Текст книги "Крылья (СИ)"

Автор книги: Эл Лекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Пошел! Ты! Нахер!!! – заорал я прямо в рачью голову Алого, и резким ударом локтя сверху вниз переломил древко алебарды пополам!

Алый отскочил, его место тут же заняли двое других, уже подобравших свои алебарды, и мгновенно атаковали меня – слева и справа.

Только в этот раз они делали это медленно.

Нет, они делали все точно так же. Это вокруг все будто замедлилось. Не сильно, процентов на тридцать, но это было заметно. Я видел, как замахиваются для ударов Алые, я видел, как рассекает воздух одинокая, пущенная кем-то куда-то стрела, как сворачивается в шарики прямо в воздухе плеснувшая кровь.

Не замедлился один только я.

Я легко ушел от ударов Алых простым перекатом, подныривая под алебарды, метившие в грудь. Гвардейцы резко отскочили, синхронно отмахиваясь древками, и из-за них, как черт из табакерки, выскочил третий – безоружный. Он атаковал меня руками, но и он делал это медленно и смазано, будто пьяный. О технике вообще и говорить не стоило – о ней он не знал ничего, чередовал два прямых удара, и, хотя я понимал, что на самом деле воздух вокруг его рук свистит от скорости, для меня это было как тренировочный спарринг вполсилы. Я легко отклонял его удары простыми сбивами обеих рук, от чего они улетали в стороны, мимо моей головы.

Удивительно, и почему они вызывали у меня проблемы раньше? Ведь они такие медленные, что я могу их удары отбивать даже не двумя – я могу это делать одной рукой! Вот же, раз-два, раз-два…

Прекрати сейчас же! У тебя люди гибнут, пока ты с ними развлекаешься, с чьей помощью ты собрался воевать дальше⁈

Черт, точно! Совсем забыл, что тройка Алых – это не единственная опасность и не единственные враги, что на нас напали! Где-то там еще бьются с моими людьми солдаты императора… И даже если им не нужна помощь – как они будут на меня потом смотреть, если я ее им не окажу⁈

Так что хватит тянуть резину!

Блок-блок-апперкот!

Мощный удар снизу-вверх туда, где у человека располагалась бы челюсть, вздернул Алого в воздух… Да он даже в воздухе висит дольше, чем следовало бы! Достаточно долго для того, чтобы я подшагнул и ударил самым простым и банальным ударом, какой только можно придумать в такой ситуации – выпрямленной ногой в живот!

Алого отбросило прочь, словно им выстрелили из пушки, он врезался в телегу, разорвав ее пополам и скрылся в ночной тьме!

А оставшиеся двое Гвардейцев снова молча бросились на меня, занося алебарды для ударов.

Я не знаю, что с ними делают в войсках императора, как их воспитывают или, может даже дрессируют, но страх этим ребятам неведом, это уж точно. Они не останавливаются ни перед чем, действуют как роботы, запрограммированные только на одно действие – уничтожать тех, кого велят уничтожать. Никакие повреждения, никакие травмы и будто бы даже сама смерть не могут остановить этих ребят. В то время, когда простые люди-солдаты давно бы уже бросили оружие и сдавались в плен, с ужасом глядя на разорванные тела своих товарищей, эти бьются до последнего. До последнего бойца, до последнего вздоха, до последней капли крови… Если у них вообще есть кровь.

Вряд ли это люди. Сложно назвать человеком того, кто лишен всего того, что делает человека человеком, и в первую очередь это касается эмоций. Наверняка не просто так им делают полностью закрытые шлемы – чтобы никто не видел их мертвые лица, не выражающие ни единой эмоции. Если там вообще есть лица. А если нет – то это точно не люди.

И, значит, поступать с ними как с людьми – не имеет смысла.

Я скользнул в сторону, отодвигая одну алебарду предплечьем, и направляя ее в бок второму Алому. Локтем в челюсть – и алебарда оказывается у меня в руках, а ее владелец отлетает прочь, сбитый мощным ударом. Толчок – и шип на конце алебарды пробивает кроваво-красный доспех, застревая в боку и сбивая шаг так и не успевшему довернуть следом за мной свое оружие Гвардейцу.

Алебарду у него я просто отобрал. И ею же с разворота снес ему, раненому, голову. Не знаю, на какую силу были рассчитаны эти алебарды, но явно не на мою – голова хоть и взлетела над плечами, испаряясь красным дымом, но древко алебарды переломилось пополам, оставляя в моей руке только жалкий обломок, конец которого тоже начал испаряться красным.

Этот обломок я и всадил в живот последнего Алого, которого обезоружил секундой ранее. Когда он кинулся на меня с голыми руками, я просто вытянул вперед свободную руку, схватил его за шею, поднял в воздух и проткнул, как кусок шашлыка – шампуром, с той лишь разницей, что насквозь обломок не прошел, слишком короткий был.

Этого Алому хватило. Он несколько раз дернулся, отказываясь верить в то, что уже мертв, и пытаясь достать до меня руками, но потом утихомирился и начал истлевать красным шлейфом.

Первого Алого, которого я отправил в телегу, я найти так и не смог. Наверное, мой удар выбил из него весь дух, и он испарился тоже. Возможно, даже раньше всех остальных. Говоря честно, я не особо-то и искал. После уничтожения Алых я пошел помогать своим людям.

Оказалось, что солдат императора было не так уж и много – всего-то десятков пять. Во всем был виноват элемент неожиданности, который и заставил видеть напуганных и не готовых к обороне людей видеть в атакующих многотысячную армию. Когда на тебя, мирно жующего кашу из котелка, а то и сидящего со спущенными штанами где-то в кустах, несется вопящая вооруженная и одоспешенная орава, со страху легко увидеть в них три таких оравы, а то и все пять.

Солдат перебили всех. Среди них даже нашелся один маг, который и прокидывал портал, а после этого – поддерживал свои войска магией, кидаясь огнем и молниями. Это именно он выл в самом начале боя, читая заклинания. Точно так же он выл, когда его живот пробило метко брошенное кем-то на звук копье. Он умер прямо там где стоял, не в силах даже открыть для себя портал и спастись.

Среди наших людей потери были больше – элемент неожиданности сыграл свою роль. Семьдесят два трупа, из которых трое – в отложенном, но неизбежном статусе. Восемнадцать раненых, из которых пятеро – тяжело, и еще один на грани перехода в категорию трупов. К счастью, Тина не пострадала в заварушке, если не считать пореза на щеке, полученного от случайной щепки, и сейчас она с ног сбивалась, пытаясь помочь всем и сразу. Все, кто был в состоянии ей помочь, и имел хотя бы элементарные знания о целительстве, безропотно слушались ее, выполняя все приказания.

Подсчитав потери, я прошелся по лагерю еще раз, велел солдатам, знакомым мне еще по аванпосту Ядовитых Болот раздеть солдат императора и забрать их оружие и доспехи, но чуть попозже. После того, как я сделаю то, что собирался.

А собирался я влезть на ближайшую повозку и несколько раз хлопнуть в ладоши.

Так, что от моих хлопков потоком ветра пригнуло всю окружающую траву.

– Сегодня нас потрепали. – сказал я, когда все взгляды обратились на меня. – Враг устроил нам подлую ловушку, и я пока не знаю, как именно он это провернул. К счастью для нас, мы отбились. К счастью для нас, враг нас недооценил. Вы понимаете, что это значит?

Я обвел всех взглядом, и многозначительно кивнул:

– Это значит, что он нас боится. Это значит, что он понимает нашу настоящую силу и знает, что в будущем эта сила будет лишь расти! Что к нам будут присоединяться и другие города, что нас будет становиться больше! Именно поэтому он попытался атаковать именно сейчас, когда нас еще мало, уничтожить угрозу в самом ее зародыше! Не возможную угрозу, не какую-то гипотетическую угрозу… Реальную угрозу его диктатуре! А теперь скажите мне – если он даже сейчас не способен справиться с нами, если даже сейчас его планы по нашему уничтожению проваливаются – что может сделать он, когда мы возьмем столицу в осаду? Когда мы перережем пути поставок и он будет вынужден голодать в своем золотом дворце? Когда нас станет столько, что мы на стену сможем подняться просто по плечам друг друга? Что он сможет? Правильно – ни хрена он не сможет! Он уже сейчас ни хрена не может! Потому что он боится! А я его – не боюсь! И я призываю не бояться и вас тоже! Страх – это единственное, чем Тойфон сейчас способен подорвать наш боевой дух. Страх это единственное оружие, от которого у вас нет и не будет защиты… Кроме ваших собственных убеждений. Ни я, ни кто-то другой не сможет защитить вас от страха, кроме вас самих. Так что в следующий раз, когда вам станет страшно – вспомните, что Тойфон сам боится нас, как огонь – воды! И не бойтесь. Потому что если вы не будете бояться, то император лишится единственного оружия, которым обладает. Каждый из нас уже победил. Но еще не каждый это понял.

Закончив с речью, я спрыгнул с повозки и пошел помогать с ранеными. По пути я поймал странный взгляд конунга, которому перематывали порез на предплечье. Он смотрел на меня задумчиво, но без одобрения, будто мои слова пошли вразрез с тем, что он ожидал услышать, но при этом не вызвали в нем отторжения. Мне, в принципе, этого было достаточно. Ведь людям сейчас нужно было услышать… Просто услышать. Все, что угодно. Лишь бы оно не несло в себе подтекста «мы все умрем». Им было важно знать, что тот, вокруг которого все собирались, ядро армии, ее центр – он никуда не делся. Он здесь и готов бороться дальше. А значит, и им не зазорно.

Среди прибывших из Тангара нашелся маг, который после недолгих поисков открыл мне тайну открытого в середину лагеря портала – он нашел портальную вешку. Простую ветку, лежащую прямо посередине лагеря, на которую в пылу сражения не раз и не два наступили. Именно ее кто-то заколдовал, сделав из нее маяк, по которому враги проникли к нам в лагерь.

А это значило только одно. Шпионы в наших рядах не закончились.

Глава 17. Старая знакомая

Через несколько дней, прошедших, к счастью, спокойно, мы подошли к следующему на нашем пути городу. Вернее, мы должны были к нему подойти. На самом деле нам пришлось остановиться в квадре от стен, и еще пол-квадры преодолеть на лошадях в составе небольшого отряда – я, Тина и конунг.

Именно здесь стояли виселицы. Много, больше десятка. Каждая представляла собой наскоро собранную при помощи веревок П-образную конструкцию, из спешно нарубленных стволов. Стояли виселицы здесь всего ничего – на многих стволах даже до сих пор не завяли листочки. Хорошо если полутора-двое суток прошло с тех пор, как их поставили. То есть, это случилось как раз примерно в тот момент, когда мы вышли из Тангара.

Приближаясь к виселицам, я боялся увидеть висящими на них тела простых людей – местных жителей. Подобная акция устрашения была бы вполне логична и ожидаема – я бы и сам попытался напугать как армию вероятного противника, так и тех, кто планировал к нему присоединиться. Повесить пару десятков самых отъявленных бунтарей – то, что нужно для реализации такого сценария.

Но это оказались не простые жители. Висящие в рядок на трупы, по семь на каждой виселице, были поголовно одеты в ярко-красные мундиры императорской армии. Руки их были связаны за спинами даже после смерти, из чего можно было сделать вывод, что сопротивлялись они до последнего. Ничего удивительного, учитывая, насколько имперские войска уверены в своей силе и безнаказанности.

Удивительно разве что то, что их здесь так мало. Шестнадцать виселиц по семь человек на каждой. Чуть больше сотни солдат. Учитывая, что город, раскинувшийся перед нами, был довольно большим и вмещал никак не меньше пяти тысяч жителей, это вообще капля в море. Или это вообще не имперские солдаты? Может быть, это хитрый план и на самом деле от имперцев здесь только форма? А на самом деле это все те же простые мирные жители, повешенные в назидание прочим? Я бы нисколько не удивился такому исходу, считай, убиваешь двух зайцев одним выстрелом – и армию противника обманываешь, и потенциальных его противников стращаешь. Превосходный во всех отношениях результат ценой сотни жизней из пяти тысяч.

Когда я поделился своими мыслями с конунгом и Тиной, они, не раздумывая, согласились со всеми моими суждениями. Идти вперед всей армией было слишком опасно – мы и так сильно пострадали от ночного нападения сил императора. Поэтому на разведку я решил отправиться один. Тангар показал, что, в случае опасности, я действительно могу вытащить конунга и Тину из опасной ситуации, не подвергая их жизни опасности, но в той ситуации никто не ожидал нашего прихода, да еще и количество имперцев в городе исчислялось единицами. Сейчас же, когда решительно непонятно, идем мы в ловушку или в дружеские объятья, рисковать ими я не хотел. Накинут на нас какую-нибудь сеть магическую, и я-то выберусь, а они? Не сползут ли после этого с моих плеч обособленными окровавленными кусочками?

Нет уж. Больше рисковать ими я не намерен.

Город встретил меня распахнутыми настежь воротами. Никаких стражников рядом и в помине не было – заходи кто хочешь, бери что хочешь.

Ну, я зашел. Особо не скрываясь, но в то же время – готовый к любому повороту событий.

И он не заставил себя ждать. Едва я вышагнул по ту сторону стены, уже внутри города, как за спиной затопали шаги и путь назад мне перекрыли три мужика.

Не гвардейцы, нет. Обычные жители, в гражданской одежде и обуви, без брони и даже без оружия – у двоих в руках были вилы, у третьего вообще что-то вроде ухвата для печки.

Они перекрыли мне путь к отступлению, ну, в смысле, это они так думали, а на близлежащих крышах откуда ни возьмись появился десяток силуэтов с луками, направленными в мою сторону.

Неприятное чувство. Даже если знаешь, что ничего они тебе сделать не способны.

– Кто таков будешь? – спросил один из мужичков, с бородой. – И пошто сюда явился?

Я развернулся к ним, миролюбиво поднимая руки:

– Мимо шел. Гляжу, виселица. Виселица это дурной знак. А тут еще и ворота нараспашку. Думал, вдруг чего произошло!

– Ну да, конечно! – прищурился все тот же мужик. – Заливай давай! Видели мы, как двадцать минут назад ты еще с двумя людьми на лошадях на наш город глядели с холма! Что мы, дураки совсем что ли, не видели, думаешь? А мы видели, еще как видели! Вы как увидали виселицы с имперскими псами, так сразу и застыли на одном месте! Не иначе своих узнали, а⁈ Давай выкладывай – на императора работаешь, падаль⁈

Прежде чем ответить на вопрос, я оглянулся, осматривая окрестности внимательно. И оказалось, что вокруг все вовсе не так радостно, как я думал. Перед воротами, там где стоял крайний мужик, на земле буреет плохо затертая лужа крови, в стенах кое-где засели стрелы и болты, а окна самых близлежащих домов были разбиты, даже ставни местами выломаны. Словно в домах кто-то прятался, и их оттуда любыми способами пытались выкурить.

Да, тут было побоище. И, судя по тому, что меня встречают простые жители, а не Алые вперемежку с гвардейцами, последним тут всыпали по первое число.

– Нет, я не работаю на императора. – спокойно и веско сказал я, опуская руки. – Даже наоборот – я работаю против императора.

– Ну да, конечно! – хохотнул переговорщик, покачивая вилами. – Наверное, сам Белый Гвардеец пришел к нам, а? Ребята, да у нас тут сам Белый Гвардеец явился, представляете⁈

Остальные двое с готовностью улыбнулись, но глаза их при этом не переставали подозрительно следить за мной.

Что ж… В каждой шутке есть доля шутки.

Я не стал показательно и красиво заставлять броню облегать меня конечность за конечностью, я оброс ею моментально. В одну секунду, будто бы вместо меня появилось какое-то совсем другое существо. Это была моя маленькая месть за их насмешки – посмотрим, кто будет смеяться теперь.

Один из лучников на крыше не выдержал, и выстрелил. Я поднял руку, и стрела в щепки расколотилась о выпрямленную ладонь, на которой, конечно, не осталось и царапины. Задумчиво посмотрев на ладонь, я опустил ее и обратился к онемевшему от неожиданности переговорщику:

– Как догадался?

Тот, конечно, не ответил. Из его рта донеслись только какие-то нечленораздельные звуки, после чего он разжал пальцы, роняя вилы на землю, и поднял руки вверх, словно я на него пистолет направил. Остальные двое поступили точно так же.

Я обернулся – лучники на крышах тоже опустили луки, но руки вверх не задирали. Просто стояли и смотрели на меня.

– Это… Правда ты? – дрожащим голосом спросил переговорщик. – П… Правда?

– Абсолютная. – я кивнул. – Можешь потрогать, если не веришь.

Мужик и вправду сделал два нетвердых шага и протянул дрожащую руку к моему плечу. Мда, зря я пошутил. В каждой шутке есть доля шутки.

Коснувшись меня, мужик отпрыгнул назад, будто обжегся, но зато и взгляд его наконец-то приобрел осмысленность.

– Настоящий! – выдохнул он с улыбкой до ушей. – Не морок, он настоящий!

Двое оставшихся стражей ворот перекинулись короткими взглядами, склонились друг к другу и принялись перешептываться.

– Мы слышали о тебе, о твоей армии! – задыхаясь от счастья в бороду, вещал тот, что говорил со мной. – Вести нынче быстро доходят, о случившемся в Тангаре мы узнали буквально через день! А когда выяснили, что в скором времени вы и через наш город пройдете – собрались да подняли на вилы имперских псов! Ну, тех кто отказался сдаваться, конечно, вместе с их магами! Кучу людей положили, но и они зато теперь болтаются воронью на радость! Мы специально поставили виселицы около дороги, чтобы ваша армия заметила… У вас же есть армия?

– Есть. – я кивнул. – Но я подумал, что это может быть ловушкой и не стал ее вести сюда. Хотя, вижу, у вас тут и без армии все под контролем?

– Это точно! – хохотнул мужичок. – Имперцы, что сдались, сидят под замком, их почти четыреста человек! Прикажете казнить?

Я удивился – с чего бы мне отдавать такие приказы? Или эти люди решили, что я командир армии, а значит и им тоже командир? Так они уже даже в первом предположении ошиблись – какой из меня командир? Я скорее талисман армии на полставки. А еще на полставки – ее главное оружие.

– Н-нет. – ответил я, запнувшись. – Не казнить. Лучше скажите, где все Алые Гвардейцы?

– Так исчезли уже дня четыре как! – развел руками мужик. – Просто перестали появляться на улицах. Поначалу-то мы, понятно, все равно по привычке по домам сидели, а потом поняли, что действительно их больше нет… Вот радости-то было, я вам скажу!

Я критически оглядел радующегося, как ребенок, мужичка – они скинули с шеи ярмо имперских войск, но бойцами от того не стали. Вчерашние мирные жители, сегодня они уже мнят себя крутыми вояками, справившимися с регулярной армией, но упорно забывают о тех, кем пришлось пожертвовать ради этого. Не понимают, что каждому из них просто повезло выжить, не понимают, что каждый из них легко мог быть на месте тех, кому повезло меньше.

– Кто сейчас главный в городе? – спросил я.

– Бургомистр, вестимо. – с готовностью ответил мужичок. – Его-то никто не свергал, он нас полностью устраивал даже тогда, когда имперцы в городе заправляли! Он всегда как-то умудрялся сглаживать углы, и решать все полюбовно!

– Проводите меня к нему. – попросил я. – Хочу с ним поговорить.

– Эт я запросто, самолично провожу! – засуетился мужичок. – Вин, останься на воротах, Кель беги собирай весь народ, что меч держать может!

– Отставить! – поспешил вмешаться я. – Не нужно пока никого собирать. Для начала я хочу поговорить с бургомистром.

– Не собирай народ, Кель. – тут же согласился мужичок. – Потом соберешь. А теперь идемте, господин хороший, провожу вас прямиком до бургомистра.

Бургомистр оказался колоритным стариканом, при взгляде на которого в голову лезли мысли о китайских боевиках про кунг фу. Высокий, поджарый, с длинными прямыми белыми волосами и такими же длинными белыми усами. Эдакая смесь Гендальфа белого и Вонг Фэй Хунга.

И даже держал себя он так, будто являлся золотой серединой между этими персонажами. Чинно поклонился, предложил чаю, и, не слушая возражений, сам же его и обеспечил. Только после этого он соизволил перейти к беседе.

Доспехи на тот момент я, конечно, уже спрятал, но, едва бургомистр коснулся этой темы, с готовностью продемонстрировал их ему на руке. Ему хватило, он поверил. После этого разговор перетек уже в более конструктивное русло.

Оказалось, что восстание в городе жители подняли даже без участия самого управляющего, бунт вспыхнул совершенно стихийно из-за пустяка – имперский гвардеец поймал за руку парнишку-вора, что пытался стянуть у него ключ от темницы, в которой сидел его старший брат. За это солдат собирался отрубить ему руку, но в последний момент вмешалось двое мужчин-кузнецов, и вспыхнула драка. Спустя несколько часов драка захватила весь город.

Без поддержки Алых, рассредоточенные по городу, солдаты могли не много. Они попытались отступить в свой штаб и перегруппироваться там, но им не позволяли, атакуя их буквально из каждого переулка. По ним стреляли из окон, на них бросали камни, а то и просто поливали водой и нечистотами, с крыш, их загоняли в тупики и заставляли сдаться. А тех, кто не сдавался – вязали насильно. Кого не могли связать – убивали.

На шестьсот гвардейцев пришлось восемьсот убитых мирных жителей. Их до сих пор свозили на кладбище, где могильщики, не покладая рук, копали одну могилу за другой, меняя друг друга, когда кровавые мозоли на руках лопались. Свободных молодых мужчин и женщин организовали в своеобразные отряды, призванные охранять все городские ворота на случай, если все же подоспеет имперское подкрепление. Подняв очевидный бунт против императора, люди не собирались включать заднюю и сдаваться на его милость, если он за ними придет. Они собирались драться до последнего. И совсем хорошо, если им не придется делать это в одиночку.

Они ждали нас. Ждали армию, к которой смогут присоединиться.

Лесорубы, наученные махать топорами. Охотники, ловко управляющиеся с луками. Кузнецы, умеющие творить чудесное оружие и броню. Фермеры, кладовые которых ломятся от продуктов. Столяры и плотники, швеи и прачки, целители и булочники, строители, инженеры, стеклодувы, шахтеры – все хотели бросить к чертям этот город, который вызывает у них лишь отрицательные эмоции, и отправиться надирать зад императору в столице.

И именно это их желание не позволяло мне их взять. Они были опьянены быстрой победой, они не способны были сейчас трезво оценивать свои силы, они думали, что война – это просто. Они не слушали раненых, мечущихся в бреду от сепсиса, и не могли услышать мертвых, которые рассказали бы им, что такое война на самом деле. Они первыми развернуться и в ужасе помчатся прочь, не разбирая дороги, когда в их строю появятся Алые. А за ними – побегут и другие. И в итоге побегут все.

Всего этого я, конечно же, говорить бургомистру не стал. Он бы меня понял, я уверен, но я банально не захотел терять время. Мы договорились, что я заберу четверть желающих взрослых мужчин – ту четверть, которую выберут офицеры в моей армии. И, конечно, никаких женщин и уж тем более – никаких детей. Город может нам пригодиться и в будущем, если вдруг что-то пойдет не по плану. Например, понадобится перегруппироваться, пополнить припасы, окопаться… Да мало ли что может произойти на войне. Нам нужна какая-то база. Почему бы ей не быть здесь?

Но для этого надо чтобы база была готова. А для этого в городе кто-то должен остаться.

На том и порешав, мы с бургомистром разошлись, удовлетворенные получившимся диалогом. Я вернулся к своим и обрисовал ситуацию, после чего оставил их сортировать прибывающих.

Люди шли весь остаток дня. Несмотря на мою категоричность, пытались придти и женщины и старики и дети, но их безжалостно разворачивали. Некоторые развернутые пытались пройти фейс-контроль по второму разу, но вроде бы это никому не удалось. В итоге, моя армия пополнилась еще на триста двадцать человек. Триста двадцать самых крепких и выносливых мужчин с полезными для будущей осады столицы навыками.

Вот только… Все ли они – действительно те, за кого себя выдают?

Я разыскал Тину и отвел ее в сторону от всех остальных, чтобы поговорить. Она моментально испугалась:

– Что-то случилось? Выглядишь не очень…

– Все нормально. – поспешил успокоить ее я. – Просто у меня есть к тебе дело, которое я больше никому не могу поручить.

– Я слушаю. – с готовностью тряхнула головой Тина.

– У нас много новых людей… И из Тангара пришло, и сейчас… – издалека начал я. – И я не уверен, что им всем можно доверять… Понимаешь?

– Понимаю. – серьезно кивнула Тина.

– Я хотел бы, чтобы ты… Понаблюдала за новоприбывшими… Поглядела, не ведет ли кто-то из них себя подозрительно… Понимаешь?

– Чтобы я шпионила? – округлила глаза Тина. – Как Тревор?

– Нет, не как… – я зажмурился и выдохнул. – Да. Как Тревор. Знаешь, почему Тревор так долго оставался непойманным? Потому что никому даже в голову не могло придти, что этот тюфяк, боящийся даже собственной тени, может быть шпионом.

– Я не боюсь. – насупилась Тина.

– Я знаю. – я успокаивающе взял ее за руку. – Но, как и Тревора, тебя никто не заподозрит в том, что ты шпион… Ты слишком милая для этого. А еще – ты единственная, кому я могу это доверить. Тебе и конунгу. Но конунг и так чрезвычайно занят, чтобы нагружать его еще и этим. Так что, ты мне поможешь?

– Конечно. – с удивлением посмотрела на меня Тина. – Конечно же, я тебе помогу!

– Вот и славно. – с облегчением улыбнулся я. Все прошло проще, чем я ожидал. – Тогда беги.– Не скучай!

Тина клюнула меня в щеку и убежала вынюхивать всякое подозрительное. Как бы не спалилась она со своим рвением… Хотя о чем я, она только выглядит дурочкой наивной, на самом деле голова у нее на месте.

Кусты, возле которых мы стояли, зашевелились, и из них внезапно вышел невысокий человек, закутанный в плащ с глубоким капюшоном.

Вернее, это он думал, что вышел внезапно. Я-то знал, что он там есть.

Не знал только, кто это. Но явно кто-то, кто знает меня достаточно хорошо для того, чтобы понимать, что атаковать меня в одиночку – самоубийство. Кем бы ты ни был.

– Я удивлена. – очень знакомым голосом сказал силуэт. – Я отошла всего на чуть-чуть, а ты уже с какой-то другой бабой!

Глава 18. Имперская кровь

Тора изменилась. Сильно изменилась. Будто с момента нашей последней встречи прошло месяцев шесть, не меньше. В ее черных, как дорогой бархат, волосах появилась тонкая седая прядь, а под правым глазом появился длинный тонкий шрам, упирающийся в уголок губ.

Именно шрам и создавал ощущение того, что последняя наша встреча была черт знает когда. Его совершенно точно не было, когда мы последний раз виделись. Впрочем, учитывая способности Торы к заращиванию ран при помощи магии, на самом деле мы могли видеться за две минуты до того, как я пришел в себя на берегу реки.

– Откуда это? – спросил я, коснувшись ее шрама после того, как смог наконец оторвать тяжело дышащую и подозрительно всхлипывающую Тору от себя.

Да, несмотря на то, что она изо всех сил пыталась показать свой сарказм и цинизм, едва только между нами осталось меньше двух метров, она не выдержала и кинулась мне на шею. И висела на ней добрую минуту, прежде чем я смог ее отцепить.

– Не помнишь? – усмехнулась Тора, поворачивая голову так, чтобы свет не падал на шрам. – Не помнишь, что творилось? Что произошло?

– Вообще ни хрена не помню. – признался я. – Последние несколько недель я живу как заново родившись, последнее, что помню – наступающие на нас корабли сектантов в пустыне. Потом – полная пустота в голове, с которой я очнулся на берегу какой-то реки.

– Реки… – загадочно повторила Тора. – Расскажи подробнее, что с тобой было?

– Конечно. – улыбнулся я. – Только давай вернемся хотя бы к костру. Ты голодна?

– Да, очень. Я последний раз ела вчера утром – боялась, что не нагоню вас, если остановлюсь на обед.

– Тогда идем. – я взял Тору за руку. – Ты поешь, а я расскажу тебе все, что произошло.

На лагерь опускалась ночная тьма. В лагере армии загорались костры, повсюду стучали ложки по котелкам и разделочные ножки по доскам – готовился ужин. Честно говоря, даже не знаю, как именно распределялись продукты и кто за это был ответственным – судя по всему, этим аспектом армейской жизни, ставшей продолжением жизни на аванпосте, продолжал заниматься конунг. Под его руководство так же переходили и те люди, что вливались к нам из других городов, принося с собой собственные припасы и без лишних вопросов добавляя их в общий обоз.

Главное, что все это не касалось напрямую меня. Что мне не приходилось забивать себе голову еще и этим, особенно при условии, что я ничего в этом не понимаю. То, что все идет именно так, как идет – означало, что мой план работает. У меня под началом целая армия, которая идет туда, куда нужно мне, но при этом мне не нужно напрямую ею управлять и заботиться о том, как и чем она живет. Как в компьютерной стратегии – выделил мышкой кучку юнитов и отправил ее на вражескую территорию.

А ведь в реальности все намного сложнее, и для того, чтобы армия могла двигаться, ей нужна как минимум провизия, объемы запасов которой легко могут превысить даже размеры самой армии. Нужны запчасти для ремонта брони и оружия, нужно питание для лошадей, нужна одежда, лекарства, еще что-то, еще целая куча всякого – даже если я всерьез об этом задумаюсь, вряд ли я смогу учесть все факторы – даже в своем мире не смог бы. Что уж говорить о том, в котором живу несколько месяцев, причем большую часть из этого время я лазал по пещерам и махался с врагами.

Так что это даже хорошо, что я не знаю, что готовят мои солдаты. Пусть даже они на самом деле и не мои солдаты, а просто идущие со мной в одном направлении. Главное, что они что-то готовят, что им есть, что есть, что они весело разговаривают и травят шутки, что у них отличный настрой и высокий боевой дух.

Где-то звенели молоты по стали – солдаты правили броню и оружие на походных наковальнях, которые попали к нам из городов. В одном месте пара лихих лучников тренировалась в стрельбе по мишеням, несмотря на сгущающуюся тьму. Там и тут щипали траву стреноженные лошади.

Тора не отпускала моей руки и настороженно осматривалась по сторонам из-под своего капюшона, который снова накинула на голову, едва только мы вышли из-под деревьев в свет костров. Каждый раз, когда меня приветствовал кто-то из знакомых, а то и незнакомых, солдат, Тора вздрагивала и сильнее сжимала мою руку.

Да, она мало была похожа на ту Тору, которую помню я. Что же с ней случилось за то время, что мы были порознь? Через что она прошла, что так изменилась и теперь вздрагивает от любого громкого звука?

Наконец мы дошли до шатра командования, как его называл я сам. Как его называли остальные, я, честно говоря, не интересовался, главное, что все понимали, что он из себя представляет и кто здесь живет.