Текст книги "Мчс для разбитых сердец (СИ)"

Автор книги: Элен Чар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11

Тимофей

– Сынок, ты не прав, – родители узнали, что я прогнал Тасю, и теперь мама пыталась наставить меня на путь истинный.

Может запретить ко мне всех пускать? Почему-то все решили, что я должен бороться, должен быть сильным, должен… И никто не спросил, чего хочу я. Никто не спросил, что я чувствую в данный момент. Никто ни поинтересовался мной, как личностью.

Ты должен. Да никому я ничего не должен!

Я хочу тишины и покоя. Не хочу слышать о своих обязанностях и недостойном поведении. Можно подумать, что раз я мужчина, то не могу чувствовать боль и отчаянье. Не имею право на слабость и трусость. Но ведь я пока еще живой. И да, одиночество мне быстрей поможет, чем постоянное кудахтанье надо мной.

Взывают к силе и тут же забирают последние крохи своими причитаниями. Но я точно знаю, что сила – это не лицо кирпичом и отсутствие эмоций. Сила – это позволить их себе. Мужчины не плачут, ага, жаль, что у нас не спросили. Но зачем у нас спрашивать, когда мы должны, верно? Но кому я должен?

Тася… огромные глаза полные боли и слез. Прощай, моя девочка. Ты должна быть счастливой несмотря ни на что. Ты достойна лучшего.

– Сынок, мы все хотим тебе помочь, – мои бедные родители, они постарели лет на десять за эти два дня.

– Я знаю, мама.

– И Тася. Зачем ты ее прогнал? Она хорошая девочка, и за тебя переживает.

– Вот потому что она замечательная я ее и прогнал.

– Сынок…

– Тимофей Иванович, к вам там девушка пришла, Таисия, – новенькая медсестра еще не знала о вчерашнем, либо сделала вид.

– Ее запомнить и ко мне не впускать! – девчонку как ветром сдуло от моего рыка. Это невозможно, я как зверь в клетке ничего не могу и это убивает. В один момент лишиться всего. Да лучше бы я умер, чем так. И Тася… Нет, моя хорошая, тебе здесь делать нечего. Твоя жизнь должна идти другой дорогой.

– Сыночек, но тебе же плохо без нее, как и ей без тебя. На девочке лица нет. Зачем же так? Любящая женщина рядом в трудную минуту половину боли забирает.

– Да у меня такое чувство будто из меня выдавливают сок, мама! Я дышу с трудом! А вы мне рассказываете о великом, – мама, зажав рот рукой выбежала из палаты. Ну да, я не должен был кричать на нее.

– Прости, – виновато посмотрел на отца до этого молча стоящего за спиной мамы.

Отец смотрел прямо, без упреков и жалости. Вот, кто меня сейчас понимал, он сам прошел через подобное. Но вернуться на работу не смог. Я тогда был слишком мал чтобы помнить. Знаю из рассказов.

– Я понимаю тебя, сын. Нужно время. Ладно отдыхай, а на мать не сердись, мы все за тебя переживаем, – слегка сжал мою ладонь вышел, тихо прикрыв дверь.

Таисия

– Надежда Егоровна, – на слезы матери Тима невозможно смотреть. Обняв женщину за плечи протянула свой стакан с чаем.

– Ох, девочка, моя, – грустно улыбнулась сделала глоток невкусного чая. – Я не знаю, что делать. Когда Ванечка также после пожара с переломом был, он злился, конечно, но держался за меня, понимаешь? Мы стали как одно целое, я всегда была рядом. Я же с работы ушла чтобы помогать ему во всем. И это во время развала Союза, с маленьким сыном на руках. Но ничего дома шила ерунду всякую, правда, тогда родители наши были живы, они здорово нам помогали. Но мы были вместе, понимаешь? Ванечка не отказывался от нас с сыном. А Тимофей он другой, такое чувство, будто нас с отцом едва терпит рядом. Солнышко, как же больно на вас смотреть. Любящих и несчастных.

– Надежда Егоровна, у вас сильный сын, он привык все делать самостоятельно. Вот и сейчас хочет так же поступить. Сам со всем справиться.

– Да, он с детства стремился к независимости. Но сейчас другое.

– Другое, но он справится. Он сможет.

– Прости, Тасенька, вместо того чтобы тебя утешить, утешаюсь в твоих объятьях, – отставила стаканчик с чаем и обняла меня крепко-крепко, словно боялась потерять. – Все у вас наладится, я в этом уверена.

Находясь в теплых руках этой женщины, я вдруг поняла, почему Тим не смог рассказать правду о Карине и Тарасе. Я бы тоже не смогла предать это тепло и эту любовь. Все что угодно, лишь сохранить это чистым.

– Таисия, – отец Тима подошел так тихо, что мы вместе с мамой дернулись. – Простите, не хотел пугать и, может зря я это скажу, но… в общем Тимофей вас не пустит к себе. Не тратьте время на бессмысленное сидение под дверью. Мне жаль.

Мужчина говорил искренне, подобрал самые мягкие слова, чтобы сильно не травмировать. От этой заботы на сердце потеплело. Мне казалось, что я не понравилась ему с первой встречи. Сейчас вижу, что ошиблась в своих суждениях.

– Я знаю, спасибо, – мои слова вызвали удивление.

– Знаете?

– Да, Тимофей упрям и категоричен, иногда. Приняв решение его не отменяет, – мужчина одобрительно кивнул.

– И что же вы тогда здесь делаете?

– А я такая же, – улыбнулась, увидев очередное удивление на лицах родителей. – Пусть он не пускает, но ему обязательно скажут, что я здесь. А я, я найду способ быть рядом. Обязательно найду.

– Надеюсь на это, Таисия. Вы удивительная девушка, таких единицы, – подал руку жене помогая подняться. – Всего доброго.

– До свиданья.

Проводив взглядом удаляющуюся пару счастливо улыбнулась. Пусть это было неуместно, но сдержаться не было сил. Родители фактически меня благословили, значит можно переходить к следующему пункту.

Сердце в груди билось с такой силой, словно хотело вырваться на свободу. Ладошки вспотели от волнения. Я не знала получится у меня или нет. Вполне возможно, что меня развернут на сто восемьдесят градусов и отправят восвояси. Но не попробовать тоже не могла.

– Можно? – три пары глаз посмотрели на меня.

В небольшом кабинете с белыми стенами за тремя столами заваленными бумагами и снимками, я почувствовала себя не уютно. Вся атмосфера давила, вон даже цветы на подоконнике и те листья повесили.

На секунду смалодушничала, хотела развернуться и уйти, сделав вид, что это была не я. Вдруг мое желание показалось глупым и бессмысленным.

– Да, чем могу помочь? – мужчина показал на стул стоящий перед его столом, приглашая присесть. Ну что ж со мной готовы поговорить, а это уже хорошо. – Вы невеста Тимофея, если не ошибаюсь.

– Не ошибаетесь, – слегка улыбнулась, если он и знает, что Тим меня выгнал, то либо не придает этому значения, либо мне просто везет. – Я хотела узнать ваше мнение о состоянии Тима.

– Мое мнение не изменилось. Вы поймите… – он сделал паузу намекая, что надо представиться.

– Таисия.

– Вы поймите, Таисия, сейчас я не могу дать сто процентных гарантий и диагнозов. Еще рано. У Тимофея все сложно, но более точная картина будет ясна к концу недели. Вы же знаете, что у него к множественным переломам еще и ожог. Да вторая степень не так страшна, но вместе они осложняют его ситуацию.

– Олег Юрьевич, я не прошу гарантий, я прошу ваше мнение. Тим считает, что он не встанет на ноги, а что вы думаете?

Доктор несколько минут смотрел на меня молча, словно обдумывал что сказать и как. Я старалась дышать и не думать о плохом. Почему-то такие паузы часто бывают перед тем, как сказать что-то плохое и неприятное.

– Таисия, у него сейчас так называемый спинальный шок, который может продлиться до нескольких месяцев, из-за которого он может не чувствовать ног. Ваш жених довольно упрям и сейчас не может слушать, он не верит, потому что его чувства говорят об обратном.

– Но…

– Но я считаю, что у него есть шанс встать на ноги. Это сопровождается болью и кропотливым трудом. Но в мире все происходит через боль и страдания. Нужно время, для того чтобы организм Тимофея оправился от шока, а пока это происходит проходить терапию, массаж, лекарства опять же положительные эмоции, свежий воздух и режим питания. Чуда, что он за один день встанет не произойдет. Чудо то, что он остался после всего жив и доехал до нас. Если бы вы знали сколько не доезжает, – он махнул рукой не желая договаривать.

Скажу честно, даже не хочу об этом знать. Я сама до их пор не отошла от пережитого ужаса.

– Олег Юрьевич, я… – замялась, опустила голову судорожно сжав руки в кулаки. Да что ж так страшно-то? Ну пошлет, ну с кем не бывает. Я же уже здесь. Резко вдохнув и выдохнув подняла голову посмотрев в глаза доктора. – Я хочу научиться делать массаж для Тима. Вы не подумайте, я окончила курсы классического массажа.

– Таисия, – снисходительная улыбка и резкое покашливание за спиной крылья моей надежде подрезали. – Для того чтобы помочь Тимофею поглаживаний мало.

– Но…

– Вот вы знаете строение позвоночника? А какие мышцы где проходят?

– В общих чертах, – опустила голову понимая абсурдность своей просьбы. Нам рассказывали, но не углублялись в эту тему, так по верхам прошлись и все. Нас обучали техникам, как оказалось нужна еще и теория.

– Даже не сомневался в этом, – тяжело вздохнув устало потер переносицу. – Массажем можно не только принести пользу, но и непоправимый вред. Вы же взрослая девушка, должны это понимать.

– Я понимаю, поэтому и хочу научиться, – послала доктору самый жалостливый взгляд, на который была способна.

– Таисия, – покачав головой доктор встал отошел к окну. Так стоя ко мне спиной и глядя куда-то вдаль он молчал, а я сидела и ждала его решения.

Это мой шанс быть рядом с Тимом. Это пока он здесь я могу приехать и посидеть в коридоре несколько часов в надежде на его милость. Но скоро его выпишут и у меня не будет к нему доступа.

Да и потом, если так ему надоедать изо дня в день, то ничего кроме раздражения я не добьюсь. Может такая осада с кем-то и сработает, но только не с Тимом. Он упрям и в конце концов просто из принципа не подпустит к себе.

– Вы еще здесь? – доктор даже не скрывал своего удивления.

Ой, это получается, что таким образом он дал мне понять, что разговор окончен, а я сижу, как дура? Хотя почему как…

– Олег Юрьевич… – сама не знаю на что я рассчитывала, но неожиданно это сработало.

– Ладно, – махнув рукой сел за стол, на листе начал что-то писать, а после долго что-то искал в ящике стола. – Вот держи, если кто-то и сможет тебе помочь, то это он.

– Спасибо большое, – дрожащей рукой взяла лист бумаги и визитку.

– А теперь иди, а?

– До свидания, – со счастливой улыбкой выскочила за дверь.

От радости хотелось петь и танцевать, а еще расцеловать весь мир. У меня есть шанс. Аж не верится.

Легко сбежала со ступенек вдохнула полной грудью свежий осенний запах. У меня все получится. Я не упущу свой шанс. Не теряя времени поехала по адресу, указанному на визитке.

Реабилитационный центр «Жизнь» расположился в одном из тупиков исторического центра города, рядом парковая зона, а широкие аллеи радовали глаз яркими красками осени. В общем то, что надо для поднятия эмоционального фона больного и удобства посещений для родственников.

На ресепшине спросила, где мне найти Задорного Яна Викторовича, милая девушка указала в правый коридор.

Здесь приятная атмосфера, много зелени, а стены обшиты метровыми деревянными панелями мягкого цвета топленого молока, а выше выкрашены в легкий беж. И, если в холле на стенах висели фотографии счастливых выздоровевших людей, то здесь награды, дипломы, сертификаты.

По обе стороны располагались двери разных специалистов. На мой взгляд удобно все на первом этаже не надо бегать по всему центру в поисках нужного. А вот как самим врачам – не знаю.

Наконец я нашла нужную дверь постучала и очень удивилась, услышав женский голос. Робко заглянула и удивилась еще больше. Это приемная, а нужный мне человек оказался главным врачом.

На мое счастье у Яна Викторовича оказалось «окно», а так ждать неделю пришлось бы, настолько занятой человек оказался.

– Чем могу помочь? – мне на встречу поднялся довольно молодой мужчина, от улыбки на щеках появились ямочки. Средний рост, светлые волосы и глаза.

Я растерялась. Ну правда, я же ехала к массажисту и ровеснику Олега Юрьевича, так рисовало мое воображение. А тут мало того, что главврач так еще и на вид от тридцати пяти до сорока. Не думала, что такую должность можно занять так рано.

– Ну что же вы замерли? Проходите. У меня времени не так много осталось, – показал на стул, а сам сел внимательно на меня глядя.

– Эм, – откашлялась, нашла время удивляться, все потом. Сейчас то, ради чего я здесь. – Простите. Ян Викторович, мне порекомендовали вас, как человека способного научить меня делать массаж моему жениху.

– Вот как. Интересно и кто же это мог быть?

– Вишняков Олег Юрьевич, он…

– Я знаю кто это. Странно, что вообще обо мне вспомнил это же столько лет прошло. Теперь все понятно. Только я уже больше по бумажным делам, – вновь улыбнулся, разводя руки в стороны.

– Ян Викторович, пожалуйста, вы моя последняя надежда, – неужели я зря сюда ехала.

– Последняя надежда в другом месте находится, а здесь все научно обоснованно, – кажется мои слова его задели.

– Но вы же не можете так просто отказаться! Вы же врач! – отчаянье затопило душу.

– О как, и почему же? – откинувшись на спинку кресла наклонил голову. – Позвольте полюбопытствовать.

– Потому что ваша задача спасть людей, – ну а зачем еще идти работать врачом, если не для этого.

– Милая незнакомка

– Таисися, – этот снисходительный тон раздражал.

– Милая, Таисия, моя задача руководить этим центром, перебирать кучу бумаг, встречаться с нужными людьми и убеждать их помогать нам. Лично я давно никого не спасаю. И вообще таким не занимался. И вам не советую, – и если в начале он говорил мягко, словно с ребенком, то последнее сказал так жестко, что я вздрогнула.

– Но…

– Для любителей спасать других есть отдельная профессия, она так и называется спасатель. Но насколько я помню девушек туда не берут.

– Но врач он же… – я окончательно растерялась.

– Спасает? Нет, Тасенька, мы никого не спасаем, мы помогаем. Если вспомните даже на машинах пишут хоть и скорая, но помощь, а не спасение.

– Ян…

– Викторович, да я помню, как меня зовут.

– Вы издеваетесь?

– Разве самую малость, – широко улыбнулся, мечтательно прикрыл глаза. – Так редко встречаю наивных девочек. Видимо старею.

– Зачем вы так?

– Как? – ему в театре работать, настолько искренне удивился. – Я только правду говорю, прям как на суде. А вот зачем вы, юная барышня, заявились сюда это еще вопрос.

– У моего жениха…

– Перелом я знаю и то, что он вас выгнал то же знаю.

– Тогда к чему весь этот цирк?

– Осторожнее со словами, ребенок, – маска весельчака и паяца слетела, оставив холодного и расчетливого. – Цирк сейчас устраиваешь ты. И вот вопрос: «Зачем?».

– Я хочу помочь любимому, – захотелось исчезнуть от этого сканирующего взгляда.

– То есть ты считаешь, что люди, работающие в больницах или в таких вот центрах, – он обвел кабинет рукой. – Идиоты ни на что не способные?

– Нет, – я уже начала сомневаться и в себе, и в главвраче.

– Согласен, есть среди нас и такие, но это везде есть. Так что же ты хочешь?

– Я хочу научится делать массаж нужный моему жениху, – мне с трудом удавалось сохранить хотя бы видимость спокойствия. Хотелось стукнуть его, чтобы он стал фиолетовым в крапинку и перестал надо мной издеваться.

– Бывшему.

– Нет! – аж со стула подскочила. Я отказываюсь в это верить. Тим не может так легко меня бросить. Мы должны быть вместе, потому что это правильно. – В нем сейчас говорят эмоции.

– И в тебе тоже, – этот невозможный тип довольно улыбнулся, развалившись в кресле.

– Да вы просто бесите! – слова вылетели быстрее, чем я прикусила язык.

– А ты, наверное, думаешь, что жених от радости такой будет сладким как шоколадка?

– Что? – по-моему, когда я от сюда выйду, а я надеюсь, что я выйду, мне самой понадобится врач и не один. Он же псих. Никогда бы не подумала, что бумажная работа такая нервная.

– Да то! Если ты хочешь кому-то помочь забудь об эмоциях! В тебе должно остаться только то, что ты должна сделать. И сделать должна хорошо. Иначе и смысла нет браться.

– Ян… – признаю, идея прийти сюда была плохой. Очень плохой. Где выход из этого дурдома?

– Викторович. Если ты думаешь, что я буду тратить время на твои эмоции, то можем прощаться прямо сейчас.

– То есть вы мне поможете? – либо я уже сошла с ума, либо этот человек любит издеваться над окружающими.

– Я уже тебе помогаю, только ты этого до сих пор не видишь.

– Я… – не нашла слов чтобы передать всю гамму своих чувств и понимания. Но я на самом деле не вижу его помощи. Он поиздевался надо мной. А помощь в чем была?

– Мне Олег рассказал о ситуации, – вновь вернулся спокойный мужчина, слегка уставший, но все равно мягко и доброжелательно улыбающийся. – Кстати, давай бумажку, что он тебе дал. Прочитал и несколько минут молча смотрел в окно, постукивая пальцами по столу. – И все же почему ты решила, что справишься, а профессионалы, специально обученные нет?

– Потому что любящая женщина половину боли забирает? – я не знаю почему. Чувствую, что могу. И все.

– И ты решила эту боль забрать? – снисходительный тон напряг.

– Что я опять делаю неправильно?

– Всё, – довольно улыбнулся, видимо я правильно поняла его манеру общения. Потому что продолжил серьезно и спокойно. – Понимаешь, люди, они не идиоты и твоя жалость унизительна. Не смей ее показывать и даже чувствовать. Тем более, если речь идет о твоем якобы женихе. Ты правда думаешь, что мужчине радостно видеть жалость?

– Я не жалею! Я сочувствую! – я же не жалею?

– Хрен редьки не слаще. Мужчине это не надо. Ему твоя вера нужна. Вот, что дает мужчине силу. А ты его как котенка уличного хочешь обогреть. И где же тогда эта твоя любовь? Он не ребенок! А значит сам может решить свою проблему.

– Он отказывается ее решать!

– Значит это его решение, и ты должна его уважать. А не строить из себя Мать Терезу. Кстати о ней, она не лезла со своей помощью к тем, кто был не готов. Она помогала тем, кто нуждался в помощи, кто принимал ее. И если твой мужчина не хочет помощи, то и не лезь к нему с ней. Помоги себе пойди прическу сделай, мороженое поешь в кафе, погуляй в парке в конце концов.

– Да, и позволить ему остаться инвалидом?! – как он может так говорить, он же совсем ничего не знает. Как, как можно идти есть мороженое, когда любимый прикован к кровати?

– Он не инвалид! Вот твоя проблема Таисися, ты уже считаешь его убогим и обездоленным. И он тебе этого не простит.

– Но… нет… это не так. Я не могла…

– Да, это пролезает в нас незаметно, но люди не идиоты, они все видят и все чувствуют. Иди и искореняй эти мысли из своей чудесной головки. Как справишься возвращайся.

– Но почему?

– Потому что у тебя не правильная мотивация, она не принесет успеха. А на изначально провальное дело я не хочу тратить свое время.

– Ян Викторович, к вам Игорь Сергеевич, – секретарь вошла без стука испугав меня.

– Минутку. И наше время вышло. Всего доброго, – он поднялся, провожая меня до двери.

– До свидания.

Глава 12

Тимофей

Наконец-то моя двух недельная пытка закончится. Это не выносимо каждый день знать, что она сидит под дверью и не иметь возможности ее увидеть и обнять.

Моя упрямая девочка, приходила и ждала. Я знаю это, потому что сам жду ее. Это бред нельзя так отчаянно нуждаться в ком-то. До боли сжимая кулаки и кусая одеяло, только чтобы не позвать ее. Такую родную, любимую, до боли необходимую.

Я не имею права ломать ее жизнь.

Какое счастье, что мы не успели пожениться. Я не помню, но мама рассказывала, что период болезни отца был самым тяжелым. Нет, моя девочка не должна через такое проходить. Пусть ее свет не будет омрачен отчаяньем и болью за меня.

Страшно подумать, что она могла бы оказаться прикованной ко мне, инвалиду. Ее верность не позволила бы ей уйти, я это знаю. Она бы сражалась до конца, сцепив зубы и сжав кулаки.

Я горжусь моей упрямой девочкой. Она достойна лучшего, сильного и здорового мужчины. И это уже не я. Как жаль, что мы так и не поженились.

– Ну вот, сынок, все бумаги оформлены, мы можем ехать домой. Я тебе приготовила комнату на первом этаже, чтобы ты мог и на улицу выйти.

– Мам, ну какая улица? – жаль, что не в мою комнату на втором этаже.

– Сынок, но нельзя же все время в комнате сидеть. И доктор сказал, что тебе нужен свежий воздух и прогулки…

– Дорогая, прогулки позже, когда к Тиму вернется чувствительность и он сможет сидеть.

– Да-да, конечно. Я помню.

Мои родители так верят тому, что говорит врач. Зря. Но я уже не пытаюсь их образумить и что-то доказать. Хотят верить – пусть. Возможно, им так легче жить. Я уже смирился. Чуда не будет.

Выезжать в коридор было страшно. До боли, до крика, я хотел в последний раз увидеть темный янтарь любимых глаз. И в то же время боялся этого. Я смогу научиться жить без ног и без нее, но я не смогу видеть жалость в теплом море ее глаз. Только не это.

Сердце бешено стучало, болью отзываясь в висках, когда мы выехали. Ее нет. Облегчение и отчаянье затопили, не давая возможности понять, чего же больше. На улице ее тоже не увидел. Да, я ее искал на сколько позволяло мое положение.

Сумасшествие. Я ее гоню и нуждаюсь в ней, как в воздухе. Наваждение.

Неужели она не пришла? Я же слышал, как вчера она с врачом за дверью разговаривала, и он сказал, что меня сегодня выпишут. Неужели, она послушалась меня и оставила? Почему же я не рад этому, почему от боли трудно дышать и слезы ищут выход?

Прошел месяц

Говорят, время лечит. Врут. Иголка в сердце никуда не делась. Да и есть ли оно у меня? Нет. Я труп. Мое сердце осталось рядом с гордой девочкой, в море темного янтаря ее глаз.

Каждую ночь я вижу это море. Каждую ночь тихо вою от тоски и боли. Я готов все отдать лишь иметь возможность хоть на мгновение прикоснуться к ее бархатной коже, вдохнуть цветочный аромат, утолить жажду сладкими губами и утонуть в ее янтарных глазах.

Но я не имею права ломать ее жизнь. Я хочу, чтобы она была счастлива, чтобы каждый день глаза сияли, как солнце. Горько осознавать, что уже не я зажгу в ней свет, что не я наполню ее дни счастьем.

Горько.

– Сын, пора делать процедуры.

– Хорошо.

Родители перестали со мной разговаривать после того, как я выгнал очередную медсестру. Теперь все делает отец как может, он единственный кого к себе подпускаю.

Отчаянье охватило мою душу. Оказывается, там, в больнице я жил, потому что слышал ее голос. А здесь. В тишине дома я гибну без нее.

Все зло от женщин и их котов. Даже по тому мелкому гаденышу скучаю. Они проросли в меня так крепко, что жить без них тоже самое, что умереть.

Таисия

Волнение и страх вновь в моей душе, даже руки легка подрагивают. Сегодня, уже совсем скоро я узнаю стоило ли мне все это начинать или нет.

На следующий день я вновь пришла к Яну и не потому, что смогла искоренить из себя мысли о жалости, а потому, что не понимала, как это сделать. Тот страшный день я не забуду никогда. У этого мужчины не только манера общения странная, но понятие о помощи.

Вместо того, чтобы на словах все объяснить, он устроил мне экскурсию по больницам и моргу нашего города. Последнее явно было перебором, но Ян, как танк, шел, вперед не заботясь о моей тонкой душевной организации.

– Ты пойми, – он заботливо придерживал волосы пока меня рвало в заботливо предложенное им же ведро, после увиденных трупов. – Это как в спасении утопающего, будешь много думать и переживать, то вдвоем на дно пойдете. Нужна холодная голова и четкие действия.

– А сюда-то зачем надо было?

– Зачем? – ненадолго задумался, а потом лучезарно улыбнулся. – А для закрепления эффекта.

Гад. Какой же он гад. Я после той экскурсии две ночи плохо спала, ругая себя за доверчивость и Олега Юрьевича за рекомендацию, и конечно же, Яна с его странным представлением о помощи.

Сколько я плакала от отчаянья и жестоких слов Яна, когда не получалось сделать так он говорил. Каждый день по несколько часов занятий с Яном, потом, через неделю под его внимательным надзором несколько часов работы с пациентами. Конечно, он мне не давал тяжелых, лишь тех, кто скоро выпишется, мол им-то я навредить не должна.

Первые недели у меня болело все: и руки, и спина, и ноги, а главное у меня болела душа, сердце разрывалось на части от невозможности увидеть Тима, услышать его голос.

Та даже кот и тот страдал. Не знаю, как он пробрался в гардеробную Тима, но факт он устроил себе лежбище на полке с футболками. На мои попытки забрать его шипит так, что я его боюсь, вдруг кинется.

Так и живем в квартире Тимофея, я в своей комнате, а кот на полке с футболками. Пока я дома он ко мне не приходит и даже поесть не выходит. Что это значит? Не знаю. Да и некогда мне разгадывать его ребусы.

Моя жизнь превратилась в колесо дом-учеба-центр реабилитации-дом. Как белка в колесе, но я не жалуюсь. Нет. Я готова терпеть и дальше, лишь бы моя задумка исполнилась.

Собственно, сейчас я и узнаю был ли смысл во всем этом или нет. Сидя за столиком в лучшем ресторане города, в который раз пыталась подобрать слова и объяснения своей просьбе.

– Добрый вечер, Таисия.

– Здравствуйте, Иван Петрович, Надежда Егоровна.

– Как ты? Давно не видела тебя, – мама Тимофея, как всегда, согревает своим теплом. – Как твоя учеба?

– Спасибо, хорошо, – с ней мы созванивались каждый после, после выписки Тимофея.

– Три чая и десерт, – отец Тима сделал заказ подошедшему официанту. – Ну-с, Таисия, мы вас слушаем.

– Ванечка, не пугай девочку, на ней и так лица нет. Что-то случилось? Тебе нужна помощь?

– Да. То есть нет. То есть…

– Таисия, просто скажи, что ты хочешь, – весь вид Ивана Петровича говорил о его недовольстве.

– Разрешите мне делать массаж Тимофею, – проговорив все скороговоркой замерла как мышь перед котом.

Реакция родителей меня честно говоря не порадовала. Они переглянулись и напряглись. Иван Петрович открыл рот, но ничего сказать не успел.

– Добрый вечер, не помешаю? – от неожиданности я даже рот открыла. Знаю, что не красиво, но сдержаться не смогла.

– Ой, Ян, как же я рада тебя видеть, – мама встала чтобы обнять и поцеловать в щеку, словно сына.

– Где же ты пропадал так долго? – отец пожал руку, при этом тепло улыбаясь. А мне даже подобия улыбки от него не досталось.

– Да вот, воспитывал вам невестку, – этот тип нагло мне подмигнул и уселся за наш столик. – Ох и сложно же вам с ней придется. Упрямства на десять осликов хватит.

– Ян, ты видимо не в курсе, но Тимофей разорвал отношения с ней, – холодный цепкий взгляд разве, что не разрезал меня.

– Да? Солнышко, так что ж ты молчала? Выбирай меня, мы же с тобой как ниточка с иголочкой. Такой тур по больницам города сделали, – мечтательно прикрыл глаза, а мне от воспоминаний тошно стало.

– Ян, ты, о чем? – мама нервничала не понимая, что происходит.

– А вы не знаете? Приходит ко мне этот ребенок, мол научи меня хорошему. А я что, мне не жалко.

– Тебе слово жалость вообще не знакомо, – отец хмурился и сжимал руки в кулаки.

– Да, поэтому пришлось помучиться с этим чудом. Больницы достойно выдержала, ага, а вот в морге почему-то плохо стало. Может потому что художница, натура тонкая и чувствительная?

– Ян, – рык отца заставил не только нас вздрогнуть, но и сидящих за соседними столиками.

– Иван Петрович, вот вечно вы не даете душе развернуться, – он состроил такую обиженную мордочку, что я чуть не рассмеялась в голос. Так захотелось ему поаплодировать. Стоя.

– От разворачивания твоей души у людей аппетит пропадает. Говори, ты сюда зачем пришел или вы сговорились?

– Таисия, не знала, что я приду, – теперь перед нами был взрослый мужчина, собранный и уверенный. – Но немного узнав ее, я понимал, что вы вряд ли ее слушать будете. Я прав?

– Допустим.

– Иван Петрович, я же вас со своих пеленок помню. Но не суть. Я пришел потому, что у девочки есть талант, она любит вашего сына и я ее научил всему, что знаю сам.

За столом повисло молчание. Отец сжал губы и отвернулся. А мама, не выдержала заплакала.

– Надежда Егоровна, Иван Петрович, да что у вас происходит?!

– А то у нас и происходит, – нежно обняв жену налил в стакан воды. – Тимофей всех выгнал. Понимаешь всех! Никого не слушает. Вбил в свою голову, что инвалид и… Да что там.

– И кто же ему процедуры делает?

– Я, как могу, – этот грозный мужчина сейчас выглядел растерянным. – Но ты же сам понимаешь, что я дилетант.

– Понимаю. А лекарства пьет?

– Пьет, я даже рот у него проверяю. Будто жизнь из него ушла. Мне кажется, что в больнице он был более живым.

– Ну, что ж. Тасенок, ты родилась под счастливой звездой, – о боже, уберите от меня этого паяца. – Ты нужна Тимофею, и ты готова чтобы ему помочь. Теперь у тебя есть еще одна дополнительная задача – уговорить этого упрямца принять помощь профессионалов. Сама знаешь, что ты не всесильна.

– Ян, ты не понял, он даже мать не пускает в комнату.

– Как раз я все понял. В больнице у него под дверью Тася сидела, вот он и жил. А дома то ее нет. Вы на девчонку посмотрите во что она превратилась за это время. Но если кто и сможет с упрямством вашего сына справится, так эта упрямица. Они друг друга стоят.

– Сын запретил даже имя ее упоминать.

– А вы и не говорите. Между прочим, Таисия, сотрудница моего центра реабилитации. А он лучший не только в нашем городе.

– Думаешь, Тимофей, увидев Таисию обрадуется и тут же примет ее?

– Конечно, нет, Иван Петрович. Он будет орать как кот в марте. Но. Я уверен, что Таисия сможет убедить его.

– Я не знаю.

– Дайте девочке шанс. Хуже уже точно не будет.

– Хорошо. Приезжайте завтра вот адрес, – достал визитку и с обратной стороны написал его.

– Таисия будет приезжать два раза в день утром и вечером в восемь часов. Вы же сможете организовать для нее транспорт, Иван Петрович? Утром из дома, а вечером из центра.

– Хорошо, – он встал из-за стола и помог жене. – Завтра утром я пришлю за вами машину, Таисия. Всего доброго.

– До свидания, – растерянно хлопала глазами переваривая услышанное.

– Ну-с Тасенок, я ли не герой?

– Ты? Ты зачем сюда приперся? – злость бурлила в венах.

– И это твоя благодарность?

– Да за что тебя благодарить? За то, что выставил полной дурой? – я злилась и кричала шепотом, и не потому что Ян в чем-то виноват, а потому что один упрямый ослик бесит даже на расстоянии.

– За то, что я тебе помог убедить Ивана Петровича. Уж поверь мне, увидев тебя, даже я засомневался.

– Почему?

– Потому что человек, который уверен в себе и своих силах не будет заикаться, прятать глаза и нервно дрожать.

– Но…

– Без «но». Допустим тебя выслушали и, даже, сразу согласились. Чтобы ты делала?

– Ну как что? Два раза в день ездила бы к ним домой делать массаж.

– На свои деньги, в общественном транспорте.

– Да, а что в этом такого?

– В общем ничего. А благодаря мне тебя будут привозить и увозить с комфортом в теплой машине. Это плохо?

– Нет.

– В таком случае благодари меня за мою чудесность и неотразимость, – раскинув руки в стороны довольно улыбался.