Текст книги "Петербургские лабиринты"

Автор книги: Елена Езерская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Вы слепы, – покачал головой Корф. – Александр не любит вас. Он любит другую. Любит по-настоящему. И скоро женится на ней. Он сам мне это только что сказал.

– Он?.. Сказал?.. – Ольга почувствовала, что ей не хватает воздуха. – Он был здесь? Как, когда?..

– Вы сами виноваты – написали ему от моего имени, и Александр Николаевич пришел, чтобы лично передать мне и Анне приглашение на маскарад. И она будет петь для гостей.

– Анна? Значит, вся слава досталась Анне? – зло спросила Ольга. – И вот так вы отблагодарили меня за содействие? Вы даже не дали мне его услышать, не то что увидеть его! Негодяй! Дайте мне карету, я сейчас же поеду за ним!

– Вы никуда не поедете! – Корф с силой оттеснил Ольгу от двери.

– Не смейте! – она попыталась сопротивляться. – Какое вы имеете право не пускать меня?!

– Мое право – право хозяина этого дома, – жестко сказал Корф.

– Я не дворовая девка, оставьте меня, выпустите меня немедленно! Он был здесь… – Ольга почти зарыдала. – Он сам пришел ко мне!

– Не к вам! – отрезал Корф.

– Я должна его увидеть, – теряя силы, прошептала Ольга.

– Поздно!

– Я догоню, – Ольга умоляюще взглянула на Корфа, – прикажите дать мне карету…

– Ни в какой карете вы не угонитесь за прошлым.

– Я не верю! Просто вы разочаровались в любви, не добились взаимности, потому и злорадствуете! Это вы, вы во всем виноваты! Из-за вас я не встретилась с Александром. Почему вы не сказали ему, что я здесь? Кто дал вам право решать мою судьбу?

– Послушайте… – Корф попытался объясниться с Ольгой, но она неожиданно обернулась и ударила его по лицу.

Пощечина вышла звонкой и сильной – щека сразу покраснела и опухла.

– Так вот как вы благодарите человека за то, что он избавил вас от неприятностей?! – с трудом разлепляя губы, спросил Корф.

– Вы черствый и бездушный! Неужели вы думаете, что я проделала весь этот путь, от Варшавы до Петербурга, чтобы слушать ваши бредни?! Оставьте меня в покое! Идите к своей Анне и утешайте свое самолюбие там!

– Увы, – криво усмехнулся Корф, – она, как и вы, считает меня черствым и бездушным.

– Мне нет до этого дела! Ни ее, ни вас я больше никогда не увижу, – решительным тоном сказала Ольга.

– Что вы опять задумали? – насторожился Корф.

– Не беспокойтесь, – усмехнулась Ольга. – Если я соберусь утопиться, то сделаю это в Польше.

– Так вы возвращаетесь?

– Да! И на сей раз решение окончательное. Если Александр сам сказал, что наши отношения с ним в прошлом, мне здесь больше делать нечего.

– Не могу передать, как вы облегчите мою жизнь, – с иронией произнес Корф.

– Знаю. Я здесь нежеланный гость. Я уеду на рассвете. Надеюсь, вы не поскупитесь и отправите со мной экипаж?

– Все, что угодно, лишь бы вы оказались отсюда как можно дальше и как можно быстрее, – шутовски поклонился Корф Ольге.

– Прекрасно! – недобро улыбнулась она. – Я умею быть благодарной. И очень скоро вы получите возможность лично в этом убедиться.

– Желаю вам приятного вечера в обществе нашей милой Полины, – с натянутой вежливостью сказал Корф и удалился.

Когда за ним закрылась дверь, Ольга дала волю своим чувствам.

Да как он посмел вмешаться в ее игру?! Скрыть от нее, что в доме находился Александр?! Он же был совсем близко от нее – только руку протяни! И вот ушел, наговорив глупостей, не узнав правды о ее возвращении. И все этот отвратительный мужлан, заносчивый и тупой Корф, который даже собственную приживалку не умеет как следует соблазнить – мнется, бегает за ней по всему городу, смотрит на нее щенячьим взглядом… В то время, как она сходит с ума от той любви, какая ему никогда и не снилась, и испытать которую ему никогда не дано. Но ничего, ничего – она научит его уважать чувства других людей! Ее чувства. Чувства Александра. Ту любовь, что была между ними и не может угаснуть со временем, как бы ее ни пытались убить… – Полина! – крикнула Ольга.

– Чего изволите, барыня?

Полина, заслышав крики в комнате госпожи Болотовой, в барские разборки решила нос не совать. Это еще народная мудрость велела: пока паны дерутся, у мужиков чубы трещат. А Полине страсть как не хотелось попадаться под тяжелую хозяйскую руку. Да и госпожа Болотова, судя по всему, тоже нелегким характером удалась.

– Ты должна достать для меня маскарадный костюм, – приказала Ольга, едва Полина показалась на пороге ее комнаты. – Я сегодня поеду на бал.

– А Владимир Иванович сказали-с, вы уезжаете.

– Твой хозяин не по возрасту наивен. Если женщина о чем-то сказала, это еще не означает, что она именно так и поступит, – усмехнулась Ольга. – Но помни: об этом никто не должен знать!

– И где же я его возьму, этот костюм? – растерялась Полина.

– Ты же сама говорила: Анна полные сундуки театрального барахла навезла.

– А если кто увидит, та же Анна, к примеру?

– Приведи ее ко мне, я найду, что ей сказать, – кивнула Ольга. – И не бойся: послужишь мне, я тебя не забуду. Вот возьми.

Ольга открыла свою заветную шкатулку с драгоценностями и подала Полине золотую цепочку, крученную по-венециански. Полина хищно бросилась за подарком и быстро спрятала цепочку в потайной внутренний карманчик на лифе платья.

– А теперь ступай! – Ольга жестом подтолкнула Полину к действию, и та побежала выполнять ее просьбу.

Matka Boska! – про себя подумала Ольга. – Святая мадонна! Помоги мне, заступница и покровительница моя! Дай мне мужества победить в этой борьбе! Молю Тебя и верую в силу Твою!..

– Наконец то! – вскричала Ольга, заслышав звук открываемой двери. – А то я подумала, тебя уже волки загрызли!

– Значит, госпожа Болотова собирается на бал? – спросила Анна, входя в комнату вместе с Полиной, виновато выглядывавшей из-за ее спины. – А как же ваш долгожданный отъезд в Польшу?

– Это мой сюрприз для Владимира, – с заговорщическим видом пояснила Ольга, забирая у нее из рук костюм пажа. – Могу я довериться вам?

– Вполне, – тихо сказала Анна.

– Мой отъезд в Польшу, – доверительным шепотом поведала ей Ольга, – только для отвода глаз. Я хотела проверить чувства Владимира ко мне.

– И что же вы узнали?

– Он… – вздохнула Ольга, – он так страдает, что я решила не ехать и тайком пробраться на бал-маскарад, чтобы там признаться ему в своих чувствах. Вы представляете, как он будет счастлив?

– Могу представить, – сухо ответила Анна.

– Обещайте никому не говорить о моей тайне, – Ольга умоляюще заглянула ей в глаза. – Вы, наверное, тоже любили. И должны понять меня.

– Я понимаю вас, – кивнула Анна, – и не стану препятствовать вашему счастью.

Оставив Ольгу, Анна вернулась к себе. Взгляд ее упал на роскошное платье с кринолином в духе рыцарских времен – костюм, который она подобрала в надежде на сегодняшний вечер. Только надежды эти оказались зыбкими! Анна взглянула на настенные часы – у нее еще есть время отправиться на репетицию с господином Шишкиным. Он-то уж, по крайней мере, не скрывает своих намерений и не говорит о любви. И если надо отрешиться от иллюзий о вечной и прекрасной любви, то только ради любви к искусству!

Анна спустилась в прихожую, и Матвеич услужливо набросил ей на плечи шубу.

– Это что же, и есть ваш маскарадный костюм? – тут же раздался рядом голос Корфа.

– Нет, Владимир, я не еду на бал, – Анна хотела выйти, но он остановил ее.

– Что с вами? Вас пригласил сам наследник престола. И разве не о таком успехе мечтал для вас отец?

– Вот именно о его мечте я и думаю. У меня нет времени на развлечения. Я должна репетировать, а вы пригласите на маскарад кого-нибудь другого. Позвольте мне пройти.

Корф растерянно посторонился, не в силах спорить с ней, и еще какое-то время с недоумением смотрел Анне вслед. Нет, он не позволит ей так просто бросить его. Довольно уже он мучался – она должна выслушать его и остаться с ним!

– Что вы сказали Анне? – со злостью спросил он, снова появляясь на пороге комнаты Ольги.

– Однако не слишком ли часто за последний день вы приходите ко мне? – усмехнулась она. – Надо ли понимать это как признание в любви?

– Вам следует понимать это как желание видеть вас отсюда подальше! И чем скорее, тем лучше!

– Вы хам, Владимир! Грубый, неотесанный, деревенский хам!

– Значит, мне нет необходимости вести себя благородно, а посему, – Корф достал из кармана сюртука ключ, – видите этот волшебный ключик? Сейчас я выйду из этой комнаты и закрою эту дверь, а вы сможете вполную насладиться моим отсутствием. Я не буду вам надоедать и раздражать вас – я просто уйду, а вы останетесь. И будете сидеть смирно до самого утра, когда, вернувшись с бала, я снаряжу для вас карету, и вы сделаете то, что давно обещали мне – навсегда покинете Россию.

– Вы не посмеете! – побледнела Ольга.

– Еще как посмею, – кивнул Корф и направился к двери.

– Вы еще пожалеете об этом! – закричала Ольга.

– Кричите не кричите, все это бесполезно! Вас никто не услышит и не придет к вам на помощь. Это мой дом, и вы займете в нем то место, что я отвел для вас. Do widzenia, pani! – Корф вышел и, как обещал, закрыл дверь на ключ.

Потом он спустился вниз и отдал ключ мажордому.

– Матвеич! Я сейчас должен уехать, а ты береги этот ключ. Он от комнаты госпожи Болотовой, и ты отвечаешь за него головой. Если мадам что-нибудь понадобится, позови Полину и приглядывай за обеими.

– Это уж как водится, Владимир Иванович, – с пониманием закивал Матвеич.

Когда Корф уехал, Ольга принялась звать на помощь. На ее крики первой прибежала Полина.

– Ты должна мне помочь выбраться отсюда, – сказала ей Ольга через дверь.

– Да как я помогу? – запричитала та. – Ключ-то у Матвеича!

– И мне тебя учить, как мужика от службы отвлечь? – Ольга в раздражении стукнула кулаком по двери, и Полина, прижимавшаяся к ней ухом, от неожиданности на мгновенье отпрянула.

– Да разве ж то мужик? Песок сыпется…

– Значит, быстрее подействует. Давай, не медли! Живо, кому говорю!

Голос за дверью стал таким грозным, что Полина тут же бросилась выполнять приказ своей суровой барыни.

Завидев Матвеича, она вдруг изрядно захромала и принялась стонать:

– Ой, ой!

– Что случилось, Поля? – заволновался сердобольный старик.

– Ногу подвернула, загоняла меня самодурка, со свету сжить хочет. Ой! – стенала Полина, цепляясь за стены, словно и сил у нее стоять уже не было.

– Да уж, барыня с норовом, – кивнул Матвеич и, подойдя к Полине, предложил:

– А ты обопрись на меня, милая. Я тебя до твоей комнаты отведу.

– Тоже мне царица нашлась! Жду не дождусь, когда она уедет, – согласилась Полина. – А ты меня далеко не веди, можно и в гостиной посидеть. Барина все равно нет.

– Пойдем, пойдем потихонечку.

Полина рукой обвила старика за талию и, пока они шли, нащупала в кармане его ливреи заветный ключ.

– Вот спасибо тебе, – ласково сказала она, когда Матвеич усадил ее на диван в гостиной. – Мне чайку бы, а?

– Принесу, – пообещал тот и ушел.

А Полина, мгновенно забыв про болезнь и опрометью взлетев на второй этаж, открыла дверь в комнату Ольги.

– Все, барыня, выходите!

– Молодец! – похвалила та. – Вернусь – озолочу!

Ольга стремительно сбежала вниз по лестнице. Полина помогла ей надеть шубу, скрывшую ее карнавальный костюм, и бросилась назад в гостиную.

Когда Матвеич принес ей чаю, Полина снова прильнула к ноге, растирая ее и охая. И пока старик помогал ей облегчить «страдания», она незаметно ловко подбросила ключ туда, где он и лежал.

Однако покой в тот вечер ей судьба на даровала. Вскоре в уличную дверь забарабанили. И Матвеич, поспешивший в прихожую, был сметен жандармами, ворвавшимися в дом, едва он открыл дверь.

– Где она? – закричал на Матвеича полковник, руководивший обыском.

– Кто? Что? – забормотал тот и даже икнул с перепугу.

– Это дом барона Корфа? – властно спросил полковник.

– Так точно, – почему-то по-военному отрапортовал Матвеич.

– А госпожа Калиновская где?

– Да я и не знаю такой, – растерялся Матвеич.

– А это кто? – ехидным тоном спросил полковник, указывая на упиравшуюся Полину, которую жандармы волоком вытащили из гостиной.

– Это? – махнул рукой Матвеич. – Полька, крепостная его сиятельства господина барона.

– Полина я, Полина! – закричала та, вырываясь из рук тут же отпустивших ее жандармов.

Полковник недоверчиво посмотрел на нее, а потом сверил то, что видел, с описанием Калиновской, крупным округлым почерком изложенным на розыскном листке.

– А еще женщины в доме есть? Особенно подозрительные? – обратился он к Полине.

– Есть, а как же! Анька Платонова. Крепостная, а сызмальства как благородная росла, очень подозрительная. Барин ей вольную дал, а теперь еще на бал-маскарад повез.

– И все? – нахмурился полковник. – А глаза почему у тебя бегают?

– Ничего они не бегают… Ай! Ой! Что же это вы делаете, господа хорошие?! – заверещала Полина, которой жандармы по знаку полковника заломили руки за спину и чуть-чуть прикрутили пальцы.

– Сдается мне, что ты знаешь больше, чем говоришь, – усмехнулся полковник. – Больно?

– Больно! – теперь уже по-настоящему застонала Полина.

– Значит, скажешь нам правду? – ласково спросил ее полковник, давая знак жандармам, чтобы Полину отпустили.

– Тут еще госпожа Болотова была. Может, вы ее ищете?

– А имя-то у госпожи Болотовой есть?

– Елена, Елена зовут ее. Ой, лишенько, – заплакала Полина, растирая затекшие и посиневшие пальцы.

– А где она теперь? – улыбнулся полковник.

– Уехала на бал-маскарад, – пряча глаза, призналась Полина.

– Ах ты стерва! – не выдержал Матвеич. – Бежать ей помогла!

– Не я! Не я! – забилась Полина. – Она сама, она такая, она все может!

– Успокойся, эти способности госпожи, как ты сказала – Болотовой? – нам хорошо известны, – принялся увещевать ее полковник. – Ты вот лучше расскажи-ка нам, милая, в какой она одета костюм?..

* * *

Владимир решил заехать за Анной в театр и, узнав, где идет репетиция, без лишних церемоний открыл дверь класса.

Картина, явившаяся ему, потрясла и возмутила. Уже знакомый ему хлыщ, вертевшийся вчера вокруг князя Оболенского, сжимал Анну в объятьях и пытался поцеловать.

– Покажите, покажите мне свой самый страстный поцелуй! – просил Шишкин.

– Что вы делаете? – отбивалась Анна. – Оставьте меня! Прошу вас!

Владимир одним прыжком преодолел пространство между ним и «репетирующими» и, оторвав Анну от Шишкина, нанес ему сильнейший удар в челюсть. Шишкин покачнулся и закричал:

– Что? Кто? За что?

– Желаете объяснений? – грозно спросил Корф, нависая над скорчившимся от боли Шишкиным.

– Кто этот господин?! Анна, вы его знаете?

– Это барон Корф, мой опекун, – сквозь слезы улыбнулась Анна.

– Желаете сказать, что вы меня забыли? – Корф сделал попытку снова приблизиться к Шишкину.

– Ах, нет, вспомнил, вспомнил! В таком случае, я не буду заявлять в полицию, дорогая. Однако хочу заметить, что с таким опекуном вам не в актрисы идти, а сиднем дома сидеть!

– Как вы сюда попали? – воскликнула Анна, обращаясь к Корфу, когда Шишкин выбежал из класса. – Вы что – следите за мной?

– Нет, я приехал увести вас на маскарад, где вашего выступления ждут наследник престола и его невеста, принцесса Мария.

– А какое вам дело до моего выступления? Госпожа Болотова…

– Какое мне дело до госпожи Болотовой! – вскричал Корф.

– Она вас бросила? И вы решили вернуться ко мне? Я не нуждаюсь в опеке!

– Как же вы наивны, Анна!.. Сначала угодили к мадам де Воланж, теперь к этому господину Мишкину…

– Шишкину!

– ..который пытался соблазнить вас под видом репетиции! Да вас из дома выпускать нельзя! Я ваш опекун и отвечаю за вас, – Корф упокоился, и в его голосе появилась уже знакомая Анне нежность.

– Тогда, быть может, мне стоит вернуть вам вольную? – пошутила Анна.

– Неволить я вас не собираюсь, – глухо сказал Корф, – но я бы хотел, чтобы оправдались надежды моего покойного отца, а не этого репетитора.

– Простите, если разочаровала вас, – пожала плечами Анна.

– Возьмите, это ваше платье для маскарада, – Корф протянул Анне круглую коробку с костюмом. – Прошу вас – спойте на балу. И больше я ни о чем вас не попрошу.

Глава 2. Безумие любви

– Вам очень идет домино, – мягко сказал Владимир, оглядывая Анну с плохо скрываемым восхищением.

– Я никогда не была на придворном балу, – смутилась она.

– Собственно говоря, рыцарская карусель – это скорее церемониал, – успокоил ее Корф. – Его участники – рыцари и дамы в средневековых костюмах – гарцуют на лошадях, которые под музыку совершают различные фигуры и демонстрируют свою выездку. Основная же часть гостей – это свита.

– Понимаю, – кивнула Анна, – как зрители на трибунах в Древнем Риме.

– Отчасти, но точнее сказать: публика. Потому что все это больше похоже на театр, а значит – вам не из-за чего волноваться. Вы должны быть здесь, как в родной стихии. К тому же маски дают возможность почувствовать свою независимость и создают иллюзию равенства между приглашенными.

– И вы не сможете узнать под маской даже наследника престола? – улыбнулась Анна.

– Однажды это уже произошло, но с тех пор я понял, что лишь люди не очень высокого ранга и достоинства стремятся выделиться шикарными туалетами и бриллиантами. Венценосные особы часто хотят остаться неузнанными и насладиться всеми прелестями обычной жизни. Величие короны – тяжелая ноша.

– Вы сожалеете, что не смогли стать другом наследнику?

– Его высочество показал мне не один пример благородства, а я из тщеславия все пытался сравняться ним в храбрости и щедрости, вместо того, чтобы быть благодарным за его расположение. Знаете, Анна, – глаза Владимира оживились и заблестели, – странная эта штука – богоизбранность. Обычный человек просто не в силах поверить, что кому-то свыше дано больше. И поэтому он все время пытается либо низвергнуть того, кто наверху, либо сам стать таким. А по сути – оказывается всего лишь узурпатором.

– Я думаю, – тихо сказала Анна, с интересом посмотрев на Корфа, – все дело в гордости. Гордость способна удержать вас от посягательств на то, что выше вас. Гордыня способна сбросить вас в пропасть.

– Вы говорите, как отец, – вздрогнул Владимир.

– Иван Иванович был мудрым и очень добрым человеком.

– И почему, когда вы рядом, мне кажется, что и он где-то здесь, поблизости?.. Анна! – Корф порывисто обернулся к ней, но карета вдруг остановилась, и Никита громко крикнул с облучка: «Приехали!».

* * *

После церемониала на площади гости, смотревшие из окон на праздник, перешли к танцам.

Александр записал все номера для Марии и с нетерпением ждал ее в кругу семьи. Императрица, слегка расстроенная событиями последних дней, была немного бледна и рассеянна. Николай, воспользовавшись ее недомоганием, с удовольствием рассматривал принаряженных фрейлин, а Жуковский с благодушным видом подтрунивал над монаршей озабоченностью.

Принцесса Мария к началу бала припозднилась – ее задержал какой-то молоденький паж с прекрасными женскими формами и бархатным голосом. По разговору Мария поняла, что это одна из фрейлин. «Паж» проявил завидную осведомленность в придворных делах и отношениях, но не счел необходимым представиться. Мария пожелала фрейлине веселого бала и присоединилась к монаршей семье.

– Мы пропустили первый танец, – мягко упрекнул ее Александр, когда Мария подошла к нему.

– Я выбирала маску.

– И, должен сказать, весьма успешно. Вы дали мне прекрасную возможность видеть ваши необыкновенные глаза.

– Вы смущаете меня, ваше высочество!

– Нет-нет, привыкайте к комплиментам, Мари, – улыбнулся Александр. – Скоро только ленивый не потрудится найти в вас бесчисленное количество достоинств и не бросится прославлять их. Теперь вы – член нашей семьи, и каждый уважающий себя пиит и придворный обязан восхищаться вами, как невестой наследника престола.

– Так это был дежурный комплимент? И в действительности мои глаза вас больше не вдохновляют?

– Вы не правильно поняли меня! Я всего лишь поторопился искренне рассказать вам, что думаю о вас, до того, как поклонение вам станет обязанностью, и вы уже не сумеете различать, где правда, а где лицемерная ложь.

– Вы сомневаетесь, что у меня не закружится голова? – кивнула Мария.

– Я боюсь, что, став официально женатыми, мы утратим возможность сохранить чистоту наших отношений.

– В таком случае обещаю вам, что никогда не позволю чему-то извне вмешаться в нашу жизнь.

– Я хочу, чтобы вы верили мне, Мари. И хочу, чтобы мы верили друг другу. Тогда никто не сможет помешать нашему счастью.

– Это и мое единственное желание, – прошептала Мария.

Александр поцеловал ей руку и повел в круг – был объявлен следующий танец.

* * *

– Должна признать, они совсем неплохая пара, – императрица незаметно указала веером в сторону танцующих Марии и Александра.

– Если бы вы, моя дорогая, поменьше капризничали и не пытались настоять на своем, они уже давно были бы обвенчаны, а я нянчил внуков, – усмехнулся Николай.

– Вы считаете, мне уже пора стать бабушкой? – обиженно поджала губки Александра.

– Нам, – подчеркнул это слово Николай, – пора думать об укреплении преемственности.

– Александр – не единственный ваш сын…

– Он – первый, – прервал ее рассуждения Николай, – и, если еще помните, – дитя любви, которую вам, ma sher, несмотря на вздорность вашего характера, не удалось погасить во мне.

– Вы всегда находили странное место и время для подобных откровений, – пожала плечами Александра, польщенная этим неожиданным признанием.

– Что за немыслимое чувство противоречия! – воскликнул Николай. – Вы всегда недовольны: и когда я забываю о вас, и когда возвращаюсь к вам.

– Все очень просто, дорогой, – прошептала Александра. – Достаточно никогда не покидать меня, и я буду вполне довольна и своей жизнью, и вами.

– Вы забываете, что в нашей семье главный – мужчина!

– Семья – это мужчина плюс женщина.

– О, вы невыносимы! Теперь я понимаю, откуда у Александра эта склонность к бунтарству!

Императрица хотела возразить, но к Николаю неожиданно и тихо приблизился его верный соратник, глава Третьего управления барон Бенкендорф.

– Ваше Величество, Ваше Величество, – Бенкендорф поклонился царствующей чете и замер в вежливом ожидании.

– Александр Христофорович? – удивился Николай. – Я полагал, маскарады не интересуют тайную полицию.

– У меня крайне важное сообщение, – извиняющимся, но заметно тревожным тоном сказал Бенкендорф.

– Это никак не может подождать до окончания праздника? – нахмурилась Александра.

– Боюсь, это вполне может испортить его, – развел руками Бенкендорф.

– Я верю вам, Александр Христофорович, – кивнул Николай. – Вы не относитесь к числу паникеров, а значит, дело действительно не терпит отлагательств.

– И даже больше, – понизил голос Бенкендорф, приближаясь к самому уху императора. – Это дело требует немедленного вмешательства…

– Итак, – поторопил его Николай.

– Мне доподлинно стало известно, что сегодня утром его высочество Александр Николаевич побывал в доме барона Корфа. Где до сего вечера находилась и некая мадам Елена Болотова. Следы ее пребывания прежде были обнаружены и в имении Долгоруких, куда недавно уехала к своему жениху фрейлина Репнина.

– Подождите, подождите, – снова остановил шефа жандармов Николай, – какая интересная выстраивается цепочка – наследник, Корф, Репнина! Так вы хотите сказать?..

– Мы нашли пани Калиновскую.

– Она арестована? – воскликнул Николай.

– Увы, – покачал головой Бенкендорф, – ей опять удалось бежать, но офицер, выезжавший на задержание, утверждает, что она находится здесь, среди гостей. На ней костюм домино, и она ищет встречи с наследником.

– Господи! Да это самый популярный костюм! Треть зала одета в домино! Это же маскарад!

– Не беспокойтесь, Ваше Величество, мы постараемся осторожно проверить каждую маску.

– Вы с ума сошли? Скандал недопустим, здесь послы иностранных государств, – заволновался Николай.

– Никто ничего не заподозрит, – успокоил его Бенкендорф. – Мои люди умеют быть невидимыми.

– Хорошо! – кивнул Николай. – Поступайте, как сочтете нужным, я полностью полагаюсь на ваш профессионализм. Однако, Александр Христофорович, вы сказани, что Калиновская скрывалась в имении Долгоруких, не так ли?

– Предположительно, ибо только сегодня нам стало известно, под каким именем она прибыла в Россию. А мои источники в Двугорском уезде сообщали, что родственница Долгоруких, носящая эту фамилию, изъявляла желание навестить их и заранее сообщала о своем приезде.

– Но не туда ли был направлен нами и Жуковский?

– Известно, что он был там, – подтвердил Бенкендорф.

– Был, видел и не сообщил? – нахмурился Николай. – Как это похоже на него! Ах, Василий Андреевич, Василий Андреевич!

– Что вы хотите, Ваше Величество? – пожал плечами Бенкендорф. – Поэт не может мыслить категориями государства. Недавно он опять приходил ко мне и кричал, что вскрывают его письма. Что я мог ему сказать? Только посоветовал больше доверять своему императору в вопросах устройства жизни и поддержания порядка в стране, и тогда не придется доверять разные крамольные мысли бумаге.

– Да-да, – согласился Николай, – это удивительная особенность наших литераторов – они будто лучше других знают, как и что надо делать для блага государства и своих соотечественников.

– Последили бы лучше за собой, – поддержал императора Бенкендорф. – Куда ни посмотри – сплошные дуэлянты и картежники! Одно слово – вольнодумцы.

– А все бабушкино вольтерьянство! Впрочем, мы совсем забыли о празднике, – остановил Бенкендорфа Николай, заметив, как возвращаются Александр с Марией.

Бенкендорф жест понял и откланялся.

– Что нового сорока на хвосте принесла? – бесцеремонно спросил наследник, когда они с принцессой подошли к императору.

– Если вы думаете стать настоящим державным правителем, – с плохо сдерживаемым раздражением ответил ему Николай, – то, прежде всего, научитесь уважать тех, кто верой и правдой поддерживает ваш престол.

– Я полагал, что сила государства – в его богатстве и процветании народа, – парировал Александр.

– Власть сильна порядком, – жестко сказал Николай, – а порядок – это контроль. И, не понимая и не ценя этого, вы рискуете своим троном, а соответственно – покоем и целостностью страны.

– Господи Боже, папа, – воскликнул Александр, – да что такого тебе сказал твой цепной пес, что ты решил испортить нам настроение?

– Принцесса, – ласково обратился к Марии Николай, – вы не могли бы временно составить компанию императрице? У меня есть несколько вопросов к наследнику. Строго конфиденциально.

– Итак? – со злостью спросил Александр, когда Мария ушла.

– Итак, – в тон ему произнес Николай, – вы имели глупость видеться сегодня с этим выскочкой Корфом и даже опустились до того, чтобы лично явиться к нему в дом?

– Да не вы ли только что советовали мне окружить себя верными людьми?

– Верными? – побагровел Николай. – Вы собираетесь сделать ставку на человека, едва не убившего вас на дуэли?

– На человека, который предпочел застрелиться, но не поднять руку на наследника престола!

– И чем же ему удалось так подкупить вас, сын мой? Барон, случайно, не предложил вам встречу с женщиной? Сомневаюсь, что у него хватило бы денег для взятки. Его отец, как я слышал, все свое состояние потратил на театр.

– О да! – рассмеялся Александр. – Вы правы, речь шла о женщине. Красивой, умной и талантливой. И вы сами сможете скоро убедиться в том, как она хороша. Она будет сегодня выступать здесь на балу.

– Кто она? Почему я не знаю?

– Она – воспитанница старого барона Корфа, актриса Императорских театров и певица Анна Платонова. Я договорился о ее выступлении, и она в самое ближайшее время прибудет сюда. Вместе со своим новым опекуном, бароном Владимиром Корфом.

– Что?! Вы посмели пригласить сюда того, кто подверг вашу жизнь смертельной угрозе!

– Владимир Корф не опаснее мухи, а потому настоятельно прошу вас, не делайте из этой мухи слона! – в сердцах воскликнул Александр.

– Сын, вы не понимаете… – начал Николай, придавая своему голосу отцовскую озабоченность и теплоту.

– Тогда объясните мне, – прервал его Александр, – что происходит? Бенкендорф следит за мной, вы попрекаете меня сомнительными связями! И даже Жуковский сегодня перестарался – так уговаривал меня как можно быстрее обвенчаться с принцессой, что едва не отбил охоту идти с ней под венец.

– Жуковский? Значит, он точно знает… – в задумчивости произнес Николай и спохватился:

– знает о моих тревогах по поводу вашей недавней ссоры с Марией.

– О ссоре уже следовало забыть! Я счастлив с Марией, мне дорога эта девушка. И я женюсь на ней.

– Оставайтесь столь же решительны в своем выборе, Александр, – Николай похлопал сына по плечу. – И пусть ничто и никто не посмеют помешать вам.

– Отец, – устало спросил Александр, – кто и почему должен сделать это? Молчите? Имейте в виду, если это происки вашего жандармского любимца, то.., то я за себя не ручаюсь!

– Но, Саша…

– А вот и мои гости! Владимир! – издалека увидев входящих в залу Корфа и Анну, наследник через толпу бросился им навстречу с распростертыми объятиями, как к старым и добрым друзьям.

– Надеюсь, вы позволите взять вас под руку ради приличия? – тихо спросила Анна у Корфа, заметив приближавшегося к ним Александра.

– Вовремя вы спохватились, – с иронией сказал он, отставив локоть. – Прежде у меня сложилось впечатление, что до приличий вам нет никакого дела.

– Вы всегда думаете обо мне что-то другое, а потом принимаете свои фантазии за действительность… Ваше высочество, – Анна присела в поклоне перед Александром.

– Я рад, что вы пришли, – воскликнул он. – Я хочу познакомить вас с моей невестой.

– А разве не будет официального представления? – удивился Корф.

– Я хочу познакомить Марию со своими друзьями. Это семейное дело, и оно никого не касается. Прошу вас!

Корф и Анна непонимающе переглянулись и направились вслед за Александром.

– Дорогая! – обратился он к Марии. – Не могла бы ты снять маску, я хотел представить тебе своих лучших друзей. Что такое дорогая, ты смущена?

– Я не знала, что у нас общие друзья, – после некоторого колебания Мария сняла маску, и Анна с Корфом одновременно воскликнули: «Ах!»

– Что такое? – не понял Александр.

– Простите меня, ваше высочество, – тихо сказала Мария, виновато опуская глаза. – Сегодня, пока вы были на заседании Государственного Совета, я решила узнать Петербург получше и тайно покинула дворец.

– Господи, как это неосмотрительно! – растерянно сказал Александр.

– Увы, – признала Мария, – но мне посчастливилось познакомиться с этой очаровательной девушкой, добрейшим существом. Она помогла мне в одной неприятной ситуации. Она спасла меня – привела в свой дом, напоила чаем.

– Что вы, ваше высочество… – смутилась Анна.

– Вы тоже были у Корфа, Мария? – растерялся Александр. – Это знак! Знак свыше! Жаль, что я не узнал об этом прежде. Владимир, я рад, что вы не замкнулись, обвиняя меня в своих бедах.

– Как это могло быть! – воскликнул Корф.