Текст книги "Сладкая добыча (СИ)"

Автор книги: Елена Другая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

– Я заварю нам облом-хрен-траву, – пояснил Зигфрид.

– З-з-зачем? – в замешательстве спросил Лоренс, но тут же вспомнил о своих проблемах, и быстро залопотал. – Да, послушай, Зиг. У меня есть к тебе важная для меня просьба. Я даже не просить собираюсь, а умолять. Я хочу тебя. Я не вру, ты должен это чувствовать. Хочу твой член и секса с тобой. Но я прошу тебя, как человека, если в тебе есть хоть что-то человеческое! Сделаю все, что ты захочешь, только пожалей меня. Зиг, сделай так, чтобы я не забеременел! Это в твоей власти. Имей меня потом, как хочешь и сколько захочешь. Я навечно останусь с тобой, но пощади меня сейчас. Ты ведь хочешь семью? Подумай, ведь я тебя совсем не знаю. Дай мне время, и мы сцепимся в следующую мою течку. Я никуда не убегу. Клянусь. Но только не сейчас, или я сойду с ума и покончу с собой...

Лоренсу казалось, что он говорит в пустоту, так как Зигфрид во время его пламенной речи занимался своими делами. Он бросил в кастрюльку с кипящей водой какую-то траву, и от нее сразу же пошел терпкий запах, проясняющий мысли. Лоренс с наслаждением глубоко вдохнул его.

Тем временем оборотень достал комплект постельного белья в упаковке и застелил кровать в жилой части их дома, сверху положил плотное одеяло, которое должно было послужить прокладкой, и бросил сверху еще парочку одеял.

После этого он вышел на улицу, быстро обтерся снегом, и вернувшись в дом, прошелся по своему мускулистому и мощному телу грубым полотенцем.

Сняв с печи кастрюльку, он наполнил варевом две чашки.

– Иди сюда, – тихо окликнул он. – Иди, не бойся, и хватит стесняться. Ты думаешь, что я зверюга, и ничего не понимаю? Напрасно. Сам знаю, что не время тебе дитя вынашивать. Хочу тебя не на один раз, а навсегда. Влюбился, наверно, идиот. Давай, бегом. Нам нужно это выпить.

Лоренс выбрался из своего сомнительного убежища, и, на подкашивающихся ногах, нетвердой походкой прошел к столу.

– А что это? – беспомощно спросил он. – Мы этим не отравимся?

– Это облом-хрен-трава, котенок. Она очень редкая. На ее основе делают противозачаточные для омег и блокаторы течки. И на альф она действует, притупляет похоть. Пить нужно по столовой ложке каждые четыре часа. Сколько длится обычно твоя течка?

– Я не знаю, – жалобно простонал Лоренс, присаживаясь на табуретку, слишком дрожали коленки.

Он был так взволнован близостью альфы, что и позабыл совсем, что сидит перед ним почти голый, даже без своих штанишек. Стыдливо он прикрылся ладонью и повел носом, вытянув шею в сторону чашки.

– Один раз, кажется, течка длилась пять дней, а другой – семь, – неохотно ответил он.

– Вот сейчас ты это выпьешь, и течка твоя пойдет на спад. А если выпью я – тогда буду меньше чувствовать твой запах.

Зиг первый сделал глоток из чашки, а потом обернулся к Лоренсу.

– Только скажи мне, почему я должен все это делать и жалеть тебя? Чего я дождусь? Удара ножом в спину? Предательства? Твоего побега?

– Не знаю, – честно пробормотал Лоренс.

Он тоже отпил из чашки и неожиданно для самого себя пришел в игривое состояние:

– Ты как хочешь, а я ложусь, – неестественно хихикнув, заявил он. – А если у тебя что-то есть для меня, то тогда иди ко мне!

Лоренс быстро переместился на кровать, застеленную новым и чистым бельем, упал на нее, раздвинув коленки и призывно закинув руки за голову. Зигфрид рыкнув, рванулся вслед за ним, на ходу стаскивая с себя штаны.

Добравшись до кровати, он упал на омежку. Ладошки Лоренса, сжались на его плечах, словно пытались удержать его на некотором расстоянии. Однако, альфа тут же проник двумя пальцами в его попку, умело, почти с ходу, достигнув центра его удовольствия, будто всю жизнь только этим и занимался.

Лоренс тихонько взвыл и прижался своим плоским животиком к мускулистым чреслам альфы, невольно подставляя свою мокрую дырку под каменный член оборотня, и двигаясь ему навстречу.

Зиг некоторое время пытался растянуть его пальцами, а Лоренс беспорядочно выцеловывал ключицы и шею своего альфы, забросив свои точеные ножки тому на поясницу, постанывая и ерзая на одеяле. Некоторое время они хаотично барахтались в постели, целуя друг друга и сжимая в объятиях.

Вскоре предел терпения альфы иссяк и он достаточно грубо засадил головку своего пылающего от вожделения члена в мокрую от смазки дырочку. Омежка прогнулся в пояснице и жалобно взвыл. Это оказалось невыносимо больно, но то вожделение, что пылало внутри его, и, которое, казалось, было невозможно погасить, требовало более жесткого проникновения.

Лоренс сам, прижимаясь к волосатому торсу оборотня, обхватив его руками и ногами, двигался навстречу, постепенно насаживаясь на член все глубже и глубже, и сладко стонал, выгибаясь в спине и запрокидывая свое влажное от слез личико. Бедра его сводило судорогой, и он крутил ими, пытаясь унять охватившую все его существо, страстную дрожь.

Зигфрид, потрясенный пылкостью своего возлюбленного, едва удерживал его за талию, стараясь двигаться, как можно более осторожно, а потом вдруг замер.

Он почувствовал, как член его достиг самых глубин, головка его члена уперлась в девственную маточку омеги, зев ее начал раскрываться, и плотным кольцом обхватил мгновенно завязавшийся узел. Сперма волка начала наполнять ее, сначала тонкой струйкой, а потом безудержным потоком. Зигфрид полностью забылся, так как и стонавший под ним омежка и, растаяв, забился в череде повторяющихся оргазмов.

Он, нагнув голову, безжалостно вцепился омеге в плечо, пронзив острыми клыками его тонкую и нежную кожу, и яростно рычал. Омежка отвечал ему тем же. Лоренс, словно в старых легендах, в которые никто давно не верил, тоже сжал своими зубками кожу на шее у альфы, прокусив до крови, и они продолжали неистово совокупляться среди разбросанных одеял в своей убогой лесной хижине...

Лоренс без конца подставлял свой ненасытный задик озверевшему от гона альфе, и тот без конца таранил его девственно узкую дырку, всякий раз извергая в нее огромные порции своей спермы.

Сколько продолжалось это? Они не знали. Они потерялись во времени, утопая в своем счастье и такой неожиданной, дикой и невозможной любви. Лишь изредка, они прерывались на то, чтобы присесть к столу, пили отвар из чашек и немного говорили, но потом Лоренс, полностью обессиленный, но все еще жаждущий, стекал на пол, раздвигал ножки и стонал:

– Я хочу тебя, волк. Засади мне. Туда. И трахай. Глубоко, как только сможешь.

И кто бы мог противиться подобному зову? Никто. Зигфрид трахал, до умопомрачения. Они не ели и не пили, не мылись, и пропитались запахом собственного пота, спермы, смазки, соплей и слюней, и обмазали друг друга всей этой смесью с ног до головы и с головы до ног сотню раз.

Да уж, городской и изнеженный омежка по имени Лоренс дал, как надо. Зверь в нем не ошибся. Омежка, словно последняя шлюшка, подставлялся еще и еще, скулил, насаживался, ерзал, вертелся, только бы член зверя проник в него глубже, и безудержно скакал на нем.

Зиг был в полном восторге, вот только оболом-хрен-трава несколько тормозила их любовный гон, а так бы он утрахал свою жертву до смерти.

Однажды Зиг вдруг проснулся и резко перекатился со спины на живот. Стояла оглушительно тихая ночь. Он не сразу даже понял, где и с кем находился. Приподняв голову, альфа увидел своего омегу, который спал рядом с ним на боку, словно мертвый. Дыхание Лори было едва слышным. Под глазами омеги запали тени, а из-под тонкой кожи на спине, торчали, словно крылышки, его худые лопатки.

– Господи! – в панике забормотал Зиг. – Ведь он у меня давно ничего не ел!

Оборотень быстро вскочил с постели, затопил печку, так как в доме было почти так же холодно, как и на улице. Он принес из тайника тушку зайчика и, распотрошив и ободрав шкурку, бросил ее в жаровню тушиться, а сам вышел и, блаженно потягиваясь, замер на крыльце.

Как же прекрасна была жизнь! В миг отступили все тревоги и былые неудачи. Зиг забыл абсолютно все. Лоренс – вот что теперь было у него. И волк на этот раз не сомневался во взаимности своего чувства.

Он шумно зевнул, потом с наслаждением поскреб отросшими за эти несколько дней когтями голову, плечи и свой живот. Через час, нарубив достаточно дров, Зиг затопил баню. Ведь, наверняка, когда омега отдохнет, то захочет помыться.

Он присел на ступеньках своего дома, блаженно щурясь на утреннем солнце, а потом вдруг напрягся и насторожился. Его встревожил возникший посторонний запах. Оборотень вскочил, шумно пропуская воздух через свои хищно раздувшиеся ноздри. Так и есть! Нежданные гости!

– Ани нарисовался! – сердито пробормотал он себе под нос. – Хрен теперь сотрешь!

Он с досадой сплюнул на снег и нервно передернул плечами.

Действительно, через несколько минут в огороженный плетнем двор, на коротких широких лыжах, без палок, лихо вкатил знакомый ему омега, за спиной которого находился объемистый рюкзак. Он попытался притормозить у самого крыльца, но не рассчитал расстояние и собственные силы, а потому мягко завалился на бок в снег.

Зигфрид, спрыгнув с крыльца в снег, тут же бросился ему на помощь.

– Привет, волчара! – радостно поздоровался с ним Ани. – Как жизнь молодая? Дай лапу!

====== 8. Неожиданный союзник. ======

Пробуждение было очень тяжелым. Болела каждая клеточка истерзанного долгой, изнурительной случкой, тела омежки. Он, сделав неимоверное усилие над собой, присел на скомканной постели, откинув от себя одеяло, и внимательно осмотрел свои бедра. Крови не было, но полупопия и сами ноги склеились от смазки и спермы. Великолепные, светлые волосы его превратились в бесформенный колтун.

Омега никогда в своей жизни еще не ощущал себя таким вонючим и грязным, истерзанным и униженным. Упав головой на подушку, он сначала тихо заплакал, а потом и вовсе разрыдался, вспоминая все, что с ним произошло. Было невыносимо стыдно, и так горько. Как такое могло приключиться с ним, городским омегой, воспитанным в строгости нравов, родительской ласке и любви?

Лоренс зажал ладонями уши, вцепился зубами в подушку, и приглушенно стонал, захлебываясь рыданиями. И это все? Это – тот самый альфа, которого он заслужил? Один, и на всю жизнь? Дикий зверь, без всякой жалости терзающий живых людей? Ему он должен был теперь покориться? А если он понес от него? Кем будут эти дети? Мохнатыми щенками? Лучше сразу умереть от позора и горя, чем носить таких чудовищ в своем животе, а потом рожать в жестоких муках!

С омерзением и глубоким стыдом вспоминал он, как альфа спал, а сам он скакал несколько часов подряд на его члене, стонал и кричал, и бил Зига по щекам, чтобы тот проснулся и продолжил мять его податливое, истекающее соками похоти, тело. Как можно было теперь справиться с этими воспоминаниями?

Лоренс еще долго всхлипывал и метался под одеялом, оплакивая свое детство, собственные мечты, надежды любящих и заботливых родителей. Как там они? Сколько времени прошло, с того момента, как он пропал? Страшно было об этом даже думать...

Наконец, слезы иссякли, и Лоренс стал воспринимать звуки того, что творилось вокруг. И он услышал голоса со двора. Один из них принадлежал треклятому оборотню, а второй – совсем незнакомый, походил на голос омеги. Значит, здесь оказался другой, посторонний, человек? Лоренс опять приподнялся, внимательно прислушиваясь.

Внезапно входная дверь хлопнула, и в дом вошли, судя по шагам, двое. Лоренс тут же еще глубже замотался в тряпки и притих, едва сдерживая глубокое, взволнованное дыхание.

– Какого черта, Ани! – возмущенно говорил Зиг. – Что ты лезешь в мою жизнь? Тебя никто не просил приходить сюда! Катись от греха назад, в свой дом, к своему волку!

– Да совсем у тебя стыда нет, – мгновенно завелся орать тот, кого называли Ани. – Я двое суток, без сна, мчался к вам! Ты хоть понимаешь, тупой шакал, с кем собрался иметь дело, и кто твой омега? Он умрет у тебя, если ты не создашь ему нужные условия. Любому приличному омеге необходимы белье, парфюм, средства по уходу за волосами и телом, а также, хорошее питание! Или ты решил сделать из него дырку для траха и загубить, как и всех остальных? Я этого больше не допущу. И посмей только меня тронуть, придет мой волк и уши тебе отгрызет. Будешь знать, как щелкать на меня своей слюнявой, мерзкой пастью. Вот. Смотри. Эти все продукты – исключительно для Лоренса. Посмей мне съесть хоть одну конфетку или печенье. Это – лимоны для него. А это – баночки с витаминами. Здесь, в пакетике – белье, пижамка, гольфы, трусики. Это – полотенца и шампунь. Убери свои грязные руки, сраный пес. Вот тут – тесемки для волос и бижутерия. Если ты угробишь и этого омегу, то я разведусь с Артуром и заявлю в полицию на всю вашу блохастую банду. Вас захватит спецназ, и дни свои ты закончишь в одной клетке с подопытными крысами. Так и знай!

– Хватит орать, – примирительно ныл Зигфрид, недовольно фыркая. – Вот, посмотри.

Он слегка наклонился и отодвинул с плеча телогрейку из волчьих шкур, демонстрируя не в меру разбушевавшемуся омеге живописный синяк от укуса.

Ани примолк, с интересом разглядывая демонстрируемый ему след, приподнявшись на цыпочки, а потом восхищенно охнул и, всплеснув руками, присел на табурет.

– Вот это да! Ты, позорный волчара, хочешь сказать, что он тебя пометил?

– Да! – отозвался Зиг, горделиво расправив плечи. – Вцепился в меня, словно вампир. Я еле его отодрал от себя, уж подумал, что он кусок мяса из меня выгрызет...

– Я в ауте, – потрясенно простонал Ани. – Ничего себе! Я с моим волком живу уже почти пятнадцать лет... Он метит меня каждый год, но у меня еще ни разу не возникло желания ощутить его вкус. Так вот, как все у вас! Видать, по любви...

– Я сам в полном шоке, – дрожащим, от внезапно нахлынувших чувств голосом, произнес Зигфрид. – Он, получается, мой истинный омега! Я для него теперь готов на все!

Тем временем, “истинный омежка”, услышав про укус-метку, в очередной раз, вздрагивая, зашелся в безутешных рыданиях.

Его услышали и разговор прекратился. Ани приблизился к кровати и попытался стянуть с несчастного Лоренса часть тряпок, в которые тот усердно завернулся, укрываясь от посторонних глаз.

– Как ты, детка? – заботливо спросил он. – Живой? Меня зовут Ани, и я – супруг брата этого кровожадного негодяя. Вот, прибежал, чтобы тебе помочь и поддержать. Давай же, Лоренс, садись.

Тот сел, растерянно оглядываясь вокруг, будто оказался здесь впервые. Потом он сфокусировал свой взгляд на незнакомом омеге, значительно старше его самого по возрасту, и озадаченно спросил:

– Откуда вы меня знаете?

Лоренс был весь пунцовый, словно свекла, поминуя о своих распухших от неистовых поцелуев оборотня, губах, а тело свое, он и вовсе стеснялся кому-либо показать, ведь оно было все в свежих синяках...

– Весь мир знает тебя, – заверил Ани, присаживаясь на край кровати, и ласково поглаживая Лоренса по пальцам руки, – ведь ты пропал без вести, и по всем каналам теперь показывают твою фотографию.

Лоренс быстро переварил в голове эту информацию, а потом взмолился, вцепившись взрослому и по виду адекватному омеге, в руку:

– Я вас умоляю, спасите меня! Помогите вернуться домой! Мои родители заплатят большой выкуп!

Ани тяжко вздохнул и, нахмурившись, взглянул своими светлыми глазами в сторону Зигфрида.

– Что стоишь? Баня готова? Заверни мальчика в одеяло и неси туда. И я тоже с удовольствием помоюсь...

Зигфрид подорвался, подхватил Лоренса под спину и коленки, и они прошествовали в жарко натопленную баню.

Ани тут же выгнал волка прочь, замочил Лоренса в огромный ушат, обильно поливая горячей водой его тело.

– Какие роскошные волосы! – восторженно причитал он. – Всю жизнь мечтал о таких. Ухаживай за ними и меньше плачь. От слез образуются синяки под глазами, портится кожа лица и тускнеет взгляд. Думай о своей красоте!

Лоренс, откинувшись, с наслаждением доверился чужим, заботливым рукам. У него не было ни малейших сил шевелиться или думать. Таким нереальным блаженством было сидеть изболевшейся попой в горячей воде и ощущать ласковые прикосновения...

Потом он все же собрался с силами, приоткрыл глаза и завел прежнюю волынку.

– Ани, помогите мне. Пожалуйста. Нужно сообщить моим родителям, что я жив и здоров, чтобы они не убивались и не хоронили меня раньше времени!

– Так я за этим и пришел! – горячо воскликнул омега. – Напишешь записку, а я передам, брошу им в почтовый ящик. Все будет хорошо, котенок мой!

– Помогите мне сбежать, – горячо взмолился Лоренс, чувствуя поддержку взрослого омеги. – Этот зверь убил моего альфу на моих глазах, похитил и изнасиловал меня самого! Заклинаю вас, ведь вы же можете, верните меня домой!

– Легко говорить, – печально покачал головой Ани. – Видишь ли, дорогой, все волчата рано или поздно покидают свою нору и разбегаются прочь. Так происходит и с нами. Где гарантия, что ты был бы счастлив с тем альфой, которого тебе выбрали бы родители? Вдруг он оказался бы жадным, жестоким и вонючим? Другое дело – наш Зигфрид. Он, хоть и оборотень, но не так уж и плох. Молодой, сильный, умеет выживать, и готов о тебе заботиться. Будет вылизывать тебя с головы и до пальчиков ног, не сомневайся! И ты, извини, сам пометил его... Это много значит.

– Да я не метил! – готовый вновь зарыдать, воспротивился Лоренс. – Просто тоже укусил его, когда тот сделал мне больно!

– Так это и называется – метка, – печально усмехнулся Ани. – Был бы он тебе противен, ты бы не прикоснулся к нему даже губами, а так – впился зубами под самую кожу. Это любовь, страсть. Я даже ... вам завидую... в некоторой степени...

Он помог выбраться Лоренсу из ушата, заботливо обтер тело омежки, покрытое синяками, мягким полотенцем и смазал косметическим маслом.

– Ну, вот, – ласково приговаривал он, – теперь ты будешь опять красавчик. – Не паникуй. Хватай за хвост свою удачу. Зигфрида вполне можно приручить. Главное – не давай ему воли. Настаивай на своем, говори ему открытым текстом о своих потребностях, пусть чешется. Ну, и секс. В этом нельзя отказывать. Пусть волк к тебе присохнет. Ласкай его. Чеши за ушком. Он, глядишь, и влюбится!

Лоренс, слушая все это, в ужасе понял, что попал в водоворот, что захватил его без надежды на спасение. Никто не собирался возвращать его домой. Он судорожно вцепился в Ани. Юношу терзал один единственный вопрос.

– Ани. Дети. Скажи, какие они? Что теперь мне ждать?

– Вы, как я понял по запаху, заваривали и пили облом-хрен-траву? Значит, никаких детей не будет. Не забивай свою прекрасную голову подобными мелочами. Считай, что на этот раз крупно повезло. Когда теперь у тебя следующая течка?

– Наверно, летом, – беспомощно вымучил из себя Лоренс.

– Я прибегу весной вас проведать, – клятвенно пообещал Ани. – Привезу тебе все необходимое. Не бойся, я тебя не оставлю, ведь ты мой родственник, истинный омега альфы, который брат моему родному супругу. Ваши дети, если они появятся, будут моими племянниками. Я всему тебя научу, рожать, выкармливать, воспитывать. А теперь, мне надо домой. Альфята мои из последнего выводка совсем еще маленькие, и справляться с ними не просто.

Потом Лоренс стоял на крыльце и наблюдал, как Ани, надев сбрую на Зигфрида, запрягал его в низкие санки. Зиг вызвался сам отвезти омегу своего брата домой, лишь бы от него скорее избавиться.

Наблюдая за этими сборами, Лоренс внезапно ощутил укол ревности, в самое сердце. А вдруг у Зига и Ани по дороге что-то будет? Вдруг они надумают...

Он замотал головой и опять всхлипнул. Зиг, заметив его состояние, когда стоял в уже запряженных санках, заискивающе завилял кончиком хвоста, потом, прижав уши к огромной голове, жалобно заскулил и робко подполз к ногам своего истинного омеги.

И вдруг Лоренса накрыло такое острое чувство любви и доверия! Он внезапно даже прослезился! Омежка присел и потрепал за ухом своей узкой ладонью мощного зверя. Тот прикрыл глаза и глухо заурчал.

– Так! – резко прикрикнул на их Ани. – Хватит мне тут любезничать! Найдете для этого другое место и время. Лори, я взял записку и передам ее твоим родителям, как и обещал. Пусть думают, что ты нашел своего истинного и сам с ним сбежал! Зиг, нам пора в путь!

====== 9. Наступившее прозрение. ======

В последующие дни Лоренс лежал в постели, бесконечно оплакивая горькую свою участь. Тушеного зайчика омега есть категорически отказался. И вообще, с того момента, как он обнаружил здесь банку с человеческими останками, его тошнило при виде любого мяса и даже малейшей мысли о нем. Изредка он поднимался, чтобы попить воды. Но голод постепенно брал свое, и он все же начал подгрызать привезенное Ани печенье.

Зигфрида почти постоянно не было дома. День их складывался так. Оборотень вставал с первыми лучами солнца, чистил снег во дворе, дорожку к бане и уборной. Уборная эта – обычный крошечный домик, внутри которого располагалась отхожая дырка, приводила Лоренса в ужас. Но... альтернативой могло служить лишь ржавое ведро, которое стояло в клетке, а это было еще хуже.

Далее Зигфрид затапливал баню, чтобы у Лоренса на протяжении всего дня была горячая вода. После этого он обращался в волка и убегал по своим делам, а омега на весь день оставался один и волен был делать все, что хотел. В клетке его никто не закрывал, он мог свободно передвигаться по всему “поместью” и даже выходить за его ограду.

Мысль о побеге не оставляла его. Как-то он даже вышел на разведку и углубился в лес. И тут омега наткнулся на стаю волков. Их было десять или двенадцать, и это были самые настоящие, серые волки, гораздо более мелкие, чем обратившийся Зигфрид, но это не делало их менее опасными.

Один из них, видимо вожак, зарычал и бросился к Лоренсу, за ним последовала вся стая, которая в миг окружила омегу плотным кольцом. Лоренс закричал от ужаса. Он, в панике, словно заводной, закрутился на месте, беспомощно взмахивая руками. И в это время, где-то в стороне, раздался вой, такой жуткий, что кровь омеги застыла в жилах.

На поляну, где Лоренса атаковала стая, выбежал Зигфрид. Скаля пасть и разъяренно щелкая зубами, огромное чудовище бросилось на свору серых волков, и те, с видимой неохотой, отступили. После этого Зиг, повиливая хвостом, словно преданный пес, проводил омегу до дома. Лоренса все еще колотило в ознобе, и он опасливо оглядывался. Зиг в облике чудовища тоже, признаться, совершенно не внушал ему доверия. Когда они вошли во двор, оборотень легко, своим черным носом, величиной с человеческий кулак, деликатно подтолкнул омежку под известную пятую точку к самому крыльцу, и опять скрылся в лесу.

После этого случая Лоренс больше не рисковал выходить в лес.

– Странно, что они на тебя напали, – сказал Зигфрид вечером, озадаченно хмурясь. – На меня они не нападают и, раз я тебя пометил, по идее тебя тоже должны обходить стороной.

– Плохо, значит, пометил, – брякнул Лоренс и тут же поспешно прикусил язык, поняв, что сострил он не совсем удачно.

Но Зиг понял шутку и громко рассмеялся. Как обычно, при этом, обнажились его устрашающие клыки. Лоренс внутренне застонал и с отвращением отвел от него взгляд. Все это было настолько ужасно, просто слов не находилось.

– В следующий раз я сделаю это лучше, – шутливо пообещал ему Зиг, – если, конечно, ты доживешь до того времени и не пойдешь на корм нашим знакомым волчкам.

– Убей их всех! – потребовал вдруг Лоренс, сам изумившись своей наглости.

– Стаю убить не так легко, котенок, да и особого смысла уничтожать их нет. Расправишься с одной – тут же на ее место придет другая. Они теперь так и будут кружить возле дома, раз уже пронюхали, что ты тут живешь, мой пончик.

– Это... Это почему же я – пончик? – тут же оскорбился Лоренс. – Ты хочешь сказать, что я – толстый???

– Ты не толстый, – с нежностью в хрипловатом и низком голосе ответил ему Зиг. – А пончик – потому, что ты сладенький, и у тебя есть дырочка...

– Что? – невольно вознегодовал Лоренс.

Он в миг стал пунцовым и прижал к пылающим щекам свои узкие ладони.

– Нету у меня дырочки, – смущенно забормотал он, – для тебя – нету.

– Потечешь в следующий раз, тогда и узнаем, – флегматично сказал Зигфрид. – А если действительно нет, так у меня есть такая штучка, которые умеет эти дырочки прокручивать...

Лоренс подавился чаем и закашлялся (они как раз чаевничали, что по вечерам у них превратилось в традицию). Омега пил чай с конфетами и печеньем, а Зигфрид совсем недавно разжился сухарями. По его словам, он бегал к деревне, где напал на странствующего пожилого альфу и без всякой совести отобрал у бедняги все его скудное добро.

Шутка Зига вышла пошлой, но омега все равно невольно рассмеялся, и взгляд его несколько потеплел.

– Даже не мечтай! – на всякий случай предупредил он. – Я больше тебе не дамся!

– Был тут один такой омега, – Зиг, с деланной задумчивостью, прищурил свои черные глаза, – который мне не давался. В один прекрасный день мне это надоело, я посадил его в кастрюльку, сварил, а потом запечатал в баночку. Ты ее видел, так что я не вру.

– Да провались ты!

После этого у Лоренса начисто пропал весь аппетит и окончательно испортилось настроение. Он надул пухлые губы и принялся обильно ронять в свой стакан с чаем крупные и прозрачные слезы.

– Я ведь пошутил, – примирительно прошептал Зигфрид, робко придвигаясь к нему.

– Какие могут быть шутки? – вспылил в ответ Лоренс. – Я сам видел в банке человеческие уши и пальцы! Чьи они? Что стало с теми омегами, что жили здесь до меня? Где они? И что теперь будет со мной?

– Тихо, тихо, – суетливо принялся успокаивать его Зиг, уже пожалев о своей неудачной шутке. – Лори, у нас все будет хорошо. Неужели ты считаешь, что я способен причинить тебе хоть малейший вред? Да я жизнь готов за тебя отдать!

– Мне от этого не легче, раз ты – людоед, – отрезал Лоренс и жалобно всхлипнул.

Он поднялся с табуретки и залез на кровать. Они так и спали раздельно, Лоренс на постели, а оборотень – на коврике у печки. Зиг по своей воле строго соблюдал между ними дистанцию и не прикасался к омеге, обходил Лоренса за метр.

Сам Лоренс за последние дни несколько успокоился, а после случая с волками и вовсе рядом с Зигом ощущал себя почти в безопасности. Но эта злосчастная банка не выходила у омеги из головы.

– А куда ты ее дел? – уже из-под одеяла, таинственным шепотом спросил он.

– Кого? – Зиг приподнялся на своей подстилке.

– Банку!

– Какую банку? Лори, спи давай лучше. Забудь про нее, я ее давно уже съел. Все, проехали.

Лоренс опять приглушенно всхлипнул и притих.

– И вообще, – внезапно заявил Зиг, – хватит уже валяться целый день в постели. Занялся бы делами, которые подходят для омеги. А то по тебе скоро будут бегать мыши!

– Здесь есть мыши? – содрогнулся Лоренс, невольно вскакивая на кровати.

– Уже нету. Были, но я их всех переловил и поел... Голод – не тетка, знаешь ли.

Они еще некоторое время переговаривались, а потом омежка крепко заснул. Следующий день выдался на редкость теплым, даже во дворе появились проталины. Лори отдернул занавески с окошек, запуская в комнату свет, и приоткрыл дверь, чтобы проветрить. Щурясь от ярких лучей, он огляделся и вдруг заметил, насколько же убого и запущено их жилище. Всюду пыль, грязь и мусор.

Омежья душа Лоренса вознегодовала против подобного положения вещей. Он встряхнулся, перевязал свои белокурые локоны тесемкой и решительно взялся за веник и швабру.

Зига не было, он убежал в лес еще с самого раннего утра. Лори принес из бани ведро горячей воды и с рвением принялся за уборку. Ему даже стыдно стало, что ранее он не уделял внимания чистоте, хотя жил здесь уже почти целый месяц. И замечание Зига находил теперь вполне справедливым.

Омега протер окна, разобрал весь хлам на полках, совсем плохую и грязную посуду он отнес в сарай, а остальную поставил в тазу кипятиться на печку. Потом он тщательно отскреб их обеденный стол, вытащил из дома все шкуры и коврики, выбил их веником на снегу и развесил проветриваться. Стащил постельное белье с кровати и замочил его в таз, в бане, засыпав сверху тертым хозяйственным мылом.

Разбирая сундуки, омега случайно обнаружил старинный гобелен с красивым оленем. Он, подставив табуретку, прикрепил его на решетку, полностью закрыв этим гобеленом неприглядную и мрачную клетку. В комнате сразу же стало значительно уютнее.

Вкалывал Лори до позднего вечера. Разве что только потолок не вымыл, но все равно прошелся по нему веником. Потом он тщательно отскоблился в бане, долго расчесывал свои волосы перед треснутым небольшим зеркальцем.

В глазах его кипели слезы обиды, скорее на самого себя, чем на свою судьбу. Его ведь всегда учили в школе, да и папа говорил, что в любой ситуации нужно оставаться человеком и ни в коем случае не запускать ни свое жилище, ни себя самого!

Вскоре он вернулся домой, достал пакет с новыми вещами, которые привез для него Ани, выбрал высокие, закрывающие коленки, гольфы, штанишки и маечку. Все это было небесно-голубого цвета. Облачившись в эти восхитительные вещи, он запрыгнул на кровать, такую высокую, что его изящные ступни не касались пола. Он удовлетворено огляделся вокруг, отметив, что в доме стало заметно чище и как-то свежее.

В это время дверь открылась, и на пороге возник Зиг. Невольно щелкнув зубами, он пораженно осматривался. У него даже глаза округлись от изумления. В руке альфа держал букет подснежников.

– Ничего себе! – восхищенно воскликнул он. – Какой же ты молодец, Лоренс. А я думал, что омеги только плакать умеют! И ты... Какой же ты у меня красивый!

И он застенчиво протянул Лоренсу букет лесных цветов. Омежка благодарно и смущенно вспыхнул, приняв его, и тут же важным тоном предостерег:

– Вытирай ноги, а то сейчас будет лужа. Прошу к столу. Чай готов!

====== 10. Второй побег. ======

Это было какое-то нереальное счастье. В ту ночь Лоренс сам позвал Зига к себе в постель, потому что весь извертелся на холодных и чистых простынях, истер себя чуть не до крови новым бельем, которое было на нем надето. Возбуждение его было настолько сильным, что он просто не знал, куда деваться.

Зигфрид лежал на своей подстилке у печки и, казалось, совсем не дышал. В конец измаявшись, омега сел и посмотрел в его сторону. Запах альфы сводил его с ума. А ведь и течки сейчас не было, но все равно вдруг невероятно к нему потянуло!

– Зиг! – громким шепотом окликнул он. – Ты спишь?

Ответом ему послужил горящий взгляд, звериный, совсем непонятный. Самой фигуры альфы было не видно в темноте хижины, лишь его глаза светились, как бы не суля ничего доброго. Зиг не спал. Он словно поджидал свою добычу.

Лоренс тут же заметно струхнул, даже плакать опять захотелось, но собравшись с духом жалобно повторил:

– Зиг! Я позвал бы тебя к себе, но, боюсь...