Текст книги "Одноклассники (СИ)"

Автор книги: Елена Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 30

Я выскочила из машины словно ошпаренная, не помня себя, сердце стучала так, что его удары отдавались острой болью в груди.

– Надюша, солнышко! – всхлипнула в отчаянье.

– Мамочка, поехали с нами. Мне без тебя не уютно, – почти прошептала Надюша, дрожащим голосом, очень стараясь не плакать. Ребенок был крайне испуган и за эти перепуганные глаза, я готова сразиться даже с бешеным львом.

– Не бойся, моя хорошая! Я рядом. Я с тобой, хорошо?

Сердце просто разрывалось. Но, я очень старалась, чтобы голос мой не дрожал и был как можно более уверенным и ласковым.

Вымученно улыбнулась ребенку и, подняла глаза на крайне серьезного мужчину.

Высокий, широкий и крепкий как медведь, он смотрел на меня крайне внимательно, словно силился понять, что-то очень для себя важное. И благодаря этому внимательному взгляду, мне показалось, что с ним можно договориться.

– Я знаю, что мой муж должен вам очень большую сумму денег, – сказала, как можно спокойнее, смотря прямо в серые глаза, – но мне нечем сейчас ее возместить. Их с отцом арестовали, все наше имущество и счета тоже. Думаю, вы понимаете.

– Не страшно. Отработаешь, – равнодушно отозвался мужчина.

Я с диким ужасом смотрела на то, как Витя передает наши чемоданы охранникам Салынского и те перекладывают их в багажник его машины.

По лицу невольно потекли слезы.

И он тоже предал! Сдал прямо в руки бандиту! И, вполне возможно, извращенцу!

– Поехали, – сухо распорядился Салынский, подталкивая Надюшку к дверце машины. – Садись, красавица.

– Маам… – прежде чем подчиниться, дочка с ужасом посмотрела на меня.

– Иду, родная!

Кое-как оторвала взгляд от улыбающейся мрази, по фамилии Рогожин, утерла слезы и поспешила за дочерью.

Мужчина сам прикрыл за нами дверцу, сел на передние сидение и скомандовал водителю трогать.

Дочка прижалась ко мне намертво, обняла, уткнулась носом в грудь и тревожно дышала. Все вспотела от волнения, бедняжка. Я ни о чем ее не спрашивала. Просто обнимала и гладила по голове, надеясь, хоть как-то снизить ее страх.

Салынский молчал всю дорогу и я, конечно, тоже не решалась заговорить первой. Только чуть не выругалась, вспомнив, что забыла свой телефон в полиции. Перед допросом, меня попросили его выключить, я это сделала, и положила его на стол, перед собой, а куда он делся потом, я и понятия не имею. К концу действа, устала уже так, что ни о чем и думать не могла.

Салынский постоянно и очень сурово смотрел на меня в зеркало заднего вида, это очень нервировало и пугало.

Блиин! Мужик! Ну вот, что тебе надо, от меня, а? Неужели тебе баб не хватает? Жена вон, из-за твоей любвеобильности только и разводится с тобой! Или в вашей бандитской тусовке настолько принципиально поиметь жену врага своего?

Угораздило же! Так хотела быть свободной от Вадима, но он, даже сидя в тюрьме, умудряется испортить мне и дочери жизнь! Бизнесмен хренов!

Но выбора у меня нет! Ради дочери придется соглашаться на все.

Витя! Как ты мог? За что?!

Утерев слезы, бежавшие по щекам, еле подавила горестный вздох.

Сейчас, ей-богу, была бы даже Смирнову рада, если бы он смог нас выручить.

И тут мою голову, словно стрела, пронзила совершенно неожиданная мысль:

А что, если это снова их план и спектакль? Что если он действительно явится в самый напряженный момент, подобно отважному рыцарю? Со Смирнова, мне кажется, такое вполне теперь станется.

Наверное, Смирнов снова решил убить двух зайцев, и Салынского за что-то там наказать и передо мной рыцарем предстать, в попытке вернуть расположение.

А что? По-моему, все вполне логично! Ну не верится мне, что при каком-то другом раскладе, Витя отдал бы нас так же спокойно!

Теперь, главное, чтобы до Салынского тоже самое быстро не дошло.

Все эти мысли немного успокоили и даже забрали внутреннюю дрожь.

А он все смотрит и смотрит!

Да, чтоб глаза твои ослепли, самодур несчастный!

Прости меня господи! Но просто не может быть для него других пожеланий сейчас.

Когда выехали за город, невольно напряглась, завезут сейчас в какой-нибудь лесок и…

Но нас привезли к большому и красивому, желтому дому, с красной крышей. Который, как в сказке, в прямом смысле, стоял по среди леса.

– Приехали. Выходим, – скомандовал Салынский.

Надюша уснула на моих руках и мне пришлось ждать пока охранники распахнут мне дверцу.

– Давай мне.

Салынский протянул к моей дочери руки, я сделала вид, что не заметила этого. Поудобнее перехватила дочь и пошла к высокому, мраморному крыльцу.

Хозяин поспешил вперед и сам открыл мне дверь.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Надо же, честь какая!

Мы вошли в просторную гостиную с двумя огромными окнами в пол, и светлой, мягкой мебелью с позолоченной отделкой. Все здесь кричит о напыщенности и высокомерности хозяина.

– Мам! Мы где? – промурлыкала дочка, подняв голову с моего плеча.

Дома, малышка! Дома хорошая, – Салынский изобразил подобие улыбки, и провел рукой по волосам девочки.

Мне тут же захотелось отскочить от мужчины, чтобы не смел касаться нас. Его руки казались мне неприятно большими и старыми.

– Мы теперь тут жить будем? – встрепенулась дочь, с интересом осматриваясь.

– Да, хорошая. Именно так, – кивнул мужчина, снова попытавшись улыбнуться.

– Это по чьему приказу, интересно? – спросила я, напрямую, смотря прямо в холодные, серые глаза.

– Не по приказу, но по доброй моей воле! – самодовольно и властно ответил хозяин апартаментов.

Глава 31

Я еле сдержала нервный смешок. Вот эта шиза так шиза, у господина Салынского.

– А вы, кто собственно такой, что берете на себя смелость, распоряжаться, где нам жить, да еще по вашей воле? – покрепче прижала к себе Надюшку и на шаг отошла от мужчины. На всякий случай.

– Не чужой вам человек, девочки. Да, да, не чужой. И не сумасшедший! Не смотрите так, – ответил Салынский совершенно спокойно. – Кушать хотите?

– Даа! – живо отозвалась Надюшка, под урчание своего животика.

Хозяин дома даже улыбнулся.

– А гороховый суп, любишь?

– Очень! – охотно закивала дочь.

– Идем тогда в столовую.

– Мам, отпусти меня, – возмущённо потребовала дочь.

Отпустив ее на пол, тут же, взяла за руку, жутко боялось отпустить дочь от себя здесь хоть на миллиметр.

– Как тут красиво! – восхищенно вздыхала Надюша, оглядываясь.

Меня же вычурная позолота кругом, только раздражала.

Явная компенсация маленького внутреннего достоинства хозяина. Может и не только внутреннего.

Мы прошли за хозяином вперед, налево. В довольно узкую комнату с длинным столом, который был уже накрыт.

И снова белые стены, с позолоченной лепниной. Высокие, белые стулья с золотой обводкой на спинках, яркий свет от роскошной люстры на потолке.

У стены стоит не молодая женщина в форменном, белом переднике. Едва мы входим, здоровается и вышколено встает у края стола. С отработанной, замершей на губах улыбкой.

– Проходите, – Салынский Указывает нам на стулья с левой стороны, а сам садиться во главе стола. – Виктор Валерьевич, меня зовут, так и обращайтесь. А это, – кивнул на женщину, замершую у стола. – Софья Анатольевна. Смотрящая за домом и лучшая в мире кухарка. Исполнит любое ваше гастрономическое пожелание. Стесняться и скромничать в запросах, не нужно. А это, Софьюшка, Арина Андреевна. Теперь, ты в ее полном распоряжение. Помогай освоиться.

– Хорошо, Виктор Валерьевич! Не волнуйтесь, – женщина снова сдержано улыбнулась. – Кушайте на здоровье.

Софьюшка. Прозвучало очень нежно и ласково, по-свойски. Чувствуется, что вместе они уже не один десяток лет, при очень высокой степени доверия. Да и обслуживать любовниц, не каждой прислужнице доверишь.

Подавив тяжелый вздох, принялась за еду.

Суп был вкусный, густой. С ярким вкусом гороха и копчёностей, но от волнения, я смогла прогладить лишь три ложки. А вот Надюшка, кажется, совсем расслабилось и лопала с удовольствием. И суп, и пирог, В котором, я лениво ковырялась вилкой.

– Спасибо большое, – наконец поблагодарила дочка, повернувшись к женщине, которая между сменами блюд, вышколено стояла у стола, с приклеенной к еще гладкому лицу, улыбкой. И казалось, даже не дышала. Мне даже как-то страшно было на нее смотреть. – Все было очень вкусно.

– Я рада, – женщина чуть поклонилась, снова подарив дежурную улыбку.

– А чем мы теперь будем заниматься? В лес гулять пойдем? – дочь смотрела не на меня, а на хозяина дома, что не мало меня удивило. Она уже, кажется, совсем его не боялась.

– Пойдем, познакомлю вас кое с кем.

Мужчина встал и вышел в стеклянные двери, которые я поначалу приняла просто за стеклянную стену. Повернул налево и пошёл по красной дорожке к белой беседке, в которой сидели молодая женщина в очках, в черной оправе и девочка, возраста Нади.

Подняв глаза и увидев мужчину, девчушка сразу бросилась нам на встречу.

Вернее Салынскому.

– Деда! Приехал, наконец!

Девчонка впечаталась в огромного мужчину с такой счастливой улыбкой, что было видно, что любит его безгранично. Как умеют лишь дети.

– Смотри, кого я тебе привез, – мужчина указал девочке на нас. – Это Арина. А это Надя. Теперь они будут жить здесь. С тобой. – А это Моя внучка, Марьяшка. Марьяна. Ей тоже семь лет. – ласково представил русоволосую девчушку, хозяин.

– Правда?! они останутся с нами? Нам можно будет играть?! – судя по сияющим глазкам, девчонка просто в восторг пришла, запрыгав на месте, словно была на батуте.

– Нужно. Милая! Нужно. Только чур, вот ту тетю – Веру Михайловну, слушаться во всем! Понятно?

Вопрос, конечно, больше был для Нади, она тут же с готовностью закивала.

– Пойдем на самокатах кататься? – тут же предложила Марьяна, схватив Надюшку за руку.

– Можно? – спросила дочка, с надеждой.

– Конечно, – кивнула с улыбкой.

– Вера! Присмотри!

– Конечно Виктор Валерьевич! – молодая девушка улыбнулась хозяину особняка так сладко, что меня аж затошнило. А уж как бедрами завиляла, когда пошла…..

– По всему периметру охрана. Дырок в заборе нет. В лес не убегут. Не переживай, – успокоил Салынский и кивнул на беседку. – Пойдем, поговорим.

Пройдя в беседку, села на всякий случай, подальше от огромного мужика. Если все-таки накинется, шансов побороть его, у меня, считай, что нет.

– Вы что привезли нас сюда, чтобы мы внучку вашу развлекали? Почему ребенок один в лесу? В смысле, без родителей?

– Умерли, – коротко ответил мужчина, уперевшись руками в колени. – У девочки острая аллергия на загрязненный городской воздух, потому мы здесь и живем. И вам здесь нужно отсидеться, месяца два, три. Топить твоих бывших родственников, по жесткому будут. Останетесь в городе, журналисты и вас разорвут. Ни к чему это. Отсидитесь здесь, в тишине и спокойствие.

– Кто попросил вас, нас спрятать? Смирнов? Вы на него работаете?

– Работаю я, на себя, милая. Но Игорю, кое-чем обязан, да. Так что располагайтесь и ничего не бойтесь. За долг мужа не переживай. Ваше имущество скоро выставят на торги, значительно дешевле рыночной стоимости, там я его и выкуплю, на том и сочтемся.

Я невольно усмехнулась: все продумали! Суки! Все!

Но на тело мое, Салынскийи кажется, не претендует. Уже хорошо. Даже если и захочет, не посмеет обидеть, раз должен Смирнову. Хоть где-то от него польза нам есть.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍– Я не могу находиться здесь постоянно. У меня мама болеет, нуждается во мне. Я навещаю ее три раза в неделю. Должна была как раз сегодня, – при мысли о маме, сердце кровью облилось, она все время у телевизора проводит, наверняка уже все знает. А я даже предупредить не успела и не позвонишь ей. А с чужого не возьмет, мы ее сами мошенниками застращали.

– И о маме тоже позаботятся. Не переживай. Направим ее на месяц в санаторий. Хороший.

– Как-то гладко очень все. И мне это совсем не нравится. В чем подвох? – спросила напрямую. – Я ни в деда мороза, ни в фей, просто так творящих добро, давно не верю. Кто займет место свекра?

– Не знаю. А в чем подвох, спросишь у отца своей дочери, когда приедет.

Салынский встал и пошел куда-то за дом, оставив меня с отвисшей челюстью.

У них с Игорем настолько тесные отношения, что он и об этом знает?? А Игорь будет навещать нас??

От одной этой мысли меня, с ног до головы бросило в жар. 00

Глава 32

Какое-то время, Салынский молча наблюдал за детьми и мне показалось, что даже слезы утирал.

Как не странно, я нечего не знала об этом человеке. Я даже фамилию его не слышала. Но его жена, приходившая ко мне за консультацией по имущественным вопросам, боялась, что она при разводе ничего не получит, потому что у него много детей от пред идущих браков и залетов, и всех их он отлично финансово поддерживает. А вот женщин, он совсем не ценит. Даже законных жен. Они для него проходящие моменты.

– Чуть не забыл! – объявил Салынский повернувшись ко мне. – Чтобы не сойти с ума от безделья, теперь будешь работать на меня. Завтра в пять, привезу новое дело, обсудим детали. Пока обживайтесь. Софья проводит тебя в комнату, там лежит твой новый телефон. Все необходимые теперь номера уже в биты. Я поехал.

Я недовольно поежилась, так как, почему-то на сто процентов была уверена, что дела у этого человека побольшей части приступные. Как отнять, отжать, обойти, не заплатить. Ни хотелось иметь с такими делами ничего общего.

– А что мне делать, если кто-нибудь приедет?

– Лишних людей охранник на участок не допустит, не беспокойся.

Мужчина уехал, а я, посмотрев немного на веселящихся девчонок, решила подняться домой.

– Надюш! Я пойду, наши вещи разложу, хорошо?

– Хорошо! Только мои в комнату к Марьяне! Ладно?

– Может не стоит?

– Стоит, стоит! – уверила наша новая знакомая. – У меня комната большая. А мы все равно все время вместе проводить будем теперь.

Глядя на то, как сияют глаза девчушки, у меня сердце сжалось. Она очень рада, что у нее, наконец, появилась подружка, но мы ведь здесь ненадолго, я надеюсь. Потом Марьяна снова останется одна и ей будет еще хуже, чем было до нас. Но обламывать ей крылья прямо сейчас, не поднялась рука, потому кивнула:

– Хорошо. Будь, по-вашему.

– Пойдемте, я заберу вещи Нади и разложу их в детской, – тут же отозвалась нянька. – Марьяш, пойдем покажем Наде комнату.

Комната детей, к счастью, находилась внизу. Рядом с комнатой няни. А вот моя была наверху. Не очень мне это понравилось, но что сделаешь? Я здесь не хозяйка.

После того как помогла расположиться дочери в большой и светлой комнате Марьяны, больше похожей не на спальню, а на театральную декорацию сказки, розовый цвет стен, и на них рассредоточены очень яркие цветы и бабочки. Кукольные домики в ее рост, розовые слоники и единороги. Опять компенсация внутреннего, материальным, поднялась в свою. В черно-белых тонах. К счастью, уже без позолоты.

В большом окне, сколько хватало глаз, был виден лес, лес, лес. Даже жутко стало. Куда, например, бежать, если вдруг пожар?

На столе действительно лежал телефон последней модели, а в контактах были брат, мама, домработница, нянька, Салынский и Игорь Смирнов. Все. Все!!

Впрочем, я ж и так хотела сменить номер, чтобы не желательные личности не беспокоили никогда больше. Так что все даже к лучшему.

Первым делом позвонила брату и попросила его съездить к маме, вместо меня.

– А с тобой что случилось? – закричал встревоженный брат так, что мне аппарат от уха отнести пришлось. – Мы три часа уже до тебя дозвониться не можем! Вера звонила в истерике! Какие-то люди Надюшку у нее прямо со двора увезли!

– Позвони ей и успокой. Я рядом с Надюшей. Все хорошо. Нас перевезли в безопасное место, чтобы уберечь от лишнего давления.

– А нельзя было это сделать как-то аккуратнее? Чтобы не доводить человека до предынфарктного состояния, а ребенка до истерики?

Я лишь тяжко вздохнула – бандиты, что с них взять?

– Все хорошо. Надюшка уже спокойна. Играет еще с одной девочкой.

– Точно все хорошо? – тон брата резко стал тише. – Если тебя слушают, покашляй в трубку.

– Нет нужды кашлять, Степ! Все Хорошо. Правда. Только маму успокой. Хорошо? И вбей ей этот мой номер. Я буду звонить.

– Хорошо. Ты там надолго?

– Не знаю, Стёп. Правда. Я буду звонить.

– Ты ведь знала, что его возьмут, так? К этому вчерашний разговор был?

– Нет, Степ, так сложилось просто. Никому не давай этот номер. Хорошо?

– Лизка, тут в церкви Смирнова видела. Он ставил за вас свечки. За всех троих, включая Вадима, как не странно. Ты поэтому решилась уйти от Вадима? Ты с бывшим сейчас?

– Нет, Стёп. Я сейчас не с бывшим. И не буду никогда, прошлое в прошлом, – сказала не только брату, больше себе.

– Идет слух, что он не простой человек теперь. Хочешь, достану его номер? Возможно, он сможет быть тебе полезным теперь?

– Единственное, что я хочу, Стёп. Это чтобы Игорь оказался рядом с Вадиком, на одной лавочке! Что б сгнили там оба! К чертовой матери!

Неожиданно для себя, не сдержала эмоций, а брат тяжело вздохнул в трубку:

– Ты ведь не все нам рассказала, так, сестренка?

– Прошлое, в прошлом, Стёп. Давай не будем его трогать. Поезжайте к маме и к Вере. Люблю вас. Номер Вере не давай. Напишу ей соцсетях.

– Хорошо, сестрёнка. Как скажешь. Берегите себя! Объявления я снял. Не переживай. Квартира ждет вас.

– Хорошо. Спасибо.

Отключилась, выдохнула, вытерла слезы и вздрогнула от тихого голоса за спиной:

– Значит, будь твоя воля, меня бы ждала настолько незавидная судьба?

– Глупо на твоем месте рассчитывать на что-то большее.

Ответила как можно спокойнее, гордо расправив плечи.

– Ты хотя бы веришь, в то, что я жутко раскаиваюсь сейчас в своей черствости тогда? Ты допускаешь, что я, ни дня за эти годы не прожил спокойно и счастливо? Так же, как и ты?

В глазах Игоря стояли слезы, но меня ничуть не трогало его раскаяние. Я лишь грустно усмехнулась:

– Сколько раз за эти годы, ты изменил жене, Игорюш?

– Что? – такого вопроса мужчина явно не ожидал и растерялся.

– Отвечай на вопрос, Смирнов! Сколько раз, ты изменял жене за годы брака?

‍



‌



‌







‌



‌



‌







‌





‌



‌





‌









‌





‌



‌



‌





‌



‌









‌



‌







‌



‌





‌





‌









‌





‌



‌‍

Глава 33

Такого вопроса, Смирнов явно не ожидал и заметно растерялся;

– Ну, было несколько раз. Но разве это важно? Постоянной любовницы у меня никогда не было, и нет.

– Вот видишь, тебе не важно! Тебе не важно, твою мать! Ты получил, свое, сбросил напряжение, расслабился и забыл. Я же, ни разу за эти годы не расслабилась! Ни разу! Ни как!

Смирнов на мои слова лишь презрительна сощурился:

– То есть, тебе сейчас обидно, что ты ни разу не изменила мужу? Я правильно понимаю?

– Нет, блин! Нет! Просто, я к тому, что мы слишком по-разному это время прожили, так что не смей на меня обижаться. Не пытайся понять и не надейся на прощение.

– Ну, уж нет! Надежду у меня отнять, ты никогда не сможешь!

Смирнов решительно подошёл ко мне, обнял за плечи и замер не дыша.

От его пронзительного взгляда, грудь словно сдавило тяжеленным, раскаленным комом.

Хотела попросить его отойти, хотела сказать, что мне больно, что, тяжело дышать рядом с ним, но не смогла вымолвить ни слова!

Горло перехватило, губы онемели, глаза нестерпимо зажгло от сдерживаемых слез.

– Мне все это время было очень плохо без тебя, Арин. Я скучал по тебе. Каждый день! Каждую минуточку. Ты б только знала, как меня ломает каждое мгновение, вдали от тебя!

Игорь говорил прерывисто. Очень стараясь сдержать эмоции и слезы, но не получилось, по слезинке из каждого глаза, таки скатилось.

А я ни за что не заплачу! Ни за что! Я сейчас возьму и всю правду выскажу! Всю! Чтоб полегчало уже, наконец!

– Меня тоже ломало! Еще как ломало и ломает от горечи, обиды и отчаянья, что поселились в моей душе, по твоей вине. Ты бросил меня в самое раскаленное пекло ада! Ты! Оно сжигает меня заживо каждый день! Каждый! Мне и сейчас видеть тебя невыносимо. Зачем пришел? На что надеяться смеешь, после всего, что заставил меня пережить?!

– Хочу просто узнать, как вы здесь расположились и не нужно ли чего? – спокойно ответил мужчина, приосанившись.

– Хорошо расположились! Просто отлично, как видишь! Но я предпочла бы разместиться в каком-нибудь загородном пансионате. Если можешь помочь в этом, буду весьма признательна! Не хочу находиться под одной крышей с бандитом.

– Все методы Салынского в рамках нашего законодательства. Не переживай. Он ни убийца, ни вор и не мошенник. Я лично все проверил. Не думаешь же ты, что я могу привести свою дочь и любимую женщину к плохому человеку?

От последних слов Смирнова, я аж задохнулась;

– Дочь и любимую женщину? Все вот так вот просто у тебя? Бессовестный! Мужа мне заменить уже пришел? Думаешь, так просто приму тебя? Словно и не было ничего??

– Я ни на что, не претендую, пока. Просто называю все своими именами, как есть, – совершенно спокойно ответил наглец.

– У Нади есть отец. Очень хороший. Заботливый и любящей. Она будет очень тосковать по нему. И не дай Бог тебе при ней сказать о Вадиме, что-нибудь плохое, я тебя тогда порву на месте! Клянусь.

– Но, ты же понимаешь, что без тебя, Надюшка сразу станет ему не нужна?

– Не факт, совсем не факт. Люди, иногда, знаешь ли, умеют удивлять! И не только в плохую сторону.

От очередной моей шпильки Игорь провел левой рукой по шее и резко выдохнул, верный признак того, что начинает злиться. Совсем не изменился.

– Я хочу, чтобы Надя знала кто ее настоящий отец! – выдал в отместку. – Не сразу! Не сейчас, конечно, но я ей обязательно открою правду.

– Тогда я тоже открою ей правду, о том, почему именно, она Гараева, а не Смирнова! Почему ее растил все это время, чужой, по сути, дядя! Все открою! Во всех красках распишу. Так и знай! – оставаться за такое в долгу, я действительно не собиралась.

– Не мсти мне ребенком, Арин! Прошу! Это очень низко. Я этим уже наелся сполна. Поверь! Будь хоть ты, выше этого.

– Не ниже того, что намерен сделать ты!

– Я же сказал – не сейчас и не сразу. Мы подберем подходящий момент. Я просто хочу, чтобы мои дочери общались! Хочу, чтобы знали, что они есть друг у друга! Разве это плохо?

– Хорошо, вернемся к этому вопросу позже, – сдалась я, не желая больше спорить. – Сможешь перевезти нас подальше отсюда?

– Здесь, для вас самое безопасное место сейчас. Поверь мне.

– Откуда такая уверенность? Чем этаким Салынский обязан тебе?

Я очень старалась не любоваться тем, как похорошел, за годы разлуки бывший, как ему идет по-военному идеальная выправка и осанка. И поэтому намеренно отворачивалась от него, разбирая вещи.

Он уже давно не мой! Он чужой! А я, больше не смогу к нему прикоснуться, даже если очень захочу! Потому что, слишком много чести ему с того будет! После всего, что было!

Те, первые минуты нашей первой встречи, это моя позорная слабость, за которую до сих пор себя корю!

– Он мой отец, Арин, – сказал Игорь, собравшись с силами.

– Охренеть! – выдохнула, выронив из рук косметичку.

– Я тоже самое сказал, когда он явился к моей матери три года назад, дал денег на лечение за границей и объявил эту правду. Мы делали тест на отцовство, все подтвердилось. Теперь вот поддерживаем отношения. Мировой такой дядька оказался.

– Поздравляю!

Вспомнилось вдруг как мужчина сказал, что он не чужой нам с Надюшей и не сумасшедший. Все теперь встало на свои места.

– Спасибо. Я очень рад, если честно! Поначалу, в шоке был, конечно. Пробивал его по всевозможным каналам. Самому долго не верилось, что он чистый, будучи настолько богатым и влиятельным, но как оказалось, такое реально возможно, даже в наше время.

– А как он узнал, что твоя мама болеет?

– Он всю жизнь наблюдал за нами тихонечко. Помогал, как мог.

– А чего разошлись?

– Мама, молодая, да гордая, измен не простила, – грустно улыбнулся Смирнов. – Мне же с ним делить нечего, общаемся. Поддерживаем друг друга.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍– И ты никогда не делал для него ничего противозаконного? Серьезно?

Игорь лишь горько усмехнулся:

– Ты сейчас ищешь к чему бы прокопаться, чтобы доказать себе в очередной раз, что я подонок, так ведь? Прежней ненависти уже маловато разве?

– Ничего я не ищу! Мне просто страшно в чужом доме и с чужими людьми.

– Хочешь, я буду с тобой? – спросил Смирнов с искренней надеждой, чем тут же привел меня в дикое бешенство. Даже заозиралась в поисках того, чем бы его стукнуть:

– Смирнов! У тебя дочка умирает! Ты в курсе вообще?? Помнишь??

– Помню. Представляешь? И не нужно в меня этим тыкать, каждый раз, как меня видишь! – обозлился горе папаша.

– Да я пытаюсь втемяшить в твою пустую голову, что место твое, рядом с ней сейчас! Не приведи боги, но я уверена, что, если бы заболела Надюшка, Вадим бы каждую свободную секундочку, ей отдавал.

Игорь лишь мученически закатил глаза и тяжело выдохнул:

– Я спущусь к девочкам, побуду с ними немного, попью чай и уеду. Если я тебе настолько неприятен, то ближайший час не выходи из своей комнаты, пожалуйста.

Меня подбросило словно от удара током, так, что я, не помня себя, бросилась к двери и заслонила собой проход. Сердце забухало так, что стало больно дышать:

– Не смей! Слышишь! Не думай даже!

Я чувствовала себя сейчас настоящей львицей, готовой за благополучие своего ребенка, растерзать кого угодно. Даже льва-отца.

Смирнов взглянул на меня удивленно и сказал совершенно спокойно:

– Внизу меня ждет племянница. Мы с Марьяной отлично ладим, и я, как навещал ее, так и буду впредь, и в том числе, пока вы здесь. Ясно?

– С ней Надя, – раздосадованно выдохнула я.

– Ну, вот и замечательно! Будет отличный повод поладить и с ней.

– Игорь! – я снова приготовилась к обороне.

– Не бойся, я не наврежу ей. Ничего не скажу. Я видел, как трепетен с ней Вадим. И я очень рад, что у нее все эти годы был хороший отец. Правда. Только вот интересно – как же ты его на роды допустила, при всей своей нелюбви?

– Ты думаешь, он у меня позволения испрашивал? – сказать, что вопрос Игоря меня удивил, значило бы не сказать ничего. – Сказал, я буду! И все.

– А это, у тебя уже было? – спросил осторожно. Показывая на руку.

Горло мгновенно перехватило так, что дышать стало невозможно. Я лишь сдавленно кивнула, инстинктивно хватаясь руками за горло.

Игорь подбежал, и взял меня за руку.

– Дыши, девочка! Дыши.

Рука Игоря оказалась, очень горячей. Его тепло успокаивало.

Я вообще мерзлявая, а он всегда был горячим, очень горячим! И просто обожал меня греть. Прижимал к себе всем телом, крепко-крепко, дышал на мои замёрзшие руки, и я сама не замечала, как расслаблялась и засыпала в его объятиях бесконечно счастливой.

– Все хорошо, милая! Все хорошо. Не говори. Не надо. Прости! Прости! Дыши, родная!

В глазах Смирнова был самый настоящий ужас и как не странно, именно он мне и помог взять себя в руки. Мне не хотелось его пугать, словно ребенка.

Я сжала его руку крепко-крепко, как раньше, принялась глубоко дышать и наконец, приступ отступил.

– Молодец, молодец! Хорошо. Умница!

Смирнов тоже хвалил меня излишне ласково и нежно, как ребенка, от чего резко захотелось плакать. Чтобы не разреветься, начала говорить:

– Я скажу, скажу. Знай, как есть…

– Когда я тебя прогнал, да? В тот день? От отчаянья? – голос Смирнова снова задрожал. Он был сейчас в невероятном напряжение.

Я знала, что этот вопрос будет его терзать теперь каждый день. И мне бы вот промолчать, да насладиться его мукой. Но нет, не смогу с ним так поступить. Саму будет это терзать все время потом.

– В день свадьбы, перед брачной ночью, – прошептала очень тихо. Даже и не думала, что признаться в этом Игорю, окажется настолько тяжело. Горло опять свело, но я не позволила себе остановиться. – Все время до свадьбы, уговаривала себя, и думала, что смогу с ним еще раз…. Думала, что раз от раза будет легче, а потом, я свыкнусь по пословице. Но войдя в номер для новобрачных, поняла, что это выше моих сил. Слишком ужасно и унизительно все было тогда.

Сказала и расплакалась от стыда! Мне все еще было стыдно перед Игорем, как перед своим мужчиной, за то, что меня посмел коснуться другой, а я, не смогла этого пережить и чуть не убила его ребенка.

– Боже! Боже! – Игорь резко от меня отвернулся и впился руками в свои волосы. – Ты действительно горела в аду все это время, девочка моя! Действительно горела! – Игорь принялся метаться по комнате как раненый зверь. – Я убью его! Клянусь! Своими руками удавлю эту мразь!