга: если изменит он, то изменит и жена, даже если не узнает о его измене. И что же тогда у них получится, что за семья? А вдруг кто-то узнает о том, что он спал с другой женщиной? Тьфу-тьфу! Свою жену Куропаткин любил и не хотел причинять ей боль. И для этого следовало просто оставить Анжелу в покое. Не видеть ее, не встречаться с ней, не общаться.

Это решение далось Куропаткину очень тяжело. Его новая знакомая оказалась настоящим магнитом, притягивая к себе все мужские взгляды от 16 до 60 лет. В их числе оказался и Куропаткин, мужчина тридцати пяти лет. Но Анжела обратила внимание именно на него…

Он встретил ее в тех злополучных зарослях, в которых было совершено покушение на Корнилова. Тогда он еще не знал, что через несколько часов в этих зарослях будет убит Борис Эленберг. Кстати, надо будет сказать ей о том, чтобы она не вздумала больше сидеть там на лавочке, это очень опасно. Впрочем, он уже говорил ей об этом, и, потом, он же только что принял решение больше не встречаться с ней.

Он тогда шел к Корнилову, поговорить с ним в номере санатория, ведь из кабинета следователя потерпевший ушел так внезапно, не окончив беседы. Но, увидев эту женщину, забыл, куда направлялся. От удивления он уселся на лавочку возле нее и завел дурацкий разговор о том, что ему бы хотелось осмотреть место происшествия и не будет ли он ей мешать. Это было так глупо! Во-первых, он должен был попросить ее уйти, предъявив свои корочки. Во-вторых, ни в коем случае не следовало говорить о том, что в этих кустах было совершено покушение. Есть такое понятие – тайна следствия. И он должен был придерживаться элементарных правил. Но при виде умопомрачительной женщины у него из головы выветрились не только тайны следствия, но и вообще все. Он бормотал что-то, неловко отвечал на ее испуганные вопросы о нападении и рассказывал, каким образом проводят экспертизу. Ну не дурак ли он?!

Конечно, Анжела не преступница, это и ежу понятно, но зачем ей знать о милицейских секретах?

В результате он все-таки осмотрел место нападения, но в ее присутствии. А потом они разговорились, и беседовали обо всем подряд, до двенадцати ночи. Он, как галантный кавалер, предложил ей свой пиджак и боялся, что она скажет о том, что уже поздно и ей пора. А еще больше он боялся услышать, что она поссорилась с мужем или другом и поэтому не спешит домой, пытаясь досадить…

Но она ничего такого не сказала. Она ахала, удивлялась, смеялась и переживала, слушая его милицейские байки. А он, идиот, чувствовал себя героем, раскрывшим все преступления, которые попадались на его жизненном пути. Наверняка она подумала, что он хвастун. Тем не менее не отказалась сходить вместе с ним в галерею живописи, когда он ляпнул об этом на прощание. Значит, он ей понравился? Может ли быть такое, когда заурядный следователь понравился такой красавице? Или… или она нашла его незаурядным? Ведь она пригласила его в гости – сегодня вечером. Сказала, что приготовит ужин. Отблагодарит его за приглашение в галерею. Зачем он согласился?

Впрочем, теперь уже все равно. Ему не надо с ней встречаться, не надо. Эти встречи не доведут до добра, и ему останутся лишь воспоминания и тяжесть на душе от того, что он изменил жене. И, кто знает, может быть, ему так понравится, что он вообще потеряет голову и уедет с ней? Бросит Наташку и сына? Нет, это невозможно! Но зато он станет изменять и впоследствии с другими женщинами, почувствовав вкус свободы! А результат окажется тем же – жена заберет сына и уйдет от него.

Следователь Куропаткин решил не поддаваться на провокации, потому что мнимая свобода загонит его в тупик, из которого он не сможет выбраться.

Эмма, Эмма, Эмма… Денис не мог отделаться от воспоминаний о ней, о ее зеленых кошачьих глазах, белой коже, ее мягком голосе, в котором иногда проскальзывали металлические нотки, вследствие чего ее просьбы обретали очертания приказа, ее слова воспринимались как немедленное руководство к действию. Денис чувствовал себя виноватым, если у него не было возможности или желания моментально исполнить одну из многочисленных ее просьб. И вскоре после свадьбы вдруг понял, что эта вина давит на него. Чтобы избавиться от чувства вины, ему теперь приходилось строго следить за тем, чтобы жена не получала отказов от него ни по какому поводу. А насчет голоса он все хотел поговорить с ней, но робел. Подумать только, он, Денис Корнилов, удачливый бизнесмен, робеет перед собственной женой! Хотя вначале ее голос завораживал его. Но тогда в нем еще не было этих металлических приказных ноток. Ведь они появились уже после свадьбы…

Когда ее голос и она сама стали раздражать его, он тоже испугался. Боялся признаться самому себе, что не может видеть этих вычтенных по ранжиру полотенец в ванной, Зубных щеток, стоящих в своих пластиковых ячейках рядом на расстоянии строго в два сантиметра, не больше и не меньше. Не может видеть шахматного порядка в холодильнике: справа на верхней полке – колбасные изделия для плебея Корнилова, слева – сыр. На второй полке слева – кисломолочные продукты для Эммы с пониженным количеством жиров, творожки, йогурты и кефир, справа – зерновые хлебцы для нее же. На третьей полке справа – кастрюлька с плебейским супом, который специально для Дениса готовила такая же плебейка тетя Сима, слева – салат-латук для Эммы. Внизу, в сосудах лежали овощи и фрукты. Справа – овощи, слева – фрукты. Только так, и не иначе. Даже в морозилке, куда Эмма практически никогда не заглядывала, разве что за замороженной зеленью, слева лежала рыба, а справа – мясо, которое с глубоким чувством вины поедал Денис в то время, когда Эммы не было дома. Тетя Сима, не терзаемая чувством вины, бурчала и намеренно доводила Эмму великолепными запахами мяса по-французски, сациви, курицы гриль и запеченной в горшочке севрюги. Эмма была непреклонна, и это тоже раздражало Дениса.

На дверце холодильника его не раздражали только яйца, потому что лежали в изначально отведенном для них месте. И этого не могла изменить даже Эмма. На остальных же полочках двери стояли соусы – французский, испанский, соевый – для Эммы и чесночный «Балтимор» для плебея Корнилова. Бутылочки с соусами для Эммы были выстроены в шеренгу, как солдаты, начиная с самой высокой бутылочки, а в стороне маялась бутылка «Балтимора» для Дениса, как недостойная высоких своих зарубежных собратьев. А в самом отдалении притаилась полупустая банка татарского соуса, который очень любил Денис. Он купил ее втихаря и поставил за чесночный соус, чтобы Эмма не заметила. Иначе не миновать ее насмешек. Когда она обличала его в отсутствии вкуса, то была по-настоящему беспощадной. Ее острый язычок бил точно в цель. У Дениса даже сформировалось вполне определенное мнение о себе как о недостойном человеке. Сначала он и впрямь не мог нарадоваться на то, что эта «мисс совершенство» стала его женой. Он удивлялся, как же могло такое случиться, что она обратила внимание на обычного парня. И поражался, что она не вышла замуж сразу же после школы. С ее внешностью, безупречностью манер, тон-Ким вкусом и изяществом Эмма должна была бы поселиться во дворце лорда, не иначе. Сначала Денис таял от счастья, когда Эмма подчеркивала, что вышла замуж за него, а не за какого-нибудь английского аристократа. Он думал, что она таким вот необычным образом признается ему в любви. Впрочем, Эмма сама была необычной девушкой, как он тогда считал, и все ее поступки и слова он рассматривал именно с такой стороны. И только много позже, когда она окончательно превратила его в настоящее ничтожество, он вдруг вспомнил, что до женитьбы никогда не думал о себе в таком ключе. И никто, он мог поклясться в этом, никто не считал Дениса Корнилова ничтожеством. Кроме Эммы. Эммы, которая уже и не скрывала того, что думает о муже. Когда-то она еще использовала метод кнута и пряника, и если говорила гадости, то завуалированные. Сейчас же остался только кнут. Денис не мог понять, почему же его не тянет домой, к жене, после работы, пока не начал анализировать их отношения. А когда углубился, ему стало страшно. У него возникло такое чувство, что жена целенаправленно делает из него своего раба, которому достаточно кинуть кость раз в три дня, чтобы он совсем не оголодал, а в остальное время следует указывать ему его место.

Самое интересное, что настоящим ничтожеством был ее братец, только почему-то безупречная Эмма этого не замечала. Она вообще не замечала ничего, что касалось Бориса. Денису она делала любые замечания и нарекания, он все проглатывал, но у Бориса «тонкая душа и необычное мировосприятие, вследствие чего с ним надлежит быть как можно мягче», говорила она мужу. Денис долго старался соответствовать ее требованиям, пока не понял, что выдохся. Это был финиш. Он пришел к нему и не знал, что делать. За три года он превратился в неврастеника, оброс Жуткими комплексами и разве что не молился на свою жену. Она была показателем той жизни, к которой надо стремиться. А стремиться надо к правильным режиму питания и образу жизни, чтобы прожить как можно дольше.

– Зачем? – как-то поинтересовался Денис у нее. – Зачем ты хочешь прожить как можно дольше, если никакого удовольствия от жизни не получаешь?

Эмма растерялась. Это был первый и последний раз, когда ему удалось застать ее врасплох. Она не знала ответа на его вопрос, (вернее, не успела подготовиться к нему. Зато Денис знал и был уверен, что он прав. И растерянность Эммы доставила ему несравненное удовольствие. Он взял небольшой реванш за все ее изощренные издевательства над ним на протяжении всех лет совместной жизни. И как он мог попасться в сети этой рыжеволосой прелестницы, непонятно. Эмма паразитировала на нем, она получала все, что пожелает, ездила несколько раз в год в свой магазин с проверками, в Германию, одна, чтобы «отдохнуть от Дениса». Он тоже отдыхал от нее, и не препятствовал ее поездкам. Конечно, они ездили вместе в Европу, но в последние полтора года Эмма одна гуляла по Риму и Лондону, а плебей Денис валялся на пляже в Дагомысе или Крыму. Он любил черноморские курорты. Хотя и не отказывал себе в удовольствии посетить пляжи Ривьеры или какие-нибудь океанские острова.

Их обоих устраивал такой порядок. Это было удобно. Сначала Денис ездил вместе с Эммой в ее магазин, потому что жутко ревновал. Он не мог допустить, чтобы кто-то без его ведома посмотрел на нее или – не дай бог – дотронулся! В его памяти ожил случай, когда он избил несчастного уличного торговца лишь за то, что тот схватил Эмму за руку, чтобы привлечь ее внимание к своему товару. Они все казались Денису недостойными его жены, недостойными даже того, чтобы смотреть на нее. Поэтому он и помыслить не мог, чтобы отпустить свою ненаглядную красавицу одну.

А потом у него случились большие неприятности с бизнесом. Он находился на работе днями и ночами, а Эмме это не нравилось. Она не поддержала его, и в один из вечеров, когда он, усталый и сонный, наконец все же попал домой, ее не оказалось. Зато на столе лежала записка Эммы:

«Я уезжаю на две недели. Надеюсь, этого времени тебе хватит, чтобы привести в порядок дела. Не надо делать из меня жертву, милый. Я не хочу сидеть в одиночестве дома, когда вокруг столько возможностей посмотреть мир! Эмма».

Посмотреть мир… Денис в сердцах порвал записку. Посмотреть мир, надо же! И сколько же у нее возможностей, интересно? Возможности-то за его деньги, между прочим! Он ведь никогда не требовал, чтобы Эмма вносила свой вклад в бюджет их семьи, не сопротивлялся, когда она просила купить ей новую антикварную штучку, к тому же ей Требовалось обновление гардероба каждый сезон. Что и говорить, он боготворил Эмму и готов был сделать для нее все, что она пожелает. Видимо, этого ей показалось мало. Чего же большего она хотела от него? Унизить, совершенно втоптать в грязь, чтобы он ползал там, внизу, и плакал у ее ног?

Тетя Сима неодобрительно качала головой, когда Денис напился в тот вечер. А потом позволила себе сказать:

– Не ту жену ты себе выбрал, сынок…

Именно после ее слов Денис задумался о целесообразности их дальнейшей жизни. Бизнес, который он начал еще десять лет назад, шел ко дну, не выдержав конкуренции. Денис понимал, что ему не выстоять. Но и терять то, что было налажено с таким трудом, он не хотел. Ради чего он работал по двадцать часов в сутки несколько лет подряд, свято веря в то, что его дело принесет прибыль? Ради чего он не ездил в отпуск, надевал одежду, которую носил еще в школе, не делал ремонт в квартире? Ради чего он питался один раз в день? И дело все-таки пошло! Оно и вправду стало приносить прибыль, и Денису наконец-то удалось и отдохнуть, и поездить по Европе, и купить себе целый ворох модных шмоток, а также машину, и сделать евроремонт в квартире. А когда он женился на Эмме, немного расслабился. Он сделал ошибку, счел, что все тяготы позади и принесены все жертвы. Оказалось, что это не так. Через семь лет налаженный бизнес дал трещину. Надо было срочно пересматривать маркетинговую политику и менять все: цены, персонал, потому что люди не согласятся работать за более низкую зарплату, чем раньше, давать новую рекламу, искать клиентов в другом месте. Найти возможность побочного заработка. А помимо этого следовало полностью заменить оборудование и закупить новое программное обеспечение, которое теперь постоянно совершененствуется.

Для всего этого требовались деньги. А в последние годы Денис и вправду расслабился. Он не откладывал крупные суммы, не считал денег, покупал новую мебель раз в год, ездил по европейским странам, дарил Эмме щедрые подарки… И главная статья расходов – это увлечение его жены, антиквариат. Наверное, подсознательно, чтобы заслужить ее любовь и уважение хотя бы через старинные вещи, он покупал их ей. Не отказывал ни в чем. Ну, или почти ни в чем. Севрскую шкатулку он так ей и не подарил, не успел купить… Шкатулка стоила четыре тысячи евро, а у Дениса уже не было возможности дарить жене такие подарки, Ему срочно нужно было изыскивать средства, чтобы вкладывать их в разваливающуюся фирму. Его люди и так разбегались, как крысы с тонущего корабля. У Дениса была небольшая веб-студия. Пятнадцать человек персонала, офис в довольно престижном месте, тихом центре, двадцать три современных компьютера.

Денис был одним из первых, кто освоил бескрайние просторы Интернета. И понял, что в современной России, которая вдруг стала почти капиталистической, рекламодатели непременно обратят внимание на то, что реклама в Интернете – гораздо дешевле и экономически выгодна, поскольку позволяет представлять ее только потенциальным клиентам. Поначалу, конечно, никаких клиентов у Дениса не было. Он был один за всех. Давал объявления в газету о создании сайтов, по вечерам печатал на принтере черно-белые листовки и рано утром разносил их по подъездам, потому что днем ему надо было сидеть в крошечном офисе и ожидать звонков от будущих заказчиков. Подрабатывал он тем, что вместе со своими листовками разбрасывал по почтовым ящикам рекламки торговых фирм. А в Интернете он колдовал над сайтом, который впоследствии стал визитной карточкой его фирмы. Сайт привлекал внимание, на него заходили, но отчего-то заказчики так и не появлялись. И когда Денис уже подумывал о том, чтобы устроиться работать в какую-нибудь фирму, появился клиент. Первый, настоящий… То есть клиенты были и до этого, но редко, очень мелкие, готовые заплатить не более ста долларов за страничку в Интернете. Клиент был новым банком. Над его сайтом Денис трудился вместе с дизайнером, которого нанял, как только получил аванс. За два месяца они сотворили чудо, которое настолько понравилось клиенту, что он даже увеличил сумму гонорара.

И после этого как-то все понеслось само. Клиенты возникали из ниоткуда, Денис даже перестал давать рекламу в газеты, потому что это было нерентабельно. Оттуда приходили только мелкие сошки, на которые было жалко тратить время и силы. Когда он спросил у одного заказчика, каким образом тот вышел на его фирму, заказчик сообщил, что ему о Денисе сказал Иван Петрович. Денис долго вспоминал, но так и не выяснил, кем же был этот неведомый Иван Петрович. Он попросил у заказчика координаты Ивана Петровича и постарался ненавязчиво выяснить, кто он такой. Самое забавное, что Иван Петрович ни Разу в жизни не видел Дениса и не был знаком с ним. Ему, в свою очередь, отрекомендовал его Игнатий Федорович. С Игнатием Федоровичем Денис тоже не встречался, но оказалось, что он – папа его девушки… А потом к нему присылали своих приятелей и приятелей своих приятелей подруги его школьной учительницы, которую он встретил случайно и дал визитку, родственники его соседей, которым рассказала консьержка о занятии Дениса после того, как тот купил себе домой два компьютера и один ноутбук и тащил коробки, надрываясь, к лифту. Бывшие мужья и жены его друзей, новый парень его последней подружки… Слухи о том, что он делает самые лучшие сайты, растеклись по Москве, и фирма Дениса обросла клиентурой. Впрочем, на ее алтарь Денис положил почти три года. Это время он почти не жил, а существовал. И победил!

Благоденствие продолжалось несколько лет, как раз то время, которое он жил с Эммой. И вот всему этому пришел конец, так же, как и Эмме… Это было мучительно, и Денис застонал. Он перевернулся на бок, так как еще немного, и он бы задохнулся, потому что лежать долго, уткнувшись лицом в подушку, невозможно. Эмма тоже не хотела умирать, но он сделал так, что она умерла. Это он, он стал причиной ее гибели…

Денис закрыл лицо руками. Машина взорвалась на его глазах. Он смотрел вниз с балкона, он кричал, но она не услышала. Или не захотела слышать. Эмма всегда слышала только то, что хотела услышать, и видела только то, что хотела увидеть. Денис иногда ей завидовал, потому что у него так не получалось. Он не мог жить только для себя и в соответствии лишь со своими желаниями. У него была семья, и ему следовало заботиться о ней, о своей маленькой семье под названием Эмма.

Почему-то Эмма не задумывалась над тем, что и у нее есть семья и ее семью зовут Денис. И этой ее семье сейчас, как никогда, требуется помощь. И кто, как не она, должен помочь!

Но Эмма предпочла уехать, не желая знать о трудностях в мужнином бизнесе. Возможно, Денису было бы гораздо легче, если бы Эмма переживала за него, приезжала к нему в офис, давала бы советы, пусть и бесполезные, но это бы означало, что она – его семья.

Ничего такого не произошло. Фирма рассыпалась, утекала, как песок сквозь пальцы: За последние три месяца – ни одного клиента… Сначала зарплата платилась из резервов, а потом резервы тоже исчерпали себя. И ничего не изменилось. Люди сбежали, не дожидаясь затопления корабля, на более надежные лайнеры, и остался один Денис. Когда Эмма приехала из своего путешествия, свежая, похудевшая, обновившая свой сезонный гардероб, он попросил ее о разговоре.

Она согласилась и внимательно выслушала предложения Дениса о том, чтобы продать все антикварные безделушки, каждая стоимостью от пятисот долларов до нескольких тысяч. И вложить эти деньги в дело.

– Через полгода я все тебе верну, обещаю, – клялся Денис. Он верил в то, что говорил. Если он изменит политику своей компании, если поменяет рекламу, вернее, найдет хорошее рекламное агентство, чтобы оно придумало какой-нибудь слоган или мини-клип, который бы все смогли посмотреть в офф-лайне, то персонал к нему вернется. И клиенты потекут ручейком. Новые клиенты.

– Как же ты мне все вернешь, если собираешься это продать? – вопросила Эмма. – Или ты хочешь заложить их в ломбарде?

Она говорила необычайно мягко, и Денису показалось, что зря он думал о ней как о ледышке, у которой от растительной пищи притупились все инстинкты. Он был уверен, что она ему не откажет. Да и не было повода отказывать. В конце концов, все не так плохо. У него остались офис и репутация, да и сам он тоже уже не новичок в этом бизнесе. А антиквариат – он всегда будет. И Денис купит ей, может быть, не эти вещи, а похожие, и даже лучше. Это он и сказал со смехом жене. Со смехом облегчения. Потому что придирки Эмма оставляла, когда у нее не было аргументов. Значит, она просто хочет помучить его, а потом согласится, обнимет его и скажет:

«Ну, что же мне с тобой делать, Корнилов? Продавай. Только на это время я уйду из квартиры. И еще: ты мне должен будешь купить аналоги этих вещей плюс то, что я захочу, в качестве моральной компенсации и процентов».

Это бы он понял, потому что Эмма была деловой женщиной. Но она вдруг резко отказалась.

– Нет, я не хочу продавать антиквариат. Он дорог мне, я к нему привыкла.

Эти слова резанули Дениса по ушам. Он ей дорог? Она к нему привыкла?

– А как же я? – вопросил он. – Я тебе не дорог? Ко мне ты до сих пор не успела привыкнуть?

– А при чем тут ты? – пожала безупречными плечами безупречная Эмма. – Мы же говорим об антиквариате!

Против ее железной, немецкой логики он был бессилен.

– Но ведь это я покупал тебе это древнее барахло, – вскричал он, бросая на пол серебряный кувшинчик восемнадцатого века. – Деньги мои, разве ты забыла?

– Помню, – спокойно ответила она. – Но ведь ты сам сказал, что покупал это мне. Скажи, может быть, ты хочешь продать и мою одежду? Она ведь тоже куплена на твои деньги!

Она подняла кувшинчик, поставила его на место и направилась на кухню. Достала из холодильника апельсин, быстро и ловко очистила его при помощи специального ножа и стала отправлять в рот дольками.

Денис поплелся за ней на кухню. У него возникла новая идея.

– Хорошо, не хочешь продавать антиквариат, это я еще могу понять. Возможно, эти вещи действительно имеют для тебя ценность, не только в плане их стоимости, – не удержался он от подколки. – Хотя, знаешь, этот антиквариат может считаться вложением моих денег. Ведь всё свободные средства я тратил на эти твои штучки! Ну, да ладно. Но у тебя есть магазин. Значит, должны быть деньги! Я же не требовал их у тебя! Эмма, могла бы ты одолжить мне их?

– Все деньги, которые у меня есть? – уточнила она.

– Нет… Не знаю, – смешался Денис. – Откуда я знаю, сколько у тебя есть… Мне надо тысяч сто, сто пятьдесят. Мне этого хватит.

– Ого, это много, – Эмма закончила есть апельсин, вытерла руки смоченной в воде льняной салфеткой и снова вернулась в комнату.

Денис остался сидеть на кухонной табуретке, как оплеванный. Он так ничего и не понял. Значит, она не даст ему деньги; потому что он просит слишком много? Он взглянул на салфетку, которую она только что использовала. Салфетка была желтой от сока апельсина. Тетя Сима ругалась на Эмму, потому что та портила своими любимыми апельсинами дорогие льняные салфетки.

– Руки нельзя помыть, что ли? – ворчала домработница. – Барыня какая нашлась!

Сначала Денис запрещал женщине высказываться по поводу действий жены, а потом перестал. Пусть говорит, что хочет. В конце концов, должен же он знать, что кто-то осуждает совершенную Эмму!

– Погоди, – он еще не терял надежды и снова потащился за женой в комнату. – Ты Дашь мне деньги?

– Нет, – она ни на миг не оторвалась от книги Кортасара.

– Почему? – еле сдерживался Денис. – Это же не так много, если бы я был более бережлив и не позволял тебе тратить все заработанное мною, то у меня сейчас имелась бы нужная сумма!

И как ему могли нравиться ее сдержанность, ее холодность, ее спокойствие? Да лучше бы она заорала на него, швырнула в него сковороду или свою любимую фарфоровую вазу какой-то там китайской династии, обвинила его в том, что он плохо вел дела, пусть бы даже обматерила, но он бы знал, что она ему сочувствует, сопереживает, живет вместе с ним. А Эмма даже дышала, казалось, другим воздухом и жила словно в другом измерении.