Текст книги "Песочные часы"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Я не больна, – резко и немного грубовато ответила Алена, – мне не нужно в больницу. Спасибо вам за заботу, но я в ней больше не нуждаюсь.
Резко надавив на ручку, она распахнула дверь и вышла из салона. Синяя «шестерка» приютилась на обочине оживленной дороги – мимо нее в обе стороны беспрерывным потоком мчались машины, и Алена быстро, не оглядываясь, пошла вперед вдоль тротуара, не обращая внимания на то, что ее звали, просили вернуться, остановиться… Она и не подумала остановиться, а догонять ее никто не стал – видимо, с ней уже и без того достаточно намучились. Несколько метров она прошла, глядя впереди себя стеклянными глазами, потом вдруг резко остановилась. Утренние события внезапно ярко и отчетливо встали у нее перед глазами. Улыбающееся лицо Максима, ее поспешные сборы, волнение, побег из дома и его записка… И вот теперь она оказалась одна посреди большого, почти незнакомого ей города. Впереди ее ничто не ждет, а обратной дороги нет.
У нее даже не возникало мысли о том, чтобы вернуться домой. Вчерашний день – последний, который она провела в доме Руслана, – показался ей настолько далеким, словно с тех пор, когда она покинула дом, прошла целая вечность. Она уже не чувствовала боли – всем ее существом овладело какое-то странное равнодушие, заторможенность. Было такое ощущение, что все произошло не с ней, а с каким-то другим, абсолютно чужим для нее человеком. Она все шла и шла вперед, не очень-то обращая внимание на машины, которые проезжали почти вплотную и часто сигналили. Шла по встречной полосе, глядя прямо перед собой и почти ничего не видя. Опомнилась она только в тот момент, когда оказалась посреди аллеи с растущими по обе стороны высокими каштановыми деревьями.
Удивленно оглядевшись по сторонам, Алена опустилась на скамейку, расправив платье на коленях. Напротив нее сидели двое – мужчина и женщина, которые, казалось, совсем ничего не замечали вокруг себя, поглощенные друг другом.
Максим… Сердце снова заныло, застучало громко и сильно при воспоминании о нем. Она попыталась отогнать от себя мысли, разрывающие душу на части, но у нее ничего не получалось. Снова и снова вспоминала она его глаза, минуту за минутой вырисовывались в сознании их встречи, его поцелуи. Жизнь, так сильно изменившаяся за это утро, ее жизнь, которая последние несколько недель казалась ей драгоценной, теперь полностью потеряла смысл. То, что было, вернуть невозможно, а впереди… Что ждет ее впереди? Разве есть для нее место в этой жизни – после всего, что случилось? И разве стоит надеяться на что-то хорошее, испытав такое?..
Почти весь день она бродила по улицам города, всматривалась в лица людей, казавшиеся ей счастливыми. Уже вечером, обессилев, она спустилась на городской пляж – туда, где были камни и совсем не было людей. Долго сидела, глядя на темную воду и вспоминая всю свою жизнь. Мать, отца, сестру и брата, Лилю и ее мальчишек. О Максиме она старалась не думать – как ни странно, это у нее получилось. Не думала даже в тот момент, когда теплая соленая вода легко и ласково коснулась ступней, коленей. И только лишь тогда, когда, задыхаясь, почувствовала шум в висках, когда сознание ее уже почти совсем погасло, она вспомнила…
Часть 2
Нежданное счастье
Где-то в черной пустоте приглушенно горел мягкий желтый свет, казавшийся недосягаемым. С каждой минутой он отдалялся, чернота поглощала его настойчиво и жадно; на миг он совсем исчез, не оставив после себя даже отблеска, но потом снова появился, робко и тревожно мелькнув где-то вдалеке. Внезапно желтая вспышка стала стремительно приближаться, разрастаясь, с каждой секундой увеличиваясь в размерах, пока наконец полностью не заслонила собой черноту и не вырвалась за пределы своих реальных границ… Алена открыла глаза и тут же зажмурила.
Желтый свет, возродивший ее к жизни, исчез в ту же секунду. Вокруг было темно, и эта темнота почему-то ослепляла. Сильный удар по щеке – уже не первый – заставил ее вздрогнуть и инстинктивно заслонить лицо руками. Шум в голове не утихал, виски, казалось, были сжаты железными тисками. Струя воздуха, проникшая в легкие, была холодной и влажной. Воздух обжег легкие, она закашлялась, все еще не понимая, что с ней происходит, чувствуя лишь одну потребность – дышать. Хриплые, свистящие звуки, вырывающиеся из легких, напоминали дыхание зверя, бьющегося в смертельной агонии. Перевернувшись на спину, она уперлась руками в твердую и влажную, холодную поверхность. В поисках опоры она сжала пальцы и вдруг с удивлением обнаружила, как что-то скрипит и рассыпается у нее в руках. Песок… В этот момент она все вспомнила.
Смятенное сознание, рвущееся между жизнью и смертью, наконец обрело покой. Открыв глаза, она увидела перед собой лицо. Еще одно незнакомое, чужое лицо, глаза – в темноте ночи они показались ей огромными, руки… Ей хотелось закричать, но она не смогла выдавить из себя ни звука.
– Ну вот, так-то лучше… Тебя в больницу или в сумасшедший дом?
Голос тоже был незнакомым, а едва уловимая ирония показалась неуместной. Она не ответила, продолжая с жадностью вдыхать воздух.
– Ну, что молчишь? Разговаривать не умеешь, немая? Язык проглотила? Или, может, русских слов не понимаешь? Тоже мне бедная Лиза…
Теперь она ясно и отчетливо различила в этом голосе злость. Возле нее, склонившись на колени, стоял мужчина. Мокрые взъерошенные волосы торчали в разные стороны, с лица стекала вода, тонкая мокрая рубашка с короткими рукавами облепляла рельефы выступающих мышц.
– Кто вы? – спросила она просто ради того, чтобы хоть что-то сказать.
– Неплохой повод для знакомства ты придумала, – все так же хмуро ответил он, – вставай.
Алена послушно попыталась подняться, но голова внезапно закружилась, перед глазами заплясали тысячи искр, небо закружилось, замелькало черными лохматыми лоскутами… Он едва успел ее подхватить. Подняв голову, сна снова увидела его глаза – близко-близко – и попыталась отстраниться. Он не стал удерживать.
– Ты где живешь?
– Нигде. Зачем вам?
– Отведу тебя домой, – раздраженно ответил он, – ты же вся мокрая.
– У меня нет дома. Знаете, не стоит обо мне беспокоиться, я сама… Сама о себе позабочусь.
Парень выругался – зло, не стесняясь в выражениях, махнул рукой и поспешно пошел прочь не оглядываясь. Алена смотрела вслед до тех пор, пока силуэт его стал почти неразличим в сером сумраке тумана.
– Спасибо вам! – закричала она в пустоту, но ответа так и не услышала. Туман полностью поглотил незнакомца. Алена вздохнула без сожаления, в тот же миг почти забыв своего случайного спасителя, человека, который своим вмешательством нарушил ее планы. Кстати, она его об этом не просила…
Она огляделась вокруг и поняла, что находится далеко от камней. Течение, видимо, отнесло ее вправо, и теперь она находилась на песке. Хотя, возможно, это он ее сюда перенес или… Интересно, он что, следил за ней? Впрочем, это было не важно. Алена не испытывала ни чувства вины, ни чувства благодарности к этому человеку. Случайный эпизод… И все же что-то изменилось. Притаившись, задержав дыхание, она прислушивалась к себе до тех пор, пока не поняла что.
Изменилось все. Равнодушие, нежелание жить исчезло вместе с надеждой расстаться с жизнью. Попытка не удалась, но только после этого она внезапно осознала, как сильно ошибалась. Разве любовь не самое главное в жизни? А если так, то разве она не стоит того, чтобы за нее бороться? Бороться из последних сил, даже тогда, когда надежды уже совсем не осталось? А что же сделала она? Просто сдалась, опустила руки, безвольно поддалась своей слабости, позволив сделать с собой самое страшное… Ее сердце словно пронзили острой иглой в тот момент, когда она отчетливо поняла, что сейчас ее могло бы уже не быть в живых. Ее могло не быть – а звезды все так же светили бы, прорываясь сквозь туман, море шумело, скрипел песок под ногами… Ничего не изменилось! Все осталось по-прежнему, мир не перевернулся – тогда кому и что она хотела доказать? Самой себе? Но разве ей было бы не все равно, разве могла бы она почувствовать наслаждение от победы над собственной жизнью, расставшись с ней? А ведь Максим, ее Максим, которого она хотела наказать за предательство, никогда и не узнал бы о том, что она покончила с жизнью, утонула, став частью океана… Зачем?!
Порыв ветра, налетевший внезапно, обдал ледяной волной, и она сжалась от холода. Платье, прилипшее к телу, было мокрым и грязным. Песок, обрывки водорослей, как будто приклеенные к влажной ткани; волосы, сбившись в мокрый кокон, леденили спину, губы были солеными…
Она должна найти Максима. Ведь все то, что произошло, только на первый взгляд могло показаться трагедией. На самом деле это просто нелепая случайность, секундная слабость, которая простительна человеку. Как же она сразу этого не поняла, почему позволила себе опустить руки, расслабиться, потерять вкус к жизни? Почему не дала себе шанса, не попыталась все изменить? Столько выдержав, встретив наконец свою любовь, сдалась без боя? Почему?..
«Ты – это плен…» – вспомнила она слова, написанные на бумаге. Если бы он только знал, насколько сильно ошибается! Ему просто нужно все объяснить, и он поймет, что Алена никогда в жизни не станет держать его в плену, ни в чем не ущемит его свободу… Ведь он любил ее – она это знала и чувствовала, а значит, не мог разлюбить вот так, сразу, из-за какой-то телеграммы, из-за какого-то Египта, черт бы его побрал!
До самого рассвета она просидела на берегу моря, не чувствуя холода, не замечая ничего вокруг, думая только об одном – о том, что ей предстояло сделать. Отыскав среди камней свою маленькую сумочку, она достала расческу, расчесала волосы, разгладила и очистила от песка высохшее платье. Невдалеке послышался гудок – городской пляж в Махачкале находился в двух шагах от железнодорожного вокзала…
Алена вскочила, словно услышав долгожданный сигнал к действию. Через три часа она уже сидела в купе поезда. Конечным пунктом маршрута был тот самый российский город, в котором жил Максим. Его адреса она не знала.
* * *
– В этом году, наверное, лето так и не наступит.
В купе поезда начался традиционный разговор о погоде. Все уже уселись, утряслись, разложили сумки, расстелили белье; двое, мужчина и женщина, одинаково подперев руками подбородки, безучастно смотрели в окно, где исчезали последние приметы города. Алена сидела на краешке нижней полки, опустив глаза вниз, заставляя себя слушать то, что сознание никак не хотело фиксировать.
– Да уж, и не говорите, такой холод…
– Огурцов совсем не было, помидоры не вызревают.
– Вишня вся облетела.
Алена вздохнула. Ей ужасно хотелось остаться сейчас одной, чтобы не слышать ничего – ни голосов, ни звуков, не видеть проводов, мелькающих за пыльным окном. Ей нужно было подумать – о том, что будет с ней дальше. Ее импульсивный, отчаянный порыв теперь показался ей настоящим безумием. Искать человека в абсолютно чужом, большом и незнакомом городе, не зная адреса, не зная даже его фамилии… Что будет, если она его не найдет? Один-два дня еще можно будет где-то провести, переночевать, на худой конец, в привокзальной гостинице. А потом? Если она его так и не найдет, что с ней будет дальше? Где она будет жить, на что она будет жить? Денег, которые ока взяла с собой из дома, с трудом хватит на неделю, максимум – на десять дней. Она не сможет даже купить обратный билет… Хотя зачем он ей, обратный билет? Куда она поедет? Где ее ждут?.. А что будет в том случае, если она найдет Максима, но… Об этом ей даже думать не хотелось. Если так – тогда вообще не нужно было брать билет на поезд, нужно было просто снова зайти в воду и сделать то, что ей помешали. Но теперь – нет. Теперь ей нужно быть сильной, и она будет сильной, что бы ни случилось…
«Неужели со мной может случиться что-то еще?» – отстраненно подумала она и снова попыталась вслушаться в разговор, который становился все более оживленным.
– Девушка, присаживайтесь к столу, поешьте с нами.
– Спасибо… – Алена собиралась ответить, что она не хочет, но тут ее взгляд упал на блестящие жиром ломтики розовой колбасы, обоняние чутко уловило копченый запах, смешанный с ароматом свежевыпеченного белого хлеба, разломанного по-походному, на неровные пористые куски, и она поняла, как сильно проголодалась. Мужчина приподнялся, подвинулся ближе к окну, освобождая ей место, женщина, сидящая рядом, улыбалась. Улыбнулась – наверное, впервые за последние несколько дней – и Алена, еще раз поблагодарила и придвинулась к столу. Тревожные мысли отошли на задний план.
– Вы, наверное, в гости едете? – поинтересовалась женщина.
– Нет, не в гости. Я еду… домой. К мужу.
– Значит, из гостей… К родственникам, наверное, в Махачкалу приезжали? – снова предположила женщина, и Алена только кивнула в ответ, рассчитывая на то, что тяжелый для нее разговор на этом закончится. Если бы она сама знала, куда и откуда едет, к кому и от кого, а главное, если бы она знала, где ее дом… Но ведь не станешь же объяснять случайным людям того, в чем сама не можешь разобраться… Она замолчала, вслушиваясь в равномерный стук колес, помимо воли пристально следя за мелькающими за окном проводами. Монотонные звуки на самом деле успокаивали. Приветливая соседка, видимо, поняв, что собеседница из Алены неважная, снова отвернулась к окну. Пожилая женщина – четвертый пассажир купе – уже заснула на верхней полке, наверное, с мыслями о невызревающих помидорах и облетевшей вишне. Вскоре и Алена, поблагодарив попутчиков за угощение, скрылась наверху, отвернулась к стене. Сознание отключилось почти сразу – она не спала уже почти двое суток, поэтому, несмотря на нервное потрясение, организм все же взял свое.
Ночью Алена внезапно проснулась от толчка. Поезд остановился, протяжно скрипнул колесами… За окном была какая-то маленькая станция. Приподнявшись на локте, Алена долго всматривалась в темноту, тщетно пытаясь отыскать где-нибудь ее название. Спертый воздух в купе вагона сдавливал горло, и она решила выйти подышать. Осторожно спустившись вниз, она надела туфли и неслышно скрылась за дверью. Здесь было прохладно. И правда, подумала она, лето в этом году, наверное, так и не наступит. В вагоне было пусто, и только в самом дальнем конце она краем глаза различила чей-то силуэт. Человек, стоящий возле окна, обернулся, но Алена поспешно прошла вперед, почему-то опасаясь, что тот ее окликнет. Вот уж чего ей сейчас абсолютно не хотелось – так это делить с кем-то дорожную скуку, вести пустые разговоры о погоде или политике… Ее внутренняя сосредоточенность сейчас казалась ей комфортной, и она абсолютно не хотела нарушать это состояние, не хотела никого пускать в свой новый, еще не знакомый даже ей самой мир.
Спустившись на подножку, она огляделась. Где-то далеко, в самом конце поезда, возле вагона суетились ночные пассажиры, торопливо подталкивая сумки вперед себя. Напротив нее, на сером асфальте, сидела кошка. Прижав уши, словно в ожидании удара, она пугливо оглядывалась по сторонам. Наклонившись, Алена протянула руку и позвала ее к себе. Но та, не двигаясь с места, только открыла розовую пасть и замяукала – жалобно и протяжно. Алена хотела спуститься вниз, но в этот момент поезд, резко качнувшись, начал плавно двигаться вперед.
– Девушка, отъезжаем уже.
Сонный голос проводницы вернул ей чувство реальности. Отстранившись, она некоторое время следила за тем, как поезд набирает скорость, как все быстрее и быстрее мелькают перед ее глазами редкие невысокие здания, безуспешно пытаясь все же отыскать название населенного пункта, который они только что миновали. Где-то далеко залаяли собаки, и вот уже снова – все те же столбы, все чаще, и больше – ничего вокруг…
– Сколько сейчас времени? – поинтересовалась она у проводницы.
– Десять минут третьего, – ответила та, скрывшись за дверью купе.
Алена так и не успела спросить, что за станцию они проезжали. Она помнила, что в вагоне обязательно должно висеть расписание движения поезда. Отыскав его, она все же так ничего и не поняла – в районе двух часов ночи в расписании не было ни одной остановки. Поезд скорее всего опаздывал… Названия городов и населенных пунктов – хроника ее бегства – сначала были знакомыми и привычными, а потом сменились на незнакомые. Расстояние, отделяющее ее от города, где жил Максим, на этой схеме выглядело ничтожно малым. Две точки на карте соединяла неровная линия. Из пункта А в пункт Б… Алена вспомнила, как несколько дней назад решала с Антошкой задачу по математике. Чувство горькой, невосполнимой утраты тугим комком сдавило горло. Все вдруг показалось таким нелепым и бессмысленным, что ей снова захотелось зайти в воду… Она не услышала, как кто-то подошел к ней сзади, и, только почувствовав прикосновение к плечу, вздрогнула и обернулась. Глаза напротив сначала не показались ей знакомыми.
– Ты?.. Ты меня просто преследуешь.
Это был тот самый парень, который вытащил ее из воды. Она поняла это скорее интуитивно, потому что не могла вспомнить его лицо. В памяти остались только обрывки – глаза, злость в голосе, сильные руки, капли, стекающие вниз по щекам… Теперь его лицо было сухим, а глаза смотрели без злости, только удивление и все та же ирония оживляли взгляд. Она не знала, что ответить.
– Ты как здесь оказалась?
Стряхнув оцепенение, она наконец пришла в себя и равнодушно произнесла:
– Так же, как и ты. Купила билет в кассе и села на поезд.
– Да, неоригинально. А я думал, ты с неба свалилась. Что, не спится, русалка? Хотя ты же по ночам не спишь. Сова?
Так много вопросов… Ей абсолютно не хотелось вступать в разговор, и все же сквозь равнодушие она сумела почувствовать некоторую долю любопытства. И правда странно, что они теперь оказались в одном вагоне.
Он молчал, как будто и не ожидая от нее ответа, нахмурив брови, смотрел в окно, но не уходил. Долгое молчание постепенно становилось неловким – хотя, кажется, ему это было абсолютно все равно. Он уже как будто и забыл о ее существовании, полностью поглощенный своими мыслями. А она, как обычно, неожиданно для самой себя вдруг услышала свой голос:
– Пойдем в купе, здесь что-то прохладно.
Утром, стоя на перроне в полной растерянности, не имея понятия, куда ей идти, она мысленно проклинала себя. Черт бы побрал этот ее прилив откровенности, нашла кому исповедоваться, идиотка! Она вспоминала прошедшую ночь и не могла понять, что с ней случилось. Как она могла – вот так, внезапно, сразу, совершенно незнакомому, случайному человеку раскрыть свою душу! Почему она позвала его в свое купе, почему начала этот разговор, не спрашивая, нужен ли он ему? Интересно ли ему выслушивать все то, что накопилось в ее душе, которая была для него абсолютно чужой?
Она много раз слышала, что рассказать о себе чужому человеку порой бывает намного легче, чем близкому. Это напоминает записи в дневнике, разговор с чистой страницей, и она на самом деле порой ловила себя на мысли, что совсем не замечает его присутствия, говорит, словно в пустоту. Изредка поднимая глаза и сталкиваясь с его взглядом, она ужасалась самой себе – что она делает, зачем все это, кому это нужно? Но он молчал, не говорил ни слова, не останавливал ее и не задавал ни одного вопроса, видимо, почувствовав, насколько сильно она сейчас в нем нуждается. Молчаливо и покорно приняв на себя роль исповедника, он всю ночь сидел напротив нее и слушал, почти не двигаясь. Поток беспрерывных, хаотичных мыслей, как огненный шар, бился по углам темного замкнутого пространства, пытаясь пробить брешь в каменной стене. Она то возвращалась мысленно назад, в далекое прошлое, то вспоминала вчерашнюю ночь, не заботясь о логике, о последовательности своего грустного повествования. Люди, события ее жизни никак не выстраивались в ряд, но в какое-то мгновение, подняв глаза и столкнувшись с его взглядом, она ощутила физически, что он ее понимает. «Зачем?» – мелькнуло у нее в сознании, но в тот момент она уже не могла остановиться, не могла прервать себя, даже понимая, что со стороны выглядит нелепо, жалко и глупо.
Мужчина, спящий на нижней полке, жалобно застонал во сне, и она испугалась того, что он проснется и ей придется замолчать. Но тот только повернулся на другой бок, и Алена продолжила. Ее горячий, прерывистый шепот напоминал бред больного, повисшего над пропастью смерти. Вслед за первыми лучами рассвета пришли первые звуки – где-то, скрипнув, открылась дверь, послышались тяжелые шаги сонных пассажиров… Алена, словно опомнившись, замолчала. Некоторое время они сидели в полной тишине, не глядя друг на друга. Оторвав обрывок от газеты с кроссвордами, он нацарапал неровным почерком несколько слов и протянул ей бумажку.
– Возьми, это мой адрес и телефон. На всякий случай…
И, поднявшись, вышел, даже не попрощавшись. А она, буквально в следующую секунду после того, как за ним захлопнулась дверь купе, очнулась от оцепенения.
Стоя на перроне, она долго не могла прийти в себя и понять, что с ней случилось. Весь этот рассказ со стороны, наверное, напоминал бред сумасшедшего. Исповедь человека с больной душой… Стыдно, нелепо и бессмысленно. Легче ей от этого не стало. Бумажку с адресом она механически сунула в карман платья и тут же о ней забыла. Тревожно оглядевшись, она увидела где-то вдалеке своего случайного знакомого. Он вышел из вагона раньше ее и шел не оглядываясь. Алена облегченно вздохнула и подумала о том, что она даже не спросила имени этого человека, который таким странным образом появился в ее жизни. Появился и исчез…
Сердце тревожно забилось – здесь, в этом городе, Максим. Где-то совсем недалеко – может быть, всего лишь в нескольких десятках метров, может быть, в сотне. Она видела себя точкой на карте – той самой карте, показывающей маршрут движения поезда. Он здесь, близко, он дышит тем же воздухом и смотрит на то же небо. Обратного пути нет – она знала, поняла это уже давно, в тот момент, когда захлопнула за собой двери дома, в котором жила два года. Да если бы жила… Можно ли все это назвать жизнью? Скорее лишь ее ожиданием. Тогда она еще не знала, что все сложится совсем не так, как грезилось, как снилось во сне, и все же знала, что больше никогда туда не вернется. И что бы ни случилось…
Но думать о плохом Алена себе не позволила. В конце концов, нельзя потерять дважды то, что уже однажды потеряла. Желание расстаться с жизнью, которое еще несколько часов назад было единственным, теперь казалось далеким призраком, нереальным, бесплотным – как будто все то, что случилось той ночью на берегу, случилось не с ней, а с каким-то другим, чужим и незнакомым человеком.
Не задумываясь над тем, куда идет, она просто пошла вперед – туда, куда нес ее поток людей, и вскоре оказалась на небольшой площади, в самом центре кольца, по которому беспрерывно двигались машины и троллейбусы. Большие прямоугольные часы на здании вокзала показывали без четверти девять. Остановившись, она задумалась – куда ей теперь идти? Люди проходили мимо, толкались, задевали сумками, недоуменно оглядывая ее, застывшую посреди оживленного потока. Кто-то злобно выругался, кто-то вежливо, но раздраженно попросил посторониться… Все куда-то шли – и только она, растерявшись, не знала, что ей делать.
Нужно было по крайней мере выбраться из этой массы людей. Алена сделала еще несколько шагов вперед.
– Такси?..
Она прошла мимо, словно не замечая, и только лотом осознала, что такси – это именно то, что ей нужно. Беспомощно оглянувшись назад, уже не увидела того мужчины, который только что обратился к ней. Привстав на цыпочки, она снова попыталась разглядеть его в сгустке людской массы, но внезапно услышала уже другой голос с другой стороны:
– Такси!
Напротив с безучастным, скучающим видом стоял молодой парень, смотрел сквозь толпу, обращаясь не к ней, а будто бы в пространство, словно и не надеясь на то, что кто-нибудь его услышит и отзовется. Она подбежала к нему.
– Такси! Мне нужно такси!..
– Куда вам? – все так же равнодушно спросил он,даже не догадываясь, насколько сложный вопрос задает своей собеседнице.
– Мне нужно… Туда, где университет.
Он окинул ее пристальным взглядом с головы до ног.
– Не местная, что ли?
– Не местная, – ответила она, почувствовав прилив раздражения из-за того, что он задает ей какие-то ненужные, бессмысленные вопросы.
– Пешком же дойти можно, два квартала всего.
– Правда?.. – В ее глазах застыли удивление и радость – впервые за двое истекших суток она ощутила такой прилив эмоций, что не смогла сдержать радостного смеха.
– Вниз, вот по этой самой улице. Угловое здание, большое, недавно отстроенное, с колоннами…
Не дослушав, она помчалась вперед. Внезапно выйдя на финишную прямую, она не могла поверить в то, что все оказалось так легко. Два квартала…
Оказавшись внутри здания, она растерянно огляделась по сторонам. Здесь было тихо, редкие звуки голосов доносились откуда-то издалека. Мраморные полы, серые, отливающие сталью стены – все это произвело на нее странное впечатление. Словно новый рубеж, поворот, за которым ее могло ожидать все, что угодно. И все-таки она решилась. За небольшим ограждением сидел вахтер, и Алена решительно направилась в его сторону. Пожилой мужчина с крупными чертами лица выслушал ее внимательно и посоветовал обратиться в деканат исторического факультета, который находился на четвертом этаже. Она не помнила, как поднималась по ступеням. Лица мелькали вокруг нее в каком-то странном хороводе, одно сменяло другое – ее посылали то на одну кафедру, то на другую, большинство смотрели с недоверием, в чьих-то глазах она увидела жалость. Алена чувствовала себя нищенкой, просящей подаяние. «К сожалению, я не знаю его фамилии… Он аспирант». Она повторяла это десятки раз, пока наконец, уже отчаявшись, не услышала от строгой женщины в очках без оправы:
– Это, наверное, Ветров. Но только он сейчас в экспедиции в Ставрополье. К сожалению, я больше ничем…
– Он уже приехал! Приехал еще вчера! – перебила Алена. Брови ее собеседницы медленно поползли вверх.
– …не могу вам помочь, – методично закончила та, – никакой информации…
– Дайте мне его домашний адрес…
Их странный диалог напоминал сражение двух обессилевших, оглушенных существ, каждое из которых молило о пощаде. Обрывки фраз, не соединяющихся смыслом; они на самом деле как будто не слышали друг друга.
– …покинуть помещение! – последовал приговор, но Алена продолжала цепляться за единственную ниточку, понимая, что упустить ее не имеет права.
– Я очень прошу вас, помогите.
– Мы не даем адресов сотрудников. Откуда я знаю…
Казалось, она повторяла эту фразу в сотый раз, но Алена так и не могла поверить в то, что та говорит серьезно. Наконец, уже не помня, как это случилось, она оказалась за порогом кабинета, в котором вела и проиграла свое сражение. Она метнулась в другую комнату, в третью – везде были люди, много людей, и они смотрели на нее с недоумением. С того момента, как она поднялась по лестнице, прошло не больше двадцати минут, а ей казалось, что она бродит по этому узкому коридору целую вечность. Внезапно боковым зрением она вдруг увидела совсем рядом чье-то лицо, вздрогнула… И поняла, что смотрит в зеркало.
Растрепанные, спутавшиеся волосы, кое-как забранные в неровный узел на затылке, пряди, выбивающиеся со всех сторон, одна из них закрывает почти половину лица, – так это ее, значит, Алена бесконечно убирала с лица, это она так странно и нелепо разделяла пространство на две части… Бледное лицо, губы, искусанные в кровь, припухшие веки, лихорадочный блеск в глазах, помятое платье – неудивительно, что от нее все шарахаются! На самом деле, словно нищенка, просящая подаяние и вызывающая у людей не столько жалость, сколько презрение. Мимо нее прошел какой-то человек, и она остановила его, снова обратившись все с тем же вопросом:
– Максим Ветров… Мне нужен его адрес, пожалуйста, скажите.
Мужчина, пристально оглядев ее, долго молчал. Алена, сжавшись, ожидала привычной реакции, но он смотрел серьезно – как ни странно, без жалости, но и презрения, брезгливости в его глазах она не заметила. Он молча открыл дверь справа от себя, а потом, спустя минуту, вышел и протянул ей маленький клочок бумаги. Не помня себя, она побежала вниз, по тем же ступенькам, сразу же на улице поймала такси, назвала улицу – и опомнилась только в тот момент, когда машина уже остановилась. Скрипнули тормоза, моргнули фары – машина, словно белая тень, скрылась за поворотом, и Алена оказалась совершенно одна посреди незнакомой улицы, напротив дома, на котором синей краской были неровно написаны две цифры – «два» и «восемь».
Прислонившись к холодной бетонной стене, она считала. Десять, одиннадцать, двенадцать… Уже давно было понятно, что ей не откроют, но тем не менее она не могла оторвать пальцев от звонка просто потому, что не знала, что делать дальше. Почему-то она была уверена в том, что Максим будет дома, что он откроет ей дверь; а теперь, столкнувшись с первой преградой на пути, она поняла, насколько сильно устала. Еще немного – и она окончательно потеряет силы. Только теперь она почувствовала, как сильно кружится голова, как заходится сердце, как неровно и неритмично пульсируют вены, как трудно дышать. Веки, словно налитые свинцом, закрывались. Наконец заставив себя оторваться от злополучного звонка, она вышла на улицу и опустилась на скамейку. Обычный двор, хотя ей здесь все казалось странным и чужим. В то же время белье на веревках, старушки на соседней скамейке – почти та же картина, что и в далеком селе, откуда она сбежала. Мимо, весело смеясь, прошли парень с девушкой, пробежала лохматая собака, покосилась недружелюбно, но все же побежала дальше. Вдалеке медленно прогуливалась женщина с коляской, в которой задумчиво сидел толстый карапуз. Серые воробьи на ветках о чем-то задорно чирикали, голуби прохаживались по асфальтовой дороге лениво и важно. На балконе мужчина пилил какие-то доски…
Картины сменяли одна другую, люди проходили мимо – кто-то не обращал на нее никакого внимания, кто-то смотрел пристально и подозрительно. Несколько раз она поднималась наверх, снова нажимала на кнопку знакомого звонка, каждый раз надеясь, что дверь откроется. И только когда совсем стемнело, Алена поняла, что ей, возможно, придется ночевать на этой скамейке. Она восприняла эту мысль достаточно равнодушно, но внезапно все ее существо запротестовало и ей стало так жалко себя, что на глаза навернулись слезы. Холодный ветер пронизывал насквозь. Поднявшись, она сделала несколько шагов вперед и остановилась в полной задумчивости. А потом, словно по инерции, опустила руку в карман и нащупала листок бумаги. Все дальнейшее было обусловлено лишь безвыходностью ситуации.
