Текст книги "Под музыку любви"

Автор книги: Элен Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

8

И вот одним ранним утром Магда Корнуэл встретила Ребекку Макконахью в своем родном городе! К тому времени прошло три года после трагедии в горах.

Вообще-то Магда Корнуэл всегда была готова к тому, что она еще обязательно что-нибудь услышит об этой актрисе. Не мог же человек вот так запросто пропасть!

Ребекка Макконахью обязательно должна была появиться! Пусть в другом образе, связанная с иным видом деятельности, ну хоть как-нибудь!

Также Магда Корнуэл была готова к тому, что Ребекка Макконахью сильно изменится. Если сразу после трагедии шла речь о пластических операциях, то Ребекку вообще с трудом можно будет узнать.

И вот, когда заплаканная девушка, сидящая на большом камне у океана на пути миссис Корнуэл, подняла на нее свои небесно-голубые глаза, у миссис Корнуэл чуть сердце не остановилось.

– Это вы? – сказала ошарашенная миссис Корнуэл.

И сама чуть не присела рядом. Прямо на песок.

Но на девушку напал такой испуг, что Магда Корнуэл тут же сообразила, что ей лучше пока даже не упоминать о своих подозрениях.

Девушка тем не менее взяла себя в руки и спокойно спросила:

– Вы о чем?

Миссис Корнуэл тоже взяла себя в руки.

– Ой, простите, я обозналась, – достаточно спокойно сказала она.

Ребекка недоверчиво разглядывала миссис Корнуэл. Ну вот. Уже поплакать в незнакомом городе не дают. Принимают за каких-то своих знакомых.

– Меня зовут миссис Корнуэл, – протянула руку Магда Корнуэл, – я гораздо старше вас, поэтому так меня и зовите.

Ребекка вытерла слезы и тоже протянула руку. Странная женщина. Все любят по имени представляться, а эта – вон как.

– Ребекка Голди, – представилась Ребекка.

Миссис Корнуэл смотрела на нее с интересом. Если это не Ребекка Макконахью, то я совсем из ума выжила, сказала она себе.

– Я вижу, вы не местная, – сказала миссис Корнуэл, – в этом городе почти все друг друга знают.

– Не местная, – согласилась Ребекка.

Раз все друг друга знают, зачем же отрицать. Миссис Корнуэл незаметно изучала девушку. Да, она очень изменилась. Немного другой нос, слегка изменились скулы и щеки, мягкие локоны каштановых волос скрывали тонкие шрамы у виска.

Но было в лице девушки нечто такое, что не изменит ни одна пластическая операция и ни один хирург. Необычный изгиб бровей. Туманный взгляд умопомрачительных небесно-голубых глаз. Капризно-припухлые губы, как будто у обиженного ребенка.

Это была Ребекка Макконахью. Это была действительно она, и миссис Корнуэл еще не выжила из ума.

– Вы к кому-то приехали? – спросила миссис Корнуэл, продолжая знакомство.

– Да, – кивнула Ребекка, а потом немного подумала и сказала: – Нет.

– Так да или нет? – удивилась миссис Корнуэл.

Ребекка задумалась, глядя на океан. Волны с мягким шумом наползали на берег. Девушка улыбнулась самой себе.

Миссис Корнуэл тайно любовалась Ребеккой. Этот поворот головы, привычка слегка щуриться, когда она смотрит вдаль. Ребекка была индивидуальностью, неповторимой и необычной.

Про таких говорят – с изюминкой. Что означает эта изюминка, толком никто не знает, каждый определяет это для себя сам. Но иногда, глядя на человека, сразу понимаешь, что он – с изюминкой.

Что этот человек необычный, он притягивает взгляды, на него хочется смотреть, с ним хочется общаться, быть рядом. Дружить и делиться своими секретами.

– У вас здесь хорошо, – сказала Ребекка.

– Да, – согласилась миссис Корнуэл, – у нас здесь тихо и спокойно.

– Это как раз то, что мне сейчас нужно, – сказала Ребекка.

– Простите? – не поняла миссис Корнуэл.

– Я хочу остаться здесь жить, – сказала Ребекка. – Вы не знаете, не требуются ли здесь парикмахеры?

Миссис Корнуэл смотрела на нее во все глаза.

– Я вас правильно поняла? Вы хотите остаться здесь жить?

– Да, – кивнула Ребекка.

Волны накатывали на ее босые ноги, белое платье намокло от волн. Эта девушка много пережила в своей жизни, но было видно, что сейчас она счастлива.

– Вы не поверите, – сказала ей миссис Корнуэл, – но когда-то у нас с мужем была парикмахерская.

– А сейчас? – заинтересовалась Ребекка.

– Она вот уже несколько лет как закрыта, – вздохнула миссис Корнуэл.

– Почему?

Миссис Корнуэл пожала плечами.

– Я не хотела ничем заниматься после того, как умер мой муж.

– Извините, – искренне сказала Ребекка.

– Ничего, – сказала миссис Корнуэл, – это было давно. Я уже пришла в себя.

Ребекка кивнула. Она тоже знала, что человек может многое преодолеть. Они посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись. С тех пор завязалась их дружба.

Миссис Корнуэл сдала Ребекке небольшой домик для гостей и вновь открыла парикмахерскую. Домик был очень уютный, с двумя спальнями, кухней-гостиной и окнами в сад и на океан.

Ребекка распаковала пару чемоданов, вдвоем с миссис Корнуэл они купили все необходимое для жизни. На стены повесили пейзажи, а на пол поставили вазоны с растениями.

Ребекка не рассказывала миссис Корнуэл о том, что с ней случилось. Нет, она рассказала ей о своей жизни, о приемных родителях, школьных годах, учебе на курсах парикмахеров. Но – ни слова о том, что она была актрисой, и о трагедии на съемках в горах, перевернувшей ее жизнь.

Ребекка играла роль простой девушки со скромными мечтами и запросами, она просто наслаждалась жизнью. Ходила по утрам на берег и смотрела на волны, по вечерам любовалась на закат.

Но Магда Корнуэл всегда знала, что перед ней Ребекка Макконахью. Утонченная и ранимая, талантливая и необыкновенная, жестоко обиженная жизнью и людьми.

Миссис Корнуэл по-своему оберегала Ребекку, но и не была слишком навязчива. Она общалась с ней, дружила, помогала, шла на уступки в работе.

Но никогда не подавала виду, что она знает настоящую судьбу Ребекки. Что она знает, что эта девушка начала все с самого начала, с чистого листа, и что ей в этой жизни просто не на кого больше опереться, кроме как на саму себя.

Если они и ворчали друг на друга, то разве что напоказ. И потом даже у очень близких людей бывают нестыковки в настроении, во взглядах на жизнь и так далее.

Словом, это была новая жизнь для них обеих, и все в ней было заново. Жизнь – она штука такая, часто поворачивается в какую-нибудь непредсказуемую сторону, когда человек начинает все с чистого листа.

Ребекка действительно окончила парикмахерские курсы, и ее стрижки были по-своему индивидуальны. Но было видно, что это не то, к чему лежала ее душа. Она жаждала и хотела от жизни чего-то совсем иного, и Магда Корнуэл это прекрасно знала.

Видела это и новая подруга Ребекки Линда Литгоу. Линда родилась в этом городе и, как человек, выросший в этом городе, не очень понимала и признавала красоту и неповторимость этого города.

Постоянный шепот океанских волн не вызывал у местных жителей никаких восторженных эмоций, горячий песок залетал в окна и на террасы, слишком жаркое солнце летом порой даже угнетало.

Для редких приезжих это место было неким подобием рая. А для местных этот город был обычным местом жительства с недостаточным количеством рабочих мест.

Линда прочла объявление на дверях парикмахерской и пришла работать к миссис Корнуэл. У Линды был свободолюбивый нрав, она как раз поссорилась со своими работодателями в местном салоне красоты, который находился в центре города.

Но в обществе Ребекки и миссис Корнуэл Линде понравилось, а с Ребеккой она даже крепко подружилась. И Линда задержалась здесь надолго.

По вечерам Линда и Ребекка бродили по берегу босиком, разговаривали о жизни, строили планы. Время от времени они мечтали о прекрасных принцах, и иногда прообразы этих принцев являлись к ним в виде местных кавалеров.

У местных кавалеров были свои простые мечты о крепкой семье, полном кошельке, жене на кухне у плиты и кружке пива в соседнем баре по вечерам. Ребекка плохо подходила к таким мечтам, и поэтому парни порой только издали любовались ее красотой.

За все это время трое все-таки посватались к ней, но она мягко отказала и свела на нет едва начавшиеся отношения. Так что хоть город и принял Ребекку, большей частью она была в нем особняком.

9

На следующий день Монтгомери Холден тоже не пришел бриться в парикмахерскую на другом краю городка. С утра пораньше у Монтгомери уже шли полным ходом съемки, и он опять не мог никуда отлучиться. Повидать Ребекку, поистязать себя и ее.

Жизнь продолжалась, у Монтгомери Холдена была работа, съемочная группа и график съемок. Думать о личной жизни и о том, почему в этой жизни большинство событий идет не так, как хотелось бы, было как обычно некогда.

Аманда Стайгер и Роберт Фонтейн стояли на берегу темного океана в розовато-золотых лучах восходящего солнца и любовались рассветом. Делали Аманда и Роберт это сугубо индивидуально.

Как вы помните, это была пара в состоянии развода, поэтому общих дел у них давно не было. Оператор и помощник оператора снимали их по отдельности. Они должны были отснять всю гамму настроения героев, до того как взойдет солнце.

Актер Роберт Фонтейн был известен тем, что его герои постоянно что-то ели в кадре. Это милое состояние Роберта Фонтейна переходило из фильма в фильм.

Кстати, его героям очень шло то, что они постоянно что-то жевали. Этого уже ждали зрители, отмечали критики. Роберт Фонтейн обычно набирал порядочный вес во время съемок, а потом худел.

Этот фильм тоже не был исключением. Роберт Фонтейн готовился поглощать на съемках бургеры и картошку фри, сандвичи и пиццу, коктейли и прочее, чем должен был ужасно раздражать свою жену по фильму.

Ассистентка хлопнула хлопушкой, Монтгомери Холден отдал приказ снимать, члены съемочной группы, не участвующие в съемке, застыли и закрыли рты. Оператор и помощник оператора включили камеры.

Взгляд Аманды Стайгер говорил сам за себя. Ее муж что-то уже ел, начиная с самого рассвета. Мир потихоньку озарялся золотым светом, океан отливал неповторимым бирюзовым оттенком, раздавалось утреннее пение птиц. А Роберт Фонтейн уже откусывал крупные куски пиццы и сосредоточенно их пережевывал.

На берегу стояла тишина. Только крики птиц и шепот волн непочтительно нарушали эту тишину. Наконец солнце вышло и полностью осветило лица Аманды и Роберта.

– Снято, – сказал Монтгомери Холден.

Все расслабились.

– Следующая сцена у трейлера, – сказал ассистент режиссера.

Все стали готовиться к новой сцене. Все знали, что если что-то было не так в только что отснятой сцене, то следующие дубли будут делать завтра, сегодня изменилось освещение – солнце уже совсем взошло.

Монтгомери Холден остался в своем режиссерском шезлонге, откинул голову на спинку и закрыл глаза. Вот уже который день он никак не мог сосредоточиться и мобилизоваться. Душой он все еще не присутствовал на съемках своего собственного фильма.

Две тени закрыли от него солнце. Он знал, что это Аманда и Роберт. Было приятно, что его друзья волнуются и чувствуют его настроение. Но только он не мог рассказать им, что с ним сейчас происходит.

Он не мог сказать, что вот уже несколько дней он знает, что Ребекка Макконахью где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки. Потому что он еще и сам не мог понять, что ему теперь делать.

Монтгомери Холден знал, что происходило с Ребеккой после трагедии, только со слов Джулии Роджерс. Но где была правда, а где была выдумка в ее словах, он не знал.

Он несколько раз нанимал частных детективов, которые могли бы найти ему Ребекку. Но все их попытки найти ее оканчивалось неудачей. Как будто кто-то все заранее подготовил и рассчитал, продумал и замел следы.

Нет, не трагедию подготовил. А то, как быстро увезли с места трагедии Ребекку и Монтгомери. Причем в совершенно разные места.

А может быть, и трагедию? Вот уже столько лет Монтгомери Холден отгонял от себя все эти нелегкие мысли. Ведь если это и было кому-то выгодно, то этот человек давно бы уже как-то проявил себя. Пожинал бы, так сказать, плоды этой трагедии.

Кому-то было выгодно разорить Монтгомери Холдена? За отказ доснять этот фильм с другой актрисой он выплатил студии все, что с него запросили. То есть киностудия свои деньги вернула, а потом сняла фильм с другим режиссером и главной героиней и свою прибыль получила.

Кто-то хотел просто насладиться душевными травмами Монтгомери Холдена? Но у Монтгомери не было врагов, по крайней мере, таких, о которых он знал бы, кого крупно обидел и так далее. Монтгомери Холден не поступал так с людьми, вольно или невольно.

Обычно мир таков, какие энергии мы ему посылаем, а Монтгомери Холден никому не переходил дорогу и не делал ничего такого, что противоречило бы его моральным устоям. И обычно люди тоже отвечали ему положительной энергией.

Если это было выгодно кому-то, кто хотел разлучить его с Ребеккой Макконахью, то таких людей Монтгомери Холден тоже не знал. Не мог же в самом деле этим человеком оказаться тот неведомый врач из клиники, который лечил Ребекку и за которого, по словам Джулии Роджерс, Ребекка потом вышла замуж. Это полный абсурд.

И действительно ли Ребекка вышла замуж за своего лечащего врача? Вышла ли она тогда замуж вообще? Ведь Монтгомери тоже ничего не знал об этом.

Если был кто-то, кто хотел, чтобы Монтгомери Холден остался одинок, если и была такая женщина, то сложно сказать, на что она рассчитывала. Если рядом с Монтгомери Холденом сейчас и находились какие-нибудь женщины, то со всеми ними он общался с таких давних пор, когда дружеские отношения в нечто большее уже не перерастают.

Ну, может, конечно, иногда у кого-нибудь и перерастают. Но только в случае с Монтгомери Холденом это произойдет тогда, когда все реки одновременно выйдут из своих берегов, но такое планете пока не грозило.

И потом Монтгомери Холден был однолюб. Он до сих пор любил Ребекку Макконахью. Уж столько лет прошло. А он все равно ее любил.

– Может, поделишься своими мыслями? – прервал размышления Монтгомери Роберт Фонтейн.

– Ты думаешь, он о фильме размышляет? – сказала Аманда Стайгер.

– Ну а о чем же еще? – сказал Роберт Фонтейн. – Если мы на съемках, и у нас на носу следующая сцена, а скоро солнце начнет палить так, что вся моя пицца для очередных дублей расплавится.

– Друзья, вы правы, – наконец-то взял себя в руки Монтгомери Холден. Он открыл глаза. – Сейчас пойдем. Еще одну минуточку. – Он уже сосредоточился и собрался встать.

– Тогда, если можно, я кое-что скажу, – начала Аманда, – я как раз уложусь в эту минуточку.

Роберт вопросительно посмотрел на Аманду. В то ли время она начинает этот разговор? Аманда кивнула. Время самое подходящее, если они вообще собрались об этом наконец поговорить с Монтгомери.

Монтгомери Холден остался сидеть в шезлонге и вопросительно посмотрел на Аманду.

– Монти, мы с Робертом собираемся тебя женить, – без обиняков сказала Аманда Стайгер.

Монтгомери Холден приподнял бровь.

– Я не ослышался?

Он посмотрел на Роберта. Роберт Фонтейн с улыбкой развел руками.

– Да, друг, – сказал Роберт, – пора.

– Что пора? – сказал Монтгомери.

– Жениться тебе пора, – сказала Аманда, – тебе уже за сорок перевалило, Монти, это даже уже не смешно. Уже все самые заядлые холостяки в этом возрасте переженились.

Монтгомери Холден улыбнулся. Его друзья опять что-то придумали.

– Согласен, – сказал Монтгомери Холден.

Роберт Фонтейн и Аманда Стайгер потеряли дар речи. Вообще-то они уже не в первый раз пытались завести этот разговор, но каждый раз Монтгомери Холден уходил от этой темы.

– Монти, ты, правда, согласен? – осторожно сказала Аманда.

– Правда-правда, – кивнул Монтгомери.

Аманда совсем растерялась.

– А у вас есть кто-то на примете? – совершенно серьезно спросил Монтгомери Холден.

– Пока нет, – обескураженно сказала Аманда.

– Что ж вы так плохо подготовились? – сказал Монтгомери Холден.

– Ты же постоянно отказывался разговаривать на эту тему, – сказала Аманда Стайгер, – а ведь мы и правда могли бы тебе кого-нибудь посоветовать.

– Только давайте кого-нибудь не из мира кино? – попросил Монтгомери Холден.

– А из какого мира? – удивленно поинтересовался Роберт Фонтейн.

– Из простого, – улыбнулся Монтгомери, – из самого обычного.

– Это кто, извини, какие-нибудь журналистки, музыкантши? – уточнил Роберт.

– Нет-нет, вообще не из творческого мира, – сказал Монтгомери Холден, – давайте каких-нибудь парикмахерш, можно даже кого-нибудь из мира кулинарии.

– Роберт, – покачала головой Аманда, – ты не видишь, он над нами издевается.

– Почему издевается? – не понял Роберт.

– Ну о чем он будет разговаривать с женщиной из мира кулинарии?

– А зачем им о чем-то разговаривать? – сказал Роберт Фонтейн.

Аманда Стайгер сердито посмотрела на мужа, показывая взглядом, что все мужчины таковы – проблема серьезная, а они опять несерьезно к ней относятся.

Монтгомери Холден улыбнулся. Издалека ему уже махал ассистент режиссера.

– Друзья, за этой милой беседой мы можем пропустить вашу следующую сцену, а у нас график, – сказал Монтгомери Холден, – и должен напомнить, что у твоей очередной пиццы весь сыр скоро потечет, – сказал он Роберту Фонтейну.

Аманда Стайгер и Роберт Фонтейн в глубокой задумчивости отправились на съемки своей следующей сцены. Нужно будет опять поднять этот вопрос чуть позже, подумали они.

Все-таки не должен человек оставаться один. Даже его окружает большое количество людей, интересная работа и хорошие друзья.

Возле каждого человека на этой земле должен быть кто-то очень-очень близкий. Особенно возле такого замечательного и интересного человека, каким был Монтгомери Холден.

Я не должен показывать ей, что узнал ее, думал тем временем Монтгомери Холден. Я никак не должен сейчас этого делать.

Это нельзя было делать хотя бы потому, что он еще не знал всей правды о Ребекке Макконахью. Он не знал, как она жила все эти годы. Что произошло в ее душе после трагедии. Как изменился ее внутренний мир. Почему она молчала все эти годы. Почему не хотела его видеть. И Монтгомери не знал, хочет ли она видеть сейчас.

Монтгомери Холден пока ничего не знал о ней. Сейчас ему нужно было знакомиться с ней заново. И Монтгомери был к этому готов.

10

В это же самое ясное и солнечное утро Ребекка Голди уже почти совсем успокоилась. У нее не болела с утра голова, и она улыбалась простым шуткам Линды и миссис Корнуэл.

– Предлагаю вечером устроить девичник и сделать барбекю, – сказала миссис Корнуэл, удобно расположившись в кресле Линды.

Дело шло к обеду, а клиентов было, как всегда, раз-два и обчелся.

– Это все из-за того, что к лету все сами обзаводятся профессиональными машинками для стрижки волос, – говорила обычно миссис Корнуэл.

– Барбекю и девичник, это очень интересно, – Сказала Линда, – но я на диете.

– Опять? – удивилась миссис Корнуэл.

– Да, – кивнула Линда, – но мне можно рыбу.

– Придется делать барбекю из морепродуктов, хотя это неприлично, – вздохнула миссис Корнуэл.

– Ничего, – сказала Линда, – вокруг же все свои. Ребекка, ты согласна? – обратилась она к подруге.

Миссис Корнуэл и Линда посмотрели на Ребекку.

– Девичник на природе – это будет здорово, – сказала Ребекка и беззаботно улыбнулась.

Зря они так переживают за меня, подумала она, у меня что, на лбу написано, что я в последнее время неважно себя чувствую?

Да, подумали Линда и миссис Корнуэл, у тебя на лбу написано, что ты в последнее время неважно себя чувствуешь, но сегодня ты выглядишь намного лучше.

И вечером они действительно немного развлеклись. Поджарили морепродукты на заднем дворе у миссис Корнуэл, расставили на столике разные напитки. Удобно расположились в мягких полотняных шезлонгах и вели милый душевный разговор.

Миссис Корнуэл очень творчески подошла к барбекю, замариновала к вечеру в винном соусе крабовое мясо и филе тунца. Линда принесла белое вино, но миссис Корнуэл все же прихватила свой любимый джин.

Ребекка отказалась пить спиртное, сказала, что опять голова будет болеть. Но на самом деле она чувствовала себя просто великолепно, наконец-то отключилась от всяких гнетущих мыслей о своей судьбе и не хотела разбавлять спиртным свои чувства.

Линда налила себе вино в большой бокал, Ребекке – минеральную воду, а содержание тоника в бокале с джином у миссис Корнуэл собиралась контролировать лично.

– Я вот о чем в последнее время постоянно думаю, – поделилась с Линдой и Ребеккой миссис Корнуэл, – быть может, все, что тут происходит, происходит только у нас в голове?

– Где происходит? – спросила Линда.

– Ну здесь, – сказала миссис Корнуэл, – на этой нашей планете.

– И что здесь происходит? – спросила Ребекка.

– Все! – вдохновенно сказала миссис Корнуэл. – Все наши страсти, душевные метания, надежды и разочарования, мечты и иллюзии.

– Ну-у, – протянула Линда, незаметно подливая побольше тоника в джин миссис Корнуэл, раз ту уже начали тревожить глобальные проблемы, – в какой-то степени вы правы. Все, что с нами тут происходит, большей частью действительно происходит только в нашей голове.

– Не думаю, что ты меня правильно понимаешь, – решила обидеться миссис Корнуэл, – ты просто думаешь, что я банально много выпила.

– Нет-нет, что вы, – сказала Линда, – мы же только начали! Просто мне и самой частенько точно такие же мысли приходят в голову. Думаю, и Ребекке эти мысли тоже частенько приходят в голову. Ведь так? Скажи, Ребекка.

– Расскажите об этом поподробнее, – попросила Ребекка миссис Корнуэл.

Все-таки она гораздо душевнее Линды, с благодарностью подумала миссис Корнуэл о Ребекке. Да и вообще, она душевнее очень многих людей, и не только в этом городе.

Миссис Корнуэл приосанилась.

– Это очень сложная тема, – сказала она, отпив глоток из своего бокала, – сейчас я немного сосредоточусь.

И миссис Корнуэл в задумчивости выпила еще половину бокала. Наверняка тема была и впрямь весьма сложная.

Линда застыла в искреннем почтении. Она и так не пользовалась у миссис Корнуэл особым успехом, всегда что-нибудь невпопад говорила, нужно было хоть сейчас постараться что-нибудь приятное сказать.

Ребекка ни о чем особо не думала. Она была не одна в этот теплый вечер, рядом были ее друзья, и в ее положении это уже было немало.

– Вот смотрите, – начала миссис Корнуэл, – Готфрид и Глэдис Уилсон каждый божий день ругаются как кошка с собакой, а уже пятьдесят лет вместе живут и разбегаться не собираются. А моя подруга миссис Хендрикс, как вы знаете, осталась в свое время с тремя детьми и сама их на ноги поднимала, потому что ее муж с молодой приезжей красоткой сбежал.

О да, эту историю Линда и Ребекка давно наизусть знали. Просто сейчас, наверное, у всех этих историй будет несколько иной оборот.

Миссис Корнуэл горестно вздохнула и продолжила:

– И вот я, например, давно уже одна. Да и вы, молодые девушки, тоже одни. И у каждой из нас за плечами свой опыт удачно-неудачных отношений.

– Почему удачно-неудачных? – не поняла Линда.

Миссис Корнуэл посмотрела на нее чуть ли не с сожалением.

– Потому, что сначала отношения были вроде бы удачные, – терпеливо объяснила Линде миссис Корнуэл, – а потом окончились неудачно, раз мы все сейчас одни остались, неужели непонятно?

– А-а, – почтительно протянула Линда, – теперь понятно.

Ребекка пила свою минеральную воду, слушала их и улыбалась.

Надеюсь, хоть Ребекка в этом разговоре большой смысл улавливает, но это только потому, что она сегодня вино не пьет, обиженно подумала Линда.

– Ну так вот, – продолжила миссис Корнуэл, – раньше нашу планету заселяли бактерии, потом они вышли из воды и превратились в людей, ну это я вкратце.

Ребекка улыбнулась в свой бокал с минералкой, а Линда поперхнулась вином. Долго кашляла.

Миссис Корнуэл терпеливо ждала. Кашель – причина уважительная, можно и подождать немного, все равно такой большой разговор сегодня никуда от них не денется.

– Может, все-таки будешь вино? – предложила Линда Ребекке, когда прокашлялась.

– Зачем ей вино, – вмешалась миссис Корнуэл, – она и так прекрасно понимает, о чем я говорю.

– Вот же я и хочу, – сказала Линда, – чтобы она еще лучше все понимала.

– Не беспокойся, – сказала миссис Корнуэл, – Ребекка меня всегда понимает.

Линда обиженно замолчала.

– Так вот, о чем это я тут говорила? – стала вспоминать миссис Корнуэл.

– О том, что бактерии вышли из воды и превратились в людей, но это вкратце, – напомнила ей Линда, хотя еще обижалась.

– Да, – сказала миссис Корнуэл, – и вот о чем я думаю дальше. Мы – всего лишь существа, заселяющие нашу планету. Некий высший разум заселил нами эту сушу, пригодную для жизни. Он дал нам пищу и орудия труда. Ну это я опять же вкратце.

– Мы поняли, – кивнула Ребекка.

– И кто сказал, что нашим существованием на этой планете должен управлять наш мыслительный процесс? – сказала миссис Корнуэл. – Почему человек не может просто жить и спокойно радоваться тому, что он живет? Почему он просто не любуется на прекрасные рассветы и закаты, не слушает, как шумит прибой, не наблюдает, как мигрируют разные птицы и морские котики? Почему человек непременно что-то придумывает? Почему он постоянно создает себе плацдармы для страданий, без которых вполне можно обойтись?

Миссис Корнуэл так разволновалась, что сама принялась пополнять джином свой бокал. Линда и Ребекка почтительно молчали.

– Почему мы считаем, что все наши выдумки – это правда? – продолжила миссис Корнуэл, опустошив свой бокал и немного передохнув. – Мы переживаем, что ушел муж, бросил любимый человек, потерялись друзья. А все это происходит только потому, чтобы люди не сидели на месте, а, например, мигрировали.

– Что? – сказала Линда, хотя Ребекка легким движением руки пыталась ее остановить.

Но миссис Корнуэл и так продолжала дальше, ее уже ничто не отвлекало:

– Мигрировали, как, например, синие киты или те же морские котики. Уходит муж – а это только потому, что сейчас недостаток мужчин и другим женщинам тоже нужно родить детей. Предают друзья – и только потому, что ты уже засиделся и тебе пришло время переехать в другое место! Быть может, всеми нашими непростыми земными страстями движут совсем простые законы?

– А ведь верно! – сказала Линда. Она налила себе еще вина. – Как все верно и просто! – вдохновенно продолжила Линда. – А мы тут что-то придумываем! Мечемся, переживаем, что у нас, например, сломалась стиральная машина и теперь нам нужно идти в прачечную в центр города! А все гораздо проще! Нужно просто вызвать мастера и починить эту машину, а не сидеть и страдать!

Миссис Корнуэл радостно улыбалась. Вот примерно об этом она и старалась сказать. Да-да! Не сидеть и страдать! И ведь как доходчиво постаралась объяснить! Даже Линда поняла! А Линда редко встает на ее сторону, такой уж у нее своенравный характер.

Но миссис Корнуэл Линду тоже любит. Не так, как Ребекку, но тоже очень любит. И Линда любит миссис Корнуэл, это тоже видно. Хотя она частенько пререкается с миссис Корнуэл.

Ребекка смотрела, как улыбались друг другу раскрасневшиеся от своих напитков Линда и миссис Корнуэл, и думала о том, как же все-таки все хорошо. И почему она вот уже несколько дней сама не своя?

Ведь жила же она все эти годы без него. Проживет и дальше.