355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Арсеньева » Школа гетер » Текст книги (страница 2)
Школа гетер
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 20:32

Текст книги "Школа гетер"


Автор книги: Елена Арсеньева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

И в этот миг некая темная точка показалась на горизонте!

У Доркион дрогнуло сердце от волнения, и она принялась карабкаться на скалу, еще более высокую, чем та, на которой стояла.

И вот она уже балансирует на крутом выступе, страстно всматриваясь в даль.

Не обмануло ли ее зрение? Не померещилось ли ей то, чего на самом деле нет, но о чем она так давно мечтает?

Ах, нет… Видение быстро приближалось, и вскоре стало ясно, что это не призрак, возникший в причудливых туманных струях: к берегу шел корабль.

Это галера! Пентеконтера!

Это возвращался Леодор.

Доркион в тревоге стиснула руки:

– О Афродита, смилуйся надо мной!

И послышалось, будто из минувшего долетел до нее милый голос незнакомки, явившейся когда-то у источника: «Еще больше тебе понравится Коринф, ведь там воздвигнут великолепный храм Афродиты, в котором ты будешь служить!»

И, несмотря на волнение и тревогу, Доркион затрепетала в блаженном и нетерпеливом ожидании будущего.

Пентеконтера между тем приближалась.

Доркион всматривалась в корабль так напряженно, что слезились глаза. Вот она уже могла различить фигуры гребцов, которые ритмично сгибались и разгибались, взрезая веслами морскую гладь и гоня галеру вперед. Где-то среди них отец! А может быть, за эти годы он получил повышение в чине и теперь стал надсмотрщиком за гребцами – келевстом? Келевст руководит теми, кто сидит на веслах, с помощью искусного флейтиста, который своей игрой задает ритм гребли… А что, если Леодор теперь кибернет – рулевой? Может быть, это отец стоит на высоком мостике и направляет галеру в Икарию?!

Мечты, мечты кружили голову Доркион…

Гребцы подняли весла и укрепили их в стойках. С бортов полетели якоря, а потом спустили лодку. Так всегда бывало – суда не могли подойти вплотную к берегу.

Надо поспешить в селение, ведь отец первым делом будет искать ее дома!

Доркион сползла с высокого откоса, выскочила на тропинку – и с разбегу налетела на какого-то человека.

Орестес?! Что он тут делает?!

Но юноша опередил ее с вопросом.

– Что ты тут делаешь? – хмуро буркнул он. – Отец послал меня искать тебя.

– Дай пройти, я спешу! – воскликнула Доркион, пытаясь проскочить мимо него по узкой тропке, но Орестес успел схватить ее за руку:

– Куда спешишь? Зачем?

– Ты что, ослеп? – изумилась Доркион. – Взгляни на море – там корабль! Это мой отец приплыл за мной, как обещал много лет назад. Отпусти же меня!

– Приплыл за тобой? – повторил Орестес, не выпуская ее руки. – Значит, он увезет тебя?

– Да, увезет! – счастливо расхохоталась Доркион. – Я увижу Афины, но гораздо больше мне понравится Коринф, где я буду служить в храме Афродиты. Это предначертано, поэтому не стой на моем пути, а то пожалеешь!

Она всего лишь хотела предостеречь Орестеса, но забыла, какой он гордец и забияка. Его ясные синие глаза грозно потемнели:

– Ты мне угрожаешь, маленькая глупая косуля? Нет, ты не косуля, ты просто дурная коза! Будешь служить в храме Афродиты?! Ты что, не знаешь, что это такое?

– Конечно, знаю! – вызывающе ответила Доркион. – Я буду возжигать курильницы, отпускать на волю белых голубей и приносить цветы на алтарь богини. Помнишь, к нашим источникам приезжал лечиться жрец из храма Аполлона, что в Марсалии? Он ночевал в нашем селении. Разве ты не слышал его рассказов о храмовых службах?

– Слышал, конечно, – кивнул Орестес. – Но я также слышал о том, что он рассказывал о службах в других храмах. Этот жрец много повидал разных городов, бывал он и в Коринфе. Знаешь, что такое – служить в тамошнем храме Афродиты? Это означает, что ты должна будешь отдаваться всем, кто пожелает. Странник или местный житель, молодой или старый, красавец или больной проказой – любой может пожелать тебя, и ты никому не должна отказать под страхом проклятия богини! Тебя будут покупать за деньги, как вещь!

Орестес пристально уставился на Доркион, надеясь, что она испугается, однако девушка только плечами пожала:

– Ну, ты прекрасно знаешь, что больные проказой просто так по улицам не шляются и в храмы их не пускают. А отдаваться любому мужчине… Разве не это ждет меня и здесь? Разве не так живут общинные дочери в наших селениях? Они становятся женами для каждого. Ко мне может подойти кто угодно и потребовать моего тела. Я удивляюсь, что этого до сих пор не произошло. Наверное, меня еще считают слишком маленькой. Или я некрасива…

– Никто не подходит к тебе потому, что мой отец выбрал тебя для меня! – воскликнул Орестес. – Он понемногу выплачивает долг общине. Да-да, я подслушал разговор старосты и отца. С тех пор староста запретил нашим мужчинам даже думать о тебе! И как только отец все уплатит, ты станешь моей женой.

– Значит, твой отец просто покупает меня у общины? – с презрением спросила Доркион. – Как вещь? Твоя мать больна, и вам в хозяйстве понадобилась хорошая работница? Но гораздо проще было бы меня попросить помочь, а не брать в жены и не тратить деньги!

Орестес был так поражен этими словами, что отпустил ее руку, и Доркион мигом бросилась бежать.

– Погоди! – послышался сзади полный отчаяния голос. – Погоди! Да, мать больна, но это не потому… Это не из-за того, что нам нужна работница! Я хочу, чтобы ты стала моей женой! Я этого хочу больше всего на свете! Я люблю тебя!

Доркион даже споткнулась от изумления и приостановилась:

– Не ври! Ты бьешь меня! Ты назвал меня уродиной!

– Я нарочно! – закричал Орестес. – Клянусь всеми богами Олимпа! Я делал это нарочно! Мужчины говорят, что женщина может превратить в тряпку того, кто откроет ей сердце! Я боялся твоей власти надо мной, притворялся, что злюсь на тебя, но отец все понял, именно поэтому он хочет выкупить тебя, хотя в округе есть невесты с хорошим приданым! Остановись, Доркион! Не уезжай! Не покидай меня! Умоляю: пойдем к источнику Афродиты! Прямо сейчас! Ты станешь моей женой, и тогда никто не сможет забрать тебя у меня!

Орестес был уже близко. Вот-вот он нагонит Доркион и схватит в объятия! И тогда…

Сердце Доркион так и подпрыгнуло от счастья. Орестес… его глаза и золотое руно волос, его губы!.. Но тут же слова: «Все, что может помешать исполнению жребия, будет сметено с пути!» – вновь всплыли в ее памяти.

Нет, Орестес не для нее. И надо с этим смириться!

– Пусть твой отец поищет для тебя невесту с хорошим приданым! – крикнула она и захохотала, чтобы оскорбить Орестеса, чтобы он обиделся и ушел прочь. Однако он не остановился и почти поймал ее, но, на счастье Доркион, они уже были в селении.

Все жители собрались на берегу, около небольшой лодки. Тут же стояли двое хмурых людей весьма странного вида. Они были бриты наголо и загорели до черноты. У одного, постарше, – горбатый тяжелый нос, толстые, будто вывернутые, обветренные губы и прищуренные, цепкие черные глаза. У другого, тоже темноглазого, свирепого, хоть совсем еще молодого, лицо крест-накрест рассечено шрамами. На незнакомцах были надеты короткие кожаные безрукавки и шаровары, какие, по слухам, носят сарацины, только шаровары эти были короткие, до колен. Шеи, уши, запястья эти люди щедро увешали украшениями из ракушек и кораллов, но среди них можно было различить и блеск золота. За широкими поясами заткнуты большие кривые ножи.

Доркион замедлила бег и встревоженно огляделась. Эти люди, конечно, мореходы, но они не похожи на эллинов. И отца что-то не видно… О боги, неужели это не его галера? Неужели он забыл о своем обещании и все в жизни Доркион случится так, как того хочет Орестес?! А встреча у источника Афродиты и пророчества незнакомки – не более чем досужая болтовня?!

Орестес немедленно нагнал приостановившуюся Доркион и схватил за руку.

Но она вырвалась и подбежала к незнакомцам, вопрошая:

– Вы знаете Леодора с Икарии? Это мой отец!

При этих словах хмурые лица мигом прояснились, и даже страшные шрамы молодого морехода показались не такими уродливыми.

– Ну вот! – воскликнул первый, который был постарше. – Вот и она! А эти люди клянутся, что здесь нет и не было никакой Лаис!

Доркион кивнула:

– Здесь никто не знает, что отец назвал меня этим именем. Однако где же он? И кто вы такие?

– Это слово – лаис – твой отец услышал от меня, – сказал старший мореход. – Мы с ним когда-то бежали из плена, не раз спасали друг другу жизнь, стали друзьями.

– Значит, это о тебе говорил отец, ты тот самый са…

Доркион осеклась. Если она назовет этого человека сарацином, неизвестно, как воспримут это люди. Еще набросятся на него, растерзают!

А впрочем, эти двое сами кого угодно растерзают. Односельчане Доркион безоружны, а у мореходов вон какие ножи!

– Да, я тот самый, – ухмыльнулся сарацин, который, кажется, смекнул, почему девочка запнулась, и подмигнул: – Меня зовут Кутайба.

– Имя какое-то дикое, – пробурчал Орестес неприязненно, однако Кутайба не удостоил его даже взглядом и обращался только к Доркион:

– А приятеля моего зовут Терон.

«Терон – значит охотник, – боязливо подумала девушка. – Где ж он получил эти шрамы, на какой охоте? Наверное, когти у дичи оказались длинней, чем его нож!»

– Пошли, малышка, – продолжал Кутайба. – Твой отец ждет тебя на галере.

– Почему же он сам не явился за мной? – встревожилась Доркион.

– Ну, это… – замялся Кутайба, – у него много дел на галере. Вот и прислал нас тебя забрать.

– А больше отец ни о ком не спрашивал? – спросила Доркион, надеясь, что сейчас прозвучит имя Филомелы, но Кутайба только плечами пожал:

– Да нет, а о ком еще он должен спрашивать?

Доркион только вздохнула:

– Да так… Ну что ж, тогда я готова. Нет, подождите чуть-чуть, самую капельку, – я сбегаю домой и кое-что заберу с собой.

– Бабы не могут без того, чтобы не взвалить на мужчину свое барахло! – буркнул Кутайба, но тут же благосклонно махнул рукой: – Беги, да поскорей! Туда и обратно! Только смотри, много узлов не волоки, а то лодка перевернется!

Стоявшие вокруг сельчане, которые таращились на Кутайбу и Терона с таким восторгом, словно их навестили самолично вещий морской старец Нерей и владыка морей Посейдон, расхохотались: они-то знали, что у Доркион лишнего хитона не найдется, о каких узлах может идти речь?!

Ей тоже стало смешно. А впрочем, даже если бы у нее были сундуки, которые ломились от вещей, она бы все равно ничего не взяла с собой. Тот волшебный ветер судьбоносных перемен, который внезапно взвился вокруг Доркион, взвихривая волосы и кружа голову, должен был унести ее из безотрадного прошлого легкой, невесомой, ничем не обремененной – кроме самой малой малости.

Доркион вбежала в хижину, мгновение постояла, давая глазам привыкнуть к полутьме (в домишке не было окон), а потом кинулась к дальней стене. Под этой стеной в земляном полу была вырыта ямка, а в ней стояла крошечная корзинка, давным-давно сплетенная Филомелой. Здесь Доркион держала свои сокровища: витую розовую раковину, в которой вкрадчиво и бессонно шумело море; большую жемчужину – правда, приплюснутую, кособокую, а потому не имеющую никакой ценности, хоть она и была удивительного золотистого оттенка; обломок древесного корня, напоминающий единорога, – и глиняную птичку, которую Филомела слепила и обожгла на огне, чтобы не растрескалась. Птичка была не простая: в клюве у нее проделали дырочку, а в голову уже после обжига вставили обмазанную глиной камышинку. Дунешь в камышинку – раздастся свист. Доркион раньше часто играла с этой птичкой-свистулькой, но после смерти Филомелы ни разу не поднесла к губам, только пыль с нее смахивала да побыстрей укладывала на место. Но сейчас она поцеловала птичку, виновато вздохнула, мысленно простившись с прошлым, и подняла корзинку, чтобы взять с собой, как вдруг на пороге показалась чья-то тень.

Орестес!

– Зачем пришел? – сердито спросила Доркион. – Пропусти! Меня ждут!

А он как бы даже и не собирался тронуться с места. Набычился, тяжело дыша… Доркион не видела его лица, но не сомневалась, что выражение его самое злобное.

– Орестес! Мне было приятно слышать все, что ты говорил, но… это другая жизнь, она не для меня! Пойми, я с самого раннего детства знала, что отец когда-нибудь увезет меня отсюда, что мой жребий – иной, чем тот, который ты мне предлагаешь! Коринф – мечта моей жизни, моя судьба. А ты найдешь и полюбишь другую девушку, ведь каждая будет счастлива, если ты назовешь ее своей!

– Мне не нужна каждая! – крикнул Орестес, врываясь в хижину. – Мне нужна только ты! Это тебя я хочу назвать своей! И назову!

Он так сильно толкнул Доркион, что она повалилась навзничь. И в следующее мгновение Орестес вскочил на нее верхом и стиснул коленями бедра:

– Ты будешь моей! Сейчас я развяжу твой девичий пояс, возьму твою невинность – и тогда никто не сможет увезти тебя от меня!

– Когда об этом узнает мой отец, он явится и убьет тебя! – в отчаянии закричала Доркион, но Орестес будто и не слышал: задрал ее хитон и зачарованно уставился на обнаженные бедра. На лице его было незнакомое, странное выражение: мучительное и жадное.

– О моя любимая… – простонал он, медленно скользя рукой по ее животу, и как ни была возмущена и испугана Доркион, сердце ее затрепетало в ответ на трепет его голоса, а тайные глубины тела отозвались на эту неумелую ласку.

Она слабо застонала от наслаждения и невольно приподнялась, желая как можно ближе прильнуть к юноше, но в тот же миг разум вернулся к ней, а вместе с разумом страх: Орестесу нет места в ее жизни, он будет сметен с ее пути, она может его погубить!

И Доркион снова закричала, плача и от злости на него, обезумевшего, и от горя близкой разлуки:

– Отпусти меня! О боги Олимпа, да помогите же мне!

Похоже, ее крик достиг слуха небожителей, ибо неведомая сила вдруг вздернула Орестеса вверх, так что он на мгновение повис над Доркион, а потом был отброшен вон из хижины.

Она испуганно приподнялась – и поняла, что небожители в ее освобождении не участвовали, а если даже и участвовали, то действовали руками Терона, который расправился с Орестесом легко, как с цыпленком, а теперь равнодушно смотрел, как Доркион возится на полу, поправляя задравшийся хитон, поднимается, собирает рассыпанные игрушки и, прижав к себе корзиночку, вытирает свободной рукой слезы.

Орестес лежал недвижимо, словно лишился сознания от удара о землю. А может быть, он убился насмерть?!

– Это что еще такое? – раздался удивленный голос Кутайбы, и Доркион, выглянув, обнаружила, что поблизости собрались все односельчане. Видимо, они пришли сюда вслед за мореходами, которым надоело ждать Доркион, но теперь, при виде беспощадности, с которой Терон расправился с юношей, прежнее восторженное выражение на их лицах сменилось страхом и злостью.

– Что ты с ним сделал? – вскричал Агазон, помогая подняться сыну и одергивая его одежду, и Доркион не без облегчения увидела, что Орестес жив, только сильно ушибся, а теперь пришел в себя. И тут же она подосадовала на то, что Орестес очнулся, потому что он снова бросился с кулаками на Терона.

Сумасшедший! В драке с мореходом он обречен!

Впрочем, Терон и не собирался драться: только выставил руку – и юноша, ударившись о нее, как волна ударяется о скалу, снова свалился на песок.

– Да что же это такое? – снова закричал Агазон. – Эта девушка – невеста Орестеса! За что ты бьешь моего сына?! Если бы кто-то пришел и отнимал у тебя твою невесту, что бы ты с ним сделал?!

Терон только плечами пожал и ухмыльнулся, но всем стало ясно, что такой наглец не успел бы и моргнуть, а дух его обидчика уже стремительно летел бы по направлению к царству мертвых.

– Невеста? – Кутайба вопросительно посмотрел на старосту общины, и тот кивнул:

– Агазон почти выкупил девчонку у общины, она уже почти принадлежит ему и его сыну…

– Хм, – задумчиво сказал Кутайба. – Почти, значит… ну что же! А теперь признавайся, малышка Лаис: ты тоже помираешь от любви к этому хорошенькому мальчишке с такими чудненькими «юношескими частями»? – И он нарисовал две округлости у себя за спиной.

Мужчины, собравшиеся на берегу, как ни были возмущены, все же не удержались от хохота: «юношескими частями» называли выпуклый задок.

– Ну так что, Лаис? Отвечай: ты влюблена и хочешь выйти за него? – повторил Кутайба настойчиво. – Если это так, мы сию минуту отчалим, вернемся на галеру и передадим Леодору, что он больше тебя не увидит.

Доркион на миг зажмурилась.

Она должна сделать выбор! Сейчас и навсегда!

– Я ни в кого не влюблена, – решительно сказала она. – Мою участь здесь решили без меня. Я хочу увидеть отца! Я поеду с вами!

– Да кто бы спрашивал эту девчонку?! – заорал Агазон, и Доркион даже удивилась: привычную мягкость и доброжелательность с него как рукой сняло. – Она принадлежит общине! Люди! Эти разбойники хотят нас ограбить!

Эти слова словно бы искру бросили в сухую траву. На лицах рыбаков и пастухов появилось угрожающее выражение, и вот уже кое-кто потянул колья из вешал для сетей, а иные кинулись в дома и выбежали оттуда с ножами или припрятанными до поры мечами.

Кутайба и Терон переглянулись. Терон положил руку на свой кривой нож, однако Кутайба покачал головой и мягко сказал:

– Ну-ну, люди! Что это вы всполошились? Мы совсем не хотим причинять вам вред или наносить ущерб! Но согласитесь: девчонка еще не замужем, выкуп не выплачен… Значит, она пока что принадлежит своему отцу, а не общине! Именно отец должен решать ее судьбу и платить долги. Давайте поступим так: Лаис и этот, как его… Орестес поедут с нами. Пусть Леодор посмотрит на него и сам решит, отдать ли дочку ему в жены. Если согласится – мы привезем их вдвоем обратно, да еще, само собой, отец даст девчонке приданое. Если скажет «нет» – мы привезем только мальчишку и те деньги, которые этот почтенный человек, – Кутайба слегка поклонился Агазону, – выплатил общине. Разумеется, Леодор отдаст тебе долг! Назови только сумму.

Доркион заметила, как старейшина и Агазон мгновенно переглянулись, а потом Агазон важно сказал:

– Я заплатил… шестьдесят мин.

– Нет! – жадно перебил староста. – Он заплатил целый талант!

– Да-да, – закивал Агазон. – Я ошибся. Конечно, целый талант!

Кутайба перевел взгляд с одного на другого, и Доркион показалось, что на лице его мелькнула усмешка, но тотчас же он промолвил со всей серьезностью:

– Ну что ж, это немалые деньги, однако у Леодора они есть, и вы получите выкуп, если Леодор воспротивится браку. А теперь нам пора отправляться. Море волнуется, надо спешить. Это и есть те узлы, которые ты хотела взять? – усмехнулся он, глядя на корзиночку с игрушками Доркион. – Ну, они нам не слишком-то помешают! В путь!

Кутайба подхватил Доркион на руки и внес ее в лодку, где уже сидел на веслах Терон.

– Ну что, красавчик? – насмешливо крикнул сарацин Орестесу. – Неужели раздумал жениться?

Орестес вбежал в воду по колени и уцепился за борт лодки, как вдруг Агазон и староста, переглянувшись, бросились к нему и начали что-то нашептывать, показывая то на Доркион, то на корабль.

Однако юноша с возмущением оттолкнул их:

– Мне не нужны деньги! Мне нужна она!

Вскочив в лодку, он сел рядом с Доркион и схватил ее за руку, неприветливо глядя на мореходов.

– Похоже, твой будущий тесть не прочь был бы продать тебя, малышка Лаис? – расхохотался Кутайба. – Ставлю всю нашу галеру против лепты [5]5
  Самая мелкая монета, медяшка.


[Закрыть]
, что он уговаривал сынка отдать тебя Леодору, а взамен привезти выкуп! Не правда ли, красавчик?

– Ну да, он меня уговаривал, – краснея, кивнул Орестес, – но я не расстанусь с ней ни за какие деньги, клянусь богами!

– Эх-эх, – не без грусти вздохнул Кутайба, – имей в виду, малыш, боги не любят, когда их вот так вспоминают, будто каких-нибудь самых незначительных людишек!

Он сел рядом с Тероном, взялся за второе весло, и лодка, преодолевая силу прибрежных волн, взлетела на гребень.

– Не забудь сказать Леодору, что я заплатил за девчонку шестьдесят мин! – донесся с берега голос Агазона.

А вслед, эхом, – крик старосты:

– Нет, талант! Леодор должен нам целый талант!

Терон и Кутайба, хохоча, налегли на весла – и лодка полетела к галере.

Доркион оглянулась.

Берег отдалялся так быстро, что она не успела даже взгрустнуть, что прощается с Икарией, где прошла вся ее жизнь, где осталась печальная расщелина – могила Фтеро и Филомелы, – и источник Афродиты, и тропы, проложенные дикими козами среди маквиса, и хижина, в которой она когда-то появилась на свет, и скалы, с высоты которых она столько дней и лет всматривалась в морские дали…

Доркион знала, что не вернется на остров, что отец не отдаст ее Орестесу, да и она сама не намеревалась идти за него замуж. Орестесу придется вернуться одному!

Боги жестоко смеются над теми, кто слишком уверен в грядущем…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю