Текст книги "Злодейский путь!.. Том 10 (СИ)"

Автор книги: Эл Моргот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 216. Немного солнечных лучей в сплетении ветвей

Шен открыл глаза и увидел напряженно глядящего на него Муана. Мечник склонялся над ним в похожей позе, как Шиан в воспоминаниях в беседке, разве что находились они на диванчике в комнате для чаепитий, и Муан наклонялся не так близко. Постаравшись исправить эту оплошность, Шен подался вверх и ткнулся носом в его щеку. Вообще-то, он собирался его поцеловать, но Муан невовремя дернулся от неожиданности. Впрочем, вышло тоже неплохо: Шен прикрыл глаза, ощущая тепло его кожи.

– Шен, все в порядке? – не разделяя его настроения, напряженно уточнил старейшина пика Славы. – Это вообще ты?

Последний вопрос заставил Шена резко отстраниться и откинуться на спинку дивана, с возмущением глядя на мечника.

– В каком это смысле «это вообще я»?! Что именно в моих действиях заставило тебя усомниться??

Муан, полностью убедившийся, что это его Шен, усмехнулся с облегчением. Он уселся рядом, развернувшись к Шену, и пояснил:

– Смею тебе напомнить, что в последний раз, когда ты смотрел воспоминания, в твое тело вселился девичий призрак.

Шен сделал вид, что с трудом припоминает.

– Ладно, – первым сдался Муан, – ты расскажешь, что узнал из его воспоминаний?

Шен нахмурился и выпрямился, всем своим видом выражая серьезность.

– Хм, начнем с того, что истолковать их правильно, а не так, как желает Шиан – будет той еще задачей.

Муан изогнул бровь, подталкивая его к продолжению.

– Это… довольно… Черт возьми, если бы я был тем самым Шеном… Мне трудно представить, что он должен чувствовать сейчас. Шиан, кажется, пытался уверить, что Рурет заключила пари на любовь Шена. Типа как в этих дешевых любовных историях, где главная героиня спорит с подружками, что сможет закадрить самого привлекательного парня в зале. И сам при этом, кхм… Только мне не понятно, это было правдой или представлением для Рурет? Потому что я точно слышал, как хрустнула ветка, и более чем уверен, что Рурет все видела. Но если это только представление, тогда зачем? А если правда, тогда почему?..

– Шен! Шен! – не выдержал Муан. – Остановись.

Шен, ушедший в свои мысли и к концу речи бормочущий под нос, осознал, что Муан все еще выжидательно смотрит на него.

– Эм… Кажется, я потерял мысль. Ты из моих слов что-нибудь понял?

– Что за дешевые любовные истории? – склонив голову на бок, с легкой улыбкой уточнил Муан.

– Только это?!

– И то, что ты считаешь себя самым привлекательным парнем в зале.

Шен нахмурился.

– Вообще-то, я говорил про того Шена… – начал он и осознал, как нелепо звучат подобные оправдания. – Не важно. – Подумав еще мгновение, он добавил: – В том зале явно не было тебя.

Он сказал это довольно непринужденно, но щеки Муана тут же налились румянцем, а в глазах зажегся огонек. Прославленный мечник немалым волевым усилием отвернулся от него, пытаясь сконцентрироваться на деле и решив передвинуть чайник из угла жаровни в центр.

– Кажется, я знаю, куда подевались все прошлые старейшины ордена РР, кроме Се Сиаль, – добавил Шен.

Чайник на треть ушел в угли, Муан вновь развернулся к нему.

– Тебе это просто нравится, да? Говорить недомолвками.

Шен сокрушенно покачал головой, только сейчас осознавая истинность слов Муана: да, узнав правду, ему просто необходимо слегка потянуть интригу и посмотреть на реакцию собеседника. Не известно, что именно он ожидал увидеть в этот раз, но действия Муана его удивили: тот вновь сократил между ними дистанцию и почти что вжал Шена в диван, нависнув сверху и касаясь ладонью его груди.

– Так что ты предпочитаешь, – произнес Муан тихим низким голосом, – чтобы я задавал наводящие вопросы? Или я должен просто ждать, как послушный пес?

Как-то внезапно Шену показалось, что они говорят вовсе не о воспоминаниях Шиана. Он попытался совладать с дыханием, но ощутил, как волна дрожи проносится по телу. Муан, очевидно, тоже это почувствовал.

Шен забыл вопросы, на которые мечник ожидал получить ответы. Или уже и не ожидал? Мысли прекратились думаться в его голове.

– Я… Я…

Он все еще собирался ответить.

«Черт, если ты не заткнешь меня, я скажу что-то не очень подходящее», – почти в панике подумал Шен.

Но Муан то ли не услышал этих мыслей, то ли оказался заинтригован. Он не двигался, продолжая нависать над ним, изучающе скользя взглядом по его лицу, губам, шее, остановившись на чуть сбившимся вороте серебристых одежд.

– Я заварю чай.

Идеально.

Шен скользнул вбок и присел на колени перед чайным столиком. Он потянулся за чайником с самым целомудренным видом, на который был способен.

Сам виноват.

Впрочем, досады не читалось на лице Муана. Там было лишь тепло и капелька солнечного света.

Присев у столика рядом с ним, Муан сделал вывод:

– Ушел от ответа. Кажется, ты предпочитаешь, чтобы я решал сам.

Шен невозмутимо разлил чай по пиалам, не глядя ему в глаза.

– В таком случае, начнем с простого: расскажи мне, почему исчезли прошлые старейшины ордена?

На несколько мгновений Шен растерянно замер, не сразу осознавая смысл вопроса, затем почувствовал, как кровь приливает к щекам от смущения. Он что, единственный, кто думал не о том? Муан все это время в самом деле говорил о воспоминаниях? Какой стыд.

Мечник с удивлением приподнял бровь.

– Там было что-то настолько компрометирующее? Ты почему так покраснел?

– Э-э… нет, просто что-то в жар кинуло, – произнес Шен и с надеждой осмотрелся по сторонам, ища хоть какое-то оправдание. – Должно быть, выпил слишком горячего чая, – заявил он и в один глоток осушил пиалу, к которой до этого не дотрагивался, и понадеявшись, что Муан этого не заметит.

Чай в самом деле оказался обжигающим – он выбил слезы из глаз и заставил Шена хрипло поперхнуться. Он закашлялся, стуча себе по груди.

– Шен, ты в порядке? – забеспокоился Муан.

– Да… все… нормально… – сквозь хрипы выдавил тот.

Муан продолжал изучающе смотреть на него. Уголок его рта дернулся в сдерживаемой улыбке, но в конце концов мечник не выдержал и рассмеялся.

Шен еще несколько раз похлопал себя по груди, посмотрел на старейшину пика Славы наигранно-возмущенно, но быстро сдался и присоединился к веселью, не совсем понимая, над чем именно он смеется. Над своей глупостью? Или смущенной реакцией? В любом случае, это было забавно.

Смеясь, он вдруг осознал, что чего-то не хватает. Что-то шло не так, но он никак не мог уловить мысль. Что-то… что-то должно было бы происходить, но отчего-то не происходит…

По телу пронесся разряд, а кровь отлила от лица, когда он ухватил ускользающую мысль.

Система! Она ничего не говорит! Никак не комментирует его нелепое поведение! Она вообще ничего не сказала с тех пор, как он свалился в озеро! Она выдала ошибку и…

«Система! Система!!»

Шен прислушался, будто от того, насколько внимательно он будет слушать, зависело, раздастся ли голос в его голове.

«Система!!»

– Что такое, Шен? – напрягся Муан.

– Система? – вслух попытался тот.

Она не отзывалась. Вообще. Никак. Словно ее никогда и не было. Словно все это ему приснилось.

«Система, пожалуйста… Пожалуйста, прошу тебя… Система, отзовись!»

Но как бы он ни умолял, ничего не менялось.

Муан встряхнул его за плечо.

– Что такое? – требовательно уточнил он.

– Я… Я не понимаю… Она ведь не могла исчезнуть? – умоляюще спросил он Муана.

Шен почувствовал, как в висках начинает пульсировать боль.

– Конечно, нет, – успокаивающе произнес мечник, продолжая держать руку на его плече. – Она не могла исчезнуть. – Муан повторил это, не до конца осознавая значения этих слов.

– Да, да, не могла, – произнес Шен, зажмурившись. – Должно быть… должно быть, мне следует просто подождать.

Он надолго замолчал, и Муан не мешал ему собираться с мыслями. Вдруг мечник ощутил, что тупая ноющая боль на границе его сознания исчезла, а вместе с ней пропали и раздирающие грудь эмоции. Осознав, что Шену удалось каким-то образом выстроить стену, Муан тяжко вздохнул.

– Вернемся к воспоминаниям, – деловым тоном произнес Шен.

Муан осознал, что эта стена, на которую он наткнулся, не между ним и Шеном, а между рациональным Шеном и его эмоциями. Вот только насколько болезненным должно быть то, что он чувствует, раз он предпочел затолкать беспокойство так глубоко? Эта Система так много для него значит? Муан не должен был чувствовать ревность, но отчего-то почувствовал.

Постаравшись подыграть Шену, он выпрямился и сосредоточенно кивнул. Убедившись, что завладел его вниманием, Шен принялся подробно и без лишних комментариев рассказывать о том, что увидел. Он в самом деле должен был сделать это сразу же, чтобы не забыть детали. Теперь приходилось обходиться общими фразами.

Закончив, Шен замолчал, но Муан не спешил комментировать услышанное. Тогда старейшина пика Черного лотоса первым произнес:

– Забавно, что Шиан сделал столько, чтобы скрыть произошедшее, но в конце концов в ордене все равно всем оказалось известно о Глубинной тьме и роли Шена. Заставляет задуматься, уж не специально он выдал эти сведения, когда ему было нужно?

– Считаешь, он на такое способен?

– Думаешь, воспоминания можно подделать? – вместо ответа Шен ухватился за пришедшую на ум мысль.

Муан задумчиво потер подбородок.

– Не думаю, что такое возможно. – Однако в его тоне не было убежденности. Помолчав, он добавил: – Разве что…

– Разве что не подделать, но скомбинировать правду так, как нужно! – перебил Шен, пришедший к той же мысли.

Муан кивнул.

– Я все думаю, отчего он составил воспоминания в такой последовательности? Сперва хотел обрушить на меня осознание того, как Шен обязан ему, что ради него он убил стольких людей, чтобы скрыть, что он слетел с катушек… Затем воспоминание о них с Рурет, любящие брат с сестрой, чтобы показать, что именно Шен разрушил. Потом – его попытки достучаться до него и боль из-за смерти сестры и потери самого Шена… Дескать: «Посмотри, как я страдаю, а мне еще приходится с тобой возиться!». Будто бы Шен просил его об этом… Потом воспоминание про беседку, там все было похоже на ревность. Не братскую ревность… Это должно было стать для меня откровением? Что Шиан, все эти годы…

Шен замолчал.

– Ты не собираешься произносить это вслух? – уточнил Муан.

– Я думаю, как сформулировать.

– Испытывал к Шену влечение? – подсказал старейшина пика Славы. – Любил его не просто как брата?

– Ну, хм, может, это слишком громко сказано…

Муан криво усмехнулся.

– Все выглядит так, словно Шиан пытался огорошить тебя фактом, что всю жизнь страдал от неразделенной любви, а затем добить правдой о том, что любовь Рурет была связана лишь с пари.

– Это не выглядит реалистичным…

– Может, поэтому он утверждал, что она свихнулась?

– Ты меня окончательно запутал, – сокрушенно признал Шен.

Муан удивленно приподнял брови.

– А по-моему, здесь все довольно очевидно, – заметил он. – Полагаю, если бы ты был тем самым Шеном, сейчас ты должен был чувствовать замешательство из-за признания Шиана и боль от предательства, совершенного Рурет.

Шен нахмурился.

– Почему вся вина только на Рурет? Разве она не заключила пари с Шианом? Значит, это предательство со стороны обоих. В чем тогда смысл? По-моему, это все больше подталкивает свести счеты с жизнью. В конечном итоге Шен осознает, что брат с сестрой просто развлекались за его счет.

Муан задумался, остро осознавая, насколько по-разному они с Шеном мыслят. Впрочем, возможно, дело в том, что тот ассоциирует себя с тем Шеном, в то время как Муан неосознанно попытался взглянуть на все со стороны Шиана.

– Возможно, Шиан рассчитывает, что ты кинешься к нему за разъяснениями, и тогда он сможет уверить тебя в своей любви?

Шен скривился.

– Могу поспорить, это не будет признанием в любви. Скорее рассказом о том, в чем именно и как сильно я перед ним виноват.

– Хочешь поспорить?

Шен усмехнулся и вздрогнул, осознав, насколько близко они подошли к тому, чтобы тоже заключить пари о чувствах.

– Кстати о пари, – начал он, – я уверен, что в том разговоре что-то не так. То есть, буквально что-то не так. Возможно, Шиан не показал его целиком, а только те моменты, что выставляют его в более выгодном свете.

Муан признал, что это звучит разумно.

– Что ж, самое время выяснить у него детали, – резюмировал Шен, поднимаясь из-за стола.

Муан встал вслед за ним и удержал за руку, когда тот уже поворачивался, чтобы уйти.

– Ты уверен, что это здравая идея? В конце концов ты сейчас… – он не договорил, осознав, что упоминать то, отчего Шен сосредоточенно скрыл раздирающее сердце беспокойство и другие мешающие эмоции где-то глубоко в груди – не самая лучшая идея. В конечном итоге, никто из них ничего не может с этим поделать. Но если Муан даже толком не осознает масштаба потери, то Шен явно ощущает сейчас изматывающую беспомощность. В таком состоянии любая деятельность будет предпочтительнее ожидания.

– Хорошо, – вздохнул Муан. – Ты же знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать?

Шен улыбнулся и, сделав шаг к нему, быстро обнял и столь же быстро отстранился.

– Мне очень повезло, – почти беззвучно произнес он, но у Муана екнуло сердце.

Солнце перевалило зенит и медленно клонилось к западу. Шен переступил порог черного замка и остановился на крыльце, глядя вдаль. Простирающийся отсюда вид радовал и успокаивал его в самые тяжелые времена. Впереди виднелись по-весеннему зеленые далекие горы. Редкие облака нагоняли на вершины тень, оттого зелень соседних, находящихся под солнцем пиков, казалась еще ярче. За спиной Шена возвышалась громадина черного замка. И принципиальная разница в восприятии этих пейзажей им и тем, другим Шеном, заключалась в том, что этот Шен любил черный замок, в то время как Шен оригинальный после смерти Рурет не любил никого и ничего. Во всяком случае, так казалось. Ведь кто знает, что творилось у него в голове. Целый год занимая его место, выслушав о нем сотню мнений и даже увидев его воспоминания, Шен все еще не мог бы утверждать, что понимает его. Он пытается. Но выходит ли?

Небольшая птичка уселась прямо на синий фонарик, висящий над входом, и залилась мелодичной трелью. Шен поднял голову, чтобы рассмотреть ее оперенье, и пришел к неутешительному выводу, что до следующего праздника Яркой Луны фонарики не дотянут. А птичка упорхнула в сторону площади. Шен развернулся и, найдя ее взглядом, увидел, как она садится на тонкую ветку небольшого деревца.

Деревца?

Тонком, с длинными нелепо торчащими в разные стороны ветвями, в нем все же прослеживались характерные черты розового цветка. Птичка, усевшаяся на гибкую ветку, раскачивалась на ней, будто на качелях.

Шен быстро приблизился, рассматривая чудесное растение. Вблизи он увидел набухающие почки на концах свисающих книзу веточек. Они отличались от тех, что когда-то были на розовом цветке: те были большими, эти – мелкими, но в прожилках цвет определенно был розовым. Шен медленно потянулся к растению, будто от его резких движений то может испугаться и убежать. Проделал он это так мастерски, что даже птичка продолжила все так же раскачиваться на дальней ветке. Шен провел пальцем по тонкому шершавому стволу.

– Спасибо, – тихо прошептал он.

Деревце, словно почувствовав поток направленных на него чувств, слегка затрепетало. А может, это из-за порыва ветра.

Если б оно не было таким хрупким, Шен бы попытался его обнять. Поэтому он просто подумал, что в будущем – в будущем, когда оно разрастется – он непременно обнимет его и будет долго убеждать, что оно – самое прекрасное дерево на свете.

Словно прочитав его мысли, деревце вновь затрепетало. На сей раз порыва ветра точно не было.

Воодушевленный, Шен решил прогуляться до пика Золотой зари пешком и привести мысли в порядок. Сперва, как и сказал Муану, он намеревался прийти к Шиану и выяснить подробности увиденных воспоминаний. Но сейчас передумал начинать разговор с этого. В конце концов, очевидно, Шиан именно этого от него и ждет: что Шен, охваченный противоречивыми чувствами, прибежит к нему с вопросами. Находясь в таком состоянии, он будет прекрасным объектом для манипуляций. Шиан сможет убедить его в чем угодно.

Естественно, этот план дал бы сбой, так как Шен не воспринимает все настолько лично. И все же Шиан за этот год «общения» стал вызывать и в нем довольно противоречивые эмоции. Шен не сказал бы, что осознанно его боится, и все же с прискорбием заметил, что при его приближении по телу проносится дрожь. Будто условный рефлекс, неподвластный разуму, тело само говорит, что нужно держаться подальше.

Забавно, что нечто подобное он ощущал только при встрече с Админом. Может, это подсознательная реакция на психопатов?

Шен остро осознал, как не хватает Системы. Сейчас она бы точно отвесила колкое замечание. Может, что-то вроде того, что, по ее данным, аллергии на психопатов не существует.

Шен остановился посредине моста.

– СИСТЕМА! – закричал он что есть мочи, перекрывая яростные порывы ветра, носящегося между пиками Черного лотоса и Таящегося ветра. – СИСТЕМА, ПОЖАЛУЙСТА, ОТЗОВИСЬ!!

Глава 217.

Комнатейка, выделенная Шеном, оставляла желать лучшего. Лучшего хоть чего-то, ведь в ней ровным счетом не было ничего. Кроме пыли. Вот пыли было много.

Рэн сперва решил, что Шен намеренно над ним измывается. Однако, не успел открыть рот, чтобы разразиться гневной тирадой, как выяснил, что может выбрать любую другую свободную комнату, если того пожелает, но выглядят они все примерно одинаково – ведь мебель лежит в подвале. Что она там делает, Рэн так и не выяснил, – Шен лишь загадочно улыбнулся.

Хозяин Проклятого пика заверил, что к вечеру непременно сходит в подвал за кроватью и «всякими мелочами», а сейчас ему срочно необходимо выпить чаю со старейшиной Левом.

Рэн снова решил, что над ним издеваются. От чая он отказался.

Он долго стоял посреди пустой пыльной комнаты. Очень долго стоял. Прошли часы, а Рэн так и не определился, что же ему теперь делать. Ждать, пока Шен соизволит уделить ему время? Это так унизительно.

Спустя еще некоторое время он пришел к выводу, что не должен смиряться со своим зависимым положением. В конце концов, он проник в черный замок – обитель злостного Шена – и разве это не прекрасная возможность найти доказательства его противоестественных демонических действий? Ему нужно что-то, что можно будет использовать против Шена.

Рэн почувствовал себя лазутчиком, находящимся в стане врага. Эта мысль его хотя бы приободрила. Он, наконец, сдвинулся с места и подошел к окну.

За окном простирался ужасающе-угрюмый вид: черный склон, круто уходящий вниз, выжженная безродная земля, остовы деревьев, ни одной яркой краски… кроме… Водоема, поверхность которого, словно зеркало, отражает голубое небо. Рэн пригляделся и увидел двух заклинателей, стоящих у кромки воды. Одним из них точно был Шен, его вызывающие алые одежды Рэн узнал незамедлительно. Второго с такого расстояния старейшина пика Росного ладана определить не смог. И второй (какой смельчак!) нападал на Шена, в то время как проклятый старейшина лишь защищался. И вот толчок – Шен улетает в водоем, волны смыкаются над ним, и поверхность постепенно возвращается к безмятежному спокойствию.

Рэн отшатнулся от окна и заметался по комнате. Что он только что видел?! Шен только что погиб? Ура-какое-счастье-ой-нет-это-же-ужас-кто-теперь-изгонет-Глубинную-тьму?! ААА!

Сказать, что Рэн запутался в мыслях и ощущениях, значило бы несколько приуменьшить степень его дезориентации. Какое-то время он скакал по комнате, разрываемый противоречивыми надеждами, затем прислонился к стене и сполз вниз, уже не думая о пыли. Он обхватил себя руками и долго сидел, глядя в одну точку.

Наконец, он поднялся на ноги и решительно направился к выходу. И замер на пороге, подумав: «Нет, пытаться спасти Шена сейчас все равно уже поздно!». От этой мысли ему полегчало. Не нужно больше выбирать. Рэн вышел за дверь, намереваясь сообщить первому встречному о трагической кончине проклятого старейшины.

На лестнице он замер, так как входная дверь отворилась и в замок вошел перемазанный чем-то черным, но живой Шен в компании чистого и обыденно-безукоризненно выглядящего старейшины пика Славы. Из этой картины Рэн сделал два вывода: 1) Шен выжил, 2) старейшина Муан не помогал ему выбраться из водоема.

Обидно.

Впрочем, Рэн ощутил облегчение, хотя и не хотел себе в этом признаваться. Он все еще стоял на лестнице, незамеченный, пока хозяин Проклятого пика со своим приятелем проходили через холл. Шен заметил:

– Может, если собрать с поверхности озера эту черную пленку, в нем можно будет купаться. Надо было поплавать там кругами в целях эксперимента.

– Поплавай лучше кругами в купальне, – с усмешкой предложил старейшина Муан. – Тебе помочь с волосами?

Шен покосился на него с хитрым прищуром.

– Нет, спасибо.

Казалось, он собирался еще что-то добавить, но передумал. Старейшина пика Славы отчего-то выглядел разочарованным.

– Лев, должно быть, все еще ждет в чайной комнате, – прикинул Шен. – Составь ему компанию и сообщи, что я выжил.

– У него могут быть сомнения?

Шен оставил вопрос без ответа. Они со старейшиной пика Славы разошлись по разным коридорам, а Рэн задумчиво спустился с лестницы. В холле царили сумерки, и теперь, оставшись наедине с черным замком, Рэн ощутил, как по спине пробегают липкие противные мурашки страха. Словно могильным холодом повеяло. А затем он услышал шаркающие шаги. Рэн замер, остро осознавая, что шаги раздаются за его спиной, в то время как быть там никого не должно: и Шен, и старейшина Муан скрылись совершенно в других направлениях. Судорожно Рэн зашарил в рукаве в поисках защищающего от злых духов талисмана. Тот все никак не находился, когда шаги за спиной остановились и вместо них раздался пугающий приглушенный голос:

– С-с-с-старейшина…

Рэн вздрогнул и точно бы пустился наутек, если б ноги не приросли к полу.

Наконец, талисман оказался под его пальцами. Рэн напрягся, готовый в любой момент развернуться и прилепить его на злого духа, если тот попытается приблизиться. Приглушенный голос раздался вновь:

– С-старейшина… м… твою… …иди…

Рэн судорожно втянул в себя воздух и закашлялся, чуть не подавившись слюной. Откашлявшись, он осознал, что и шаги, и голос приблизились.

– Ста… – начал голос, но Рэн, осознавший, что медлить более недопустимо, резко обернулся и с разворота прилепил талисман к первому, что попалось под ладонь.

Быстро и судорожно дыша, он наблюдал последствия своих действий. Талисман, прилепленный на лоб старейшине Леву, чуть колыхался от его дыхания. Лев резко подул вверх, пытаясь сдуть талисман, так как руки его были заняты корзиной, полностью набитой кувшинами, которую он прижимал к груди. Один из кувшинов упирался ему в подбородок, поэтому говорил он невнятно, но смысл Рэн уловил.

– Прошу извинить, – выслушав поток ругательств, произнес Рэн, аккуратно убирая талисман со лба старейшины пика Синих звезд. – Я принял вас за другого.

– Стесняюсь спросить, с кем вы обычно ведете такие игры! – все еще негодовал Лев. – И хватит загораживать мне путь! Третий раз (и последний!) прошу вас: или помогите, или хотя бы уйдите с дороги!

Сконфуженный Рэн сперва отошел в сторону, потом, сообразив, забрал у старейшины Лева несколько верхних кувшинов, и снова отошел в сторону.

Лев, наконец, поднялся в холл и направился в сторону выхода. Рэн, уже полностью пришедший в себя и старавшийся сгладить конфуз, светским тоном отметил:

– Вы так свободно прогуливаетесь по черному замку… Даже спустились в подвалы…

– Боги упасите! – не оборачиваясь, отозвался Лев. – Я лишь прошмыгнул в свой погреб. В подвалы я ни за что не сунусь!

– Отчего же? – продолжая поддерживать светскую беседу, не подумав ляпнул Рэн.

Лев смерил его скептическим взглядом, а затем заявил:

– Слышал, там обитает дух неистовой девятихвостой лисицы. Ставьте здесь, – он поставил корзину у выхода и указал на пол рядом. – Нет, зеленый оставьте. Вот эти два.

С трудом определив, который из кувшинов в понимании старейшины Лева считается зеленым (тот, что повязан зеленой ленточкой), Рэн продолжил говорить:

– Дух лисицы? Призрак убиенного Шеном животного?

Лев крякнул, что, в понимании Рэна, было знаком согласия.

– Боги праведные! – ужаснулся старейшина пика Росного ладана. – Вы сами его видели?

Лев очень внимательно вгляделся в глаза Рэна, прикидывая, не накурился ли тот. Ранее они вдвоем редко разговаривали на отвлеченные темы, и Лев и понятия не имел, что у старейшины пика Росного ладана напрочь отсутствует чувство юмора. Многие странности в поведении бедняги теперь стали Леву понятны.

– Нет, но слухи ходят, – понизив голос до свистящего шепота, начал старейшина пика Синих звезд, – что когда-то эта лисица жила в лесу у подножия пика Таящегося ветра и горя не знала, покуда однажды не встретила старейшину Шена. Тот, заметив зверька, бросил ей куриную ножку, и с тех пор лисица без памяти в него влюбилась. Она совершенствовалась сто лет и научилась принимать обличье человека, пришла на пик Черного лотоса и призналась Шену в своих чувствах. К несчастью, Шен в то время был верен обету безбрачия, который дал в далекой юности лягушке, встреченной им на охоте, пообещав жениться либо на ней, либо ни на ком. Поэтому, естественно, ему пришлось отвергнуть чувства лисицы, а несчастная сбросилась с самой высокой башни черного замка, пробила крышу и упала прямо в подвал, где, собственно, и издохла. Теперь по ночам из подвала слышится девичий плачь и проклятья, посылаемые лягушке. Вот такая, собственно, история.

Лев сам удивился, как вдохновенно у него вышло. Впрочем, были моменты, противоречащие здравому смыслу. Усмехнувшись, он приготовился посмеяться вместе с Рэном. Тот, однако, отчего-то все еще не улыбался.

– Не знал, что Шен предпочитает животных, – наконец, выдавил он.

Лев вытаращился на него. Рэн выглядел даже бледнее, чем раньше. Бедняга. Лев сжал губы, чтобы не заржать. Справившись с накатившими эмоциями, он серьезным тоном поведал:

– О, Шен много кого предпочитает. Разве вы забыли случай в гробнице?

Задав вопрос, он кивнул в сторону коридора, и они вместе отправились к чайной комнате.

– Случай в гробнице?! – всполошился Рэн.

Теперь Лев осознал, что зря он начал над ним потешаться: Рэн точно не в своем уме.

– Забудьте.

Рэн, которого до сих пор пугал тот факт, что большая часть его воспоминаний, связанных с гробницей, оказалась стерта, не мог просто оставить эту тему.

– Нет, в самом деле, о чем вы говорите? Что произошло в гробнице?

Лев понял, что случайно затронул тему, которую Рэн так просто не оставит.

– Кхм… Скажем так, произошедшее начинается на «п» и заканчивается на «й». Большего сказать не могу.

Рэн надолго замолчал. «Преступление? Нет, это заканчивается на «е». Убийство? Нет, совсем не то. П…й? Повешенный? Понурый? Пьяный? Почивший? Точно!»

– Почивший? – вслух предположил Рэн. – Кто-то умер?!

– Многие умерли… – тоскливо согласился Лев, уже забывший, о чем они говорили.

– О, да не молчите же! Что произошло?!

Вместо ответа Лев выдернул из его рук кувшин и, откупорив, сделал несколько больших глотков. Рэну показалось это дурным знаком: все настолько трагично, что старейшина Лев не может об этом говорить.

Они продолжили путь. Проходя мимо зеркала в одной из пустых комнат, Рэн увидел в отражении старейшину Лева и какого-то идущего за ним козла.

– О, вы не ушли, – удивленно заметил старейшина Муан, когда Лев и Рэн зашли в комнату для чаепитий.

Рэн настороженно огляделся. Комната была просторная и полупустая: на подоконнике стоял синий фонарь, а в центре располагался диван и низкий чайный столик с подушками, раскиданными на ковре. Между диваном и столиком стояла жаровня с пышущими жаром углями, на которой грелся чайник. Старейшина Муан сидел за столиком и пил чай, а напротив него, положив морду на столешницу, полулежал черный зверь, напоминающий девятихвостую лисицу. Раззявив пасть, зверь девичьим голосом протянул:

– Ску-у-ука.

Рэн вздрогнул.

– Это… это… призрак убиенной?! – воскликнул он, указав пальцем на лисицу.

Муан замер, поднеся пиалу ко рту, и напряженно уточнил:

– Что старейшина Рэн здесь забыл?

– О, вы еще не знаете? – со смешанным чувством веселья и трагизма в голосе, произнес Лев. – Так как его постигло некое проклятье, он боится навредить своим ученикам, поэтому теперь живет в замке.

Лицо Муана приобрело непередаваемое выражение. Он с силой поставил пиалу на стол. По столешнице пробежала узкая трещина.

– И да, – добавил Лев для Рэна, – это та самая лисица, о которой я говорил.

– Вы же говорили, что она плачет в подвалах!!

– Только по ночам.

Лисица, заинтересовавшись разговором, ведущимся о ее персоне, села ровнее и щелкнула на Рэна пастью. Старейшина пика Росного ладана покрылся зеленоватыми пятнами и бросился прочь.

Лев проводил его взглядом, а затем, спохватившись, подскочил с дивана и бросился вдогонку с криком: «Эй, кувшин!!».

Муан покачал головой и перевел взгляд на лисицу.

– Я начинаю находить, что, как домашний питомец, ты можешь быть полезна.

– Оу, – протянула лисица, мгновенно обратившись своей человеческой формой и томно выгнувшись, – поверь мне, я еще и не то могу, если время от времени чесать меня за ушком.

Час спустя.

Ступив на землю пика Таящегося ветра, Шен свернул налево, решив добираться до пика Золотой зари нижней дорогой, самой нехоженой, чтобы точно ни с кем не столкнуться. Система так ему и не ответила, что вызывало страх, граничащий с помешательством, который он упорно гнал от себя, стараясь не замечать. Сосредоточившись на мыслях о предстоящем разговоре, Шен пришел к выводу, что действовать нужно в противовес ожиданиям. Шиан ждет, что он будет расстроен? Ожидает, что он потребует оправданий? Надеется, что Шену потребуется утешение?

Ха-ха.

Двадцать минут спустя Шиан нашелся в приемной. Он спокойно разливал горячий чай по пиалам, будто бы зная, когда ожидать гостей. Прислужники у дверей отсутствовали, Шен не встретил ни одной живой души на пике Золотой зари, пока наугад шел к кабинету.

Послеполуденное солнце проникало сквозь резные ставни, тени создавали узоры на полу, чайном столике и безмятежном лице Шиана. Шен застыл в дверях, рассматривая брата. Ему даже подумалось, что Шиан, должно быть, ожидает кого-то другого, ведь трудно представить, чтобы после всего, что успел сказать, сделать и показать в воспоминаниях, он с таким спокойствием ждал прихода Шена. Сердце старейшины пика Черного лотоса против его воли забилось учащенно. На миг растерявшись, он все же взял себя в руки, спокойно прошествовал к столику и уселся на низкий стул со спинкой, напротив Шиана. Тот медленно подвинул к нему одну из наполненных пиал и только затем поднял на него взгляд. Зеленые глаза блестели, в них отражался солнечный свет, что лился в окна за спиной Шена. Золотые украшения в волосах Шиана также ярко сверкали на солнце, отчего весь его облик делался почти что царским.