Текст книги "Воздух, которым мы дышим (ЛП)"

Автор книги: Елена Маккензи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Лиам качает головой.

– В отношениях иногда возникают конфликты, но это не повод распускать руки.

– Иногда ты просто не знаешь другого выхода, – выкрикиваю я, стараясь не вспоминать, каково это, когда кровь стекала по моим бедрам. Когда я в шоке уставилась на лужу у моих ног, а Марк заплакал.

– Наш брак был публичными разборками, – говорю я. – Все знали о войне, которую все время мы вели. Они знали, что я могу превратить жизнь Марка в ад. Избегать меня – это их способ показать Марку, что они на его стороне.

С глазами полными слез я заканчиваю описание своего видения ситуации. Чтобы Лиам не увидел, что я в любой момент расплачусь, отталкиваюсь от перил и быстро иду в дом, прежде чем он сможет удержать меня.

– Это был долгий день, – шепчу я, проходя мимо, и иду в свою комнату так быстро, как могу, уже чувствуя, как слезы рвутся наружу. Выпускаю их только закрыв за собой дверь.

Я кладу руки на живот и сползаю по двери. Я хотела этого ребенка, хотя и понимала, что не время. Да и мужчина был не тот. Но как бы ни была слепа, я верила, что ребенок сможет все между нами уладить. Семья означала бы, что я никогда больше не буду одна. Как иронично, что теперь я не хочу ничего больше, чем жить в одиночестве.

С Джорджем. И, возможно, с Лиамом. Но даже если он все еще верит, что все было не по моей вине, то, как и все остальные, в какой-то момент поймет это. В конце концов, страх выпустить все из-под контроля, страх остаться в одиночестве, потеряв кого-то, сокрушит меня, и он увидит женщину, которой я действительно являюсь. Женщину, которую я показала Марку.

Марк ошеломил меня своей жизнерадостностью, и когда захотел жениться на мне, это было обещание никогда больше не быть одной. А потом он изменился, и я просто не могла позволить себе потерять его. Страх сделал меня личностью, которую я глубоко презираю.

Лиам

– Это все, чему ты выучился на флоте? – смеется Рамин, хватает меня за руку и бросает через плечо на пыльную землю в центре лагеря.

Вокруг нас смеются несколько мужчин. Они сидят на территории лагеря, чистят оружие, балагурят и смеются. Если бы не наличие оружия, то можно было бы подумать, что находишься в туристическом лагере, полном людей, которые просто сидят вместе и наслаждаются отпуском. Ладно, одежда отличается от той, что я привык на родине: шире и бесформеннее. Брюки выглядят почти как детские подгузники из ткани. Но я уже привык к их виду.

– Иди сюда. Я покажу тебе, чему выучился, – говорю я Рамину, слегка наклонив торс вперед, и бегу к нему. Я сбиваю его на землю, и мы оба валимся в грязь. Рамин освобождается из захвата, отталкивая меня от своего тела, и громко смеется.

– И это то, что изучают морские котики?

– Мы можем так еще в младенчестве, и никто не учит нас этому, – кричит Амрин и небрежно машет мне, когда я оглядываюсь на него.

Я смеюсь и поднимаюсь с земли.

– Этому учат, играя в футбол, – говорю я. – Я не буду выдавать вам наши маленькие секреты.

Амрин, командир этой группировки, смеется.

– Мы все их уже знаем.

Я гримасничаю, когда он напоминает о моих пытках, и бессознательно поглаживаю шрам на ключице. Они постоянно, так или иначе, напоминают мне, что я все еще их пленник. Я здесь уже больше года, многое узнал о жизни, которую они ведут. Я даже делю эту жизнь с ними. Не всё, но многое. И иногда послабления позволяют мне забыть о том, что они сделали со мной. Лучше научить их бейсболу, чем подвергаться избиениям. Но я не должен позволять себе забываться, потому что должен сбежать отсюда. Иногда удобнее позволить театру, который я играю, выглядеть настоящим. Просто отпустить и сделать вид, что это теперь и мой мир. Больше ни о чем не беспокоиться. Не испытывать страха. Я должен. Они мне не друзья.

– Отведите его обратно в камеру, – говорит Амрин, вставая.

Для его почти шестидесяти лет мужик находится в отличной форме. Подтянутый, иногда серьезный, устрашающий, но очень умный. И всегда внимательный. Он подмечает малейшее изменение в моем настроении. Как и сейчас.

– В ближайшее время мы получим товар.

Я поворачиваюсь к Рамину и мимоходом киваю, медленно идя к хижине, где живу. Товар может означать что угодно: оружие, еду, лекарства... женщин, новых заключенных. Я надеюсь, что не последние два пункта. В настоящее время в лагере проживают пять женщин. Временами их количество доходило почти до пятидесяти. Понятия не имею, куда их доставляли. Но опасаюсь худшего. И если они не мертвы, то были перепроданы. Эта мысль все еще вызывает мерзкие ощущения.

Я вхожу в свою хижину. Рядом с матрацем стоит ящик с несколькими вещами, которые принадлежат мне.

– Увидимся позже, – говорит Рамин, понимавший меня лучше всех. Он учился в США. Он знает нашу западную жизнь, и все же он здесь. В совершенно другом мире. Я потираю лицо ладонями. Я устал.

Лиам

Проснувшись, ощущаю теплое, мягкое тело, прижимающееся к моей спине. Я задерживаю дыхание еще до того, как, промаргиваясь, открываю глаза. Солнце еще не взошло, и в комнате по-прежнему царит полумрак. Единственный свет исходит от маленькой лампы на крыльце. Если она горит, значит Джордж уже в конюшне, чтобы позаботиться о животных. На мгновение этот свет кажется недавним воспоминанием. На протяжении всего моего детства этот свет сопровождал меня, и я всегда знал, что это означает медленное пробуждение нового дня на ранчо. Когда закрываю глаза, воспоминание ускользает, уступая место крикам, раздающимся из грузовика, прибывшего после того, как Рамин запер меня.

Затем маленькая, нежная ладошка, лежащая на моем животе, опускается на несколько дюймов по моей коже и останавливается у пояса моих трусов. Эта ладонь, эта рука, нежно обнимающая мое тело, и мягкий матрац подо мной, дают мне понять, что я вне опасности. То, что человек, обнимающий меня, не причинит мне вреда. Тем не менее, это ощущается странным. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то прикасался ко мне подобным образом. Долгое время прикосновения ассоциировались только с болью.

Я не смею шевелиться, наслаждаясь моментом. Но, тем не менее, какая-то часть меня хочет сбежать. Не желает допускать подобной близости, потому что это не принесет ничего хорошего. Однажды так уже было, и я не люблю вспоминать последствия. Тогда та ошибка повергла весь город в хаос. Но ощущение ее кожи на моей...! Как будто горячий пустынный ветер пронзает каждую клеточку моего тела и разрушает баррикады, которые я построил для своей защиты.

Я с разочарованием выдыхаю и пытаюсь сосредоточиться на том, что важно: немедленно прекратить все это. Глубоко вдыхаю и игнорирую дрожание моего тела, вызванное расшатавшимися нервами. Проскальзываю под рукой Тессы и встаю. Она лежит в моей постели, и от увиденной картины у меня учащается пульс и нервно порхает в животе. Черт, она такая красивая. Ее разметавшиеся светлые волосы, лицо, которое во сне выглядит еще более невинным, чем в бодрствующем состоянии. И на ней ничего, кроме коротких шорт и обтягивающего топа. Нет бюстгальтера, я вижу это ясно.

Смотрю на нее и думаю о том, что она рассказала мне вчера. Не могу поверить, что она чувствует себя виноватой в смерти своего ребенка. И очевидно, что все, здесь в городе, продолжают поддерживать ее в этом убеждении. Хуже того, они заставляют ее верить, что неудачный брак с Марком – ее ошибка. Это вызывает во мне гнев. На всех, потому что они-то должны знать. Если кто-то виноват, то это я.

Когда Тесса с тихим стоном открывает свои веки, мой член дергается, я закрываю глаза и быстро отворачиваюсь. У меня не было женщины целую вечность. Не знаю почему меня раньше не напрягало отсутствие секса, потому ли что все эти годы вокруг меня происходило столько ужасного, и женщины кричали от боли, или из-за того, что случилось до того, как я ушел на флот. Похоже, сейчас мое тело решило, что с перерывом покончено.

Нужно покинуть комнату как можно скорее, чтобы она ничего не заметила. Я хватаю рваные джинсы и майку и спешу к двери.

– Прости, я, должно быть, уснула, – хрипло говорит она. Я слышу, как позади меня шелестит постель и оглядываюсь через плечо. – У тебя снова был кошмар.

– Ты должна перестать извиняться передо мной, – отвечаю я, стараясь не пялиться на ее грудь, которую я могу видеть еще лучше, когда она сидит. – Есть вещи похуже, чем проснуться рядом с женщиной.

Ее губы открываются и закрываются, и хоть и не могу видеть этого, но подозреваю, что цвет ее лица стал намного более темным. Тесса, кажется, не дружит с комплиментами или сексуальными намеками. Но может ли женщина с таким телом быть ханжой? Мужчины, должно быть, постоянно заигрывают с ней? Может быть, не здесь, в городе, но в другом месте точно.

– Слушай, – начинаю я, наморщив лоб. – Ты не должна обо мне заботиться. Просто не приходи, когда услышишь мой крик, – говорю я и покидаю комнату, не дожидаясь ответа.

Как бы трогательна ни была ее забота, она заставляет меня чувствовать себя идиотом. Слабаком. А я определенно не хочу так себя чувствовать. Как будто я больше не в состоянии наладить свою жизнь. Я не хочу быть слабым. Если я это себе позволю, то последние пять лет одержат надо мной победу. И тогда я больше не смогу выбросить из головы крики мужчин и женщин.

Я распахиваю дверь в ванную и принимаю душ так быстро, как могу. Мне нужно выбраться отсюда, чтобы я мог снова дышать. Закончив в ванной, выхожу через кухню из дома.

– Поешь хоть что-нибудь, – зовет меня Тесса, но я ее игнорирую.

Мне нужна дистанция. Может быть, это была самая безумная идея в моей жизни. Нет, самой безумной идеей было жениться.

Глава седьмая

Тесса

Я разочарованно смотрю в спину удаляющегося Лиама, оставаясь стоять на кухне со сковородкой в руке. Он злится на меня, и я даже понимаю его. Я посторонний человек, пытающийся навязать ему свое мнение, хотя это невозможно. Это, черт возьми, не мое дело. Нужно было оставаться в своей постели. Почему я это делаю? Почему, когда слышу его наполненные болью ночные крики, мое сердце начинает заполошно биться, в груди что-то сжимается, а в глазах печет? Почему мне не удается просто отрешиться от его страданий? Лиам не желает моей помощи. Не хочет, чтобы я видела его в подобном состоянии. Мне бы тоже не хотелось. Заснув рядом с ним, я перешагнула определенную границу.

Тихо вздыхая, я держу сковородку перед Джорджем.

– Еще бекона?

– Для этого нужно время, – бурчит Джордж, беря бекон из сковороды.

– Я не должна была вмешиваться, – практически шепотом говорю я, бросая косой взгляд на подворье, где Лиам выводит лошадей из конюшни.

– Парень живет здесь, и ты, естественно, не можешь не вмешиваться, и он это тоже понимает. Лиам успокоится.

– Он живет здесь, потому что я отобрала у него его дом. И он мог бы подать в суд, а затем, возможно, получить его обратно. Вместо этого мужчина просто смирился с ситуацией. Я просто хотела его поддержать.

– И он благодарен за это. Не переживай, это не имеет к тебе никакого отношения, – говорит Джордж, засунув яичницу в рот и жуя, прежде чем отодвинуть тарелку и встать. – Я лучше пойду и помогу ему.

Я проглатываю улыбку. Достаточно хорошо знаю Джорджа, у него тот же синдром помощника, что и у меня. Он не может оставаться безучастным, когда кто-то плохо себя чувствует. Уверена, что и моя жалкая судьба – причина, почему он остался на ранчо.

Убираю посуду в раковину и мою ее, обычно это занятие оказывает на меня успокаивающее действие, но на этот раз это не срабатывает. Слыша шелест колес по гравию, я поднимаю голову и напрягаюсь.

Я должна была догадаться. Почему я ни на секунду не задумалась, что отец расскажет Марку, что видел меня с Лиамом? Потому что мне было стыдно перед Лиамом за то, как со мной обращались в городе. Я вытираю руки и смотрю на участок ранчо, который вижу из окна кухни, но не вижу ни Лиама, ни Джорджа. Надеюсь, что они в конюшне и останутся там, пока я не избавлюсь от Марка. Вздохнув, отбрасываю полотенце и выхожу за дверь кухни на крыльцо еще до того, как Марк достигает двери.

Он только коротко смотрит на меня, затем его взгляд скользит мимо меня в сторону дома.

– Зачем ты здесь? – неприязненно спрашиваю я.

Марк широко ухмыляется. Его русые волосы давно не мыты, на груди его форменной рубашки виднеется кофейное пятно, и от него разит перегаром. После нашего расставания он стал пить еще больше. А когда он достаточно пьян, то приезжает сюда, чтобы проконтролировать обстановку. Это значит, что он проверяет, появился ли в моей жизни другой мужчина. Марк – самый помешанный на контроле и ревнивый человек, что я когда-либо встречала.

Он указывает на свою служебную машину, затем на золотую звезду на его груди.

– Я выполняю свою работу.

– И ты делаешь это в пьяном виде? Не нарушаешь ли ты тем самым закон?

Марк игнорирует то, что я говорю, проталкивается мимо меня на кухню и оглядывается.

– Я слышал, ты приютила бомжа.

Он выжидающе смотрит на меня и останавливается возле стола, упираясь в тот рукой, видимо, чтобы я не заметила, что он едва стоит на ногах.

– Бомжа? – издевательски спрашиваю я, скрещивая руки на груди.

Марк наблюдает за движением, его взгляд прилипает к моей груди, и он прищуривается.

– Бродяжничество – это преступление. Укрывательство бродяг тоже, – добавляет он.

– Об этом я слышу впервые, но хорошо, что ты меня просветил. Если в мою дверь постучит бродяга, я его отправлю восвояси.

Марк подходит ко мне, очень медленно, шаг за шагом, и когда останавливается очень близко, я снова чувствую запах алкоголя, пота и вижу его покрасневшие глаза. Я с отвращением делаю шаг назад и упираюсь во что-то твердое.

– Марк, – слышу за спиной голос Лиама.

Лиам обнимает меня за плечи и удерживает перед собой. Я чувствую неловкость, ощущая спиной тепло его тела. Да и от Марка не ускользает тот факт, что Лиам ко мне прикасается. Он испускает угрожающее рычание и с искаженным яростью лицом смотрит на Лиама. Я стряхиваю руки Лиама и кладу ладони на грудь Марка, чтобы успокоить его, но также чтобы немного отодвинуть его назад.

На меня падает его ледяной взгляд.

– Этого бродягу, – рычит он.

– Он не бродяга, он работает на меня, – спокойно говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко. Хотя я предпочла бы кричать на Марка, как обычно бомбардировать его обвинениями, когда он появляется в подобном состоянии, чтобы контролировать меня. – Трудно найти рабочих в городе, где все хотят угодить шерифу.

– Ты что, теперь еще и платишь, чтобы трахаться?

Лиам хватает меня за плечо и тянет к себе за спину, разворачивая плечи перед Марком.

– Было бы лучше, если бы ты сейчас ушел. Оставь свою машину здесь и пройдись до города пешком, чтобы протрезветь.

Марк толкает Лиама, но недостаточно сильно, чтобы вывести из равновесия.

– Не тебе мне указывать. Особенно не тебе, – невнятно рычит Марк сквозь стиснутые зубы.

Он внезапно делает шаг вперед, протягивает руку Лиаму за спину и пытается схватить меня за запястье. Лиам просто отталкивает его своим телом.

– Тебе пора идти, – говорит он более угрожающе.

– Она моя жена, – отвечает Марк.

– Бывшая, – серьезно парирую я, проталкиваясь мимо Лиама и пытаясь разглядеть Марка.

– Будешь, когда я буду к этому готов. В этом городе мое слово – закон.

– Но не в вопросах о разводе, – огрызаюсь я.

Лиам вдруг хватает Марка за загривок и тянет его к двери.

– Я сказал тебе, чтобы ты проваливал, – мрачно говорит он, слегка подталкивая Марка. Тот спускается по ступенькам крыльца, качается, но удерживается на ногах и смотрит на нас.

– Я еще не закончил с тобой, – сердито кричит он, дико размахивая руками.

Слева от Марка слышится щелчок передергиваемого ружейного затвора, звук, который нам всем хорошо знаком. Джордж стоит перед воротами в конюшню и держит Марка на прицеле.

– Убирайся с частной собственности, тебе тут нечего делать.

– Это нападение на чиновника, – невнятно бормочет Марк, но садится в машину. Прежде чем захлопнуть дверь, он смотрит на Лиама. – Если ты даже подумаешь о том, чтобы снова прокрутить это дерьмо с ней, то я убью тебя. В этот раз я не позволю тебе уйти безнаказанно.

Лиам

Восемь лет назад

– Могли ли вы представить, что все такое яркое, громкое и блестящее? – спрашивает Миа и со смехом плюхается на один из барных стульев бара гостиницы «Тадж-Махал».

Я смотрю на нее с улыбкой, когда она устало оглядывается по сторонам, впитывая все, уже часами захлестывающие нас здесь, в Атлантик-Сити, впечатления.

Мы долго экономили на эту поездку. Марк меньше, чем Миа и я. Отец Марка – один из самых богатых людей в городе, так что многое, за что Миа и я должны бороться, падает ему просто с неба. То, что он является самым талантливым футболистом в нашей округе, тоже многое упрощает. Люди относятся к нему гораздо уважительнее, чем к другим, потому что он их герой. И хотя у Марка есть свои закидоны, он мой лучший друг. Парень сделает для меня все. Так же, как я для него. Это также подразумевает, что ни одному из нас не достанется Мия. Нам с Марком было нелегко. Его бросила мать, которая всегда была немного сумасшедшей и вечно стремилась попробовать что-то новое. А я потерял родителей в авиакатастрофе, случившейся по пути к их второму медовому месяцу.

Миа – наша подруга, сколько я себя помню. Давным-давно мы поклялись в вечной дружбе на всю жизнь, увековечив наши имена на стволе дерева.

И в какой-то момент вдруг все как-то усложнилось, когда мы с Марком вдруг поняли, что Миа – девушка, которая внезапно стала носить платья и приобрела грудь. Мы оба хотели пригласить её на свидание. Я помню, каково мне было, когда Марк рассказал о своих планах спросить у нее. Мы почти подрались. Поэтому решили, что наша дружба важнее каких-то чувств, которые могут разрушить все, включая наше с Мией братство.

С того дня Миа никогда больше не была проблемой, между нами, не в подобном смысле. Мы защищали ее, мы избивали парней, причинявших ей боль, и мы в значительной степени игнорировали насколько она горячая штучка.

Но в последние несколько недель мне становилось все труднее не хотеть ее. Может это потому, что мы скоро останемся вдвоем, так как Марк собирается уехать учиться в Нью-Йоркский университет, а мы оба собираемся в Монтана-Стэйт?

Миа сидит рядом со мной, наши плечи почти соприкасаются, и я чувствую аромат ее фруктового шампуня. Ее высокая прическа растрепалась, и светло-рыжие пряди в беспорядке обрамляют лицо. Да к тому же еще и веснушки на носу и щеках, в которые я безоглядно влюблен. Я хотел бы прикоснуться к ним, потрогать каждую пальцем и сосчитать их. Но нельзя. Даже не имею права на подобные мысли. Но как мне не иметь их? Сегодня она так классно выглядит в этом темно-зеленом шелковистом платье, обтекающем ее изгибы. Взрослая и сексуальная. Подозревает ли она, что делает со мной? Наверное нет. Она всегда видела в нас с Марком своих приятелей. Мы ее друзья.

– Эй, что ты так пялишься? – спрашивает Марк, возникая передо мной с тремя бутылками «Короны» в руках. На одной руке висит какая-то девушка, которую он видимо где-то уже успел подцепить.

Она не очень красивая, но грудастая. Тип женщины, на которых с недавних пор ведется Марк. Он отдает Мие и мне по бутылке. Когда я берусь за бутылку, его взгляд почти прожигает меня. Я точно знаю, что он хочет сказать мне: Миа – это табу. Я, наверное, стал не так хорош в том, чтобы скрывать что чувствую к ней. По крайней мере, Марка я не могу обмануть. Да и он не может обмануть меня. Женщины, которых он все время снимает, являются не чем иным, как отвлечением от той, которую он действительно хочет: Миа. Мы оба в такой жопе. Что мы на самом деле изображаем? Кого я пытаюсь обмануть? Что делать, если Марк не уследит? Тогда ничто не помешает мне схватить мою лучшую подругу и, наконец, взять то, чего я так долго желал. Подозревает ли об этом Марк?

Я отвожу взгляд и опрокидываю в себя «Корону», оглядывая бар, но ничто не отвлекает меня от боли в груди. От потребности раствориться в Мие.

– Ты обещал мне, что поднимешься в мой номер, – скулит последнее завоевание Марка.

Вчера была брюнетка. В нашем общем гостиничном номере, поэтому мне пришлось пол ночи где-то шататься, а остальную половину спать в машине. Поэтому сегодня утром я сказал ему, что для того, чтобы присунуть свой член в какую-то левую киску, он не будет использовать нашу общую комнату.

– Обещал? – усмехается Миа. Она всегда смеется над Марком и над тем, с какой легкостью ему удается заставить телок виснуть на нем. – Тогда тебе следует поторопиться.

– Поцелуй меня в зад, – говорит Марк, улыбаясь в ответ. Он прекрасно знает, что Миа намекает на то, что он позволяет женщинам над собой командовать только ради секса. Девушка постоянно подтрунивает над ним по этому поводу. – Что, если у меня больше нет желания? – В знак того, что не шутит, он отталкивает грудастую в сторону, которая на это окидывает его гневным взглядом и сваливает со словами:

– Тут еще полым-полно парней.

Прежде чем ей удается исчезнуть, Марк хватает ее за запястье и снова притягивает к себе.

– Здесь может быть полно парней, но покажи мне хоть одного, кто сможет тебя трахнуть, как я.

Девица, тая от похоти, смотрит на него, затем улыбается.

– Никто и не выглядит так хорошо, как ты.

Марк слегка покачивается. Миа закатывает глаза. Мы оба любим его, но не тогда, когда он слишком много бухает. Тогда он становится мудаком.

– В таком случае мне есть чем заняться, – бормочет Марк у губ своего завоевания и машет нам на прощание своей бутылкой пива.

– Он когда-нибудь изменится? – вздыхает Миа. Мы разворачиваемся на барных стульях в направлении бара.

– Если он начинает как футбольная звезда в Нью-Йоркском университете? Никогда, – говорю я, и мы оба смеемся. – Какой из девчачьих коктейлей желаешь? – спрашиваю Мию, когда перед нами останавливается бармен.

– Что-нибудь с зонтиком, – говорит она. Бармен кивает и чуть позже ставит перед ней стакан, содержимое которого отражается в ее глазах зеленым, желтым и оранжевым.

– Почему ты не ищешь себе девушку? – спрашивает она через некоторое время. – Ты не обязан опекать меня.

– Я и не опекаю. – Я смотрю на ее губы, обхватывающие соломинку в ее напитке. Нежные, пухлые губы.

– О, да. Если ты сидишь здесь рядом со мной, то ни один парень не посмеет подойти ко мне. Может быть, я тоже хочу повеселиться.

Она улыбается и подмигивает мне.

Я оглядываюсь и киваю на толстого парня в дальнем конце бара.

– Как насчет этого?

Миа смотрит на него.

– Слишком стар.

Я продолжаю рассматривать.

– А тот?

Она смотрит на двухметрового парня, который возвышается над всеми.

– Слишком худой. Но тот, что рядом с ним.

Миа наклоняет голову к плечу, всасывает напиток, выпускает трубочку изо рта и облизывает нижнюю губу. И мой пульс учащается.

Я не смотрю на парня, на которого она все еще смотрит сияющими глазами.

– Должен ли я пойти и привести его сюда?

– Нет, – говорит она, внезапно вставая со своего табурета, становясь передо мной и кладя руку мне на бедро. – У меня есть все, что я хочу прямо здесь.

Я сглатываю.

– Миа, – хрипло говорю я.

Она качает головой, ставит напиток на стойку и кладет вторую руку на другое бедро. Мой член дергается в брюках смокинга.

– Я знаю, что между тобой и Марком есть эта клятва. Он рассказал мне, когда я сказала ему, что… – девушка колеблется, отводя глаза, и у меня сжимает горло. Она так близко от меня, а меня словно парализовало. – Я сказала ему, что ты мне нравишься, а он разозлился. Он имел в виду, что этого никогда не случится.

– Марк прав. Мы не будем рисковать нашей дружбой.

– Мы этого и не сделаем. Но это Атлантик-Сити. Давай сегодня вечером сделаем исключение. – Миа смотрит на меня такими печальными глазами.

Взглядом, который она всегда использовала против меня и Марка, когда хотела чего-то от нас добиться. Я давно уверен, что она знает, что никто из нас не может устоять перед таким взглядом. Внезапно я чувствую опасность, накатывающую на меня словно лавина. Я не смогу сказать «нет». Не тогда, когда Миа тоже этого хочет.

– Я понятия не имел ...

– О, да, имел. Все тайные взгляды, которыми мы обменивались, мимолетные прикосновения? Не утверждай, что не заметил, – возражает она дрожащим голосом. Становится между моих бедер. – Только эта ночь. Только сегодня, здесь, в городе, который не принадлежит нашей жизни. Потом все будет так, как будто этого никогда не было, – хрипло бормочет она.

– Миа, если мы сделаем это, то я никогда не забуду этого. Я не смогу просто переспать с тобой, а затем двигаться дальше. Я люблю тебя.

Она смотрит на меня своими прекрасными изумрудно-зелеными глазами, и я вижу в них боль. Затем она отворачивается в сторону, отрывается от меня и тянется к своему напитку. Вынимает соломинку из стакана и откладывает ту в сторону, затем одним глотком опустошает стакан. Я разочаровал ее, и это причиняет мне боль больше, чем я могу вынести.

– Миа, – говорю я, соскользнув со стула и становясь вплотную за ней. Я вдыхаю ее аромат и зарываюсь лицом в растрепанную прическу. – Не только Марк сегодня много выпил, – говорю я. – Мы все. И еще этот город, который делает с нами черти что. Он заставляет нас верить, что даст нам безнаказанно сбежать от того, от чего мы иначе не смогли бы сбежать. Но если мы сделаем это, пути назад не будет.

Она резко поворачивается ко мне.

– Мне надоело делать вид, что я не люблю тебя, как сумасшедшая. Мне надоело делать это ради Марка. Это произойдет в любом случае, почему бы не сегодня? Почему не здесь? Марк не может это предотвратить.

Я обнимаю ее. Мое сердце так быстро колотится в груди, а ноги дрожат. Я так ее хочу. Она моя Миа. Должна быть моей, по крайней мере.

Вдруг все вокруг нас начинают хлопать. Я с удивлением оглядываюсь вокруг. Маленький лысый мужчина несет невесту на руках через бар, за ними идут несколько подвыпивших гостей и осыпают их рисом.

Миа хватает мое предплечье и сжимает его, затем притягивает к себе так, чтобы я снова смотрел на нее.

– Давай поженимся. Что Марк может против этого предпринять? Злиться на нас вечно?

Тесса

Это мрачное выражение лица Лиама пугает меня. Не нужно знать его, чтобы понять, что он зол. Я прикусываю нижнюю губу, наблюдая через кухонное окно, как он ремонтирует забор огорода, снесенный животными. Позади меня, привлекая мое внимание, басит Джордж.

– Его настроение не улучшится от того, что ты пялишься на него.

– Знаю, но мое да, – говорю я, не задумываясь о словах, и шокировано прикрываю ладонью рот. Я не должна была этого говорить. Хотя каждое вылетевшее слово является правдой, потому что на Лиаме надеты только джинсы и ботинки, а его вспотевшая кожа блестит на солнце.

Джордж, сидящий за кухонным столом, только приглушенно смеется, продолжая чинить сеть, предназначенную для предотвращения проникновения зайцев на огород. Почему-то у меня такое чувство, что он сам не уверен, хорошо ли это, если я слишком заинтересуюсь Лиамом. Он-то должен знать, что я не заинтересована в отношениях.

Я отворачиваюсь от окна и снова посвящаю себя зеленой фасоли. Наверное, Джордж прав, и мне лучше сосредоточиться на своей работе, чем на Лиаме.

Вероятно, тот имеет полное право злиться на Марка из-за меня или чего-то еще.

Я продолжаю резать бобы для сегодняшнего обеда и стараюсь не думать о Лиаме. Иногда мужчинам, чтобы успокоиться, нужно свое пространство, немного времени для себя. И больше всего мне, действительно, совершенно не хочется как-то давить на Лиама. Из-за меня он и так уже чувствует себя скованным. Именно об этом говорила его реакция, когда утром он понял, что я спала рядом с ним в его постели. Лиаму необходима, возможно, значительно большая, чем любому из нас, дистанция от проблем, учитывая, через что ему пришлось пройти.

– Ты же знаешь, что я не кумушка-сплетница, верно? – спрашивает Джордж, не поднимая глаз.

– Никто не знает этого лучше меня, – говорю я, с удивлением глядя на Джорджа.

– Хорошо, значит ты так же понимаешь, что мне это не нравится, но думаю, ты должна кое-что знать, потому что я не хочу, чтобы Лиам чувствовал, что мешает нам здесь. Было бы хорошо, если бы мальчик остался. По крайней мере, пока он не оклемается.

– Хм-м-м, – выдаю я, давая понять Джорджу, что слушаю его, и продолжаю резать бобы в кастрюлю. Я стараюсь не быть слишком напряженной или слишком любопытной, поэтому продолжаю работать расслабленно и спокойно, чтобы не помешать Джорджу рассказать мне то, что он собирается сказать.

– Ты же понимаешь, что я хочу тебе этим сказать? Что было бы лучше, если бы ты немного сдерживалась в том, что касается твоих переживаний. Дай ему время и тогда Лиам откроется. А до тех пор мы можем просто показать ему, что мы здесь на случай, если он будет готов.

Я закатываю глаза. Сама знаю, что могу быть раздражающей.

– Попробую, – обещаю я.

– Вот и хорошо. На самом деле, я не должен тебе этого рассказывать, даже не имею права, но думаю, что будет лучше, если ты узнаешь. По крайней мере, часть истории. Возможно, это сможет помешать разразиться старой войне. И тогда ты лучше поймешь, почему должна держаться от него подальше, пока он здесь с нами. И я не хочу отпускать его так быстро. Его бабушка пристрелила бы меня, если бы еще могла, не позаботься я о том, чтобы с мальчиком снова все было в порядке. – Джордж предупреждающе на меня смотрит, и вдруг я начинаю ощущать себя такой грязной, потому что давеча пялилась на Лиама, и, смотря на него, у меня возникали определенные мысли. Джордж явно обеспокоен этим. Больше, чем я.

– Хочешь заболтать меня до смерти или, наконец, сказать то, что должен сказать, – задиристо спрашиваю я, отвлекаясь от дискомфорта внутри.

– Ладно, хорошо. – Старик строго смотрит на меня. – Лиам и Марк любили одну и ту же женщину. Все давно подозревали, что оба парня любят Мию. Но они смирились с этим, относились к ней как к сестре, защищали, и оба держали руки подальше от нее. Ради их дружбы. И вдруг Лиам и Миа тайно поженились. Это изменило все. Эта история порвала весь город.

– Они сбежали? – ошарашено спрашиваю я и не могу в это поверить. Это и есть причина окаменевшего сердца Марка? Что его лучший друг увел его любимую?

– Они не сбежали. По крайней мере, не в прямом смысле. Все трое были вместе в Атлантик-Сити, и там это произошло.

Я прихлопываю рот ладонью и ошеломленно смотрю на Джорджа. В каком-то смысле я почти сочувствую тому, что Лиам и Марк, должно быть, чувствовали в то время.

– Они очень любили Мию. Но она, наверное, любила только Лиама.

– Где сейчас Миа?

Джордж качает головой.

– Это то, что Лиам расскажет тебе сам. Когда будет готов, – серьезно говорит он. – Может так случится, что он никогда не будет.