Текст книги "Песочные часы"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Но он не вернулся, вскоре встретив другую женщину и подарив своему сыну сводную сестру, которую тот, впрочем, никогда в жизни не видел. А она растила двойняшек – Риту и Сашу, девочку и мальчика, таких хорошеньких и так похожих на него, одна. На декретные и на скудное, нерегулярно выплачиваемое детское пособие, экономя каждую копейку, обшивая и обвязывая своих детей сама. Пользуясь льготами матери-одиночки, устроила полуторагодовалых Сашу и Риту в самый лучший детский сад в районном центре, сама вышла на работу. Дети часто болели, вечно заражали друг друга – то ветрянка, то свинка, то коревая краснуха. Все детские болезни, включая скарлатину и ларингит, у Риты – насморк, непременно переходящий в отит, у Саши – вечное горло, долгий кашель, к тому же постоянные ссадины и травмы, вывихи и переломы. Мальчишка… Десять лет тянулись как столетие, а прошли – будто один день. Дети подрастали, запросы росли. Рита всегда была капризной в отношении одежды, очень сильно переживала, что одевается хуже подружек. Приходилось работать ночами, в двух, а иногда и в трех местах, чтобы хоть как-то обеспечить ее потребности, чтобы не ущемить детское самолюбие, не нанести неизгладимую травму еще не сложившейся психике. Она привыкла спать в троллейбусах, заранее прося кондуктора разбудить ее на нужной остановке, – другого времени для сна часто просто не находилось. Проблемы со здоровьем возникали уже тогда, но она от них отмахивалась, решив про себя, что рано ей еще пополнять ряды вечно ноющих дам, которые, кроме очередей в поликлиниках, ничего в жизни не видят. Ей нужно было растить детей.
Окончив школу, Рита сразу же вышла замуж. Забот поубавилось – муж дочке достался серьезный и солидный, старше ее на целых семь лет. Но через год родилась первая внучка. Рита просидела с ребенком четыре месяца, а потом решила, что больше не может киснуть дома, и пошла работать, подкинув дочку бабушке. Бабушка ее, можно сказать, и вырастила, как и второго Ритиного ребенка, который родился через два года после первого. Врачи хмурили брови, глядя на ее кардиограмму, а она отмахивалась – ей было просто некогда лежать в больнице. Вот внуки подрастут, тогда, может…
Вернувшись из армии, сын вскоре привел в дом свою невесту. Полина матери очень понравилась – скромная и в то же время всегда веселая, открытая, добрая. Они сразу нашли общий язык, и разницы в возрасте как будто бы и не ощущалось вовсе. Саша и Полина уехали жить в областной центр, вместе поступили в политехнический институт, на четвертом курсе поженились. Вскоре смогли купить собственное жилье, покинув надоевшую студенческую общагу, – на собственные сбережения плюс солидная помощь все той же Сашиной матери. Она продала старый дом, оставшийся ей от деда и пустовавший на окраине города почти десять лет. Потом родилась Саша-маленькая, Сашенька – чудо, светлоголовая принцесса. Ей было три года, когда Полина задохнулась в дыму пожара на даче у одной из своих институтских подружек. Она умерла не сразу – почти двое суток лежала, черная, как уголь, почти без лица, перевязанная, только дышала. Умерла, так и не придя в сознание, не сказав последнего слова мужу, который не хотел верить в то, что эта перебинтованная дышащая кукла – его жена, его Полина… Маленькая Саша осталась без мамы, и снова пришлось отмахиваться от назойливых кардиологов, растить маленькое солнышко, не давая девочке почувствовать, что она сирота. Зиму и осень она проводила дома, с отцом, весну и лето – у бабушки, на чистом, почти деревенском климовском воздухе. Вместе с ней возилась в огороде, выращивала овощи, имела свою грядку, заботливо поливала подрастающие помидорные кустики. Потом наступала осень, маленькая Саша уезжала из Климова в город, к папе, а бабушка торговала на рыке выращенными овощами, все чаще хватаясь за сердце. Снова нужны были деньги – Рита к этому времени уже успела разойтись с мужем, оставшись одна с двумя детьми, теперь и у них уже начинали появляться свои потребности. Рита и сама разрывалась между двумя работами, но только денег на учебу детям все равно хватало с трудом – без помощи ей было не обойтись…
Карусель, медленно прокрутив последний круг, скрипнула и остановилась. Саша-маленькая, ковыляя по высоким железным ступенькам, со счастливой улыбкой на лице спускалась вниз. Алена почувствовала, как холодеют плечи в тех местах, где только что, секунду назад, лежали его ладони.
– Хочу мороженое! – заявила маленькая Саша с ходу и тут же потащила Алену за собой, сжав ее ладонь своими маленькими влажными пальчиками, в ту сторону, где ярким пятном на фоне зеленых деревьев пестрел передвижной холодильник. Она бежала вприпрыжку, и Алена чувствовала, что еле поспевает за ней. Оглянувшись, она столкнулась глазами с пристальным, внимательным и тревожным взглядом серых глаз.
– Догоняй! – крикнула она и прибавила шагу, к полному восторгу маленькой Саши, которая в ту же секунду вообразила, как всегда, что они играют в догонялки. Но он не стал поддаваться – широкими шагами одолев не слишком длинное расстояние, их разделяющее, он первым подошел к лотку с мороженым.
– Тебе какое, Шурик?
– Мне – клубничное, замороженный сок. Мое любимое.
– А тебе, Алена?
– Мне все равно… Такое же. Знаешь, для меня мороженое – настоящий заморский плод. Я его только в городе ела, а в селе у нас мороженое не делают и не привозят.
– Что, вообще нет мороженого? – удивленно вскинув брови, засомневалась маленькая Саша. – Совсем-совсем?
– Совсем-совсем, – подтвердила Алена.
– Бедные дети, – глубокомысленно резюмировала Саша-маленькая, заставив взрослых переглянуться и покатиться со смеху.
Они пошли вдоль аллеи, по обе стороны взяв Сашу-маленькую за руки. Та периодически дергала рукой, поднося ко рту мороженое, а когда наконец его доела, принялась виснуть и раскачиваться на их руках, как на качелях, сопровождая каждое свое движение восторженными визгами.
– Оторвешь ведь руку! – смеясь, пробовала сопротивляться Алена, но девочку это только еще сильнее забавляло. Она тут же начала сочинять историю о том, как папа и Алена будут ходить по улице с оторванными руками.
– Перестань, Шурик, – попытался ее урезонить Саша, но она не слушалась.
Навстречу им медленно шел какой-то человек – пожилой мужчина с большой сумкой через плечо. Поглощенные друг другом, они не заметили его приближения.
– Молодые люди, – внезапно услышав голос, они все трое остановились, – купите дочке мячик.
Алена увидела в его руках яркий, блестящий, туго набитый опилками небольшой круглый мячик на длинной резинке. Старик, разжав пальцы, заставил его упасть вниз – не достигнув земли, он тут же снова устремился вверх и оказался в руке хозяина. Алена вспомнила, как в детстве – ей тогда, наверное, было лет пять, может, чуть меньше – они с матерью и отцом так же гуляли в парке в Ставрополе, и у нее был точно такой же золотисто-красный мячик, который подпрыгивал и послушно возвращался в ладошку. Медленно подняв глаза, она вдруг подумала, что и старик, продающий эти мячики, – тот же самый, которого она видела почти двадцать лет назад в другом городе. Конечно же, этого не может быть…
Мужчина истолковал ее внимательный взгляд по-своему.
– Девушка, купите дочке игрушку! Вот, красный с желтым, а хотите, есть желтый с синим, а вот – разноцветный, есть еще малиновый, розовый, голубой.
Она молчала, смущенная его обращением. И даже маленькая Саша на этот раз прореагировала как-то странно – медленно подняв задумчивые глаза, она не произнесла ни слова, не стала клянчить и упрашивать, как это обычно случалось, а только смотрела, переводя взгляд голубых, высветленных солнцем почти до прозрачности глаз то на Алену, то на отца.
Саша, быстро порывшись в кармане, достал смятую купюру и протянул ее старику.
– Выбирай, красавица!
Саша-маленькая, долго не задумываясь, взяла первый попавшийся мячик – розовый с голубыми прожилками, толкнула его вниз – он подпрыгнул, ударившись о землю, и тут же нырнул обратно в ее ладошку. Она наконец улыбнулась и вприпрыжку побежала вперед. Вслед за ней медленно пошла и Алена, не став дожидаться, когда старик наконец наберет сдачу, чувствуя неловкость, почему-то опасаясь встретиться глазами со взглядом Сашиного папы и уж тем более не зная, о чем говорить.
– Алена! – Он окликнул ее, догнал. – Знаешь, мама в детстве покупала мне точно такие же мячики, а потом они вдруг куда-то исчезли. Я их уже сто лет не видел и как-то, задумавшись об этом, решил, что они ушли вместе с детством. Детство закончилось, и мячики исчезли… Странно, правда?
– У меня тоже в детстве был такой мячик, – ответила она, почувствовав, как сразу же спало напряжение, и тут же в разговор вступила Саша-маленькая:
– Хочу кататься на лодке!
Они стояли на небольшом мостике – под ними зеленела мутная вода паркового пруда. Несколько деревянных лодок медленно двигались в разные стороны.
– Я тоже хочу как они! – повторила маленькая Саша с жалобной интонацией, совсем ей несвойственной, заглянула в глаза, захлопала длинными светлыми ресницами. Вопрос был решен – купив в кассе билеты, через некоторое время они уже спускались в лодку.
Приподняв маленькую Сашу на руки, Саша-большой опустил ее на середину лодки, так осторожно, что лодка даже не покачнулась. Подобрав подол длинного платья, вслед за маленькой Сашей Алена аккуратно ступила в лодку, опираясь на твердую руку Сашиного папы. Лодка качнулась. Не удержав равновесия, Алена, закрыв от страха глаза, растерявшись, упала прямо на него – еще секунда, и они вместе свалились бы в воду. Но он, одной рукой крепко прижав ее к себе, опустился и уцепился за борт лодки. Она открыла глаза и снова увидела перед собой все те же мелкие черные крапинки, так поразившие ее в один из вечеров. И снова – губы, но только на этот раз все было по-другому. Он смотрел отстраненно, как будто бы сквозь нее, но не отпускал – до тех пор, пока лодка, слегка качнувшись в последний раз, обрела равновесие.
– Садись сзади.
Алена послушно и осторожно пробралась назад, Маленькая Саша, не обратив никакого внимания на мини-катастрофу, гордо восседала на носу.
– Иди сюда, Шурик, – позвал он, – будешь помогать мне грести.
Она проползла несколько шагов и уселась к нему на колени. Алена смотрела на воду – зеленую, местами почти черную, покрытую верхушками водорослей. Смотрела, как весла опускаются в темно-зеленый пласт, преодолевая сопротивление и высекая белые брызги, которые иногда попадали ей на лицо. Смотрела на маленькую Сашу, полностью поглощенную своей новой задачей и, видимо, абсолютно уверенную в том, что это именно благодаря ей движется по воде лодка. И все время старалась миновать взглядом серые глаза в мелких черных крапинках – как будто боялась увидеть в них невысказанный упрек.
Прогулка затянулась до позднего вечера. Они еще долго бродили по аллеям, снова и снова покупали мороженое, лимонад, сладкую вату, катались на огромном «чертовом колесе», заходили в комнату смеха, кривлялись и строили рожицы в кривых зеркалах, кормили хлебом лебедей, плавающих в пруду, бросали семечки в клетку с белками… Некоторое время провели в небольшом и уютном кафе на острове, посреди пруда, снова по требованию маленькой Саши, заказав себе огромную пиццу и, уже по собственному желанию, распив небольшую бутылку вкусного сухого вина.
Возвращаясь домой, Алена не чувствовала под собой ног.
– Что, устала? – спросил он, заметив, что она не поспевает даже за маленькой Сашей, и протянул ей руку: – Держись.
Ощутив опору, Алена совсем расслабилась и повисла на его руке.
Саша-маленькая, оглянувшись через плечо, лукаво сощурила глаза и пропела тоненьким голоском:
– Тили-тили тесто, жених и невеста!
Тирада осталась якобы незамеченной – они продолжали идти все так же молча, вдыхая терпкий и густой запах вечернего города. Последние лучи солнца гасли в голубоватом сумраке, превращая лохматые серые облака в дым от костра, горящего во весь горизонт. Вокруг было полно народу – несмотря на то что вечер был прохладным, суббота все же оставалась субботой. Глядя на проходящие мимо пары, Алена внезапно поймала себя на странной мысли – впервые за долгое время она совсем не чувствует себя одинокой. В первый раз за долгие дни она совсем забыла о том, что сбежала из дома, что город этот для нее чужой, и парк, в котором они гуляли, и то место, куда она сейчас возвращается, – совсем не ее дом, а маленькая Саша – не ее дочка. Краешком глаза она пыталась рассмотреть его лицо – но оно показалось ей совершенно спокойным и даже несколько равнодушным – он просто следил глазами за маленькой Сашей, которая бодрыми шагами шла впереди них.
Переступив наконец порог квартиры, все сразу почувствовали, насколько спертый воздух. Алена, сбросив шлепанцы, не спрашивая, подошла к окну и распахнула его настежь – прохладная струя в тот же момент обдала лицо свежестью, и она улыбнулась.
– Волшебница, – Саша сразу же оценил ее старания, – настоящая волшебница. Ужинать будем или сразу купаться пойдем?
– Купаться? – удивленно переспросила Алена. Ей казалось, что после такой длительной прогулки ее ноги способны только на одно – донести ее наконец до заветного дивана.
– Ну да, купаться, на Волгу. Как ты на это смотришь, Александра Александровна? – спросил он серьезно, сдвинув брови.
– Пойдем! – тут же согласилась маленькая Саша, впрочем, не добавив традиционного «ура!», тем самым однозначно дав понять, что затея эта ей не особенно пришлась по душе.
– Пойдем? – Он снова посмотрел на Алену. – Здесь недалеко, метров сто вниз пройти – и все, песчаный берег…
– Да нет, – неуверенно возразила она, – тем более у меня нет купальника.
– Ну, это не такая уж серьезная проблема. Насколько я помню, когда мы с тобой встретились в первый раз, отсутствие купальника тебя не остановило…
Он осекся, заметив, как исказилось ее лицо, и сразу же поняв, что шутка была крайне неудачной. Но извиняться было уже поздно и глупо.
– Как хотите! – Он махнул рукой, отвернулся, молча снял шлепанцы и пошел в комнату переодеваться. В тот вечер они больше не сказали друг другу ни одного слова. Саша-маленькая заснула на коленях у Алены почти сразу же. Уютно свернувшись клубком, она примостилась было послушать в очередной раз сказку про любимую принцессу – но начала сопеть носом уже после первой страницы.
– Ну вот, заснула, – сказала Алена, словно в пустоту, нежно проводя ладонью по ее щеке, и осторожно переложила девочку на диван. Перед глазами мелькнула тень – по молчаливому соглашению Саша пошел снова спать на кухню, оставив комнату в полное распоряжение своей дочери и ее любимицы. Несмотря на усталость, она долго лежала без сна, слыша за стеной его дыхание и догадываясь, что он тоже не спит.
На следующий день, когда Алена проснулась, его уже не было дома. До позднего вечера они с маленькой Сашей просидели одни – день выдался пасмурный, частые и мелкие капли дождя с самого утра настойчиво стучали в окно, поэтому пришлось обойтись без прогулки. Обе они в тот день почему-то были не расположены к веселью. Больше молчали, смотрели мультфильмы по круглосуточному детскому каналу. По очереди, сменяя друг друга, подходили к серому окну и смотрели, как капли бьют в стекло. Алена, наблюдая в такие моменты за Сашей-маленькой, поражалась недетскому выражению глаз, которые без привычного прищура казались огромными. Кажется, они думали об одном и том же – но Алена не решалась, да и не хотела говорить с девочкой об этом, а Сашенька, словно вступив в тайный негласный сговор, тоже отмалчивалась. И все-таки день прошел почти незаметно. Днем маленькая Саша заснула ненадолго, и Алена немного прибралась в квартире, поставила на плиту картошку, порезала сочные помидоры и снова прилипла к окну – но там была все та же безрадостная картина. Капли пузырились в лужах, разбивая на мелкие осколки последнюю надежду на то, что погода переменится. «В самом деле, какое-то странное лето, – подумала Алена, почему-то вспомнив неторопливый разговор в купе поезда, – два дня солнце, потом неделями – холод и дождь».
– Папа, наверное, сегодня так и не придет, – грустно сказала маленькая Саша, облачаясь в пижаму с розовыми медвежатами, – к бабушке опять уехал, похоже.
Алена вздохнула, подумав о том, насколько трудно будет подобрать нужные слова для того, чтобы объяснить ребенку его новую потерю и заставить примириться. Саша-маленькая подхватила ее вздох и, уткнувшись холодным носом в плечо, закрыла глаза. Алена прижала ее к себе, осторожно потянулась к тумбочке – туда, где лежал маленький календарик. Уже неделю она живет здесь… Взгляд скользнул вправо, туда, где красными буквами с мелкими завитушками было выведено – «октябрь». В октябре вернется Максим. В октябре ее жизнь наконец-то будет идти по тому плану, который наметила она сама, а не чья-то чужая властная рука… Они встретятся и наконец будут вместе – Максим поймет, что ошибался…
Маленькая Саша явно скучала, глядя на то, как Алена пристально смотрит в непонятные цифры, написанные на маленьком картонном квадратике.
– Давай спать, Алена. Только расскажи мне сказку.
Алена обняла девочку одной рукой, прижала к себе покрепче, стараясь согреть побыстрее, и принялась тихим шепотом рассказывать сказку про Золушку. Саша слушала молча, не перебивая вопросами, тихо посапывала, и Алена по ее дыханию вскоре догадалась, что та заснула. Настенные часы показывали половину одиннадцатого. Спать в такое время она еще не привыкла, но встать с постели не решилась – боялась пошевелиться, потревожить еще некрепкий Сашенькин сон. Та хмурилась во сне, что-то бессвязно, одними губами, бормотала. Алена почувствовала, как сильно затекла рука, и попыталась осторожно высвободить ее. В этот момент маленькая Саша вдруг распахнула свои круглые глаза – как будто и не спала вовсе, приподнялась на локте и тревожно спросила:
– Ты куда?
– Спи, – она легонько надавила ей на плечо, и та снова послушно прислонилась щекой к подушке, – спи. Я никуда не уйду.
– Никогда?
Этот вопрос ей уже однажды задавали…
– Спи, Сашенька. Я здесь, рядом.
Маленькая Саша вскоре снова заснула, доверчиво и трогательно обхватив свою любимицу руками за шею. Алена еще долго смотрела, как движутся по потолку тени, воскрешая в памяти почти забытый маятник, но сон так и не приходил. Она снова протянула руку и взяла календарик, пытаясь рассмотреть при слабом свете из окна непонятные, ничего не говорящие цифры. Вскоре, напряженно вслушавшись в тишину – может, показалось? – она поняла, что дверь осторожно открыли. Знакомые шаги приближались – Алена изо всех сил старалась сделать вид, но веки предательски дрожали, поэтому ей пришлось отвернуться к стене. Тихие шаги замерли возле дивана. Он поправил сползшее вниз одеяло, поднялся и долго стоял не двигаясь в полной тишине, а потом наклонился над ней и слегка коснулся рукой волос. Сердце застучало в бешеном ритме – она уже собиралась открыть глаза и натворить черт знает чего, но в этот момент внезапно почувствовала обжигающий запах спиртного. Через секунду он отошел, достал из шкафа постельное белье, стараясь не шуметь, и отправился на свою кухню.
Алена замерла, прислушиваясь к биению сердца. Секунды неслись с чудовищной скоростью, и каждая последующая все сильнее отдаляла ее от того момента, когда она чуть было не решилась все изменить. Но сердце постепенно затихало, реальность, сдвинувшаяся наискосок, вновь обретала свои границы… Было уже поздно. Поздно – и ни к чему. Перевернувшись на другой бок, она закрыла глаза и вернулась к своему маятнику. Капли дождя бились в оконное стекло с прежней настойчивостью – как будто требовали впустить их в дом, мечтая нарушить застывшее и неживое спокойствие замкнутого пространства, в котором живут люди.
На следующее утро они так и не увиделись. Сквозь сон она слышала, как он поднялся, как скрипнула дверь в ванной, как поворачивается ключ в замке. И снова – тишина, теперь уже без барабанного стука капель. Она приоткрыла глаза – за окном снова серое небо, совсем не стимулирующее к тому, чтобы подниматься с постели. И все же спать уже не хотелось. Прошедшая ночь казалась ей далеким воспоминанием – а может быть, все это ей просто приснилось? Вот только запах спиртного – почему-то он до сих пор не выветрился из квартиры, душным смогом стоял в кухне. Алена открыла окно, позволила ворваться в дом холодному ветру, исследовать каждый уголок и унести с собой то, что неприятно напоминало о ночных событиях. Хотя каких событиях? Никаких событий и не было – просто очередное бегство, на этот раз – от самой себя, вот и все. Не торопясь, уверенная почему-то в том, что и этот день им придется провести, коротая скуку вдвоем с маленькой Сашей, она приготовила завтрак на двоих, прибралась в кухне, протерла шкафы, снова полила и без того влажную землю в цветочном горшке и уселась смотреть в окно.
Маленькая Саша спала долго, не реагируя даже на работающий телевизор. Алена, включив первый попавшийся канал, смотрела передачу о животных, изо всех сил стараясь полностью сконцентрировать внимание. У нее это плохо получалось, и она решила растолкать маленькую Сашу, чтобы было чем заняться. Сашенька охотно поднялась с постели и заявила, что сегодня, если, конечно, Алена не возражает, они будут дальше изучать буквы. Алена не возражала – она была готова изучать все, что угодно и сколько угодно, лишь бы только чем-то занять мозги. В глубине души она сознавала, что ей необходимо подумать, разобраться с тем, что творится у нее в душе, но отдавала себе отчет и в том, что время для этого еще не пришло. Сейчас ей все равно ничего не понять.
– «У» – улитка на дорожке, уголком топорщит рожки, – с усилием извлекла она из глубин своего подсознания. – Правда, Сашенька, похоже на улитку? Уходите-ка с пути, не мешайте дом нести.
– Алена, ты почему такая грустная?
– С чего ты взяла, что я грустная?
– Потому что у тебя глаза грустные.
– Тебе показалось.
– А я соскучилась по папе. Знаешь, мне даже буквы не хочется изучать… Вот бы снова в парк сходить. Правда, здорово там было?
– Хочешь, давай во что-нибудь другое поиграем. Ну, например…
Алена не успела договорить, потому что из кухни донесся телефонный звонок. Поднявшись, она стремительно бросилась к телефону, сама не понимая, почему так спешит. Но услышала совсем не тот голос, который так ожидала.
– Мне Сашу, – не поздоровавшись, растягивая слова, пропел молодой женский голос.
– Его нет, – сдерживая сразу возникшее раздражение, ответила Алена.
– А с кем я разговариваю?
Алена чуть было не сорвалась, собираясь спросить: «А я, собственно, с кем?» Сдержавшись, ответила, подавляя протест в душе, что она – приходящая няня.
– А-а, – удовлетворенно протянула девушка на том конце, – а когда он придет?
– Не знаю.
– Передайте, что звонила Таня.
«Кажется, секретарь и приходящая няня – это не совсем одно и то же», – с растущим раздражением подумала Алена, но высказываться на эту тему не стала. Не ответив, положила трубку. И почти до самого обеда только и думала об этой Тане.
Она уже накрыла обеденный стол – две тарелки со свежесваренным супом, салат из помидоров, нарезанный еще вчера, – когда входная дверь, знакомо скрипнув, отворилась.
– Извини, мы тебя не ждали, – произнесла она, разводя руками, – будешь обедать?
– Да нет, спасибо, я уже поел, – ответил он, пытаясь отодрать от себя прилипшую к нему Сашу-маленькую. – Хватит, Шурик, суп остынет.
– Папа, ну где ты пропадаешь! – с укором произнесла она и послушно залезла на табуретку, уселась в своей обычной манере – подогнув ноги с розовыми пятками – и шумно хлебнула первую ложку.
– Тебе звонила какая-то Таня, – произнесла Алена как бы между прочим, с деланным равнодушием.
– Какая-то Таня?.. – неуверенно переспросил он. – Какая Таня?
– Откуда я знаю, тебе виднее, какая из твоих девушек…
– Ах да, Таня, – вспомнил он, чему-то улыбнувшись, – совсем забыл. Это одна знакомая. У тебя странное выражение лица, Алена.
– Странное? – переспросила она равнодушно. – Почему странное?
– Не знаю… Недоверчивое какое-то. Ты что, считаешь, что у меня не может быть знакомой девушки по имени Таня?
Она бросила на него короткий взгляд, пытаясь понять, серьезно он говорит или снова просто скрывает насмешку.
– У тебя может быть девушка с каким угодно именем. А у меня совершенно нормальное выражение лица.
– А мне так не кажется.
Они словно схлестнулись в поединке, не осознавая, впрочем, какова конечная цель борьбы. Но борьба увлекла их до такой степени, что они оба совсем забыли про маленькую Сашу, которая слушала их, переводя удивленные глаза с одного лица на другое.
– Может, ты вчера много выпил, поэтому тебе и кажется.
– Откуда ты знаешь?.. Да, я вчера прилично выпил. Хандра нашла. Да и ты, как я успел заметить, заснула в обнимку с календарем. Дни считала?
– Считала.
– И как, много осталось?
– Папа, Алена, вы что, ссоритесь?! – Маленькая Саша перестала хлебать суп и возмущенно подняла брови.
Злые слова застыли на губах – Алена подошла ближе, провела ладонью по ее светлым волосам, развернула лицом к себе:
– Нет, маленькая Саша, мы не ссоримся. Все в порядке, кушай.
– А ты?
– И я… И я тоже.
– А можно, я буду сидеть у тебя на коленях?
Она сразу вскочила с табуретки, уступая место, затем залезла на колени Алены, обняла ее одной рукой за шею и прижалась к щеке. Ее отец молча наблюдал, как Алена кормит дочь с ложки, а потом, ни сказав ни слова, вышел, неслышно захлопнув входную дверь. Алена, с трудом преодолев желание броситься к окну, продолжила кормить маленькую Сашу.
Настроение было испорчено окончательно. Они тихо тосковали вдвоем, рисовали сказочных принцесс, снова писали буквы, играли в парикмахерскую, в детский сад и в больницу.
Вечером он вернулся домой, притащив с собой огромный ананас, который они съели, разделив на сочные бледно-желтые кружочки, большая часть которых досталась Алене, потому что маленькой Саше вкус ананаса не понравился. Он вытащил их на прогулку, и Алена, казалось, уже и забыла о том, что так тянуло душу, она просто наслаждалась свежим ветром, вечерними звуками, смеялась над выходками маленькой Саши и шутками Саши-большого, как будто на время забыла, что все это рано или поздно кончится. В тот момент она и предположить не могла, насколько внезапным будет конец. На маленьком календарике цифры-дни были расположены в строгом порядке, ровными столбиками, и она была уверена, что календари не могут ошибаться, что всему свое время. Но оказалось – все совсем не так.
Она была уверена в том, что календари не могут ошибаться. А потому сначала решила, что голос, доносящийся из кухни, ей просто приснился – ведь еще совсем рано, значит, она просто спит и видит сон… Странный, непонятный сон. Маленькая Саша спит рядом, уткнувшись сопящим носом в ее плечо, а ее отец в кухне крутит диск телефонного аппарата, молча отсчитывает длинные гудки и наконец, услышав чей-то голос, начинает разговор:
– Я звоню по объявлению. Да, мне нужна няня. Девочке пять с половиной лет. Нет, на целый день. Пока на целый день. Видите ли, в детском саду ремонт… Английский язык? Да, над этим следует подумать… Спасибо. Я вам перезвоню.
Алена поднялась с кровати и, как сомнамбула, медленно, глядя прямо перед собой, поплелась на кухню и застыла в дверном проеме.
– Ты ищешь няню для маленькой Саши?..
– Алена…
Он поднялся, развел руками в стороны, словно извиняясь.
– Понимаешь…
Он говорил очень долго – сначала сбивчиво, как-то несвязно, перескакивая с одной мысли на другую. Но когда он закончил, Алена не смогла возразить ему ни слова.
– Она слишком сильно привязалась к тебе. Слишком сильно, и, если это продлится долго, я боюсь, что ей слишком тяжело будет перенести разлуку. Ей еще предстоит узнать о том, что бабушки больше нет. Пойми… Я не могу, я не должен больше… Она уже сейчас только о тебе и говорит, а представь, что будет через три месяца! Сама подумай, когда ты уйдешь… Ведь ты же все равно уйдешь, Алена?..
Она молчала, и он, выдержав короткую паузу, продолжил:
– Значит, так будет лучше. А пока я найду для тебя квартиру…
– А ты? – Она задала этот вопрос, сама точно не зная, что он означает: все – или, может быть, совсем ничего.
Секунды летели, как хвост бешеной кометы, одна за другой, но он продолжал молчать, так ничего и не ответив. Она опустила дрожащие веки, воскресила в памяти лицо Максима – черные глаза, влажные губы…
– Наверное, мне лучше уйти прямо сейчас. Я переночую где-нибудь, может, в гостинице. Лучше сейчас, пока она не проснулась.
– Не придумывай, – возразил он, пристально глядя ей в глаза, – никакой срочности в этом нет, пойми… Я найду тебе квартиру, может быть, уже через неделю. Черт возьми, – внезапно выругался он, – кто тебя просил подслушивать?! Зачем ты вечно все переворачиваешь с ног на голову?..
– Нет, Саша, ты прав, мне лучше уйти сейчас…
– Я этого не говорил! – почти прокричал он.
Она ничего не сказала – молча вышла из кухни, вернулась через минуту. В руках у нее были маленькие песочные часы.
– Можно, я их возьму? На память?.. Ведь Саша хотела мне их подарить…
– Алена… Прекрати сейчас же, я прошу тебя! Ты никуда не пойдешь! Не сейчас… – В его глазах была мольба, но она сочла это просто жестом соблюдения приличий.
Медленно пройдя в комнату, остановилась у постели маленькой Саши, провела рукой по спутанным светлым волосам.
Через несколько минут все вернулось на круги своя – она снова шла по улице, не зная куда и зачем.
Сумрачные от раннего пробуждения лица прохожих мелькали перед невидящими глазами. Она не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как захлопнулась дверь квартиры, которая за последние несколько дней стала для нее гораздо большим, чем просто временное пристанище. Солнце, внезапно прорвавшееся сквозь непогоду, светило так ярко, как будто пыталось наверстать упущенное за последние дни. Оглядевшись вокруг, Алена обнаружила, что находится посреди совершенно незнакомой большой площади. Рядками по периметру стояли скамейки, мимо торопливо проходили люди. Она шла сквозь этот поток, чувствуя почти физическую боль – как будто бы она была оголенным комком нервов. Ей было больно даже от взглядов, которые изредка бросали на нее прохожие. Усилием воли она заставила себя снова идти вперед, чувствуя, что в движении есть хоть какой-то, пусть далекий и неясный, но все-таки смысл. Столбики цифр, аккуратно выписанные в календаре, мелькали перед глазами. Невдалеке от нее по телефону-автомату разговаривала какая-то девушка. Подойдя ближе, сумела расслышать несколько слов, которые та прокричала в трубку:
