Текст книги "Петербургские лабиринты"

Автор книги: Елена Езерская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Елена ЕЗЕРСКАЯ
ПЕТЕРБУРГСКИЕ ЛАБИРИНТЫ

Глава 1. Навстречу судьбе

– Так вы нашли ее? – без особой радости приветствовала Ольга Корфа, вошедшего в гостиную вместе с Анной. – Какое облегчение! Вы знаете, я молилась за вас.

– Мадам Болотова? – узнавая ее, кивнула Анна. – Спасибо.

– Вы непременно должны мне все рассказать, – Ольга стремительно подошла к Корфу и, с нежностью глядя Владимиру в глаза, взяла его под руку. – Вы – такой смелый, настоящий рыцарь!

– Анна сама расскажет вам свою историю, – Корф с видимым неудовольствием воспринял интимный порыв Ольги, – но позже. И если сочтет необходимым сделать это.

– Разумеется, я не настаиваю, – улыбнулась Ольга, обращаясь к Анне. – Вы, наверное, нуждаетесь в отдыхе, дорогая? Владимир, оставим Анну и дадим ей возможность прийти в себя. А я готова посидеть с вами и послушать ваш рассказ. Обожаю приключения!

– Не думал, что можно доставить удовольствие, рассказывая о чьих-то страданиях, – нахмурился Корф.

– Я бы хотела услышать от вас историю подвига во имя прекрасной дамы, а не жизнеописание святой, – парировала Ольга.

– Не смею вам мешать, – Анна опустила глаза и направилась к выходу.

Кажется, тогда, утром, она действительно заметила карету Владимира, и женщина не привиделась ей. Вот она – красивая и самоуверенная – стояла сейчас перед Анной и обольстительно кокетничала с Корфом, который проявлял завидную терпимость к ее откровенным знакам внимания. Терпимость, тем более поразительную после всех этих ласковых и многообещающих слов, что были сказаны ей в карете по дороге домой.

Домой! – вздохнула Анна. – О, легковерная! Ты снова попалась в сети ловца. Стоило ему лишь пропеть тебе песню любви, и ты сама бросилась навстречу. Упала в его объятья, позволила лгать себе. А он просто поймал тебя, и ты покорно пришла к тому, от чего ушла.

– Не понимаю причины вашего недовольства, – пожала плечами Ольга, когда Анна, холодно попрощавшись с Корфом, покинула гостиную. – Не вы ли просили меня содействовать вам в своих отношениях с Анной? Или вы забыли наш уговор? Я заставляю Анну ревновать, а вы помогаете мне увидеться с Александром!

– Уговор отменяется, – резко сказал Корф. – Я не хочу, чтобы Анна ревновала меня к вам!

– Так вы согласились для того, чтобы увезти меня и запереть под замок в своем доме? Это подло!

– Ах, оставьте эти нравоучения, как будто вы сами никогда не делали ничего подобного!

– Кажется, я вас недооценила, – презрительно бросила Ольга. – Я все же предполагала в вас больше чести и достоинства офицера, но запамятовала, что говорю с человеком, которому отказано в службе в императорской армии.

– Интересно, – глаза Корфа злобно блеснули, – а по чьей вине?

– Шерше ля фам? – саркастически усмехнулась Ольга. – Не выйдет! Я была честна с вами, а вы шли на приступ, не думая о последствиях. Еще бы: вы испытали какие-то чувства, а вам в них было отказано! Бедная Анна!

– При чем здесь Анна? – вздрогнул Корф.

– Ее вы тоже так терзали?

– Довольно! – воскликнул Корф. – Сейчас же ступайте к себе и оставайтесь там, пока вам не будет разрешено покинуть комнату.

– Вы сажаете меня под арест? – Ольга с презрением посмотрела на него.

– Вы сами напросились! Я старался быть с вами вежливым и терпеливым, но вы не дали мне выбора. Прошу вас уйти, иначе я за себя не ручаюсь.

– А что вы сделаете мне? Ударите? Схватите в охапку и понесете, как мешок? – деланно рассмеялась Ольга. – А, может быть, обнимите и поцелуете? И выплеснете все, что накопилось у вас внутри?

– Замолчите! – закричал Корф.

– Отдайте свою страсть мне! – жарким шепотом сказала Ольга, подходя к нему. – Что может знать о любви эта провинциалка с пуританской строгостью во взоре? Или вы думаете, что влюбчивый Александр просто так выбрал меня из десятка возможных претенденток на его сердце?

– Если вам угодно и дальше разговаривать – извольте! – усилием воли подавляя закипевшую в нем ненависть, произнес Корф. – Но я лично слушать вас не намерен! Я ухожу спать. Увидимся завтра. Прощайте!

– До свидания, – торжествующим тоном вслед ему выдохнула Ольга.

Она добилась своего – червь сомнения снова поселился в душе Корфа. И сейчас он выбежал из гостиной, растеряв остатки той нежности и благодати, что светились в его взоре, когда он вернулся вместе с Анной. «Нет-нет, господин барон, я не позволю вам успокоиться и предаться блаженству с этой кумушкой-блондинкой! – говорила себе Ольга. – Вы еще станете орудием моей воли и будете исполнять все мои капризы и прихоти! И вы, гордец Корф, сами приведете меня к Александру. А я верну себе свою любовь и свое место подле него!»

Ольга поднялась в отведенную ей комнату и, открыв дверь, обомлела – Полина, с утра приставленная к ней в услужение, рылась в ее письмах, разбросанных как попало на туалетном столике.

– Что ты делаешь, негодная?! – метнулась к ней Ольга.

– Простите, я случайно их уронила! – загомонила Полина, закрывая лицо руками. – Я тотчас все соберу… Только не бейте!

– С чего ты взяла, что я стану тебя бить? А, понимаю, тебе частенько доставалось от хозяина, – Ольга оттеснила Полину от стола и стала собирать письма. – Интересно, у Корфа все такие слуги невоспитанные или лишь те, кого в наказание отправляют на черную работу?

– Не выдавайте меня, барыня! – Полина с размаху бухнулась Ольге в ноги. – Я на все для вас пойду! Все сделаю! Не губите, Христом Богом молю! Мне и так несдобровать, раз Анька вернулась.

– А что, ты так сильно не любишь ее? – Ольга с интересом посмотрела на Полину, которая все норовила обнять ее колени. – Да, встань ты! На коленях разговора не получится.

– А с чего мне ее любить? – хмуро буркнула Полина, поднимаясь с пола. – Все мои беды от нее. Она и славу у меня отняла, и мужиков всех заманила. Никита на меня и не смотрит уже. И хозяин прежде со мной был, и ему я нравилась.

– Вот как? – задумалась Ольга. – А такой неприступный с виду господин! Впрочем, это пока подождет. А что касается твоей готовности служить мне…

– Согласна исполнить любые ваши пожелания! – вскричала Полина и осеклась под жестким взглядом барыни.

– Хорошо, – Ольга ключиком, висевшим у нее на цепочке на шее, открыла небольшой сундучок с драгоценностями, стоявший на столе, и извлекла из него подписанный конверт. – Передашь это письмо адресату, как указано.

– Цесаревичу? – побледнела Полина, медленно прочитав надпись на конверте. – Его высочеству Александру Николаевичу от барона Владимира Корфа?

– Наследник престола с твоим хозяином – старые знакомые, – кивнула Ольга. – И, я думаю, он будет рад узнать, что барон в Петербурге, и непременно пожелает встретиться с ним.

– Но как я проберусь в Зимний? Меня прогонят или арестуют, не приведи Бог!

– Образование – это, конечно, большая ответственность, – улыбнулась Ольга, – но вместе с тем оно дает возможность, хотя бы иногда просматривая газеты, узнавать важные новости. И тот, кто умеет читать между строк, обречен на победу.

– Чего вы сказали, барыня? – растерялась Полина.

– А то! – Ольга шутливо прищелкнула ее по носу. – Я вычитала в утренних газетах, что сегодня вечером наследник посетит бал у Великого князя Михаила Павловича.

– Да кто же меня пустит на бал-то?

– А ты и не пойдешь на бал. Ты передашь письмо наследнику, когда он будет подъезжать к Михайловскому дворцу.

– И как я узнаю, в какой карете он ездит?

– Наследник всегда пользуется одной и той же простой черной каретой, он не любит привлекать к себе лишнего внимания толпы. И я уверена, он подъедет с внутреннего двора, а не с площади. Ты легко сможешь подойти к нему и передать этот конверт.

– А если его высочество разгневается? – засомневалась Полина.

– Что ты, милая! – рассмеялась Ольга. – Он обрадуется и вознаградит тебя за твое письмо. Он куда более доброжелателен и щедр, чем твой злюка хозяин. Главное, точно последуй моим советам, и все пройдет хорошо.

– Боязно мне, – вдруг пошла на попятную Полина, и ее рука, державшая конверт, задрожала.

– Бойся не царя, – Ольга наклонилась к ней и зашептала почти в самое ухо:

– Бойся того, кто рядом. Царь милостив – барин суров. А уж я за ценой не постою. Ты, я видела, на мои безделушки заглядывалась…

– Что вы, что вы, барыня! – глаза у Полины забегали, закружили.

– Не смущайся, это вещи дорогие, на них каждый загляделся бы. Но я тебе сама что-нибудь подарю, если ты выполнишь мою просьбу.

– Сделаю! Все сделаю для вас! Вот те крест!..

– Тогда поторопись, – Ольга подтолкнула Полину к двери, – и тотчас возвращайся. Я хочу знать, как все прошло!

О, Мадонна! – вздохнула Ольга, оставшись одна. – Помоги мне увидеться с ним. Я знаю: любовь еще жива в его душе, и он не откажется от того, что было между нами…

Ольга достала из заветной шкатулки портрет Александра. Она никогда не расставалась с ним. И поэтому ей казалось, что ее возлюбленный – рядом, что он следует за ней – разговаривает, улыбается. Ольга мечтала о новой встрече с Александром и не раз в своих мыслях представляла, как войдет в его комнату – бесшумно и робко, как станет ждать, пока его высочество обратит, наконец, внимание на свою безмолвную посетительницу. Обернется от стола, занятый важными государственными делами и спросит, кто она и с какой просьбой пожаловала к нему.

– Оля! Что ты делаешь здесь?! – воскликнет Александр, вдруг узнавая ее и хватаясь за сердце. – Это так опасно!

– Я понимаю, что совершила глупость, – скажет она, припадая к его ногам, – но что я могла поделать с собой и своими чувствами? Я люблю тебя и буду любить вечно! Ты же волен наказать меня за дерзость.

– Если это сон – я не желаю просыпаться, – промолвит Александр и бросится в ее объятия с долгожданными словами:

– Боже, как мне не хватало тебя! Я думал о тебе каждую минуту.., нет, каждую секунду, каждое мгновение моей несчастной жизни. Она сделалась тусклой и бессмысленной без твоей любви.

– Так вы не забыли меня, ваше высочество? – Ольга разрыдается у него на груди, и Александр станет ее утешать поцелуями.

– Какое счастье, что мы снова вместе, – скажет он.

– Вместе.., вместе… – вымолвит она голосом, полным нежности и счастья.

– Больше я никогда не отпущу тебя, Оленька. Никто не разлучит нас, – Александр будет тверд и решителен в стремлении защитить их любовь, и они уже никогда не расстанутся. Никогда…

– Скоро, очень скоро мы встретимся, Сашенька, – прошептала Ольга, нехотя возвращаясь из мира грез и убирая портрет Александра подальше от посторонних глаз.

И вовремя – в дверь ее комнаты кошкой поскреблась запыхавшаяся Полина.

– Сделала, барыня! Сделала, как велено. Он конвертик-то взял… Сам. Батюшки святы! Я и не думала, что так бывает!

– Тебе думать и не положено, – прервала ее Ольга. – За работу – отблагодарю, а теперь – расскажи-ка мне, милочка, кто такая эта Анна. И поподробнее…

* * *

Утром, спустившись в столовую, Ольга застала уже сидевших за столом Корфа и Анну. И вид этой райской идиллии ее разозлил. Корф пребывал в прекрасном расположении духа и читал газету, точно какой-нибудь бюргер, между глотком кофе и ложечкой овсянки. Анна сидела по левую руку от него – соглашалась и кивала, словно добропорядочная жена и мать семейства. И такое между ними царило единодушие!

– А вот еще история, – Корф перевернул страницу «Утреннего вестника». – «Старуха Загряжская услышала, что в чей-то дом ночью воры залезли. Она и велела дворнику купить балалайку, чтоб тот всю ночь играл и пел».

– Песней воров отпугивать? – не смогла сдержать улыбку Анна. – Чудная барыня, однако!

– Это еще не все, – кивнул Владимир. – Читаю дальше: "Ночь, мороз стоит трескучий, дворник побренчал, побренчал да и спать пошел. А старуха среди ночи просыпается, слышит – тишина, крик подняла страшный. Дворня прибежала, дом осмотрели – никого, а Загряжская им кричит: «Если воров нет, почему дворник не веселится? Надо, чтоб веселился!»

Анна рассмеялась, и смех был очаровательным – разлился колокольчиком с ясным, до хрустального чистым звуком. Корф смотрел на нее влюбленными глазами и ничего вокруг не замечал. Ольга подошла к нему и коснулась ладонью его лба – Владимир не успел избежать неожиданности этого жеста.

– Хорошо ли вы чувствуете себя, мой друг? – участливо спросила Ольга. – Я весьма обеспокоена состоянием вашего здоровья. Вы вчера весь день пробегали по морозу, не простудились ли?

– Спасибо за завтрак, Владимир Иванович, – сухо сказала Анна, вмиг перестав смеяться, и поднялась из-за стола. – Простите, но я вас оставлю, у меня репетиция, мне надо торопиться в театр.

– Кто позволил вам вмешиваться? – зло сказал Корф, скомкав газету и в раздражении швырнув ее на пол.

– Вы так утомились вчера, – ласково сказала Ольга. – Я места себе не нахожу, все думаю: здоровы ли, не устали.

– Места не находите? Кажется, вчера я точно указал вам его – отправляйтесь в свою комнату и не смейте выходить из нее вплоть до моего особого распоряжения! Завтрак вам Полина принесет. Вон! Подите вон! – страшным голосом произнес Корф, срывая с шеи льняную салфетку.

Ольга недобро улыбнулась и, гордо вскинув голову, ушла…

* * *

После репетиции Анна зашла в знакомую кондитерскую. Она любила сладкое, и ей не хотелось сразу идти домой.

В театре Оболенский встретил Анну с радостью и торжественно представил своему помощнику. Шишкин расплылся в умильной улыбке и принялся нахваливать ее красоту, твердя бесконечное «шарман, шарман». А когда Оболенский ушел, дав указание порепетировать сцену из трагедии «Эдип в Афинах», принадлежащей перу Владислава Александровича Озерова, старинного приятеля его отца и завзятого классициста, Шишкин как будто потерял к ней интерес.

Анна пыталась понять, в чем причина столь резкой перемены настроения ее репетитора, но Шишкин был мрачен и долго молча сидел на стуле в дальнем углу класса, сосредоточенно грызя ноготь правого мизинца и пристально оглядывая Анну с головы до ног.

– Я вижу сомнение в ваших глазах, господин Шишкин, – наконец, прервала затянувшуюся паузу Анна.

– Однако вы проницательны, – с деланной печалью кивнул тот.

– И что же вас так смутило во мне?

– Вы – хрупкое, бледное существо, – Шишкин встал и подошел к Анне, как будто подкрался. – Ваша краска – невинность, ваше амплуа – беззащитность. Боюсь, вы не созданы для трагедии.

– Но Сергей Степанович…

– Князь находит таланты, но шлифую их я! Алмаз требует твердой руки опытного мастера.

– И что же во мне, вам кажется, нуждается в огранке и оправе? – удивилась Анна, отстраняясь от слишком близко подобравшегося к ней Шишкина.

– Все, – заявил Шишкин, дыша ей почти в лицо ароматом дорого коньяка, – каждый сантиметр вашего прекрасного тела. Вас надо лепить, ваять, как глину.

– Извините, господин репетитор, но слово «лепка», вы, по-моему, понимаете слишком буквально, – Анна увернулась от его губ и невольно поспешила протереть щеку платочком.

– Ваша холодность – сплошное дилетантство! – обиделся Шишкин. – Если вы и на сцене будете столь равнодушны к своим партнерам, далеко не все из коих покажутся вам симпатичны, то вряд ли сможете заслужить успех и признание у публики.

– Но мы же с вами не на сцене, – попыталась урезонить его Анна.

– Если вы бесстрастны за кулисами, то вряд ли сумеете проявить подлинное величие в образе, – пожал плечами Шишкин и снова принялся инфантильно грызть ноготь.

– И что же мне делать? – смутилась Анна.

– Не пропускайте моих уроков, – равнодушно ответил Шишкин. – И помните: я залог вашего успеха на сцене! Не прячьте своих лучших качеств под личиной праведной скромности. Докажите мне, что способны на большее. А я, уж поверьте, сумею направить вашу страсть в нужное русло.

Разговор этот Анне не понравился, но поскольку посоветоваться ей было не с кем, Анна решила утешиться по-своему – пирожные всегда поднимали ей настроение.

Она вошла в кондитерскую в тот момент, когда продавец принялся стыдить одну из покупательниц.

– Эй, сударыня! А платить-то кто будет? Уж двадцать копеечек извольте достать из вашего кошелька! Товар, сами понимаете, не залежалый – только что из печи, кренделек к кренделечку.

– Я не имею деньги сейчас, я присылать позже. Анна сочувствующе посмотрела на юную даму.

Судя по всему, она была иностранка и попала в эту неприятную ситуацию, оказавшись по какой-то причине без провожатых в незнакомом городе.

– Нет-нет, – не унимался кондитер, – мы без денег отпускаем только по знакомству. А вас я вижу впервые.

– Деньги в доме, – краснея, объясняла девушка. – Я гость.

– Замечательно! – усмехнулся продавец. – Назовите адрес. Я вышлю пирожные домой. Там и расплатитесь. Пусть хозяин отдаст деньги посыльному.

– Я не знать адрес, – у покупательницы задрожал голос, похоже, она собиралась заплакать.

– Тогда позовем городового, – пригрозил кондитер. – Набрала лучших пирожных, а платить – кто, дядя будет?

– Дорогая! – Анна бросилась на помощь к несчастной девушке. – Наконец-то я вас нашла! Как вы могли уйти, никого не предупредив? А вы, господин продавец? Вам не стыдно! Это внучатая племянница герцога Веронского. Неужели вы газет не читали?! Она только вчера приехала в столицу по приглашению.

– Но пирожные…

– Сколько она вам должна? – строго спросила Анна, доставая кошелек.

– Двад… Нет – сорок копеек, – воскликнул продавец, обрадованный ее сговорчивостью.

– Возьмите, – Анна подала ему деньги. – Надеюсь, вы довольны? Идемте, дорогая.

Анна взяла незнакомку под руку и вывела из кондитерской. Уже на улице девушка словно очнулась и остановила Анну.

– Кто вы и куда мы идти?

– Вы попали в затруднительную ситуацию, – ободряюще улыбнулась Анна. – Я сочла своим долгом вмешаться и помочь вам.

– Я вам что-то должен? – тихо спросила девушка, смущенно опуская глаза.

– Да, – кивнула Анна, – обещайте мне, что в следующий раз, выходя из дома, вы не забудете взять с собой кошелек и деньги.

– Вы – такой добрый!

– А знаете, – вдруг осмелилась Анна, – я живу в доме напротив, пойдемте со мной. Мы вместе выпьем чаю с этими пирожными.

– Спасибо, я очень замерзать, – улыбнулась девушка.

– В таком случае – настало время познакомиться. Меня зовут Анна. Анна Платонова. А вы?

– Мария… Просто Мария. Я приехала Россия выходить замуж.

– Как же ваш жених мог оставить вас одну на улице? Это очень опасно.

– Он не знать. Он думать – я спать, – девушка лукаво посмотрела на Анну. – А почему вы сказать – я из Верона?

– Шекспир подсказал, – рассмеялась Анна и, заметив недоуменный взгляд Марии, пояснила:

– Я – актриса.

– Вы любить театр? Театр – это очень романтично, – понимающе сказала Мария.

– Вот мы и пришли, – Анна указала на дом Корфа. – Мы живем здесь.

– Мы? Вы тоже замуж?

– Пет, – растерялась Анна. – Я живу в доме моего опекуна. Я сирота. Мои родители… Я не знала своих родителей.

– Как печально! Моя мама тоже покинула меня. Она теперь на Небесах и не может помочь мне.

– Не грустите! Вы выйдете замуж, и у вас начнется новая жизнь. А вы любите своего жениха?

– Очень, – прошептала Мария, поднимаясь вслед за Анной на крыльцо и входя в дом.

Матвеич, завидев новое лицо, тут же принялся расшаркиваться – бросился снимать шубы, приглашать пройти в гостиную. На ходу спросил:

– Чай?

– Чай, – кивнула Анна и повела Марию за собой.

– Анна! – Корф стремительно поднялся с дивана. – Почему вы так задержались? Затянулась репетиция? А.., вы не одна.

– По дороге домой я стала свидетелем неловкой сцены в кондитерской – эту девушку хотели отвести в участок, потому что она не знала, как расплатиться за пирожные.

– Кто же делает покупки без денег? – с явным небрежением поинтересовался Корф.

– Познакомьтесь, – Анна дала знак Марии подойти ближе, – Мария…

– Мария фон Дармт, – смущаясь под колким взглядом Корфа, сказала гостья.

– Мария совсем недавно приехала из Германии. От волнения она настолько растерялась, что мне пришлось помочь ей: я заплатила за пирожные. А потом.., потом мы решили выпить чаю. Она очень милая.

– В следующий раз, – строго велел Корф, – извольте предупреждать меня о своих идеях. Чай, думаю, скоро будет, а мне позвольте откланяться.

– Это и есть ваш опекун? – удивилась Мария.

– Его сын, – грустно сказала Анна. – Мой опекун, барон Корф, недавно умер.

– Как жаль… Я видеть – мы много общее.

– А вот и чай, – спохватилась Анна, заметив, что мажордом уже ставит чашечки на сервировочный столик у дивана. – Спасибо, Матвеич, это так кстати.

– Владимир Иванович сказали, чтобы вы больше не заставляли его долго ждать. Он хотел говорить с вами, – смущенно сообщил Матвеич.

– По-моему, это не очень вежливо, – нахмурилась Анна. – Впрочем, это вполне в его духе. Не беспокойся, я дам знать, когда останусь одна.

– Хорошо, – улыбнулась Мария, отпивая глоток из элегантной фарфоровой чашки. – Сын ваш опекун любить вас?

– Владимир? Нет, что вы! – вздрогнула Анна. – С чего вы взяли?

– Он так смотреть на вас!

– Ему нет до меня никакого дела. У него.., другие увлечения.

– А вы? Вы любить Владимир?

– Я даже боюсь думать об этом, – покачала головой Анна. – Он пугает меня. Он такой непредсказуемый…

– Вы бояться, что он нет ответ на ваши чувства, да? – участливо спросила гостья.

– Мне кажется, если я растеряю все свои чувства по дороге в театр, то не смогу быть на сцене по-настоящему страстной.

– Я думать – настоящий чувства важнее, чем изображаемый, – Мария пристально посмотрела Анне в глаза, и та отвела взгляд.

– Не знаю, – наконец, промолвила она.

– А знаете, как я признаться в любовь мой жених? Я написать ему стихи.

– Вы очень смелая, – улыбнулась Анна. – И я так рада нашему знакомству.

– Что это? Часы? – гостья обернулась в сторону деревянных напольных часов – предмет особой гордости барона Корфа. – О! Я пора! Мне надо бежать!

– Бежать никуда не надо, – остановила ее Анна. – Наш конюх Никита вас отвезет.

– Но… – растерялась Мария.

– Никаких «но»! – успокоила ее Анна. – Пойдемте, я провожу вас.

Вернувшись в гостиную, Анна вдруг вспомнила, что Корф хотел видеть ее, но он появился сам, и они столкнулись в дверях. Корф побледнел и хотел обнять Анну, но она отстранилась от него – вежливо и холодно, словно и не было того мимолетного, но такого счастливого объяснения вчера в карете.

– Что еще случилось? – надменно поинтересовался Корф. – Вы опять чем-то недовольны?

– Вы были нелюбезны с моей гостьей.

– Это пока еще мой дом, и гости сюда приходят только званными.

– Я всего лишь помогла бедняжке…

– Ах, оставьте! – разозлился Корф. – Всем не поможешь! И потом – благородство всегда наказуемо.

– Это вы о госпоже Болотовой? – иронически осведомилась у него Анна.

– Госпожа Болотова завтра же покинет этот дом. Ей предстоит дальняя дорога.

– Она так быстро надоела вам?

– Мне незачем к ней привыкать. В ней нет ни капли искреннего чувства. Она – та же актриса, только играет в жизни, а не на сцене.

– Так вот в чем дело! – понимающе улыбнулась Анна. – Вы не верите актрисам.

– Анна! Боже! – воскликнул Корф. – Я не это хотел сказать.

– Быть может, но того, что я услышала, достаточно, чтобы понять, к чему вы клоните, и в действительности думаете обо мне.

– Анна, что с вами? Я не узнаю вас. Мы едва-едва стали понимать друг друга. Но теперь я вижу – ваше сердце осталось холодным, равнодушным и полным непонимания. И я даже сомневаюсь теперь – есть ли оно вообще?!

– Что? Да как вы смеете?!

– Впрочем, я забыл! Вы же актриса! И способны выражать ваши чувства лишь на сцене. Но на сцене мы с вами никогда не увидимся. Слышите? Никогда!

– Когда-нибудь, Владимир, вы пожалеете о том, что сейчас сказали, – сухо произнесла Анна. – Извините, я должна отдохнуть, репетиция немного утомила меня. Как оказалось, режиссеру тоже была нужна моя страстность. Но, думаю, на всех ее не хватит, так что мне придется выбирать – или страсти в этой гостиной, или на сцене.

– И что вы выберете?

– Я сообщу вам, когда приму решение, – Анна гордо кивнула Корфу и вышла, намеренно хлопнув дверью.

В коридоре ее едва не сбил насмерть перепуганный Матвеич, и Анна поспешила подняться к себе. А Матвеич между тем ворвался в гостиную с криком «Там, там!» и был бледен до неузнаваемости.

– Угомонись, Матвеич! – отмахнулся Корф. – Мне не до тебя сейчас.

– Но барин! – взмолился слуга. – Там к вам…

– Я же сказал – меня ни для кого нет дома! Закрой эту чертову дверь и оставь меня в покое!

– За этой чертовой дверью, по-видимому, творится нечто весьма интересное, – весело сказал Александр, входя в гостиную. – Так хлопнуть ею могла только очень страстная и прехорошенькая, надеюсь, дама. Верните ее, мне любопытно взглянуть.

– Вы… Ваше высочество! – растерялся Корф. – Как? Почему здесь?

– Не рады меня видеть, барон? – удивился Александр. – А ваше письмо было таким дружеским. Я не мог не откликнуться на него.

Корф развел руками, пытаясь вспомнить о письме.

– Было любезно с вашей стороны сообщить о своем приезде, – Александр прошел к дивану и удобно расположился на нем.

– Простите, я не предложил вам сесть… – пробормотал Корф.

– Понимаю, вы хотели бы навестить меня во дворце, но вы сами должны понимать – там слишком много ушей и соглядатаев. Итак, где та особа, которая мечтала бы попасть на сегодняшний бал-маскарад?

– Особа? – Корф почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.

– Какая-то актриса, которой покровительствует ваша семья. Так вы покажете эту даму мне или вы настолько ревнивы, что держите ее взаперти?

– Нет-нет, – смутился Корф. – Матвеич, пожалуйста, вели Анне спуститься. Сию минуту. Сейчас!

– Вели? – улыбнулся Александр. – Вы ведете себя просто, как султан какой-то. Э, да здесь, кажется, амур?

– Чего стоишь? Иди! – прикрикнул на Матвеича Владимир, пытаясь увести наследника от опасной для него темы разговора.

– На самом деле, я признателен вам, барон, что вы написали мне, – признался Александр. – В моем окружении совсем не осталось людей, которым я мог бы доверять.

– Не уверен, что мы успели стать друзьями, – удивился Корф.

– Но и как противник вы вели себя достойно и порядочно. А это уже немало. И я бы желал продолжить наше знакомство, ибо мне уже сейчас стоит подумать о том, чтобы окружить себя верными и честными офицерами.

– Если вы помните, ваше высочество, я был уволен со службы, – тихо произнес Корф.

– Нет ничего невозможного, барон, – уверенно сказал Александр. – А вот и она… И она прелестна!

– Вы велели мне явиться? – Анна с преувеличенной вежливостью поклонилась Корфу и его гостю.

– Да, – смутился Корф, – то есть нет.., я просил, я звал, я… Впрочем, вот, Александр Николаевич, позвольте вам представить, воспитанница моего отца, актриса и певица Анна Платонова. А это…

– Я знаю, – кивнула Анна и снова поклонилась – на этот раз только наследнику и с величайшим почтением, – ваше высочество…

– Вы просто очаровательны, – Александр с присущей ему галантностью продемонстрировал желание поцеловать прекрасной даме руку, и Анна после некоторого колебания подала ее наследнику. – Весьма приятно. Надеюсь, что и голос ваш столь же привлекателен, как и его хозяйка.

– Анна, – попросил Корф, – спойте нам что-нибудь. Пожалуйста.

– Это честь для меня, – улыбнулась Анна и села к роялю.

На этот раз она спела одну из известных ей песен, и Александр был тронут. Простая мелодия своей безыскусностью и искренностью напомнила ему принцессу Марию, и он искренне поблагодарил Анну за пение.

– Уверен, – бодрым тоном сказал Александр, – вы произведете фурор на балу. Ибо я намерен видеть там вас обоих сегодня. Надеюсь, столь высокое общество не смутит вас, сударыня, и вы порадуете нас своим пением?

– Я уже пела однажды, на балу у графа Потоцкого, – просто сказала Анна.

– А! – вспомнил Александр. – Это там…

– Это там я имел честь познакомиться с вами лично, ваше высочество, – быстро вмешался в его воспоминания Корф.

– А вы еще и шутник! – кивнул Александр. – К счастью, та дуэль и ее причина остались далеко в прошлом. Не правда ли?

– Это было лишь мимолетное увлечение, стреляться было глупостью.

– Для меня все выглядело иначе – я с ума сходил от ревности! Ольга умна, чертовски красива, в ней бушевала такая страсть!

– Да, она одна из тех женщин, которые способны довести до безумия…

– Ваше высочество, барон, вы позволите мне покинуть вас? – Анна вопросом напомнила им о своем существовании.

– О, простите! – расшаркался Корф. – Это так глупо – восхвалять достоинства одной женщины, находясь в обществе другой – не менее прекрасной и умной.

– И талантливой! – воскликнул Александр. – Помните: мое приглашение в силе!

– Не стану вам мешать, – Анна сделала вид, что приняла их извинения и, попрощавшись до вечера, вышла из гостиной.

– Неловко получилось, – смутился Александр.

– Любовь лишает нас здравомыслия, – признал Корф.

– Нет-нет! – покачал головой Александр. – Ольга – в прошлом. В самом ближайшем времени я женюсь. Моя невеста – полная ей противоположность. С Марией я оценил тепло и покой, я счастлив!

– А ваша невеста любит вас?

– Более и мечтать не о чем! Хотя, знаете, в последнее время мне подозрительно часто стали приходить мысли об Ольге. Она снится мне, и, признаюсь, это немного тревожит.

– А, если бы…если бы она оказалась здесь, сейчас, как бы вы поступили? – осторожно спросил Корф.

– Не знаю, – Александр задумался, – не знаю. Но.., вы заговорили об Ольге, почему? Вам что-нибудь о ней известно? Может быть, она опять в Петербурге?

– О нет, нет! – воскликнул Корф. – Просто я хотел бы понять, легко ли забыть женщину, которая была смыслом твоей жизни.

– Я уже сказал вам – возможно все, тем более, когда жизнь обретает новый смысл. Но мне пора возвращаться во дворец, пока меня не стали искать. Увы, – развел руками Александр, – жизнь правителей – всегда под прицелом. Мы не властны над собою, находясь под бременем власти. Еще раз простите за вторжение. И жду вас на балу. Впрочем, это не столько бал, сколько галантное развлечение. Репетиция рыцарской карусели. Не отказывайтесь, хотя бы ради Анны – она восхитительна!

Корф принял от Александра приглашение в форме новогодней открытки и вышел из гостиной проводить его.

Едва дождавшись, когда карета наследника выедет на улицу, Корф бросился наверх к Ольге. Оттолкнув стоявшую на часах Полину, Корф в бешенстве ногой с силой толкнул дверь и ворвался в комнату.

– Что это значит? – весьма умело изумилась Ольга.

– Что это значит? – передразнил ее Корф. – Да как вы посмели написать наследнику от моего имени?!

– Вы отказались мне помочь, и я сама должна была позаботиться о себе.

– Будь вы мужчиной, я вызвал бы вас на дуэль! – Корф был разъярен и бледен.

– А я с удовольствием пристрелила бы вас прямо сейчас! – воскликнула Ольга, вплотную подходя к нему. – Вы трус!

– Ваша любовь – как лавина в горах, никого не пощадит на своем пути!

– А настоящая любовь лишь такой и может быть!