Текст книги "Измена. Притворись моим драконом (СИ)"

Автор книги: Эль Вайра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 12. Романия

Глава 12. Романия

Ужин подали поистине великолепный. В честь приезда Синклера на столе стоят все лучшие блюда драконьей кухни – тут и «Вулканические Ребрышки», маринованные в остром соусе и медленно тушенные до идеальной нежности, и «Драконий хвост» из филе лосося в бронзовой глазури, а на десерт должны вынести шоколадный вулкан с вишневой начинкой.

Вот только я не могу всем этим по-настоящему насладиться, потому что сижу между мужем и братом. Это невыносимо. Боги должны щедро вознаградить меня за усилия, которые я прикладываю, чтобы улыбаться этим двум предателям.

Но мне хотя бы не приходится говорить с ними больше, чем того требуют приличия. А всё потому, что Мирабель сидит напротив нас и трещит без умолку, развлекая своей болтовней семью. А рядом с нею Дивора изо всех сил закатывает глаза и с унылым видом ковыряет лосося.

– Жду не дождусь весны, – мечтательно произносит Мира. – Скорее бы бал дебютанток! Я уже репетирую свои танцы. Все говорят, что вальс мне дается особенно хорошо, правда, дедушка?

Он приподнимает бокал в тихом тосте за внучку.

– Да, дорогая. Твой вальс прекрасен.

Дедушка делает глоток вина, а потом еще один, и еще. Разве ему можно столько пить?

Я бросаю обеспокоенный взгляд на маму, но она лишь пожимает плечами, словно говоря: «Попробуй ему запретить».

– А что насчет тебя, Дивора? – спрашивает бабушка. – Какой у тебя любимый танец?

– Никакой, – без промедлений бормочет сестра. Ее голос, как и всегда, мучительно монотонный.

Ох, бедная Дива. Она бы предпочла навечно закрыться в библиотеке, чем танцевать. Но через бал придется пройти всем, иначе у императрицы возникнут вопросы, а Дива никогда не найдет жениха.

Мира кривится на ее замечание. Так забавно наблюдать за ними – у их недовольства разные причины, но лица при этом выглядят абсолютно одинаково.

– Какая же ты зануда, Дива, – вздыхает Мира. – Танцы – одно из самых лучших развлечений. И полезных, между прочим!

– Так станцуй их все сама, а меня оставь в покое, – бубнит Дива себе под нос.

– И станцую! – парирует Мира. – Вот увидишь, станцую все танцы, которые знаю, и с самыми красивыми холостяками империи. О, не могу дождаться!

Она подпирает щеки ладонями под одобрительный смех семьи.

– Хотя-я-я… – игриво продолжает сестра. – Вряд ли эти холостяки будут же красивыми, как наш дорогой Синклер.

Я замираю. Кусок ребрышка застревает в горле.

Син склоняет голову в вежливом кивке, принимая комплимент. О, поглядите на него, ну прямо само воплощение скромности.

– Благодарю за теплые слова, – отвечает он, поднимая бокал. А потом добавляет так тихо, чтобы услышала только я: – Если бы только твоя сестра думала так же…

Я натягиваю настолько широкую улыбку, что еще немного, и треснут скулы. И цежу сквозь зубы:

– Что это было?

– Ничего, любимая, – шепчет Син, отпивая вина. – Просто мечты…

Нужно приказать ему заткнуться. И я почти это делаю, но тут над правым ухом раздается возглас Джаспера:

– Кстати, насчет наших молодоженов! Хотел у вас кое-что спросить… Ой, вы ведь всё еще считаетесь молодоженами, не так ли?

Будь он проклят.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Или хотя бы сползти под стол, а еще лучше – проткнуть брата вилкой. Но всё, что мне остается, это продолжать улыбаться.

Я поворачиваюсь к Джасу и пару раз невинно моргаю. Стараюсь ответить беззлобно, всё ради дедушки.

– Нет, вовсе нет. Мы же женаты уже более двух лет, какие уж тут молодожены.

– Значит, ваша семейная жизнь насыщена? Было бы очень интересно послушать, – Джаспер окидывает взглядом присутствующих. – Думаю, все со мной согласятся.

Ради святых драконов, что он делает?!

Радует только то, что Син тоже напрягся. Я чувствую это. Что, неужели недоволен выходками своего дружка?

– Увы, нам нечего рассказать, – отвечаю как можно спокойнее. – Семейные будни довольно скучны, правда, Синклер?

Я выделяю его имя, как бы предупреждая, чтобы только попробовал ответить что-то кроме смиренного: «Да».

А потом, не в силах улыбаться дольше, подношу к губам бокал с вином.

– О, ну даже не знаю, – усмехается Син, с довольным видом откидываясь на стуле. – Последние дни определенно приобрели остроту. Столько всего интересного…

Я давлюсь вином. Начинаю кашлять, на счастье Синклера, ведь если бы не приступ, клянусь, он бы умер на месте. От моей руки.

Он хлопает меня по спине, а я, прокашлявшись, пинаю его под столом со всей силы. Ничтожная плата за гнев и панику, которые угрожают поглотить меня с головой.

– Ай! – шипит Син, наклоняясь, чтобы потереть ногу.

Обезвредив мужа, я кидаю злобный взгляд на брата, чтобы тот осознал, что тоже получит порцию побоев, если сейчас же не сменит тему. И Джас прекрасно всё понимает, но выбирает прикинуться дурачком.

– Ну, раз вам нечего рассказать, – говорит он с самой невинной улыбкой, – тогда, возможно, бабушка с дедушкой ответят на мои вопросы.

Дедушка вскидывает бровь, а бабушка тепло улыбается.

– Что за вопросы, милый? – спрашивает она.

– Мне стало любопытно, – отвечает Джаспер, – в чем, по-вашему, секрет такого долгого и явно счастливого брака, как ваш?

Слава Богам, я больше ничего не пью, а то бы непременно поперхнулась еще раз.

Бабушка выглядит удивленной, а потом смеется.

– О, во-первых, наш брак не был счастливым каждый день, в этом можешь быть уверен. Но большую часть времени мы были вполне довольны. Правда, Элдер?

Она поворачивается к дедушке, и он накрывает ее ладонь своей.

– Лучшее решение, которое я принял в жизни – это просить твоей руки, родная.

Мое сердце сжимается. Они прекрасны. И они заслужили счастье, которого так желала и я.

– Да, но в чем секрет? – не унимается Джаспер. – Что вы можете посоветовать нам, своим внукам, чтобы мы достигли такого же успеха на семейном поприще?

Бабушка хмурится, обдумывая вопрос. Наконец, отвечает:

– Полагаю, важно прислушиваться друг к другу…

– И сохранять чувство юмора! – добавляет дедушка, подмигивая Джасу. – Даже в самые трудные времена.

– Так-так… – бормочет брат. – Значит, сохраняем юмор и слушаем друг друга.

Он подносит к губам кусочек лосося и, прожевав его, продолжает:

– А что насчет доверия? Это важно?

Мне приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать во весь голос. Я дарю Джасу еще одну натянутую улыбку – надеюсь, в ней он прочитает, что его потуги меня не обманывают. Я точно знаю, что он делает.

– О, конечно! – восклицает бабушка. – Доверие в браке важнее всего.

– Но нужно ли доверять супругу, если он совершил ошибку?

– Особенно тогда, – степенно кивает дедушка.

Синклер прочищает горло, напоминая о своем присутствии.

– Слышала, любимая? – обращается он ко мне самым сладким тоном. – У тебя проблемы с доверием, не вынесу, если это разрушит наше счастье.

Мне даже не нужно смотреть на него, чтобы понять, каким весельем сейчас пылают его глаза.

Он явно наслаждается представлением, которое устроил Джас. Ну ничего – еще один пинок испортит ему идиллию… Но моя пятка лягает воздух. Какой предусмотрительный мерзавец!

Я поворачиваюсь к Сину, а он торжествующе ухмыляется.

Ах так? Хорошо… Я тоже вступаю в игру!

– Мне всегда казалось, что верность в браке так же важна, как доверие, – говорю я, предварительно сделав глоток вина. – Правда ведь, бабушка?

Она кивает и готовится ответить, но Джаспер опережает.

– Но разве одно возможно без другого? Верность и доверие идут рука об руку, сестрица.

Ну, вот и всё. Мое терпение лопнуло, как огромный мыльный пузырь.

Я смотрю на брата и усиленно хлопаю глазами.

– Как отрадно видеть, что ты проявляешь интерес к браку, Джаспер! Неужели ты наконец-то задумался о женитьбе? Ты же маркграф, в конце концов. Роду Сойеров тоже нужен наследник.

Брат меняется в лице.

С другой стороны стола раздается голос матушки:

– Роми права, сынок.

– Действительно! – гремит дедушка. – Почему ты до сих пор не взял жену, Джаспер? Время пришло, мальчик мой.

Я прячу широкую улыбку за бокалом и бросаю победный взгляд на брата. Ну, и как он будет выкручиваться? Он ненавидит, когда семья обсуждает его потенциальных невест, и мы оба это знаем.

Но на что он рассчитывал, когда начинал нападки? Что я буду смиренно молчать?

Джас молчит пару мгновений, а потом расправляет плечи, чуть-чуть посмеиваясь.

– Что ж, от вас ничего скроешь, – качает он головой. – Я должен был понять, что вы догадаетесь… Видите ли, весной я собираюсь подыскать себе жену.

Я опять давлюсь вином.

Син со звоном роняет вилку.

Брови матери взлетают наверх.

– Ты?! – кричим мы хором. Все до единого.

Этого не может быть. Даже Син ему не верит, это очевидно.

Лица бабушки и дедушки озарены надеждой. В глазах Миры мелькает веселье, а Дива морщится и фыркает:

– Ну вот, еще один.

Джаспер смеется, по очереди оглядывая всех нас.

– Эй, не смотрите так, будто ничего не поняли. Зачем мне еще задать все эти вопросы? Я хочу подготовиться!

– О, какое счастье! – сияет мама и поднимает в сторону Джаса бокал.

Она выглядит такой счастливой…

Я награждаю брата злобным прищуром. Он выиграл этот раунд, но какой ценой?

Наш мир еще не видел более убежденного холостяка, чем Джаспер Сойер. Он собирается взять жену? Не смешите. Он всего лишь дает маме ложную надежду, чтобы меня позлить.

Негодяй. Еще и ухмыляется.

– А теперь, если Роми не возражает, у меня есть еще пара вопросов…

– И о чем же на этот раз? – фыркаю я.

Он прожигает меня взгляд и произносит так, будто за столом кроме нас никого нет:

– Всё о том же, сестрица. О браке. Думаю, тебе тоже не помешает послушать.

Глава 13. Романия

Глава 13. Романия

Это был худший ужин в моей жизни, но даже он не мог длиться вечно.

Спустя два мучительных часа этот кошмар закончился, однако за ним совсем скоро за последует новый.

Я выхожу из столовой, еле переставляя ноги. Тащусь по маленькому коридору, ведущему к парадной лестнице, и двигаюсь очень медленно, но это не спасет от неизбежного. В конце пути ждет спальня. А в ней – Синклер.

Он уже поднялся, я точно знаю. Они с Джаспером ушли пораньше, чтобы перед сном сыграть еще партию в бильярд и, возможно, перемыть мне кости. А вдруг они всё еще играют? Нет, мне не может так повезти.

Всю дорогу до покоев я мысленно ругаю себя за слабость. За то, что по приезду Син так быстро сломал мою защиту. Всё должно было происходить на моих условиях, но я запуталась в паутине собственных желаний, и муж быстро этим воспользовался.

После того, как мы разделили постель, я велела Молли перерыть все вещи, но найти проклятую склянку с зельем, которое защитит меня от детей…

Но что, если уже слишком поздно? Вдруг я уже беременна? И, если так, что будет с ребенком, выпей я зелье постфактум? Не навредит ли это малышу?

Так много вопросов и нет ни одного ответа.

Если я беременна, то придется видеться с Синклером чаще. Вынашивать, потом воспитывать его наследника-дракона… Вопреки здравому смыслу, часть меня считает эту мысль заманчивой. А любопытство подстегивает – вот бы увидеть, на кого будет похож ребенок.

И за это мне тоже стоит себя отругать. Я веду себя как слабая никчемная дура, не способная держать себя в руках.

Неохотно поднимаюсь по лестнице и, наконец, достигаю нужной двери. Кладу руку на ручку, медленно вхожу внутрь. В нашей спальни царит полумрак, освещенный лишь камином и несколькими свечами на каминной полке. Почти романтично. А на кровати… лежит Син.

К моим щекам приливает жар, а смущение такое сильное, какого не было и во время первой брачной ночи.

Он не говорит ни слова, пока я закрываю дверь, но блеск в его глазах очевиден. Син ждет, когда я присоединюсь к нему. На нем нет ночной рубашки и, я уверена, штанов тоже нет, хотя его ноги скрыты под одеялом.

В неловкой тишине я снимаю платье и выдергиваю из прически шпильки. Делаю это медленнее, как можно медленнее. Но опять же, это бесполезно. Невозможно раздеваться вечность.

В конце концов, я надеваю сорочку и ступаю босыми ногами по ковру, продвигаясь к кровати. Старательно отвожу взгляд, пытаясь не обращать внимания на дразнящий вид крепкой груди Синклера.

Забравшись в постель, сразу же ныряю под одеяло и натягиваю до самого подбородка.

– Спокойной ночи, – говорю я самым приятным тоном, на который только способна.

– Спокойной ночи? – удивляется Син. – Значит, наш вечер закончился?

– Я очень устала. – Изображаю зевок. – Это был долгий день.

Син подкатывается ближе и склоняется надо мной, обжигая дыханием.

– То есть, ты не хочешь, чтобы я делал это?

Он целует меня в шею, а я жмурюсь и держу глаза закрытыми, пока он продолжает. Всегда таяла от этих поцелуев.

– Или это?

Он нежно прикусывает мочку моего уха. По телу бегут мурашки.

Син убирает одеяло, разделяющее нас, и скользит по мне руками, поднимая сорочку до талии.

– Или это? – шепчет он, целуя меня в губы глубоко и жадно.

Я тону в этом. Не могу сопротивляться, да и не хочу. Просто хватаюсь за его широкие плечи, наслаждаясь ощущением гладкой кожи под кончиками пальцев. Желание разгорается ярким пламенем.

Син отрывает от моих губ, снова целует шею и двигается ниже, пока не достигает самого низа живота.

– И этого ты тоже не хочешь? – выдыхает он.

У меня перехватывает дыхание. О Боги, он собирается… Нет, я не могу это позволить. Если он сделает это, я окончательно пропаду.

– Я только что придумала третье правило, – выдавливаю я, пытаясь контролировать одновременно тело и мысли. Получается плохо.

– Поздно, – бормочет Син, целуя внутреннюю часть моего бедра.

– Что? Почему?

Но мои руки уже сжимают простыни, и хочется наплевать на третье правило.

Син поднимает темную голову.

– Потому что мое третье правило – тебе нельзя озвучивать третье правило в такие моменты, как этот.

В следующий миг я откидываюсь на подушке, чувствуя его горячий язык у себя между ног. Запускаю пальцы в его волосы и не могу удержаться от сдавленного стона, который с каждой секундой становится громче и громче.

Син делает со мной то, о чем я пыталась забыть и потерпела неудачу. Он способен довести меня до предела, мы оба это знаем. И в глубине души я признаюсь, как сильно по этому скучала.

Его язык работает прекрасными, командными движениями, посылая сквозь меня волны удовольствия. Это длится так долго, пока я не забываю саму себе. Выгибаюсь на кровати с пронзительным криком, и во мне всё пульсирует и пылает.

Спустя пару секунд, всё еще находясь в восхитительно-томном тумане, я смотрю вниз. У Сина на губах самодовольная ухмылка. Он движется наверх, чтобы накрыть мое тело своим.

Только сейчас он окончательно избавляет меня от сорочки, швыряя ее на пол. Затем разводит мне ноги в стороны, – еще шире, – и оказывается внутри одним быстрым, неистовым толчком.

Я снова вскрикиваю от удовольствия.

– Скажи, что хочешь меня, – требует Син мне на ухо, тяжело дыша.

– Я хочу тебя.

– Я тебя тоже, любимая… так сильно, – стонет он, наращивая темп.

Я цепляюсь за его шею, пока наши бедра двигаются друг другу навстречу. Ритм становится диким, а вдохи и выходи Сина слишком частыми. Резкими. Он протягивает руку между нашими телами, чтобы потереть меня снизу и снова заставить дрожать.

Вонзившись в меня последний раз, он рычит мое имя и содрогается. А дальше время останавливается, и мы просто лежим, сплетенные, пытаясь восстановить дыхание и наслаждаясь моментом.

Син откатывается от меня и откидывается на спину. Тут же хватает руку и подносит к своим губам, чтобы запечатлеть поцелуй на пальцах.

Этот внезапный жест, наполненный нежностью, сбивает меня с толку. К горлу поднимается ком.

– Ты… ты держишь меня за руку? – решаюсь спросить я. Осторожно, как будто этим вопросом можно что-то сломать.

– Да. Ты против?

– Н-нет…

Если честно, я не вполне понимаю, что чувствую по этому поводу.

– Я скучал по тебе, Роми.

Мое сердце сжимается. Что он делает? Наша сделка и так достаточно интимная, но это… Такие слова в нее не входили.

– Ты нужна мне, – продолжает Син, тихо и серьезно. – Мне не хватает тебя рядом.

Он всё еще держит мою ладонь, и хватка становится крепче, словно он боится, что прямо сейчас я могу убежать.

Но вряд ли я сбегу. Все силы уходят на то, чтобы не заплакать. Ком в горле становится таким большим, что больно глотать. А боль в душе почти физически ощутима.

Син скучал по мне? Он хочет, чтобы я была рядом? Но как он видит себе это? Просто притвориться, что ничего такого не было, и он не изменял мне с Мелиссой?

Я закрываю глаза и на мгновение представляю, что произойдет, если мы ровно так и сделаем. Возможно, я действительно забеременею, и из нас получится настоящая семья. Та жизнь, о которой мы мечтали. Насколько это было бы чудесно?

Син внезапно усмехается.

– Ты бы знала, как трудно герцогу без герцогини.

Счастливое видение растворяется. Я хмурюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, знаешь… все эти приемы, банкеты, церемонии. Они кажутся невыносимыми в одиночку.

Если до этого я парила в облаках, то теперь с грохотом рухнула обратно на землю.

Так вот, что его тревожит? О, ну конечно, как я могла забыть. Ему нужна не я, а именно «герцогиня». Кукла с улыбкой от уха до уха, которую приятно вывести в свет. Которая будет рожать ему законных детей-драконов, пока он развлекается на стороне.

Я резко вырываю руку и чеканю каждое слово:

– Очень жаль, что тебе трудно жить с последствиями своих же поступков.

Син приподнимается на подушках. Я отказываюсь на него смотреть.

– Последствиями моих поступков? О чем ты?

Он что, издевается?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я.

Син раздраженно фыркает.

– Проклятье, Роми, да не спал я с Мелиссой! Я всего лишь…

– О да, ты всего лишь хочешь сделать из меня дуру.

Мой голос дрожит от гнева, как и я сама.

– Когда мы стояли в храме и приносили брачные клятвы, Син, среди прочего ты обещал мне не врать. А до этого убеждал, что бросишь свою любовницу. И ты нарушил оба слова. Как, по-твоему, я смогу тебе поверить?

Син молчит, но я чувствую его напряжение. Оно витает в воздухе. После нескольких секунд тишины и бубнит себе под нос ругательство и резко вскакивает с кровати. Хватает синий халат, висящий на спинке ближайшего стула, набрасывает на себя и выходит из комнаты прочь.

А я остаюсь в одиночестве, как и всегда. Всё, что мне остается, это глядеть на только что закрывшуюся дверь.

Глава 14. Синклер

Глава 14. Синклер

На утро ужасно болит голова.

После того, как вечером я оставил Роми наедине с ее обидами, то спустился в один из кабинетов Джаспера и налил себе пару стаканов бренди… Ну, ладно, не пару. На самом деле стаканов было много, даже слишком. В обычные дни я столько не пью, и поэтому совсем не горжусь собой.

С другой стороны, последние дни нельзя назвать обычными. Со мной происходит множество глупых вещей. И попытка образумить мою упрямую, невыносимую жену – одна из них. Величайшая глупость, я бы сказал.

В предрассветный час, когда голова от спиртного шла кругом, а боль в груди немного притупилась, я вернулся в спальню и заполз обратно в кровать. Роми уже мирно спала. Теперь же, когда оглядываясь, я не нахожу ее рядом. Не то чтобы это сюрприз…

Но вместо на нее подушке лежит клочок бумаги.

Сердце подрыгивает. Я сажусь и хватают записку, вчитываясь в жестокие слова.

«Синклер, Пожалуйста, не воспринимай прошлую ночь как нечто большее, чем выполнение сделки.

Романия»

Горячая ярость заполняет разум и лишает возможности нормально дышать.

Я комкаю записку и швыряю через комнату.

– Лгунья.

Выполнение сделки? Входили в сделку ее стоны и крики, когда она млела подо мной? А дрожь в ответ на каждое прикосновение? А следы от ее ногтей у меня на плечах?

Всё это время Роми обвиняла меня во лжи, не замечая, что сама не лучше. Маленькая несносная лгунья. И каждое слово в ее записке – не более, чем наглое вранье.

Она хотела меня. Оба раза. Как она смеет не признавать это? Как смеет делать вид, будто это не значит ровным счетом ничего?

Я выпрыгиваю из кровати, стискивая зубы и подавляя желание пробить стену. Это всё равно не поможет. Даже разнеси я поместье в щепки, это не уймет мой гнев.

Так что вместо этого я быстрым шагом направляюсь к гардеробу. Сначала мне нужно одеться одеться, а потом полетать.

*

В воздухе думается легче – я понял это еще в пятнадцать лет, когда впервые проявилась вторая ипостась. С тех пор я стараюсь летать всякий раз, когда нужно подумать. Принять решение. Проветрить мысли, почти буквально. Ну, или успокоиться, как сейчас. Хотя нет, сейчас мне нужно всё и сразу.

Нужно решить, что делать с Роми и нашим абсурдным браком.

С высоты облаков башни Горф-неста, – такие внушительные и величественные с земли, – кажутся совсем крошечными. Почти игрушечными.

Потоки зимнего ветра шумят со всех сторон, и если бы простой человек оказался на такой высоте, то давно бы погиб, но сквозь чешую не чувствуешь холода.

А лучше бы не чувствовать вообще ничего. Вот бы сердце обледенело, прямо как заснеженные вершины гор, виднеющихся далеко-далеко впереди.

О да, стать тем самым бесчувственным подонком, котором считает меня Романия, было бы куда проще. Точно таким же, каким был мой отец, никогда не обременявший себя любовью к матери. Другой вопрос, почему она винила в этом меня? Но это пусть останется на ее совести, если она когда-нибудь ее обретет.

Брак моих родителей был не более, чем холодной пустошью. И, глядя на них, я всегда хотел большего. Казалось, что Роми хотела того же самого. Я был готов дать ей это – девушке, которую я знаю с юных лет. Которая застенчиво улыбалась мне, смеялась над моими шутками, а потом смешила меня в ответ.

Вплоть до последних дней я готов был дарить ей свою любовь, но, очевидно, ей это не интересно. Роми не собирается быть понимающей, любящей женой. Ведь если бы было иначе, стала бы она так жестоко наказывать меня за одну глупую ошибку?

Если бы она любила, то могла бы дать мне самую малость – просто согласиться выслушать.

Но она не слушает. Нападает всякий раз, когда я пытаюсь всё исправить.

Увы, пора признать, что Роми настолько же бессердечна, как моя мать. Просто еще одна женщина, которая меня любит. Нужно перестать жить во сне и принять реальность.

Она тяготится моим обществом? Тогда избавлю ее от него. На этот раз навсегда.

Не прямо сегодня, конечно же. Я выполню свою часть сделки и останусь в Горф-несте до Дня подарков, а потом…

Потом Романия может делать, что ей угодно. Вернуться в деревню или, быть может, в столицу. Пусть найдет кого-то, кто будет приятнее ее сердцу – это убьет меня, но так будет лучше. Тогда любые иллюзии окончательно исчезнут.

Что ж, раз решение принято, можно отправляться обратно. Как я и думал, во время полета разум взял верх над чувствами. В такие моменты всегда открывается особая перспектива – за это я их и люблю.

Однако есть еще одно, – обещание или, скорее, клятва, порожденная гневом на ее записку. Я больше не прикоснусь к Роми, насколько бы близко она не была.

И если она захочет быть со мной, – во всех смыслах, —то ей придется самой попросить меня об этом.