Текст книги "Одноклассники (СИ)"
Автор книги: Елена Истомина
Жанр:
Эротика и секс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 11
– Что ты сделала, Вика?! Что?
Я схватила одноклассницу за плечи, и встряхнула, чтобы унять ее истерику. Хотя, меня саму уже трясло не меньше, чем ее.
– Ничего! Ничего такого, Ариш! – одноклассница уже взяла себя в руки и явно пыталась сейчас что-то выдумать. Я даже и не думала, что он запомнит, а тем более сделает.
– Да объясни ты толком! От начала!
– Я просто, однажды увидела Вадима пьянющим в нашей кофешке открытой. Ну, той. Возле ДК. Помнишь ее?
– Помню, дальше что?
– Он на ногах не стоял, по стенкам шарашился. Я его первый раз таким видела. Подошла, ты чего, говорю.
– Устал я, Вик. Устал любить я эту суку! Понимаешь? Забыть хочу! Забыть! Из сердца к херам выдрать! Да ни как! Всю душу вымотала, Тварь! Никого, кроме своего Игорёчка, в упор не видит!
– Игорь очень честолюбивый, Вадь. Единственное, что он ей не простит – это измену и то, только если своими глазами ее увидит.
– Я ж те говорю – она кроме своего Игорёчка и знать никого не желает!
– А ее согласия спрашивать и не обязательно, Вадь.
– Ты чё? Я не могу так с ней! Да и Смирнов меня просто порвет!
– Ну, ты же умный мальчик! Придумай, что-нибудь! Обыграй!
– Это все, что было, Ариш! Клянусь, все! Он был настолько пьян, что я и не думала, что он вообще вспомнит, что видел меня! Ни то, что действовать начнет.
– Черт! Черт! – я с досады вцепилась руками себе в волосы.
На ту беду, Вадим все запомнил и принял разговор с Викой, Руководством к действию.
– Больше я ни в чем не учувствовала, Арин! Клянусь! Ну, прости меня! Прости! Ляпнула, не подумав. А оно все видишь, как… Помоги мне, Арина! Помоги! Умоляю! Дай моей девочке шанс!
Не хватает воздуха. Сдавливает горло! Как же невыносимо жарко стало! Так резко! Так остро!
Сорвала с шеи платок. Ненавижу эти чертовы шейные платки! Висят на шее, не давая вздохнуть свободно, словно удавка, но без них мне уже много лет никак! Мои непроходящие синяки, уже давно ни одним тональником не замажешь!
Сорвала пиджак встала и пошла поближе к реке, вдохнуть ее освежающей прохлады.
Шагала и чувствовала, как меня ведет.
Перед глазами уже плыли черные пятна. Горло сдавливает все больше.
Как же страшно! Как же я боюсь однажды задохнуться на смерть и оставить свою Надюшку одну! Я ведь прекрасно понимаю, что без меня она не будет нужна ни Вадиму, ни тем более, его родителям.
Я пыталась вздохнуть как можно глубже, но в голове все время звучали отрывистые фразы, мешающие сосредоточится:
Это так ты счастлива?! Так?! Он мстит тебе каждую ночь, синяками на теле!
Ты моя! Моя! Получай! Получай! Дай шанс моей девочке! Умоляю!
От отчаянья, хотелось закричать во все горло, но перед тем, как провалиться в холодную тьму, я смогла лишь сдавленно прохрипеть имя дочери.
– Надя! Наденька! Надюша!
Имя дочери, я всегда шептала бессознательно, когда мне плохо. Как молитву. Как единственную причину жить.
– Все хорошо, Ариш! Ты меня слышишь? Все хорошо. Дыши. Просто дыши! Приступ сняли.
Открыв глаза, увидела над собой лицо Игоря и так и подскочила на больничной постели.
– Ты что здесь делаешь?
Привез тебя в больницу, точнее, на руках донес. Здесь же рядом. Успокойся, не нервничай. Тебе нельзя, – хотел поправить мои волосы, но я отпрянула.
– Ты, что за углом ждал? Попросить за дочь вместе с женой, духу не хватило?
Игорь провел рукой по волосам. Он всегда так делал, когда нервничал.
– Просто подумал, что двум матерям, договориться будет проще.
– Где Вика?
– Ждет Вадима. Она сама с ним поговорит. Если без него никак, то тебя мы вообще и не будем якобы вмешивать. Я почему-то уверен, что он не откажет. Но тебе, скорее всего, даже и не расскажет. – Игорь поправил мне подушку и придвинулся ближе. – Как получилось так, что ты лишена родительских прав? – спросил очень тихо. – Ты уже пыталась от него уйти, и он воспользовался твоей попыткой самоубийства, чтобы доказать твою материнскую несостоятельность и удержать тебя этим рядом с собой?!
– Это хорошо. Хорошо, если Вадим внемлет Вике! Я буду очень рада. Правда. – зачастила я, чтобы отвлечь не в меру догадливого мужчину. – Но, что делать, если и Надя не подойдет?
– Будем проводить лучевую терапию, искать донора и молиться о чуде, – Игорь отвернулся от меня, чтобы украдкой смахнуть слезинки.
– Я тоже буду молиться. Правда.
Само как-то вышло, что я взяла его за руку, хотелось хоть как-то поддержать, согреть. Утешить. Но когда Игорь посмотрел мне в глаза, я отдернула руку, чтобы не воспринял как нечто большее.
– Ты у Веры спросил? Она рассказала?
– Не я спросил, Вика.
– Что еще вам рассказала Вера? – я встревожилась не на шутку! Импульсивная подруга много чего наговорить могла, причем в излишне ярких красках.
– Ничего, просто, что Надя от меня. Это видно всем и сразу. Фотку скинула.
– Почему ко мне ты пришел, а не сразу Вика?
– Не хочешь меня видеть? – спросил Игорь с искренней печалью.
– Не хочу! – кивнула, глядя прямо в глаза бывшего. – Я буду молиться за твою дочь. Я не против забора крови, пусть Вика мне потом сообщит, подошла она или нет, но тебя больше видеть не хочу! Ты исчезнешь из нашей жизни и никогда больше в ней не появишься. У тебя есть, о ком заботится.
Игорь упрямо покачал головой:
– Я не могу, Арин. Не могу. Синяки на твоем теле и боль в твоих глазах, не позволяют мне оставить все как есть. Больше я своей ошибки не повторю!
Игорь схватил меня за руку.
– Не оставлю тебя с ним больше!
Я лежала не в палате, а просто на кровати за ширмой, в приемном отделение. И когда эта ширма отдернулась, и я увидела мужа с самым его разъярённым взглядом, сердце мое чуть не выпрыгнуло из груди, но Игорь лишь сильнее сжал мою руку, глядя на мужа не менее “ласково”.
Глава 12
– Вика тебя ждет, – сказал муж спокойно, но угрожающим тоном и сквозь зубы.
Игорь даже не шелохнулся, словно и не слышал его. И руки моей тоже не выпустил.
– К жене иди! – более требовательно повторил муж. Прожигая бывшего друга взглядом полным ненависти.
Еще секунда промедления и порох, уже давно рассыпанный вокруг них, вспыхнет, синим пламенем, и взорвется, разметав все вокруг.
Игорь, не отпуская моей руки, позволяет себе повернуться ко мне и посмотреть мне прямо в глаза. Он ждет позволения к действию.
– Уходи! Помни про дочь, – шепчу одними губами.
Мы еще в пятом классе специально учились читать по губам, чтобы можно было спокойно и при всех обмениваться нежностями и всякими секретиками.
– Я вернусь очень скоро! – выговаривают его губы. – Будь готова.
Игорь, наконец, выпускает мою руку, встает и выходит за ширму молча, но обменявшись красноречивыми взглядами с Вадимом.
На миг мне показалось, что вот сейчас он не удержится и мой хрупкий мир, в очередной раз, разрушится на мелкие осколки, возможно, где-то, мне этого даже и хотелось сейчас. Но нет. Все обошлось. Вадим, не обращая никакого внимания на Игоря, быстро прошел ко мне.
– Как ты, зай? – спрашивает вроде бы и ласково, но я-то прекрасно чувствую в его голосе напряжение. Не волнение за меня, или от неожиданной встречи с Игорем, а именно напряжение. Недовольство.
Но мне плевать, что он сделает со мной! Лишь бы разрешение на забор крови подписал.
Как он так быстро здесь оказался? Кто ему рассказал, что я в больнице? Неужели снова Вика подставила? Она, что сумасшедшая совсем?
– Хорошо, все хорошо. Где Надя? – говорю охрипшим от волнения голосом и зачем-то прячу руки под простынь. Чувствую, как горят мои щеки, словно муж нас за непотребством каким застукал.
– Я отвез ее к маме. Хотел провести этот вечер с тобой вдвоем, – муж улыбается ласково, подносит мою руку к своим губам, а мне сейчас противно как никогда, почему-то. Но я безумно благодарна Вадиму, что он очень кстати отвез дочь к бабушке, и они с Игорем не столкнуться сейчас в коридоре.
– Хорошо. Очень хорошо. Пойдем отсюда. Я уже в порядке.
– Пойдем, моя золотая, – муж обнял меня за плечи, прижал к себе и бережно повел по больнице. Я старалась не смотреть по сторонам, чтобы не наткнуться взглядом на Игоря и Вику. – Ты почему ингалятором не воспользовалась?
– Не успела. Приступ случился очень резко и остро.
– Бедняжка моя! Ты так разволновалась из-за их малышки?
Я энергично закивала, утирая набежавшие на глаза слезы.
– Не расстраивайся, моя хорошая! Конечно же, мы им поможем всем, чем только возможно!
– Правда?
– Конечно! Разве можно отворачиваться от беды ребенка и горя родителей?! Я бы и сам пошёл на что угодно, если б такое не дай Бог, случилось с моей дочерью! Надюшка и ты, это все самое дорогое, что есть в моей жизни!
Вадим казался вполне искренним, так, что я даже обняла его из чувства крайней благодарности за отзывчивость.
Даже не думала, что Вике так легко удастся убедить его. Вадим не слепой, он прекрасно видит чья Надюшка генетически, но он никогда меня этим не упрекнул. Ни разу за эти годы. Даже пьяным. А как-то я нечаянно услышала его разговор с матерью:
– Сынок! Ну, когда уж вы своего родите-то? Ну, видно ж все всем! Каждый раз, при родственниках, стыдом горю!
– С чего это? – крайне возмутился мкж. – Ну, черненькая девочка, и что с того? У нас папа блондин, а Аленка наша, ярко-рыжая и что, ты хочешь сказать теперь? – решительно отбрил сынок.
Ничего свекровь не ответила. Видя решительность сына, не рискнула вступать в спор.
– И предупреждаю, не смей говорить нечто подобного Арише и тем более, Наде!
Вадим был крайне зол тогда и тут же забрал нас домой.
Помня это, думала, что он просто взбесится от просьбы Вики, не смотря даже на умирающего ребенка. Но видимо, что-то святое есть и у Гараева.
Выйдя из больницы, мы устроились в открытом кафе, возле набережной.
Я завтра же отвезу Надю на сдачу крови, но не стоит углубляться в подробности с ней. Скажем, что нужно для школы и все.
– Спасибо! – поблагодарила я, с искренней признательностью.
– Это ведь Вика тебе днем писала, а не маникюрша, верно? – спросил муж, не сводя с меня пронзительного взгляда.
Я почувствовала себя под ним, очень неуютно, так, словно голой сижу здесь, при всех.
Щеки мои загорелись, и муж удовлетворённо кивнул:
– Я очень хорошо тебя знаю, Арин. Намного лучше, чем ты думаешь. Ты, конечно, не замечала, не до того тебе было, но я с пятого класса за тобой слежу. Я по взгляду уже давно определяю без озвучки, когда у тебя болит голова, когда месячные пришли. Выспалась ты сегодня или нет.
– А то, что я тебя все эти годы ненавижу, тоже знаешь? – спросила с крайне милой улыбкой.
Ей-богу, само как-то вырвалось, но слово не воробей, а после сказанного, поздно язык прикусывать.
– Конечно, знаю, – моя сладкая! – с такой же сахарной улыбкой кивнул муж. – Ты у меня та еще любительница поиграть в непокорность. Я давно это заметил. Очень давно. Это в тебе и нравится. Умница. Знаешь, как мужика держать!
Мне снова начало остро не хватать воздуха.
Он, что, серьезно сейчас? Он реально всю мою холодность и зажатость воспринимает как игру в непокорную, для разжигания страсти в нем?? Именно поэтому он такой дикий в постели? Я все жду, когда осточертею ему со своей холодностью, но напротив! Только больше этим завожу?
О Боже! Невероятный человек! Просто невероятный! Все и всегда воспринимает только в свете своей выгоды!
– Так, что не смей мне больше врать, Ариш! Никогда и не в чем! – прозвучало откровенно угрожающе. – Я с тобой всю жизнь предельно честен и от тебя хочу того же.
– Я просто растерялась! Очень.
– Понимаю, но пусть это будет в первый и последний раз. Уговор?
Я кивнула, и принялась за еду.
– Я не слышу, Арин! – потребовал муж.
Вечно он давит, что-то требует и командует!
– Уговор! – кивнула раздраженно. – Я больше никогда не буду тебе лгать. Видишь, даже откровенно признаюсь, что ненавижу тебя.
– Все никак не простишь мне ту ночь? – спросил очень тихо.
– Такое невозможно простить, Вадь. Заметь, я снова не лгу.
– А тебе не кажется, что за ту глупость, ты меня уже давно и более чем достаточно наказала? Никогда не забуду нашу свадебную ночь и совсем не по той причине, по которой хотелось бы.
Мужа невольно передернуло и меня вместе с ним. На глаза сами собой навернулись слезы.
– Я не тебя наказала, Вадь. Себя.
Вспоминать самый страшный день своей жизни, я не любила. Не к чему окунаться вновь, в то бездонное отчаянье, что захлестнуло меня перед брачной ночью.
– Я рад, что ты это понимаешь, родная! Не будем к тому возвращаться, – миролюбиво позволил муж, и взял меня за руку. – Очень люблю тебя! Не покорная моя! – муж поднес мою руку к губам, и я, наконец, решила воспользоваться моментом:
– Восстанови меня в родительских правах, пожалуйста. Для меня это очень важно. Психологически.
– А это будет завесить от того, насколько сильно ты меня ненавидишь, моя сладкая.
Глава 13
Вадим.
– А то, что я тебя все эти годы ненавижу, тоже знаешь? – спросила с крайне милой улыбкой, любимая.
Конечно, знаю, родная моя! Конечно! Это ты, похоже, очень отдаленно понимаешь, насколько этим меня заводишь! Вся эта твоя напыщенная холодность и неприступность напоказ, мол, не простила, я тебя еще, засранец ты этакий! Давай, давай! Постарайся еще.
Но тело то ее, давно в моей власти. Как бы она ни старалась, его не обманешь. Соски ее напрягаются, едва прикоснусь. Пиздёнка увлажняется. Стоит только языку коснуться клитора, или дважды шлёпнусь от души, по заднице, всей пятерней. Она, вообще, как и я, любит в сексе пожёстче.
Я уже давно понял – хочешь доставить своей девочке удовольствие поярче, в разгоне, уже перед самым пиком, как следует, сдави ей горло. Как же ее выгибает тогда! Блядь! От одного воспоминания колом встал!
Потом отвернется и слезы утирает, типа я снова больно сделал! А постель под задницей мокрая от смазки!
Только к минету, ее всякий раз, реально принуждать приходится. И делает она его с явной неохотой и недолго. Это немного обидно, но что поделать! Даже такого ее расположения я добивался очень долго.
Потому что в первый раз, был реально груб. Просто, потому что довела, блядь! Уже реально никаких сил терпеть и ждать, не было! Сперма уже давно кипела не только в яйцах, но и в мозгу, и в каждой нервной клетке.
Первый раз взял ее, жестко и быстро вдалбливаясь наполную, с первого толчка. Все закончилось быстро, и естественно мне было мало. Даже не распробовал, ее тело. Не насладился. Голод лишь усилился. Не смотря на ее слезы и сопротивление.
Устав держать ее руки, примотал их скотчем к спинке кровати, кляпом засунул ей в рот ее же трусики, а то, если совсем охрипнет, будет много вопросов завтра.
Глупышка отчаянно дергалась и тем самым быстро себя ослабила.
Чтобы выпустить пар, несколько раз дрочил и кончал ей на груди и живот. Потом аккуратно протирал ее тело влажными салфетками. Уже тогда ее соски были напряжены. Сучке, явно нравилось происходящее. Нравилась игра в насилие.
Еще раз, решил трахнуть пальцами. Трахал долго и упорно, до тех пор, пока вся пиздёнка не намокла, пока почти вся ладонь проходить не начала. Пока лоно не сжалось в мощном оргазме, а она сама не выгнулась дугой.
Вот и все детка! Закончились игры! Моя ты! Моя!
Потом взял ее, перевернув на живот, и снова почувствовал, как лоно ее сжимается.
Потом, со сладострастием вылизывал ее клитор в позе восемьдесят восемь и отчетливо чувствовал, как он трепетал и сжимался.
Ей, черт возьми, было хорошо. Несмотря на все ручьи слез и отчаянное мычание она кончила.
– Вот видишь! Не у одного Игорька твоего хуй имеется! Я тоже могу и умею делать хорошо, детка, – шептал, похлопывая пальцами по еще вздрагивающему клитору.
Она тогда отчаянно мотала головой, мол, нет, нет! Ей нехорошо! Но мы оба знали правду.
Я еще несколько раз жестко брал ее, закинув ноги себе на плечи, не удержался и от анала и вот это было реальной ошибкой. Это реальное оскорбление для многих женщин. Но мне до одури хотелось отыметь ее повсякому! Чтобы вся, полностью была только моя, принадлежала только мне.
Позже напоил ее водой с большой дозой снотворного и успокоительного, нужно было, чтобы она спала очень крепко и долго, а проснувшись, не побежала сразу топиться или вешаться.
Все сложилось как по нотам. Приглашенный мной заранее, Игорь, все увидел и слился с горизонта.
А Арише я каждый день писал и молил о прощение. Все не как не мог простить себе, что не удержался от анала и реально ее унизил. Хотя, я к тому времени, за все свои двадцать два года, вынес от нее куда больше унижения и боли. Не физической, конечно, но все же.
Видеть любимую с другим, а иногда и под другим, это готов спорить, больнее всякого анала.
Она мне не отвечала. Она вообще целый месяц даже на улицу не выходила. Врала всем, что очень сильно простудилась и не может даже говорить из-за сильной ангины, которой и правда была подвержена.
Знал, что она ходила к Игорю, и доделала дело окончательно, он прогнал ее. И уехал куда подальше, оставив ее мне.
Я переживал за психику Арины, знал, что предательство Игоря для нее куда больнее, физического насилия.
Боже! Мне бы только оказаться рядом с ней! Я был уверен, что смогу вымолить ее прощение и утешить. Я готов был ради этого на все!
И тут, на мое счастье, ее братец боксёр, отправил на тот свет, троих богатеньких ушлепков, что пытались затащить его жену к себе в машину, поздно вечером.
Развлечение у них такое было долгое время, хватать прохожих девок прямо с улицы, да насильничать. На сей раз, им не повезло. Кармой накрыло пополной.
Без моей помощи ему бы двацарик на строгаче влепили, как не фиг делать! А там двое маленьких деток. Мама сердцем больная, точно не переживет такого. В общем, сама она ко мне пришла, о помощи попросила. Сквозь зубы, Шарахаясь и смотря как на волка зубастого, но попросила.
Я, конечно, воспользовавшись случаем, принялся вымаливать прощение. На колени готов был встать.
Девчонка сильно похудела и осунулась, словно не ела ничего все эти дни. И во всем этом виноват я! А глаза, прежде сияющие радостью жизни, теперь остекленели и опустели, словно она уже умерла! Хоть телом еще и жива. Видеть, как она изменилась было очень страшно и невыносимо больно.
Впервые в жизни, реально, захотелось самого себя на куски растерзать! Чуть было не задохнулся от накрывшей волны раскаяния. Но она делала вид, что не слышит моих слов. Смотрела мимо. Точнее – сквозь меня.
Потом встала и одним движением сдернула с себя легкое платье. Под которым уже не было ничего…
– Если хочешь, возьми меня. Я не буду больше плакать и дергаться, обещаю. Только помогите Стёпе, пожалуйста, – шепчет тихо, а саму трясет, словно с недельной попойки и слезы по щекам ручьем.
Сердце мое сжалось. Мне так хотелось ее. Очень хотелось. Но с ее нежностью, желанием. А не так! Не так, черт возьми!
У самого тогда слезы покатились. Я поднял платье и кинул им в девушку.
– Я же люблю тебя, дура! Люблю! – от слова люблю, Арина сморщилась как от удара. Что отозвалось в моем сердце резкой болью. Хотел подойти ближе, отошла. – Я не чудовище, Ариш! Ты ж знаешь! Я сожалею! Я с ума без тебя весь этот месяц сходил! Ну прости меня, Ариш! Прости! И не бойся! Умоляю! Я больше никогда не сделаю тебе больно! Клянусь! Я и сам себе простить не могу, родная моя! Мне жутко стыдно и больно. Ты б только знала, как мне больно!
Она не хотела видеть даже мои слезы, закрыв глаза, глубоко дышала, судорожно сжимая платье. Потом активно закивала;
– Хорошо, хорошо, только помоги Стёпе! Поговори с папой! Прошу! И я прощу тебя! Прощу! Обещаю.
– Я хочу видеть тебя! Хоть иногда. Не отказывай мне в общение! Прошу!
– Будешь видеть, когда захочешь! Обещаю! – кивает как заведенная и снова роняет платье.
Думает, что меня так просто купить? Серьезно?
Качаю головой.
– Одна ночь с тобой, это ни что, Ариш! Мне не хватит и всей жизни, чтобы вымолить прощения. Одевайся.
Надела платье, и я увидел на нем кровь, она капала из носа.
– У тебя кровь, возьми платок.
Протянул Арине свой платок, но взять она его не успела. Побледнела, глаза закатились и упала на пол, словно подкошенная. И сколько бы я не старался, в себя не приходила.
Пришлось вызвать скорую. Арину увезли. Я поехал с ней. А в больнице, на мою великую радость, врачи и сообщили мне о том, что девушка ждет ребенка.
Это был просто подарок небес! Теперь, Арина точно никуда от меня не денется!
Глава 14
Я понимал, что, скорее всего ребенок не мой, но все же, до последнего надеялся на чудо.
На родах присутствовал, за руку держал. А взяв девочку на руки, расплакался, но совсем не от умиления. Смирновский профиль у младенца угадывался на раз.
Хорошо еще, что девочка. Все можно списать на схожесть с матерью, а не с отцом.
Но ничего. Ничего. Я научусь любить эту малышку. Научусь. Я отберу у него еще и дочь и буду для нее самым лучшим папой в мире!
К тому же, забота о девочке, это самый верный способ добиться расположения ее мамы. С которой у нас так пока ничего и не склеилось. Она терпела меня только ради брата, да еще теща, да продлит Господь ее дни, рьяно была за меня и без помощи Степану даже.
Я каждый день просил у нее прощения, она каждый раз кивала, но отворачивалась и единственное, что позволяла, это взять себя за руку. Даже в загсе ответила да, хриплым, севшим голосом и не сразу. Я вообще думал, ломанется из него к чертовой матери. Стёпку то уже отмазали, но она решила наказать меня по-другому….
Ни в загсе, никогда кричали “Горько!” у нас не было настоящего поцелуя. Так, едва касалась моих губ своими, или и вовсе щеку подставляла.
Я со всей горчайщей ясностью понимал, что брачная ночь, ни хрена мне сегодня тоже не светит! Сначала хотел напиться, но вовремя себя одернул, тогда ведь точно не удержусь, и все осложнится еще больше. Не дай бог еще и малыша лишимся.
Во время танца, я шепнул ей, чтобы она расслабилась и не боялась. Все будет лишь, когда она захочет. Я буду ждать столько, сколько нужно. Она кивнула и даже поблагодарила.
– Спасибо тебе, Вадь! За все спасибо. Я постараюсь! Я очень постараюсь, – шептала, стараясь не расплакаться.
Но когда мы оказались в номере для новобрачных, она видимо поняла, что стараться, выше ее сил. Побелела вся. Затряслась. Хотя я отошёл от нее сразу, как закрыл двери номера.
Я на минуточку, говорит. И заперлась в ванной. Я слышал, как шумит вода, но думал, что она рыдает под ее шум.
Пускай проревется, пускай смирится. Я ее не трону сегодня и может быть, она оценит это уже завтра утром. Ну, а если нет, я подожду. Я покорю ее терпением и покладистостью. Я готов ждать. Готов.
Вскоре вода литься перестала, настала полная тишина. Я подождал еще полчаса и начал стучаться. Самому уже нестерпимо хотелось отлить.
Она не отвечала, в ванной вообще была абсолютная тишина, и эта тишина очень быстро довела меня до паники, я начал долбиться в дверь и кричать, чтоб открыла.
Запаниковал, начал метаться по комнате. К счастью, на столике увидел связку ключей и один из них был и от ванной.
Открыв дверь, я чуть не обделался от ужаса. Она лежала в ванне полной крови, прямо в гребаном, свадебном, мать его, платье!
Вот это наказала, так наказала!
Вот тварь, а!
Ведь не за неделю и даже не за день! Именно перед первой брачной ночью, сука! Чтоб все увидели! Чтоб все узнали и заебли меня нахер вопросами, а как же так?! А что ж случилось? И дитя свое ради этого не пожалела даже! Все лишь бы мне отомстить! Дрянь!
И надпись на зеркале помадой оставила – Прости, не могу!!! – которую я сразу и не заметил, отец мой заметил…
– Что значит – Прости, не могу?! Что значит, а? – налетел на меня отец, в туалете больницы.
– Ну, я ж говорил, что они с Игорем расстались. Она его с другой поймала. Но я думал, у нас все сложится….
– Не могла она его с другой застукать! Слышишь ты! Не могла! Он за три дня до этого, аванс пораньше попросил, чтобы колечко ей ко дню рождения купить и предложенье сделать! Сам сказал! Мне сказал! Слышишь ты?? Признавайся, что сделал?? Напоил девчонку и снасильничал??
Я никогда прежде не видел отца в такой ярости, казалось, ему сейчас ничего не стоит, свернуть мне, его собственному сыну, шею.
Я молчал. Ни признаться, ни отрицать, сил не было, – отец все понял и так.
– Вот уж не думал, что урода воспитал! – бросил пренебрежительно.
– Он бросил ее! Сбежал! Я с ней! Я! Я люблю ее! Понятно? – я старался быть убедительным насколько это возможно, но отец лишь еще больше взбесился и снова прижал меня к стене.
– Девочка в глубоком стрессе! Так просто из него ей не выйти! А ты скоро от него устанешь! Тебе надоест. А что ей тогда останется? В окно с дитем на руках шагнуть?!
– Я не брошу! Я не устану! Я буду ждать ее расположения столько, сколько нужно! – повторял, сжав кулаки.
– А если это не твой ребенок? Если это будет мальчик, который всю жизнь будет смотреть на тебя глазами Игоря, сможешь это вынести?
– Смогу! Ради нее, смогу! – ответил твердо и уверенно.
– Ну, смотри! Не приведи бог тебе на нее хоть раз голос повысить, а тем паче руку поднять, я тебе ее сначала в десяти местах сломаю, а потом вырву к херам с корнем! Усек, сынок?
Оставалась лишь кивнуть. Тогда ведь даже и понятия не имел насколько сложно и тяжело все окажется.
В мечтах то все куда проще было.
Думал, забалую подарками, путешествиями и нежностью, она и оттает, максимум через полгода. Но первый раз она отдалась мне лишь через год. В тот день, когда узнала, что Игорь на Вике женился.
В ту ночь я ликовал! Думал – вот она, моя победа! Теперь то все наладится!
Тоже ошибся! Сильно ошибся!
Но главное, что мне открыли доступ к телу.
Первое время, я был настолько голоден, что мне было совершенно плевать на то, как она себя ведет в постели и вообще, по жизни. А потом просто привык, и мне даже понравилось каждый раз покорять ее заново, как Эверест.
Не знаю почему, но потерять меня, она видимо, все-таки боялась, так как ни разу мне не отказывала и даже ни спорила со мной ни в чем. Вела себя всегда как на редкость примерная жена. Только очень холодная.
Хотя, это, смотря с какой стороны еще на холодность посмотреть.
Сама на хуй никогда не прыгала, конечно. Это так. Но текла подомной каждый раз так, словно, как и тогда, год хуя не видела.
Особенно если трахались мы вне дома, а где-то в гостях, в отпуске, или на работе. Меня такое тоже заводило и за счет этого, мы были весьма гармоничной парой. И менять я ничего не хотел и никому не позволю разрушить то, что строилось мной с таким трудом и терпением.
Игорю, тем более.