Текст книги "Ты будешь рядом (СИ)"

Автор книги: Елена Ляпота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Да, мне понравилось. Да, я люблю секс. Да, я считаю Сергея привлекательным мужчиной. Да, я догадываюсь, что он восхитительный любовник. Но если вы узнали что такое секс с любимым человеком, то просто секс ради секса перестанет вас привлекать, а даже наоборот, отталкивать. Примерно это я сейчас и чувствовала.

Наверное, каждый человек рано или поздно оказывается на пороге возможной измены. И если сердце отвергает это чувство, вызывая дрожь почти что отвращения, любовь к своей половинке становится ещё сильнее. Я ощутила прилив необыкновенной нежности, вспоминая о том, как мы с Колином поцеловались в первый раз. Разве можно хоть на секунду мечтать о чём-то другом? Я бы отдала десять лет своей жизни, чтобы обнять его прямо сейчас и прижаться губами к его губам.

Идите вы все к чёрту.

–11-

На следующее утро был выходной. Я встала рано, чтобы прогуляться с Дасти на свежем воздухе. На улице стоял туман. Приближались холода, а вместе с ними "привлекательная" перспектива коротать долгие тёмные вечера дома перед виртуальным камином. В одиночестве есть своя прелесть. Можно перечитать любимые книги, пересмотреть все фильмы, на которые раньше не хватало времени. Кажется всё это я уже начала делать месяца два назад. Теперь стоило задуматься о продолжении.

Дасти заметно подрос. Это уже не тот забавный щенок, которого я никак не могла держать в узде. Теперь это буйный пёс-подросток, у которого сформировался вполне устойчивый характер. Ему явно не хватало крепкой мужской руки. В этом мы с ним были братьями по несчастью.

Мы гуляли довольно долго. Дасти набегался вволю и теперь лениво волочился за мною, высунув язык. Я посмотрела на него и улыбнулась: мой пёсик метнул на меня такой жалостливый взгляд, что мне стало смешно. Мальчик устал и хочет на ручки, прямо как маленький ребёнок. Но ведь по сути Дасти ещё совсем малыш. Я наклонилась и провела рукой по его мягкой шерсти, потом почесала за ушком. Дасти вильнул хвостиком и лизнул мою ладонь.

– Кушать хочешь, маленький?

– Очень хочу, – ответили откуда-то сзади. Голос показался мне знакомым, но от неожиданности я сразу не сообразила, кому он принадлежит.

Я выпрямилась и огляделась по сторонам, но никого не увидела. Странно, должно быть у меня галлюцинации. Или Дасти научился воспроизводить человеческую речь.

– Теперь у тебя привычка бродить по утрам в такой холод? Хорошо, что у меня нет собаки.

У меня по коже пробежал предательский холодок. Вокруг никого не было. Я начала оглядываться по сторонам в поисках шутника, но кроме меня на улице не было ни души.

– Не вертись так, голова закружится.

Я услышала позади себя смешок, и через секунду до меня дошло, кому принадлежал голос.

– Виктор, я не знаю где ты, но я тебя сейчас убью.

– Вот он я. Здесь. И здесь тоже.

Виктор возник прямо передо мной. Внезапно, словно материализовался из воздуха. Он улыбался и сиял так, словно был наэлектризован. Потом он исчез также, как и появился. И снова возник только уже за моей спиной.

Я разозлилась не на шутку. Этот кретин играет со мной своей голограммой. Но как это ему удаётся?

– Ума не приложу, как я могу видеть твою голограмму без голоприёмника. И перестань скакать с места на место, ты пугаешь пса.

– Это новая система автоприветствия. Можно встречать гостей или общаться с соседями, не выходя из дома.

– Но как ты меня нашёл?

– Я тебя и не искал. Ты значишься в списке моих гостей, и система на тебя среагировала.

– Я все ещё ничего не понимаю. Твоя голограмма может найти меня повсюду? Где бы я ни находилась?

– Только если ты пожалуешь ко мне в гости.

– Да я вроде и не собиралась.

– Тогда что ты делаешь возле моего дома?

Давно я не чувствовала себя такой идиоткой. Я прошла пешком почти весь район – а это огромное расстояние, и даже не заметила, что стою прямо под окнами Виктора.

– Ты случайно не заблудилась?

– Нет, просто шла, куда глаза глядят. И пришла сюда.

– Это что-то да значит.

Краем глаза я уловила какое-то движение. Голограмма Виктора склонилась в шутливом поклоне, приглашая войти в распахнутую дверь. Что ж, по-видимому, придётся начать свой день с визита в гости. Если учесть, что утро только началось, а дома меня никто не ждал, день обещал быть длинным и интересным.

– Привет.

Живой Виктор выглядел не столь блестяще как голограмма, но его объятия были тёплыми, а главное, искренними. Раньше он очень редко меня обнимал, а теперь в его глазах я уловила что-то неуловимо родное. В ответ я прижалась к нему всем телом и внезапно поняла, что соскучилась. Очень соскучилась. Странно, мы ведь никогда не были особо близки.

Вообще у нас было довольно странное родство. Для некоторых людей двоюродные братья и сёстры были по сути просто хорошими знакомыми, без особых родственных чувств и привязанностей. Наши родители старались воспитывать нас как родных. Виктор старался не подпускать никого к себе слишком близко. Он всегда был словно сам по себе.

Но это не значило, что он не чувствовал себя одиноким. Иногда он тянулся к людям, только они этого не понимали. Тогда я тоже этого не понимала.

– Ты, кажется, сказал, что голоден?

– Ты тоже голодна или просто хочешь приготовить мне завтрак?

Это не могло не вызвать у меня улыбку. Он очень хитёр. Поставил меня в такое положение, что отказаться просто невозможно. К тому же я так давно не готовила завтрак для мужчины. Надо вспомнить, как это бывает приятно.

Виктор привык жить один и заботиться о себе самостоятельно, поэтому не стал, как любой другой мужчина на его месте, увиливать от того, чтобы помогать. Он предпочитал по возможности натуральные продукты, так что завтрак получился весьма серьёзным.

– Не могу сказать, что в твоём доме не хватает женской руки. Ты великолепно со всем справляешься. – сказала я, когда мы сели завтракать.

– Было бы странно, если бы при современном уровне развития технологий, женская хозяйственность служила определённым фактором привлекательности совместной жизни. Этот критерий отбора вымер, на мой взгляд, около двухсот лет назад.

– Господи, как ты выражаешься. Твои студенты случайно не спят на лекциях?

– Не спят. – улыбнулся Виктор. – Не поверишь, некоторые фанатики учёбы задают такие вопросы, что мозги ломаются, пока поймешь, что они имеют в виду.

– Ты всегда живёшь один. Тебя не привлекает совместная жизнь?

– Почему же. В ней есть своя прелесть. Каждому человеку свойственно стремление обладать кем-либо не просто на одну ночь.

– Кто бы говорил...– я всё-таки не сумела сдержать свой язычок. Интересно, ещё не придумали виртуальный замок для рта? Надо бы подать идею.

– Ты меня просто не знаешь. До конца. Впрочем, никто не знает до конца даже себя. – Виктор смотрел прямо перед собой, но у меня сложилось впечатление, что он где-то далеко отсюда. – Меня нелегко любить.

– Мне кажется, ты просто этого не хочешь.

Виктор обратил свой взор на меня. Выражение его глаз было весьма грустным.

– Ты умеешь понимать мужчин, Лара. За это они тебя и любят, а вовсе не за чётвёртый размер груди.

Я покраснела. Я действительно почувствовала, как к лицу прилила горячая волна стыда. Даже брату не следует говорить сестре такие вещи.

– Тебе говорили, что когда ты удивляешься...

– У меня становятся такие глаза, что хочется удивлять меня снова и снова.

– Коллин не мог тебе такого сказать.

– Ты настолько хорошо его знаешь?

– Такие как он любят молча, а о любви говорят поступками.

– А те, кто говорят вслух, на деле не способны любить?

– Ещё как способны. Просто их любовь более эгоистична. Они требуют больше, чем дают.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Опыт. Не только личный. Я ведь историк и по профессии и по призванию.

– Мне всегда было интересно, что история даёт в жизни, кроме знания о том, что было когда-то, когда нас ещё не было в проекте?

– Очень много. История даёт нам возможность увидеть будущее.

– Весьма странное мнение.

– Я как раз пишу научную работу на эту тему.

– Здорово. Поделишься своими идеями? Мне честно стало интересно. – я не кривила душой. Мне всегда было интересно то, что способно "зажечь" другого человека, поглотить его время и мысли. Быть может, и для меня это окажется важным?

– Я анализирую прошлое, вывожу закономерности, постулаты, основные принципы эволюции общества. Ведь общество – это по сути живой организм, который имеет свои законы развития. Я вывел несколько собственных аксиом.

Например, ничто на свете не проходит бесследно. Даже самые нелепые и абсурдные на первый взгляд события и поступки имеют далекоидущие последствия. Пусть не сразу, но в будущем, например, через сто лет, мы услышим эхо наших поступков.

– Значит, случайностей не бывает?

– Наоборот, мир состоит из случайностей. В этом вся прелесть жизни. Случайность может полностью изменить жизнь каждого человека и общества в целом. Но когда случайность происходит, кажется, что так и должно было быть. Например, если случайно сталкиваются два космолёта и гибнут люди, кажется, что не может быть ничего хорошего. Кто-то потерял любимого, кто-то остался без отца или матери. Но именно это событие повлияет на судьбу случайного зрителя, натолкнёт его на какой-нибудь поступок, который в будущем принесёт свои плоды.

В некоторых случайностях есть своя закономерность. Некоторые случайности являются очень неслучайными последствиями каких-либо событий. Важно уловить суть и представить картину целиком.

– Что это даёт?

– Если понять, что к чему приводит, иногда можно избегать, иногда контролировать, а иногда создавать случайности.

– Тогда это будут не случайности.

– Может быть. Но мы поймём смысл жизни. И сможем сказать, каким будет наш мир через несколько поколений, если мы будем двигаться в том же направлении, что и сейчас.

– И каким будет наш мир лет через сто?

–У меня есть несколько вариантов. Хотел бы я перенестись на сто лет вперёд, чтобы посмотреть, какой из них окажется верным.

– А вдруг никакой?

– Такого просто не может быть. Моя жизнь не может быть прожита зря.

– Согласно твоей теории любая жизнь не проживается зря.

– Я уверен, лет через сто-двести наше общество станет ещё более свободным и сплочённым.

– Понятия совершенно противоположные.

– Человек не может быть свободным от общества и самого себя. Но он может быть свободен от собственного эгоизма. Когда он принимает эти правила, он свободен. Посмотри на второе полушарие. Они провозгласили себя свободными от всего: от брака, обязательств, науки, законов. Они почти не рожают детей, потому что хотят прожить жизнь только для себя. Они рабы своих примитивных желаний. И они скоро вымрут.

– Они выживут за счёт паломников из нашего полушария.

– Рано или поздно их поток иссякнет. Человек должен развиваться, иначе деградирует обратно на низшую ступень эволюции.

– Я уже даже не знаю, куда нам ещё развиваться. Всё что можно было, уже изобрели.

– Время показывает, что всё в итоге несовершенно и может быть ещё лучше. Вокруг нас огромное пространство космоса, а звёзды всегда манили человека к себе.

Я тяжело вздохнула и провела рукой по волосам. Тема космоса была для меня весьма болезненной. Особенно когда речь шла о звёздах. Эти бестии отняли у меня Коллина и никак не желали возвращать. И зачем только Виктор завёл разговор о космосе. Было ведь так интересно. Теперь сердце опять наполнила грусть.

– Ты яркий пример человека, свободного от эгоизма, Лара. Чтобы там не говорил Арнольд, ты сделала выбор свободного человека, который ценит и уважает право другого на свободу. Это связывает крепче любых уз.

– Ты имеешь ввиду то, что я позволила Коллину лететь?

– Это ведь было для него важным.

– Знал бы ты, сколько раз я об этом пожалела.

– Ты жалела о том, что его нет рядом. А тем, что ты его отпустила, мне кажется, ты даже гордишься.

Я посмотрела на Виктора, широко раскрыв глаза. Он сидел на кушетке, положив ногу на ногу, а на колене у него уютно расположилась голова Дасти. Пёс внимательно слушал нас, чуть прикрыв глаза. Одно ухо его чуть подрагивало от удовольствия, когда Виктор проводил пальцами по его спине.

Оказывается, Виктор не только историк, он ещё и психолог, причём его проницательности можно было позавидовать. Непонятно одно: как он мог довести свою личную жизнь до такого абсурда. У меня опять началась чесотка языка.

– Ты так хорошо объясняешь. Я думаю, ты будешь хорошим отцом.

Гром и молния на мои плечи. Закройте меня в бочку и сбросьте в океан, чтобы я, наконец, научилась молчать, когда не нужно говорить глупости. Виктор заметно сник, плечи его опустились.

– Не в этой жизни.

– У тебя не будет другой, Виктор. К тому же ты любишь Марию, это очень заметно.

– И что толку от этой любви. Между нами уже столько камней, что можно построить замок.

– Камни можно обойти, если захотеть. – осторожно заметила я. Но Виктор, если ему было нужно, умел быть очень упрямым.

– Я рад, что вы с Марией снова нашли общий язык.

Разговор постепенно сошёл на нет. Виктор был готов часами разговаривать об истории, философии и науке, но все мои попытки проникнуть через барьер, именуемый Марией, потерпели поражение. Легче было высосать живую устрицу из раковины, чем вытянуть что-либо о чувствах Виктора.

Я вернулась домой около полудня. Весь день я работала исключительно языком, если не считать мытья двух тарелок, но всё равно чувствовала себя подуставшей. Хотелось включить телевизор и подремать на диванчике под монотонный голос ведущего. Я намеревалась так сделать, как вдруг почувствовала: что-то не так. Я не могла объяснить это чувство, но знала – это неспроста.

Я прошлась по гостиной и позволила Дасти улечься на мой любимый пушистый ковёр. На первый взгляд всё было нормальным, но я доверяла своей интуиции. Иногда.

Предчувствие не обмануло. Я посмотрела на аквариум: там резвились всего две рыбки. Третья, моя любимая Аркадия, совершенно белая, плавала вверх брюшком под колпаком аквариума. Сердце моё обливалось кровью. Я так была к ней привязана.

–12-

Ещё два месяца без Коллина. Единственной радостью было то, что красных квадратиков на календаре стало в два раза меньше. Как и два месяца назад. Я как будто взяла пульт и перемотала жизнь на 61 день обратно. Через две недели должна была быть наша свадьба, если бы всё шло так, как мы планировали. Но разве в жизни всё получается так, как задумывалось? С одной стороны, это вносит определённый колорит, с другой – рушит всё, к чему так долго стремились.

Раньше я была уверена, что держу своё будущее крепко в кулаке, но теперь чётко осознавала, как мы зависим от случайностей. Неужели Виктор прав, и всё, к чему я так долго готовилась, что лелеяла в своих мечтах, может рухнуть в один момент, только для того, чтобы кто-то лет через сто сказал, что это было неслучайно? Но я не хочу зависеть от случайностей, не хочу строить для кого-то будущее. Я хочу жить настоящим и быть счастливой в своей собственной жизни.

Надо меньше общаться с Виктором. От его философии у меня портится настроение.

Я сидела и разговаривала по видеофону с опекуншей, у которой заболела рыбка. Мария в это время пролистывала видеожурнал. Я старательно избегала смотреть на неё, потому как мысли всё время возвращались к Виктору и его дурацким исследованиям.

У меня была ещё одна причина для стресса: я с нетерпением ждала новостей о том, как проходят работы по ремонту корабля Коллина. Сергей Бра уверял меня, что всё будет в полном порядке. Но в последнее время моя стойкая уверенность в безоблачном будущем слегка пошатнулась. Я всё время ожидала каких-нибудь случайностей, которые в очередной раз помешают нам с Коллином встретиться.

Нет, я не сомневалась, что он вернётся. Я ни секунды не допускала, что он может погибнуть. Вопрос в том, когда же мы наконец будем вместе. Похоже, я привыкла жить в ожидании. Настолько, что даже смирилась с этим чувством, как люди рано или поздно привыкают жить с какой-нибудь болезнью. И конец этого маячил где-то далеко впереди.

Мыслями я унеслась далеко– далеко, так что даже забыла о том, что нужно слушать клиентку. Должно быть, она это заметила, потому что внезапно прервала разговор и вопросительно уставилась на меня с экрана.

– Извините, я вспоминаю, как правильно диагностировать эту болезнь.

– Понимаю. Может, кто-нибудь другой сможет мне помочь?

– Простите, давайте я лучше к вам заеду.

– Не стоит, я полагаю, ничего опасного не произошло. Как-нибудь сами справимся. Всего доброго.

Я отключила видеофон, чувствуя себя неловко. Нельзя личным проблемам вторгаться в работу, а у меня только это и случалось. Может, я не столь компетентна, как привыкла считать?

– Лара! – громкий голос выдернул меня из омута печали, куда я с каждой минутой погружалась всё глубже и глубже. – Ты слышишь? К тебе пришли.

На пороге кабинета стоял Арнольд. Что он делает у меня на работе в такое время? Должно быть, что-то случилось, он бы не пришёл просто так.

Глаза брата выдавали беспокойство, хотя внешне он вполне держал себя в руках.

– Привет, Арнольд! Как я рада тебя видеть.

– Я тоже, детка. У тебя есть несколько свободных минут?

– Для тебя – всегда.

– Давай выйдем куда-нибудь.

Я предложила сходить в кафе, где мы с Марией обычно обедаем. Мы сели за столик и заказали по стакану свежевыжатого апельсинового сока. Арнольд молчал и пил свой сок маленькими глоточками. Это сводило меня с ума.

– Ты пришёл выпить со мной сока?

– Нет, конечно, нет. Ты не возражаешь, если сегодня мы побудем вместе. Только ты и я, как это было раньше?

– Не возражаю. Что-то случилось?

– Я ужасно соскучился. Помнишь, мы в детстве часто делали что-то вместе. Или просто находились рядом, занимаясь чем-то своим...

– Что случилось? – я почти что прокричала эти слова. Арнольд печально посмотрел на меня. Глаза его были полны жалости.

– Два часа назад нашему центру был сделан запрос относительно того, как долго сможет функционировать система искусственного сохранения жизни на "Татуме 146-С".

– И как долго?

– До четырёхсот лет. Дальше начинается стадия полураспада живых тканей. Никто никогда не планировал сохранение жизни на такой длительный период. В настоящий момент это нецелесообразно.

– "Татум 146-С". Неужели это???

– Да, корабль Коллина.

Мир рухнул прямо мне под ноги. Что-то не так. Что-то совсем не так, и, кажется, Арнольд знает в чём дело.

– Зачем им это? Арни, пожалуйста, скажи, что всё будет в порядке.

– Не могу, Лара. Ты знаешь меня, я не люблю врать, особенно если ложь может навредить. Я точно не знаю, что там происходит, но в ближайшее время корабль не вернётся.

– Не говори так, – я потихоньку начала плакать. Это совсем нехорошо, потому что слёзы душили меня, мешали соображать. Сейчас я начну биться в истерике и нести чушь. – Не говори, что он не вернётся.

Арнольд смотрел на меня словно пастор на заблудшую овцу. Во взгляде его ясно читалось "Я же тебя предупреждал. Я тебя останавливал". Но он не сказал этого вслух и, я была ему благодарна.

Сегодня я больше не могла работать. Мы с Арнольдом отправились в геологический центр и просидели у его входа битый час. Никто ничего не знал, или же не хотел говорить. Я хотела вызвать Сергея Бра, но он, похоже, решил меня избегать.

Мне было так страшно, что меня едва не стошнило прямо на улице. Страшно, что Коллин может не вернуться. Страшно, что все мои надежды и планы на будущее разлетаются, словно карточный домик. Если он не вернётся, что я буду делать? Я даже не представляю, как я буду жить без Коллина? Здесь, на Земле, в то время как он где-то там, в космосе, неизвестно, живой или мёртвый.

Нет ничего хуже неизвестности и мрачных перспектив, которое от безысходности рисует больное воображение. Зачем, ну зачем я его отпустила? Я не могла себе этого простить. Мои руки дрожали, а с подбородка капали горячие солёные капли. Я полезла в сумочку за салфеткой и нащупала кошелёк. В нём лежала заветная карточка – разрешение на ребёнка. Нашего с Коллином ребёнка. Неужели его никогда не будет? Такого просто не может быть. Я прижала холодный пластик к губам, словно это была самая большая драгоценность – кусочек моего волшебного мира, дверца в который случайно захлопнулась, и я никак не могла попасть обратно.

Арнольд провёл со мной остаток дня, а ночь я провела у него дома. Брат очень переживал за меня, но ничем не мог помочь. Лучшее, что он мог для меня сделать – просто быть рядом.

Весь следующий день я провела словно в тумане. Не хотелось ни есть, ни пить, ни говорить. Вообще хотелось превратиться в атом и распасться на ничтожно мелкие частицы, которые ничего не чувствуют, потому что едва существуют. Я даже забыла покормить Дасти и вспомнила об этом только к обеду. Пришлось вернуться домой и приласкать бедное животное. Дасти был моим питомцем и нуждался во мне. А я не нуждалась ни в ком, кроме Коллина. Мои чувства и эмоции зачерствели, словно сухое дерево. Таких как я нужно изолировать от ответственности за чужую жизнь. Иначе кому-то может быть очень больно.

Я узнала правду только спустя два дня. Сергей Бра позвонил мне на работу и попросил прилететь в центр геологии. Как только я очутилась на пороге центра, Сергей подхватил меня под локоть, и мы помчались к космопорту. Оказалось, нам придётся лететь на орбиту.

Вы никогда не были на орбите? Там необычайно красиво. И одновременно очень одиноко. Кажется, вы застряли между несколькими мирами, и уже непонятно, какой их них родной, а какой чужой.

Путешествие на орбиту Земли было далеко не повседневной вещью, но в тот день я не могла наслаждаться этим маленьким приключением. Я бы всё отдала, если бы можно было его избежать.

Новости, которые мне предстояло услышать, были неутешительными. Лучше бы мне их не слышать. Я стояла и думала о том, как быстро сгорает в атмосфере органическое тело, упавшее, например, с орбиты.

Безнадёжность. Это ещё хуже чем смерть. К ней, по крайней мере, можно привыкнуть.

Какой-то человек в серебристом костюме очень много говорил, но я с трудом улавливала суть. Одно я поняла точно: я смогу увидеть своего любимого очень нескоро.

Сергей Бра не мог понять моего состояния, как и того, почему я стою абсолютно равнодушная и молчу, как рыба. Сам он постоянно задавал вопросы, пытаясь разобраться в том, что же действительно произошло. Человек в блестящем костюме старался отвечать предельно ясно.

– Мы не знаем. "Татум 146-С" неожиданно сместился с орбиты и принял неизвестный нам курс. Мы по-прежнему не можем с ним связаться.

– Разве робот не починил систему связи?

– Починил. Мы сразу связались с капитаном и узнали, что вся команда в добром здравии и готовится к полёту на Землю.

– Тогда я не понимаю, что происходит?

– Если честно, мы можем только строить предположения. Во время нашего последнего контакта выяснилось, что связь работает с перебоями. Мы снова общались через спутник. Было решено запустить программу расширенной проверки, как вдруг начались перебои в системе управления кораблём.

– Корабль неисправен?

– Мы так не думаем. "Татум" – очень надёжная модель, уже не раз проверено. Очевидно, всё дело в магнитном поле Далиды-5.

– Почему оно не было исследовано раньше, во время полёта роботов.

– Роботы не проходили сквозь точки соприкосновения полей Далиды -5 и её спутника. Орбита Психеи-8 нестабильна.

– Как они смогут вернуться?

– Вариантов много. Можно отправить за ними другой корабль. Дело в том, что "Татуму" нельзя было оставаться на орбите Психеи. Могли выйти из строя все системы и тогда корабль был бы обречён.

– Что же тогда делать?

– Капитан Бражский принял единственное правильное решение – переместиться на орбиту Далиды – 5 или какой-нибудь другой стабильной планеты. Остальное зависит от нас. Они задали курс, и команда вновь подключилась к системе искусственного сохранения жизни. По идее они должны были достигнуть орбиты Далиды-5, а робот – последовать за ними и устранить неполадки.

– Но что произошло?

– Система связи полностью вышла из строя. Спутник передал, что "Татум" следует в непонятном направлении, мы отследили всего лишь малую часть, а после "Татум" вышел из поля зрения спутника.

– Но робот должен был последовать за ним.

– Он именно так и сделал. Проблема в том, что мы можем следить за роботом только посредством спутника. Это наше упущение. Мы и предположить не могли такой исход событий. Но роботы с автономной системой связи – очень дорогое удовольствие. Извините.

– Значит, они просто болтаются в космосе, непонятно где?

– Выходит так.

– И ничего нельзя сделать?

– Мы, конечно, будем искать их. – человек в блестящем костюме старательно отвёл глаза.– Но, скорее всего, робот доберётся до них раньше нас. Он отрегулирует все системы, и "Татум" сможет вернуться на Землю самостоятельно.

– И как долго это будет длиться? – с ужасом спросила я.

– Мы не знаем. По нашим подсчётам, как минимум несколько лет.

Я в первый раз в жизни упала в обморок. Хотя скорее всего, это не слишком точное определение того, что со мной произошло. Я находилась в сознании, но ноги подкосились и я рухнула на пол, словно мешок с игрушками. Сергей опустился рядом со мной на колени и взял мою руку в свою.

– Мне так жаль, Лара. – голос его звучал так ласково, что мне вдруг захотелось спать. Заснуть бы на несколько часов и, проснувшись, обнаружить, что всё это лишь дурной сон.

Но это не был сон. Это была жестокая явь, от которой никуда не денешься.

Я находилась словно в прострации, и мир кружился вокруг в диком насмешливом танце. Я полулежала на коленях у Сергея, а он целовал мои ладони. Я чувствовала, что глаза мои открыты так широко как никогда. Должно быть, Сергей был счастлив видеть моё лицо именно таким – застывшим в немом удивлении. Его поцелуи незаметно переместились с рук на щёки и губы. Должно быть, со стороны мы представляли странную картину, но мне было всё равно.

Так же равнодушно я поднялась и освободилась из его объятий. И пошла куда-то, куда вели ноги. Наверное, Сергей пошёл за мной.

Вскоре я обнаружила, что каким-то образом очутилась на Земле в центре геологических исследований. Сергей предложил проводить меня домой, но я отказалась. Я попросила его связаться с Арнольдом. Сегодня мне не хотелось оставаться одной.

Сергей пообещал, что свяжется со мной завтра. Или послезавтра. Он много чего говорил, но я почти не слушала. Наконец, поток его слов иссяк, и Сергей замолчал, немного расстроенный тем, что я не обращаю на него внимания.

Мне вдруг стало смешно. Я посмотрела ему прямо в глаза и улыбнулась. Улыбка получилась грустной.

– Прости, Серёжа. Сегодня я тем более тебя не замечу.

Кажется, я сказала это вслух. Сергей всё понял и тяжело вздохнул. Потом взял меня за руку и усадил на один из стульев, стоящих в ряд у стены. Сам опустился на соседний стул, и мы вместе стали дожидаться Арнольда. Больше Сергей не сказал мне ни слова.

–13-

Начиная с этого дня мой мир резко изменился. Если раньше я ждала и строила планы на будущее, то теперь я тоже ждала. Неизвестности. Вы пробовали когда-нибудь ждать неизвестности. Это хуже, чем ждать смерти.

Хоронить свою любовь живьём очень тяжело. Я и не собиралась этого делать, но почему-то складывалось впечатление, будто я присутствую на собственных похоронах. Все вокруг продолжали жить своей жизнью, только мой мир рухнул. Я сидела среди осколков и не знала, что с ними делать.

Ясно, что ничего уже не будет как раньше. Неважно, когда вернётся Коллин, – наша любовь уже не будет прежней. Если конечно я доживу до того момента, когда он вернётся. Может, кому-то покажется романтичной перспектива ждать любимого несколько лет, наложив на себя обет верности. Но этому человеку вряд ли довелось испытать то, что испытываю сейчас я.

Если бы дело было только в верности... Если бы дело было в паре-тройке лет.

А вдруг он вернётся лет через пятнадцать? Как много может произойти за этот срок. Я забуду как он выглядит, как улыбается, как целуется. Я отвыкну от звука его голоса и перестану узнавать его запах. Он станет чужим. Я тоже могу измениться, потерять свою детскую непосредственность, вырасти и превратиться в закалённую жизнью сильную женщину, к встрече с которой Коллин не будет готов. А самое главное, я постарею. А Коллин останется молодым. Вот почему космонавты обычно летают семьями.

Мы оказались в ловушке времени. В реальности мы оба живы, но находимся в разных временных пространствах. Время, что мы проведём порознь, нужно будет умножить на два. Вот сколько на самом деле будет нас разделять.

Я привыкну к разлуке, заведу новых друзей, сердце начнёт биться по-новому. Это неизбежно, ведь человек постоянно меняется. Боль утихает, на её место приходят новые радости. А Коллин останется прежним. Ведь всё это время он будет спать.

Фактически это конец нашей любви.

Если бы я знала, сколько придётся ждать, я бы придумала способ сохранить свои чувства. Но я не знала. И не могла представить, как можно справиться с острым чувством пустоты, сопровождавшим неизвестность.

Я не хочу такой конец для нашей любви. Я вообще не хочу, чтобы она кончалась. Какой парадокс, ведь мой любимый живой и почти рядом. Ночью, гладя на его любимые звёзды, я возможно вижу его среди них. Вижу, но не могу дотронуться.

Каждый день меня кто-нибудь навещал: то Арнольд с семьёй, то Виктор, то Сергей. Никто не давал мне советов, все просто были рядом, чтобы не дать мне совершить какую-нибудь глупость. Но что может быть глупее, чем то, что я уже сделала.

Я отпустила свою любовь.

Свободна от собственного эгоизма, как сказал Виктор. Рабыня своих ошибок.

Сегодня утром курьер принёс букет белых роз. Довольно редкая роскошь. Смелый и красноречивый поступок. Только я не люблю цветы. Коллин знал об этом. Но Сергей не знает меня так, как он. И я вообще не хочу, чтобы кто-нибудь узнал меня также как Коллин.

Я захватила букет с собой на работу. Пускай украсит наш кабинет и порадует моих питомцев. Хотя рыбки вряд ли что-нибудь понимают в розах.

Цветы наполнили своим ароматом всю комнату. Мария загадочно улыбалась, поглядывая на свежие крепкие бутоны. Я улыбалась в ответ не менее загадочно. Вообще, я устала от того, что все глядят на меня, словно я была бомбой с часовым механизмом. Я живой человек и умею радоваться жизни. Даже если на душе кошки скребут.

Около полудня меня вызвал Виктор и предложил пообедать вместе. Теперь мы с ним словно старые закадычные друзья. Боль иногда сближает людей больше, чем любая радость. И не надо ни о чём говорить, просто быть рядом с человеком, который способен понять тебя лучше, чем все остальные.

Я согласилась. Почему мне было отказываться? И, само собой разумеется, я пригласила с собой Марию. Было бы неудобно, если бы она сидела за соседним столиком в одиночестве. Мария позвала с собой Бова. Бедный мальчик сначала опешил от неожиданности, однако всё же пошёл.