Текст книги "Любимый по судьбе (СИ)"

Автор книги: Екатерина Мезенцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Снег так и не перестает падать, – покивал я. – Как бы пурга не началась.

– Да, это было бы плохо, – согласился он.

Я подал ему кружку кипятка, Ромка тут же начал греть об нее руки. Я же снова укутался в одеяло.

– Расскажи мне про теннис, – улыбнулся он мне.

Я удивленно на него посмотрел.

– Что тебе рассказать? – спросил я.

– Ну, ты же играешь в теннис, – пожал он плечом. – Что в нем интересного, кроме того, что девчонки в коротких юбках бегают, – рассмеялся он. – Что тебя в нем привлекает?

– Что я могу тебе рассказать, – задумался я. – Это игра для двоих, иногда в команде по два игрока. Наша задача падать мяч так, чтобы соперник не смог его отбить, не более чем после первого падения мяча на половину соперника, – смущенно проговорил я. Чего его это вообще интересует?! – Современный теннис называется «лаун-теннис» с английского лужайка. Что еще? – задумался я. – Играем на ровной лужайке, которая называется кортом. Его длинна – 23, 77 м, ширина – 8, 23 м. Это для одиночной игры, а если для парной то 10, 97 м. Посередине корта натянута сетка, обозначающая наши территории, – усмехнувшись, проговорил я. – Ты, кстати, знал, что натяжка струн на ракетках разная?

– В смысле? – усмехнулся он.

– Ну, сила натяжения горизонтальных и вертикальных струн разная. Горизонтальные струны натягивают с усилием на 2 килограмма меньше, чем вертикальные. Стандартная натяжка струн 26 на 24 килограмма.

– Ого, – удивленно выдохнул Ромка. – А я и не знал…

– Да, – улыбнулся я. – Чем сильнее натяжка струн, тем легче контролировать мяч при ударе, но сила удара из-за этого меньше.

– А если слабее их натянуть? – спросил он.

– Ну, тогда все с точностью да наоборот, – усмехнулся я. – Сила удара больше, а контроль хуже.

– И что тогда делать? – возмутился он.

– Я выбираю тонкие струны, – пожал я плечами. – Их натягивают с меньшим усилием, а их использование улучшает контроль мяча, правда они менее долговечны.

– Понятно, – протянул он, отхлебывая воду. – Видимо, и вид мяча для вас очень важен, – хмыкнул он.

– Конечно, – отозвался я. – Вид, вес, цвет. Все учитывается.

– Боже, – покивал он головой. – И каким же должен быть мяч?

– Ну, думаю, внешний вид ты не раз видел у меня, – усмехнулся я. – Он должен быть покрыт пушистым войлоком, это придает ему аэродинамические свойства. Его размер – 65,41 – 68,58 мм. Вес – 56 – 59,4 гр.

– Ахренеть, – фыркнул он. – А цвет?

– Желтый и белый цвета утверждены теннисной ассоциацией США и ITF, они считаю, что они более заметны для телевиденья, – усмехнулся я. – А для любительской игры подойдет любой яркий цвет.

– А что на счет правил? – спросил он. – Относительно, я все представляю, – хмыкнул он. – Один бросает, другой отбивает… А смысл в чем?

– Сначала разыгрывается подача, – начал объяснять я. – Один подает, а другой принимает, как ты и сказал, – улыбнулся я. – Задача игроков – направить мяч в сторону соперника и попасть мячом в границы корта. Про них я не буду тебе рассказывать, – фыркнул я. – Их слишком много, а тебе это ничего не даст, – Ромка только фыркнул на мои слова. – Другой же, соответственно, должен отбить мяч до того, как он удариться о его поле больше одного раза. Можно вообще не дожидаться, пока он удариться о корт – сыграть с лета, так сказать. На подачу игроку дается две попытки, если мяч заденет сетку, или попадет в нужный квадрат, то подача переигрывается. После розыгрыша гейма подача переходит к сопернику. Вот, в принципе, и все, – хмыкнул я. – Ну, в очень кратком содержании, – рассмеялся я.

– Представляю, что ты еще не до рассказал, – рассмеялся Ромка. – В боксе легче.

– Как? – спросил я.

– Ну я занимаюсь любительским боксом, – пожал он плечами. – У меня второй средний вес, поэтому числюсь в молодежной группе.

– Вас там по весу различают? – усмехнулся я.

– Конечно, – как нечто само-собой разумеющееся, ответил он. – Сам подумай, будут ли у тебя шансы против парня, который под 90 весом килограмм?

– Ну, у меня шансов ни против кого не будет, – фыркнул я.

– Ну, система подсчета очков имеет примерно такую формулу: боксеры в начале боя имеют по ноль баллов, но нанося удары набирают их, для того чтобы балл был защитан боксеру нужно чтобы трое из 5 судей зафиксировали это на специальных электронных механизмах. В любительском боксе действует система, в соответствии с которой боксёры разбиты на 11 весовых категорий: супертяжёлый вес (свыше 91 кг); первый тяжёлый вес (91 кг); полутяжёлый вес (81 кг); второй средний вес (75 кг); первый средний вес (69 кг); полусредний вес (64 кг); лёгкий вес (60 кг); полулёгкий вес (57 кг); легчайший вес (54 кг); наилегчайший вес (51 кг); минимальный вес (48 кг), – перечислил он.

– У тебя второй средний вес, – задумался я. – Выходи, ты весишь 75 килограмм? – спросил я.

– Ну, да, – усмехнулся он. – А ты сколько?

Я опустил голову.

– 56, – буркнул я.

– Боже, ты дистрофик?! – ужаснулся он. – У тебя же есть мышцы!

– Чуть-чуть, – кивнул я.

– Капец, – нахмурился он. – Ладно, летом тебя погоняю, – усмехнулся он. – Ты у меня будешь спортсменом, – мне показалось, но кажется, он этим пригрозил мне.

– Я и так спортсмен! – возмутился я.

– Хах, ну точно, – фыркнул он. – Если бы ты занимался боксом, то был бы полулегком весе, благо, что не минимальном… Дальше рассказывать? – спросил он.

– Давай, – кивнул я.

Его было интересно слушать, рассказывал с душой, было видно, что ему нравилось заниматься тем, о чем он рассказывает.

– В боксе выделяют следующие основные виды ударов: прямые удары (джеб, кросс); боковые удары (хук, свинг); удары снизу (апперкот). На данный момент в мире существуют единые правила проведения поединков для боксеров-любителей утвержденные Международной ассоциацией любительского бокса (АИБА) и Международным Олимпийским комитетом (МОК). А еще есть определенные возрастные группы: школьники – 12-13 лет; кадеты (девочки 14-16 лет) – 14-15 лет; молодежь (девушки 17-18 лет) – 16-17 лет; взрослые (женщины с 19 лет) – 18-34 года. Согласно правилам АИБА в международных соревнованиях могут участвовать спортсмены не моложе 17 и не старше 34 лет.

– Капец, – возмутился я. – Даже детям можно бить друг друга, – фыркнул я.

Ромка рассмеялся.

– Все турниры проводятся по олимпийской системе – на выбывание. Для различных групп спортсменов установлена следующая формула боя: школьники 3 раунда по 1-1,5 минуты; кадеты: 3 раунда по 1,5-2 минуты; молодежь и взрослые: 3 раунда по 3 минуты.

– Ты у нас дерешься за 3 раунда по 3 минуты? – уточнил я.

– Да, – кивнул он. – К соревнованиям не допускаются любители боксеры, принимавшие участие в соревнованиях профессионалов. Для обслуживания боя рефери использует три команды: “стоп”, “бокс”, “брэк”. Замечания и предупреждения сопровождаются жестами рефери, понятными боксерам и судьям, – вдохнув, проговорил он. – В зависимости от вида нарушения боксер может получить от рефери замечание, предупреждение или быть дисквалифицирован. При мелком нарушении рефери может не останавливать бой, а сделать замечание боксеру или секунданту в перерыве. Три замечания за одно, и то же нарушение влекут за собой предупреждение. Если замечание сделано за нарушение, по которому боксер уже получил предупреждение, оно влечет за собой второе предупреждение. Три предупреждения – дисквалификация. Виды нарушения: удары ниже пояса, удары коленом, ногами; удары плечом, предплечьем, локтем; удары открытой перчаткой, запястьем, ребром ладони, наотмашь; удары по спине, по затылку, по почкам, по задней части шеи; удушения, борьба, толчки, держание противника; использование канатов при атаке; выдавливание головы соперника за линию канатов; обхваты, броски, наваливание на соперника; низкие наклоны или нырки, опасные движения головой; сковывание рук противника с нанесением ударов; удары по лежащему или поднимающемуся сопернику; пассивная защита, поворачивание к сопернику спиной; ненужные разговоры и оскорбления; невыполнение команд рефери; агрессивное поведение по отношению к рефери; выплевывание капы; держание вытянутой руки перед лицом соперника.

– Капец, – теперь пришла моя очередь офигивать. – И ты все это наизусть помнишь?!

– Ты же помнишь размеры корта, – усмехнулся он. – И для игры тебе это не обязательно, а мне нужно помнить, что можно делать, а что – нет.

– Логично, – покивал я головой. – Что-то еще?

– Да, нет, – хмыкнул он. – Я тебе тоже так, – усмехнулся он. – В крации…

– Жесть…

– Голова кругом, да? – спросил он.

Я просто покивал, пытаясь переварить столько информации.

– Ладно, – он встал с бревна. – Пойду, проверю силки.

– А мне что делать? – встрепенулся я.

– Переваривай, – усмехнулся он.

Ромка махнул рукой и ушел. Вот гад! Опять мне его ждать?!

– Ром, может я с тобой? – крикнул я ему в след. – Скучно одному же…

Он оглянулся.

– Сиди лагерь охраняй, – бросил он.

– Будто меня кто-то испугается, – пробурчал я себе под нос, снова теплее укутываясь в одеяло. – Жмот! – крикнул я ему вдогонку.

Ромка снова только рассмеялся, скрываясь за деревьями.

О, я пока дрова могу просушить, забыл совсем про них.

10

Ромка вернулся быстрее, чем прежде, но все так же пустой.

– Ничего? – все же спросил я у него.

– Как видишь, – вздохнул он. – Даже мимо не пробегал, – усмехнулся он, имея в виду зайца.

Дрова я к этому моменту уже просушил, и мы уселись возле костра, не зная, чем заняться. Ромка налил себе кипятка, видимо, замерз пока ходил.

– Пойдем, – вспомнил я. – Я рану твою осмотрю.

– Да все уже хорошо, – отмахнулся он. – Она совсем не болит.

Я просто встал и стал ждать его. Ромка сначала игнорировал, а потом недовольно простонал.

– В кого же ты такой упертый?! – проворчал он.

– В маму, – охотно ответил я, подталкивая его в спину в сторону палатки. – В кого же еще?

– Действительно, – усмехнулся он. – Больше не в кого.

Ромка стянул куртку и штаны и сел прямо на них, выставляя вперед забинтованную ногу. Я же достал из сумки лекарства, а потом стал осторожно развязывать бинты. Раны выглядела уже получше, но все еще была красной, хотя мазь и вытянула гной, который там все же оказался.

– Видишь?! – взвился я. – А ты перевязывать не хотел! Остался бы без ноги, я бы посмотрел на тебя потом, – фыркнул я.

Ромка только улыбался, глядя на меня.

Я оторвал небольшой клочок футболки, нанес мазь на рану, а потом стал осторожно ее перевязывать.

– Что? – недовольно буркнул я, заметив его взгляд.

Щеки снова покраснели, а дыхание участилось, я не понимал, что со мной происходит. Сейчас же не утро! Я хоть и не возбужден, но определенно со мной не все нормально!

– Ничего, – покачал он головой, продолжая улыбаться мне. – Просто ты странный… – хмыкнул он, склоняя голову к плечу.

Он заметил?!

– Ничего не странный! – отмахнулся я. – Просто ты придурок.

Ромка рассмеялся.

– Все, – оповестил я его. – Можешь одеваться.

– Пойдем к речке, – предложил Ромка. – Я все же хочу еще раз проверить воду.

– Да что ты к ней привязался?! – возмутился я. – У тебя вон сколько снега под рукой!

– Это долго, – хмыкнул он, застегивая куртку. – Ждать пока он растает, потом когда вода закипит…

– А ты куда-то спешишь? – вопросительно приподнял я брови.

– Ладно, тогда я один схожу, – бросил он.

– Ладно-ладно, – взвился я. – Пошли!

Ромка довольно улыбнулся и подождал меня, пока я убирал медикаменты обратно в сумку.

Мы пошли к речке, спустились с холма.

– Стой тут, – приказал он.

– Чего это? – удивился я. – Я уже был на льду, не провалился, как видишь.

– Ну, мало ли, – хмыкнул он, выходя на лед.

Ну и черт с ним. Я шлепнулся на снег, смотря как Ромка осторожно простукивает палкой лед, которую взял из лагеря. Идиот, будто она его спасет…

Палка на самом деле его спасла. Ромка долго ходил по льду, простукивая его и, видимо, нашел то место, которое искал, но сам этого не понял. Когда он провалился под лед, палка не вошла в образовавшуюся прорубь, а Ромка сумел ее не отпустить.

– Ромка!!! – заорал я, вскакивая и бросаясь к нему. – Идиот, баран! – орал я, осторожно подбираясь к нему.

В паре шагов от него, я упал на колени, а потом вообще пополз. Помню, нам говорили, что так вес распространяется на большее пространство, но сам становится меньше. Ромка ушел под воду только наполовину, вися на палке. Что странно, он не кричал! Только вскрикнул, когда проваливался и все. Все у него не как у людей!

– Руку давай, жертва экспериментов! – рявкнул я.

Ромка протянул мне руку, подтягиваясь на палке. Боже, какой он тяжелый… Никогда бы не подумал, что человек может быть таким тяжелым…

– Куртку сними! – крикнул я.

– Идиот?! – рявкнул он. – В чем я тогда ходить буду?!

– А где ты ее сушить собрался?! – взвился я.

– Над костром!

– Снимай! – заорал я, чувствуя, как его затягивает течение.

Ромка одной рукой расстегнул куртку, стряхнул ее с плеча, потом протянул мне свободную руку. Я перехватил ее, отпуская другую, чтобы он и с нее стянул куртку. Она была мокрой, липла к телу, но он все же стащил ее с себя, став намного легче. Я стал осторожно вытягивать его.

Когда Ромка оказался на льду рядом со мной, мы еще немного отползли от проруби, а потом повалились на лед, стараясь отдышаться.

– Ну вот, – хмыкнул он. – Прорубь есть.

– Ты совсем придурок?! – взвился я. – Ты утонуть мог?! Знал ведь, что не доведет до добра твоя одержимость! На кой черт позволил тебе переться сюда?!

Ромка ничего не говорил, пытаясь отдышаться.

– Пошли быстро в лагерь! – я встал на ноги, подавая ему руку. – Тебе согреться нужно!

– Да какой смысл? – вздохнул он, поднимаясь. – Я все равно заболею.

– Быстро! – гаркнул я.

Мы побежали к лагерю, я затолкал его в палатку.

– Снимай все! – приказал я, а сам выбежал за спальным мешком и одеялом, что осталось у костра. – В сумке полотенце, – подсказал я ему. – Вытирайся так, чтобы от тебя пар шел, понял?! – я зло на него посмотрел. – Придурок, бля.

– Хорош уже, – вздохнул Ромка. – Зато у нас безграничный запас воды.

– Он и был у нас раньше! – взвыл я. – Почему ты такой упертый?!

– Я всегда таким был, если ты не помнишь, – фыркнул он, копаясь в сумке в поисках полотенца.

Я тут же от него отвернулся. Ромка в неглиже это что-то…

– Пойду, кипятка тебе принесу, – получилось тихо и сипло, Ромка даже вопросительно обернулся ко мне, но я уже вышел.

Соберись, идиот, он же все поймет! Что на тебя нашло? Он твой брат, парень! Я повесил котелок над костром. Он никогда не ответит тебе взаимностью, забудь о своих извращенных мыслях!

Я вернулся в палатку, Ромка вяло вытирался.

– Я сказал, чтобы пар шел, – хмыкнул я, недовольно смотря на него.

– Руки замерзли, – нахмурился он.

Чертыхнувшись, я подошел и забрал из его рук полотенце. Стал быстро его вытирать. От трения, что я создавал, его кожа стала нагреваться. Я вытирал его всего, когда дошел до ног, пришлось встать на колени, а перед глазами был ОН… Я всячески старался скрыть смущение и отвести глаза, пытался думать о чем-то постороннем, только не о том, что болтается у меня прямо перед глазами.

– У тебя такой же, – хмыкнул Ромка, ничего особенного не выражая голосом. – Успокойся.

Я был готов провалиться под землю. Я отстранился от него.

– Залезай в мешок, – хрипло проговорил я, отводя взгляд. – Одеяло я уже подстелил, сейчас я дам теплую одежду.

Ромка пожал плечами и направился куда послали.

Я зарылся в сумке, стараясь найти что-то потеплее. Носки, трусы, штаны, футболку и свитер.

– Держи, – протянул я ему. – Надевай, а я пока кипятка тебе принесу.

Ромка кивнул, пристально смотря на меня.

Неужели он, правда, все понял? Нет… Что он мог понять, если я сам еще ни черта не понял?! Да, меня влечет к нему, но с чего ради?? Почему именно сейчас?

– Вот, держи.

Ромка взял стакан и приоткрыл край мешка.

– Залазь, – хмыкнул он.

Я во все глаза уставился на него.

– Чего?!

– С тобой теплее будет, – хмыкнул он. – Ты же переживаешь, что я заболею, так грей меня.

Фух, может и не понял…

– Так нужно же еще… – промямлил я.

– Что? – усмехнулся он. – Какие такие срочные дела у тебя появились?

– В туалет хочу, – фыркнул я.

– Ну, иди, – кивнул он. – Потом приходи.

Нет, все же он все понял. Понял, а теперь издевается, хочет поймать с поличным, чтобы уничтожить меня раз и навсегда.

Когда я вернулся в палатку, стакан Ромки уже был пуст, я метнулся наполнить его еще раз, сказав, что ему нужно пропотеть. От этих слов, я снова покраснел, благо уже на улице.

– Так и будешь бегать? – усмехнулся он. – Залазь, я не кусаюсь…

Я пристально на него посмотрел. Что с ним? Если он понял то, почему так настойчиво просит, чтобы я залез к нему?? Разве ему не противно? А если нет то, почему говорит все эти двузначные вещи, заставляя меня ловить сердце каждый раз где-то в районе пятки или горла?!

– Ладно, – вздохнул я.

Я снял куртку, разулся и залез к нему, стараясь лечь как можно дальше, но мешок был слишком мал для моей задумки. Мы все равно касались друг друга.

– Так ты меня не согреешь, – тихо проговорил он.

Я вздрогнул, а потом немного пододвинулся к нему.

Ромка вздохнул, развернулся ко мне лицом и тесно прижался, закидывая свою ногу на мои.

– Что ты делаешь? – задохнувшись от эмоций, спросил я.

– Греюсь, – бросил он, ложа голову на мое плечо. – Ты же сам сказал, что мне нужно пропотеть…

Ааа!!! Он издевается?!

– Ром…

– Не напрягайся, – перебил он меня, усмехнувшись. – Я просто греюсь, ничего больше.

Я постарался расслабиться.

– Как думаешь, уже можно лечь спать? – спросил он.

– Давай перекусим сначала, – предложил я. – Мясо в сумке.

– Доставай, – кивнул он, отстраняясь от меня. – И кипятка еще принеси.

Нашел обслугу, бля!

Пришлось обуваться и выбегать за котелком. На улице заметно похолодало, а развесил над костром Ромкины штаны и носки, мои сапоги, я думаю, не высохнут, но я все же поставил и их на те самые ветки на которых сушились дрова. Костер начал тухнуть, я подкинул еще дров, чтобы вещи хоть немного просохли.

– Ты чего так долго? – крикнул Ромка.

– Вещи твои развешиваю, – рыкнул я. – Отвали!

Когда я вернулся в палатку, Ромка уже выложил мясо на тарелку и ждал меня.

– Хорошо было бы зайца проверить, – задумчиво проговорил он. – Не сбежал бы…

– Завтра, – бросил я. – Оденешь мои вещи, если твои не высохнут, и сходишь, сегодня грейся.

– Хорошо, мамочка, – фыркнул он.

Я недовольно на него посмотрел, наливая кипяток в стаканы.

– Хватит ерничать, ты мог утонуть, – недовольно пробормотал я, залезая к нему. – Теперь мне самому придется ходить по лесу, ты в своей курточке будешь мерзнуть…

Петь, заткнись, чего ты, правда, как дед старый ворчишь. Ромка снова посмотрел на меня внимательно-пристальным взглядом. Сем самым, который трогал во мне какие-то особые струны.

– Ты милый, – усмехнулся он.

Я во все глаза посмотрел на него.

– У тебя уже что горячка началась? – я дотронулся до его лба. – Ты что несешь?!

Ромка не ушел от моего прикосновения, только снова смотрел прямо в глаза, тепло улыбаясь. Мне снова стало не по себе. Я нервно отдернул руку, взявшись за мясо. Ромка тоже стал есть.

– О чем ты думаешь, когда засыпаешь? – неожиданно спросил он.

Я подавился, а Ромка несильно постучал мне по спине.

– С чего ты вдруг? – хрипло спросил я.

Он улыбнулся и пожал плечами.

– Просто, – хмыкнул он. – Нужно же о чем то поговорить. Я мечтаю, – признался он. – О будущем, о жене, детях, какой у нас будет семья… – я задумчиво прикусил губу. – А ты? – спросил он, повернувшись ко мне.

– А я придумываю жизнь, которую хочу на самом деле, – признался я, опуская голову.

Ромка горько усмехнулся.

– Где тебя не тиранит брат и у всех вас супер семья? – спросил он.

– Не так, – покачал я головой. – Мы с братом чудесно ладим, мама нас обожает, отец гордится. Если мы и ссоримся, то быстро миримся, потому что любим друг друга, – усмехнулся я. – Это настолько невозможно? – спросил я у него.

– В другой жизни – возможно, – пожал он плечами. – Сейчас так уже не будет…

Я печально опустил голову. Если мы с Ромкой и нашли общий язык (снова так двусмысленно!), но с родителями он не станет мириться…

– Ты прав, – кивнул я. – Просто хочется всего одного: быть нужным…

– А ты что не нужен? – хмыкнул он. – Родители в тебе души не чают.

– Мама просто заботиться обо мне, любит, – кивнул я. – Ей я нужен, не спорю… Отец же просто… Не знаю… – задумался я. – Он любит меня, не спорю, но… Я для него, наверное, навсегда останусь маленьким смешным сыном, – фыркнул я. – Он будто не воспринимает меня в серьез…

– Ты сам себя так подаешь, – пожал плечом Ромка. – Ты слабый, поэтому за тебя все заступаются.

– И как мне стать сильным? – нахмурился я, не совсем его понимая. – Ты совсем недавно говорил, что я сильный…

– Это другое, – подумав, ответил он. – Не знаю как это объяснить… Ты кажешься сильным и слабым одновременно.

– Ты тоже, – фыркнул я, отвернув от него голову.

– И в чем же? – усмехнулся он.

– Ты сам знаешь, не хочу говорить тебе об этом, а то мы снова поругаемся… – недовольно буркнул я.

– Скажи, – попросил он. – Честно, я не буду злиться.

Я повернулся и внимательно посмотрел на него.

– Сам ты сильный, – задумчиво проговорил я. – Сам всегда за себя заступаешься, споришь, доказывая свою точку зрения, – Ромка кивал на все это с довольной улыбкой. – Но я вижу не только это, – Ромка резко замер, повернувшись ко мне. – Я вижу в тебе маленького мальчика. Мальчика у которого отобрали маму и бросили одного, – кусок мяса, который Ромка хотел взять в рот, замер на полпути. – Мне постоянно казалось, что ты надеваешь на себя маски, чтобы люди не увидели этого мальчика, ты прятал его. Когда с тобой пробовали поговорить, накричать, обозвать… Ты надевал эти маски, лицо сразу становилось отчужденным, холодным, на лице насмешливая, чуть ли не ядовитая усмешка, – быстро проговорил я. – Я так и видел, как за этой маской надменности и похуизма, по другому и не скажешь, сжавшись в комок, рыдал тот мальчик.

Ромка сглотнул ком в горле, мне и самому было не по себе.

– И что дальше? – хрипло спросил он.

– Я видел его каждый раз, когда начинал орать на тебя или мстить за то, что ты обжал меня, – тихо проговорил я. – Перед глазами вставал этот встрепанный зареванный ребенок. Его губы дрожали, а руки были сжаты в кулаки, даже так он не собирался сдаваться, – грустно улыбнулся я. – И он постоянно спрашивал у меня: «За что?», «Почему я?». Сам понимаешь, что после такого я ничего не мог сделать…

– У тебя очень богатая фантазия, – проворчал он, отодвигая от себя тарелку.

– Ты сам просил рассказать, – прошептал я. – Извини…

– Все нормально, – бросил он, ложась в мешок. – Ты скоро?

Мне есть уже тоже не хотелось. Я сложил остатки в мешок, а потом запихнул его в сумку, доставая шоколадку.

– Будешь? – спросил я у Ромки, залезая в мешок.

– Нет, – усмехнулся он. – Не буду обирать детей.

Я недовольно фыркнул и отломал половинку.

– А мы не жадные, – бросил я, поворачиваясь к нему спиной.

Ромка взял протянутый шоколад.

– Спасибо, – выдохнул он мне куда-то в затылок.

У меня по спине пробежали мурашки. Ромка обнял меня за талию и притянул к себе ближе. Я замер.

– Ром… Ты странно себя ведешь, – прошептал я так, будто кто-то мог нас услышать.

– Ты тоже, – вздохнул он.

– Ты же не гей, – почти просительно проговорил я.

– Ты тоже, – снова хмыкнул он. – Спи.

Я попытался расслабиться и закрыл глаза. Уже засыпая, я почувствовал, что Ромка зарылся носом в мои волосы, вдыхая их запах. Эй, это не правильно! Братья и парни так себя не ведут по отношению друг у другу! Так нельзя!!!

11

Я проснулся от того, что меня обнимают. И не просто обнимают, а ОБНИМАЮТ!!! Я понимал, что никто кроме Ромки это быть не может, поэтому я резко распахнул глаза. Его руки блуждали по моему телу, забираясь под свитер, а губы целовали шею. Его нога протиснулась между моих ног, заставляя меня возбуждаться еще больше.

– Ааа!!! – заорал я, вскакивая.

Ромка вздрогнул, а потом во все глаза уставился на меня.

– Ты чего орешь?! – возмущенно воскликнул он.

– Ты лапал меня! – заорал я, тыча в него пальцем. – Ты облизывал мою шею!

– Облизывал, – скривился Ромка. – Не облизывал, а целовал!

Я замер, глаза собирались вылезти из орбит, чтобы лучше его рассмотреть.

– Что? – севшим голосом переспросил я. – То есть ты не спал?? Ты сознательно…

– Именно, – хмыкнул он. – Что тут такого?

– Что такого?! – взвизгнул я. – Мы оба парни! Мы братья, в конце концов!

– Но это не мешало тебе хотеть меня, – усмехнулся он. – Чего ты?

– Ч-чего? – Боже, это Ромка вообще?! – Ты в своем уме?! Что на тебя нашло?! Ты же меня гомиком и пидором постоянно обзывал, а сейчас сам что творишь?!

Ромка скривился.

– Когда это было, – проворчал он.

– Да вот 4 дня назад! – нахмурился я.

– Я не понимаю, чего ты панику развел, как девчонка прямо, – фыркнул он. – Я хочу тебя, ты хочешь, – пожал он плечом. – Зачем эти лишние вопросы и крики?

– Что?! – взвился я. – Я шлюха, по-твоему, что ли?! Пошел ты!

Я отбросил одеяло мешка в сторону, вылезая из него, стал нервно натягивать обувь.

– Еще я после этого и гомик, – ворчал я себе под нос. – Чья бы мычала…

Ромка схватил меня за плечо, заваливая на мешок, а сам склонился надо мной. Я во все глаза уставился на него, Ромка же внимательно посмотрел на меня, склонив голову на бок, потом улыбнулся.

– Ну чего ты испугался? – усмехнулся он. – Все же хорошо…

– Ничего не хорошо! – рявкнул я, пытаясь оттолкнуть его. – Тебе сперма в голову ударила?! Без секса всего четвертый день, а уже крыша уехала и готов трахнуть своего брата?! – меня затрясло всего.

Ромка усмехнулся от моих слов.

– Я без секса уже с месяц, – хмыкнул он. – И ничего, жил раньше…

– А сейчас то что с тобой приключилось, – я попытался снова его оттолкнуть. – Испугался, что можешь сдохнуть и решил на последок поэкспериментировать?!

– Я второе утро просыпаюсь от твоего стояка, – улыбаясь мне, проговорил Ромка. – Просто хотел предложить помощь как брат брату.

– Ты хоть понимаешь, как мерзко это звучит?! – взвыл я.

Ромка тут же переменился в лице, взгляд наполнился холодом и надменностью, а улыбка бесследно исчезла с его лица.

– Хотя бы будь честен с сами собой, – фыркнул он. – Это ты первый захотел меня, я же просто ответил на твои чувства.

– Да какие чувства?! – смущенно возмутился я.

Все-таки вчера он все понял. Я был идиотом, что надеялся, что он не поймет. Он же парень! Он знает, как устроены наши мозги.

– Вот эти, – прошептал он, склоняясь надо мной.

Я пристально смотрел в его черные глаза и тонул в них. Сейчас они были словно воронка, которая затягивала меня все глубже и глубже.

Когда наши носы соприкоснулись, я моргнул, возвращая себе свой разум. Будто резко проснулся, но Ромка был уже слишком близко. Я только и успел что-то промычать, а его рот уже накрыл мой.

Его губы оказались чуть шероховатыми и до безумия теплыми и мягкими. Сначала он просто прикоснулся к моим губам, не закрывая глаз, потом они шевельнулись, целуя. Я до боли в пальцах вцепился в его плечи, мне казалось, что если я отпущу его, то провалюсь куда-то, наверное, в свой персональный ад за то, что влюбился в своего брата.

Да, теперь отрицать бесполезно, я влюбился в него. Невозможно было не влюбиться в такого как он, того, которого понимаешь если не с полувзгляда, то с полуслова. Того, которого постоянно защищаешь, прощаешь.

Его язык неуверенно коснулся моих губ, а я замер. Нет, он не может, действительно, этого хотеть. Он же не гей!

– Впусти меня, – прохрипел он, чуть отстранившись от меня.

Я умоляюще на него посмотрел.

– Не надо… – взмолился я.

– Почему? – он потерся своим носом о мой. – Тебе противно?

– Не в этом дело… – смутился я еще больше.

Ромка довольно улыбнулся, а потом снова поцеловал меня. Перед глазами взорвались миллион фейерверков, тело выгнулось дугой, будто к нему подключили ток, а глаза сами собой закрылись, чтобы не ослепнуть от всего увиденного.

Ромка провел языком сначала по нижней губе, а потом по верхней. Укусил меня за верхнюю губу, а потом зализал обиженное место.

– Давай же, – усмехнулся он. – Впусти…

Я пьяно на него посмотрел.

– Хватит издеваться, – прошептал я, на глаза наворачивались слезы. – Я ничего такого тебе не сделал… – Ромка непонимающе на меня посмотрел.

Нет, я ни за что не поверю, что он и в правду что-то почувствовал ко мне. С чего вдруг?! У меня это давно, если не с самого начала, то где-то около того, а он лишь издевался надо мной!

– Я не издеваюсь, – удивленно проговорил он. – Что вообще твориться у тебя в голове??

– Ни за что не поверю, что ты внезапно влюбился в меня, – прошептал я, отворачиваясь от него. – Ты лжешь…

Ромка ошарашенно похлопал глазами. Вот я идиот… С чего я вообще подумал, что он что-то чувствует ко мне?!

– Петь, я и не… – рассеянно проговорил он.

– Вот и все! – рявкнул я, желая чтобы разверзлись хляби небесные. – Отпусти меня!

Я вывернулся из-под него и встал на ноги.

– Я не мальчик по вызову, – холодно проговорил я. – Пусть я урод, который захотел своего брата, но я это переживу, – хмыкнул я. – Не смей больше трогать меня!

Сказав это, я схватил куртку и вылетел из палатки. Боже, что я за дебил?? Как я мог подумать, что он влюбился в меня, да еще и сказать ему подобное?! Он же просто захотел посмеяться надо мной. Мы стали лучше общаться, он увидел, что я постоянно кошусь на него, или смущаюсь его голого тела, смеяться, или издеваться он не мог, так как обещал не делать этого, поэтому решил ткнуть меня в это носом. Возможно, был бы не против и трахнуть… Все же это ценный опыт, верно? Боже, убей меня прямо сейчас, прошу! Я просто не представляю, как посмотрю ему в глаза после этого!

Так, нужно куда-нибудь уйти. Дрова! Пойду, соберу дров, Ромка же теперь не сможет так свободно шляться по лесу, как раньше…

– Я за дровами, – крикнул я в сторону палатки.

– Стой, – из палатки показалась Ромкина голова. – С чего это??

– Ты свою куртку утопил, – фыркнул я, не поворачиваясь к нему. – Хочешь замерзнуть в лесу?

Он не стал ничего отвечать, а может я слишком быстро убежал…? В любом случае, ответа я не услышал. Меня не было, наверное, с час. Ветки старался отломать повыше, чтобы они были более сухими, но снег, что падал ночью, был очень мокрым, думаю, придется долго их сушить. Кстати, температура так и не поднялась, было очень холодно, наверное, мы с Ромкой не замерзли только потому, что жались друг к другу.

Вернувшись в лагерь, я застал Ромку у костра, он сидел в своей куртке и одеяле. Он уже повесил мешок, открыл отверстие в палатке, развел костер, грел воду и подогревал вчерашнее мясо.

– Мясо последнее осталось, – тихо проговорил он, смотря на огонь. – Нужно сходить проверить силки…

– Потом сходишь, – кивнул я, сбрасывая дрова. – Я тебе свой пуховик дам. Твоя одежда высохла? – чисто из вежливости спросил я.