Текст книги "Долгий путь домой (СИ)"

Автор книги: Елена Алфеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

31 глава

Волк, если честно сказать, не хотел, ни власти, ни царского титула. Единственное, что его привлекало, это чужие боль и страдания. Подыгрывать отцу, его толкала только мысль, что если он будет на вершине власти, то его возможности станут практически неограниченными. Крут, и сам был тем еще негодяем, но не таким садистом с глубоко деформированной психикой, как Волк. Тем не менее, Крут снисходительно смотрел на прочные пристрастия Волка и никогда его не порицал. Единственное, что Крут иногда в сердцах выкрикивал, так это недовольство шумом из подвалов, который иногда был слышен в доме. Волк тоже не любил лишний шум, но иногда, всё же, приятно послушать крики своих жертв.

Волк понимал, что вывести добычу из под носа Баскаков, дело серьёзное. Скорее всего, девчонку хорошо охраняют. Нет, не потому, что она представляет какую-то ценность, хотя в определенном роде и её тоже. Просто статусность добирают. На неё сейчас многие делают свои ставки. Фигура царевны многим удобна.

Он поделил весь отряд на несколько частей. Они должны были добираться до места встречи разными путями. Он взял только самых лучших и проверенных людей. Все они, к слову сказать, были профессиональными головорезами, которым было одинаково безразлично, кого они убивают, насильника или юную девицу, солдата на поле боя или младенца в колыбели.

Часть пути его группа проехала на самоходе раздельно друг от друга. Ни кто не должен был заподозрить, что вооруженная группа людей направляется в одно место. На границе леса в уезде Баскаков они встретились. Путь по лесу они должны проделать пешком. С конягами много хлопот, да и лишние следы ни к чему. Проводник, вернее проводница, оказалась старухой, не приспособленной к походам. Она была слабым звеном в их отряде, и Волк наблюдал за её кряхтением с брезгливым недовольством. Единственной мыслью Волка, которая его хоть как-то примеряла с присутствием Любки в отряде, было ожидание отложенного удовольствия, от созерцания её будущего убийства. Медленного и болезненного. Он понимал, что старая ведьма ведёт свою игру, собирается их облапошить и сбежать, поэтому велел двум своим людям наблюдать за ней днём и ночью, даже ходить за ней в кусты.

Любка морщилась и недовольно сопела, однако вслух свои претензии высказывать боялась. Ни Крут ни Волк ни какой симпатии к ней не испытывали и обращались как со списанным материалом. Она понимала, что жива только до тех пор, пока не приведет их к усадьбе в Луке внутрь дома. Она постоянно искала возможность сбежать и пока её не видела. На многочисленных допросах, которым её подвергли люди Крута, сам Крут и Волк, она уже неоднократно рассказала все мельчайшие подробности, о тайном способе незаметно проникнуть в усадьбу и в дом Баскаком, где жила царевна. Тем не менее, её тащили за собой, тормозя продвижение. Не доверяют. Любка загривком ощущала близкую смерть, едва она увидела Крута. Леденящий ужас неизменно сковывал её тело в присутствии этой семейки. Она, в который раз, с тоской разглядывала двадцать тренированных и безжалостных боевиков. Как она, старуха, ни чего не понимающая в военном деле могла от них убежать?

Через одиннадцать дней пути, они подошли к обвалившейся охотничьей избушке. В подвале избушки был тайны ход, который начинался в хозяйственном сарае в саду рядом с домом Баскаков в Луке. Ход имел протяженность несколько километров. Кто и когда его выкопал и в каком он был состоянии, Любка не знала. Еще в молодости её покойный супруг рассказывал, как мальчишками они использовали этот тайный ход в своих играх. Со временем и тайный ход и избушка обветшали и её обрушили, чтобы любопытные дети нечаянно не покалечились. Потратив несколько дней на раскопки, люди Волка нашли тайную нору. Два человека, посланные на разведку, вернулись, через несколько часов и сообщили, что ход, хоть и старый, но состояние его удовлетворительное, можно дойти до сторожки. Лазутчики не стали открывать дверь на выходе из сарая и осматривать окрестности, так как выход завален всяким хламом и если его потревожить, то можно привлечь внимание к лазу и зародить ненужные подозрения, что кто-то хочет воспользоваться старым ходом.

Ближе к вечеру решено было спускаться в тайный ход. Первыми пошли Волк и двое его подручных. Следом в темную нору затолкали Любку. Проход был Не слишком широким, мог пройти только один человек, и поэтому весь отряд растянулся в длину гуськом. Когда начали спускаться под землю первые члены отряда, начал моросить мелкий осенний дождик. К тому времени когда в ход вошли замыкающие, это был уже полноценный ливень. Через полчаса пути за спинами замыкающих послышался короткий, звонкий и одновременно глухо чавкающий, звук обвала. Дождь размыл неукреплённый вход в нору и края обвалились. Боевики в хвосте отряда начали меж собой перешептываться. Недобрый знак. Еще через полчаса с потолка начала капать вода. Свод был укреплен хоть и старыми, но еще достаточно прочными брёвнами. Они выглядели надежными, и скорее всего, выдержат этот дождь. Отряд шел уже полтора часа, а ход всё не кончался. Внезапно ровно посередине растянувшейся цепи боевиков, с треском подломились опоры, удерживающие верхний свод и прямо на людей обрушился поток из грязи, камней и обломков дерева. Не все сразу поняли, что происходит впереди или за спинами, впереди идущих. Проход был очень узок, и не было возможности убежать от потока камней и земли. Путь перекрывали сами люди и не давали спастись и себе и своим товарищам. Крики ужаса быстро стихли. За несколько десятков секунд погибла большая часть отряда. Еще несколько человек остались замурованными заживо в норе между двух завалов. Но их вопли не были слышны, ни кому. Их поглотила земля.

Волк бежал изо всех сил, на какие был способен. Любка, тоже, как ни странно, проявляла чудеса прыти, и лишь немного отставала у него за спиной. Страшная гибель отряда придавала сил бежать вперёд и как можно скорее покинуть этот ход. Подбежав к грубо сколоченному деревянному щиту, перекрывавшему выход из страшной норы, ставшей могилой, Волк со всей силы плечом ударил по нему. От удара старые доски разлетелись и Волк, а следом за ним и уцелевшие члены отряда, вывалились внутрь сарая, с грохотом повалив садовые инструменты, ведра, составленные одна на другую садовые лавки и шланги для полива. Волк сам почти оглох от созданного ими шума. Отдышавшись, он выглянул за дверь сарая и прислушался, не привлекли ли они своим появлением чьё либо внимание. Сад окутывал полный мрак. Ни один фонарь не был виден за стеной воды. Дождь лил с необыкновенной силой. Возможно шум, если кто-либо слышал его, приняли за гром. Волк осмотрел остатки отряда. Не считая Любки, их осталось пять человек. Начинать операцию с таким малым количеством людей было рискованно, но он уже был здесь и путь отступления был уничтожен. Оставалось только закончить всё и выйти отсюда вместе со своей добычей.

* * *

Крут долго добивался встречи с одним из прислужников в Храме Великого Первотворца. Раньше, до появления так называемой царевны, он все три года намного быстрее откликался на просьбы Крута о встрече, которые неизменно сопровождались щедрыми вливаниями в кошелёк служителя Храма. Сейчас же прошло, почти три недели пока Круту назначили время для встречи. Это его неимоверно раздражало.

Крута, по длинным извилистым коридорам одного из административных зданий, расположенных вокруг храмового комплекса, провели в аскетично обставленный кабинет, где всегда проходили их встречи. Прислужник уже был там. Он сидел у стены на простой лавке, скромно сложив руки на коленях. При появлении Крута, он вынырнул из своих мыслей и сфокусировал взгляд на вошедшем. Прислужник не встал с лавки и ни как не проявил уважения к нему. Крут это отметил про себя с большим неудовольствием.

– Доброй ночи тебе, благой наставник,– начал Крут.

– Ни кто не благ, как только Бог наш,– ответил служка,– оставим ненужные речи и политес для бездельников, которым нечем больше заняться, как только словоблудием. Мы с тобой занятые люди, так, что давай перейдем сразу к делу, и не будем утомлять друг друга пустыми речами.

Крут всегда ценил умных собеседников.

– Ну что же к делу так к делу,– он сел на лавку у противоположной стены,– Вся наша сторона, переполошена известием о скором торжестве, восшествия на престол царевны Велены…– Крут сделал вопросительную паузу.

– И?..

– Но, про царевну, несколько лет, ни чего не было слышно…

– Ближе к делу, князь.

– Я не могу понять всеобщей радости. Ведь Баскаки могут обманом выдать подставную девушку за царевну. Они могли убить настоящую царевну, а спустя три года предъявить самозванку. Есть ли какие либо доказательства, что царевна настоящая? Почему ни кто, тот же князь Шиша, не организовал проверку? Неужели слова Зареслава достаточно, чтобы все поверили, что у него живет царевна Велена.

– Она не самозванка, Крут,– медленно произнес служитель. Ему ни когда не светило занять высшие должности в Храме и стать жрецом, способности были не те. Но, даже он почувствовал, как с недавних пор изменилась энергетика в этом мире. Её сладкий привкус был сродни наркотику, от которого ни кто добровольно не откажется.

– Откуда такая уверенность?– не унимался Крут.

– Я знаю, что у тебя были свои планы и в некотором роде, я был лоялен к твоим маленьким шалостям. Ты прав, царевны не было больше трёх лет. И в это тяжелое смутное время, были другие правила. Каждый выживал, как мог. Сейчас всё изменилось. Я больше не буду помогать тебе или снабжать информацией. Мы больше не будем с тобой встречаться.

– Как?! Как вы поняли, что это она? Девчонку ни кто не видел, кроме нескольких человек! Почему вы поверили?

– Ты каким-то путем получил княжеский удел и титул. Не знаю, как Астия это провернула. Это само по себе удивительно. Однако, ты не смог проникнуть в Большой Круг князей, который собирается при храме. А знаешь почему? Потому, что там не важны бумаги с печатями, на которых написан титул. Туда просто приходят. Вот так. Для всех там стена или еще чего… Нет прохода. Не важно, есть у тебя титул или нет. В Большой Круг может войти ЛЮБОЙ сильный волхв. Понимаешь? И там в этом Кругу произошли какие-то изменения, которые могла вызвать только Дивей. Пока её не было, Круг был другим.

– Какие изменения?

– Хм… Я, конечно, служу при храме, но и мне всего не известно. Она ключ ко всему, Крут. Иди домой и оставь свои интриги. Ты проиграешь.

– Еще поглядим!

Крут резко встал и быстро вышел из помещения, хлопнув дверью. Один раз он уже переиграл Дивеев. Переиграет еще раз. Не такие уж они и умные и всемогущие. Богатенькие прыщи, родившиеся с золотой ложкой во рту, и не ударившие за всю жизнь палец о палец, даже, чтобы отличить друга от врага, и защитить свою собственную жизнь. Они ни чем не отличаются от обычных тупых горожан. Посмотрим еще, как всё повернётся!

* * *

Волк еще раз выглянул за дверь сторожки. Дождь почти стих. Легкими, почти не заметными, тенями группа людей, пригибаясь, пробежала к боковому крылу главной усадьбы. В конце группы переваливаясь на негнущихся ногах, подталкиваемая замыкающим мужчиной, неуклюже семенила фигура с невнятными очертаниями. Бойцы рассыпались по территории слажено проводя разведку. Не заметив ни чего опасного для себя, один из них поддел ножом оконную раму и бесшумно открыл окно. Фигуры в темном скользнули в оконный проём и перетащили своего неуклюжего компаньона. В доме, как и на улице было, очень темно. Не было слышно ни звука. «Странно,– подумал Волк,– Где же охрана? Неужели все спят? Не слишком они радеют о неприкосновенности своей «царевны». Когда в имение привезли девчонку, то Любку сразу выдворили из дома, поэтому она не знала, где именно её поселили. Она предполагала, что в пустовавшем ранее крыле, где они сейчас и находились. Был план лишить девчонку сознания и тихо вынести из дома в условленное место, кода по сигналу должен был прибыть самолёт отца. Любка должна была показать безопасный путь отхода, после этого её можно было убить. За две неделе эта старая мымра, ему ужасно надоела.

Бойцы быстро нашли комнату, в которой горел свет. За дверью, занималась каким-то рукоделием девушка. Волк видел портрет царевны четырёхлетней давности. Поглядев в замочную скважину, он решил, что сидящая у стола девица очень похожа на этот портрет. Один из его бойцов вставил в отверстие замочной скважины дуло духового ружья, стрелявшего иглами, смоченными в специальном препарате, вызывающем потерю сознания. После выстрела все прислушались. Было тихо. Волк снова заглянул в замочную скважину. Девица продолжала вышивать. Он решил, что стрелок промахнулся. Бесшумно приоткрыв дверь, просунул дуло в образовавшуюся щель, и снова выстрелил. Девчонка, как ни в чем не бывало, сидела за столом и продолжала что-то штопать. Как так? В раздражении он раз за разом продолжал нажимать спусковой механизм, пока не закончился весь заряд отравленных игл.

– Не трудись,– услышал он, мелодичный женский голос,– Ты напрасно стараешься.

Девушка подняла голову от рукоделия и посмотрела прямо в то место, где за дверью должна быть голова Волка. Он толкнул дверь и вошел в комнату, наставив на девушку оружие. Сделав несколько шагов, он остановился. На полу, ровно посередине расстояния от двери до девушки, валялись иглы, словно опавшая хвоя сосны. Вслед за ним в комнату вошли все остальные.

– Зачем пришел? Я гостей не звала.

– А меня не надо звать. Я сам хожу куда хочу,– высокомерно ухмыляясь, ответил Волк.

– И что же ты хочешь здесь?

– Тебя.

– Поясни.

– Я знаю, что ты не больше царевна, чем я. Ты подставная кукла Баскаков. Но тебя очень удачно ввели в игру. Поэтому, я решил, что ты мне тоже можешь быть полезна.

– Может и могу. Только зачем МНЕ быть полезной ТЕБЕ?

– Чтобы остаться в живых.

– Ты мне угрожаешь?

– Что ты! Просто честно обрисовываю перспективы. Ты любишь честность?– приглушенным голосом заговорщически спросил Волк. Всё время разговора он не отводил от неё прицела оружия.

– Честность, очень странная вещь. Не находишь? Вот, например, ты тайно пробрался в чужой дом с оружием, и угрожаешь его обитателям. По-моему, будет честно, наказать тебя.

– Не советую тебе рыпаться! Я убью тебя раньше, чем кто-то прибежит на твой крик!

– Это серьёзное заявление. Ты же понимаешь, что не можешь безнаказанно угрожать мне?

– И что ты сделаешь? Нахмуришь свои бровки? Тебя держат на прицеле пять опытных бойцов! Будь реалисткой. Ты сейчас сделаешь всё, что я велю, иначе…– он помахал ружьём.

– Ты даже глупее чем кажешься. Ситуация давно вышла из-под твоего контроля. Вы выстрелили больше десятка раз и где сейчас ваши иглы?– она кивнула на пол.

Волк нахмурился. В глубине дома послышался невнятный шум.

– Хозяин!– окликнул его один из бойцов,– Сюда идут…

Волк с ненавистью глянул на Велену. Он понял, что у него больше не будет возможности вывести её отсюда.

– Убить её!– отдал он приказ.

Все пятеро нажали на спусковые крючки своего оружия. И тут же упали на пол, с криками хватаясь за простреленные части своего тела. Каким-то непонятным образом все пули, которыми они выстрелили попали в стрелков. Особо непонятливые, продолжали снова и снова нажимать на спуск, целясь в невредимую Велену.

Позади всех привалившись, спиной к стене, в луже собственной мочи и крови скулила Любка.

Постепенно все израненные и окровавленные люди стали растворяться и будто впитываться в пол и стены комнаты. Исчезли пятна крови со стен и потолка. Иглы, пули, тела, оружие… Всё стало гомогенизироваться и исчезать. Через несколько минут, не было ни каких признаков, что здесь только что произошло массовое убийство. В коридоре и на лестнице действительно слышались шаги. В дверь аккуратно постучали.

– Извини, за беспокойство,– в дверях стоял охранник,– я слышал шум. У тебя всё в порядке?

В каком порядке? На юном лице царевны появилась кривая грустная улыбка. Какой теперь у неё будет порядок? Разве, еще несколько месяцев назад, она могла представить, что способна убить только силой мысли? А потом расщепить материю, из которой состояли тела шестерых человек, и совершить слияние с другим материальным объектом – домом? Она вздохнула.

– Да. Ни чего серьёзного, Вьюг. Всё в порядке. Иди к себе.

32 глава

За несколько дней до бракосочетания я и всё семейство Баскаков переехали в Олафу и поселились в городском княжеском доме. По странному стечению обстоятельств ни кто не предложил мне остановиться в царском дворце.

Дом Баскаков был достаточно большим, чтобы приять, как минимум, полсотни гостей. Для меня эти несколько дней превратились в настоящий спа-марафон. За всю мою жизнь, в то время когда я была простым программистом Катей Королёвой, меня ни когда столько не намывали, скребли, подпиливали и депилировали, массажировали и умащивали ароматными маслами. Наконец, одним ранним утром мои прекрасные, сильно отросшие, волосы уложили в замысловатую прическу и повезли в Храм Верховного Первотворца. Из одежды на мне была сложно собранная туника из одного очень длинного и широкого куска ткани из тончайшего, ослепительно белого, льна, сколотого одной единственной шпилькой на груди так, что выдернув эту шпильку, рассыпался и весь наряд. На ноги были надеты маленькие туфельки балетки, мягкие как чешки. Поверх наряда на плечи накинули белый плащ, на несколько метров тянувшийся шлейфом позади.

До Храма меня сопровождали три женщины из рода моего жениха. Мы ехали в открытой карете через шеренгу гвардейцев, отгораживавших вопящую от восторга толпу. Масса людей махала руками, букетами цветов и флагами рода Дивеев и Баскаков. Фактически это было моё первое публичное появление в качестве правительницы этого мира. По бокам от кареты, верхом, ехали, сверкающие золотыми доспехами и в роскошных головных уборах, служители храма. По обычаю этого мира жених и невеста приезжали в храм раздельно, поэтому Златан ехал в такой же карете, но с противоположной стороны города.

Храм, как выяснилось, был расположен внутри большой горы, в пещере. Вернее это была целая анфилада пещер. Арки и коридоры словно светились, приглашая меня пройти. Я ни когда не была здесь и не знала куда идти, но кокой-то неведомый маяк словно тянул меня дальше и дальше вглубь горы, безошибочно указывая путь. Постепенно от меня отставали, сопровождавшие от дома Баскаков жрецы, и когда я дошла до места проведения церемонии бракосочетания, их осталось не больше двадцати человек. Я догадалась, что остальные просто не смогли пройти. И там где для меня была открытая дорога, гостеприимный путь, для большинства людей была каменная стена пещеры. Те, кто прошли со мной до главного зала, были жрецами самых высших ступеней и очень сильными магами.

Главный зал был похож на амфитеатр, размером с футбольное поле, с несколькими концентрическими террасами, уходящими ввысь. На верхней террасе вдоль стен стояли люди. Мужчины, женщины, подростки, и даже дети четырёх-семи лет. Должно быть, это цвет магической составляющей этого мира, Роды волхвов. Их было не меньше нескольких тысяч, но при этом в пещере не было ощущения столпотворения. Солнечный свет проникал из отверстия в куполе пещеры и лучи света, отражаемые сотнями зеркал, расположенными по всей пещере, множились и заливали светом всё пространство. В центре арены были выложены несколько кругов из дров. Когда их все подожгут во время обряда, то получится несколько огненных колец, внутри которых окажемся мы со Златаном. На первой террасе по кругу стояли статуи, символизирующие княжеские рода. Хор жрецов и жриц воспевал гимны славящие род Дивей и всех богов. Я безошибочно опознала статую нашего рода. Изваяние было поистине огромного размера. На самом деле, это были окаменевшие первопредки, спящие духи этого мира, которые оживали во время священного брака ещё одной регины Дивей и её избранника. Это все вдруг открылось мне, и сразу стало ясно, что надо делать дальше. Я по ступенькам поднялась на террасу и припала губами к водной глади родниковой чаши, расположенной у ног статуи. Это был момент передачи силы от предка потомку. Я почувствовала, как моё сознание сливается с другим сознанием, мягким, нежным, любящим. Затем надела себе на голову царский венец, лежавший здесь же, на каменном постаменте, тем самым я показала всем, что я полновластная хозяйка и села на трон с поручнями в виде искусно вырезанных каменных львов, у подножия статуи первой Дивей. Внутри меня всё сжалось и одновременно расширилось от нестерпимой беззащитности и одновременно силы, от радости всего этого мира и его боли, от счастья миллионов и миллиардов рождений и приобретений, и горя от потерь за сотни тысяч лет. Волна игл пронеслась вверх по позвоночнику от копчика и остановилась в центре мозга. Это было так, словно открылась еще одна дверь к пониманию устройства мира. И сразу стало всё предельно ясно. Мне вдруг стало понятно, что я, и самая главная защита и надежда этого народа и места, и самый главный их враг. Одно моё неверное действие и всё здесь будет уничтожено. А правильные дела приведут к процветанию стран и народов. И не Велена я вовсе, я Дух Мира. Вот моё истинное имя.

У входа в пещеру послышался новый шум. Это пришел Златан и несколько десятков сопровождавших его жрецов. Он просто лучился счастьем. Златан вышел в центр арены и полонился сначала в мою сторону, затем в стороны каждой из статуй, около которых уже собрались представители титульных родов. Зареслав и все его сыновья взялись за руки и несколько минут пели гимн, прославляющий первопредка их рода, и призывающий его явиться на священный брак. По окончании гимна, статуя огромного дикого бизона с ярко выраженными фаллическими атрибутами, стоявшая до этого на своём месте на террасе, оказалась в центре концентрических кругов на арене, на небольшом постаменте из четырёх ступенек. После этого, зеркала отражавшие солнечный свет, начали разворачиваться и свет постепенно погас. Зато зажегся первый огненный круг, в центре которого находились окаменевший первопредок Баскаков и Златан. Зареслав со старшими сыновьями отошли к краю ритуальной площадки. Хор жрецов храма, стоявший на второй террасе начал петь брачный гимн, другие жрецы начали приносить дары и складывать их на второй круг жертвенника. Огромные блюда с фруктами, молоком, коровьим и растительным маслом, ритуальными круглыми и треугольными хлебами, пирогами с творогом, головками сыра, виноградом и овощами громоздились вокруг огня.

По периметру четырёх жертвенных кругов ходили жрецы и окуривали пещеру благовониями дымом священных растений.

В руках Златана оказалась большая чаша, которую он поставил у ног бизона и под пение гимна влил в неё молоко, воду, растительное масло и вино. После он взял искусно сделанный ритуальный нож, размером не меньше полуметра, надсёк кожу на своих руках и протянул их над чашей. Кали крови смешивались с молоком, вином и маслом, и окрашивали жидкость в красный цвет.

Хор смолк, и заиграли музыкальные инструменты, гусли, волынки и барабаны. Златан приставил кинжал сначала к одному уху статуи, потом к другому, и по кинжалу налил жидкости из чаши в каждое ухо. Затем солнечные зеркала резко развернулись, и яркий столб света оказался направлен прямо на статую дикого быка. Сколько там было света, подумала я. Тридцать, сорок тысяч люкс? Златан приставил кинжал к глазам быка и омочил их ритуальной жидкостью. Потом он поднес кинжал ко рту и носу статуи и влил на них немного жидкости. То, что осталось в чаше, он вылил на тело быка.

«Царь! Судьбу я тебе определю!

Благую судьбу я тебе определю!

Геройство судьбой я тебе определю!

Божественность и царственность на долгие дни судьбой я тебе определю!

В ужасном блеске шею свою подними!

Перед яростным взором твоим пусть никто не устоит!

Корона твоей царственности пусть Сияние испускает!

Скипетр твой знаком владычества пусть будет!

В сердце твоем пусть радость пребудет, не утомишься ты!

Царем, живящим народ свой, да пребудешь!»

Силу властителя дам тебе иметь!

В четырех странах света нет тебе равных!

Время жизни, срок правления, дни которого долги, в подарок я тебе дам!

В святилище Олафы шею к Небу да поднимешь!

К его священным обрядам омовения рук до захода Солнца ты будешь стоять!

Жертву его – хлеб указанный – ты принесешь!

Кирпич священной горы пусть этому радуется!

От восхода Солнца до захода Солнца пастырство это я тебе вручил,

Царственность твою явной сделал,

Дни ее продлил,

Стрекало и псалий, скипетр постоянства, управляющие народом твоим,

На вечные дни в руку праведную вложил!

Светлое слово мое неизменно!

Мое определение судьбы навеки я тебе установил!»

Громогласно распевал старинные гимны хор жрецов.

На Златане была точно такая туника, как и на мне. Он выдернул скрепляющую шпильку и кусок тончайшей ткани расшитой по периметру золотыми мезонами, упал к его ногам, и Златан остался только в набедренной повязке. Подняв ткань, он накинул её на спину статуи Дикого Быка.

Златан воздел руки и громко возгласил:

– О, мой великий предок! Отец и Бог наш! Пусть в храме священном будешь мне в помощь!

– Пусть он будет царем, чью судьбу определила Мать наша!...– грянул хор жрецов,-

Твой сын вельможный, сын Бога,

Справедливость по всей земле установил –

Телу страны радость доставил».

– Подобной святилищу, я украшусь,

Когда священную корону мне на голову надену,

Тогда из великого святилища в обитель моей жены пусть меня доставят.

Из обители моей жены в великое святилище пусть меня доставят.

Люди пусть удивленно возглашают,

Бог мой пусть радостно на меня взгляд бросит,– пропел Златан.

Как же он прекрасен, как прекрасен! Он не просто красавчик, сильнее и умнее его нет человека ни в каком из миров! Да и человек ли он? Он Сын Божий, вот он кто! Вот с кем я могу разделить свою тяжелую ношу. Вот кто не испугается, не предаст.

– Муж мой,– прошептала прошептала я, как молитву.

– Пусть дни твоего любящего сердца долги будут!– запел хор.

Образ статуи Быка и Златан стали размываться, как знойный мираж в пустыне, и слились воедино.

Я встала со своего трона и ноги, словно имея свой собственный разум, понесли меня к Златану.

– Позволь мне приласкать тебя, мой жених,

Моя драгоценная ласка слаще, чем мед

В опочивальне полной мёда.

Давай насладимся твоей неизменной красотой,

Мой дикий бык, позволь мне приласкать тебя.

Моя драгоценная ласка слаще, чем мёд!– мелодично распевала женская часть хора.

Едва я вошла в центр жертвенника, как загорелись все оставшиеся круги из дров, отгородив четырьмя стенами огня нас со Златаном ото всех.

– Священные бедра богини,

Вот идёт царица с высоко поднятой головой,

Возлягут они рядом, и будет госпожа ласкать его….

Хор продолжал петь, но я больше не понимала слов. И не слышала прекрасных старинных гимнов. Всё моё внимание было сосредоточено на Златане. Он сидел, скрестив ноги по турецки, на постаменте, где совсем недавно стояла статуя бизона. Его внушительная эрекция доставала, почти до пупка.

– Любимый…– прошептала я.

– Иди ко мне,– одними губами сказал Златан, протягивая мне руку.

Всё моё тело горело ничуть не меньше, чем огонь, пылающий в нескольких метрах, каждую, даже самую маленькую мышцу, била мелка дрожь. Мысли застилало марево желания. Всё моё существо сейчас стремилось только к одной цели: слиться с любимым. Вожделение причиняло почти физическую боль. Я выдернула шпильку из складок своей туники, и осталась обнаженной. Каждая ступенька, пройденная мною, была годом жизни без любимого. Я на дрожащих ногах присела верхом на ноги Златана. Я заметила, что он тоже весь дрожит и его тело порыто потом, а зрачок такой большой, что не видно радужки. Для всех присутсвующих в обрядовой пещере мы со Златаном словно исчезли. Они видели только огромный огненный столб в центре жертвенных костров, кроме может быть нескольких особенно высокомагических жрецов, и среди них был отец Златана.

– Иди ко мне,– или прохрипел, или громко подумал Златан.

Я приподнялась и осторожна начала насаживаться на его мужское естество. Было ли мне больно или нет, я не понимала и даже не думала об этом. Вся моя натура уже была вовлечена в этот древний танец похоти. Еще. Еще. Еще… Как сладко-больно, как хорошо и как правильно. Рядом с ухом, я слышала хриплое дыхание Златана, впившегося губами мне в шею.

– Моя… Теперь навсегда…– краем сознания уловила я его слова.

Я приходила в себя постепенно. Сначала отметила, что мы со Златаном, сплетясь руками и ногами, сидим закутанные в ткани нашей брачной одежды. Догорал огонь в жертвенных кострах. Хор на все голоса распевал словословия царю и царице. Статуя дикого бизона вновь находится на первой террасе пещеры в кругу других статуй, там же где она стояла в начале ритуала.

– Всё кончилось?– шепотом спросила я у Златана.

– Всё только начинается, милая,– ответил Златан и крепче прижал меня к себе.

Наконец словословия смолкли, и люди постепенно начали выходить из пещеры. Сегодня на каждой площади каждого города и села в стране были накрыты богатые столы, ломившиеся от угощения, чтобы ни один человек не остался голодным или одиноким. На площадях, одновременно с пиром, шли выступления певцов, танцоров и прочие увеселительные и развлекательные мероприятия.

После того как обрядовую пещеру покинули все гости нам принесли другую одежду. Выйдя из храма, мы отправились в царский дворец.

Всё время пока не было истинных правителей, ни кто мог переступить его порога. Ворота стояли не просто запертыми, их словно не замечали. Весь город жил так будто и не было этого величественного и роскошного дворцового комплекса, раскинувшегося на несколько гектаров. Теперь же все словно впервые его увидели, возвратясь из дальних странствий. В честь праздника все ворота были гостеприимно распахнуты и старый дворец вновь оживал. Теперь здесь будет жить еще одно поколение Дивеев.

* В этой главе использованы ритульные гимны Древего Шумера и Аккада в переводах советских и российских ученых, в некоторых местах адаптированные под эту историю