Текст книги "Ты будешь рядом (СИ)"

Автор книги: Елена Ляпота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Он представил себе Лару с его ребёнком, и по телу разлилась приятная истома. Секс с Ларой был незабываем, и каждый раз после него он ловил себя на мысли, что счастлив, от того, что знает, что завтра и послезавтра и ещё через много дней это повторится опять. И он всегда будет видеть её улыбку, которой она улыбалась только ему.

Лара была страстной женщиной и милым ребёнком. Немного наивной, оттого ещё более притягательной. Коллин понимал, что не вправе требовать от неё верности, но искренне надеялся, что Лара не будет ему изменять. Ему будет очень больно, если это окажется не так. Больно даже думать об этом... А если за то время, что его нет, она полюбит другого? Тогда ему лучше не возвращаться.

Но нет. Его Лара любит его и будет ждать. Она обещала, что будет ждать. Значит, он не имеет права думать по-другому.

– Капитан, – раздался взволнованный голос Давида. – Вам не кажется, что вы ошиблись в расчетах?

– Какого чёрта ты несёшь, Давид? Я рассчитал всё до миллиметра. Или что ты имеешь ввиду?

– Судя по заданной траектории полёта, наша цель – Айседора 3, а до неё лететь намного дольше, чем две недели.

– Что за ерунда? Я управляю полётом вручную. И наша цель – совсем другая планета .

– Система думает иначе...– пробормотал Давид. – Должно быть, она посчитала Айседору более стабильной.

– Чёрт бы побрал этих актрис, – выругался Эдвин и начал тарабанить пальцами по сенсорной панели. Но всё было без толку. Корабль его не слушался. Система сама решала, как и куда им лететь. Оставалось только надеяться, что она не сойдёт с ума.

– Что нам делать? – спросила побелевшая от ужаса София. Эдвин долго думал, прежде чем ей ответить. За каждым его движением следили три пары напряжённых от беспокойства глаз.

– Летим на Айседору 3. Другого выхода у нас нет.

– Сколько до неё лететь?

– Месяцев шесть.

– Сколько? – вскричал Коллин. – Шесть туда и шесть обратно – это же целый год.

– Плюс ещё два. Итого четырнадцать месяцев, – сказал Давид. Коллин уставился на него глазами, расширенными от ужаса.

Давид крепко сжал его локоть и увлёк за собой в сторону. Коллин попытался вырваться, но Давид, который был ниже ростом, оказался неожиданно сильнее. Он потащил Коллина прочь из комнаты управления в комнату отдыха и заставил сесть на диван.

– Послушай, приятель. Я понимаю, тебя ждёт невеста. Но ты всё равно ничего не можешь изменить. Ты не можешь выпрыгнуть из корабля и полететь на Землю сам. А мы застряли в заднице. И реально можем погибнуть. Поэтому самое главное сейчас – не паниковать.

– Я не паникую. Я не боюсь умереть. Мне невыносимо думать о том, что происходит сейчас на Земле, пока мы болтаемся тут.

– О чём? Что твоя крошка тебя не дождётся? Наплюй, если любит, то обязательно дождётся. А если не любит, ты всё равно ничего не сможешь изменить.

– Тебе так легко говорить об этом, – с отчаянием в голосе сказал Коллин. – Ты никогда никого не любил? Ах да, я же забыл: на Земле тебя никто не ждёт.

– Знаешь, я никому не говорил, но на Земле у меня есть семья. У меня есть дочь. Ей сейчас пять. Последний раз я видел её, когда ей было два года. Тогда мы с её матерью развелись.

– Ты, наверное, скучаешь? – спросил Коллин и неожиданно почувствовал симпатию к этому грубоватому циничному мужчине. Боль зачастую сближает казалось бы совсем разных людей.

– Не особо. Полина растёт без меня. Конечно, хотелось бы увидеть, что из неё вырастет. Но её мать не в особом восторге от моих посещений, так что меня туда не тянет. Когда мы вернёмся, я обязательно их навещу.

– Почему вы развелись? Извини, если это слишком личный вопрос.

– Понимаешь, Миранда очень хотела ребёнка. И ей нравилось говорить, что у неё есть мужчина. Она наивно полагала, что настоящая любовь рождается в браке. Но любовь, это такая штука, которую нужно делить на два и получать равные части. Если один из партнёров на это не способен, то это уже не любовь, а театр мучений одного актёра. Миранду хватило ровно на четыре года. Потом её любовь иссякла, и осталось одно разочарование.

– Ты изменял ей?

– С женщинами – нет. А вот с самим собой – постоянно. Я живу для себя, и ничего не могу с этим поделать. Просто мне это нравится, и я ничего не хочу менять.

– Я так не могу. Я люблю Лару и готов ради неё на многое. Она тоже даёт мне многое взамен.

– Ты совсем другой. Ты умеешь любить. Я не умею и даже не стремлюсь к этому.

– А я всегда стремился. Ещё зелёным юнцом я мечтал о том, чтобы встретить женщину, при виде которой у меня перехватывало бы дыхание, а сердце замирало при каждом её вздохе. Когда я повзрослел, то понял, что это всё чушь, и начал жить так, как диктовали обстоятельства. У меня были женщины, я ими увлекался. И хотя я стремился к постоянству, они как-то легко и без сожаления исчезали из моей жизни. Во многом мешала моя сумасшедшая работа. Я часто летал в экспедиции, но меня никто не ждал. Это было грустно, а потом всё равно находилась новая женщина, которая грела мою постель. Я никого не любил по-настоящему, и мне постоянно не хватало этого чувства.

А потом я встретил Лару. Это было как гром среди ясного неба. Я вновь почувствовал себя зелёным юнцом, который ни разу не видел женщину. Когда я впервые увидел, как она улыбается, у меня перехватило дыхание. Я ни разу не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. И это чувство не отпустило до сих пор. И знаешь, я не хочу, чтобы оно отпускало.

– Это опасное чувство, – заметил Давид, немного взволнованный рассказом Коллина. Немного задетый оттого, что в жизни было что-то, что обошло его стороной. – На него можно подсесть, как на наркотик.

– Я уже подсел. И весьма прочно.

– А ты не слишком идеализируешь свою невесту? Психологи утверждают, что это опасно.

– Я не создавал себе образ, на который мог бы молиться. Я могу перечислить все её недостатки, равно как и достоинства. Я просто не могу без неё. И я с ума сойду: целых два года! Я готов убить себя за то, что согласился на эту проклятую экспедицию.

– Жизнь иногда выкидывает такие штуки, и мы ничего не можем с этим поделать. Остаётся только ждать. Набраться терпения и ждать. Твоей невесте на Земле тоже нелегко. Уж поверь мне.

– Как ты думаешь, женщина способна ждать так долго?

– Два года? Это не срок, если знать, чего ждёшь.

– Но всё-таки два года. Я обещал, что вернусь через восемь месяцев.

– Ты боишься, что она не сможет так долго хранить тебе верность? Лично я не ревнив, но измена – это всегда неприятно. Лучше об этом не думать и не притягивать к себе свои страхи.

– Измену я как-нибудь переживу, – задумчиво сказал Коллин. – Главное, чтобы она меня дождалась. Чтобы не разочаровалась во мне и не отдала своё сердце кому-нибудь другому.

– Женщины редко бывают верными. Это факт. Но все они стремятся обладать одним-единственным мужчиной, с которым они чувствовали себя уверенными и защищёнными, от которого хотели бы родить ребёнка. Это инстинкт. Не забывай об этом. И выбрось свои сомнения прочь. Мысли передаются на расстоянии, так что не сбивай свою невесту с толку. Думай о том, что она тебя ждёт. И она обязательно дождётся.

Давид в очередной раз похлопал Коллина по плечу и поднялся на ноги. Оба были взволнованы состоявшимся между ними разговором, и говорить больше не хотелось. Хотелось забиться словно кролики, по своим норкам, и обдумать всё высказанное наедине с собой. Нечасто люди бывают настолько откровенны даже с близкими друзьями. Только в минуты отчаяния в человеке просыпается особый дух общения. Хочется поделиться с кем-нибудь своей болью, чтобы не оказаться задушенным ею, словно петлёй.

– Команда, приготовиться к подключению к системе искусственного сохранения жизни, – раздался требовательный голос Бражинского.

– Но я думал, что мы не будем спать, пока корабль не будет в порядке, – вскричал Коллин.

– И что ты предлагаешь делать целых шесть месяцев, пока мы не достигнем орбиты Айседоы? Играть в карты? Мучиться от неизвестности и смотреть на твою кислую физиономию?

– Не оскорбляй меня, Эдвин, – гневно сказал Коллин. Он был на взводе и голос его звучал непривычно грубо. – Я больше не собираюсь спать и ждать неизвестно чего. Я хочу взять всё в свои руки и самому управлять своей судьбой, а не полагаться на эту жестянку.

– Эта жестянка всё равно не слушает никого, кроме себя. И немного понимает меня. Лучшее, что ты можешь сделать – это не мешать.

– Я не буду мешать. Я просто не хочу спать. Лара там на Земле ждёт меня. Ей сейчас нелегко. Она не может просто заснуть и проснуться, когда мы вернёмся. Почему мне должно быть легко? Я хочу хоть как-то быть с ней. Хотя бы мысленно.

– Послушай меня, Ромео. Я не хочу, чтобы к концу полёта ты превратился в засохший папоротник. А поэтому марш в контейнер. Иначе я отнесу тебя на руках.

– Я хотел бы на это посмотреть, – улыбнулся Коллин и скрестил руки на груди. Всей своей позой он выражал упрямство.

Капитан Бражинский выругался про себя. Что теперь прикажете с ним делать? Боковым зрением Эдвин заметил, как в комнату вошёл Давид, держа в руках какой-то предмет, напоминающий короткую чёрную палку. Он подошёл к Колину сзади и замахнулся. В следующий момент Коллин задёргался, как будто его ударило током. Глаза его были навыкате, когда он стремительно рухнул на пол.

– Ему не было больно, это всего лишь рефлекс. – сказал Давид и опустился на одно колено рядом с телом Коллина. – Извините, капитан. Мне показалось, что это – мсамый быстрый и эффективный способ уложить его спать.

– Ты прав, Давид. – сказал Бражинский, вставая из капитанского кресла. – Давай вместе отнесём его. А потом вы с Софией тоже подключитесь к системе. Я не буду слушать возражения.

– Их не будет. А вы не собираетесь спать? Вы сойдёте с ума в одиночестве.

– Я не могу рисковать командой. Кто-то должен контролировать ситуацию. Когда я пойму, что всё идёт как надо, я присоединюсь к вам.

В словах капитана, несомненно была логика. В сложившейся ситуации никто, кроме него, не мог ничего поделать. Так стоило ли тратить драгоценные дни своей жизни на то, чтобы калечить собственную психику, не имея на то веских причин, кроме дурацкого упрямства. Самое умное сейчас – подчиниться и предоставить всё решать кому-то, кто несомненно был выше их всех вместе взятых. Наверное, именно в такие моменты и рождается тяга человечества к религии. Когда иной надежды, кроме как на чудо, уже не остаётся.

Всё не так уж плохо, подумал про себя Бражинский, когда остался единственным бодрствующим человеком на корабле. Можно, наконец, перечитать все книги, до которых раньше не доходили руки. Можно исследовать корабль и провести несколько безопасных экспериментов. Эдвин поднялся со своего кресла и распрямил затёкшие от долгого сидения члены. В одиночестве есть своя прелесть. Особенно, если знаешь, что все остальные просто спят, и если станет совсем невмоготу, можно разбудить хотя бы жену. Бражинский вспомнил, что в последний раз они занимались сексом ещё на Земле. Для этого у них никогда не хватало времени.

Эдвин бросил последний взгляд на мониторы и, убедившись, что никаких изменений нет, направился к двери в коридор. Он положил ладонь на сенсорную панель, но прошло несколько секунд, прежде чем она открылась. Странно, раньше она открывалась мгновенно. Капитан слегка замешкался, прежде чем попытаться выйти. Именно попытаться, потому что дверь неожиданно плавно захлопнулась перед его носом.

Это было уже совсем нехорошо. Бражинский понял, что ему нельзя покидать комнату управления кораблём, иначе он рискует не попасть обратно. Но как быть, если ему вдруг приспичит в туалет? Как назло именно это и случилось. Быть может всему виной был приступ внезапной паники, которую капитан тщательным образом душил внутри себя. Эдвин подождал ещё несколько минут и наконец, решился выйти. На этот раз дверь сработала, как обычно.

Бражинский шёл по коридору в уборную комнату, как вдруг почувствовал, как у него внезапно резко поднялась температура. Не хватало ещё заболеть. Это было бы последней каплей. Эдвин провёл рукою по лбу – рука мгновенно стала влажной от пота. Как-то это было ненормально. Внезапно капитан почувствовал, что ему нечем дышать и он схватился обеими руками за горло. Под потолком замигала ярко-красная лампочка – знак тревоги. Система выработки и подачи кислорода на несколько секунд вышла из строя. Бражинский уже посинел от нехватки воздуха, как вдруг всё обратно встало на свои места. Капитан с жадностью начал глотать свежий воздух и почувствовал, как по телу разливается долгожданная прохлада.

Ему резко расхотелось в туалет. Вместо этого он метнулся обратно в комнату управления. Дверь была распахнутой, что не соответствовало никаким нормам. Хотя какие к чёрту нормы на этом сумасшедшем, полностью неконтролируемом корабле.

Эдвин с опаской уставился на мониторы и тут же вздохнул с видимым облегчением. Система автонавигации работала, и курс по-прежнему держался на Айседору 3.

Бражинский устало опустился в кресло и погрузился в тревожные мысли. Корабль был практически неконтролируемым. Ту малость, которую мог сделать Бражинский, можно было даже не принимать во внимание. Он ни на что толком не мог повлиять. Зато подвергался огромной опасности в случае, если система жизнеобеспечения снова даст сбой. Ей хватит всего пару минут, чтобы капитан поджарился живьём или же задохнулся от нехватки воздуха. И его смерть будет совершенно бессмысленной.

Раз так, стоило ли ему рисковать и вести наблюдение за тем, что он не мог контролировать. Бражинский отвечал за безопасность корабля, однако в сложившейся ситуации он не мог брать на себя никакой ответственности за происходящее. Он уже и так наделал слишком много ошибок. Единственный разумный выход – присоединиться к остальной команде, чтобы всем вместе встретить свою судьбу.

Приняв решение, Бражинский не терял времени, и уже через час он, как и вся команда, был подключен к системе искусственного сохранения жизни. Датчик пробуждения должен был сработать, едва они достигнут Венеры на обратном пути домой. Слава Богу робот, следовавший за ними был настроен перепрограммировать корабль на возвращение обратно на Землю после того, как системы отрегулируются. Или же пока их не подберёт какой-нибудь корабль Земли.

Успокоенный этой мыслью Эдвин Бражинский закрыл глаз и мгновенно погрузился в глубокий сон без сновидений. Всё это время покажется ему секундой. Или же они канут в вечность.

Интуиция редко подводила капитана. Всего через пятнадцать минут после того, как он заснул, система подачи кислорода дала сбой и кислород прекратил поступать на целые сорок минут. Этого было бы более чем достаточно. В течение этих сорока минут произошло ещё одно не менее страшное событие. Мониторы системы автонавигации дружно выключились, а когда на экранах снова появились признаки жизнедеятельности, система показывала курс, который значительно отличался от заданного. Корабль летел в другую галактику, практически в никуда.

–2-

– Привет, Дельта, – весело сказал Кристансен, занимая своё рабочее место на контрольном пункте рядом с напарником. – Я вижу, ты ранняя пташка?

– Нет, это ты опоздал, – пробурчал Делайла Йорган, которого все называли Дельтой за патологическое увлечение разными шифрами и кодировками. В психиатрии такое явление нередко классифицировали как лёгкая форма шпиономании. Но у Дельты это было скорее своеобразным хобби.

– Я никогда не опаздываю. Меня с утра вызвали в центр и здорово пропесочили мозги.

– За тот несанкционированный вылет?

– За тот самый. А что мы могли сделать? Мы послали нейроблокиратор. Откуда мы могли знать, что у этого психа такая мощная защита.

– Надо сделать кого-то крайним. Промыть мозги. Забудь, этим всё и ограничится.

– Я уже забыл. Просто обидно. Ведь это полностью вина космопорта.

– Помни, как говорит доктор Каменева: мы – это единый целостный организм. И если болит сердце, страдает и печень.

– Дельта, когда ты найдёшь себе девушку? Психологи считают ненормальным, если человек более полугода не общается с противоположным полом.

– Когда девушки меняются каждые полгода, они тоже считают это ненормальным.

– Один-один, – рассмеялся Кристансен. – Мы – два психа, Дельта. Чем это ты страдаешь?

– Да так, пытаюсь разгадать одну древнюю комбинацию.

– Вручную? Система сделает это за минуту.

– В этом-то всё и дело. Вопрос в том, на что я сам гожусь. Поэтому я не встречаюсь с девушками, сделавшими генную пластику.

– Ты сноб.

– Я не говорил, что со мной легко.

– Мне лично наплевать, искусственная красота или натуральная, лишь бы в постели было хорошо.

– Здесь вопрос не внешности, а внутреннего мира девушки. Насколько она готова принять свои недостатки, также как и чужие. Насколько она сильна духом и склонна к постоянным чувствам.

– Довольно, философ. Посмотри на монитор, что это за гости?

– Где?

– В районе Венеры.

– А, это старый знакомый, – равнодушно сказал Дельта. – Две недели назад этот корабль был в районе Сатурна. Я просчитал траекторию полёта, его курс – Земля.

– Просчитал? Разве он не заявлен?

– Нет.

– Ты в своём уме, Дельта? – Кристансен чуть не плакал от досады. Только он выгреб от начальства за чужой промах, как тут на тебе. Незаявленная посадка. – Какого чёрта ты молчал?!!

– Ты тоже находился здесь эти две недели. Как и две другие смены. Так что не надо делать меня виноватым.

– Нас всех уволят и будут правы. Вдруг это недружественный корабль инопланетян?

– Тогда мы на пороге величайшего открытия в истории, – саркастически ухмыльнулся Дельта. – Инопланетяне существуют.

Кристансен заметно побледнел и покрылся потом. В следующую секунду он лихорадочно метнулся в сторону центрального монитора и дрожащими руками начал перебирать кнопки на панели управления.

– Где этот чёртов спутник?

– Успокойся, Крис. Это земной корабль. Наверное, какая-нибудь дальняя экспедиция. Все спят и поэтому не заявляют о своём прибытии. В графике их нет. Я проверял. Должно быть, возвращаются досрочно.

– Почему ты не сказал никому об этом?

– Мне в прошлый раз влетело за то, что я лезу не в своё дело. Доктор Каменев была здесь два дня назад и лично делала наблюдения. Куда уж мне простому смертному до их величайших умов.

– Она тебе нравится, олух. Готов поклясться жизнью.

– Эта старая карга?

– Она старше тебя на шесть лет. И явно не сторонница пластики. Ты уже занимался с ней виртуальным сексом?

– Ты извращенец. Что будем делать с этим кораблём?

– Думай сам, Дельта. У тебя право первой брачной ночи. Что за тип корабля?

– "Татум 146-С".

– Что? Их же давно сняли с полётов.

– Я читал, что это весьма неплохая модель. Новые модели мало отличаются от "Татумов", разве что больше наворотов.

– Там что-то произошло с одним из кораблей. Вышли из строя все системы, и корабль потерялся в космосе.

– Разве такое возможно? Неужели поблизости никого не оказалось?

– Так уж вышло. "Татум" ушёл на предельной скорости. Догонять его было бессмысленно. А ты же знаешь наши правила: если хоть одна система даёт сбой, все аналоги тут же подлежат замене. Никто не станет рисковать во второй раз. Непонятно откуда взялся этот "Татум"?

– Может это тот самый?

– Да ну тебя, – отмахнулся Кристансен. – Ещё тогда давали два процента из ста, что он погибнет в ближайшие несколько месяцев. Корабль был неуправляем. Действительно, должно быть это какая-то старая экспедиция. Может, у них что-то случилось. Типа бунта. Поэтому они не заявили об отлёте.

– Заявили бы те, кто остался.

– Их сообщение пришло бы неделей раньше.– внезапно в голове Кристансена промелькнула тревожная мысль. – Дельта, свяжись-ка с эпидемиологическим центром. На всякий случай.

– Сначала нужно доложить Каменевой.

– Действуй, милашка. – Кристансен подарил Дельте одну из своих самых омерзительных улыбок, – Кстати, ты сканировал его номер?

– Сканировал. Он не значится в базе.

– И тебе не показалось это странным? Ты идиот.

– Показалось, – обиделся Дельта. – Просто тогда пришла доктор Каменева, и у меня из головы всё вылетело.

– Сексуальный голод деформировал твои мозги, Дельта. Запроси архив. Нет, погоди, я сам сделаю. Тебе нельзя доверять.

Кристансен переместился к боковой панели и начал перебрасывать данные с монитора для анализа в архив. Дельта стоял молча и переминался с ноги на ногу. Он был расстроен и весьма зол на Кристансена. Этот придурок всегда умел ловко выкрутиться и свалить вину на другого. Теперь все будут осуждать именно его, Дельту. Хотя есть ещё Кристансен и две другие смены, которые вообще ничего не заметили. И Дельта ничего не сумеет возразить, потому что, по правде говоря, Кристансен был абсолютно прав насчёт доктора Каменевой. И Дельта знал, что если не будет качать права, Кристансен оставит своё мнение при себе.

Внезапно раздался сигнал видеофона. Дельта вздрогнул от неожиданности. Кристансен нажал кнопку связи. Выражение лица у него при этом было довольно странным.

– Да, я знаю. Это наши данные. Я абсолютно уверен. Хорошо, мы вас ждём.

– В чём проблема? – спросил Дельта. Он стоял довольно далеко от видеофона, который был настроен на индивидуальное общение, поэтому не слышал, о чём говорил собеседник Кристансена.

– С ума сойти, Дельта. Это тот самый корабль. "Татум 146-С". Он вернулся.

–3-

Эдвин Бражинский проснулся первым. Время пробуждения было задано системой для всех одинаково, однако Бражинский знал обо всём, что происходит больше других. Клубок этих тревожных мыслей придал капитану особых сил, поэтому он практически сразу открыл глаза и словно не замечал симптомов восстановления функций организма.

Едва открылась крышка контейнера, Эдвин сделал глубокий вдох. Воздух был насыщен кислородом, а температура казалась нормальной. Впрочем, в его состоянии это было весьма трудно определить. Бражинский встал и, шатаясь, побрёл в комнату управления кораблём. Он бросил один-единственный взгляд в центральный иллюминатор, и опустился в кресло с чувством глубокого облегчения. Сразу за бортом красовалась Венера. А ещё чуть поодаль, он сумел рассмотреть Землю.

– Мы выжили, – прошептал он вслух и почувствовал, как по щеке пробежала слеза. – Мы сумели...

– Капитан, – раздался едва слышный голос у него за спиной. Эдвин обернулся и увидел Колина, с видимым трудом державшегося за соседнее кресло. Кто бы сомневался, что он тоже первым делом помчится сюда. – Капитан, где мы?

– Садись, Золянский. Ты сейчас свалишься на пол. Садись и посмотри вот на эту точку на мониторе.– Эдвин приподнялся и ткнул пальцем на маленький синий кружок. – Это Земля. Мы будем там через четыре дня.

– Слава Богу! – по мертвенно-бледному лицу Колина разлился румянец. Он вздохнул с видимым облегчением и силы тут же покинули его. Голова его безжизненно откинулась на спинку кресла, и только глаза жили, блестели от радости. – У нас есть связь с Землёй.

– Полагаю что есть, мой мальчик, – ласково сказал капитан. – Я ещё не проверял.

– Проверьте, пожалуйста. Я хочу услышать всего одно слово.

– Услышишь. Через четыре дня ты её не только услышишь, но и обнимешь, – рассмеялся Бражинский и замолчал, увидев, что Золянский находится без сознания. – Надеюсь, она тебя дождалась.

Системы, похоже работали исправно. Эдвин настойчиво перебрал все кнопки на приборной панели, проверяя, как корабль выполняет команды. Только одна система, похоже, была расстроена. Часы на мониторе показывали какую-то бессмыслицу. Тоже творилось и с датой. Но это не столь важно. Главное, они смогут долететь.

Проверять состояние связи с планетой ему не пришлось: Земля связалась с ними сама. Весь космоцентр буквально стоял на ушах от радости. Более того, Эдвину сообщили, что им навстречу выслали корабль для подстраховки. Чтобы ни случилось, через четыре дня они будут дома.

Всё было хорошо...Однако Бражинского не покидало какое-то странное чувство. Как будто что-то не так. Земля разговаривала с ним как-то странно, в какой-то непривычной для них манере. Должно быть, там тоже были взволнованы тем, что произошло.

Бражинский слишком долго не видел обычных людей. Вероятнее всего, после приземления всю команду отправят на лечение к психиатру. Он бы и сам так сделал.

Немного погодя вся команда пришла в себя, и жизнь на корабле потихоньку начала восстанавливаться. В воздухе царила атмосфера радости и облегчения. Все уже ощущали себя дома.

Золянский был единственным, чья радость то и дело омрачалась беспокойством. Полёт был стабильным, так что команде особо не было чем заняться. Коллин перебрал все виртуальные книги, после чего зашвырнул панель выбора на диван и прислонился спиной к стене возле иллюминатора. Картина была однотипной. Одни звёзды, звёзды и звёзды кругом.

– Как мне надоели эти звёзды, – сказал он вслух.

Давид, который в этот момент слушал музыку, увидел, как его губы шевелятся и снял наушники.

– Чего тебе опять неймётся?

– Я всё думаю, думаю и понимаю, что это был мой последний полёт в космос.

– Струсил? Такое иногда бывает. Просто в жизни нужно быть готовым ко всему.

– К тому, что два года просто так выкинут из твоей жизни? Нет уж, спасибо. Я не готов дарить случаю самые драгоценные моменты моей судьбы.

– Да ждёт она тебя, Ромео. Куда она денется? Небось с ума сошла от беспокойства, пока мы плавали чёрт знает где. Представляешь, как она обрадуется, когда ты вернёшься? Хотел бы я оказаться на твоём месте той ночью, когда вы останетесь вдвоём впервые за всё это время.

– Думаешь, я буду ждать ночи? – улыбнулся Колин. – Нам бы только добраться до душа.

– Вот послушаю я тебя, Золянский, и мне захочется жениться во второй раз. Не порти меня, пожалуйста.

Коллин рассмеялся и отвернулся к иллюминатору. Давид снова одел наушники, но из-подтишка наблюдал за ним, как меняются черты его лица в зависимости от того, какие мысли посещали его голову.

Коллин представлял себе как увидит Лару, как сожмёт её в объятиях, как сорвёт с неё одежду и будет любить так, как она захочет. Она любит секс. А Колин любит её больше жизни. Он только теперь понял, как сильно её любит.

Интересно, сильно она изменилась за эти два года? Иногда люди меняются быстро, иногда не очень. Главное, чтобы она была прежней чуть наивной девчонкой, которая говорила, не подумав, и бросалась ему на шею каждый раз, когда чувствовала себя счастливой. Главное, чтобы она по-прежнему его любила.

Он так виноват перед ней за то, что заставил ждать. Он выкинёт к чёртовой матери её личную карточку. Что бы ни было в её жизни всё это время, он не собирается калечить свою любовь. Главное, чтобы она его ждала.

А если она его уже не ждёт?... Слишком больное было это если, чтобы дать на него вразумительный ответ... Ему хотелось верить, что она его всё-таки ждёт.

Между тем наступило время обеда. София как единственная женщина на корабле временно взяла на себя обязанности хозяйки стола и суетилась на кухне. Готовить она толком не умела, но сервировать стол из готовых блюд было вполне в её силах.

Эдвин Бражинский занимал себя тем, что изучал данные о полёте "Татума" с того момента, как робот починил его системы. Корабль благополучно достиг стабильной орбиты планеты под названием Уриил. Какой ещё Уриил? Эдвин даже не слышал о такой планете, однако записи выдавали именно эту информацию. Эдвин проследил траекторию полёта и запросил данные о расстоянии, которое им пришлось преодолеть. Цифры, которые он увидел на мониторе, едва укладывались в его голове.

Этого просто не может быть. Капитан запросил информацию о планете из базы данных и сделал собственные расчёты. Потом взглянул на дату, указанную на мониторе, и сравнил все эти цифры. В голове творилось бог знает что.

Эдвин глубоко вздохнул и долго не мог выдохнуть. К этой мысли нелегко было привыкнуть. Система функционировала нормально. Просто нелегко было поверить в то, что она выдавала. Но пока ещё существовала вероятность, что всё это нелепая ошибка. Бражинский ещё раз глубоко вздохнул и связался с Землёй.

Земля подтвердила, что система функционировала нормально. Теперь Бражинскому стало ясно, почему они все себя так странно ведут.

Нужно сообщить команде. Нужно предупредить, чтобы они успели хоть немного привыкнуть к этой мысли. Но как к такому можно привыкнуть... Даже ему, Эдвину Бражинскому, чья семья полностью находилась здесь, на борту, было нелегко. Но он капитан. Он должен взять себя в руки и проявить характер. Он всё-таки сделал своё дело и привёл корабль на Землю. Пусть даже спустя столько времени. Эдвин нажал кнопку коммуникатора и по личным каналам вызвал к себе Софию и Давида.

– Друзья мои, сейчас я обращаюсь к вам не как капитан, не как член команды, а просто как человек, как друг, с которым пришлось разделить тот нелёгкий путь, который мы проделали. Есть новость, хотя и не очень хорошая, но я обязан вам сообщить.

– Может, нам лучше дождаться Колина? – предложила София, стараясь выглядеть спокойной. – Это ведь касается всех нас?

– Да, это касается всех. Но Колина я не вызывал. Признаться, я боюсь ему говорить. Он ведёт себя так, что...словом, я не знаю, как ему это сказать.

– Но может вы нам скажете? – спросил Давид.

– Посмотрите на дату, которую выдаёт монитор.

– О господи, – воскликнула София, – это не ошибка?

– К сожалению, нет.

Три пары глаз испуганно уставились друг на друга. Каждый хотел что-то сказать, но в то же время, не о чем было говорить. Никто даже представить себе не мог, что такое может произойти. Но тем не менее оно произошло. И с этим придётся жить.

– Я думаю, – сказал Давид, – что нам пока не стоит ему об этом говорить.

–4-

Четыре дня пролетели очень быстро. Корабль благополучно приземлился в космопорте, и вот уже вся команда оказалась на земле космодрома. Все четверо дружно подняли глаза к небу, наслаждаясь его голубизной. Столько лет не видеть Солнца, не дышать свежим воздухом, не чувствовать дуновения ветра обнажённой щекой...они радовались как дети. На какое-то время напряжение, сковывавшее их все четыре дня, отпустило, и стало легче дышать.

Земля, наконец-то они на родной планете и чувствуют под ногами твёрдую земную почву.

– Жаль, что вокруг нет птиц, – сказала София. – Мне хотелось бы услышать, как поют птицы. Или жужжат пчёлы. Хочу услышать запах цветка. Эдвин, подари мне букет.

– Вот вам цветы, госпожа Бражинская, – раздался за спиной тоненький голосок. София повернулась и увидела молоденького пилота, который протягивал ей букет хризантем. Она схватила его, как будто это были последние цветы в её жизни. Они так восхитительно пахли, что у неё закружилась голова.

Команду повели к выходу из космопорта. По дороге сопровождающий рассказал, что им предстоит несколько весьма нелёгких дней. Их обследуют врачи, психиатры и специалисты из центра искусственного сохранения жизни. После этого им предстоит две недели карантина, в течение которых все посещения посторонних лиц строго запрещены.