Текст книги "Легенда о волке (СИ)"

Автор книги: Елена Липкан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Веки Эры словно налились свинцом и она, примостившись на краю кровати заснула, но когда она открыла воспаленные после бессонной ночи глаза, то сначала испугалась, почувствовав, что-то влажное упирающееся ей в шею. Это был нос белого волка, солнце встало, а значит, ее любимый снова превратился в зверя.

Стараясь не разбудить никого, она встала, умылась, растопила угасший за ночь очаг, и заварила отвар, как рассказывал Уильям. Волк проснулся и попытался встать, но рана причинявшая боль приковала его обратно к постели.

– О, милый Вольф, не вставай, – Эра присела рядом с ним. – Тебе надо набираться сил.

Волк прикрыл веки, но через секунду снова взглянул на нее. Эра вздрогнула, когда увидела не глаза волка, как она раньше думала, а изумруды очей своего возлюбленного.

– Мой любимый!

Эра прижалась к нему, ощущая как шерсть щекочет ее кожу. Но теперь она так же знала, что когда последние лучи солнца спрячутся за горизонт эта мягкая шерсть исчезнет и ее место займет гладкая кожа любимого.

– Мы всегда будем вместе! Я никогда не оставлю тебя! Не знаю как, но мы снимем с тебя это проклятие, и заживем долго и счастливо.

Уильям проснулся и с хрустом расправил затекшие старые кости. Его преклонный возраст требовал хотя бы мягкой постели, а не твердого тюфяка. Но он не жаловался. Уильям готов был просыпаться хоть на камнях, лишь бы видеть своего внука вновь и вновь.

– Как он девочка? – спросил он у Эры.

Эра вздрогнула.

– Уильям, доброе утро. Мне кажется у Вольфа легкий жар, но в целом не пройдет и дня как он окажется на ногах, – с уставшей улыбкой произнесла она.

– Мне нужно возвращаться в деревню, но к завтрашнему вечеру я вернусь, – пообещал Уильям.

– Но ты так и не сказал, как снять проклятье, – заволновалась девушка.

– Много тысяч лет назад, таким проклятием юная богиня закляла юношу, который предпочел ее невероятной красоте земную девушку. Но влюбленные были такими молодыми и чистыми в своей невинности, что боги пожалели их и загадали загадку, позволяющую снять это страшное наказание ревнивой богини.

Она звучала так: «Коль в последний час свой, предстанешь пред тем кто проклял тебя. А новая жизнь, подаренная тобой, сделает бессмертным тебя. То развеются чары и вновь, обратишься ты в человека, покинув облик зверя навек».

Вот уже десять лет я ломаю себе голову над разгадкой, – Уильям огорченно вздохнул.

– А что случилось с теми влюбленными? Им удалось снять проклятие? – с надеждой спросила Эра.

– Я перерыл сотни летописей, но так и не нашел ничего про их судьбу.

Эра так расстроилась, что даже не заметила, как Уильям покинул их. Она столько думала над загадкой, но только лишь заработала головную боль, так и не приблизившись, ни на шаг к разгадке.

День тянулся безумно медленно, но как только солнце стало клониться на запад, Эра оглянулась на спящего волка и вышла из домика. Она знала, что сейчас произойдет превращение, но не была еще готова увидеть это, боясь, что захочет убить Манфреда за боль, которую испытывает каждый раз ее любимый.

Вольфганг проснулся, за окнами стояла непроглядная ночь. Во рту было сухо, а плечо нестерпимо болело. Его охватила тревога, но он не мог понять ее причину.

Он огляделся и увидел Эру, которая склонилась над очагом, что-то помешивая в котелке.

Теперь он понял, почему его охватила тревога – она знала правду о нем. Вольфганг испугался. Что теперь почувствует к нему Эра? Отвращение? Жалость? А может то и другое? Он не выдержит этого, сбежит не оглядываясь.

Неловко приподнявшись, он застонал, когда резкая боль прострелила больное плечо.

Эра резко обернулась и увидела болезненную гримасу на лице любимого.

– Привет, – прошептал она, не зная, что еще сказать.

Он отвел взгляд, не желая видеть в ее глазах жалость.

– Ты больше не хочешь на меня смотреть? – жалобно прошептала Эра. – Я больше не нравлюсь тебе?

Он резко вскинул голову, почувствовав дрожь в ее голосе, и тогда он увидел это: ее лицо светилось неуверенностью, а глаза пылали любовью. Любовью к нему.

Сомнения, тревоги, печаль вмиг развеялись и он протянул ей здоровую руку, приглашая в свои объятия.

– Привет, любимая, – прошептал Вольф, когда Эра прижалась к нему, заливаясь слезами. – Спасибо, что спасла меня.

– Я так боялась, что потеряю тебя, – всхлипывала она, покрывая его лицо поцелуями. – Я все время молилась о том, чтобы ты жил.

Постепенно Эра перестала всхлипывать и успокоилась, но Вольф все так, же нежно гладил ее по голове и перебирал волосы, получая радость от такой простой ласки.

– Я должна пойти проведать отца, – сказала Эра.

– Это очень опасно.

– Но он ужасно волнуется за меня.

– Ты никуда не пойдешь, – твердо заявил Вольфганг. – Я сам проверю как он.

– Но ты даже встать не можешь, куда ты пойдешь со своими ранами. И тебе нужно хорошо питаться, чтобы поправиться, – Эра встала, легко преодолев его сопротивление.

Насыпав легкой похлебки, она буквально с ложечки, покормила Вольфа и только посмеивалась над его бурчанием о своей немочи.

– Я и сам могу поесть, – бормотал он, между ложками, которые Эра ловко засовывала ему в рот.

И хоть Вольфа раздражало его состояние, и он то и дело возмущался, но забота Эры была безумно приятна. Наевшись, он довольно откинулся на подушки.

– А теперь тебе надо поспать, – строго сказала Эра, но увидев, как он недовольно скривился, рассмеялась.

– Только если ты полежишь со мной рядом, – выдвинул он свое требование, хоть глаза уже сонно слипались.

– От такого заманчивого предложения я не в силах отказаться, – проворковала Эра и уютно устроилась рядом с милым бурчуном.

– Пообещай мне, что никуда не пойдешь? – прошептал, засыпая Вольф, убаюканный ее руками, нежно гладящими его.

– Обещаю, что сегодня нет, ведь сейчас ночь на дворе – Эра услышала, как он стал дышать ровно и мерно, погрузившись в целебный сон, а потом шепотом добавила. – А вот завтра…

Глава 12.

Что-то мокрое и теплое прикоснулось к щеке Эры и она открыла глаза. Влажный язык белого волка, еще раз лизнул ее в нос.

– Доброе утро, Вольф, – Эра ласково ему улыбнулась.

Вольф аккуратно встал и к ее радости спрыгнул с кровати.

– Скоро ты совсем поправишься, – сказала она.

Белый волк, прихрамывая, вышел из дома и спустя несколько минут вернулся. Было видно, что каждый шаг дается ему с трудом, и Эра попросила его снова лечь и он безропотно подчинился. Теперь Эра знала, что Вольфганг, запертый в теле волка, прекрасно все понимал, и она обращалась к нему как к человеку.

Пока Эра хлопотала по дому, Вольф заснул, а она мысленно извинившись перед ним, покинула домик.

Она твердо решила увидеться с отцом и успокоить его. Так же она понимала, что должна вернуться до захода солнца, а путь был не близок.

Лес, шумел как всегда, радуя щебетанием птиц и буйством красок природы. Эра поняла, что соскучилась по нему за то время, пока ухаживала за Вольфом. Ей почти нестерпимо захотелось оказаться на своей поляне и окунуться в прохладу своего источника. Пока она пробиралась сквозь густой лес, солнце поднялось высоко в небо, оповещая, что уже давно полдень.

Но вскоре она стала узнавать родные места. Любимая поляна раскинулась перед ее взором, приглашая к себе. Эра вбежала на нее и отчего-то залилась смехом. Как же она любила свой лес. Вода все так же журчала в ручье и была кристально чистой. Не думая Эра сбросила с себя все, забыв об осторожности, и погрузилась в холодную воду. Какое наслаждение было почувствовать, как течение омывает ее тело, смывая всю грязь, тревогу и печаль.

Выйдя из воды, Эра раскинулась на мягкой траве, подставляя свое мокрое тело высыхать под теплыми лучами.

Снова натянув на себя порядком заштопанное платье, Эра уже более осторожно, почти крадясь, направилась на ферму. Скрываясь в зарослях и оглядываясь, словно пугливая лань, она остановилась в поле, а сразу за ним был ее дом. Но приблизившись на столько, что можно было его рассмотреть, Эра зажала кулак во рту, чтобы не закричать от увиденного. На месте, где она родилась, где мать пела ей колыбельные, а свист отца доносился из мастерской, остались только почерневшие стены. Ее дом был сожжен и разрушен. Эра на подгибающихся ногах вошла во двор, везде валялась какая-то утварь, черепки посуды, которую с таким трудом и любовью создавал ее отец. Самого отца нигде не было. Жив ли он вообще? Или может, прячется также как и она?

Эра понимала, что ей пора было отправляться в обратную дорогу, но грусть, разъедавшая душу, не позволяла сдвинуться с места. Как мучительно смотреть на развалины, которые еще недавно были ее домом. Она задумалась, что же будет с жизнями всех кого она любит. Что будет с ней? С отцом? Вольфом и Уильямом?

Что ж, пора двигаться дальше. Наверняка Вольфганг уже сходил с ума от тревоги за нее. Девушка подавила боль утраты и ступила на тропу.

Вольф проснулся от боли разрывающей тело. Он, наверное, никогда не сможет привыкнуть к этой боли. В момент, когда он снова превращался в человека или в волка ему хотелось умереть, чтобы только не испытывать эти муки.

– Эра, – позвал Вольф, но ответа не последовало. – Где же она на ночь глядя, – подумал он.

Послышался скрип двери, Вольфганг улыбнулся, ожидая, что сейчас войдет его девочка, но это была не она.

– Ну, здравствуй, внук, – улыбнулся ему Уильям.

– Привет, – пробубнил он, стараясь подавить тревогу за Эру.

– Не очень-то ты рад видеть деда, – обиделся тот. – Который между прочем, растерял все кости пока добрался до вас.

– Извини дедушка, – Вольф встал и к своему облегчению понял, что боль притупилась. – Я немного волнуюсь за Эру, проснулся, а ее нет.

– Ну, ну, не стоит волноваться, она девочка умная далеко не пойдет, да и лес она знает лучше всех, – Уильям нахмурился. – Правда в деревне только и говорят, что о ней. Ищут ее. Ганс пеной от злости исходится от того что найти не может.

– С ней что-то случилось, – Вольфганг стал натягивать на себя одежду. – Я должен найти ее.

– Куда ты? Рано тебе еще вставать, рану разбередишь, вон только заживать стала. Вернется твоя Эра, если бы словили, то вся деревня б гудела. Я уж точно знал бы. – увешивал старик.

Не успел он договорить, как Эра вошла в дом с виноватой улыбкой.

– Где ты была? – заорал на нее Вольф во все легкие.

Когда она вошла на него нахлынула такое облегчение, что она жива и здорова, и ему тут же хотелось обнять ее, но увидев виноватое лицо девушки, Вольф сразу догадался, где она пропадала.

– Ходила к отцу? – его глаза горели гневом. – После того как я тебе запретил!

– Да, да! – воинственно крикнула она в ответ, но потом сникла и расплакалась. – И не кричи на меня.

Вольфганг подскочил к ней и заключил в объятия.

– Я так волновался, – шептал он. – Я думал тебя схватили. Мне всякие мысли в голову лезли. Если б с тобой что-то случилось…

– Прости меня, прости, хороший мой…но я должна была…а там…– Эра снова разрыдалась.

– Ну, тише, тише, – успокаивал Вольф любимую.

– Они все сожгли, ничего не осталось одни угли, – рассказывала Эра. – А отец? Я не знаю, где он…

– Я знаю! Рудди в темнице.

Эра уткнулась в широкую грудь Вольфа, вновь содрогаясь в рыданиях.

– Все из-за меня.

И вдруг Эра вскочила и стала метаться по комнате.

– Я освобожу его, – говорила она вслух. – Проберусь в замок и освобожу его.

– Тебя схватят! – спокойно прервал ее мысли Уильям. – Тогда нам с Вольфом придется спасать тебя, а это рискованно.

– Но папа…

– Мы сделаем так, – теперь уже Уильям ходил по комнате, рассуждая вслух. – Я завтра вернусь в деревню и все разузнаю: где его держат, как пробраться в замок, чтобы быть не пойманными. За несколько дней пока меня не будет, Вольф окрепнет, а когда я вернусь, мы придумаем план по спасению Рудди, но…– Уильям грозно поднял палец вверх. – Вы должны сидеть как мышки и не высовываться, иначе все полетит в пух и прах. А пока…может мы поужинаем, а?

***

Прошло несколько дней, а от Уильяма так и не было известий. Раны Вольфа затянулись и лишь розовые шрамы напоминали о них. Эра не могла на него насмотреться, а в душе росла дурное предчувствие. Сколько им отведено быть вместе? День? Неделю? Может месяц? Они старались не говорить о разлуке, но тучи стали сгущаться.

Только под вечер третьего дня, старик вошел в домик посреди леса.

– Здравствуйте дети, – утомленно произнес он, почти рухнув на стул. – Знаю, что заставил вас долго ждать, но оно того стоило.

– Ну не тяни, дедушка, рассказывай, – поторопил его Вольф.

– Мне удалось пробраться к Рудди. Его держат в темнице, возле конюшни. Сырое, холодное место, скажу я вам.

– Ох, папочка, – воскликнула Эра. – Нужно срочно его забрать оттуда.

– Не торопись, деточка. Его сторожат как сокровище, но есть способ его освободить, – хитро прищурился Уильям. – Через тридцать дней в замке будет пир в честь шестидесятилетия лорда Резенбургера. Когда начнется веселье, мы незаметно проникнем в замок.

– Дедушка, ты просто гений, – радостно воскликнула Эра, в предчувствии скорой встречи с отцом.

Вольфганг задумчиво смотрел на огонь в очаге, его мысли тоже были об отце, только своем – лорде Резенбургере. Как же он хотел обнять его, рассказать о всех своих скитаниях, стереть морщины с его лица.

– Он уже не тот, – словно прочитав его мысли, сказал Уильям внуку. – После твоего исчезновения Маркус впал в отчаяние, а затем стал безвольной марионеткой в руках Манфреда. Я подозреваю, что Кан подмешивает в его питье и еду зелье, которое делает твоего отца умалишенным.

– Но как ты мог позволить случиться такому, – сквозь зубы прошипел Вольф.

– Мальчик мой, Кан позаботился, чтобы я не мог к Маркусу даже приблизиться. Меня вышвырнули как бездомного щенка на улицу.

Вольфганг отвернулся к пожирающему паленья огню, не принимая такого ответа, виня всех вокруг в своей судьбе.

– Ты напрасно злишься на меня, мой дорогой, – Уильям положил свою шершавую ладонь на его плечо. – Я бы жизнь за тебя и твоего отца отдал, но это ничего не изменит. Я скоро вернусь и мы отшлифуем наш план по освобождению Рудольфа.

Никто ничего не ответил, и Уильям покинул обитателей этого дома, в тягостном молчании.

Эра остро чувствовала боль и сомнения, терзающие душу любимого. Чем она могла помочь ему, что предложить? Только себя и свою любовь.

Скинув с себя одежду, она остановилась рядом с ним. Ее маленькая ручка опустилась на его плечо, и он вздрогнул, совсем позабыв, что не один.

Вольфганг обернулся и увидел Эру. Медленно поднявшись, он впитывал в себя вид ее обнаженного тела, ее глаза, горящие не сравнено ярче огня в очаге.

Словно изваяние он застыл, пока ее маленькие пальчики стягивали его рубаху, расстегивали и снимали штаны, оставляя его тело нагим перед ее взором.

– Люби меня сегодня, – тихо попросила она.

– О, моя милая, – И Вольфганг погрузился в ее сладостный рот, его язык ощупывал, прикасался, ласкал.

Эра любила так сильно, что каждое прикосновение его губ выжигало из нее искры, она желала его больше всего на свете, дрожа в его сильных руках.

Девушка совсем не стеснялась своей наготы, подставляя свою грудь и живот его ненасытному языку и губам. Ее руки блуждали по широкой груди Вольфа, все ниже и ниже спускаясь к плоскому животу и сильным бедрам.

Его мужская плоть налилась, поднимаясь из зарослей светлых волос, вид его откровенного желания, подействовал на нее как удар молнии. Тело девушки покрылась гусиной кожей, а во рту пересохло. Ей так хотелось дотронуться до этой части тела, которую она никогда не видела, но неведомое пугало и она не посмела. Вольфганг тихо рассмеялся, и нежно привлек к себе обнаженное тело возлюбленной.

– Не бойся, – осипшим голосом прошептал он.

– Можно я дотронусь до него, – неуверенно спросила девушка.

– Если ты этого не сделаешь, я умру.

Эра подняла голову и утонула в глубине его глаз, потемневших, пылающих страстью и желанием.

– Почему сегодня? – спросила Эра, понимая, что раньше он не позволял им зайти так далеко.

Как он мог сказать ей правду, ведь тогда она ни за что не разрешит ему любить себя.

– Потому что я люблю тебя, хочу проникнуть и соединится с тобой, связать наши душе еще сильнее, отдать тебе всего себя.

– О, мой любимый.

Вольфганг поцеловал ее, и положил на кровать, где молился над ее телом, своими руками, губами, терзающими ее плоть, языком доставляющим наслаждение.

Эра совсем не боялась, когда почувствовала его мужской стержень, упершийся в ее врата женственности. Даже когда он надавил бедрами и скользнул в нее, растягивая и наполняя ее, она не боялась. Даже когда он ворвался в нее до конца, прорвав барьер ее девственности, и причиняя боль, она улыбалась.

– Прости за боль, – прошептал Вольфганг.

– Это ничто, по сравнению с тем, что я чувствую.

– А что ты чувствуешь, родная? – прошептал Вольф, медленно двигая бедрами.

– Тебя, – вскрикнула Эра, когда волна неведомого наслаждения стала накатывать на нее. – Я наконец-то чувствую тебя.

Ее глаза полузакрытые от истомы, губы, покрывающие его лицо поцелуями, руки царапающие спину возлюбленного, стоны, заставляющие его резко врываться в ее лоно. Каждый толчок, каждый выпад мужских бедер и встреча с другими, мягкими женскими, поднимало их над землей, заставляя летать. Даже последний крик девушки, когда она получила, то к чему вел ее возлюбленный, не могли передать того счастья, когда Вольфганг ворвался во врата рая в последний раз и отдал всего себя, ощутив, что теперь он наконец-то счастлив. Он испытал любовь и наслаждение. И даже если он не мог остаться с дивной девой навсегда, чтобы держать ее в своих объятиях, даже если он не сможет любить ее ночи напролет, даже если он никогда не почувствует радость отцовства, он умрет счастливым, потому что он любил.

Столько любви накопилось за десять лет скитаний в душе Вольфганга, что он не мог оторваться от любимой, накрывая ее собой, чтобы подарить ей свое тело и душу. А Эра отдавалась так самозабвенно, поражая его своей страстью, будто занимаясь любовью как в последний раз. Утомленные и удовлетворенные они лежали на деревянной кровати, сплетясь телами, так что не понятно было кто где: необыкновенный контраст сильного загоревшего мужчины и хрупкой белокожей девушки, были такими разными как могучий дуб и стройная березка, но от этого они казались еще красивее, невероятно подходящими друг к другу.

Когда они смотрели друг на друга, между ними словно загоралось маленькое едва заметное свечение, когда их губы соприкасались она окружало их ярким сиянием, а когда их тела соединились в древнем как мир танце любви, над их лесом словно ангел открывал свои крылья, защищая и благословляя их любовь.

Вольфганг положил ее руку на свое сердце.

– Это все ты! Слышишь, как оно стучит, словно хочет выскочить. Я весь горю, когда ты рядом, а если тебя нет поблизости, мое сердце томится от печали, оно страдает без твоей нежной улыбки, тело тоскует без твоих ласковых прикосновений.

Нужно ли говорить, что последовала за признаниями? Страсть с невероятной нежностью, безумство любви, до самого рассвета. И когда первые лучи солнца появились в окне, позолотив светлые волосы любимого, Вольфганг превратился в великолепного белого волка, а на глазах Эры выступили слезы за этого мужественного человека, над которым нависло ужасное проклятие Манфреда Кана.

Глава 13.

Уильям появился в домике, спрятанном в гуще деревьев, где скрывались влюбленные, от гнета преследователей. Он думал, что застанет Эру как всегда хлопочущую по дому, но к его удивлению, девушка сладко спала.

Когда он вошел, она не проснулась. Даже когда старик заварил чай и его аромат распространился по всему домику, она даже не моргнула. Чем же она занималась, если всю ночь глаз не сомкнула? Одна догадка пробралась в его мозг, но он тут же отмахнулся от нее, Вольфганг не позволил бы этому случиться. Но когда девушка проснулась, еще не открывая глаз, потянулась и мягкая шкура спустилась до пояса, открыв его взору обнаженную грудь, глаза старика чуть не вылезли из глазниц.

Эра, услышав прерывистый вдох, резко распахнула глаза и с ужасом убедилась, что ей не показалось и в домике она не одна. Виновато зардевшись, Эра натянула покрывало к самой шее.

– Я …мы…– Эра закрыла глаза. – Доброе утро Уильям, не думала, что ты так рано придешь, дедушка.

– Рано? – повысил голос всегда невозмутимый мудрец. – Скоро уже солнце зайдет.

– Как?

– Боже мой! Девочка моя, только не говори, что ты и Вольф…

Эра опустила голову, подтверждая его догадку, но потом гордо вскинулась и сердито посмотрела на старика.

– Мы любим друг друга, и никто не смеет нас судить, что мы соединились раньше, чем церковь нас объединила узами брака.

– Ты ничего не понимаешь! Что вы наделали, – Уильям тяжело опустился на стул и стал выглядеть на все свои годы, даже старше.

– Я знаю, что ты ничего не знала, но Вольфганг? Зачем? – Уильям застонал как от боли. – Только не это! Боже, только не это!

– Что такого страшного мы сотворили? – Эра испугалась, видя отчаяние на лице Уильяма.

– Вы все погубили, теперь надежды нет.

Уильям вышел из дома, давая возможность ей одеться, его мысли были далеко, и он не знал, как предотвратить беду, которая так стремительно приближается.

Эра позвала Уильяма и разрезала вчерашний пирог, положив огромный кусок на его тарелку, в чашки разлила чай и пригласила его за стол.

– Дедушка, – услышали они с порога. – А ты, что здесь делаешь? – воскликнул Вольф, обнимая старика.

Вольфганг перевел взгляд на Эру, и Уильяма чуть не ослепила любовь, которая светилась в глазах детей, и хоть они даже не прикоснулись друг к другу, можно было ощутить вибрации исходившие от них.

Эра без слов поставила перед возлюбленным кусок пирога и чай, больше всего на свете ей хотелось оказаться с ним наедине и снова ощутить его глубоко внутри себя. Вольфганг казалось, читал ее мысли, и увидев его ответный страстный взгляд Эра покраснела, опустив голову, но от проницательного старика ничего не ускользнуло.

Бедные дети! Сколько же горя вы еще предстоит испытать! Спаси и сохрани их бессмертные души.

– Девочка, ты бы не могла оставить нас с внуком на некоторое время одних?

– Конечно, – согласилась она.

Эре очень не хотелось оставлять их, чутье подсказывало ей, что сейчас должен был произойти очень важный разговор. Но она послушно вышла из дома, уважая просьбу деда.

– О чем ты хотел поговорить? – насторожился Вольф.

– Ну, во-первых, как ты себя чувствуешь? – молодой лорд облегченно вздохнул.

– Отлично! Раны зажили, хоть и ноют при дожде.

– Эра хорошо о тебе позаботилась.

– Да, она моя волшебница, – Вольф улыбнулся своим мыслям. – Она необыкновенная, правда?

– Вы занимались любовью, – неожиданно спросил дед, лицо Вольфа стало суровым.

– Это тебя не касается!

– Еще как касается, – стукнул кулаком по столу Уильям. – Ты ведь знаешь, ровно через тридцать дней когда первые лучи прорежут небо, ты умрешь! Неужели это того стоило?

– Да! Да! Стоило! Я готов умирать сотни раз, лишь бы снова прикоснутся к ней! Эта ночь была единственной за десять лет, когда я был счастлив! Я ни о чем не жалею, ни о чем!

– А ей ты сказал? – устало спросил Ульям. – Что будет с ней, когда она поймет, что отдавшись, обрекла тебя на смерть! Ты подумал, как она будет жить с этим?

Вольфганг вскочил и заметался по комнате как тигр в клетке.

– Я все решил. Я пойду на пир в замок и убью Манфреда и его никчемного сынишку, избавив всех от их черных душ. А Эра еще молодая, она сможет обрести любовь.

– Но как же ты, ведь проклятие можно снять, – закричал Уильям.

– Как?

– Я так и не смог понять, но если бы у нас было больше времени, я бы…

– Прошло десять лет и если даже ты мудрейший человек, не смог понять в чем тайна, то никто не сможет.

– Но…– плечи старца поникли, а глаза потускнели.

– Дедушка, – Уильям стал перед ним на колени. – Я умру счастливым, понимаешь? А скоро, я покончу с этим змеиным кублом!

– А Эра? Что ты скажешь ей? – Вольф заколебался.

– Ты объяснишь ей, когда меня не станет! Но для начала нужно не позволить ей выйти из этого дома, пока все не закончится.

– Ты должен знать, что Манфред, что-то задумал? Мое сердце чует это. По замку поползли слухи, что Маркус объявит наследника.

– Только им не будет никто из рода Кан, – уверенно проговорил Вольф. – Я не допущу этого!

– И чего же ты не допустишь? – спросила Эра, входя в дом.

– Чтобы Уильям один добирался по темноте домой, – выкрутился Вольфганг. – Я провожу его, – Вольфганг предостерегающе посмотрел на деда.

Тот без колебаний поцеловал Эру в щечку и вышел из дома.

– Я скоро вернусь, милая, – прошептал Вольф. – Только выведу старика из леса, а то вдруг заблудится.

– Я буду ждать.

Вольфганг ушел, но Эра знала, он вернется быстро, ведь это их ждала ночь любви, одна из немногих перед смертельной опасностью в замке. Вольф и в правду словно летел над землей и запыхавшись ворвался в их прибежище, едва увидев Эру, он припал к ее губам. В его поцелуе была какая-то яростное отчаяние, Вольф никак не мог насладиться ею, и он мог бы поклясться, что до конца жизни ему б не хватило на это времени. И ее тело, льнущее к нему, губы, горящие таким же желанием. Как ему будет трудно покидать ее! Как же ему будет не хватать объятий любимой, биение ее сердца, как раскрывается ее бедра на встречу его собственным!

Эра говорила о любви, только не словами, а своим телом, ее руки порхали над возлюбленным, пальцы ласкали грудь и спину. Вольфганг позволил ей опрокинуть себя на спину, а Эра словно лесная фея с распушенными волосами вспыхивающие красным огнем в пламени очага, исторгала из его груди стоны наслаждения. Вот ее губы сомкнулись на его маленьком соске, и его пронзила сладостная дрожь, маленький язычок обвел другой, заставив и его испытать наслаждения. Ее губы покрывали всю грудь легкими поцелуями.

Со звуком похожим на рычание, он поднял любимую и посадил сверху на свое, казалось, деревянное естество, из груди девушки вырвался стон, когда она почувствовала его в себе. Вольфганг не мог насмотреться на эту богиню, глаза сверкали как драгоценные камни, нежное лицо раскраснелось, губы приоткрыты. Его любимая издавала самые прекрасные на свете звуки, когда он погружался в ее жаркие глубины. Эта песня навсегда останется с ним.

Их тела покрывшиеся испариной блестели, грудь Эры колыхала и подпрыгивала, когда она, подстроившись под ритм любимого, скакала на нем. Пальцы Вольфа ласкали соски, которые заострились словно два маленьких кинжала. Только когда его рука опустилась туда, где соединялись их тела, а его ловкие пальцы нашли бугорок наслаждения, и стали яростно терзать его, Эра вскрикнула и в судорогах упала на его грудь, тяжело дыша, уверенная, что такого полного наслаждения она больше не сможет ощутить. И только когда он опрокинул ее на спину и стал врезаться в нее мощными толчками, она поняла, как далека была от истины. Каждая их близость казалось, затмевала предыдущую, своей страстью, и каждый раз когда семя Вольфа врывалась в ее тело, она рыдала от счастья. Это был рай! Это был ад!

Все дни напролет Эра занимала себя делами по дому, а ночи проводила страстно отдаваясь любимому. Недосыпание стало сказываться, и Эра часто зевала и утомлялась, чувствуя себя уставшей с самого утра. Чем ближе был день праздника в замке, тем больше нервничала Эра, так как ощущение чего-то неизбежного становилось сильнее. Из-за переживаний ее стало тошнить и еда в горло не лезла, она худела и бледнела на глазах. Уильям посматривал на нее с беспокойностью, но не говорил ни единого слова, понимая, что влюбленным оставались считанные дни вместе.

Последняя ночь перед балом, Эра и Вольф любили друг друга самозабвенно и слишком поспешно, словно боялись что ночь закончится раньше. Когда же время близилось к рассвету, он в последний раз овладел телом любимой и для нее это было признание любви. Вольфганг был нежен и ласков, и когда сотрясавшиеся тела, наконец, успокоились, они замерли в объятиях друг друга. Слова были лишними, поэтому они молчали.

Эра заснула, убаюканная мерным дыханием Вольфа. Когда же он почувствовал, что время в человеческом теле вот-вот закончится, он нежно поцеловал любимую и бросив на нее прощальный, долгий, наполненный грустью взгляд и вышел из домика, навсегда смирившись со своей судьбой.

Томно потянувшись, Эра открыла глаза, зная, что Вольфа рядом нет. Сегодня был решающий день, когда они отправятся в замок, чтобы спасти ее отца. Как бы ей не хотелось подвергать опасности Вольфганга, но она понимала, что без него не справится. Соскочив с кровати Эра умылась и позавтракала, ожидая прихода Уильяма, который должен был прийти за ней. Ждать в духоте домика ей не хотелось, но попытавшись отворить дверь, Эра с удивлением обнаружила, что она заперта снаружи.

– Что за шутки? – спросила она себя, дергая за ручку.

Девушка выглянула к окно, надеясь выбраться из него, но оно было столь маленьким, что в него даже не протиснулась бы голова.

Вольф обязательно вернется за ней, – убеждала она себя. – Он не мог запереть ее, а сам рисковать своей жизнью.

Время шло, а никто не приходил. Эра снова подергала дверь, но та даже не шелохнулась.

– Так не честно! – закричала она, барабаня в дверь. – Вольф, ты не можешь так со мной поступить! Отвори немедленно!

Девушка уже знала, что кричать бесполезно, никого рядом не было. Несколько долгих мгновений она сидела неподвижно, но потом вскочила и стала озираться вокруг, ища другой выход.

Очаг, – подумала она. – Его труба достаточно широка, чтобы пролезть в нее.

Эра заглянула в закопченный камин, наверху виднелись отблески солнечного света.

Недолго думая, Эра переоделась в штаны и рубаху, которые нашла в вещах Вольфа. И хоть они были изрядно велики, она справилась с этой проблемой, закатив их и подвязав веревкой. На голову она натянула шерстяную шапочку, надежно спрятав под нее свои длинные волосы. Она была уверенна, что сможет выполнить свой дерзкий план по вылазке из домика.

Как только она начала карабкаться в трубе, сразу поняла, что это будет нелегкая задача. Сажа была везде и тут же осыпалась на нее, попадая в глаза, нос и рот. Чем выше она карабкалась, тем теснее становился проход. Эра чувствовала, как саднят руки, поцарапанные о неровные края кирпичей, как трещит одежда, зацепившаяся за острые выступы.

До верха оставалось совсем чуть-чуть, но чем ближе она продвигалась к нему, тем скованней становились ее движения. И в один момент, когда оставалось лишь протянуть руку, чтобы схватиться за край трубы, она поняла, что застряла. От отчаяния ей хотелось плакать. Эра была так близка, а теперь не могла пошевелить ни ногой, ни рукой. Что делать?

– Нет, я смогу, – отчаянно прошептала она, и ее слова эхом отозвалось в камине.