Текст книги "Офицеры"
Автор книги: Елена Караваешникова
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– А Джорику мы оторвем его поганые черные яйца, солью и перцем посыплем и заставим сожрать с ножом и вилкой, – пообещал Ставр.
– Ребята, милые, да нам вообще наплевать, есть у этого Джорика яйца или нет! Нам бы только домой вернуться.
– Это правильно, – согласился Шуракен. – С Джориком мы потом разберемся, когда случай представится. Где вас держат?
– Комната такая небольшая.
– В доме?
– Да. Второй этаж, на окнах такие же решетки, как здесь.
– Когда ты выходишь из комнаты, что ты видишь? – спросил Ставр.
_ Что-то вроде деревянной веранды или лоджии.
– Галерея, – уточнил Ставр. – Значит, это одна из боковых пристроек. Из окна виден внутренний дворик и бассейн?
–Да.
– С какой стороны ты видела бассейн, когда шла по галерее?
– Я не помню, я была совершенно дурная от страха. Я думала, меня тащат к этому черному орангутангу.
– Наташа, соберись и вспомни, ты вышла из комнаты, с какого плеча ты видела бассейн? – настойчиво попросил Шуракен
– С этого... Да, да, точно с этого.
– С правого. Значит, другое крыло дома. Ну а дверь? Как расположена дверь?
– В самом конце. Мы через всю галерею прошли, а вот дальше я вряд ли смогу что-нибудь объяснить.
– А дальше и не надо, – улыбнулся Ставр.
Наташа смотрела на Ставра и Шуракена и верила, что они не только хотят, но, главное, могут защитить ее и подруг. Ей казалось, что они самые надежные, бесстрашные и красивые парни в мире. Она переводила взгляд с одного на другого и вдруг заметила, как они быстро переглянулись, в глазах вспыхнул злой и веселый блеск. Углы губ вздернулись, и появились те самые жесткие волчьи улыбки, которые уже имел удовольствие видеть Аль-Хаадат.
– Отвали от нее или я тебе башку проломлю! Сучка моя, мать твою! – заорал Шуракен таким голосом, что у Наташи мороз пробежал вдоль спины и тонкие волоски на руках встали дыбом от ужаса.
– Ни черта подобного! Я первый. После той грязной бляди я ни одной девки после тебя трахать не стану!
Наташа вскочила с дивана. При этом Шуракен успел ухватить за полу и сорвать с нее куртку, которую до этого спецы заботливо накинули на девушку. Наташа вцепилась в куртку и потащила ее к себе.
– Козлы! – визжала она. – Кобели чертовы! Не надолго же вас хватило! Сами не лучше черномазых! Да дам я вам, дам, жалко, что ли? Хоть обоим сразу дам, только прекратите орать и вытащите нас отсюда!
Но парни словно взбесились, и ее истерические вопли, похоже, только подлили масла в огонь. Ставр прыжком вскочил на ноги, бросился на Шуракена и напоролся на такой удар, какой Наташка только в кино видела. Ставр пролетел полкомнаты, снося все – и кресло, и стол с остатками ужина. С невероятным грохотом он обрушился на пол у самого порога, и тут ему окончательно не повезло. Дверь распахнулась, словно она была не заперта или замок просто сорвало, и ударила его в бедро.
Поджарые «ягуары» с обвязанными черными шелковыми платками головами, пригнувшись, прыгнули в комнату и взяли на прицел «Калашниковых» разъяренных белых парней.
Начальник охраны шагнул прямо к Наташе, схватил за руку и потащил к двери. Ставр сидел на полу, не рискуя вставать, потому что державший его на прицеле «ягуар» мог неправильно понять какое-нибудь движение. Проходя мимо, Наташа готова была плюнуть в Ставра от презрения и ненависти. Но она встретилась с его глазами, в которых неожиданно для нее запрыгали искры смеха, кажется, он подмигнул ей, а может, просто сощурился, потрогав ушибленное место. Девушка поняла, что здесь сейчас произошло.
Русскую женщину могли кинуть русским же спецам только из-за привычки домашних слуг тупо подчиняться приказам господ. Когда эта оплошность дошла до начальника охраны, он бросился ее ликвидировать. Спецы постоянно были настороже, их внимательный слух уловил движение в коридоре и угрожающий топот бутсов начальника охраны, который специально выработал такую походку, чтобы его шаги заранее вызывали нервную дрожь у подчиненных.
Нетрудно было догадаться, что означает шухер в коридоре, поэтому Ставр и Шуракен постарались убедить охрану, что беспокоиться не о чем: они отнеслись к девчонке как к проститутке и передрались из-за нее.
– Ты в порядке? – спросил Шуракен, когда «ягуары» выволокли Наташу из комнаты и сами выкатились следом.
– Как же, в порядке... Хорошо не по ребрам. Разминая ушиб, Ставр поднял опрокинутое
кресло и сел.
– Какое свинство, – сказал он, глядя на раскиданные по полу осколки тарелок, растекшуюся из упавшей бутылки лужу и прочие последствия его акробатического трюка. – Чтобы произвести выгодное впечатление на этих сраных «ягуаров», надо было показать какой-нибудь аттракцион в их вкусе, – пояснил Ставр. – По-моему, у меня получилось. Они убрались, не задавая лишних вопросов.
– Ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь «ягуар» задал кому-нибудь какой-нибудь вопрос, – заметил Шуракен. – Ладно, пошли они на хер. Если мы хотим помочь девчонкам, времени у нас всего ничего. Ребята утром улетают в Москву, а до следующего борта, боюсь, девчонкам не продержаться.
– Да, это может быть нескоро. Кем мы будем, если еще хоть на один день оставим девчонок Джо-рику?
– Да, но все-таки нам стоит позаботиться, как прикрыть собственные задницы. Если сейчас устроим шухер, то считай – мы покойники. Наша жизнь тут ни черта не стоит.
– Пусть наша жизнь ни черта не стоит, но и его не дороже, – уточнил Ставр.
– Речь не о том, кто – кого, а о том, чтобы отправить девчонок домой и самим подставиться по минимуму. Например, если мы отвалим завтра в составе конвоя, а ночью вернемся, то надо будет еще доказать, что это мы увели девчонок.
– Никогда не видел ни одного генерала Джорика, который побеспокоился бы кому-нибудь что-нибудь доказывать, – в свою очередь съязвил Ставр. – Ты всерьез рассчитываешь спереть у Джорика баб, а потом отбрехаться? Не надейся. Пороть нас будут сурово, и ты даже российским паспортом не прикроешь свою жопу.
– Но девчонок мы в любом случае бросить не можем.
– Не можем. Нам чертовски повезло, что у нас наконец появилась возможность сделать что-то хорошее, и мы просто не можем такую возможность упускать.
– А тогда что?
– А тогда то, что, как мне кажется, мы можем рассчитывать на Советника. Внутренний голос шепчет мне, что он нас прикроет.
– И давно он тебе шепчет? А мышек, пауков ты у себя в голове еще не находил? Ты рехнулся, Ставридас? Будет здорово, если он хотя бы позаботится о том, чтобы с нами обошлись без особого цинизма – просто поставили к стенке, как Герхарда.
– Ставлю «калаш» против пары рваных кроссовок, что Советник постарается замять эту историю, потому что наверняка он в ней сам замазан.
Шуракен уставился на Ставра, как будто в первый раз увидел.
– А то? – продолжил Ставр. – Через кого, по-твоему, Джорик добыл московских девчонок?
– Вот дерьмо! Похоже, ты прав. И если это действительно так, то Советник, конечно, все замнет, Джорик у него на коротком поводке. Но мы с тобой будем «крокодила» до винтика разбирать, прежде чем в него сесть.
– На войне как на войне, – усмехнулся Ставр. – А война кончается только для мертвых.
– Раз мы все решили, – сказал Шуракен, считая предмет дискуссии исчерпанным, – давай разделим две капли рома, которые остались на дне бутылки, и пойдем выполним свой долг. Но прежде давай договоримся, что драть девчонок не будем.
– Это почему? Шур, они же не монашки! Те были, во-первых, чужие, во-вторых, старые, а эти – свои, и к тому же эротический балет. Я думаю, они нас просто не поймут, решат, что мы педики.
– Кончай придуриваться, Ставридас, ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Я не хочу, чтобы они думали, что мы вытаскиваем их, чтобы самим трахнуть. В Москву вернемся, все твои будут, кого поймаешь, а здесь перебьешься. Это вопрос чести.
– Ну если для тебя это так важно... Хорошо.
– Договорились?
– Договорились.
9
Охранник принюхался к вожделенному духу джина, распространявшемуся от белых коммандос, которые вывалились из комнаты. Имитация опьянения, пожалуй, единственное, в чем не может переиграть даже очень плохой актер. Любой мужчина может изобразить это блаженное состояние души и тела и собрать гарантированную дань сопереживания.
«Вот набрались», – с завистью подумал охранник.
Он лениво поднялся с брошенного на пол полосатого тюфяка и заявил:
– Ходить нельзя.
– О'кей, – ответил Шуракен, – а чего можно? Летать? Я не могу. Ставридас, ты можешь?
– Я?.. Нет. Сейчас не могу, от качки я блевать начну. Слушай... приятель, где сортир?
– Там.
Охранник шагнул к спецам, чтобы показать им дверь, но в глазах у него вдруг вспыхнул ослепительный свет, и все провалилось в черноту.
Ставр перехватил автомат охранника, прежде чем он упал на пол. Шуракен без всякого видимого усилия взвалил тощего африканца на плечо, и тот повис на нем, как львиная шкура на плече древнегреческого героя, с той только разницей, что она была не золотисто-рыжей, а пятнисто-зеленой. Вернувшись в комнату, Ставр и Шуракен плотно закрыли дверь и занялись потрошением добычи. Как все местные вояки, охранник был увешан оружием: автомат, пистолет, нож, пара запасных магазинов и ручная граната. Все это было весьма кстати, потому что собственное оружие у спецов забрали, заявив, что в резиденции верховного главнокомандующего республики никто, кроме охраны, не может иметь при себе оружия.
Ставр сложил узкую полоску из валявшейся в комнате газеты и, обернув ею гранату так, чтобы она плотно прижала скобу, осторожно выдернул кольцо. Когда спецы вышли из комнаты, Ставр повесил гранату, зажав концы газетной полоски между дверью и косяком. Теперь, если б охранник очухался, у него не возникло бы ни малейшего желания приближаться к двери, тем более ее открывать. Чтобы ликвидировать маленькую противную штучку, оставленную Ставром, надо было обладать определенной квалификацией и хладнокровием и желательно иметь английскую булавку. Для тех, кто, подойдя к двери снаружи, мог не понять, для чего в дверную щель засунута газета, Ставр тубой камуфляжного грима нарисовал стрелку и написал: «Не трогай ее. Заминировано».
Спецы двигались легко и бесшумно, как пара волков. Уклоняясь от неожиданных встреч, короткими бросками от укрытия к укрытию преодолевали лестницы, коридоры и залы. Чтобы избежать столкновения с охраной в центральной части виллы, где помещались апартаменты генерала Агильеры, Ставр и Шуракен поднялись на чердак и вылезли на крышу. Спецы прошли по темной, не освещенной луной половине кровли, и единственными живыми существами, видевшими их, были летучие мыши, охотившиеся за ночными бабочками.
Добравшись до противоположного крыла здания, спецы залегли на краю крыши и начали прислушиваться и принюхиваться, как коты, терпеливо выслеживающие добычу.
Люди, если они еще не умерли, всегда издают какие-нибудь звуки, а если они не спят, то им всегда есть что сказать друг другу или чем заняться. Двое охранников лежали на своих полосатых тюфяках под дверью девушек, пили ром и закусывали финиками. Вся эта компания издавала соответствующие запахи и звуки, по которым Ставр и Шуракен быстро определили, сколько на галерее людей и где они устроились.
Охранники не успели даже вскочить с тюфяков, когда две черные тени молниеносно соскользнули по резному столбу галереи и подмяли их, как леопарды. Никто не издал ни звука, только бутылка, булькая, откатилась в сторону.
Отбросив бесчувственные тела от двери, Ставр и Шуракен просто отодвинули засов и вошли.
– Есть в этом доме живые души? – по-русски спросил Шуракен.
– Девочки, это наши!
Наташка кинулась Шуракену на шею. Она уже избавилась от своего отвратительного наряда и была одета просто в джинсы и кофточку.
– Потише и без эмоций, – попросил Шуракен. – Потом будете всю жизнь посылать нам открытки на Новый год.
– Это Егор, а это Сашка, – Наташа представила спецов своим подругам.
– Рита, – назвала себя одна из девушек.
– Лиля, – сказала другая.
– А где еще одна? – спросил Шуракен. – Ты говорила, вас вроде четверо?
– Светка лежит, – ответила Наташа, показав на кучу тюфяков в углу. – Она болеет, после того что этот гад с ней сделал.
На застеленном коврами полу валялись все те же неизменные тюфяки и подушки. Светка забилась в угол, как умирающий зверек. Нагнувшись над ней, Шуракен понял, что дело плохо: девушка не просто ослабела, было похоже, что она сдвинулась. У нее был странный, остановившийся ни на чем, тусклый взгляд.
Ставр располосовал ножом несколько шелковых покрывал и связывал из них веревку. Занимаясь этим, он думал, что Рита – обыкновенная русоволосая красавица, а Лиля – смешная девчонка, и по ней еще заметно, что совсем недавно она была долговязой, белобрысой дурнушкой.
Из части сделанной Ставром веревки Шуракен ловко соорудил для Светки что-то вроде альпинистской обвязки и вынес девушку на галерею. Затем спецы затащили в комнату охранников и связали их, приняв все меры, чтобы эти черные парни не подняли шум, пока слуги не найдут их утром.
Ставр привязал веревку к резному столбу галереи. Первым вниз спустился Шуракен, собственным весом испытав прочность веревки.
– Ну давайте, кто первая? – спросил Ставр.
– Сначала Светка, – сказала Наташа. Рита и Лиля кивнули в знак согласия.
– Нет, – ответил Ставр, – я опущу ее последней. Давай ты, Наташка.
Наташа решительно перелезла через перила и начала спускаться. Шуракен внизу придерживал веревку, не давая ей раскачиваться. Он был готов поймать девушку, если она вдруг сорвется. Отталкиваясь ногами от стены, Наташа так бесстрашно перехватывала руками узлы веревки, что Шуракена даже восхитила ее сноровка. Вот где пригодились отличная координация движений и крепкие мускулы танцовщицы. Следом за Наташей Ставр спустил Риту. Ему хотелось, чтобы Лиля подольше постояла рядом с ним.
Когда все три девушки оказались внизу, Ставр вытянул веревку наверх и крепко привязал ее конец к Светкиной обвязке.
Девушка ни на что не реагировала. Как кукла, она странно застывала в той позе, которую придавали ее телу. Ставр поднял Светку, бережно перенес через перила галереи и стал осторожно опускать вниз прямо в руки Шуракену, который подхватил ее. Ставр отвязал веревку от столба и сбросил вниз.
– А Егор? Как он спустится? – с беспокойством спросила Лиля.
– Просто спрыгнет, – ответил Шуракен.
Он осторожно опустил Светку на землю, подошел к стене и встал, приготовившись подстраховать напарника. Ставр спрыгнул вниз. Отработанным движением Шуракен поймал его за поясницу и самортизировал удар о землю.
Ставр смотал веревку, повесил на плечо и, поставив автомат на боевой взвод, чуть пригнувшись, двинулся вперед. Девушки пошли за ним. Шествие замыкал Шуракен со Светкой на руках. Пройдя мимо бассейна с неподвижной, как черное стекло, водой, они стали спускаться по террасам, выложенным шлифованными плитами розового песчаника. При англичанах здесь устраивались блестящие, по меркам такого забытого Богом угла, светские приемы, на которые съезжались владельцы и управляющие промышленных компаний, занимавшихся разработкой алмазных копей, экспортом розового туфа и черного дерева. На террасах сияли гирлянды огней, оркестры играли фокстроты и танго, пары скользили по паркетным площадкам, уложенным прямо под открытым небом. Сейчас террасы яростно штурмовала непобедимая тропическая растительность, она лезла отовсюду, где удавалось пустить корни.
Резиденция верховного главнокомандующего была обнесена каменной стеной высотой в два человеческих роста. По углам периметра стояли сторожевые вышки. В районе хорошо укрепленных ворот постоянно обреталось человек десять – пятнадцать национальных гвардейцев. Естественно, Ставр и Шуракен не собирались лезть в это осиное гнездо.
Они подобрались к глухой стене и, прежде чем приступить к делу, понаблюдали за жизнью на ближайшей сторожевой вышке. Жизнь там никак себя не обнаруживала.
– А теперь, девочки, приступим к практическому занятию по преодолению вертикальной преграды в виде стены, – сказал Шуракен.
Он опустил Светку на землю и, повернувшись лицом к стене, уперся в нее руками. Ставр прыгнул Шуракену на спину, ухватился за гребень стены, одним движением вышел на прямые руки и оседлал стену. Шуракен одну за другой подбросил ему наверх девчонок. Сбросив вниз веревку, Ставр переправлял их на другую сторону. Последней спецы осторожно перетащили через стену Светку.
Ставр посмотрел на часы.
– До рассвета полтора часа, до аэродрома семь километров, – констатировал он.
– Семь километров за полтора часа, я уверен, с нашими подружками это возможно, – ответил Шуракен.
И они в темпе потащили свой выводок через каменистое плато, поросшее клочьями жесткой травы и редким колючим кустарником. Как и раньше, один шел впереди, другой сзади, меняясь на ходу и передавая друг другу Светку.
10
Под конец этого марш-броска девочки очень устали, но, когда они пролезли под колючей прово-
локой и ступили на бетонные плиты взлетно-посадочной полосы аэродрома, все сразу ожили и повеселели.
Белеющая в предрассветной темноте взлетная полоса уходила, казалось, в беспредельную даль. Над ней висели сверкающие, как алмазы, чужие звезды. Над изломанной линией далеких гор тихо разгоралось зарево.
– Как ты думаешь, у нее это пройдет? – спросила Наташа у Шуракена, который нес безучастную ко всему Светку.
– Не знаю. От шока у нее какие-то предохранители в мозгах полетели. Она вроде как выключена. Наверное, ее смогут восстановить, но боюсь, это будет непросто.
– Книжки умные надо было в детстве читать, – сказал Ставр. – Написано: не ходите гулять в Африку.
– Где же это написано? – спросила Рита.
– В «Айболите».
– Ой, кто это? – Лиля схватила Ставра за руку и показала на маленький пушистый шарик.
Он несся через взлетную полосу, прыгая на двух длинных лапках, работающих, как рычаги. За ним по воздуху плыл длинный, тонкий, как шнур, хвост с кисточкой на конце.
– Тушканчик. Хочешь, я его тебе поймаю? – предложил Ставр Лиле.
– Как ты его поймаешь?
– Шляпой. Их сбивают шляпой.
– Он уже убежал.
– Да их полно здесь. Этой помесью мыши с кенгуру вся здешняя армия питается.
Лиля засмеялась.
– Нет, серьезно, – сказал Ставр, – им выдают паек раз в месяц, они все за неделю сжирают, а потом начинают охотиться на жуков, тушканчиков и крыс.
– И вы тоже?
– Мы не армия, мы комитет.
– Какой комитет?
– Ну не комсомола же?
Спецы не стали сворачивать к ангарам, они прошли почти до конца взлетной полосы до того места, где к ней подходила рулежная дорожка. Здесь стояла бетонная будка блокпоста.
– Когда самолет выруливает сюда, его уже никто не может остановить, – сказал Шуракен. – Здесь вы и будете ждать, а я схожу к летчикам и договорюсь с ними. Егор, останься с девочками, а то мало ли что.
– Хорошо.
Двери и рамы в окне будки не было, на глинобитном полу валялась куча мешков с песком, часть их до половины закрывала оконный проем. Ставр начал растаскивать мешки и укладывать их так, чтобы девушки могли на них устроиться. Шуракен ушел к самолету.
В носовой части массивного, низко сидящего над землей транспортника горел свет, он создавал впечатление странного кочевого уюта. Дверь пилотской кабины была открыта, трап спущен. Экипаж продрал глаза и завтракал яичницей с колбасой и кофе. Летчики собирались вылететь на рассвете, не дожидаясь изнуряющей жары, и вечером приземлиться в Москве. Чтобы не ждать заправщик до полудня, они накануне вечером залили топливные баки.
Прежде чем подойти к самолету, Шуракен убедился, что там его не ждут головорезы генерала Агильеры. После этого он спокойно поднялся по трапу и, переступив высокий борт кабины, сказал:
– Здорово.
Если летчики и удивились, увидев его, то внешне они ничем этого не выразили. Шуракену налили кружку кофе, и дежуривший в этот день по кухне второй пилот разбил на шипящую сковородку еще четыре яйца.
Рассказ Шуракена о том, как они со Ставром выкрали у генерала Агильеры девчонок, привел экипаж в неописуемый восторг. Чтобы не портить мужикам настроение, Шуракен пока опустил мрачные подробности этой истории, представив ее просто как дерзкую хохму.
– Телки-то красивые? – спросил бортмеханик.
– Красивей не бывает. Сказал же, эротический балет.
– Ну, блин, все, запускаем двигатели и прямо к ним.
– Боюсь, за эту шутку Джорик вас обоих за яйца подвесит, – сказал Шуракену командир экипажа. – Может, вам отвалить вместе с нами, а там разберетесь, кто есть ху в этой истории?
– А в Москве какой-нибудь козел из руководства отправит нас под трибунал за дезертирство. Нет, здесь нам с этим делом проще будет разобраться. Здесь война, а у войны свои законы: кто жив остался, тот и прав.
Положив автомат на землю, Ставр сидел у входа в блокпост. Лиля видела его силуэт на фоне быстро светлеющего дверного проема. Она поднялась с мешков и пошла к выходу.
– Куда ты? – спросил Ставр.
Лиля остановилась и сверху вниз посмотрела на его поднятое к ней лицо с обтянутыми бронзовой кожей скулами и темной, отросшей за ночь щетиной. Теперь она увидела, что глаза у Ставра светло-карие с золотистыми искрами.
Лиля сделала полшага вперед, но Ставр поднял ногу и загородил ей дорогу, уперев рифленую подошву ботинка в торец дверного проема.
– Стоять, – тихо сказал он.
– Ну стою, дальше что?
– Нельзя усаживаться где попало. Здесь полно змей и скорпионов.
– Тогда проводи меня.
Ставр встал и первым вышел из будки. Уже стало совсем светло, но пышущий нестерпимым жаром шар пока не выплыл из адской печи за горами.
Ставр осмотрел каменистую, выжженную землю.
– Давай здесь, – сказал он. – Я отвернусь.
Он честно повернулся к Лиле спиной и почувствовал, как у него шевельнулись уши, когда послышалось журчание струйки. Потом оно стихло. Ставр стоял и ждал, когда Лиля скажет, что все, но она молчала, и он обернулся.
Лиля сидела на корточках и пристально смотрела на него. Длинные, тонкие руки были опущены между колен к лодыжкам, гибкая узкая спина выгнута, как у кошки. Она была похожа на нежное, чувственное животное и на порочную девочку.
От ее взгляда и позы Ставр поплыл. Он потерял ощущение реальности и своего тела в пространстве, в котором для него остались только ее полуоткрытые губы, складки юбки, падающие между раскосо разведенных бедер и бедра – длинные, нежные, в золотистой пыльце легкого загара.
Лиля медленно выпрямила спину и поднялась с корточек. У ее ног, там, где сухая земля как губка втянула влагу, лежали маленькие белые трусики. Лиля поднялась на пальцы и по-кошачьи переступила через них.
Кости у Ставра стали мягкими. Его потащило к ней почти против воли, как гвоздь к магниту.
– Послушай, – тихо сказал он, – если ты это делаешь потому, что мы вам помогаем, то не надо... Не надо пытаться расплатиться со мной.
– Не обижай меня, – ответила Лиля. – Не делай из меня блядь. Я хочу тебя. Хочу узнать, какой ты.
Ставр попытался еще что-то сказать, но он уже забыл все слова. Рука протянулась к ней, и его ладонь наполнилась влажной горячей плотью. Бедра девушки раздвинулись, пропуская его ладонь глубже.
Твердый и острый кончик Лилиного язычка настойчиво бился о его зубы, все еще стиснутые от гордости и недоверия. Ставр вдруг заметил это и разжал их.
Ставру мало было чувствовать, он хотел видеть ее тело. Он целовал маленькие груди, нежно покусывал бесстыдно торчащие соски, забывая о том, что на самом деле времени для игры у них нет. Но Лиля смотрела на жизнь практичнее, она помнила об этом. Она попыталась расстегнуть пряжку на поясе из парашютной стропы. Но ей не случалось иметь дело с такими пряжками, она просто не знала, как это сделать.
– Ну помоги же мне, – потребовала она. – Прямо пояс невинности, к нему ключа не надо?
– Не говори глупостей.
Ставр отбросил ее руки и одним нажатием пальцев расстегнул пряжку.
В отместку за его резкость Лиля просто сдернула со Ставра его пятнистую шкуру, и перед ней предстал его богоданный ствол.
Лиля вцепилась Ставру в плечи и, как кошка, прыгнула на него. Ее сильные упругие ноги танцовщицы обвили его поясницу, и он подставил руки под ее девчоночью попу.
Экипаж самолета прогнал двигатели и занял свои места к взлету. Командир формально получил у сонного диспетчера разрешение на вылет. Как огромное, грузное насекомое самолет пополз по рулежной дорожке.
Приведя в порядок одежду, Ставр и Лиля опустились на землю возле будки. Ставр привалился
спиной к стене, а Лиля села между его ног и откинулась назад на него. Ее легкая пушистая голова лежала у Ставра на груди, улыбаясь, он играл ее смешными кудряшками.
Самолет выполз на взлетную полосу и остановился напротив будки. Дверь пилотской кабины открылась, в проеме появился Шуракен и один из летчиков. Они выкинули трап.
Рита и Наташа побежали к самолету. Когда Лиля и Ставр со Светкой на руках подошли к трапу, они уже залезали в кабину. Шуракен нагнулся с верхней ступени трапа и взял у Ставра Светку. Пока он передавал ее летчикам, Ставр в последний раз поцеловал Л шло.
Шуракен спрыгнул на плиты взлетной полосы. Летчик поднял трап, дверь кабины захлопнулась. Взвыли турбины, и самолет понесся к далекой точке на горизонте, где сходились лучи взлетной полосы. Проследив, как он оторвался от африканской земли и, набирая высоту, взял курс домой, Ставр и Шуракен пошли к ангарам. Они разбудили русских механиков, обслуживающих вертолеты, и заняли у них «уазик» с брезентовой крышей, пообещав вернуть его с кем-нибудь из курсантов.
Ставр сел за руль. Шуракен с чувством исполненного долга плюхнулся рядом и захлопнул дверцу. Вдруг он повел носом и резко повернул к Ставру голову, его глаза сверкнули от злости.
– Хули от тебя бабой пахнет?
– Зато ты пожрал у летчиков.
Ставр врубил скорость и с пробуксовкой ушел с места.
В угрожающем молчании они проехали через КПП аэродрома. Охранник лениво приветствовал их. Спецы часто приезжали на аэродром к вертолетчикам или к экипажам самолетов из России.
Молчание становилось все более напряженным.
– У тебя что, спермотоксикоз? – наконец проговорил Шуракен. – На одну плоскость с сучьим потрохом Джориком нас поставил. Все обосрал!
– Я ни к кому не приставал. Она сама так решила.
– Которая?
– Во всяком случае, не Наташка, она дала бы тебе.
Шуракен погрузился в мрачное молчание.
– Тушканчики, твою мать, – проворчал он.
11
Тем временем события в Москве развивались самым угрожающим образом. Несмотря на отставку, генерал Осоргин оставался членом элитарной группы военных и политиков, чье мнение по-прежнему учитывалось в критических ситуациях. Он получал закрытые аналитические отчеты и обзорные материалы, которые позволяли постоянно быть в курсе событий. Осоргин не удивился, когда на дачу к нему пожаловал один из начальников Генштаба генерал-лейтенант Рюмин. Осоргин понимал, о чем пойдет разговор. – Комитет объявит в стране чрезвычайное положение, отстранит Горбачева от власти и примет руководство страной до тех пор, пока не будет сформировано законное правительство. Партия должна снова взять власть, – ввел его в существо проблемы Рюмин.
– А вы не боитесь спровоцировать гражданскую войну?
– Ты преувеличиваешь, Алексей Федорович. Речь идет всего лишь о смене лидера, не оправдавшего доверия партии. Мы готовы к тому, что в Москве возможны отдельные акты неповиновения со стороны толпы и всякого сброда.
– Те, кого вы называете сбродом, наш народ. И он не с нами, он против нас, – веско возразил Осоргин.
– Вот поэтому ты нам и нужен. Армия должна быть с нами.
– Мы с тобой видели танки на улицах Праги. И ты готов теперь выпустить их на улицы Москвы?
– Я не понимаю тебя, Алексей Федорович, я пришел к тебе как к нашему человеку, которому доверяют все члены комитета. Мы рассчитываем на твою помощь, а ты рассуждаешь как враг, как оппортунист.
– Я рассуждаю как человек, который не хочет давить танками людей на улицах города, который бесконечно люблю.
– Это слова обывателя, а ты боевой генерал, Осоргин. С каких пор ты забыл, что такое присяга, долг? Забыл, кому обязан всем, что имеешь – карь-
ерой, званием, наградами. Даже эта дача дана тебе партией. Наконец, подумай о судьбе сына.
Осоргин заметно дрогнул. Он хорошо знал, что может последовать за подобными разговорами.
– Ты угрожаешь мне? Мне – своему командиру, которому обязан тем, что не сложил голову в Афганистане, да еще и вернулся оттуда с генеральскими звездами?
– Прости, Алексей Федорович, ты не так меня понял. Я другое хотел сказать. Если партия вернет себе власть, у него будут те же возможности, что и у тебя. А если власть расхватает быдло, хамье? Ты правильно сказал, они нас ненавидят. Ненавидят и боятся. Они развалят армию, уничтожат КГБ. А твой сын – кастовый офицер.
– Слава богу, что Егор сейчас за границей.
12
Щенка звали просто Малыш, или Мелкий. Собаки в Сантильяне были редкостью, потому что их успевали съедать быстрее, чем они размножались. Щенка спецам летчики привезли из Москвы.
Как только Ставр и Шуракен переступили порог коттеджа, Малыш, бешено колотя хвостом, выкатился им под ноги. Шуракен обхватил его ладонями под передние лапы и поднял. Щенок повис длинным голопузым тельцем и шлепал языком, пытаясь дотянуться до заросшей щетиной физиономии.
– Послушай, бульдозер, не дави Мелкого, – ревниво сказал Ставр.
Шуракен протопал прямо на кухню, достал из холодильника колбасу, нарезал и положил в собачью миску.
– Иди ешь, паразит, – нежно сказал он.
Но Малыш продолжал носиться между ним и Ставром, всем своим видом показывая, что он совершенно бескорыстно радуется их возвращению.
Ставр бросил в гриль два бифштекса и достал из холодильника пару банок пива.
Курсанты еще не вернулись из лагеря Вигоро, поэтому спецы могли позволить себе завалиться спать, что они и сделали, после того как покончили с бифштексами. Они не надеялись, что кража девушек сойдет им с рук, но здесь, в резиденции президента, где все было под контролем, они чувствовали себя в относительной безопасности. Даже генерал Агилье-ра не мог безнаказанно оторвать им головы на территории своего брата. Расправляться с кем-либо здесь имел право только сам Давид Агильера, а он, как всякий диктатор, был особо заинтересован в профессиональной подготовленности своих служб безопасности. Он уже имел возможность оценить результаты жестокой выучки и профессиональной дрессировки, которой русские спецы занимались с тощими, ленивыми и свирепыми парнями, попадавшими им в руки. В знак благодарности за первый выпуск курсантов и за проведение нескольких специальных операций Давид Агильера лично прицепил на куртки Ставра и Шуракена Серебряные кресты за «выдающуюся храбрость и умелое руководство подчиненными в бою». Грамоты с гербами республики висели у спецов в коттедже, приколотые на стену среди фотографий, на которых они стояли на фоне джунглей, своего «крокодила» и боевых вертолетов. Кстати, напрасно кто-нибудь думает, что в коттедже, как во временном логове холостых мужиков, имели место бардак и всякое безобразие. Здесь был их дом вдали от дома.
