Текст книги "Любимый по судьбе (СИ)"

Автор книги: Екатерина Мезенцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

– А потом все продолжиться? – усмехнувшись, спросил я.

– Ну так, – усмехнулся он. Ромка резко погрустнел, тоже переводя взгляд вдаль, как и я минуту назад. – Я никому не рассказываю о том, что твориться у меня внутри, – я замер от его слов. – Просто не могу. Да и не вижу смысла в этом, – усмехнулся он, но вышло как-то горько. – Я не хочу, чтобы меня жалели. Просто иногда так хочется выговориться, – он покачал головой, отстраняясь от меня. – Даже не важно кому, понимаешь?! Главное просто рассказать как мне плохо… Одиноко и больно.

– Ром, – я осторожно положил ему руку на плечо. – Расскажи мне, – он внимательно посмотрел на меня. – Я не буду смеяться. Постараюсь понять и помочь, обещаю.

Ромка усмехнулся, снова отворачиваясь от меня.

– Я так долго издевался над тобой, думаешь, я тебе вот так поверю? – я поджал губы. Да, не на долго хватило его откровенности. – Хотя, знаешь, – вдруг усмехнулся он. – Наверное, ты один и сможешь понять. Почему-то именно твои слова всегда достигали цели, твои слова жалили больнее других. Других я почти не слышал, а твои слова всегда звучали громко, с ненавистью или болью. Это больше всего бесило, – он насмешливо посмотрел на меня. – Наверное, и из-за этого я так ненавидел тебя.

– Ненавидел? – затаив дыхание, спросил я.

– После всего, что здесь случилось, я уже не смогу обращаться с тобой так же как раньше, – фыркнул он. – Я может и урод, но не настолько. Ты сильный, – вдруг проговорил он. – Ты старательный и внимательный.

– Нет, ты точно головой ударился, – ошарашенно усмехнулся я.

Ромка тоже не сдержал улыбки.

– Я всегда восторгался твоей силой, – покачал он головой. – Несмотря на то, как я обходился с тобой, ты не сдавал меня, не обливал грязью и не ломался… – в его голосе послышались нотки восторга. – Даже сейчас, ты стараешься помочь, не смотря на то, что ничего в этом не понимаешь, – усмехнулся он. – Пытаешься рассмешить меня, чтобы я не думал о нашем хреновом положении. Додумался взять сумку, без которой бы мы точно не выжили. Переживаешь за меня.

Мне стало казаться, что это сон, что это вообще не Ромка. Разве он мог сказать подобное мне?!

– Ты сильный, не смотря на то, что нытик и одеваешься как девчонка, – улыбнулся он. – Быстро учишься, белку то ту ты все-таки сам разделал, – похвалил он меня.

– Не напоминай, – мне поплохело от одних только воспоминаний.

Ромка усмехнулся.

– Да им не ненавидел я тебя, – продолжил он. – Просто хотел сделать отцу так же больно, как было мне…

– Я понимаю, – покивал я. – Отец тоже это понял.

– Он идиот, – хмуро фыркнул Ромка. – Ни черта он не понял.

– Я ему сказал, – решил признаться я. Он резко повернулся ко мне.

– Что ты ему сказал? – ошарашенно переспросил он.

– То, что понимаю тебя, что поступал бы так же, – пожал я плечами. – Сказал, что он поступил не правильно тогда…

– Ты сам сказал, что он зря привел вас к нам в дом?! – не веря, воскликнул он.

– Не так, – покачал я головой. – Я сказал, что он поспешил… Сильно. В тот момент, он должен был принадлежать только тебе. Помочь тебе пережить это нормально. У тебя был такой возраст, когда ты еще ребенок, но уже все понимаешь. Потом бы ты может и не смирился с нами, но не стал бы таким злым… Ну, лично, мне так кажется, – хмыкнул я.

– Я не знаю, – покачал он головой. – Я очень любил маму, ее бы мне никто не заменил.

– Мама и не стремиться к этому, – мягко улыбнулся я ему. – Она просто хочет, чтобы мы все были счастливы. И если не сын, то просто как… Племянник, брат… Родственник, в общем.

– Твоя мама хорошая, – кивнул он. – Несмотря на мое поведение, она пыталась заступаться за меня, понять… Другая бы уже давно отцу пожаловалась и меня бы отослали в закрытый пансион, – усмехнулся он.

– Тогда может ты изменишься? – осторожно спросил я, снова положив ему руку на плечо. – Всем бы стало лучше, тебе в первую очередь…

– Самое сильное чувство – разочарование, – проговорил он, с силой сжимая кулаки. – Не обида, не ревность, и даже не ненависть. После них остается хоть что-то в душе, – горько усмехнулся он. – После разочарования – только пустота. Я разочаровался в нем, Петь, – тихо проговорил он. – И не знаю, смогу ли простить…

– Я понимаю, – покивал я, ложа голову ему на плечо, но очень осторожно, боясь, что он тут же рассмеется и оттолкнет меня. – Добрые люди часто становятся жестокими.

– Почему это? – удивился он. – Они же добрые.

– Просто потому, что об их душу постоянно вытирали ноги, – хмыкнул я. – Я Куму тоже самое сказал, когда он спрашивал меня, почему я терплю тебя. По глазам человека можно понять, что с ним твориться. Смотря в твои я видел в них твою боль и одиночество, обиду и разочарование. Я просто не смог пересилить себя, чтобы причинить тебе еще больше боли. Может я дурак, как меня постоянно называли, может я мазохист, – рассмеялся я. – Может псих и у меня просто поехала крыша. Но если человек тебе, действительно, дорог то, сколько боли бы он тебе не причинил, ты его простишь.

Ромка вздрогнул всем телом, а потом посмотрел на меня как на привидение.

– Что? – спросил я, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Дорог? – переспросил он. – И чем же я тебе дорог? – затаив дыхание, спросил он.

Я смутился и сел ровно, смотря снова вдаль.

– Пусть ты никогда и не считал меня им, но ты для меня брат, – пожал я плечами. – Я всегда хотел брата, – улыбнулся я. – Чтобы было с кем разделить игры, с кем драться и ссориться. Чтобы он был старшим, потому что я люблю влипать в разные истории, – рассмеялся я. – Я представлял себе, что он будет помогать мне, спасать меня. Брат – это если не самый близкий человек, то один из них, – пожал я плечом. – Я всегда мечтал иметь такого брата.

– А получил меня, – хмыкнул Ромка. – Извини и за это…

– Ты все же спас меня уже два раза, – усмехнулся я. – Сейчас мы с тобой разговариваем на очень личные темы, об этом я тоже мечтал.

– А мне надоело терять близких людей, – тихо проговорил он. – Нужен кто-то, кто придет в мою жизнь и скажет: «хочешь – не хочешь, а я остаюсь», – усмехнулся он. – Воспоминания – давят, мысли – душат, а чувства – убивают, – холодно проговорил он. – Я хочу, чтобы этот человек заставил меня обо всем забыть. Был рядом и поддерживал, не давал зайти слишком далеко или сойти с ума.

Я долго молчал, обдумывая его слова. Хотел спросить, подойду ли я, но это уже было бы не то. Ромка четко выразился, что он не хочет принимать решения на счет участия этого человека в его жизни. Он хочет, чтобы он просто был, не спрашивая его самого.

– Я останусь, – твердо проговорил я.

Ромка повернулся ко мне, долго рассматривал, а потом рассмеялся.

– Нет, – покачал он головой. – Ты не подойдешь. Ты же план мести для моего отца, забыл? – он насмешливо посмотрел на меня, но его глаза ждали, в них была надежда.

Да, я оказался прав.

– А мне плевать, – фыркнул я, поднимаясь на ноги, с шипениями от боли. – Я был с тобой и раньше, буду и теперь, – Ромка удивленно посмотрел на меня. – Раньше ты этого просто не замечал. Теперь я ставлю тебя в известность об этом, – улыбнулся я. – Так что ты будешь полной сволочью, если продолжишь глумиться надо мной, животное, – со смехом проговорил я.

Ромка долго не сводил с меня внимательно-пристального взгляда. Казалось, что смотрит в саму душу, а потом улыбнулся, тоже поднимаясь на ноги.

– Пошли снова тебя залатаем, – хмыкнул он.

Я благодарно улыбнулся ему. Не оттолкнул. Он принял меня…

– Хорошо, – Ромка закинул мою руку себе на плечо, помогая идти, потому что мои отказывались передвигаться. – Ребра? – обеспокоенно спросил он.

– Да, – сипло отозвался я. – Они еще после аварии болели, ты немного добавил… – смущенно улыбнулся я.

– Прости, – выдавил он. – Я дебил.

– Согласен, – рассмеялся я, а потом зашипел от новой порции боли. – Черт.

– Пошли, – усмехнулся он. – А то совсем калекой станешь…

– Тебе на потеху, – фыркнул я.

– Конечно, – с наигранной радостью закивал он. – Буду стоять и ржать над тобой, пока ты не поднимешь свой зад и не накостыляешь мне, – я улыбнулся ему в ответ.

Хотелось рассмеяться, но боль остановила меня от этого необдуманного поступка.

//=//=//=//

И вот мы снова в палатке, Ромка достал пластыри, зеленку с йодом и перекись. Сейчас не день, было темно. Благо у меня был фонарик на телефоне, иначе пришлось бы сидеть совсем на ветру возле костра.

– Сядь, – попросил он меня.

Он дал мне кусочек ватки, залив ее перекисью, я непонимающе на него посмотрел.

– На всякий случай, – усмехнулся он.

Я вставил получившийся тампон в нос. Глупо, но раз ему так спокойнее…

– Разденься по пояс, – приказал он.

– Зачем? – удивился я.

– Ребра посмотрю, – хмыкнул он.

Я по его глазам прочитал, что он хотел снова съязвить, но удержался же. Только ради этого я стянул с себя все, ежась от холода.

Ромка нахмурился, но склонился к моим ребрам. Я тоже посмотрел на них. Ну, синяков много, это да. А в остальном вроде как обычно. Он положил руки на мои бока, провел руками вниз, слегка надавливая.

– Больно? – спросил он, громко сглотнув.

Я сам чувствовал себя не нормально. Сердце вздрогнуло, а потом понеслось вскачь.

– Нет, – сипло выдохнул я.

Ромка задумчиво потыкал пальцами в каждое ребро, потом снова нажал на них.

– Вроде не сломаны, – пожал он плечами. – Просто ушиб, наверное…

– Наверное… – согласился я, быстро натягивая футболку, а сверху свитер. – Садись, я тебя тоже подлечу, – усмехнулся я.

Ромка насмешливо фыркнул.

– Заживет, – отмахнулся он.

– Сядь, я сказал! – гаркнул я.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Борзеешь, – покачал он головой, но покорно сел.

– Снимай все, – хмыкнул я.

– Что?! – взвился он.

– Что «что»? – я взял в руки ватный тампон и перекись. – Вчера ты не дал себя осмотреть, а я переживаю, как ты выразился.

Ромка недовольно посмотрел на меня исподлобья.

– Ничего страшного нет, – упрямо буркнул он.

Я тяжело вздохнул, отложил свои предметы мести, и стал стаскивать с него куртку.

– Ладно-ладно! – воскликнул он. – Понял я.

– Вот так бы сразу, – усмехнулся я, довольный проделанной работой.

– На кой черт я полез к тебе со своими извинениями?! – все ворчал он.

– Боишься лекарств? – улыбнулся я.

– Ничего я не боюсь! – фыркнул он.

Ну-ну.

Сначала я занялся его лицом. Сходил за водой, стер кровь с губы и ссадины на лице. Потом пролил их перекисью, а губу еще и йодом прижег. Ромка зашипел от боли.

– Терпи, ты ж мужик, – съехидничал я.

Он опять смерил меня недовольным взглядом.

Потом я осмотрел тело. Были содраны локти и колени, на голени довольно глубокая рана, наверное, от стекла.

– Почему сразу не сказал?! – возмутился я. – Она уже покраснела!!!

Я стал нервничать. Мало ли… А вдруг заражение или загниет, что я смогу тогда сделать?!

– Да нормально все, – начал злиться Ромка. – Я не ребенок!

– Ром, ты же видишь, что она глубокая, – не отступал я. – Почему не сказал?!

Он промолчал, отвернувшись от меня.

– Ладно, мою помощь ты не хотел принимать, – фыркнул я. – Но сам, почему не обработал? Сам же смог бы достать… – все ворчал я, обильно поливая ее перекисью.

Рана тут же запенилась, убивая микробов.

– Я сегодня хотел, – тихо проговорил он, смотря в сторону. – Вчера тоже ребра болели…

– А сегодня? – спросил я, внимательно посмотрев на него.

Странно, синяков нет…

– Сегодня легче, – пожал он плечами.

Ну, что за идиот?!

Я поднялся на ноги, положил руки на его ребра, как он делал мне.

– Что ты…

Только я надавил, как он задохнулся и наклонился вперед, пытаясь уйти от боли.

– Сломал?! – испугался я.

– Не знаю, – вздохнул он, с трудом распрямляясь. – Может просто трещина…

– Вот баран! – заорал я.

Ромка снова ничего не сказал, но и возражать не стал.

Я стал разрывать свои футболки на ленточки. Одну оставил для повязки на ногу, а остальные на ребра.

– Не знаю, поможет ли это, – задумчиво проговорил я.

Я стал обматывать его грудь нарванными лентами, осторожно обхватывая его, чтобы не задеть ребра.

– Я еще и прыгнул на тебя, – тихо проговорил я.

Мое лицо было очень близко от его, я чувствовал его дыхание своей щекой.

– Извини, – сглотнув ком, вставший в горле, проговорил я.

– Ничего, – хмыкнул он, внимательно смотря на меня. – Я тоже сделал тебе больно.

Я потянулся за бинтом.

– Подержи вот здесь, – попросил я его, когда понял, что не дотянусь.

Разрезав ножом бинт, я обмотал его и им, чтобы ничего не сползло. Ромка все это время пристально смотрел на меня.

– Что? – спросил я его.

Он склонил голову на бок.

– Ничего, – улыбнулся он. – Просто ты смешной…

– И что смешного? – недовольно буркнул я.

– Так волнуешься, будто я сейчас кони двину, – хмыкнул он.

Я только фыркнул и встал перед ним на колени, беря повязку, бинт и мазь. Ой, а для чего она? «Мазь заживляет раны, порезы и ссадины». Мама, я тебя люблю!

Нанеся мазь на рану, я забинтовал ее.

– Вот и все, – улыбнулся я ему. – Завтра перевяжем, – уже строже проговорил я.

– Хорошо, мамочка, – усмехнулся он, натягивая на себя одежду.

– Замри! – заорал я.

Ромка испугано посмотрел на меня, а я начал рыться в своей сумке. Так, штаны потеплее, носки, ботинки… Куртка.

– Держи, – я протянул ему все это.

– Я же говорил…

– А мне плевать, – рыкнул я. – Ты должен быть в тепле.

– Петь, не наглей, – отводя взгляд, проговорил он. – Мы только начали нормально общаться, а ты уже…

– Что? – я надменно на него посмотрел. – Я всего лишь не хочу, чтобы ты заболел! Тут никого кроме нас нет, никто тебя не увидит в моем стиле, – фыркнул я обиженно. – А моя одежда теплее.

Сказав это, я схватил куртку и вышел из палатки. Пусть делает все что хочет, плевать!

Я сел на свое бревнышко, взял мясо, которое так и недоел. Совсем уже стемнело, я достал телефон. Одна батарейка осталась… Скоро сядет. Ого, а время уже пол одиннадцатого, можно и спать идти.

Ромка пришел минут через 5, в моей одежде, слава всем Богам. Протянул мне тарелку (стаканы были раннее вынутыми нами).

– Вторая разбилась, – проговорил он.

Я покивал, выложил на тарелку мясо и стал дальше есть молча.

– Дуешься? – улыбнулся он. – Но я же оделся в твое…

– Спасибо большое, – фыркнул я.

– Тебе спасибо, – хмыкнул он.

– Не за что, – бросил я, но решил больше не злиться, поэтому протянул ему кусочек мяса.

– Я свое уже съел, – удивился Ромка.

– Я не дурак, знаю, – хмыкнул я, но руку не убрал.

– Спасибо, – снова проговорил он, беря протянутое.

– Не за что, – снова повторил я.

– В этом, действительно, теплее, – проговорил он.

– Я же говорил.

Ромка налил в стаканы воды, один протянул мне, я молча забрал его, ставя рядом.

– Потом спать? – спросил он.

– Дрова высохли? – спросил я в свою очередь.

– Да, – кивнул он, не переживай.

– Тогда, да, – кивнул я. – Устал немного…

Скорее всего из-за пережитых волнений. Ромка не стал ничего говорить. Мы молча доели, убрали все за собой и пошли в палатку.

Сняли куртки и разулись. Моя куртка, как и вчера, укрывала наши ноги, а Ромкина нас самих, поверх самого мешка.

Спать не хотелось, видимо, из-за того, что был без сознания пол дня.

– Ром, – тихонько позвал я его.

– Ммм? – отозвался он.

– Расскажи о своей маме, – попросил я, затаив дыхание.

Меня могут и послать куда подальше.

Он долго молчал, только его тяжелое и быстрое дыхание говорило о том, что он не уснул.

– Что тебе рассказать? – хрипло спросил он.

– Не знаю, – задумчиво ответил я, облегченно вздохнув, что он нормально отреагировал. – Какой она была?

– Я уже плохо помню, – тихо проговорил он. – Помню, что она была красивой, доброй и всегда пела мне, когда я грустил, или не мог уснуть, – в его голосе слышалась улыбка.

– Ее звали Аленой, да? – тихо спросил я.

– Да, – кивнул он. – Отец ее очень любил, – вдруг проговорил он. – Но когда она заболела, он отдалился от нее… Мама совсем перестала улыбаться и все время грустила…

– Я не пытаюсь оправдать его, но он просто боялся, – проговорил я, поворачиваясь к нему лицом. – И с мамой он познакомился, чтобы не думать постоянно о ней, потом уже влюбился. Ему нужно было забыть о том, что он теряет самого дорогого человека, – проговорил я. – И ничего не может с этим поделать… – Ромка ничего не стал говорить, только сглотнул ком в горле. – Из-за чего она умерла?

– Рак, – бросил он.

Я больше ничего не стал спрашивать, испугался, что он закроется снова. Осторожно обнял его за руку и положил на нее голову.

– Спой мне, – попросил я, Ромка повернул ко мне голову и ошарашенно посмотрел на меня. – Колыбельную, – рассмеялся я от его вида. – Ту, что пела тебе мама.

Ромка замялся.

– А мама тебе что ли не пела? – недовольно буркнул он.

– Нет, – покачал я головой. – Она говорит, что у нее голоса нет, в этом я с ней не буду спорить, – рассмеялся я, Ромка тоже улыбнулся. – Споешь?

– У меня не получиться как у нее, – смутился он, пытаясь отвернуться, но я не отпустил его.

– Я все равно хочу послушать, спой.

Ромка тяжело вздохнул.

– За окном затих городок,

Словно выключили музыку дня.

Ничего не бойся, сынок,

Ночь сама боится огня.

Нас с тобой улыбнулась луна,

Кружит звездочек хоровод.

Это добрая фея сна

За собою тебя зовет.

Спи, малыш, закрывай глаза.

Ждет тебя необычной путь.

Ждут загадки и чудеса,

А для этого надо уснуть.

Мчит тебя белоснежный конь

В свой далекий прекрасный край,

Положи на гриву ладонь

И во всем ему доверяй.

В том краю живут короли,

Крошки гномы хранят леса

И огромные корабли

Поднимают свои паруса.

Спи, малыш, закрывай глаза.

Ждет тебя необычный путь.

Ждут загадки и чудеса,

А для этого надо уснуть.

Вот и сам ты уже летишь,

За спиной у тебя два крыла

И тебя согревает, малыш,

Море солнечного тепла.

Ты отважен и смел, сынок –

Прочь тревоги и страхи прочь.

Я с тобой, ты не одинок

И не так уж страшна эта ночь.

Спи, малыш, закрывай глаза.

Ждет тебя необычный путь.

Ждут загадки и чудеса,

Я для этого надо уснуть*.

(*Колыбельная для сына – Николай Анохин).

– Очень красивая песня, – сонно улыбаясь, проговорил я.

– Была бы, – хмыкнул Ромка. – Если бы я ее не испортил своим голосом.

Я не сильно ткнул его в бок, устраиваясь удобнее.

– Все равно красиво, – пробормотал я. – Споешь еще как-нибудь?

Глаза просто слипались, его ответ я слышал будто издалека.

– Может быть…

9

Утром я проснулся с Ромкой в обнимку. Ошарашенно осмотрев нашу позу, я замер. Я устроился у него на груди, а он обнимал меня, наши ноги переплелись между собой.

Тут же поспешив высвободиться из его объятий, я раскрыл замок и резко сел.

Что это мать вашу такое?! Что со мной происходит?! Почему я так странно реагирую на его близость?! Ну, прижались во сне друг другу, ну обнялись… Мы же оба парни, что тут такого?! Почему как только я проснулся и понял это, сердце забилось чаще, дыхание перехватило??

– Чего возишься? – спросил Ромка недовольным сонным голосом. – Рано еще, я спать хочу.

Ха, а я что-то выспался!

– Спи, – бросил я, вставая.

– Одному холодно, – он схватил меня за руку. – Давай еще поваляемся.

Я почувствовал, как стремительно мои щеки заливает краска стыда.

– Отпусти, я в туалет хочу, – буркнул я.

– Какой же ты трудный, – фыркнул он, отворачиваясь от меня.

– Какой есть, – поднявшись и обувшись, я взял куртку и вышел на улицу.

Хорошо, свежий воздух заполнил легкие, холодный ветер остудил щеки. Это просто утреннее возбуждение, ничего более. Девушки у меня давно не было, меня это мало интересовало. Но телу не прикажешь, верно? Вот оно и реагирует на единственного доступного в поле зрения человека. Это пройдет…

Я справил нужду, а потом в нерешительности замер у палатки. Ромка четко дал понять, что не собирается вставать. Что мне делать? Остаться с ним? Нет, не хочу. Но без костра холодно… Хотя, почему это без костра? Я сам смогу развести его, возможно поесть приготовлю даже.

Войдя в палатку, я залез в карман Ромкиной куртки и взял зажигалку. Подсохшие дрова он складывал в палатку у самого входа, тут же лежали остатки книги и береста. Ромке бы она не понадобилась сейчас, но я же не он… Возьмем.

Через полчаса, я все же смог развести огонь. Хвала мне! Задумавшись, что делать дальше, я присел на бревно. Жутко хотелось в ванную, но я понимал, что пока нас не спасут, о ней и мечтать нечего. Хотя… Почему нечего? Котелок есть, огонь есть, снег растопить не долго. В конце концов, мылись же так раньше люди. Решив, что так и сделаю, я набрал снега в котелок побольше, и повесил над огнем. Благо, все для ванны было у меня с собой. Нормально помыться, конечно, не светит, но обтереться и помыть голову, я смогу. Ай да я, ай да молодец!

Через час я щеголял по палатке уже относительно чистый. Казалось, что даже дышать стало легче, и дышу будто всем телом.

– Ты чего такой радостный? – сонно спросил Ромка, приподняв голову.

Я вздрогнул от неожиданности, а потом улыбнулся.

– Помылся, – похвастался я.

– Чего?! – взвился он.

Я ошарашенно на него посмотрел.

– Помылся… – уже не так уверенно проговорил я. – А что?

– Совсем идиот?! – он вскочил на ноги. – Пневмонию захотел?! Где ты тут высушишься нормально?!

– Вот, вытираюсь, разве не видно? – недовольно спросил я. – Я устал ходить грязным!

– Всего два дня прошло, – фыркнул он. – Мог бы и потерпеть до дома! Волосы и тело теперь влажные, ты знаешь как легко простыть, когда ты мокрый?! О чем я тебе говорил, когда рассказывал про воздух в палатке и спальном мешке?! – кричал он. – Мог бы хотя бы меня разбудить!

– Разрешения спросить?! – взвился я.

– Да! – рявкнул он.

– Может, чтобы и в туалет сходить, мне твое разрешение нужно? – недовольно буркнул я.

Ромка тяжело вздохнул.

– Вытирайся хорошо, тепло оденься и быстро к костру, – прошипел он, сам обуваясь. – Надо же, и костер сумел развести, ты посмотри на него, – ворчал он.

– Да, смог, – хмыкнул я. – Ты же дрых.

– И тебе советовал!

Я задрал подбородок, решая его проигнорировать, а Ромка, взяв куртку, вышел из палатки.

Ну, лажанулся, с кем не бывает.

Когда я вышел, Ромка ополаскивал котелок.

– Я его уже мыл, – бросил я, кутаясь в одеяло. – Я не чушка, чтобы не убрать за собой.

– Мокрый бегал по морозу? – пристально посмотрев на меня, спросил он.

Я замер, не зная, что ответить. Ромка простонал, прикрывая глаза ладонью.

– Петь, ты бы хоть чуть-чуть мозгами думал. У нас нет лекарств нормальных… Чем я тебя лечить буду, если ты заболеешь?!

Я пристыжено опустил голову. Ну вот, снова отчитывает словно маленького.

– Хватит, – остановил я его. – Я не ребенок, понял уже.

– Как раз и выходит, что ребенок, – фыркнул он. – Ладно, грейся и не думай носа своего высовывать, – пригрозил он. – Что есть будем? – спросил он.

– Мясо, – улыбнувшись, хмыкнул я. – А на десерт шоколадку, – облизнулся я.

– Это понятно, – рассмеялся он. – Жарим или варим?

– Ты же говорил, что вареное мясо противное, – вспомнил я.

– Не противное, – пожал он плечами. – Просто менее вкусное.

– Вари, – вздохнул я. – Не будем же мы только жаренное есть.

– Ладно, – согласился он.

И уже не злиться. Вот и пойми его после этого. Разговаривает нормально, как вчера вечером, даже не насмехается особо, немного не привычно, если честно. Сколько ж в тебе сторон, Ромка?

//=//=//=//

Мы с Ромкой назвали это варево похлебкой, там ведь было только мясо, ничего больше. Сидели и осторожно хлебали из котелка.

– Помнишь вчера в палатки, ты кое-что сказал? – неожиданно спросил Ромка.

Я задумался.

– Что именно? Я много чего говорил.

Ромка усмехнулся.

– Ну, что ты не хочешь становиться таким же бесчувственным, как я, – он опустил взгляд. – Что пока есть для чего жить, кого любить и кому верить, все можно пережить?

Я удивленно посмотрел на него. Он запомнил?

– Да и что?

– У тебя есть этот человек? – спросил он. Я ошеломленно замер. – Есть та, которую ты любишь, которая о тебе заботиться? Ты ей веришь? – уже повернувшись ко мне, спросил он.

– Мама, – подумав, проговорил я. – Я просто не представляю, что с ней случиться, если мы не вернемся обратно…

Ромка фыркнул от досады.

– Я не об этом говорил, – возвел он глаза к небу. – Девчонка у тебя есть?

Я помолчал.

– Нет.

– А говорил так, будто есть, – хмыкнул он. – Или раньше была?

– Были, но… – я смутился. – Зачем тебе?

– Просто интересно, – рассмеялся он.

– Я ни с кем не встречался, если ты об этом, – недовольно проговорил я, стараясь не смотреть на него.

– Ммм, – насмешливо протянул он. – Ты у нас, оказывается, Казанова… Только в койку, а потом заднюю сдаешь?

– Они были не против, – зашипел я. – А у тебя самого??

– Были, конечно, – вздернув подбородок, сказал он. – Просто сейчас нет, устал…

– Понятно, – улыбнулся я.

– Какой ты видишь идеальную девушку? – заинтересованно посмотрев на меня, спросил он.

– Внешность для меня не важна, – бросил я, возвращаясь к похлебке.

– Не гони, – рассмеялся он. – Не поверю, что ты будешь встречаться с пугалом!

– Нет, правда, – тихо проговорил я. – Для меня важны сами отношения, наши чувства…

– Ну-ка, расскажи, – усмехнулся он.

Я недовольно скривился, но Ромка продолжал выжидающе смотреть на меня.

– Хочу влюбиться, – признался я. – Все девчонки, что были раньше, ничего не цепляли во мне. Я хочу пропадать с этим человеком вечерами. Приходить домой и сразу ложиться спать, чтобы не сидеть за этим гребанным компьютером, от которого уже тело ломит. Хочу, чтобы просто не хватало времени на социальные сети. Проводить все свободное время вместе. Смеяться, гулять, ходить в какие-то интересные места. А главное, чтобы нас обоих это интересовало, – пожал я плечами. – Не думаю, что я так многого требую, но пока такая мне еще не встречалась, – я повернулся к нему, чтобы избавиться от смущения. – А у тебя? – Ромка непонимающе посмотрел на меня. – Ну, что главное для тебя? Внешность? Отношения? Или ее поведение, может быть?

Ромка безразлично пожал плечами.

– Как и у тебя, – хмыкнул он. – Ты очень хорошо все описал, я хочу так же.

Я тут же возмутился.

– Это не честно! – воскликнул я.

Ромка тепло рассмеялся.

– Просто хочу, чтобы с ней мне было тепло, – я внимательно на него посмотрел. – И я говорю не об обычном тепле, – усмехнулся он. – Теплыми может быть все, не только чай, перчатки, одеяло… – он задумался. – Хочу, чтобы у нас были теплые разговоры, теплые взгляды, переписки… Чтобы она сама была теплой, – он улыбнулся, опуская голову. – Ко мне и ко всем. Эти ощущения дают мне силы жить дальше, верить, мечтать и любить…

Я во все глаза посмотрел на него, не ожидал от него такой откровенности и красноречия слов. Ромка недоуменно посмотрел на меня.

– А я ненавижу зеркала, – выпалил я, чтобы скрыть свое смущение и удивление.

– Зеркала?! – ошарашенно переспросил он. Я покивал головой. – Они то чем тебе не угодили??

– Они показывают только внешние оболочки, – фыркнул я. – Дешевые куски мяса и костей, обтянутые кожей. Они не показывают душу. Они показывают, кому больше повезло с рожей, – скривился я. – Это мы и сами видим. Показывали бы лучше душу, чтобы мы не обнадеживались зря, не верили тому, кто этого не заслуживает…

Ромка ошарашенно посмотрел на меня, а потом задумался.

– А я не понимаю, почему люди на столько глупы, – я вопросительно посмотрел на него. – Почему они, – продолжил он объяснять. – Когда их отношения дают трещину, вместо того, чтобы ее устранить, пытаются как можно больнее обидеть другого?! Они сами же превращают эту трещину в пропасть! – возмутился он. – Они же сами выбирали этого человека! Говорили ему о своих чувствах, признавались в любви, смеялись вместе, а потом специально делают больно. Я этого не понимаю, – нахмурился он.

– Согласен, – улыбнувшись, кивнул я.

Ромка улыбнулся мне в ответ. Боже, у нас появились общие взгляды, темы для разговора. Мы прожили спокойно уже день и не убили друг друга! Это же сказка просто!

//=//=//=//

Весь день мы занимались хозяйством, так сказать. Ромка снова ушел в лес, а я занялся палаткой, потом жарил нам мясо на вечер, когда Ромка пришел с пустыми руками, я заволновался.

– Что никого не поймал? – спросил я.

– Нет, – вздохнул он. – Совсем холодно, видимо, стало, только зайца видел, но как я его поймаю?! – он свалил дрова на снег. – Просушишь?

– Конечно, – кивнул я.

Понимаю, как он устал, ходить по сугробам не так-то просто.

– Хотя постой-ка, – оживился он, вскакивая на ноги.

Ромка подбежал к палатке, отодрал от нее какую-то тонкую проволочку.

– Может я смогу сделать силки, – задумчиво проговорил он.

– Ты и это умеешь?! – ошарашенно воскликнул я.

– Отец как-то показывал, – пожал он плечами. – Если вспомню, то смогу. Я следы зайца видел.

– Если честно, не представляю, что такое силки, – проговорил я, присаживаясь рядом с ним.

Ромка долго возился с этой проволокой. Он сделал небольшую петлю, потом осторожно примотал один конец к середине проволоки, чтобы она держалась.

– Вот, – довольно усмехнулся он.

– И что это? – хмыкнул я. – Все?

– Это самый простой, – пожал он плечами. – Что-то большее я не смогу сделать.

– Но как он в него попадет? – спросил я.

– Это нужно установить там, где заяц будет пробегать. Проволока крепкая, он не сможет ее порвать. Еще мне нужен будет сучок, – проговорил он, осматриваясь, а потом просто сломал ветку, что принес на дрова. – Этот подойдет. Этот сучок я воткну в землю и примотаю к нему конец проволоки, а силки установлю там, где пробегает заяц. Когда он попадет в них, петля поймает его вот так, – он потянул за петлю, и она стала сужаться.

– И он типо никуда не денется? – с сомнением в голосе спросил я.

– Может, – пожал он плечами. – Если будет сильно дергаться, то сучек вырвет, или вот здесь петельку растянет и освободиться.

– Понятно, – вздохнул я. – Ладно, иди, все равно большего нам не дождаться, – улыбнулся я.

Ромка поднялся с бревна.

– Не скучай, – он потрепал меня по волосам. – Я быстро, только установлю и все.

– А поджидать его не будешь? – смутился я от его прикосновения.

– Он может почуять меня и сбежать, – покачал он головой. – Лучше не искушать судьбу, просто буду периодически ходить туда и проверять.

– Хорошо, – кивнул я. – Скоро мясо будет готово, что с ним сделать?

– Просто положи в тарелку, а сверху целлофановым мешком прикрой и в сумку спрячь, так дольше тепло сохраниться, – подсказал он.

– Хорошо, – улыбнулся я ему. – Приходи, потом твою рану посмотрим.

Его не было примерно час, я снова стал волноваться, когда он, наконец, пришел, я тут же накинулся на него.

– Ты чего так долго?!

– Думаешь, так просто в мерзлую землю палку воткнуть? – возмутился он. – Чем я копать, по-твоему, должен был?? Нужно же было его как можно глубже установить, а то убежал бы наш заяц!

Я тут же смутился.

– И чем ты копал?

– Палкой, – фыркнул он. – Лопату не подогнали, не руками же мне копать.

– Извини… – в конец смутился я. – Я просто переживал… Я воды нагрел, замерз?

– Немного, – признался он. – Холоднее становится, тебе не кажется?