Текст книги "Версальская грешница"
Автор книги: Елена Коровина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
21
УТЕХИ В РОЗОВОМ БУДУАРЕ
Версальский дворец, февраль 1876
Вечер, почти ночь
Виктор ворчал:
– Зачем тащиться во дворец ночью? Лучше пойдем завтра днем!
Но Соня уперлась:
– Наоборот – пойдем сейчас. Темно – нас никто не увидит. Забыл, что дворец закрыт для посетителей? Днем нам туда не попасть!
– Но к чему спешка?
– Ну пожалуйста! Я не могу больше ждать!
Девушка взглянула так жалобно, так умоляюще, что Грандов сдался. Ну кто же переспорит женщину?!
И вот они шагают за провожатым. Соня еле-еле поспевает за мужчинами и потому цепляется за руку Виктора.
Путь не простой. Сначала спустились в подвал дома гранд-маман и вышли в какой-то тайный ход. Видно, что им пользовались не слишком часто. Проход был длинным, но по мере отдаления от дома и приближения ко дворцу расширялся. Сначала шли полусогнувшись друг за другом – впереди провожатый, за ним девушка, а замыкал процессию Виктор. Но потом проход расширился настолько, что Соня смогла идти, взяв Виктора под руку.
Грандов внимательно оглядывался по сторонам, как будто старался запомнить дорогу, хотя запоминать было нечего: только вперед и вперед. И стены, и пол, и потолок были выложены плитами, но старый камень уже крошился, со стен капала вода, так что внизу частенько образовывались небольшие лужицы. Виктор подумал, что Соня начнет вздыхать и жаловаться на то, что ее башмачки, не приспособленные к таким походам, жмут, натирают и не выдерживают дороги. Но девушка только молча рвалась вперед. Глаза ее странно поблескивали в свете фонаря, который нес Шарль, слуга гранд-маман. Рука Сони, опирающаяся на руку Виктора, подрагивала, да и сама девушка была в каком-то странном напряжении. И Виктор вдруг понял – ее притягивает Версальский дворец!
И точно, едва, откинув тяжелую плиту, Шарль прошептал:
– Мы в подвалах восточного крыла!
Соня вздрогнула и побежала за Шарлем по лесенке, как собачонка, учуявшая дом.
– Сюда! – командовал Шарль. – Пройдем по внутренней лестнице и попадем на нижний уровень. Тут когда-то помещались прачечные и гладильные. Теперь еще раз вверх – и мы на жилых этажах.
– А где помещались фаворитки короля? – спросил Виктор, видя, как жадно Соня оглядывается вокруг.
Уж ей точно не терпится увидеть покои мадам Помпадур.
– Все пассии жили по-разному. Знаменитая Луиза Лавальер, любовница Людовика XIV, ну та самая, про которую Александр Дюма написал роман «Виконт де Бражелон», жила в западном крыле, на отшибе, в самых дальних апартаментах. И только потом ее перевели в официальные покои фавориток. Но бедняжка стеснялась запретной любви монарха.
– А где жила Помпадур? – не выдержала Соня.
– На втором этаже. Окна ее будуара как раз выходили на Мраморный двор.
Девушка с удивлением оглядела огромный коридор первого этажа, в который они вышли. Странно, но планировка здесь напоминала тот самый Дом крестьянина, который выстроили в Москве на Сретенке: большой коридор, а по обе его стороны узкие двери.
Виктор тоже осматривался в недоумении:
– Похоже на малозатратные доходные дома. Там тоже общий коридор, а в него выходят разные комнаты. Как-то убого…
– Здесь ютились фрейлины – не велики птицы. Сейчас выйдем из общего коридора в залы отдыха, перестанете так говорить.
Шарль приоткрыл створки огромной резной двери, и Соня ахнула…
Небольшой по размерам зальчик был обставлен изящной, невысокой мебелью: кушетками, креслами, столиками и перегорожен двумя китайскими ширмами. В тусклом свете фонаря зал выглядел совершенно по-домашнему, словно из него только что ушли хозяева. На кушетке даже большой светлый веер валялся!
Соня вздрогнула: раз веер валяется, значит, здесь точно кто-то есть. А ну как их здесь застанут – это же, наверное, будет считаться преступлением – незаконным проникновением!
– Вдруг мы попадемся? – встревожилась она. – Нас в жандармерию отвести могут!..
– В этом крыле никто не бывает! – успокоил Шарль. – Сюда и посетителей не водят.
– А хранители музея, смотрители?
– Зачем им сюда соваться, раз тут не бывает посетителей? – резонно ответил Шарль. – Да и мы по всему дворцу не пойдем. Тут многие двери закрыты на замки. Но один парадный зал я вам покажу. Я проход знаю. Только идите тихо!
Шарль прикрыл фонарь полой плаща и повел спутников по переходам и лабиринтам. Минут через десять ходьбы, они оказались перед огромной дверью, обитой голубым штофом. По обе стороны от двери мерцали беломраморные скульптуры богов и богинь. Шарль порылся в кармане и достал связку отмычек.
Тихо щелкнул замок, двери распахнулись, и Соня чуть не лишилась рассудка от восторга.
Залец был не слишком большой, не Зеркальный, в котором давались балы на весь Париж. Но и этот зал явно был парадным. В тусклом свете фонаря можно было различить, что простенки украшены огромными лепными медальонами на римский манер. Обивка стен явно была выполнена с золотой ниткой, потому что ткани отливали мягким золотым свечением. Плафоны на потолке – один большой в центре, четыре поменьше по бокам, расписанные каким-то живописцем, – терялись в вышине – так высоки были потолки. В центре большого плафона тускло поблескивала люстра.
Соня представила, как выглядел зал под ее хрустальным радужным светом. Дамы в пышных платьях с глубокими декольте приседали в реверансах и обмахивались веерами. Бриллианты, рубины, изумруды вздрагивали на их волнующейся груди. Мужчины в разноцветных камзолах, украшенных бантами и пуговицами из драгоценных камней, вели дам на танец или к столу. Все были в огромных напудренных париках.
Потом парики сменили свои же, слегка тронутые пудрой волосы, платья стали нежнее, появились рюши и воланы. Женщины встали на каблуки. Но многочисленные драгоценности по-прежнему блистали у них натруди, раскачивались в ушах, сияли на пальцах, запястьях, на одежде и даже на туфлях.
Менялось все. Но драгоценности оставались неизменными. За них сражались, убивали, их крали и теряли. Так что же произошло с ювелирными сокровищами, созданными Бенвенуто Челлини? Что сделала с ними маркиза Помпадур? Потеряла или спрятала?
– Где же покои Помпадур? – снова спросила Соня прерывающимся голосом.
– Туда мы не попадем. Это в центре дворца. Там и смотрителей можно встретить. Есть тут одна мадам, Лебоне, так та даже по ночам дворец обходит, хоть это и не полагается. Ночью смотрителей сменяют сторожа.
Шарль вдруг напрягся и прижал палец к губам.
– Ш-ш-ш!
У Сони сердце упало: в темноте коридора послышался шорох. Кто-то приближался?
В минуту опасности человек всегда ищет укрытие и защиту. Вот и Соня оказалась в объятиях Виктора. Сердце ее так застучало, что, кажется, собралось выпрыгнуть из груди. Ох, знала она, что нехорошо бродить по старинным дворцам ночью, но ведь трудно удержаться от соблазна!..
– Я посмотрю! – тихо прошептал Шарль и вышел в коридор.
И тут с Соней приключилось невероятное. Она увидела даму в старинном платье фисташкового цвета с огромной золоченой розой у корсажа. Дама вынула розу, приложила ее к стене, поманила девушку изящным пальчиком и прошептала:
– Сюда!
Соня схватилась за Виктора:
– Ты видел?
– Что? – не понял тот.
Значит, не видел…
Но Соня уже не могла остановиться. Она схватила оставленный Шарлем фонарь и устремилась к тому месту, куда показывала дама. Луч света выхватил золоченую… розочку. Соня нажала на нее. Открылась незаметная дверь.
Девушка легко протиснулась внутрь и почувствовала сзади дыхание Виктора. Слава Богу, он не остался в зале и не покинул ее. Вдвоем они прошли по узенькому коридорчику, который разветвлялся надвое. Соня заметалась: куда свернуть? И вдруг снова увидела золоченую алебастровую розу на стене.
– Туда!
Они прошли и этот коридор. Попали в какие-то узкие простенки, и девушка подумала, что это и есть те самые потайные ходы за гобеленами, о которых писала в своих записках Помпадур. Стало совсем сыро и пыльно. Соня прикрыла ладошкой нос и рот. Не дай Бог чихнуть – вдруг кто услышит!
Ход вывел к витой лесенке. Соня бесстрашно устремилась вперед, но Виктор схватил ее за руку:
– Куда ты! Мы заблудимся! Нужно вернуться, пока помним дорогу. А на верхнем этаже мы точно заплутаем!
– Не заплутаем! – лихорадочно отозвалась Соня. – Я знаю!
Ей и вправду все казалось знакомым. Чудилось, что она много раз ходила тут. Вот здесь, поднявшись по лестнице, надо повернуть вправо, пройти через Зеленый коридор. На этих стенах пастушка на гобелене, на этом окне – фиалки на шторах. Вот и Розовый будуар.
Соня тихонько дотронулась до дверей. Они распахнулись, словно по мановению волшебной палочки, даже не заскрипели. Они ждали Соню столько лет!
Девушка влетела в Розовый будуар маркизы Помпадур, плюхнулась на кушеточку, накрытую покрывалом с вышитыми венками роз и, радостно раскинув руки, засмеялась призывно и счастливо. Ей было все равно, что ее могут услышать. Что где-то рядом может бродить мадам Лебоне, смотрительница Версаля. Что Виктор смотрит на нее с широко открытым ртом не просто от удивления, но почти от ужаса.
Все было все равно – она как будто вернулась домой!
Соня схватила вышитую подушечку, прижала ее к груди и закружилась по будуару. Потом отбросила подушку и схватила в пригоршни шелк оконных занавесей. Зарылась в шелк лицом, вдыхая запах старинных духов.
– Что с тобой, Соня! Ты ведешь себя, как ненормальная! – прошептал Виктор.
– Мне кажется, я вернулась домой! – тихо воскликнула девушка. – Именно таким я видела будуар Помпадур, когда писала книгу о ней, именно таким он мне снился! Да-да, я видела во сне – и этот столик, и этот ковер, и эти шторы, и подушечки на кушетке! И эти портреты…
Соня осеклась. В лунном свете виднелись два портрета в простенках. Девушка сразу поняла: это Людовик XV и Помпадур. Но Людовик так поразительно походил на… Виктора.
– Смотри! – Соня протянула руку к портрету. – Виктор, это же ты!
Грандов вскинул голову и распрямил плечи. Он действительно стал копией портрета – то же красивое, холеное лицо, высокий лоб, темные глаза, полные, но слегка кривящиеся в улыбке губы. Да у него появились та же гордость, властность и надменность во взгляде.
– Я давно ждал, когда же ты заметишь! – проговорил он. – Ты, пишущая про Людовика и Помпадур, не видела главного!
– Чего? – Соне стал неприятен его тон.
– Я – потомок этого короля. Уж не знаю, с кем он там согрешил – с моей прапрабабушкой или прапрапра – да он ни одной юбки, говорят, не пропускал. Потому-то мои предки и уехали из Франции, не хотели признавать такое родство, слишком опасно. Мало ли какие могут быть интриги! Но вот почему уехали твои предки – не догадываешься?
Виктор поднес фонарь к портрету маркизы де Помпадур:
– Неужели не узнаешь?
Соня нехотя подняла голову и отшатнулась.
Так вот почему она видит сны про маркизу, знает тайные проходы в Версальском дворце, чувствует себя здесь как дома: вот почему призрак Помпадур заманивает ее в свои покои…
Она, Соня Ленорова, – тоже праправнучка или прапрапра… Она тоже – Помпадур!.. Боже милостивый – да она же копия этого портрета!
– Вот почему мы любим друг друга! – ахнула Соня. – Любили еще века назад, и возможно, тысячелетия… Вот почему маркиза, тогда еще простая парижанка мадам д'Этиоль, так рвалась к Людовику. Не к королю, к мужчине. Это был мужчина ее судьбы, с которым она прожила множество прежних жизней…
– Вот почему я полюбил тебя, как только увидел на Кузнецком мосту! Ну а сейчас, когда ты вымотана путешествием, ты – вылитая болезненная маркиза.
– Может, я и маркиза, но ты уверен, что не самозванец, ваше королевское величество? У Людовика была родинка с левой стороны груди в форме сердца. Историки утверждают, что ей, как знаком, отмечены все дети короля.
– Ну, я конечно, не сын короля, а только потомок по мужской линии. Но ведь прямой – и родинка у меня есть. Изволите взглянуть, мадам?
Виктор распахнул плащ и потянулся к пуговицам рубашки. Соню бросило в жар. Лицо зарделось. Губы зашевелились, словно беззвучно просили о пощаде. Виктор стиснул зубы и запахнул плащ.
– Решено: как только вернемся в Москву, обвенчаемся. Мы не станем жить в грехе, как маркиза и король!
– И я не стану Версальской грешницей?.. – грустно и лукаво улыбнулась Соня.
– А тебе очень хочется? – Виктор подошел вплотную к девушке. И вдруг без слов и признаний обнял и поцеловал. – Не пугайся, а вспомни! Сколько раз мы любили друг друга в этой комнате? На этой кушетке, на этом кресле и даже на этом столике! И как только он нас выдерживал? Помните, маркиза, как мы бросались прямо на пол, не в силах удержать страсть? Или сегодня вы предпочитаете нашу мягкую постель, ма шер?
Не дожидаясь ответа, Виктор подхватил свою драгоценную ношу и, как это всегда делал Людовик, ногой открыл дверь в спальню.
Розовый балдахин был распахнут. Постель расстелена, будто она ждала хозяев. Или она действительно ждала?..
Быль перемешалась со сказкой, реальность с мечтами, счастье с болью первой ночи. Соня таяла в жарких объятиях любимого и взлетала вместе с ним в заоблачные выси. И как только маркиза де Помпадур могла говорить, что не испытывает восторга страсти в постели?! Как могла называть себя курицей?..
А вот Соня не была курицей, она ощутила крылья и научилась летать. Тот, кому даны крылья, должен взлететь!
Очнулись влюбленные часа через два. Глупо улыбаясь, Соня стыдливо взглянула на одежду, разбросанную в беспорядке по всей спальне. В лучах огромной полной лупы, проглядывающей сквозь неплотно задернутые шторы, девушка увидела на ковре серебряную искру. Это колечко ее деда, вывалившись из потайного кармашка, лежало рядом с ложем любви и весело осматривало Розовый будуар.
Соня протянула руку и подцепила колечко. Надела на палец и как будто только что поняла: они с Виктором, точно, с ума сошли – заниматься любовью без венца, без благословения гранд-маман, да еще не просто в чужом доме – в музее!
Заниматься любовью в Версале?! Это же верх нелепости! Но внутренний голос Сони прошептал совсем иное:
– Это верх блаженства!
«Как странно! – подумалось Соне. – Мы вошли в этот дворец не как в музей, а как в собственный дом. Мы увидели не парадные залы, а скромные жилые комнаты фрейлин, не роскошный Зеркальный зал, а малую гостиную, где проводили время не по регламенту, а просто так – шутили, грустили, говорили о житейском. Версаль оказался не мифологическим дворцом, а хоть и огромно-прекрасным, но жилым домом. И те, кто обитал тут до нас, не думали, что творят Историю, а просто проводили время и мечтали о чем-то; любили и страдали. Да ведь и нас самих Версаль принял в объятия – дал приют нашей любви…»
– Версаль – дворец любви! – громко прошептала Соня. – А Виктор – победитель!
Разбуженный Грандов лениво и расслабленно провел пальцами по груди Сони. Приподнялся на локте:
– Как ты себя чувствуешь, родная? Встать можешь? А то с девушками в первый раз бывает всякое…
Соня потянулась, как кошка:
– Разве мы делали это в первый раз? Мне кажется, мы занимались этим всегда…
Виктор стянул одеяло с испачканной простыни и озорно сверкнул глазами:
– Увы, ма шер, мы имеем доказательство, что в нынешней жизни это было в первый раз. Но, надеюсь, не в последний. Если можешь, вставай! – Грандов вскочил и начал натягивать на себя одежду. – Надо прибраться, а то тут как в твоей квартире после визита грабителей…
Соня охнула и вскочила. В спешке начала натягивать на себя вещи. Как же она могла забыть?! Она приехала в Версаль не за тем, чтобы заниматься любовью на постели маркизы де Помпадур – она приехала сюда за сокровищем!
– Скорее, Виктор! Застегни мне пуговицы на спине!
– Да тут столько застежек… Как ты только справлялась без горничной? Мне это точно не одолеть…
– Наплевать!
Соня накинула манто прямо на не застегнутое платье – все равно в темноте не видно!
И никто из влюбленных не вспомнил о Шарле, который привел их во дворец. А тот метался в поисках потерянных русских. И дернул его черт пойти посмотреть, что там шумело! Да там и был-то – еще один посланник хозяйки – ее верный соглядатай Морис Черныш – крошечный, вертлявый, хитрый и всегда одетый в черное, видимо, для маскировки. Этот хитрец обделывал самые щекотливые делишки, да еще и хозяйку ублажал. Но сейчас он, когда понял, что гости пропали, удрал куда-то. Только и крикнул:
– Каждый ищет сам! Ты – в одной стороне, я – в другой!
Да только ни в «одной», ни в «другой» этих проклятых русских нет. Испарились они, что ли?..
22
СОКРОВИЩЕ МАРКИЗЫ
Версальский дворец, февраль 1876
Под утро
Соня выскочила в будуар:
– Это должно быть где-то здесь! Сначала Людовик кушал супчик из трюфелей, сваренный маркизой, а уж потом, они шли в спальню. Значит, дверь тайного хода, по которому приходил король, должна быть в будуаре..
Девушка внимательно осмотрела правую стену, водя по ней фонарем. Ничего! Значит, слева. Соня забегала вдоль стены, трогая рукой лепнину. Пальцы наткнулись на какой-то цветок. Девушка поднесла фонарь – золотая розетка. Роза!
Соня надавила на центр розетки, стена зашаталась, образовалось углубление. Вот она, дверь!
– Скорее!
Соня ринулась в проем. Но пальцы ее не удержали тяжелую дверь, и та с лязгом захлопнулась. Виктор остался в будуаре.
Девушка в панике подергала дверь со своей стороны. По сил не хватило. Что делать – кричать? Звать на помощь? Да это же пахнет тюрьмой за незаконное проникновение!..
Соня прижала пальцы к вискам. Спокойно! Виктор сумеет открыть дверь – он же видел, как она только что это делала. Он сообразительный! Зато она сама может проверить без свидетелей свою версию. Правда, здесь темно, но ведь можно и ощупью.
Как было нацарапано на записке маркизы? Кажется, четвертая ступень тайной лестницы – та самая, которая скрипит, потому что в ней поставлена пружинка.
Соня опустилась на пол и ощупала его руками. Действительно, она стоит на крошечной площадке, от которой вниз идет лесенка. Девушка осторожно начала спускаться. Какая же из ступенек скрипит? Оказалось – все. Еще бы – прошло больше ста лет…
Но ведь можно посчитать. Соня вернулась наверх и начала отсчет. Первая, вторая, третья, четвертая… Девушка опустилась на ступеньку и ощупала ее пальцами. Несколько раз провела по верху, по низу, по бокам ступеньки. Должен быть хоть какой-то знак! Но ничего не было… Хотя… Мысли девушки вернулись к прочитанным запискам. Как там говорилось? Король поднимался из своих «нижних» покоев в маркизовы «верхние». Скорее всего, маркиза приказала поставить пружину в начале лестницы, чтобы услышать пораньше. А шел Людовик снизу вверх. Значит, искать нужно не в четвертой ступеньке сверху, а в четвертой снизу. И Соня снова пошла вниз.
Опять опустилась на ступеньку и стала ощупывать. Хорошо, что она никогда не боялась темноты. Не так жутко… Пальцы Сони нашли едва ощутимое отверстие, вроде крошечной прорези. Причем прорезей было две, и вдруг на Соню, словно откровение нашло. Она сняла с пальца дедово кольцо с двумя змейками и вставила его в прорези. Надавила, раздался мягкий щелчок, и передняя боковина ступеньки отошла в сторону. Соня просунула палец и нащупала что-то бархатное. Неужели футляр? Неужели, действительно, драгоценности?!
И в этот миг у начала лестницы из-под двери появился луч света. Соня перекрестилась: хоть бы это был Виктор! Если он до сих пор не смог открыть тайную дверь в «верхних» покоях маркизы, может, он сумел отворить дверь из «нижних» покоев короля?
Луч света становился все шире – внизу кто-то явно старался открыть дверь. Соня лихорадочно рванула на себя футляр из-под ступеньки. Та пронзительно заскрипела, просто заверещала человеческим голосом. И тут дверь распахнулась, и в темноту лестницы шагнул человек с фонарем. У Сони сердце упало – это был не Виктор, а незнакомец, одетый в черное.
Неужели снова тот негодяй, который нанял в Москве бандитов?! Страх подступал к горлу. Соня хотела крикнуть, но голос изменил ей.
Человек в черном начал подниматься по лестнице. Вот он остановился так, что голова его оказалась у ног сидящей на ступеньке девушки. Он казался щупленьким и невысоким. Но пальцы его с хищно потянулись к Соне:
– Отдайте, мадемуазель! Меня послала прабабушка вашего Виктора!
Соня вся сжалась. Ишь, как врет, прохвост! И не задумываясь, что делает, девушка подняла футляр и с силой ударила черного человека по голове. Тот явно не ожидал нападения, потому что пошатнулся, но удержался и снова повернул к девушке свое лицо. По лицу его текла струйка крови. Незнакомец слизнул ее и улыбнулся жуткой улыбкой вампира.
– Не надо сцен. Прошу вас!
Спокойно, будто они были на светском суаре, а не на полутемной лестнице, он снова протянул к девушке цепкие руки. И девушка в ужасе закричала.
И тут дверь внизу снова распахнулась. У подножия лестницы появился еще один человек. Схватив черного незнакомца за ноги, он рванул его на себя. Сонин мучитель покатился вниз. Но на лету спаситель вонзил в него нож. Соня похолодела. Да что же это: еще один убийца?
А тот просто перешагнул через черного человека и протянул к Соне руки:
– Сонечка, не бойся! Это я – Контин!
В голове у девушки все смешалось. Она прижала к груди огромный футляр и прерывисто зашептала:
– Не может быть!
Держа футляр левой рукой, Соня попыталась перекреститься правой:
– Отче наш! Иже еси на небеси…
– Соня, я живой! Я инсценировал свою смерть.
– Николай Петрович, родненький! – Соня бросилась на грудь старому учителю. – Как же я рада вас видеть!
Пальцы Контина потянулись к футляру. Соня отпрянула.
– Что ты, девочка, не бойся! Я с тобой. Все позади. Я все это время за тобой следовал. Охранял, так сказать.
Мысли Сони закрутились в бешеном ритме. Николай Петрович инсценировал свою смерть. Но кто помог ему? Двое ее мучителей и квартальный Симков. Выходит, Николай Петрович с ними заодно?
– Ну а этот черный тип мне сразу не понравился. Думаю, пойду взгляну, зачем он тут кружит? Черное всегда – тайное, – сбивчиво говорил Контин.
Во мраке темной лестницы голос звучал странно и явно напоминал о чем-то. Девушка вдруг с отчаянием осознала – именно этот голос, хоть и измененный, она слышала в московском проулке, когда двое бандитов прижали ее к стенке. Именно тогда открылась калитка, и явился этот человек. Черное – всегда тайное…
– Но теперь все хорошо. Ты со мной! – говорил и говорил Контин. – Покажи то, что ты здесь нашла!
Он снова протянул руку к футляру. Пальцы попали в луч света, и Соня с еще большим ужасом увидела на мизинце Контина свое кольцо – то, самое, мамино, которое отняли у нее негодяи в Москве.
– Это что? – Соня ткнула пальцем в кольцо. – Это откуда?
– Да оттуда! – Контин вдруг грубо выругался и зашипел. – Отдай футляр, дура! Сколько можно распинаться?
– Но как же так? – вскричала Соня. – Вы – друг моего отца, мой учитель!
– Мало ли кто кого учил! – хмыкнул Контин. – А твоего папаши я вынужденный друг. Так сказать, товарищ по несчастью.
– Какому?
– И он, и я – потомки старинных аристократических родов, а прозябали впроголодь. Твой папаша со мной и поделился догадкой, что Помпадур схоронила сокровища. Надо только их найти. Я и говорю: найдешь, а как тайник вскрыть? Станешь в Версальском дворце что-то лог мать, сразу поймают. А он мне и говорит, у меня ключик есть, и кольцо показывает. Ну а как он помер и ты без денег осталась, я сразу понял: ты поедешь искать сокровище.
– Но ведь вы мне деньги высылали!
– Это, чтобы ты раньше времени не околела с голоду, чтобы вывела меня на сокровище. Ну а потом я смотрю, ты все сидишь и сидишь в Москве. Понятно, ты – дура. Но я должен был действовать. Пришлось забрать у тебя кольцо и поехать в Версаль самому поискать.
– И вы напустили на меня этих бандитов!
– Но и ты хороша! Обманула старого учителя, другое кольцо подсунула! Я разные сведения о Помпадур собрал и понял: не врет твой папаша, где-то есть тайник. И что забавненько: уже лет сто существует Общество, члены которого ищут сокровища. Я даже связался с ними, попытался вступить в их члены. Показал им кольцо, которое у тебя взял, так оно им не подошло. Я даже попытался похитить одну дамочку из этого Общества. Думал, у нее что-нибудь узнаю. Да не вышло! Какой-то юный хлыщ отбил ее у меня. Тогда я явился в Версаль, спрятался и остался здесь. Жил тайно, впроголодь, зато все излазил. Но не нашел никакой щели, куда входило бы твое кольцо. Я даже эту лестницу обнаружил. Но кольцо ни к чему не мог применить. А сегодня гляжу: черный мужичок по дворцу шныряет. Кого-то выслеживает. Смотрю: вот те на – Соня Ленорова собственной персоной, да еще и с Виктором Грандовым. Ну, думаю, подгляжу, что к чему. Не иначе за сокровищами прибыли! А тут мужичок – шасть на лесенку. Я за ним. И вовремя успел. Не будь меня, лежала бы Соня у подножия мертвая, а не этот сморчок.
– Но вы же его убили!
– И что? Я тебя спас и никого не потревожил. Все тихо-спокойно. Раз – и нету!
Николай Петрович с улыбкой вытащил нож и, все так же, улыбаясь, воззрился на девушку. У спасенной кровь в венах застыла от такой улыбочки.
– Словом, все сложилось преотлично! – еще шире заулыбался Контин и двинулся к Соне. – Давай находку!
Соня попятилась, повернулась и рванула верх по лестнице. Лихорадочно начала шарить в потемках, стараясь найти хоть какую-то зацепку. Должна же дверь открываться и с этой стороны!
Контин медленно подступал. Он понимал, что деваться девушке некуда. Чтобы хоть как-то задержать его, Соня выдохнула:
– Как же звучит ваша настоящая фамилия?
– Ты не поверишь, – мечтательно проговорил Контин. – Мой предок – принц де Конти!
Вот как! Принц де Конти – тот самый глупый льстец и мерзавец, которого Помпадур ненавидела всем сердцем.
– Да-да, мой предок был знаком с Помпадур, потому и сохранилось в роду предание о сокровищах. Ну вот, я их и нашел.
– Я нашла! – хотела крикнуть Соня, но толстые пальцы Контина уже тянулись к ней.
– Очень хорошо, что ты наверху! – обрадовался Конти. – Не придется тебя убивать. – Он спокойно и даже как-то буднично засунул нож в карман. – Я тебя просто толкну, и ты сломаешь шею.
Милейший Николай Петрович поднялся еще на ступеньку, и тут пальцы Сони нащупали розетку. Она вдавила ее в стену со всей силой. Дверь жалобно заскрипела и открылась. Соня влетела в будуар Помпадур. Навстречу ей ринулся Грандов. Лицо у него было бешеное. Вокруг валялись содранные со стен деревянные панели, сорванные гобелены, осыпалась лепнина – видно, Грандов, не найдя тайной двери, громил все вокруг. Увидев вбегающую Соню, он схватил ее в охапку, но в это время в двери появился Контин.
– А, принц де Конти! – заорал Грандов и со всего размаха заехал в физиономию сиятельного наследника.
Тот пошатнулся и отступил обратно на лестницу. Грандов за ним.
– Виктор, у него нож! – крикнула Соня, прижала к себе бархатный футляр и всхлипнула.
Ужас какой! И было бы из-за чего! Из-за камней. Или там нечто иное?
Не удержавшись, девушка нажала на золотую застежку. Пружинка щелкнула, футляр открылся. У Сони перехватило дыхание. Глаза на мгновение закрылись от яркого и острого блеска. Чего там только не было! Бриллианты, изумруды, рубины, янтари – все сверкало неимоверно.
И тут чья-то рука дотронулась до плеча девушки. Соня открыла глаза и совершенно не удивилась. Рядом с ней стояла мадам Ле Бон… Или это была хранительница Версаля мадам Лебоне, как ее звали теперь? Она ведь предупреждала, что поменяла фамилию.
– Это принадлежит мне! – тихо проговорила гадалка (или смотрительница?) и протянула руку.
И Соня, уже спасшая драгоценности от двух других пар жадных рук, послушно вложила футляр в эту женскую руку. Она-то знала, сокровища принадлежат гадалке по праву: маркиза Помпадур обещала их именно ей.
К тому же разве не мадам Ле Бон чудесным образом нагадала Соне во сне и Виктора, и этот Версаль, и незабываемую ночь, навсегда связавшую влюбленных? Как она говорила?
– Ты станешь фавориткой короля, милочка!
И точно: Соня стала фавориткой короля! Не потому, что Виктор – потомок Людовика, а потому, что каждый влюбленный мужчина – истинный король.
И тут дверь с лестницы распахнулась. Разгоряченный и потный после драки Виктор шагнул в будуар.
– Что там произошло? – проговорил он, потирая разбитую в драке руку. – Откуда взялся этот подонок?
– Я тебе потом объясню! – проговорила Соня. – А сейчас…
Она обернулась на то место, где только что стояла мадам Лебоне. Но там никого не было. А может, это был призрак, и он привиделся Соне?
Девушка покачала головой и тихонько вздохнула. Хорош призрак, который забрал драгоценности!.. Они-то были настоящие, а не призрачные…
Говорить ли о них Виктору? Может, не стоит? Драгоценностей все равно уже нет. Соня сделала то, что по каким-то неизвестным причинам не смогла сделать Помпадур: заплатила ими гадалке.
– Нам надо выбираться отсюда! – Виктор потащил Соню к лестнице. – Выйдем там – внизу. Так будет лучше!
Они спустились по лестнице. У подножия ее лежали двое. Оба в черном. Оба мертвые.
– Ты его убил? – ахнула Соня.
– Конечно! – пожал плечами Грандов. – Лучше я его, чем он меня, верно?
И Грандов засмеялся со мстительной яростью. Точно, как жеребец, подумала Соня. Как Людовик XV, вспомнилось ей.
Неужели все мужчины таковы? Николай Петрович безо всяких колебаний убил черного человека, словно надоедливого комара. Виктор не пощадил Николая Петровича. Как жесток этот мужской мир… Неужели так будет всегда – кто кого? Или так будет до тех пор, пока нет выбора?..
– Скорее! – Грандов схватил ее за руку и толкнул в потайную дверь.
Та распахнулась в «нижние» покои. Комната была темна. В лунном свете девушка различила очертания огромного черного камина. По бокам его – две громадные двери. На полу – толстый ковер. Рядом с камином стоял секретер. Наверное, тот самый, у которого толпились придворные, ожидавшие выхода короля. Кажется, историки так и называет секретер – Страж ожидания.
– Покои короля! – прошептал Грандов. – Интересно, теперь в какую дверь?
Он оглянулся в полутьме и, ответив на собственный вопрос, уверенно скомандовал:
– Туда! Дверь налево!
Родовая память не подвела потомка короля. Они вышли не в другую комнату королевских апартаментов, в а коридор. Потом они еще куда-то быстро шли и заворачивали. Наконец, Виктор распахнул небольшую дверь и удовлетворенно хмыкнул:
– Я так и знал, что во дворце для Людовика должна быть еще одна тайная дверь, выходящая в парк. Как иначе встречаться с любовницами?
Соня огляделась. Точно – они вышли из дворца в парк.
– Скорее вдоль ограды – найдем калитку! – сориентировался Грандов.
И они нашли! Через час, уставшие и взволнованные донельзя, они стучали в дверь дома гранд-маман. Там были свет и тепло. Там было прибежище.
Ну а в Версальском дворце мадам Лебоне, проводив взглядом ночных «гостей», оторвалась от окна и поднялась наверх в покои маркизы. На полу спальни валялись скомканные атласные одеяла, на постели – скомканные розовые простыни, а воздухе все еще стоял пряный запах страсти. Мадам Лебоне томно улыбнулась – дворец должен жить: любить, страдать, терять и находить. Все как в старые добрые времена – страсть и интриги, победы и поражения. Ну а теперь еще и найденные сокровища.
