355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Караваешникова » Офицеры » Текст книги (страница 7)
Офицеры
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 21:02

Текст книги "Офицеры"


Автор книги: Елена Караваешникова


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– На связи.

– Ставр, на связи Шуракен. Вали в город, это приказ старшего.

– О'кей.

Шуракен убрал рацию в карман под левым плечом.

– Все нормально, – сказал он. – Егор возвращается. Душ, чашка кофе, и мы будем готовы тащить вашего представителя хоть к черту в задницу.

2

Лагерь Вигоро представлял собой совершенно дикое место в горах. Плато, начисто лишенное растительности, было огорожено колючей проволокой. Внутри периметра стояли грузовики российского производства, старый автобус и «уазик» русских спецов. Солдаты обходились либо вообще без каких-либо удобств, либо устраивали лежбища под натянутыми над землей кусками брезента. Единственная постройка представляла собой хижину, сложенную из снарядных ящиков. Крышей служила маскировочная сетка.

Сержант Шелумба, высокий, здоровенный африканец свирепого вида, уже построил курсантов для начала занятий и ждал появления командира. Он подтянулся и скомандовал «смирно», когда грубо сколоченная дверь, висящая на петлях из кусков кожаного ремня, открылась и из хижины вышел бог оравы черных головорезов – белый человек. Он был поджарый, как и его дикое воинство, похожее на стаю черных пантер, надменный и опасный. На нем был нейлоновый разгрузочный жилет, бандана и пятнистые штаны от тропического камуфляжа, на руках кожаные перчатки с обрезанными пальцами. На впалых щеках топорщилась двухдневная щетина, на загорелой шее висела стальная цепочка с «собачьей биркой» и кожаный шнурок с местным охотничьм амулетом – когтем леопарда. На стальной пластине «собачьей бирки» был выгравирован его псевдоним «Ставр» и группа крови. В нем с трудом можно было признать интеллигентного московского парня Егора Осоргина.

– Сержант! – рявкнул Ставр. Шелумба тут же подлетел к нему.

– Да, сэр.

– Шелумба, мне надо срочно вернуться в город. Прими командование подразделением.

– Есть принять командование подразделением.

Ставр направился к «уазику». Шелумба шел рядом, гордясь тем, что может идти почти как равный рядом со своим командиром, который был для него героем и непререкаемым авторитетом.

– Командир, мне продолжить занятия? – спросил он.

– Само собой, – беспечно пренебрегая казенным языком приказов, ответил Ставр. Он сел за руль и положил автомат так, чтобы был под рукой. – Давай командуй, сержант. Я свяжусь с тобой, когда выясню ситуацию.

С дороги, прорубленной по правому склону горы, открывался вид на поразительное по красоте обширное ущелье. Над всем возносились вызолоченные солнечным светом вершины, вниз уходили скалистые террасы скудных козьих пастбищ, в каменном русле несся бурный поток, над которым висела мерцающая пелена влаги. Каждый раз, когда Ставр, военспец капитан Осоргин, оказывался здесь, его поражали простор ущелья и мощь горных пиков, темно и ярко, как на полотнах Рериха, вписанных в синеву неба. Это место имело сильную власть над Ставром. Каким-то образом оно приводило его мысли в порядок и гармонию с чувствами. И сейчас, глядя на холодные острые грани скал, сверкающие на солнце, Ставр уже спокойно думал, что чувство вины за смерть Герхарда навсегда останется в душе. Нужно иметь мужество признать это и смириться. Или, как сказал Герхард, надо иметь мужество засмеяться.

Два года назад Ставр и Шуракен были направлены в Сантильяну по просьбе правительства республики, обратившегося к «большому русскому другу» с просьбой о предоставлении инструкторов и военных специалистов для «подготовки молодых сантильянцев к защите своей родины на основе чувства патриотизма». Реально спецы занимались обучением личной охраны президента Агильеры и подготовкой универсального подразделения по борьбе с терроризмом. Также они принимали участие в специальных боевых операциях, естественно, без документов и под псевдонимами, и по приказу своего шефа, полковника Ширяева, выполняли различные поручения.

Герхарда они захватили в составе диверсионной разведгруппы повстанцев, противников режима диктатора Агильеры. Матерый наемник, в прошлом аристократ, окончивший Оксфорд, он был таким же инструктором, военспецом, как и они сами. Так как его участие в этой грязной заварушке носило сугубо профессиональный характер, Ставр и Шуракен полагали, что, если Герхард не попадет в руки национальных гвардейцев, ему не грозит ничего, кроме высылки из страны. Поэтому они не сдали его вместе с повстанцами, чем вызвали приступ бешенства у местных вояк, которые, как всегда, засчитали себе успех операции, проведенной русскими спецами. Они пожаловались брату президента, генералу Джошуа Агильере, занимающему пост верховного главнокомандующего республики. Генерал примчался в бронированном белом «мерседесе» и устроил старшему

военному советнику Ширяеву скандал. Чтобы утихомирить его, Советник приказал расстрелять Герхарда. Генерал Агильера тут же предоставил для этой цели боевиков-головорезов из своей охраны.

Герхард хладнокровно принял смерть.

– Надо иметь мужество рассмеяться, – сказал он.

Герхард нравился Ставру. С первого взгляда.он признал в нем брата по войне. Не этой конкретной войне, а войне для профессионалов, которая, как Ставр уже знал, останется с ним, пока он жив. Герхард мог бы стать лучшим его врагом, тем врагом, которым гордишься, с которым интересно помериться силой, в поединке с которым можно превзойти себя. И когда этот человек был предан и убит, Ставр взорвался.

Шуракен отнесся ко всему спокойнее. Во-первых, он видел в Герхарде всего лишь наемника. Себя же Шуракен считал солдатом империи, защищающим интересы державы там, где прикажут. Сейчас он воевал в Африке не потому, что хотел или искал приключений на свою задницу, как Герхард, а потому, что такова была служба. Герхард же был солдат удачи, из тех, кто мотается с войны на войну, ища наживы и приключений. В конце концов находят смерть. Умер он мужественно – этого Шуракен не мог не признать.

Ставр был в бешенстве. Война развязала ему руки, приучила к свободе действий. В такой ситуации формальные отношения и подчиненность Советнику могли оказаться слишком слабой уздой. Но чего бы Ставр с больной головы ни выкинул, он навредил бы только себе. Шуракен решил, что Ставру следует остудить голову, желательно где-нибудь подальше от Советника. Он запихнул друга в машину и заставил ехать на полевые занятия в лагерь Вигоро.

Отъезд получился красивый. Следом за «уазиком» Ставра двинулся автобус, до отказа набитый черными парнями. Те, кто не поместился в салоне, устроились на крыше, над ними по ветру развевалось знамя, из динамиков неслась боевая песня. Ставр почувствовал, как сердце снова становится легким и веселым.

Теперь, оставив курсантов в лагере на попечение сержанта Шелумбы, Ставр возвращался в город. Проем лобового стекла «уазика» был заварен железной решеткой. Стекло они с Шуракеном вынули, потому что стекла бликуют, по ним стреляют, и они покрываются трещинами, мешающими правильно воспринимать окружающую действительность.

Дорога круто пошла вниз. Ставр снял ногу с акселератора и перенес на тормоз. Играя сцеплением и тормозами, он мягко скатился на узкий козырек над озером, в которое с каменного уступа обрушивался бешеный поток. Над водопадом, переливаясь, висела алмазная радуга. Озеро было сине-зеленое, цвета павлиньего глаза, и с такой чистой водой, что, бросив в него монету, можно, пока не надоест, следить, как она, отблескивая серебром, опускается в бездонную глубину.

Миновав озеро, Ставр до предела снизил скорость и стал пристально рассматривать дорогу перед капотом. Здесь кончалась контролируемая гарнизо-

ном Вигоро часть дороги. Дальше можно было ждать чего угодно, и прежде всего – мин.

С каждым мгновением Ставру становилось все больше и больше не по себе. Он был один, а одиночество обостряет интуицию и инстинкт самосохранения. Может быть, поэтому, когда он заметил змею, свернувшуюся клубком в колее, то почувствовац, что она неспроста там лежит. И, словно подтверждая его самые дурные предчувствия, мороз продрал по хребту, а волосы под банданой взмокли.

Он ударил по тормозам.

Дверец у машины не было, Ставр с Шуракеном их ликвидировали, чтобы не мешали быстро сматываться. Ставр просто перекинул ноги с педалей на землю. На осторожных, неестественно легких лапах он сделал несколько шагов вперед.

Змея, это была кобра, подняла голову, раздула капюшон и зашипела. На несколько секунд они замерли друг против друга – змея и человек. Ставр не относился к весьма распространенной части людей, испытывающих непреодолимую ненависть к змеям и убивающим их без всяких на то оснований. Война не превратила его в отморозка, он придерживался правила никогда не убивать без крайней необходимости. Убедившись, что человек на нее не нападает, змея выползла из колеи и исчезла среди камней. На том месте, где она лежала, Ставр увидел едва заметное разрыхление. Здесь установили мину и пытались замаскировать следы этого подлого дела.

«Вот она!» – подумал Ставр. Он выследил смерть. Теперь он знал, где она, дальше надо действовать спокойно и точно.

Ставр опустился на корточки и осторожно разгреб тонкий слой земли, перемешанной с мелкими камешками.

«Привет!» – перед ним в каменистом грунте сидела противотанковая мина советского производства.

Ставр усмехнулся: судя по всему, повстанцы регулярно добывают боеприпасы со складов национальной гвардии. Противотанковая мина была, в принципе, бесполезной вещью на этой дороге, где не ходило, не каталось и не ползало ничего с таким весом, на который она могла среагировать. Но народ в Сантильяне воевал так давно, что уже научился некоторым хитростям. Поэтому, выкрутив из мины взрыватель, Ставр не спешил вытаскивать чертову кастрюлю. Он расстегнул клапан нагрудного кармана на куртке и отколол с его внутренней стороны здоровенную английскую булавку.

«Кружок умелые руки доведет до цугундера», – выплыла в голове фраза, когда-то сказанная инструктором на занятиях по подрывному делу.

Зажав булавку в обветренных, запекшихся от жары губах, Ставр начал нежно подкапываться под мину.

На этот раз ни инстинкт самосохранения, ни ангел-хранитель были ни при чем. Просто Ставр знал, как бы он сам действовал, если б ему пришлось ставить противотанковую мину так, чтобы она сработала на небольшой вес, или организовать сюрприз

для того, кто попытался бы ее снять. Поэтому он даже почувствовал определенное удовлетворение, когда его пальцы нащупали под миной бок гранаты.

Скоба была придавлена днищем мины. Ставр сжал ее в руке и вытащил гранату. Предохранительного кольца, естественно, не было. Ставр вынул изо рта булавку и вставил ее в отверстие запальника. Все, теперь эта дура была абсолютно фригидна.

Ставр не хотел возиться с уничтожением своих трофеев. Звук взрыва мог привлечь чье-нибудь ненужное внимание. Засунув мину и гранату в щели в скале, Ставр заложил их камнями.

Нервное напряжение резко отпустило, и Ставр с удовольствием, даже торжественно помочился на место заначки.

«Теперь перекурим это дело», – подумал он, садясь за руль. I

В Сантильяне два климата – или жарко и сухо, или жарко и влажно. Высоко в горах было сухо и даже прохладно, особенно пока ледниковый поток не ушел под скалы. Ниже возникли низкие бородатые пальмы и лианы, потом высокие стройные пальмы и манговые деревья, а когда Ставр скатился в долину, по обеим сторонам дороги поднялись темно-зеленые стены непроходимых джунглей. Дорога была проложена по руслу пересохшей реки. В период дождей она превращалась в поток жидкой грязи, но сейчас по ней можно было ехать с вполне приличной скоростью. Ставр жал на газ, стараясь побыстрей проскочить этот отрезок пути. Дорога была одна на всех, поэтому мины тут редко ставили, зато регулярно устраивали засады. Въехав в джунгли, Ставр дослал патрон в патронник автомата и снял оружие с предохранителя.

Со стороны его машина, ломом идущая через джунгли, смахивала на известную рекламу сигарет «Кэмел». Только это был не роскошный «лендровер» или джип, а обычный армейский «уазик», но со снятыми передними дверцами, без задних сидений, с заваренным решеткой лобовым стеклом и платформой под крупнокалиберный пулемет вместо крыши. Он назывался «крокодил», а под хорошее настроение – «кокодрило».

На спрессованной глине, смешанной с илом, «крокодил» легко уплывал в юз. По краям колеи и на поворотах машины растолкли этот грунт в тонкую пудру, но, прижатая тяжелым влажным воздухом, она не пылила. Она выплескивалась из-под колес, как горячий шоколад.

Лицо и руки покрылись каплями пота, как в бане. Футболка прилипла.

Ставр сбросил скорость, пробираясь мимо сожженной автомобильной колонны. Одиннадцать обгорелых скелетов грузовиков представляли крайне неприятное зрелище. Конвой напоролся на засаду, был разграблен и сожжен то ли бандитами, то ли повстанцами. Грузовики так и остались стоять на дороге, и их приходилось объезжать, прижимаясь вплотную к джунглям. Отличное место для еще одной засады.

Ставр вел машину одной рукой, в другой он держал автомат на боевом взводе – палец на спусковом

крючке, ствол поднят вверх, приклад уперт в бедро, чтобы не утомлять руку весом оружия. Он миновал колонну и, вдавив педаль газа, рванул от этого проклятого места на предельной скорости.

Джунгли кончились. Из темно-зеленого сумрака, парниковой влажности и одуряющих запахов цветущих и гниющих растений «крокодил» выкатился прямо в жгучий блеск нестерпимого зноя. Словно кто-то провел черту и сказал: «Здесь будут джунгли, а здесь – пустыня, и чтоб ничего такого неопределенного». Футболка на Ставре мгновенно высохла.

Русло реки вывело машину на узкое шоссе с растрескавшимся, выбеленным как кость асфальтом. На безжизненной равнине ползали бесформенные столбы пылевых вихрей.

И справа, и слева, и впереди, и в зеркале заднего вида Ставр видел одно и то же – жесткую линию там, где пустыня смыкалась с плоскостью неба. Ему казалось, что он как комета несется в бесконечном пространстве от горизонта к горизонту. Ослепительная звезда солнца висела прямо над головой.

Из-под банданы и очков поползли ручейки пота. Они проедали бороздки в слое пыли, покрывавшем туго обтянутые бронзовой кожей скулы, и исчезали в темной щетине.

Наконец в дрожащем мареве на горизонте возник безобразный бесформенный мираж города. Не доезжая до него, Ставр свернул к фургону, стоящему недалеко от дороги.

Это был прицеп без тягача, когда-то разрисованный яркой рекламой. Но солнце выжгло краски, а ветер пополам с песком стесал их не хуже наждака.

Ставр поставил машину вплотную к фургону таким образом, чтобы, войдя внутрь, он постоянно видел ее через открытую дверь. Он остановился здесь только потому, что местность вокруг фургона просматривалась на несколько километров во все стороны. Если бы Ставр, белый человек, путешествующий в одиночестве, позволил себе остановиться и войти в подобный шалман в городе, он бы уже никуда не приехал и его молодой труп вряд ли бы нашли.

Ставр перекинул ноги с педалей «крокодила» на твердую, как асфальт, глину, утыканную редкими клочьями сожженной колючки.

Дверь фургона была открыта и завешена ветхой грязной тряпкой. Не выпуская из рук автомат, Ставр поднялся туда по железной приставной лестнице. Внутри фургон был перегорожен стойкой. За ней на табурете неподвижно, как мумия, сидел африканец. На полках у него за спиной вперемешку лежало то самое барахло, которое со всего мира валили в Сантильяну в качестве гуманитарной помощи, дешевая электроника и стояли пыльные бутылки с дрянной выпивкой.

Ставр купил большую пластиковую флягу минеральной воды и, подумав, добавил к ней еще бутылку тростникового рома, которую решил подарить сержанту Шелумбе. Для местного этот ром все равно что райский нектар, а белому человеку следовало быть осторожным и не вливать в себя что попало. Как и все европейцы здесь, Ставр и Шуракен обычно пили пиво и джин, который особенно ценился, так как был в некоторой степени профилактикой против малярии. Покупка бутылки мерзкого пойла была жестом дружелюбия по отношению к авторитетному на окраине города торговцу. Брошенные на грязную стойку пять долларов представляли для чернокожего значительную сумму. При случае африканец не захочет лишиться возможности получить еще пять долларов и, может быть, не позволит какому-нибудь бандиту дать выстрел из базуки по проезжающей мимо машине.

Фляга откупорилась с угрожающим шипением. Из горлышка вырвался гейзер вспененной минералки. Пить ее Ставр поостерегся, несмотря на то что фирменная пробка была в порядке. Он несколько раз прополоскал рот водой, тепловатой, но все же приятно пощипывающей язык и пересохшие губы. Остатки воды он вылил на лицо и грудь.

Ставр вывел «крокодила» на шоссе и вдавил педаль акселератора в пол. Встречный поток горячего воздуха быстро высушил его лицо.

3

– Один наш общий знакомый рассказал мне о вашем увлечении, – с тонкой улыбкой сказал Аль-Хаадат Советнику. – В прошлом году в Париже на аукционе я случайно приобрел вещицу, достойную, как мне кажется, вашей коллекции.

С этими словами Аль-Хаадат поставил на круглую столешницу из оникса изящную хромированную статуэтку, предназначенную для установки на радиаторе автомобиля. Статуэтка олицетворяла богиню Скорости. Изящная женщина с развевающимися волосами сжимала в руках шуракен – смертоносное оружие ниндзя, представляющее собой летящий с огромной скоростью диск с заточенными краями.

– Это богиня Скорости с радиатора «кадиллака» тридцать второго года, – важно пояснил Аль-Хаадат.

– Прекрасный экземпляр. – Советник взял статуэтку и принялся рассматривать как истинный ценитель. – Однажды один коллекционер перехватил у меня такую, но она была в значительно худшем состоянии. Я ваш должник. Но как специалист я вам скажу: эта богиня не с «кадиллака». Это фигурка английского производства.

– Как вы это определили?

– Очень просто. Американская богиня Скорости держит руль или развевающуюся шаль, а у английской в руках шуракен, как у этой.

Коллекционирование носовых фигурок с автомобилей было давним хобби Советника. Как правило, эти талисманы дорогих автомобилей изображали богов и животных, реже – абстрактные образы агрессивной целеустремленности вроде стрел. Советника привлекали символы лидерства и победы.

Молодой слуга в белой полотняной куртке и таких же белых нитяных перчатках, скрывающих его черные руки, выкатил на лоджию бар-тележку и остановился, ожидая дальнейших указаний. Советник сделал едва заметный знак, и он исчез.

Вилла, предоставленная президентом Агильерой под штаб-квартиру русской военной миссии, была красивым зданием, выстроенным в английском колониальном стиле. По распоряжению Советника кофе и напитки подали на парадную лоджию, расположенную над главным входом. Полосатый тент защищал ее от палящих лучей солнца.

Аль-Хаадат подошел к бару-тележке. Он открыл серебряный термос со льдом, бросил в бокал несколько прозрачных кубиков и плеснул изрядную порцию неразбавленного виски.

– Я рассчитывал, что вы поедете вместе со мной, господин Ширяев. – Аль-Хаадат отпил немного виски. – Меня предупреждали, что генерал очень вспыльчивый и плохо прогнозируемый человек. Как видите, я рискнул прилететь сюда. Но я хочу иметь некоторые гарантии, прежде всего своей безопасности и того, что сделка вообще состоится. Такой гарантией может быть ваше участие в первой встрече. Естественно, ваши посреднические услуги будут соответствующим образом вознаграждены.

– Я не оказываю услуг в частных сделках, господин Аль-Хаадат, и, кроме того, мое участие в вашем визите к генералу Агильере может вызвать ненужные вопросы у службы госбезопасности президента. Через час я должен быть на приеме у президента. Как видите, в любом случае я не смог бы с вами поехать.

Когда Аль-Хаадат смотрел в глаза Советника, у него возникало странное впечатление: он словно смотрел в зеркало и видел только свое отражение, но при этом появлялось чувство, что на него пристально смотрят из темной комнаты. Опытный делец, Аль-Хаадат подозревал, что роль русского в сделке гораздо важней, чем он хотел это представить, демонстрируя свою слабую заинтересованность. И действительно, чутье его не обманывало. С предложением купить в Сантильяне партию «Калашниковых» и РПГ-7 на Аль-Хаадата вышел агент Советника, человек, имеющий официальную лицензию на торговлю оружием. Ширяев устроил эту «свадьбу», но он не собирался держать свечу над брачным ложем. Без его согласия тут все равно ничего бы не сложилось.

– Генерал просил меня позаботиться о вашей безопасности, – сказал Советник. – Кроме взвода национальных гвардейцев вас будут сопровождать мои сотрудники. За местных я не поручусь, но мои парни вытащат вас из любой заварушки.

– Кто эти люди?

– Сейчас увидите, – ответил Советник, услышав, как к вилле подъехала машина.

Аль-Хаадат подошел к перилам. Внизу он увидел светло-коричневую «тойоту» с низким, плоским кузовом, очень смахивающую на инкассаторский автомобиль. На ее борту была эмблема с надписью «Аntiterrorism security team». Из «тойты» вылезли двое белых парней.

Это были Ставр и Шуракен. Тропический камуфляж и экипировка делали их до черта похожими друг на друга.

– Такие машины, как эти парни, производятся по индивидуальным проектам, и любой из них сто-

ит не меньше танка, – заметил Советник, подойдя к ливийцу.

– Вот как? – Аль-Хаадат просканировал спецов цепким и опытным взглядом торгаша, оценивающего любой объект с точки зрения его стоимости. – Кстати, мои клиенты интересуются такими комман-дос. Им нужны инструкторы и военные советники в тренировочных лагерях.

– Я понимаю проблемы ваших клиентов, но я уже сказал, что не оказываю посреднических услуг и связей с торговцами наемниками у меня нет. – Ледяной тон Советника демонстрировал Аль-Хаадату, как неуместно и даже оскорбительно было предполагать, что у него имеются контакты с вербовщиками. – Что же касается моих людей, то они российские военнослужащие, а не солдаты удачи.

– О, конечно, конечно! Я не имел в виду.ничего подобного, – горячо заверил его Аль-Хаадат. – Но поймите меня правильно, в последнее время русские специалисты охотно остаются работать за границей, если им предлагают выгодные контракты.

– К сожалению, это так. Опытные профессионалы становятся жертвами сокращения армии, разочаровываются в будущем и соглашаются на любые предложения. Я надеюсь, что, когда политическая обстановка стабилизируется, правительство примет правильное решение. А пока я все же прошу вас не пытаться соблазнять моих людей нефтедолларами ваших клиентов, – усмехнулся Советник.

Он смотрел на стоящих возле бронированной «тойоты» спецов. Его отношение к ним было крайне неоднозначным. У Советника имелась масса возможностей использовать их в своих интересах. Но парни с самого начала заняли крайне жесткую и несговорчивую позицию. Если б они немного сбавили гонор, у Советника нашлось бы для них немало интересных поручений и сотрудничество сложилось бы самым обоюдовыгодным образом. Но Ставр и Шуракен проигнорировали крайне осторожные намеки своего шефа на то, что все услуги, выходящие за рамки их служебных обязанностей, будут хорошо оплачены. Независимость спецов, конечно, сильно действовала Советнику на нервы, но у него была и другая, гораздо более важная причина для особого отношения к ним. Он знал, что эти парни – сотрудники секретного подразделения с весьма широким спектром действия. Он подозревал, что их прислали в Сантильяну не столько обучать антитеррористическую команду, сколько контролировать его самого. Он долго проверял Ставра и Шуракена – для таких дел у Советника была своя, местная, агентура, – но не обнаружил никаких признаков того, что спецы «сели ему на хвост». Но то, что спецы, похоже, не интересовались ничем, кроме своих основных обязанностей, не успокоило Советника на их счет. В любой момент они могли получить закодированный приказ из Москвы и тут же вцепились бы ему в горло как овчарки. При таком обороте дела Советник без особых усилий устроил бы мерзавцам по пуле в затылок во время очередной боевой операции. Но пока до этого не дошло, он предпочитал найти спо-соб использовать их в своих интересах, а не отчитываться за два трупа.

Аль-Хаадат налил себе еще порцию виски. На трезвую голову у него, пожалуй, не хватило бы духа пуститься в опасное путешествие по кипящему, как адский котел, городу, население которого постоянно сражалось против правительства и устраивало кровавые разборки между собой. Захват заложников и сжигание из огнеметов жилищ вместе с их обитателями были обычной тактикой недовольных правительством групп, возглавляемых бывшими военными и уволенными чиновниками. Но особенно свирепыми были схватки между представителями различных кланов, а проще говоря, бандитами.

Вернувшись из поездки в лагерь Вигоро, Ставр узнал, что Советник приказал им с Шуракеном сопровождать какого-то типа в резиденцию верховного главнокомандующего республики генерала Аги-льеры. Все, что было связано с Советником, вызывало сейчас у Ставра приступы бешенства. Вначале он собрался ехать в том виде, в котором вернулся с полевых учений, выражая таким образом свое неуважение к Советнику и его приказам. Но потом он решил, что офицер, представляющий великую державу, не имеет права выглядеть как бандит.

Ставр принял душ и побрился.

Спецы, стоящие у машины перед виллой российской военной миссии, были одеты в камуфляжные штаны и разгрузочные жилеты.

– Представь, Шур, – рассказывал Ставр, который еще был под впечатлением истории с миной. – Я только что чуть на мине не подорвался. И знаешь, что меня спасло? Змея. Я увидел ее в колее и затормозил – не хотел давить. И вдруг меня прямо мороз продрал по хребту, я понял, что под змеей мина.

– Это ты что хочешь сказать? Змея тебе вроде как знак подала? – усмехнулся Шуракен.

– Змея лежала в колее, потому что там недавно копали яму для мины. Соображаешь? Земля в этом месте была немного прохладней, и змея улеглась там покайфовать.

– Может, так, а может, тебе просто повезло. Советник вышел из дверей вместе с невысоким

лощеным господином явно арабского происхождения. Ставр и Шуракен повернулись в их сторону.

– Господин Аль-Хаадат, познакомьтесь, это мои сотрудники, – сказал Советник. – Ребята, это господин Аль-Хаадат. Я передаю его на ваше попечение.

Аль-Хаадат внимательно посмотрел в лица спецам и протянул руку этим людям, от которых сейчас зависела его жизнь.

И Ставр, и Шуракен отметили решительное и крепкое пожатие его маленькой, изящной руки, но от клиента здорово несло алкоголем. На безымянном пальце ливийца сиял золотой перстень. Короткое пухлое запястье охватывал массивный браслет часов с утыканным крупными бриллиантами циферблатом. Аль-Хаадат был одет в дорогой летний костюм, измявшийся в дороге. Он держал небольшой саквояж с цифровыми замками, других вещей у него не было.

Спецы автоматически зафиксировали все эти детали, по которым не составляло труда определить,

кто такой Аль-Хаадат и за каким чертом его принесло к генералу Агильере.

– Следуйте нашим инструкциям, господин Аль-Хаадат, и ничего плохого с вами не случится, – на беглом английском сказал Шуракен.

– Когда мы будем двигаться через город, можете или молиться, или лечь на пол, – продолжил Ставр, открывая дверь пассажирского отсека «тойоты».

– Я сделаю и то и другое.

Пригнувшись, Аль-Хаадат влез в «тойоту». Окон в пассажирском отсеке не было. Свет проникал через тонированные стекла водительской кабины и открытый люк в крыше.

– Одну минуту, ребята, – по-русски сказал Советник. – Принимай во внимание, что ваш основной инстинкт – стрельба навскидку, я запоминаю, что вы не имеете права открывать огонь на поражение до тех пор, пока не убедитесь, что вас действительно атакуют. Мы не воюем в этой стране. Я здесь – старший военный советник, вы – военспецы, и не более.

– Да мы вообще тут туристы по безвалютному обмену, – заметил Шуракен.

Ставр смотрел сквозь Советника и молчал. Обычно у него не было никаких проблем с выражением собственного мнения, и в данном случае его молчание означало, что он разговаривать не хочет.

– Я обязан напомнить, что ваши подписи стоят под директивой о действиях в городе в условиях ограниченных правил открытия огня. Но вы, конечно, имеете право самостоятельно принять решение: стрелять или не стрелять.

– Это точно, – сказал Шуракен. – Советоваться там будет не с кем.

– Только помните, что вам придется отчитаться за каждый выстрел.

На плац перед офисом выкатил расхлябанный армейский «форд» с оравой национальных гвардейцев в мятой и грязной форме, обвешанных оружием и с золотыми кокардами на темно-зеленых беретах.

– Е-мое! Это еще что такое? – опешил Шуракен, когда «форд» встал вплотную за задним бампером «тойоты».

– Ваше прикрытие.

За линзами темных очков в глазах Ставра сверкнула молния бешенства. Но он молча обошел «тойоту» и залез в кабину.

– На черта нам такое прикрытие? – по-русски, чтобы не понял «клиент» в пассажирском отсеке, сказал он, когда Шуракен уселся за руль. – Одни мы еще, может быть, проскочили бы влег-кую. Засвидетельствовали бы нам почтение десятком выстрелов – и все дела. А с золотыми бляхами на хвосте мы огребем по полной программе. Все бандиты будут палить в нас из всего, что стреляет.

Шуракен вдавил клавишу миниатюрного монитора на приборной панели. На экране появилось изображение газующего за ними «форда» и закрывающихся внушительных ворот резиденции.

4

Через час у Советника была назначена встреча с президентом Сантильяны. Он принял душ и переменил сорочку. В здешнем климате даже при кондиционерах одной белой сорочки на весь день не хватало.

Роскошный белый дворец президента окружали небольшие виллы, коттеджи жилого городка и казармы. Все утопало в вечно цветущей тропической зелени, только плац, где довольно часто проводились пышные парады и показательные выступления национальной гвардии, целиком был во власти убийственного солнца.

Секретарь открыл перед Советником дверь кабинета президента. Давид Агильера был высокий, худощавый, пахнущий духами негр в костюме от «Хьюго Босс». Он происходил из высшего клана местного племени воинов и охотников. За двести лет британского владычества вожди клана совершенно цивилизовались, их потомки стали получать в Европе военное и юридическое образование. Из поколения в поколение они занимали высокие посты в колониальном правительстве. Обретя независимость, Сантильяна превратилась в очередную незаживающую язву на многострадальной шкуре Африки. Придя к власти, Агильера попытался дать стране новую конституцию и вернуть к жизни алмазные месторождения, которые повстанцы и бандиты привели в полную негодность, разграбив их и уничтожив оборудование. Но он никак не мог решить, строить ли ему национальную армию для борьбы с повстанцами или сконцентрировать усилия на создании президентской охраны, чтобы защитить себя от личных врагов и скрытой внутренней оппозиции. Из всей дикой, плохо обученной армии президент мог рассчитывать только на тысячу национальных гвардейцев, состоящих под командованием его брата Джошуа Агильеры. Командиры остальных частей давно превратились в удельных князей, преданность их была весьма сомнительна. Агильера держался у власти только потому, что главари повстанческих отрядов постоянно грызлись между собой и были абсолютно не способны договориться о совместных действиях. Но в конце концов появился сильный лидер, страшный человек из тех, кто становится героями, – Фодей Мабуто, за свою исключительную, даже для Африки, жестокость получивший прозвище Мясник. Ему удалось организовать Объединенный революционный фронт, который пока не имел реальной силы, но уже существовал. Если бы Мабуто удалось сконцентрировать силы хоть на один удар, армия Агильеры не выдержала бы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю