Текст книги "Песочные часы"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
После похорон во дворе сидели мужчины и тихо разговаривали. Несколько дней Алена ходила как в воду опущенная, в черном платье; забившись в уголок, долго-долго смотрела на фотографию, пыталась разговаривать с бабушкой… Но детство есть детство – время шло, и постепенно она стала такой, как и прежде, – радостной, озорной, веселой и любознательной девчонкой. И вот теперь, взглянув на бабушкину фотографию, почему-то снова захотела плакать…
– Это мама с папой. В Сочи, на городском пляже. На море. Меня тогда еще не было.
– Послушай, Алена, – вдруг прервал он ее, положил свою ладонь поверх ее маленькой и влажной ладошки, заглянул в глаза, – ты когда-нибудь была на море?
– Нет, – призналась она, не убирая руки, – никогда. То есть была, два или три раза. Но близко не подходила. Это было зимой, мы ездили в Махачкалу к дяде Мише, это папин брат…
– Ты хочешь? Хочешь побывать на море, искупаться?
– Конечно, хочу, – ответила она и подняла глаза. В них светилась надежда, какое-то затаенное желание, ожидание, страх – все вместе.
– Знаешь, когда мы поженимся, то обязательно поедем на море. Пойдем на городской пляж… Ты ведь… Мы ведь поженимся?
Вскочив, даже не отдавая себе отчета в том, что она, собственно, делает, она отбросила в сторону его руку и убежала из комнаты.
«Дура, дура, – в который раз ругала она себя, – дикарка, самая настоящая дикарка. Ну что он такого сказал, что особенного в том, что он спросил про женитьбу?»
Но время шло, и она должна была дать ответ. В глубине души она уже перестала сомневаться в том, каков он будет. Со временем она стала замечать, что ждет его прихода, радуется, когда видит его, хочет быть с ним, разговаривать и ощущать на своей ладони тепло его мягкой руки.
Они сидели в комнате и смотрели какую-то спортивную передачу по телевизору. Руслан был полностью поглощен событиями на экране, и это давало ей прекрасную возможность смотреть на него не таясь. Внезапно, словно почувствовав ее взгляд, он обернулся.
– Видела, какой удар?
На этот раз она не отвела взгляда. В глазах вспыхнули озорные искры. Улыбнувшись, она переспросила:
– Удар? Нет, не видела… Знаешь, Руслан, я согласна стать твоей женой.
И вздохнула облегченно, поняв, что на этот раз у нее даже и мысли не возникло о том, чтобы убежать.
На следующий день к ним в дом снова пришли гости – все та же тетя Марина и тетя Лиля. Марина была самой старшей сестрой в семье, ей было уже почти сорок, а Ляля была невесткой, женой старшего брата. На этот раз разговор был более деловитым и простым – как обычно, прислонив ухо к двери, по старой детской привычке, которой она немного смущалась, но избавиться от которой все же не могла и не хотела, Алена слышала обрывки разговора, касающегося в основном деталей предстоящего торжества. Свадьба!.. У нее просто дух захватывало, когда она представляла себя в красивом белоснежном свадебном платье, в длинной фате, с маленьким букетиком цветов в руке… Вот она танцует – все смотрят на нее, только на нее одну, улыбаются, дают ей в руки деньги, а она кружится в стремительном танце, она – самая красивая, самая лучшая на свете из всех невест…
Убирая чашки со стола, она замечала, как пристально смотрит на нее Марина. Потом, когда обед был закончен, Марина жестом позвала ее к себе, открыла сумку, достала оттуда маленькую черную шкатулку, раскрыла ее…
– Наклони голову.
Через несколько секунд на шее у нее блестела цепочка. Золотая, с замысловатым плетением, тонкая, но очень красивая, с массивным кулоном. Алена посмотрела в зеркало, висящее напротив. Звездочки на кулоне блестели ярким светом, от каждой из них в пространство тянулись, преломляясь в вечернем свете лампы, маленькие прямые лучики.
«Как маленькие солнышки, – подумала Алена, – неужели настоящие бриллианты?»
А Марина в этот момент взяла ее руку, надела на палец золотое кольцо, потом второе. И наконец протянула маленькую коробочку. Алена стояла, зажав ее в руке, не зная, что ей делать – открыть сейчас или дождаться, когда гости уйдут?
– Открой, – словно прочитав ее мысли, попросила Марина, – посмотри.
Алена открыла коробочку и увидела золотые сережки с точно такими, как на кулоне, маленькими камушками.
– Нравится?
– Нравится! Очень нравится! Спасибо…
– Наденешь на свадьбу.
Гости посидели еще некоторое время, а потом, распрощавшись, ушли. До свадьбы оставалась всего неделя.
Эта неделя пролетела как во сне. Каждый день приносил что-то новое. В понедельник Алена проснулась чуть позже обычного – как всегда, накануне она долго не могла уснуть, тысячи раз прокручивая в мыслях все то, что ей предстояло. Едва открыв глаза, она сразу поняла, что что-то случилось. Что-то очень важное – и очень хорошее. А потом увидела на кресле, в углу комнаты… свадебное платье!
Вскочив с кровати, подобрав руками длинный подол ночной рубашки, она прошлепала босыми ногами туда, где лежало это чудо, тут же схватила, хотела рассмотреть – но не выдержала, прижала к себе и зажмурила глаза от счастья. Платье было именно такое, каким она себе его и представляла, – белоснежное, блестящее, длинное, с пышной юбкой и оборками из тонкого гипюра. Скромное декольте украшал атласный цветок. И фата из белой прозрачной, сверкающей искрами материи. На кресле остались лежать белые перчатки.
Несколько секунд она стояла не двигаясь, пытаясь сдержать порывистое дыхание, хоть немного успокоиться. Сердце билось, словно хотело выскочить из груди. «Успокойся!» – твердила она про себя, а потом, повинуясь внезапно нахлынувшему порыву, вдруг принялась лихорадочно стаскивать с себя ночную рубашку. В комнате было прохладно – ночи в горах никогда не бывают теплыми, даже если днем стоит жуткая жара. Оставшись в одних трусиках, она поежилась, но скорее от того, что просто знала – ей должно быть холодно. На самом деле она не чувствовала никакого холода. Тщательно расправив юбку, расстегнула молнию на спине, надела платье. Зажмурила глаза, чтобы не видеть себя. Изогнувшись, снова застегнула молнию, поправила декольте. Надевая перчатки, она чувствовала, как дрожат от нетерпения руки. Потом она накинула фату и наконец, открыв глаза, повернулась к зеркалу…
На нее смотрела Жасмин. Та самая сказочная принцесса из ее детской мечты, только платье на ней было не розовое, а белое. Она просто не могла отвести взгляда от зеркала. Повернувшись, придирчиво осмотрела себя сбоку, сзади, снова расправила фату… А потом, немного успокоившись, вдруг поняла, что выглядит настолько же красиво, насколько и смешно. Волосы растрепаны и свисают по обе стороны лица спутанными прядями, глаза – опухшие, заспанные, розовая кожа на щеке смята глубокой темной линией – отлежала щеку… Да уж, хороша невеста! И она рассмеялась – громко, искренне, радостно, как-то по-детски…
А в следующий момент дверь ее комнаты, неслышно скрипнув, распахнулась, и в дверном проеме показался силуэт матери.
– Дочка! Какая ты… Какая ты красивая! И совсем, совсем взрослая!
Она прижалась к матери, уткнувшись, как в детстве, в ее теплую, мягкую грудь, подняла взгляд и сразу же увидела, что мать счастлива. Слезы, навернувшиеся на ее глаза, были, безусловно, слезами счастья – Алена знала, что по-другому не может быть.
– Идем завтракать. Тебя уже ждут.
– Мама, я правда красивая?
– Красивая. Самая красивая на свете!
– Самая красивая на свете! – повторяла Лиза, вплетая розовые цветы в ее волосы. Алена нервно расправляла складки на белоснежном платье, смотрела на себя в зеркало и вспоминала свой вчерашний визит к подруге. Мила, которая когда-то жила по соседству и ходила вместе с Аленой в детский сад, а потом – в школу, вышла замуж сразу после окончания десятого класса, уже почти два года назад. Самая первая среди одноклассниц. За самого богатого и завидного на селе жениха, Вадима Уманского, который был старше ее на целых десять лет. Мила вообще любила быть первой – всегда и во всем. И вот теперь, спустя почти два года после свадьбы, она наконец округлилась – живот стал выпирать настолько, что окружающие уже больше не сомневались в том, что ока ждет ребенка.
Выйдя замуж, Мила, как водится, стала жить с родителями мужа, на другом конце села, поэтому Алена видела ее редко. Да и не только поэтому. Основная причина была в том, что теперь, став замужней женщиной, Мила должна была все время посвящать семье, своему мужу, домашним делам и заботам. Пустые разговоры с подружками, бесконечные посиделки на чьей-то кухне были ей теперь не к Лицу. Да и неинтересны, наверное, были ей теперь эти «кухонные вечера»… Несколько раз Алена приходила к ним в гости, но ее всегда смущало присутствие Вадима – мужа Милы, который внешне казался суровым, слишком сдержанным… Алена даже немного побаивалась его. Когда она однажды призналась в этом Миле, та долго смеялась:
– Дикарка ты, Алена. На самом деле он совсем не страшный, а, наоборот, ласковый и добрый… Знаешь, иногда даже смешной.
В тот вечер накануне собственной свадьбы она пришла к ней для того, чтобы поговорить о самом сокровенном.
– Ну вот, теперь и ты станешь взрослой, – улыбалась Мила, проворно замешивая тесто в большом тазу, – замуж выйдешь… Ты любишь его, своего Руслана?
Алена смотрела на ее пальцы – вот они медленно погружаются в белую тугую массу, сжимают ее, тонут, а потом снова показываются на поверхности. Тесто плотным комком отлипает от рук, Мила присыпает его горсткой муки и снова надавливает, изо всех сил нажимает сжатыми в кулаки, побелевшими от напряжения пальцами, потом расправляет тесто, опять присыпает мукой… Выпирающий живот немного мешает ей, поэтому она наклоняется над столом для того, чтобы ей было удобно.
– Алена, ты спишь?
– Не знаю…
– Не знаешь, спишь или не спишь? – засмеялась она. – Да что с тобой?
– Не знаю, люблю или нет… Наверное, люблю. А ты – знала, что любишь, когда выходила замуж?
Некоторое время Мила молчала, как будто полностью сосредоточившись на своих действиях, а потом вдруг отложила в сторону тесто, отряхнула руки, вытерла небрежно о белоснежное полотенце.
– Иди сюда. Ну, подойди ко мне, что ты застыла как изваяние?
А Алена, в сотую долю секунды догадавшись о том, для чего она ее зовет, вдруг почувствовала, что ноги стали ватными. Почему-то она испугалась дотронуться до ее живота и почувствовать, как шевелится ребенок – существо, которое живет внутри этой женщины, показавшейся ей в тот момент чужой и далекой пришелицей с другой планеты. Мила почувствовала ее нерешительность и, словно угадав причину, сама подошла и ткнулась животом в ее руки, сложенные на груди.
– Ну, дотронься! Да чего ты боишься?
И Алена дотронулась. Сначала едва коснулась, а затем, поборов страх, приложила руку, расправив ладонь, боясь надавить, и тут же ощутила движение внутри…
– Шевелится!
Ребенок плавно переместил ручку – или ножку? – и на животе образовалась заметная острая выпуклость, которая тут же исчезла и снова появилась уже где-то в самом низу. Прикосновение его к ее ладони, разделенное утробной оболочкой и живой плотью матери, все равно показалось ей теплым и ласковым. Ей были знакомы эти ощущения – когда старшая сестра Лиза носила своего сына, Алена любила прикасаться к ее животу и чувствовать, как барахтается маленькое существо, беззаботно плавает в темной воде, и эта темнота его совсем не пугает, а, наоборот, успокаивает. Сердце ее вдруг быстро-быстро застучало от какого-то тягостного предчувствия, но она тут же отогнала это предчувствие прочь, объясняя свое странное состояние естественным перед свадьбой волнением. Какой она будет, ее новая жизнь?.. Она задумалась, и в этот момент, словно гром среди ясного неба, прозвучали слова:
– Я его никогда не любила. Ни тогда, ни теперь. Я ведь замуж не за него, а за его кошелек выходила… Да и вообще, взрослой поскорее хотелось стать, уйти наконец от родителей, начать жить своей жизнью… Странная ты, Алена. Думаешь, можно полюбить человека, которого совсем не знаешь?
Отпрянув, Алена смотрела на нее, широко раскрыв глаза, и просто не могла поверить тому, что услышала.
– Не любила? Не любишь?.. Но разве такое может быть, Мила?
– Разве можно полюбить человека, которого совсем не знаешь? – Мила повторила свой вопрос, и Алена опустила глаза под напором ее пристального взгляда.
– А разве ты его не знала?..
– Откуда я могла его знать? Пришли, засватали, пару раз мы с ним прогулялись, а потом, недели через две, поженились. Ну какая тут любовь, девочка моя?
Алена и правда вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, забившейся в угол сарая и глотающей слезы от того, что не понимала, почему у нее забрали любимую книжку, на страницах которой жили сказочные принцессы. Как ни старалась, она не могла этого понять, не могла сдвинуть с места каменную глыбу, которая другим казалась просто пушинкой…
– Любовь… А что такое любовь в таком случае? Мне… Мне нравится Руслан, он добрый, надежный, он… красивый. – Алена слегка покраснела, произнеся эти слова. – Разве это не любовь? Я хочу стать его женой, он хороший человек, он любит меня!
– Это не любовь, поверь мне. Добрый, хороший… Все это – пустяки, этого мало. Ты не знаешь его, ты не можешь его любить.
Мила снова вернулась к столу и продолжила разминать тесто. Внешне ничего не изменилось, только движения ее стали более порывистыми, какими-то злыми.
– Но, значит, и ты не знаешь, что такое любовь.
– Я – знаю, – ответила Мила и тут же отбросила тесто в сторону, отряхнула руки прямо о фартук, достала скалку и принялась энергично раскатывать тугой комок, превращая его в огромную тонкую лепешку…
– Откуда? – Услышав свой собственный голос, Алена его не узнала – он показался ей чужим и каким-то далеким, звучащим как будто с экрана телевизора или из радиоприемника.
– Ну вот, теперь мукой присыпать… Пускай подсохнет… Так! Знаешь что, пойдем в сад, прогуляемся. Что-то мне здесь душно, а малышу нужен свежий воздух.
Она проворно скинула фартук, бросила его на спинку стула, сполоснула руки в тазу с водой, поправила косынку.
– Идем.
Алена пошла вслед за ней, почти не осознавая, что делает. Казалось, она находится под влиянием чужого сознания – словно под гипнозом, и ей снова стало страшно. Но потом она внезапно очнулась и поняла, что ничего страшного не происходит. Мила – ее старая подруга, они идут в сад для того, чтобы поговорить… Просто поговорить – какая, в конце концов, разница о чем?
Они долго поднимались вверх по тропинке – туда, где росли большие деревья. Яблоки, груши, сочные сливы лежали прямо под ногами, и Алена старалась идти осторожно, чтобы не помять их, а Мила ступала решительно, то и дело наступая на плоды и пачкая обувь в грязном сладком соке. Наконец, оказавшись в тени огромного раскидистого ореха, она остановилась.
– Ты, кажется, спросила, откуда я знаю, что такое любовь.
Она сказала это тихо – так тихо, что Алена решила, что голос подруги ей просто почудился. Опустившись рядом с ней прямо на землю, она ничего не ответила. Но Мила и не ждала от нее ответа – теперь Алена знала, что она привела ее сюда для того, чтобы рассказать. И ей теперь уже не важно – хочет Алена слышать ее рассказ или нет. Она все равно расскажет ей о том, что…
– Я знаю, что такое любовь, потому что люблю. Я люблю одного человека, Алена… Но это не Вадим. Я никогда не любила Вадима.
– Но почему же ты вышла замуж за Вадима, а не… не за этого человека? Если ты его любишь?
– Ну, это сложный вопрос… Алена, да ты еще совсем ребенок! Мне тебя жалко, ты живешь в каком-то другом мире, как будто в прошлом веке. Ведь это только в прошлом веке женщины выходили замуж так, как у нас выходят и до сих пор. Засватали, познакомили, поженили – и живи всю жизнь, дои коров, стирай пеленки, рубашки… Традиции, черт бы их побрал! – в сердцах выругалась Мила и продолжила срывающимся голосом: – Мы как мусульмане! Только при чем здесь любовь?! Вот ты говоришь – добрый, хороший… Может, он не такой уж и хороший, как кажется на первый взгляд. И вообще этого мало. Он должен казаться тебе не просто добрым и хорошим. Он может быть злым и плохим, но ты все равно будешь любить его, потому что… Просто потому, что любишь. Вот что такое любовь, Алена.
Тонкие брови Милы сдвинулись на переносице, образуя одну плавную линию с надломом посередине. Глаза смотрели куда-то вдаль – мутно, без блеска, почти равнодушно…
– Мила, ты мне не ответила. Почему?
– Почему да почему… Какая разница? Да потому, что место не свободно. Он женат.
– Женат? Он женат?.. – Ответ просто ошеломил ее. – Бедная… Бедная ты, Мила…
– Бедная? – Она повернулась и рассмеялась: – Да почему это я бедная? Я, наоборот, богатая, во всех смыслах этого слова!
– Но ведь если он женат…
– Жена – не стенка, можно и подвинуть, глупышка. Он ведь меня любит. Меня, а не жену свою, поняла? Мы встречаемся…
Последние слова Милы несмолкаемым эхом звучали в сознании. Алена просто не могла прийти в себя – так, значит, она гуляет от мужа, изменяет ему, отдается другому мужчине… Разве можно в это поверить?!
– Ты врешь! Зачем ты мне врешь, Мила, ведь этого не может быть! – зло и отрывисто бросила она, поднимаясь. Но сильная рука тут же ухватила ее снизу. Алена хотела вырваться, убежать прочь – но почему-то вместо этого снова покорно опустилась на землю.
– Я тебе не вру. Успокойся, глупышка, – она поглаживала ее дрожащую руку, лежащую на ее колене, – успокойся. Все это не настолько ужасно, как тебе кажется. Любовь оправдывает все… Когда-то давно я была такой же, как ты, и верила в то, что смогу привыкнуть и жить с человеком, к которому абсолютно равнодушна. Но это просто самообман. Так жила моя мать, моя бабушка, прабабушка… Но я живу не так. И ни в чем не виню себя, потому что я счастлива.
– А как же твой ребенок, – почти прокричала Алена, – как же ты будешь смотреть в глаза своему сыну?
– У меня будет дочка, я делала ультразвуковое исследование, – перебила Мила. – И потом, это совсем не важно…
На некоторое время в воздухе повисло молчание, нарушаемое лишь беззаботным щебетом птиц и далекими звуками лесопилки. А потом, среди этой тишины, словно раскат грома, прозвучали слова Милы:
– Этот ребенок у меня не от мужа.
Резко поднявшись с земли, Алена бежала вперед, не разбирая дороги, не обращая внимания, что под ногами то и дело мнутся плоды, обливая щиколотки липкими струйками, что ветки царапают лицо, и думала только об одном – поскорее убежать от того места, где она услышала эти ужасные слова…
– Расслабься, сестренка, ты вся какая-то напряженная. Нельзя так, скоро гости придут. А ты словно на казнь. Что с тобой? – Лиза улыбалась такой знакомой с детства улыбкой, что Алена в самом деле почувствовала облегчение.
– Сама не знаю… Волнуюсь просто. Как все пройдет?
– Все пройдет замечательно! – заверила Лиза, расправляя завитый в тугую ленту локон на ее голове. – Не бойся. А жених у тебя хороший. Надежный, сразу видно. Любит тебя.
«Разве можно любить человека, с которым едва знакома?» – в ту же секунду отчетливо прозвучали в ее памяти слова, которые она слышала накануне.
– Лиза, скажи… – Обратившись к сестре, Алена вдруг замолчала, а та истолковала ее молчание по-своему.
– Знаю, знаю, о чем ты хочешь спросить. Как это бывает? – Лиза лукаво прищурилась, замерла, пристально вглядываясь в лицо младшей сестренки. Алена тут же залилась краской, побагровела, чуть слезы из глаз не брызнули…
– Да перестань ты так смущаться, я же твоя сестра! Маленькая, глупенькая… Не бойся! Я тоже боялась, а оказалось, что ничего страшного в этом нет. Просто немного больно, а потом привыкаешь.
– Тебе нравится это делать?.. – Алена тут же осеклась и покраснела еще больше. Она понятия не имела, откуда взялся этот странный вопрос, как она могла, как осмелилась спросить об этом сестру. Ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда и растерянности.
– Нравится – не нравится… Не в этом дело. Ты же теперь станешь замужней женщиной, – уклончиво ответила Лиза, и Алена вздохнула облегченно, потому что не услышала в ее словах и тени упрека за свою бестактность, – иногда нравится, иногда не нравится. Мужчины, они ведь… Да ничего страшного, привыкнешь.
– Но как? Ведь я должна буду что-то делать! – растерянно произнесла она.
– Ничего не надо делать, он сам все сделает. Будет целовать тебя, разденет… Ну вот, опять покраснела.
– А я… Я тоже могу его целовать?
– Конечно, можешь, если хочешь, – рассмеялась Лиза, – ведь он твой муж, глупенькая. Ты можешь целовать его сколько хочешь.
– И я могу целовать его… везде? И в губы, сама? Мне не должно быть стыдно, скажи?
– Тысяча вопросов! – улыбнулась Лиза. – Зажмурь глаза, сейчас я буду брызгать лаком… Так… Теперь вправо повернись. Все, можешь открывать. Красавица, просто красавица, сестренка!
Лиза была довольна результатами своей работы – прическа на самом деле удалась, она была счастлива и рада за сестру.
– Ну а теперь слушай. Ты ведь не маленькая, знаешь, как появляются дети?
– Знаю.
– Ну а все остальное – это уже дело двоих. Как, когда, сколько раз… Сегодня ты не должна будешь ничего делать, ты ведь ничего не знаешь, ничего не умеешь, и это – твой плюс, ведь ты девушка. Он разденет тебя, будет целовать – везде. Руки, шею, плечи, губы, грудь, живот, будет ласкать, гладить тебя. Может быть, он попросит и тебя поцеловать его, или ты сама, если захочешь, его поцелуешь. А потом ты почувствуешь, как в тебя входит что-то твердое и острое. Тебе будет больно – такое ощущение, что тебя разрывают, разрезают на две части острой иглой. Потом он начнет двигаться внутри тебя. Ты ничего не должна в этот момент делать – просто лежи, и все. Сама почувствуешь, как боль пройдет. Постепенно, с каждым его движением, тебе будет становиться легче. У тебя потечет кровь – немного крови, не бойся, это совсем не опасно. И не стыдись того, что белье испачкано, – ты должна гордиться этим. А потом наступит такой момент…
Алена смотрела на сестру широко раскрытыми глазами. Она впитывала каждое ее слово. Казалось, она вся превратилась в слух.
– Какой момент? – спросила она нетерпеливо.
– Ну, как тебе объяснить… В этот момент все заканчивается.
– Разве он не может продолжать делать это столько, сколько ему хочется? Двигаться внутри меня? Ведь ему это приятно, правда?
– Ему это приятно, – согласилась Лиза, – только то, что бывает потом, намного приятнее… В общем, ты сама поймешь, что все закончилось.
– А потом? Что я должна буду делать потом?
– Ничего. Просто лежать. Возможно, ему захочется еще раз, а если не захочется…
– Я должна спросить, хочет ли он еще раз?
– Послушай, Алена. Мне кажется, ты немного преувеличиваешь… Свое незнание. Ведь ты фильмы смотрела, книжки читала, где все это описывается?
– Один раз, – призналась Алена и снова покраснела, – но ничего не поняла. А фильмы такие, сама ведь знаешь, дома никогда не смотрят. Что будет, если мать или отец увидит?
– Ты права… Ну ладно, слушай дальше. Хотя в общем-то и рассказывать больше нечего. В тот момент, когда он закончит двигаться, внутрь тебя попадет его семя – густая липкая жидкость, от которой появляются дети.
– Сперматозоиды, – уточнила Алена, – это я знаю. Они соединяются с яйцеклеткой, образуется плодное яйцо… Лиза, у меня тоже скоро будет ребенок! Уже через девять месяцев!
Подумав об этом, Алена тут же забыла все то, что еще несколько секунд назад волновало ее так сильно. Какая, в конце концов, разница? Все через это прошли, пройдет и она. Привыкнет со временем, а может быть, ей это даже понравится…
– Может быть, не так скоро. Ведь это не всегда случается в первый раз. Иногда люди живут несколько месяцев, даже несколько лет, прежде чем у них появится ребенок.
– А у нас с Русланом ребенок появится через девять месяцев! – не сдавалась Алена. – Я это точно знаю! Потому что я этого хочу – больше всего на свете! Я об этом мечтаю, Лиза… Как ты думаешь, он меня любит?..
Последний вопрос стал для нее самой очередной неожиданностью в разговоре, и она в который раз поругала себя за то, что не думает над своими словами.
– Конечно, любит. Иначе он не захотел бы сделать тебя своей женой, глупышка, – не задумываясь, ответила Лиза, и Алена в ту же секунду забыла о том страшном разговоре в саду, совершенно искренне поверив в то, что сестра не может ошибаться.
К обеду начали собираться гости. Три сдвинутых широких стола заполняли все пространство во дворе. Гости съехались со всех концов Ставрополья, приехал даже троюродный брат Алены из Саратова. И конечно же, из далекой Тюмени приехал Иван.
– Сестренка… Совсем большая стала. – Он прижимал ее к себе, смотрел в глаза с удивлением и любопытством. – Всего-то два года тебя не видел, а как выросла! Совсем, совсем большая. Замуж выходишь… Поздравляю тебя, от всей души поздравляю. Я знаю Руслана, он хороший парень, надежный, толковый. Жить будешь – как за каменной стеной!
Алена смотрела на брата, отмечая лучики мелких морщинок вокруг глаз, редкие седые волосы в черных волосах – ранняя седина была наследственной чертой всех мужчин в их семье, – и вдруг почувствовала, что из глаз текут слезы.
– Ну что ты, нельзя же так… Что ты плачешь, глупенькая?
Он взял ее лицо в свои широкие ладони, провел по щеке, вытирая соленую струйку.
– Не знаю… Жалко уходить из дома. Страшно…
– Так ведь ты не навсегда уходишь. В гости будешь приходить, и нет в этом ничего страшного!
Домой – в гости. Это было естественно, и все же – странно. Чужой дом, незнакомые люди теперь станут ее семьей, а к маме и к отцу она будет приходить в гости. Они останутся одни, совсем одни…
– Иван, почему ты уехал? Почему оставил родителей, ведь ты – единственный сын в семье, ты должен был остаться с ними. Почему?
Она смотрела на Ивана строго, как будто она, а не он, была старшей.
– Знаешь, Алена, это очень сложно объяснить, но поверь… Я не смогу жить иначе. Когда-нибудь я тебе все объясню.
– Но почему не сейчас? Объясни сейчас! – потребовала она и сама удивилась своей настойчивости. Этот вопрос уже давно она задавала самой себе, но никогда в жизни не думала, что решится задать его брату. И вот вдруг – сорвалось, слетело с губ помимо воли. Наверное, она начинала чувствовать себя взрослой…
– Потому что сейчас – твоя свадьба, твой праздник, и все эти разговоры ни к чему! Успеется еще, поговорим. Не думай ни о чем и не плачь, слышишь? Ты не должна плакать, ведь сегодня – твой праздник, твой день, Алена! И я обещаю тебе – все сложится удачно.
– Правда? – улыбнулась она сквозь слезы.
– Я тебе обещаю!
Она чмокнула его в щеку и посмотрела на часы. Скоро – уже через час – приедет свадебный кортеж и ее заберет Руслан. Заберет навсегда… Вспомнив улыбающееся лицо Руслана, она сама улыбнулась и тряхнула волосами – все будет замечательно!
…На самом деле, свадьба удалась. Дома, в которых жили две породнившиеся в тот день семьи, разделяло не больше ста метров. Пять машин – две черные «Волги», две белые «Волги» и один шикарный темно-синий лакированный «мерседес», в котором и увезли Алену из родного дома. Музыканты старались изо всех сил. Короткое, непродолжительное застолье – и вот уже она выходит из родного дома под руку с отцом. Справа от нее идет Ирина – незамужняя подруга, свидетельница. Отец доводит ее до дверей машины, Руслан – в сером отглаженном костюме, белой рубашке и галстуке – открывает дверцу… Она бросила последний взгляд на крыльцо своего дома. Мать стояла на пороге и утирала слезы, Лиза тоже плакала. Неподалеку стоял Иван. Брат улыбался, и она ухватилась за эту улыбку как за спасительную соломинку, улыбнулась в ответ и села в машину. Руслан сел рядом. Захлопнув дверцу, положил руку на ее колено, тоже улыбнулся и украдкой поцеловал в щеку, заставив ее вспыхнуть. Она так и горела алым огнем в тот момент, когда после завершающего торжественного круга они наконец остановились возле дома Руслана.
Здесь собралась огромная толпа народу – так всегда бывает, когда у кого-то на селе свадьба. Мальчишки ютились кучками, взрослые женщины поджидали, когда выйдет невеста, чтобы оценить придирчивым взглядом, осмотреть с головы до ног, обсудить внешность и характер. Снова зазвучала музыка, и вот уже Алена, со всех сторон окруженная людьми, танцует вместе с Русланом свадебный танец… Музыка лилась живым потоком, завораживала, зажигала своим огнем, и Алена совсем забыла про все свои страхи. Она кружилась в танце, полуприкрыв глаза, сердце ее стучало, но уже не тревожно, а радостно и счастливо. Постепенно площадка заполнялась все большим количеством народа, все давали ей в руки деньги, а она безжалостно сминала эти купюры, даже не глядя. Потом денег стало столько, что они уже не могли удержаться в руках, падали на землю. От напряжения ее пальцы побелели, она смеялась, видя искры в глазах своего Руслана – своего мужа. И она знала, чувствовала, что любит его, потому что иначе не может быть.
Сильный ветер не смог повредить ее прическу – волосы продолжали спускаться по плечам туго завитыми локонами, и только фата время от времени обнажала ее раскрасневшееся лицо, но Алена совершенно этого не стеснялась. Музыканты продолжали играть. Руслан подошел к ней поближе, слегка прижал к себе – так, чтобы не было заметно постороннему взгляду, и легонько поцеловал в то место, где пульсировала голубая жилка. Алена, смутившись, отстранилась и отошла в сторону.
В тот момент, когда она переступала порог своей новой жизни, на голову ее сыпались рис и мелкие монеты – она улыбалась, ловя себя на мысли, что поневоле пытается определить, сколько денег и риса на нее высыпалось. Ведь именно от этого, как гласит предание, и будет зависеть, насколько богато и сыто будут жить молодожены… Вздохнув, она переступила порог своего нового дома.
Здесь были накрыты столы. Алену и Руслана провели в комнату и усадили за центральный, самый красивый, богато накрытый стол. Потом к ней подошла Алла Васильевна – женщина, которая с этого дня должна стать ее матерью. Ласково обняла за плечи, усадила рядом с собой.
– Дочка…
Алена улыбнулась, почувствовав тепло, которое от нее исходило, и ей снова стало легко. В конце концов, все привыкают. Этот дом, который сейчас все еще кажется для нее чужим, станет своим, ее домом. Она будет жить здесь вместе с мужем и сыном. С сыном и дочерью – Алена всегда мечтала, что у нее будет по крайней мере двое детей, мальчик и девочка, а там уж – как Бог даст. Мальчик будет похож на Руслана – такой же высокий, сильный, а девочка, возможно, будет похожа на нее. Или – пусть будет похожа на Руслана. У Руслана красивые глаза и длинные ресницы.
Женщины суетились вокруг нее, подкладывая в тарелку горячее, предлагая салаты и закуски. Потом ей налили бокал вина, и она отпила один маленький глоток, боясь, что может захмелеть – ведь спиртного она никогда в жизни даже не пробовала. Разговоры, шутки, смех и веселье – все это напоминало волшебный водоворот счастья, в самом центре которого оказалась Алена. Ей даже не верилось в то, что весь этот праздник – в ее честь. Ее и ее мужа…
