Текст книги "Версальская грешница"
Автор книги: Елена Коровина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
20
ВСТРЕЧА С ПРАБАБУШКОЙ
Версаль, февраль 1876
Тот же день
Ехали скоро. Соня глазела по сторонам. Виктор молчал. О чем думал? Девушка оторвалась от окна и повернулась к спутнику. Что-то было не так – она это чувствовала. И вдруг поняла – Виктор нервничает! Конечно, не подает вида, но Соня-то научилась не видеть, а чувствовать своего возлюбленного. И вот теперь она чувствовала не свою – его тревогу!
– Все будет хорошо! – Она робко погладила Виктора по плечу.
Грандов очнулся от своих тревожных дум:
– Соня, чтобы ты ни услышала от моей прабабушки, знай только одно – я полюбил тебя!
Девушка вздрогнула и прижала руки к груди: какое странное признание! Не так – буднично, посреди дороги в наемной карете – она мечтала услышать эти заветные слова!
– Ничему не верь! – продолжал Грандов. – Верь только в то, что я люблю тебя!
Соня вздохнула в изумлении:
– Почему ты говоришь таким тоном? Думаешь, бабушка станет говорить о тебе плохо? Я даю слово, что не поверю! И почему ты так говоришь о… – голосок Сони сорвался, – о том, что любишь меня?..
– Я не знаю, что ждет нас в доме старухи! – жестко произнес Грандов. – Я взял тебя в качестве переводчицы, но я тебя обманул!
У Сони в изумлении даже рот раскрылся. Да как же она не поняла, что Виктор спокойно говорит со всеми по-французски – и с продавцами, и с дежурным отеля? Да что же это? Видно, от своей любви совсем потеряла разум!
Да ведь еще в театре «Варьете» Соня должна была понять, что Виктор не нуждается в услугах переводчицы. Он же уходил с директором и как-то общался с кассиром, даже заполнял договор на абонемент в ложу!
– И какие еще неожиданности ждут меня? – вскричала Соня.
– Я и сам пока не разобрался, – отрезал Виктор. – Держись всегда рядом со мной. И не давай старухе разрушить… – Виктор втянул воздух, словно боялся не выговорить: – Нашу любовь…
– А у нас любовь? – буркнула Соня.
– Я думаю, да!
Виктор осторожно положил руку на плечо девушки, но та отстранилась.
Ох, недаром еще в Москве сердце Сони чувствовало: «лишком странное предложение – поехать в Париж, посмотреть Версаль. Уж больно смахивало на сказку. А сказки в жизни глупостью оборачиваются. Вот и Соня сглупила – потащилась невесть куда непонятно зачем. А все неуемное любопытство – тайны маркизовы. Все гордость: никто не разгадал, а вдруг я сумею?
Ах нет! Соня откинулась на спинку кареты. Зачем лгать самой себе? Не из-за тайн Помпадур она решилась на поездку, а во-первых, потому, что сильно испугалась московских безобразий и нападений, а во-вторых…
Вот это «во-вторых» и было главным. Соня хотела быть с Виктором. И не важно где. Позвал бы он ее на Дальний Восток, она и туда бы поехала. Сколько раз мечтала она, что он взглянет на нее ласково, скажет нежные слова, признается в любви. И вот вам – признался!..
И что прикажете делать с его признанием?! Получается, он все это время обманывал ее. Какая же тут любовь?
Впрочем, Людовик XV обманывал Помпадур с каждой встречной девицей. Но маркиза не переставала любить. А как же поступить Соне? Сказать: поворачивайте лошадей, я вернусь в Париж, а оттуда в Москву? Но один вопрос все равно останется без ответа…
– Почему же ты повез меня в Версаль, да еще обманом? – срывающимся шепотом выдохнула девушка.
Виктор опустил глаза:
– Прабабушка попросила привезти именно тебя!
– Меня?! Почему меня?
– Не знаю точно, но подозреваю. Раз твоя семья приехала в Россию из Франции, значит, бывшая придворная дама могла знать кого-то из них. И что-то ей от них понадобилось. А раз твоих родных уже нет, значит, понадобилась ты.
Соня похолодела. Неужели прабабушка знает про записки Помпадур? Нет, это вряд ли…
– Виктор, а как ее фамилия?
– Гранде. Да и мои предки, были Гранде, фамилию, как и твои, поменяли в России.
Гранде… Что-то знакомое или похожее… Где Соня могла слышать эту фамилию? В записках маркизы такой не встречалось, да и не могла старушка жить во времена Помпадур. Хоть и прабабушка, но ей же не может быть сто тридцать лет. Столько и самые старые долгожители не живут. Или все-таки живут?..
– Подъезжаем! – крикнул возница. – Версаль!
И он указал кнутом куда-то.
Тяжелая серая глыба надвигалась на путешественников. Соня высунулась из кареты. Это же деревья – тот самый парк, что разбил Ленотр. Сейчас деревья еще голые, оттого и кажутся серой пеленой. Но по мере того как карета подъезжала все ближе и ближе, за ветвями деревьев стали проскальзывать стены различных светло-желтых построек.
– Мы объедем Версальский дворец! – крикнул возница. – Хоть он сейчас и закрыт, но все равно к нему нельзя приближаться – приказ короля.
Он так буднично произнес «приказ короля», что Соне вдруг показалось, что не было никаких революций, а король Франции все еще живет в Версале. И маркиза де Помпадур в Версале сидит в своих комнатах, смотрит на парк. И как только в парке лопнут почки на деревьях, король и маркиза выйдут погулять.
Девушка тряхнула головой: да что это она опять впадает в какой-то транс. И короли, и маркизы, и весь двор давно вымер. Теперь в Версале – музей старого быта, как принято говорить. А ей, Соне, предстоит встретиться с загадочной прабабушкой Виктора. Интересно, она тоже примется обманывать Соню? Наверное, это у них семейное…
И что делать Соне? Спасаться бегством?
Девушка взглянула на Виктора. Тот сидел, сцепив пальцы. И пальцы его дрожали. Он волновался. И Соня вдруг поняла: самое страшное, когда твой любимый чего-то боится. Значит, надо разделить его страх, тогда он станет меньше. В конце концов, декабристки поехали за своими любимыми в Сибирь, а Соня – всего-то в Версаль. Это же не каторга, а королевский дворец!..
Девушка распрямилась и вздернула подбородок. Не к чужим людям приехали. Все-таки родная кровь…
Дом прабабушки – светло-желтый, как и все остальные постройки, в два этажа, стоял хоть и за оградой парка, но на самом деле недалеко от дворца. Хуже, если б дом располагался за Оленьим парком, тем самым, куда еще создатель Версаля, Людовик XIV, приказал завезти оленят. Но уже при Людовике XV Олений парк зарос и стал напоминать больше темный лес, нежели искусственно разбитый сад.
Путешественников встретил мажордом в старинном камзоле с витыми золочеными галунами и провел в гостиную, где попросил подождать. Соня с Виктором присели на старинные резные кресла времен рококо, и гостья подумала, что на таких же креслах восседала и маркиза де Помпадур. В доме прабабушки все было старинное – и ковры, и мебель, и золоченые настенные подсвечники, прикрученные массивными болтами. Рядом с подсвечниками висели приспособления для тушения свечей. Соня такие видела только на картинках: металлические стаканчики на длинной ручке. Ими прикрывали свечи сверху, и фитиль гас.
Минут через пятнадцать пришел ливрейный слуга и повел путешественников вверх по мраморной лестнице на встречу с хозяйкой.
Старуха Гранде восседала в полутемной комнате в старинном глубоком кресле «бержер» с низкими подлокотниками, вся обложенная подушечками. Одета она была в свободный темный капот на меховой подкладке. Она даже не поднялась навстречу, а только кивнула милостиво, словно королева. Наверное, ей трудно подниматься из такого массивного кресла, предположила Соня, ведь она старая. Но голос у мадам Гранде остался молодым.
– Я рада вас видеть! – заявила она. – Рада, что вы приехали оба – и ты, мой мальчик, и вы, Софи, дочь семейства, с которым я когда-то дружила.
Виктор хотел приложиться к прабабушкиной ручке, но старуха остановила его:
– Не стоит целовать морщинистые пальцы!
Ошарашенный правнук пробормотал комплимент о том, что она довольно хорошо выглядит. Старуха недоверчиво и насмешливо хмыкнула. Соня сделала «низкий реверанс», как учили в гимназии, Николай Петрович Контин, который преподавал сценическое искусство, часто шутил: «Представьте, что вы видите саму королеву и приветствуете ее!» Ну а уж прабабушка Гранде – точно королева! Сидит, как учили встарь, – спина прямая, шейка выгнута. Хотя в старости и ходить трудно, не то что спину с шейкой держать!..
– Простите, что принимаю вас в полутьме, – проговорила прабабушка. – Свет вреден моим глазам. Но я рада, что дожила до того, что свиделась с вами!
Цепкий взгляд старухи вперился в Соню:
– Кажется, вы похожи на Ленотров, милая! Со времен Короля-Солнца они жили здесь, в Версале, на площади Дофин. Говорят, создатель нашего парка ежедневно обходил все его уголки.
– Неужели великий архитектор был моим предком? – не сдержалась Соня.
– Конечно! Разве ваши дедушка с отцом не говорили вам?
– Нет. Они мало рассказывали о семье.
– Странно… Хотя, впрочем, и мудро. Вы ведь теперь живете в другой стране, зачем вам старые истории? – проговорила прабабушка и попросила: – Пожалуйста, подойдите к свету!
Соня подошла к единственному пятирожковому канделябру, стоявшему у стола на отдалении от старухи.
– Повернитесь! Наклоните голову! Что ж, теперь мне все ясно! – Голос старухи вдруг обрел ноту то ли зависти, то ли ненависти. Но она тут же подавила вспышку и прошептала: – Вы похожи на свою родню…
– Я рад, что вам нравится Соня, дорогая прабабушка! – проговорил Виктор. – Я влюблен и собираюсь жениться на ней!
Прабабка ахнула:
– Опять влюблен?! И на этот раз жениться?!
– Что вы подразумеваете под этими «опять» и «на этот раз»? – воскликнул Виктор. – Конечно, у меня были отношения, мне ведь не десять лет. Но теперь они в прошлом. Как только мы вернемся на Родину, тут же обвенчаемся.
– Ну просто рок какой-то! – взвизгнула прабабка, но снова, вздохнув поглубже, взяла себя в руки. – Прости, правнук, это я от неожиданности. И вы, Соня, извините старуху. Ведь я ждала встречи с ним много лет. И вот он приехал, а речь ведет не обо мне, а о женитьбе!
– И вы простите нас, мадам Гранде! – откликнулась Соня. – Конечно, для вас это неожиданность. А с нашей стороны просто глупо вас огорошить такой новостью. Но Виктор сказал это потому, что ценит ваше мнение!
– Неужели хочет спросить у меня благословения? – глухо проговорила прабабка.
В ее интонации Соня поняла, что никакого благословения на их брак мадам никогда не даст. Но прабабка сказала иное:
– Мы должны познакомиться поближе. Я надеюсь, вы поживете у меня?
– Вообще-то я хотел снять номер в «Короне», чтобы не обременять вас! – проговорил Виктор.
– Это совершенно ни к чему! – отрезала бабка. – Дом большой, места много. Надо же нам сойтись покороче. Правда, я стара и отстала от жизни, но в любом случае я рада, что мой правнук – не такой, как вся современная молодежь. Сейчас никто не уважает мнения старших.
– Ко мне это не относится, мадам! – Виктор улыбнулся. – Если бы я не уважал вас и не желал встречи, я бы не приехал!
– Ишь, каков норов! – хихикнула прабабка. – Весь в родню! Но этому я тоже рада, мой мальчик. Подойди и ты к свету. Погляжу и на тебя!
Грандов подошел к канделябру на столе.
– Повернись в профиль! – скомандовала прабабка. – Точно – родня, Вылитый Луи! – Старуха повернулась к Соне и захихикала еще громче. – Именно так звали его прадеда, понятно, Софи?
У Сони завертелась в голове какая-то сумасшедшая догадка, но старуха перебила ее мысли, закашлявшись. Девушка бросилась помочь. Может, воды подать или слуг вызвать? Но прабабка остановила ее взмахом руки.
– Уже прошло! Старость – не радость, детка. Просто мне уже пора отдохнуть. Трудно говорить долго. Надеюсь, вы поживете немного у меня?
– Если вы хотите!..
– Зовите меня гранд-маман. Жаль, что я не могу посидеть с вами подольше. Но вы уж сами, как-нибудь. Но если что-то желаете – скажите.
– Я хотела бы взглянуть на Версальский дворец! – выпалила вдруг Соня. – Когда мы ехали сюда, возница сказал, что он закрыт. Но так хотелось бы попасть туда! Вы не можете помочь в этом?
Старуха смерила Соню пристальным взглядом. Помолчала. Соне уже показалось, что она сейчас прикажет настырной русской девчонке убраться прочь. Но гранд-маман вдруг улыбнулась:
– Дворец всегда закрыт в холодные времена года, там же сплошные сквозняки. Если бы вы приехали месяца на полтора попозже, в музей бы пускали.
– Ах нет! – вскричала Соня. – Я не хочу на экскурсии! Не хочу бродить в толпе. Ведь если мой предок – один из строителей дворца, я тоже хочу почувствовать дворец. Понять и принять его душой. И не хочу, чтобы мне мешали всякие смотрители и смотрительницы!
– Хотите побыть одна? – еще шире улыбнулась гранд-маман. – Походить. Посмотреть. Может, даже пощупать? Да? – Старуха вдруг подмигнула девушке. – Отлично! Я помогу. Даже дам вам провожатого.
Мадам Гранде громко хлопнула в ладоши. Тотчас же на пороге возник здоровый детина, тоже одетый в ливрею, хоть та и смотрелась на нем, как на корове седло.
– Это моя охрана, – пояснила старуха. – Шарль, проведи моих гостей, можно сказать, родственников, по проходу во дворец! Да смотри, веди, где посуше и поаккуратнее – глаз не спускай. Потом дашь отчет. Эти тайные ходы такие старые!..
– Так это можно сделать прямо сейчас? – восторженно выдохнула Соня. – О, спасибо вам!
Ну кто бы предположил, что старуха станет хлопотать о них? На вид она – дракон драконом. Но внешность обманчива…
– До встречи, Виктор! – взволнованно проговорила гранд-маман. – До встречи, Софи!
И девушке показалось, что в ее тоне появилась какая-то особая нота. Как будто она действительно очень рада, что они приехали. Соне даже показалось, что старуха хочет дотронуться до правнука, и даже скорее до нее, Сони. И почему-то от этого стало жутко.
Ну не трусиха ли она? Вечно чего-то боится. Вечно всех опасается – и эту милую старушку, и даже смотрительницу Версаля, встреченную у театра «Варьете». Но ведь и так ясно, гадалка, которая снилась ей, в реальной жизни не существует. Узнал бы Виктор о ее страхах, решил бы что она – сумасшедшая.
– Благодарю вас, гранд-маман! – проговорил между тем Виктор и взял девушку за руку, как ребенка. – Пойдем, Соня!
И они пошли за провожатым.
Старуха смотрела им вслед. Но едва дверь за ними захлопнулась, мадам Гранде резво вскочила и дернула шнурок. Из противоположной двери вынырнул человечек в черном.
– Скорее за ними, Морис! Глаз не спускай! Кажется, девчонка что-то знает, раз так рвется в Версальский дворец. Если она что-то найдет, отбери и принеси мне!
Соглядатай выскочил стрелой.
Гранд-маман же отправилась во внутренние покои дома. Ах, как же она устала со всеми этими хлопотами. Ничего! Виктор приехал, девчонка с ним. Видит Бог, скоро все утрясется. Надо только подготовиться к завтрашнему действию. Еще раз посетить свою тайную лабораторию и все проверить. И будет счастье!
* * *
Гастон стучал дверным молотком уже добрых пять минут, но в доме не чувствовалось никакого движения. Хотя возница, с которым Гастон столкнулся при въезде в Версаль, поклялся, что именно сюда он привез русских путешественников – импозантного молодого мужчину и юную девушку, одетую по последней моде, но тоненькую, измученную, с глазами дикой серны.
Этот человек именно так и сказал – «с глазами дикой серны». А еще говорят, что только поэты, витающие в облаках, выражаются крайне вычурно. Да вот вам – простой возница, а какое образное выражение!
Наконец к двери особняка кто-то приблизился с той стороны, но дверь все не открывали. Видно, смотрели на гостя в потайную щель.
– Я – Гастон Леду! – прокричал юноша. – Я – поэт и литератор, хочу поговорить с вашим хозяином и его русскими гостями!
Дверь открылась. Крайне внушительный мажордом весьма преклонных лет, в старинном камзоле с позолоченными галунами, стоял, загораживая проход:
– Хозяйка никого не ждет! – холодно проскрипел он, – Гости изволили отбыть во дворец!
От такого надменного тона Гастону вдруг показалось, что он переместился в прошлое лет эдак на сто. Тогда здесь был королевский двор, и обитатели этого старинного особняка, наверное, действительно приглашались на бал и «изволили отбыть во дворец». Но ведь сегодня во Франции, слава Богу, свободная республика, и каждый человек волен приехать в Версаль и поговорить со своими друзьями. Конечно, эти русские не друзья Гастону, но ведь девушка – подруга обожаемой Барбары.
Однако это – форменное чудо – именно тогда, когда Гастон лишился адреса возлюбленной и потерял всякую надежду на встречу, судьба сжалилась над ним и привела во Францию подругу Барбары! И теперь этот надменный старик хочет, чтобы он ушел, не встретившись с ней?!
– Мне необходимо поговорить с русскими! – закричал Гастон, пытаясь отпихнуть грозного мажордома. – Скажите хотя бы, где их искать!
– Что за крики? – раздался вдруг женский голос из глубины дома.
Мажордом обернулся:
– Какой-то литератор…
– О-о-о!
Взволнованный голос из глубины дома заставил мажордома повернуться и отступить. И Гастон, оттолкнув его, проскользнул в дверь.
В огромной прихожей на верху витой лестницы стояла женщина в грациозном белом фартучке, фасон которого давно принято называть «помапдур», и с рулоном белой материи в руках. Явно не хозяйка дома, те в фартуках не ходят. Но ясно, что эта дама повыше рангом, чем мажордом. Значит, это – домоправительница. Увидев прорвавшегося в дом Гастона, женщина снова взволнованно заговорила:
– Что вы здесь делаете?!
– Простите меня, сударыня! Я – Гастон Леду. Пожалуйста, не пугайтесь, моя репутация безупречна. Я не сделаю никому ничего плохого. Я прибыл из Парижа и хочу встретиться с гостями, которые приехали из России в этот дом.
– Откуда вы узнали про них, месье? – Дама зло взглянула на Гастона.
Что-то знакомое послышалось юноше в ее грозном тоне. Где-то он уже слышал такие волевые и презрительные интонации…
– Мне сказал возница, который их привез. Мне необходимо поговорить с девушкой, сударыня!
– Ох уж эти парижане! – фыркнула домоправительница. – Чтобы соблазнить очередную красотку, готовы вломиться в незнакомый дом!
– Ах нет, сударыня! – вскричал Гастон. – Я никого не собираюсь соблазнять. Просто у этой девушки есть сведения, которые меня очень интересуют. Это вопрос жизни и смерти!
Домоправительница снова фыркнула:
– Сведения, конечно, интересуют всех! И конечно, это вопрос жизни и смерти! Но вряд ли то, что вы вломились без приглашения, понравится хозяевам дома. Вы хоть знаете, чей это дом?!
– Простите, сударыня, не знаю. Я просто потерял голову, сам не понимаю, что творю!
Гастон трагически воздел руки к небу, как всегда в трудных ситуациях проделывал его патрон – великий директор Гиро. И это сработало!
Домоправительница улыбнулась:
– Хорошо! Что не случается, все к лучшему. Вы пришли, и это хорошо.
Женщина наклонилась через перила лестницы к мажордому и приказала:
– Отведите месье в Черную приемную! Я сейчас подойду!
Мажордом скривился, будто у него заломило зубы, покряхтел, потоптался на месте, но ослушаться не посмел. Только вздохнул и махнул рукой:
– Прошу за мной!
Он вдруг закашлял и, прикрывая рот рукавом, прошептал:
– Уходите, месье, пока еще есть возможность! Это не вызовет подозрений. Я скажу, что вы передумали и вернулись искать русских в Париже.
– Но они поехали сюда! И та дама обещала мне помочь!
– Вряд ли, месье, она выполнит свое обещание! Те люди ушли в большой дворец!
Мажордом снова попытался подтолкнуть Гастона к двери. Но юноша был уже на взводе:
– Дайте же мне поговорить с этой дамой!
И он чуть не с кулаками бросился на мажордома. Тот увернулся и тяжело вздохнул:
– Как упряма современная молодежь! Что же, прошу за мной! Сюда, месье, в коридор налево. Сейчас будет лестница. Осторожно, ступеньки неудобны, еще со старых времен…
Лицо мажордома утеряло грозное выражение и стало почти жалостливым. Наконец, он вздохнул и повернул ручку в двери:
– Проходите, месье!
Гастон шагнул, и дверь гулко захлопнулась за его стеной. Юноша ахнул – приемная и впрямь была черной.
Стены, пол, потолок – все в черных коврах, занавесях, портьерах. А еще говорят, что безумцы-поэты обожаю отделывать свои комнаты этим романтическим цветом. Вот, пожалуйста, – в обычном загородном доме – все черное.
– Вы удивлены обстановкой, месье Гастон? – проговорил женский голос.
Юноша повернулся – домоправительница уже спустилась к нему. Вот только как она вошла? Видно, в комнате есть и другие двери, просто на черном их не видно.
– Удивлен, но не сильно, сударыня! – Поэт стиснул пальцы. – У каждого свои причуды.
Лицо домоправительницы тонуло в полумраке. Юноша никак не Мог понять, кого же она ему напоминает.
– Да, каждому свое, – глухо проговорила она. – Один пишет стихи, как вы, другой – музыку.
– О, я уже почти не пишу стихов! – горестно признался Гастон. – Несчастная любовь, понимаете… Вот об этом я и приехал поговорить с вашей гостьей. Помогите мне, умоляю!
– Что ж, прошу туда!
Дама взмахнула рукой, указывая направление. В стене приоткрылась дверь, и Гастон шагнул на свет.
В следующее мгновение он почувствовал, что пол накреняется, и сам он стремительно падает. Боже милостивый, как больно!
Но прежде чем боль лишила его чувств, Гастон вдруг осознал главное – рука! На запястье левой руки домоправительницы был такой же шрам, как у загадочной Несравненной! Так вот на кого похожа домоправительница – вернее, вот, кто она есть на самом деле – таинственная и жестокая Несравненная…
