Текст книги "Вьющиеся розы"

Автор книги: Элен Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Когда твои мозги вернутся на место, мисс Дорис Кэмпбел!

Хлопнула входная дверь, в прихожей раздались шаги Стива. Кстати, о мозгах.

– Стив, – позвала Дорис.

– Уже здесь. – Он деловито оглядывался в поисках розетки для блока питания.

– Я вот что подумала. Как же ты летал в Алжир, когда там одни арабы?

– Ты хотела сказать, одни исламисты?

– Ну да. Я думала, что они все склонны к террору и поэтому мы с ними не торгуем.

– Еще как торгуем. В основном нефтью и газом. – Он наконец обнаружил розетку и принялся распаковывать ноутбук.

– Но ты ведь работаешь в другой сфере? – осторожно уточнила Дорис.

– Слава богу, – искренне сказал Стив. – А ты знаешь, что еще уникальное производится в Алжире?

– Понятия не имею, – пожала плечами Дорис, пристраиваясь перед монитором. – Я вообще плохо знаю экономическую географию.

– Бумага! – торжественно провозгласил Стив. – Бумага из редчайшей травы эспарто – ее еще называют альфой, – растущей на границе алжирской Сахары. Эта бумага отличается великолепным качеством и идет на экспорт по бешеным ценам. – Он приложил палец к матовому окошку доступа, простучал на клавиатуре пароль.

Дорис с интересом наблюдала за его манипуляциями, ожидая продолжения рассказа.

– Стив, я не улавливаю связи, – наконец призналась она. – Какое отношение имеет дорогая алжирская бумага к твоей табачной компании?

– Самое прямое. – Он сосредоточенно выискивал нужные файлы. – Может, ты слышала об элитной марке сигарет под названием «Золотая альфа»?

– Нет, не приходилось. Хотя постой. Кажется, Шарон не так давно вскользь упоминала, что собирается произвести фурор на какой-то богемной вечеринке. Даже приобрела «Золотую альфу». Я тогда не поняла, о чем идет речь, но уточнять не стала.

– Умница твоя Шарон. У нее хорошее чутье на роскошь. – Стив обернулся к Дорис. – А у меня хорошее чутье на доллары. Вот, – он кивнул на монитор, – это и есть трава, из которой изготавливают бумагу для «Золотой альфы».

Дорис с минуту изучала фотографию. На ней улыбающийся Стив, загорелый и со слегка дикими глазами, протягивал в объектив нечто зеленое.

– Наверное, на фотографии не очень хорошо видно. Ты получился интересно, а трава самая обыкновенная. – Она замолчала. Может быть, зря сказала? Вдруг обидится?

Но Стив в ответ рассмеялся.

– Вот и совет директоров мне говорил: самая обыкновенная трава. Мы не можем рисковать нашими средствами и все такое… Хорошо, что мне удалось заручиться поддержкой старика Хьюстона. Этот авантюрист был одним из отцов-основателей компании. Поэтому имел вес в приеме поворотных решений. Представляешь, он один перебодал весь совет директоров, настоял на своем и мы-таки заключили сделку по прямой закупке бумаги. Жаль, его уже нет в живых.

– По-моему, это ты самый настоящий авантюрист, – улыбнулась Дорис. – Подумать только, отправиться через Атлантический океан за бумагой.

– Я бы тоже не догадался. – Стив задумчиво смотрел вглубь сада. – Идею мне подсказали друзья-алжирцы: Аджер, Фасинад, Югурда. Мы вместе с ними учились в колледже. Они часто устраивали пати в своей общине. Мне нравилось бывать у них. Это было что-то слегка запретное, не то чтобы идущее вразрез с законом, но, знаешь, с этаким мальчишеским вызовом обществу.

Дорис кивнула. Она очень хорошо помнила себя в том возрасте и понимала, о чем говорит Стив.

– На одной из вечеринок Аджер угостил нас травкой в какой-то необычной бумаге. Представь, на ощупь похожа на шелк, ее очень приятно брать в рот. Аджер, помню, хвастался, что это курево стоит столько, сколько вся их квартирка, в которой ютилось в то время человек десять. – Стив потянулся и встал. – Тогда-то у меня и родилась идея элитных сигарет. Потом я ее благополучно забыл и даже не думал о том, что она принесет столько денег компании, а мне такой быстрый карьерный взлет.

– Жаль, что я не курю. Ты так вкусно рассказал об этой бумаге.

– Не знал, что ты питаешь слабость к продуктам из целлюлозы, – очень серьезно сказал он и отодвинулся поближе к двери. – В следующий раз захвачу тебе парочку сосисок.

– Я питаю слабость к человеческому мясу, – свирепо сообщила Дорис. – Вот ты, мой славный ужин, куда собрался?

– По серьезным мужским делам, – еще дальше отодвинулся Стив, в его глазах плясали веселые бесенята. – Полистай пока фотографии. Только больше никуда не заглядывай, хорошо?

– Да, мой господин, – пробормотала Дорис, придвигая к себе ноутбук.

В папке «Алжир» было несколько разделов. Дорис немного поколебалась, потом выбрала тот, название которого показалось ей наиболее красивым: «Айн-Сефра». Это были панорамы города, удивительно плоского – по сравнению с привычными городскими пейзажами Нового Света – и очень домашнего со своими виноградниками и фруктовыми садами. Город мягко растекся по предгорьям незнакомых гор. Высокие округлые вершины, покрытые пепельно-темной зеленью, почти белое от зноя небо. Почему-то Дорис сразу поняла, что оно белое именно от зноя. Вот в Атланте, например, небо тоже большей частью бывает белесым, но это смог, наряд любого крупного города. Ей почему-то не хотелось так думать про плавную Айн-Сефру.

В разделе «Алжир», как и следовало ожидать, были виды столицы. Аэропорт, небольшая делегация белокожих людей, в центре ослепительно улыбается Стив, рядом с ним, почти вплотную, стоит хорошенькая невысокая девушка с черными волосами и беджем на груди. Надо будет поинтересоваться, кто эта милая леди.

Фотографии двухэтажного здания с длинными балконами. Похоже, гостиница. Дальше уже фотографии с балкона.

Маленькие кучки зелени, которые отсюда, сверху, кажутся приклеенными на каменный остов города.

Пальмы на территории отеля странно подстрижены. Больше всего они напоминают высокие толстые колонны цвета слоновьей шкуры, на самую макушку которых зачем-то водрузили зеленые султаны из листьев.

А вот еще один чудесный экземпляр местной флоры – пальма-вазочка. Вернее, огромный вазон, коричневый и лохматый, в который поставили букет – пучок из длинных расщепленных листьев, похожих на темно-зеленые страусиные перья. Очевидно, это какой-то местный великан постарался для своей возлюбленной.

Зелень необыкновенно густая и плотная, темная. Один взгляд на нее – и понятно, что это листва, на которую солнце обрушивается щедрым и порой едва выносимым потоком.

Люди – смуглые, под стать листве.

Все, что родилось на этой земле, чем-то неуловимо похоже.

Хотела бы и она быть похожей на свою землю.

Снова фотографии. О, вот пошла работа. Конференц-зал. Люди с серьезными смуглыми лицами. А рядом со Стивом снова вьется черноволосая дамочка. Ох уж мне эти пылкие южане!

– Держи, это тебе, – провозгласил у нее из-за спины голос Стива. И когда он успел подкрасться?

Стив наклонился, она почувствовала запах его кожи, пропитанной солнцем, и тонкий оттенок острого одеколона. Ох, Стив, зря ты это делаешь.

– Я сохранил ее на память об Алжире. А теперь хочу подарить тебе. – Он положил перед Дорис золотистую монету.

Дорис улыбнулась и взяла монету. С одной стороны тонкий полумесяц и звезда внутри – государственный символ Алжира. Ниже арабскими цифрами число «10». И маленькие буковки «kurus». На другой стороне – незнакомый мужской профиль.

Стив, довольный тем, как внимательно она изучает монету, пояснил:

– Бумажные динары я разменял в аэропорту, а эту красавицу оставил. Наверняка она приведет тебя к себе на родину. Хочешь?

– Еще бы, – рассмеялась Дорис. – Представляешь, я дожила до двадцати пяти лет и еще нигде не была. Даже Штаты не все объездила.

Стив осторожно потрепал ее по плечу.

– Ты посмотрела все фотографии?

– Не успела. Слишком долго рассматривала ту красотку, которая увивалась вокруг тебя в Алжире.

– Не знал, что ты интересуешься девушками, – притворно ужаснулся Стив. Ловко увернулся от тычка в плечо. Рассмеялся. – Давай я лучше расскажу тебе о том, что мне понравилось в Алжире больше всего.

И он рассказал ей о городах Алжира, которые немного запомнил. Она слушала странные имена чужой страны, и ей казалось, что они шуршат, как раскаленный песок Африки.

Дорис не заметила, как мягкие краски заката померкли. Сад наполнился влажным сумраком и прохладой. Они зажгли круглые светильники, живописно укутанные ветвями роз и дикого винограда.

Заговорили было о том, чтобы поставить чай, но ни одному из них не хотелось покидать мягкий уют веранды. На свет слетелись мошки и ночные бабочки. Они вились вокруг светильников, и крошечные тени танцевали под сводами веранды. Кажется, она могла бы просидеть вот так всю ночь. Только бы он был рядом.

– Дорис, у меня есть предложение. – Его слова словно приморозили ее к месту.

– Да?

– Давай полетим в Майами вместе? У меня, правда, будет несколько важных дел, но в остальное время я в полном твоем распоряжении.

Дорис вздохнула с облегчением… и расстроилась, сама не зная почему.

– А для чего я там тебе нужна? – Спросила и в досаде прикусила губу: ну что за дурацкие вопросы?

– Для прогулок и интересных бесед. – По голосу было совершенно не понятно, говорит ли он всерьез или смеется над ней. – Не напрягайся, Дорис, я предлагаю тебе просто составить мне компанию. Дружеское путешествие.

Дорис колебалась. Ей безумно хотелось сейчас сказать ему «да!» – причем сразу скопом и на заданный вопрос, и на те, которые еще не прозвучали. И именно это пугало ее. Дорис чувствовала себя беззащитной под взглядом его стальных глаз. И сейчас до немоты в пальцах боялась, что он об этом догадается.

А Стив казался неколебимо спокойным.

– Я, например, еще ни разу за все мои визиты в Майами не удосужился побывать в знаменитом океанариуме, джунглях и Садах Перрота. Ты ведь любишь природу, не правда ли?

Дорис подумала, что все мужчины на земле произошли не от Адама, а от Змия. По крайней мере, Стивен Тайлер – точно.

– Стив, одной природы мало. Или ты думаешь, что любую приличную девушку можно заманить в незнакомый город одними только обещаниями лесных прогулок? Я хочу еще музеи, ночные клубы и оперу!

– Ну и вкус, – рассмеялся Стив.

– И Бискайский национальный парк! И парусную регату. Ну что ты смеешься?

Стив хохотал. Дорис свела брови к переносице и попыталась изобразить гнев, но вместо этого тоже прыснула. Напряжение и скованность таяли как туман под лучами ласкового утреннего солнца.

– Вот и договорились, беру билеты на завтра. – Стив сгреб Дорис в охапку и теперь смотрел на нее, румяную от смеха, и держал так, как будто боялся, что она сейчас исчезнет.

– Эй, а собраться? – запротестовала было Дорис, но потом заметила, с каким вниманием Стив изучает вырез ее платья, покраснела и высвободилась из его рук. – Ну ладно, завтра так завтра.

– Ох, какая же ты сговорчивая. – В голосе Стива ей послышалось откровенное урчание, какое бывает у очень сытых и очень игриво настроенных котов.

Она проворно выскользнула в прихожую.

– Прием окончен. Всего доброго. Добудешь билеты – звони! – скороговоркой выпалила она, открывая входную дверь.

– А как же чай с мороженым? – Стив сделал вид, что собирается выйти, а потом остановился перед Дорис так близко, что она почувствовала, как низ ее живота наполняется томным теплом.

– Иди, а то я не успею собраться в дорогу и не полечу… в твое дружеское путешествие.

Стив наклонился, потянулся к ней губами. Сердце Дорис ухнуло куда-то вниз, голова закружилась… и сквозь это сладкое кружение она увидела, как Стив, нагло ухмыляясь, убрал свое лицо в сторону. Вышел за порог и послал ей издевательский воздушный поцелуй.

– До встречи, мой любезный друг, – объявил он и не оборачиваясь зашагал к черному «бентли».

9

Весь остаток вечера Дорис провела в ощущении какого-то нереального и малопонятного счастья. Она честно пыталась собраться, выискивала какую-нибудь свою самую соблазнительную блузку, шла ее примерять. Вспоминала Стива и его жадный горячий взгляд. Его бережные и страстные руки. А потом выныривала из грез… все с той же блузкой посреди комнаты. И еще несколько мгновений не могла понять, куда и зачем она шла. В конце концов, списав все на усталость, Дорис решила ложиться спать, чтобы завтра встать пораньше и с ясной головой закончить сборы.

Однако утренний звонок будильника показался ей резким отвратительным звуком бензопилы, которая пытается вскрыть ее черепную коробку.

Откуда такие странные ассоциации? – вяло подумала Дорис, но ответ потонул в головной боли. Ее знобило, ломило виски, а горло казалось распухшим изнутри и шершавым, как старая кора. Еще плохо соображая, что с ней происходит, Дорис сделала героическую попытку добраться до ванной. Добралась. Но то, что она увидела в зеркале, заставило ее об этом пожалеть. На Дорис смотрело зеленовато-белое лицо с красными глазами и волосами-паклей, сухо торчавшими во все стороны.

– У-у-у, – в тупой досаде мычала Дорис, проделывая обратный путь на подгибавшихся ногах.

Спокойно, сейчас я выпью аспирин и еще чего-нибудь убойное. И через пару часов буду в порядке. Она ведь пообещала Стиву! Эта мысль казалась ей самой главной из всей той сутолоки, которая теснилась в мозгу, как в переполненном автобусе.

Им просто тесно. Вот почему, наверное, так голова болит, осторожно укладываясь на подушку, думала Дорис. Она пообещала себе, что полежит совсем чуть-чуть, а потом пойдет на кухню искать это проклятущее лекарство. Пообещала – и провалилась в грязный снег болезненного сна.

Ей снилось, что кто-то забивает гвозди в луну. Та гудит как большой серебряный гонг и противно дребезжит. Дорис зажмурилась, пытаясь перебраться в другой сон, не так похожий на кошмар сумасшедшего музыканта, но вместо этого проснулась. На тумбочке рядом с кроватью заходился сотовый телефон. Вялой рукой она нащупала трубку.

– Стив?

– Прости, я тебя разбудил? – Голос у Стива был бодрый и очень теплый. Видимо, он пребывал в отличном расположении духа.

– Нет, все в порядке, – как могла членораздельно сказала Дорис.

– Мне не нравится твой голос. Сейчас ты мне расскажешь, что у тебя происходит. Только вначале продиктуй, пожалуйста, данные своего паспорта и страхового полиса. Скоро подойдет моя очередь в билетную кассу.

– Ох да, сейчас… – Дорис попыталась встать и зашлась сухим кашлем.

– Эй, ты что? – Обеспокоенный голос Стива доносился до нее как сквозь вату.

– Стив, прости, я заболела. – В мозгу пронеслась какая-то очень нелепая детская мысль. Сейчас он обидится, улетит один – и она его больше никогда не увидит.

– Дорис, держись, я сейчас еду. Только открой входную дверь. Сможешь? – Стив говорил очень собранно. – Какие нужны лекарства? Еда у тебя есть?

– Есть. Не знаю. Болит горло и голова, – прошелестела Дорис, надеясь, что он разберется, какой ответ относится к какому вопросу.

– А температура какая? – судя по всему, на ходу спрашивал Стив.

– Не мерила. Не помню, куда дела градусник.

– Видишь, какая ты молодец, – неожиданно заметил Стив. – Если бы ты часто болела, то была бы специалистом по градусникам и таблеткам.

– Угм, – пробормотала Дорис, что должно было означать «да, я великолепна».

– Я еду. Пока. – В трубке раздались гудки.

Дорис задумчиво посмотрела на сотовый и снова отключилась.

Вопреки всем ее страхам Стив не только не обиделся, но и отменил свою поездку.

– Это ерунда, – объявил он, сверкая улыбкой. – Майами никуда от меня не денется. Часов переработки у меня столько, что мне не просто дадут отгул, а обвяжут его красной ленточкой.

– Стив, но твоя информационная служба? – вяло убеждала Дорис.

– Спасибо тебе, ты самая внимательная женщина в мире. Я бы в жизни не запомнил названий твоих спецкурсов или что ты там еще ведешь?

– Это все неважно.

– Важно. Важнее только твоя температура. Ну и сколько тут у нас? – Стив посмотрел на табло электронного термометра, потом на Дорис. Нажал кнопку сброса. – Мерь еще раз. Я сейчас приду.

Дорис послушно засунула термометр под мышку, сонно пытаясь понять, чем это позвякивает на кухне Стив. Оказалось, чаем с лимоном и медом.

– Я подумал, что есть ты сейчас хочешь вряд ли, но на всякий случай прихватил шоколадку. – Стив бережно приподнял Дорис, помогая ей сесть. – А лекарства просто скупил все, что нашлись в аптечном киоске. Выбирай, что понравится.

Он водрузил ей на колени бумажный пакет со всевозможными коробочками, пакетиками и склянками.

– Надеюсь, что большая часть этого тебе не пригодится, – заметив недоуменный взгляд Дорис, пояснил Стив. – Я совершенно не разбираюсь в тонкостях медицины.

– И я тоже.

Дорис снова до слез закашлялась. Обессиленно откинулась на подушки.

– Может быть, вызовешь врача? – Стив открывал и закрывал сотовый. – Вдруг это что-нибудь серьезное?

– Банальная простуда, – хрипло проговорила Дорис. – А еще выходит напряжение учебного года. Я иногда болею на выходных или в отпуске.

– Интересно. А в рабочие дни?

– Почти никогда, – гордо просипела Дорис.

– Чтобы у меня все сотрудники были такими ответственными, как ты, – усмехнулся Стив.

– Я не твой сотрудник, – возразила Дорис, – я твоя… я твой…

– Друг, – сухо закончил Стив, в его глазах промелькнула жесткость и что-то еще. Какое-то очень важное чувство, но, что именно, Дорис, в голове которой катались чугунные шары, понять не смогла.

Она выпила жаропонижающее и снова легла. У нее было такое чувство, будто она прошла какой-то очень сложный этап своей жизни и теперь ей больше всего на свете хотелось спать.

– Ты иди, – сквозь накатывающиеся волны дремы Стив казался ей то очень далеким, то очень близким. – Я все равно буду спать.

– Вот и хорошо, – задумчиво глядя на нее, ответил он. – Я взял с собой ноутбук, поэтому могу работать где угодно. – Он расположился на кресле, придвинув его поближе к кровати Дорис. – Мне будет приятно смотреть, как ты спишь, – уже почти шепотом добавил он.

Стив прислушивался к тому, что происходило в его душе. В его жизни такого еще никогда не было. Никогда еще ему не хотелось сидеть рядом с постелью больного человека. Переживать и заботиться. Ждать, пока он проснется, думать, чем бы развлечь и порадовать. В прошлых романах (Стива передернуло оттого, что он на секунду поставил ее на один уровень с теми, кого он раньше называл «моя девушка») бывали случаи, когда «его девушка» заболевала. И только сейчас он понял, что ничего, кроме отстраненной досады, это в нем не вызывало. Как холодно и жестоко.

А сейчас… Стив и сам не понимал, какая сила не дает ему отойти от постели Дорис. Что заставляет вглядываться в ее черты, словно он пытался запомнить их навсегда, впитать, вплести в образ его внутреннего мира, чтобы всегда можно было вернуться и вдохнуть? Света? Жизни?

Откинутая тонкая кисть, еле видная голубая жилка на запястье. Золотистые волосы, беспомощно рассыпавшиеся по подушке. Длинные темные ресницы. Горящие от жара щеки. Почему она его не подпускает? Жалеет о случившемся? Нет, не похоже. Слишком она была искренна в ту ночь. Боится? Не доверяет?

Стив открыл ноутбук, стер несуществующую пыль с клавиатуры.

А почему ему самому так важно, чтобы она ему верила?

Подобные переживания хороши для безусого молокососа, восторженно обожающего предмет своей первой страсти. Стив передернул плечами. Захотелось курить. Эта реакция его озадачила, потому что курить он бросил уже четыре года назад. И с тех пор вспоминал об этом только с гордой усмешкой, а уж никак не с сожалением. Работа, вот что должно ему помочь. И Стив яростно уставился в экран ноутбука.

Вечером температура снова поднялась. Дорис отказалась есть и лежала, молча слушая рассказы Стива про его путешествия.

Потом он вышел, чтобы поставить чайник, а когда вернулся, увидел, что Дорис досадливо листает блокнот.

– Они не знают, кто такие сименолы. – Глаза Дорис болезненно блестели, на щеках играл нездоровый румянец.

– Что? – Стив обеспокоенно коснулся ладонью ее лба, очевидно подозревая, что последнее изречение было спровоцировано температурным бредом.

– Я говорю, сименолы. – Дорис сфокусировала на Стиве укоризненный взгляд. – Помнишь, самые непокорные и дикие индейские племена?

– Да-да, как сейчас помню: томагавки, скальпы и все такое. Может, тебе лучше попытаться уснуть?

– Я не хочу спать. И не издевайся надо мной. – Дорис приподнялась на локте.

– Если ты вменяема, тогда объясни: при чем здесь сименолы? – проворчал Стив.

– Я все думаю про Майами, – медленно сказала Дорис. – Там ведь был один из форпостов обороны от сименолов. Ох, и дали нам тогда жару.

– Так. Майами. А не знают про сименолов… – Стив замолчал, ожидая продолжения.

– Мои ученики. – Дорис отшвырнула блокнот. Это был ее рабочий список пометок, сделанных на уроке и во время перемен. Идеи и мысли, к которым она собиралась вернуться когда-нибудь в свободную минуту. Она хотела прочитать Стиву несколько забавных высказываний, подаренных ей учениками. А вместо них наткнулась на свои собственные негодующие возгласы, которыми пестрела последняя страничка блокнота. Дорис откинулась на подушки. – Понимаешь, им совершенно все равно.

Я им говорю: сименолы были необычайно отважными и сильными людьми. А они в ответ ухмыляются.

Я им говорю: они были настолько непокорными и свободолюбивыми, что их не приняли даже индейцы. Сименолам пришлось уйти из собственных племен. А они переглядываются и пожимают плечами.

Я говорю: сименолы олицетворяют саму идею Нового Света – это такая же ватага изгоев и авантюристов. Чтобы выжить, они должны были поддерживать друг друга и стать почти государством. А они в ответ – зевают.

– Так и должно быть. – Стив смотрел на нее с непроницаемым лицом. – Вот скажи, что для обычного человека – неважно, большой он или маленький, – сейчас более значимо: реальный способ раздобыть баксов или какие-то там индейцы? – Поправил одеяло, невесело усмехнулся. – Знаешь, еще неделю назад я бы сказал, что для меня, безусловно, важнее деньги. И карьера.

Дорис недоверчиво на него взглянула.

– Это правда. – Взгляд Стива был холодным и жестким. – Это для тебя мне хочется делать сюрпризы, искать самые красивые цветы, рассказывать об Амазонке. А за дверью твоего дома я снова вцеплюсь кому-нибудь в глотку и расшвыряю тех, кто будет стоять на моем пути. Такова моя суть. – Стив смолк и теперь смотрел на нее проницательно и испытующе: не отведет ли взгляд, не дрогнут ли презрительно губы.

Не отвела.

Дотронулась до руки кончиками пальцев. А в лучистых голубых глазах свет и… любовь?

Стив нахмурился, отвернулся, стал поднимать блокнот.

– Кроме того, ты ведь не можешь изменить судьбу этих подростков. Все они, как правило, из тех неудачников, которые никогда «не смогут зажечь Темзу». А их судьба заключается в том, чтобы выбрать в качестве идеала героя комиксов. И, глядя в телевизор с ползунков и до инвалидного дома, считать, что весь мир зависит от них.

Дорис молчала, словно заглядывая внутрь себя. А потом очень спокойно сказала:

– Стив, а я ведь такая же, как они. И моя жизнь так же мало меняет в этом мире, как и жизнь любого из них.

– А вот это уже решать тебе. Изменить мир ты не можешь, это правда. Да и сам мир будет против, если ты попытаешься его менять. Но зато ты можешь другое. – Он смотрел ей в глаза и улыбался.

– Что, Стив?

– Ты можешь изменить себя и свою жизнь. – Он положил свою руку на ее пылающую ладонь. – Конечно, если ты этого хочешь. – Он вглядывался в ее глаза, словно ждал ответа.

Дорис убрала руку. Ее внезапно окатило волной озноба и давящей усталости.

– Не знаю, Стив. – Она постаралась натянуть одеяло повыше. – Пожалуй, мне и вправду лучше поспать.

– Поспи. А я пока сделаю пару деловых звонков и раздобуду что-нибудь на ужин. – Он коснулся губами ее сухого горячего виска.

Это утро Дорис началось со звонка входной двери.

На пороге стоял сияющий Стив.

– Ты еще в постели, лежебока? А нас, между прочим, уже заждались в Майами.

Дорис сонно хлопала глазами:

– Стив, ты же сказал, что отменил поездку. – Она переминалась босыми ногами по ковру прихожей.

– Не топчись тут, – строго предупредил Стив. – Я сейчас к тебе приду. – В его руках выразительно шуршали большие пакеты.

Сонно улыбаясь и мурлыча себе под нос, Дорис вернулась в спальню. Взяла круглую массажную расческу и, свесив ноги с кровати, принялась тщательно расчесывать волосы. Сегодня ей определенно было лучше. Правда, мерить температуру она бы не рискнула. Зато гудящая мутная головная боль, отравившая весь вчерашний день, прошла вместе с долгим глубоким сном.

Стив не показывался довольно долго. Дорис слышала, как звякнул отключаясь чайник, коротко пиликнул сигнал микроволновки. Интересно, что он там ваяет.

Дорис накинула на пижаму тонкий халат, который обычно надевала после душа. Проверила результаты в зеркале. Вздохнула и полезла обратно в кровать. Сил на то, чтобы принимать душ и приводить себя в достойный вид, не было. Хорошо, что хоть причесалась. Впрочем, с учетом длины и густоты ее волос это тоже можно было назвать маленьким подвигом во имя красоты. Закрылась махровой простыней до подбородка. Чем меньше будет видно, тем лучше.

Открылась дверь, и на пороге возникла фигура с большим четырехугольным подносом в руках.

– Уважаемые пассажиры, благодарим вас за то, что вы принимаете участие в рейсе «Атланта – Майами», выполняемом компанией «Трайд» внутренних авиарейсов. Просьба пристегнуть ремни безопасности и не покидать кресла до окончания набора высоты, – изрек Стив полузадушенным голосом, который должен был изображать дребезжание внутренней связи на борту лайнера. Лицо его было невероятно серьезным, и только в глазах плясали довольные искорки. – Я вот подумал, что у тебя в доме явно недостает мебели, – сообщил он. – Пришлось купить для тебя этот кроватный столик.

– Стив! – ахнула Дорис.

Она только сейчас заметила, что предмет, принятый ею за поднос, имеет четыре короткие ножки, неизящно, но, очевидно, очень надежно растопыренных по сторонам. На столике стояла кружка с чем-то горячим и оранжевым. И прозрачный чайничек с двумя маленькими чашками. Чайничек был битком забит ярко зелеными овальными листьями.

– Знаешь, что пьют настоящие майамцы и майамки, когда их сваливает простуда? – многозначительно спросил Стив, кивая на столик. – Они пьют «теквесту», что в переводе означает горячий сок апельсинов с корицей, гвоздикой и мускатом, и «эверглейдс», то есть мяту с имбирем и диким Медом.

– Стив, спасибо!

– Подожди благодарить, я еще сам не пробовал, что у меня получилось. Видишь ли, мед мне попался не дикий, а вовсе даже домашний. Да и рецепты я изобрел по дороге к тебе.

– Стив, во-первых, я уверена в твоем вкусе, а во-вторых – я же горожанка. Вдруг бы у меня началась аллергия на твой дикий мед, – лукаво улыбнулась Дорис.

– Ладно, ты меня успокоила. С чего начнешь?

– Вон с того рыжего. – Дорис подставила стакан.

Стив осторожно разлил дымящийся напиток. Яркий аромат пряностей и горячего цитруса оказался таким сильным, что Дорис уловила его даже сквозь тяжелый заложенный нос. Больше того, после нескольких глотков, приятным теплом разлившихся по груди, ей показалось, что стало легче дышать. Только под махровой простыней стало невероятно жарко.

Стив заметил, что щеки Дорис налились румянцем, а на висках выступили бисеринки пота.

– Если хочешь, я могу включить кондиционер, – предложил он.

– Да, пожалуйста. Выключатель на стене справа от окна. Можно было бы пультом, только я не помню, куда его дела.

Стив нажал кнопку кондиционера. Немного постоял под ним, подставляя лицо прохладному воздуху.

– Знаешь, эта «теквеста» оказалась хорошим согревающим напитком.

– Я же говорила, что у тебя замечательный вкус.

– Не у меня, – усмехнулся Стив, – а у сока апельсинов с пряностями.

– А что едят настоящие майамцы и майамки, когда они проголодаются? – невинно поинтересовалась Дорис.

– О, – поднял брови Стив, – они, наверное, едят какие-нибудь морепродукты. У тебя нет на них аллергии?

– Нет. Хочешь, я тебе помогу? – Дорис отодвинула простыню и осторожно начала приподнимать столик.

– Куда?! – возмутился Стив. – Хочешь испортить весь терапевтический эффект «теквесты»? С твоей микроволновкой мы давно на «ты».

Через несколько минут Дорис чистила королевские креветки. Стив, как и все, за что он брался, приготовил их превосходно. Сочное, непереваренное мясо креветок нужно было обмакивать в кисло-сладкий соус из смеси сока лайма, приправ и соевого соуса.

А потом они пили маленькими глотками острый «эверглейдс». Стив сказал, что назвал его в честь одного из самых красивых мест, где ему довелось побывать.

– Представляешь, огромные стволы, которые уходят в воду. Красные, черные, беловатые. От них под самыми причудливыми углами расходятся ветви, которые образуют вязь переплетений и через некоторое время тоже уходят под воду. Только это не ветви, а корни. Многоцветное переплетение корней. И теплая вода внизу.

– Мангровый лес? – спросила, расширяя глаза, Дорис.

– Да. Самый настоящий лес. Природная Венеция. Или миниатюрный потомок Мирового древа, где по корням, стволам и ветвям разгуливают самые разные животные и птицы. Как тебе, например, встретить на красноватом корне над водой пушистую пуму? Смотрит на тебя в упор своими дикими кошачьими глазами и раздумывает, а достаточно ли ты хорош для того, чтобы стать ее обедом. Потом решает, что, пожалуй, крупноват, да и пахнешь слишком резко, и бесшумной неторопливой походкой удаляется по своим, пумьим, делам.

А под твоими ногами, в зарослях, которые покрыты толщей воды, сидит аллигатор. Вот он-то уж точно уверен, что очень рад тебя видеть. Только по ветвям, бедняга, бегать не умеет.

Дорис прыснула. Стив усмехнулся и поставил на освободившийся столик свой ноутбук.

– Вот, смотри. У меня есть несколько фото. К сожалению, не аллигатор и не пума. Но тоже красивые.

У Дорис перехватило дыхание. На узловатом черном стволе рассыпались пунцовые орхидеи. Изысканнейшие обводы лепестков, жемчужно-алые переливы красок.

Она была так увлечена, что не заметила, как Стивен встал.

– Дорис, – тихо позвал он.

Она несколько мгновений не могла понять, то ли сама попала в зеленую реальность Эверглейдса, то ли кусочек заповедного леса оказался у нее в руках. Орхидея. Такая же пунцовая орхидея в маленькой коробочке.

– Это тебе. Чтобы радостнее было выздоравливать.

Потом Дорис отдыхала, а Стив работал, сосредоточенно щелкая по клавишам ноутбука и время от времени выходя с телефоном в гостиную, чтобы отдать распоряжения Мэдлен или узнать последние сводки от начальников младших подразделений.

Обедали привезенной на заказ пиццей и смотрели какой-то старый фильм из коллекции Дорис.

День прошел светло и незаметно. И когда вечер с его бархатной синевой и пением цикад окутал маленький домик Дорис, оба почувствовали, что приходит пора расставаться. И каждый постарался оттянуть этот момент как мог.