Текст книги "Немного героина для невесты Казановы"

Автор книги: Екатерина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

«Ты взрослый, умный человек, – говорил мне тогда Дима. Ты сможешь убедить ее, что жизнь состоит из множества более важных и интересных вещей. Ты сможешь увлечь ее чем-нибудь, и она бросит».

«Конечно, смогу, – думал я. – Как все удачно складывается».

Я развелся с женой, разменял квартиру. В новую квартиру привез Анечку и стал любить ее как мог. Но если что-то и изменилось, то только в худшую сторону. Я оказался слишком самоуверенным.

Если я не следил за ней целый день, Аня могла уйти и появиться через несколько дней. Или привести домой каких-нибудь грязных типов, чтобы в их компании «словить кайф».

Никакие уговоры не помогали. Когда я умолял ее почитать книжку, или завести собаку, или заняться спортом, она кричала: «Может быть, ты еще предложишь мне марки собирать?!» И заливалась своим ужасным истерическим смехом.

Тогда я стал запирать ее. А приходя вечером с работы, обнаруживал, что у Ани в кровь разбито лицо. Или вскрыты вены.

В одном из ночных клубов, о котором мне рассказывала Анечка, я познакомился с Игорем и купил у него дозу.

Первый раз я ужасно трусил. Боялся, что меня остановит и обыщет милиция. Обыщет, найдет наркотики и посадит в тюрьму. А потом операция покупки стала для меня обычным делом. Я брал у Игоря сразу недельную дозу. Мы встречались с ним по субботам в этом же клубе, где я нашел его. Я был для этого заведения слишком старым, но на меня никто не обращал внимания. Совсем еще юные девочки и мальчики с одурманенными лицами танцевали или сидели на полу, улыбаясь в никуда.

Ане с каждым днем нужно все больше и больше, иначе она погибает от боли. Все окна в нашей квартире забиты наглухо. Дверь, я уже говорил, запираю. Несколько раз я забывал про нижний замок, и находил ее в травмпункте – она бросалась под машину – или вызволял из милиции. От юной красавицы в голубом воздушном платье не осталось и следа. Но вы знаете, Марина, я по-прежнему люблю ее.

Виталик замолчал, выпил водки и посмотрел на Марину глазами, полными тоски.

– Значит, у Гоши вы раздобывали необходимые вашей жене наркотики? – спросила Марина.

– Именно. Он был моим поставщиком, а значит, мог заставить плясать под любую дудку. Ума не приложу, что мне теперь делать. Не давать же объявление в газету: «Куплю героин». Я не вынесу ее страданий, когда ей потребуется очередная доза.

Марина сочувственно вздохнула.

– А вы, Марина, вы не можете мне помочь? Вы ведь были близки с Игорем Всеволодычем, я знаю, – умоляюще заглянул Марине в глаза главный редактор. – Я буду хорошо платить вам, мне для Анечки ничего не жаль. Сколько вы хотите за один грамм?

– Да вы что? – Марина вскочила. – Вы с ума сошли! Я понятия не имела, чем занимается Игорь в свободное от общения со мной время. Нет у меня никакого героина!

– Тише, Марина, – зашептал Виталик, – вас могут услышать. Извините, я не хотел вас обидеть. Я с ума схожу, не знаю, что мне делать. Давайте посидим еще немного. Выпейте со мной.

Они оба сели, и Виталик наполнил свою рюмку.

– Я боюсь идти домой, – сказал он и выпил.

– А мне пора, уже поздно. – Марина ничем не могла помочь этому человеку.

Виталик завинтил пробку на бутылке с оставшейся водкой, взял ее под мышку и ушел. Марина вынула из шкафа пакет с вещами, которые забрала из Гошиной квартиры. Сверху лежала Гошина записная книжка. Марина вспомнила о черной «Волге» и набрала номер следователя Егорова.

Марине повезло, ненасытный молодой юрист оказался на этот раз на месте.

– Добрый вечер. – Марине очень хотелось спросить, не оторвала ли она его от обеда, но сдержалась. Вполне возможно, что следователь Егоров не понимает шуток. – Это звонит Белецкая, помните меня?

– Как же, как же, – ответил Егоров. – Хотите сообщить что-нибудь новенькое?

– Возможно. После церемонии в «России» я возвращалась поздно вечером, на машине. Возле дома на меня выскочила черная «Волга». Я уверена, что это не случайно, а связано с убийством.

– Вы запомнили номер? – В голосе следователя звучал скепсис.

– Д-да… – Марина замялась. Она решила пока не признаваться в том, что тайком заходила в Гошину квартиру. – Я назову вам номер, если вы пообещаете назвать мне имя хозяина машины.

– Гражданка Белецкая. Вы разговариваете с официальным лицом. Никаких условий следствию вы ставить не имеете права.

– Да не ставлю я ничего. Я очень вас прошу.

– Ладно, – голос Егорова потеплел, – говорите свой номер. Я посмотрю, что можно сделать. Перезвоните минут через пятнадцать. Только я советую вам не заниматься самодеятельностью.

Марина тысячу раз слышала эту фразу в фильмах. Все чаще ее посещало ощущение, что она участвует в каком-то дурацком фильме.

Марина продиктовала номер «Волги», повесила трубку и засекла время. Двадцать один ноль-ноль.

В кабинете стало уже совсем темно. Она зажгла настольную лампу и вышла в коридор. На их этаже все уже разошлись по домам, стояла полная тишина. Только лампы дневного света издавали мерное гудение и капала вода из неплотно закрытого крана в туалете.

Зайдя в туалетную комнату, Марина вылила в умывальник водку, которую так и не стала пить. Ополоснула рюмки. Вымыла с мылом руки.

В полной тишине дверь в туалет заскрипела очень громко. В зеркале у себя за спиной Марина увидела отражение человека в темных очках. Она узнала одного из тех двоих, кого видела сегодня под дверью у Гоши. Он был без напарника, рыжеволосого пижона.

– Только не кричи. Терпеть не могу женского визга.

Марина повернулась к нему и похолодела.

– Я не кричу.

– Вот и не кричи. Все равно никто не услышит.

Это была правда. Марина сама только что видела, как все ушли. Даже Виталик.

Марина ничего не знала о намерениях этого человека. Она могла только тянуть время. Каждый час охранник обходит здание и проверяет, все ли в порядке. На то, что следователь Егоров сам позвонит и встревожится отсутствием Марины, надежды мало.

– Как вы сюда попали? На входе охрана и к тому же…

– Где товар? – перебил ее человек в темных очках. – Отвечай быстро, у меня мало времени.

– Какой «товар»? Я ничего не знаю. Это правда.

– Слушай внимательно. Мне плевать, кто из вас – ты или твой дружок – спрятал вещь, которую мы ищем. Но если мы эту вещь не найдем, с тобой будет то же, что с ним.

– Послушайте, это ошибка, – быстро заговорила Марина. У нее мелькнула надежда все объяснить этому человеку. Она все объяснит, и ее оставят в покое. Ведь у нее и вправду нет никаких наркотиков.

Но незнакомец скрылся за дверью так же неожиданно, как и появился.

У Марины опустились руки. Теперь ей остается безропотно ждать, когда ее убьют. Войдут в квартиру с помощью отмычки и проломят голову, как Гоше.

Марина снова набрала номер следователя.

– Я проверил номера «Волги», но это тупик, Марина, – бодро отрапортовал Егоров. – «Волга» уже год как числится в угоне. Так часто бывает. Многие преступления совершаются при помощи краденых машин. За истекший год ваша «Волга» участвовала в перестрелке рядом с одним из коммерческих банков и в двух столкновениях. Ваше – третье, если его надлежащим образом оформить. За рулем автомобиля теперь крайне неаккуратный водитель. Алло, вы слушаете меня?

– Да, продолжайте, – отозвалась Марина разочарованно.

– Хотите узнать, кто был прежний хозяин?

– Говорите, раз уж вы не знаете, кто нынешний, – протянула Марина.

– «Волга» с указаным номером принадлежала гражданину Морозову Александру Сергеевичу, проживающему по адресу… Теперь не важно, по какому. Потерпевший, правда, забрал свое заявление на третий день. Но его машина так и не нашлась. Естественно…

– Значит, машина украдена у гражданина Морозова. Поразительно!

– А что, вам знакома эта фамилия? – заинтересовался Егоров.

– О да, еще как. Это ректор института, в котором я училась. И соответственно, начальник Игоря.

– Вы думаете, Марина, что это простое совпадение?

– Ничего я не думаю. Мне только что угрожали. Вломился какой-то бандит и требовал «вернуть товар». Иначе меня убьют. Вы можете мне чем-нибудь помочь? – повысила голос Марина.

– Угрожали? – переспросил следователь с недоверием в голосе. – Вы в состоянии его описать? Возраст, рост, как был одет?

– Да не могу я его описать! – Марина чуть не плакала от пережитого волнения. Голос ее дрожал. – Средний рост, незаметное лицо, темные очки. Разговаривает грубо.

– Гражданка Белецкая, Марина, вы слышите меня? Алло! – забеспокоился Егоров. – Мы не можем поставить у вас охрану. Людей не хватает. Но я советую вам как следует запираться и ставить рядом с собой телефон.

– Я сыта по горло вашими советами! Будьте здоровы, приятного аппетита. – Марина бросила трубку.

Она уедет, это решено. Завтра отдаст паспорт, получит визу и уедет. Целых десять дней она будет отдыхать от бандитских угроз и чужих секретов. Десять спокойных дней. А дальше видно будет.

А если она решила уехать, то незачем откладывать на завтра еще один телефонный звонок. Человека, чей телефон был записан на бумажной ленте, звали Залесский Алексей Алексеевич, и Марина уже встречалась с ним прежде. Она знала, что старик не ложится спать раньше рассвета.

Глава 5

Залесский был не очень близким, но достаточно старым знакомым отца Марины. Художником по металлу очень высокого класса, работающим на дому. Он реставрировал старинное серебро.

Марина вспомнила, что последний раз встречалась с ним около пяти лет назад, еще до гибели отца. Просила починить лопнувший серебряный браслет на часиках. Но Алексей Алексеевич отказал.

«Если бы ваши часы были напольными или настенными – пожалуйста, – сказал он тогда, покачав головой. – Мои старые глаза уже не различают таких мелочей, как застежки на дамских часиках».

На этот раз Марина не стала ему объяснять что-то по телефону, а тем более сочинять. Просто попросила принять ее по очень важному делу. Не задумываясь ни на минуту, старик пригласил ее приехать прямо сейчас.

Марина покинула темное и пустое здание Дома прессы, взяла такси и уже через двадцать минут поднималась по лестнице старого дома без лифта.

Задыхаясь скорее от волнения, чем от быстрого восхождения по крутым и узким лестничным пролетам, Марина едва не пропустила нужную квартиру. Ей пришлось спуститься на этаж вниз, прежде чем она очутилась перед той дверью, которую искала.

Дверь была необычной и очень отличалась от трех остальных дверей на лестничной площадке, пропахшей бездомными животными.

На двери не было ни традиционного номера, ни таблички с фамилией жильца. Таблички на своих дверях помещают обычно люди очень тщеславные или те, в ком по-настоящему нуждаются. Стоматологи, антиквары. Или колдуны и светила разных парапсихологических наук.

Художник по металлу Алексей Алексеевич Залесский в силу своей квалификации мог быть отнесен ко второму разряду. Некоторым тщеславием он тоже страдал. Дверь Алексея Алексеевича, хоть и не имела таблички, была оформлена так причудливо, что никто из ищущих мастера Залесского в этом доме просто не мог ошибиться квартирой.

То есть сама дверь, возможно, была обычной, но на нее была насажена чугунная литая решетка. Однако Марина увидела не симметричные кружевные узоры, украшающие садовые решетки в старинных русских усадьбах. Нет, это скорее были какие-то чугунные джунгли, бешеное сплетение металлических прутьев. Болезненная изобретательность художника заставляла выискивать в этих джунглях морды каких-то чугунных чудовищ.

«Замок старой колдуньи», – подумала Марина и поежилась.

Она не ожидала от старика-реставратора такого темперамента и фантазии. А ведь пять лет назад этой решетки еще не было.

Марина поискала кнопку звонка и нашла ее в одной из глазниц ощетинившейся тупыми иглами горгульи. Вторая глазница была пустой.

Раздался хрустальной чистоты перезвон – и сейчас же стремительные шаги за дверью.

А ведь старику уже за восемьдесят, успела подумать Марина.

Раздался лязг отпираемых замков, а затем дверь неожиданно легко и беззвучно распахнулась. Появившийся за ней Алексей Алексеевич Залесский улыбнулся широкой, полной здоровых и крепких зубов, улыбкой.

– Нас посетила Марина Белецкая, – торжественно произнес он и плавно, будто в танце, скользнул вбок, пропуская Марину в квартиру. – Будьте добры, проходите, деточка.

– Здравствуйте, Алексей Алексеевич, – сказала Марина и вошла.

– Что же на этот раз? – улыбаясь, как постаревший Петрушка, спросил Залесский.

Жестом он направил Марину в одну из звенящих, тикающих, наполненных металлическими изделиями комнат.

– Я, знаете ли, сделал себе наконец очки, – похвастался он, догоняя Марину.

– Да?… – растерянно пробормотала она, обескураженная бодростью восьмидесятилетнего старика.

– А взгляните, – старик запустил узкую морщинистую ладонь со следами давних ожогов в карман рабочего коричневого фартука, такого же подпаленного. Оттуда он извлек очки в металлической оправе. Вместо стекол в очках была частая решетка.

Марина повертела очки в руках, все еще не решаясь приступить к своим расспросам.

– Дифракция, – пояснил старик. – Вы в школе изучали, не так ли, деточка?

Марина рассеянно кивала, а старик как будто давал ей время освоиться.

– Я вижу в этих очках все. – И старик водрузил очки на длинный нос, спрятав пронзительно голубые улыбающиеся глаза, обрамленные морщинами.

Догадавшись, что выглядит очень уж странно, Залесский снял очки, спрятал их в карман фартука и снова улыбнулся.

«Старик будет улыбаться после любого количества инсультов», – некстати подумала Марина.

Не так уж хорошо она знала Залесского, чтобы не ожидать от него каких-нибудь пугающих сюрпризов. Если Гоша имел с ним общие интересы, то как далеко эти интересы простирались за рамки закона?

Марина слышала от отца разные забавные полукриминальные истории о Залесском.

Он брался за работу, если она была ему интересна, и обладал фантастической работоспособностью и бесстрашием. Однажды он взялся выполнить копию серебряного яйца Фаберже для какого-то контрабандиста-толстосума. Копия была великолепна и не отличалась от оригинала ничем, кроме клейма. Только пара его друзей знает, что Залесский сделал две копии и обе отдал заказчику, а оригинал вернул в Оружейную палату. Он наотрез оказался называть милиции имя заказчика.

Залесский тем временем скрылся в кухне, зазвенел там фарфором и серебром и вернулся с двумя большими чашками. Комната наполнилась ароматами жасмина, южно-китайского чая и еще чего-то восхитительного.

Марина пила свежий, крепко заваренный чай, сидя в мягком кресле с высокой спинкой. Она сразу же вспомнила этот китайский чай с привкусом жасмина, и антикварное кресло, и легкий приятный запах канифоли. И свою беззаботную юность, когда самой серьезной проблемой был лопнувший браслет на часиках.

Напротив нее, сидя в таком же кресле, прихлебывал чай Залесский.

Можно было предположить, что у Залесского натянутые отношения с блюстителями закона. Но неужели старик так же далеко зашел, как и Гоша?

– Так что у вас за важное дело, деточка? – спросил старик слабым голосом, будто горячий чай подействовал на него как снотворное.

Он и выглядел очень ослабевшим с момента их последней встречи, теперь Марина заметила это. Лампа под зеленым абажуром освещала его дряхлую фигуру и морщинистое лицо. Но Марина видела, как еще тверды его руки, как уверенно он держит чашку с чаем.

Старики в его возрасте не пускаются в сомнительные авантюры и скорее всего не врут.

Марина не знала, с чего начать, и потому спросила без всяких вступлений, что его связывает с Игорем Всеволодовичем.

– А вы знакомы с этим молодым человеком? – удивился Залесский.

– Это мой институтский преподаватель, – уклончиво ответила Марина.

Старик хитро улыбнулся.

– Преподаватель, и только? Хотите узнать, для кого он заказывает такие симпатичные подарки?

– Алексей Алексеевич! – вскипела Марина. – Я ничего не знаю о подарках.

Довольный собой и своей отчасти верной догадкой, старик вернулся к предмету Марининого интереса.

– Я действительно делал для него одну очень интересную копию. Правда, она оказалась лучше оригинала. Я сохранил пропорции, но деталям уделил больше внимания, чем автор оригинала. Ведь Игорь Всеволодович и не настаивал на полном сходстве.

Марина испытала разочарование и облегчение одновременно. Значит, телефон Залесского в ящике письменного стола у Гоши – просто случайность и старик ни при чем.

– Он остался очень доволен, – продолжал Залесский. Это такая оригинальная позолоченная шкатулка. Крышка – в виде чернильницы с пером.

Марина прислушалась.

– Чернильница? На подставке в виде книги?

– Верно, – кивнул Залесский. – У меня есть фотография этой работы. Я веду каталог, делаю снимки и описания всего, что реставрирую или копирую.

Старик поднялся с кресла и на время скрылся в другой комнате. Он вернулся с большим альбомом в руках и нашел для Марины нужную страницу.

– Вот эта шкатулка. Подставка-книга отвинчивается, в ней можно хранить письма от возлюбленных и разные дорогие сердцу мелочи.

Вцепившись руками в альбом, Марина разглядывала столь знакомый ей приз «Золотое перо». А старик, не обращая внимания на ее замешательство, продолжал нахваливать свою работу.

– Когда-нибудь, – говорил он, – этот каталог будет стоить дороже, чем любое из изделий, зафиксированных в нем. Здесь описаны все мои приемы, которыми не владеет никто в мире. Хотите еще чаю?

Но Марина, сославшись на позднее время и поблагодарив старика, распрощалась с ним и пошла к двери. Ее потрясла новость, что между убийством Гоши и «Золотым пером» есть какая-то загадочная связь.

В дверях Залесский огорошил ее.

– Знаете, деточка, вы ведь не первая, кто расспрашивает меня об этой копии.

Марина удивленно обернулась.

– Не первая?

Старик был доволен произведенным эффектом и, посмеиваясь, потирал ладони.

– Так, может быть, еще чаю?

– А кто был первым? – Марина стояла в дверном проеме, не двигаясь с места.

– Описать его не сложно. Ярко-рыжие волосы, белый костюм и повадки дворового хулигана. Он не понравился мне, поэтому я не стал угощать его чаем.

– И ничего не рассказывали ему? Но как этот рыжий вас нашел?

– Марина, я ведь даже у вас не спросил, что стоит за вашим интересом к моей работе.

И Залесский галантно поклонился, давая понять, что аудиенция закончена.

Очередной, полный неожиданностей день подходил к концу. Но неожиданности еще не закончились.

Двери лифта открылись, и Марина вышла. На лестничной площадке было темно. У ее двери кто-то стоял и жал на кнопку звонка.

Не успела Марина испугаться, как на нее с объятиями и радостными воплями набросилась Юлька.

– Я тебе целый день звоню и бросаю трубку. Ненавижу разговаривать с автоответчиками. Наконец не выдержала и приехала.

– Юлька, я так рада. Но давай зайдем, и ты расскажешь, где пропадала. Ты сегодня приехала?

Марина открыла дверь, и они сразу прошли в кухню.

Марина поставила чайник, а Юля начала по очереди извлекать из пакета бутылку любимого Марининого ликера «Кирш», конфеты, яблоки, апельсины.

– Пропадала я в прекрасном городе Хельсинки. И не просто пропадала, а налаживала деловые связи. Сергей нашел в Финляндии партнеров, и мы теперь открываем в Москве загородный теннисный клуб. Вернее, под Москвой. Так что давай выпьем за русско-финскую дружбу и наше с Сережей процветание. Ура! – Юлька потянулась к Марине с наполненным бокалом.

Марина отхлебнула немного пахнущего черешнями ликера и улыбнулась Юле.

– Ты хочешь сказать, что счастлива?

– Именно, – подхватила Юлька.

– Как же тебе это удалось?

– Впервые в жизни я совершила правильный поступок. Влюбилась по уши в Сергея и не долго думая выскочила за него замуж.

– Что же Сергей такого сделал, чтобы сосредоточить на своей персоне твое рассеянное внимание? Я же помню, как он, смущенный и мокрый, спустился вниз по лестнице и ушел. Ты в тот вечер последний раз была у меня в гостях.

– Очень просто, – взялась объяснять Юлька. – Он никуда не ушел, а ждал меня во дворе. Стоило мне очутиться в обществе одного-единственного мужчины, как я поняла, что он лучше всех остальных.

«Судьба берегла тебя для этого единственного мужчины,» – подумала Марина, а вслух сказала:

– Выглядишь прекрасно. Как будто год провела на морских курортах.

Юлька махнула рукой.

– Да ладно, я знаю, как выгляжу. А ты, между прочем, выглядишь, как будто год не спала.

Марина опустила глаза и вздохнула. Ей не хотелось нарушать радостную атмосферу встречи, расстраивать подругу.

– Не обращай внимания.

– Как видишь, уже обратила.

– Долго рассказывать.

– А я не тороплюсь. Ты ведь не выставишь меня на ночь глядя? Рассказывай.

Марина наполнила чашки горячим чаем и начала с того момента, как она пришла устраиваться на работу в журнал «Русский эрос».

Когда Марина закончила, было уже далеко за полночь. Она так разволновалась, как будто пережила все эти страшные события вновь. Все время, пока она говорила, ее не покидало чувство, что она пересказывает приключенческий фильм. Но даже если это было похоже на фильм, в основе его лежала реальная история.

Юлька смотрела на Марину расширенными от ужаса и возмущения глазами.

– Бедная, бедная Марина. Мне, конечно, жаль Игоря. Но ты ведь знаешь, мне ваши отношения никогда не нравились. К тому же он втравил тебя в какую-то ужасную историю…

– Ну, не все в этой истории ужасно, – возразила Марина. – Завтра оформляют мою визу в Италию.

– А что ты будешь делать оставшуюся неделю?

Марина пожала плечами.

– У меня отпуск. Буду бездельничать. И представлять себе красоты Венеции.

– А ты не боишься здесь одна оставаться? – На лице у Юльки было написано беспокойство.

– Боюсь. Но что делать? – ответила Марина вопросом на вопрос. – Уже поздно. Давай ложиться.

Марина постелила Юле на диване в гостиной, пожелала ей спокойной ночи и, не закрывая дверей, легла в спальне. Немного спустя она крикнула оттуда Юле:

– А ты-то не боишься?

Подруги рассмеялись. Реальная угроза, нависшая над двумя беспомощными девушками, переполняла их обеих нервным весельем.

Марина, устав за день от разных неожиданностей, быстро заснула.

А Юля еще долго ворочалась на стареньком диване и повторяла про себя: «Ну и ну…»

Под утро, в начале шестого, когда небо уже посветлело и защебетали первые птицы, Юлин план был готов.

Она заставляет Марину сложить в чемодан самое необходимое, потом везет ее в квартиру Сергея за таким же чемоданом для себя. Они вдвоем садятся в машину и едут за город. Как раз туда, где Сергей уже несколько дней наблюдает за устройством теннисных кортов. Коттеджи, построенные специально для будущих посетителей клуба, большей частью пустуют – официальное открытие состоится через полгода, в начале будущей весны. Но электричество, вода и все, что нужно для жизни, там есть.

Марина подышит свежим воздухом, отдохнет, выспится, наконец. Через неделю Юля отвезет ее в аэропорт и отправит в Венецию, а наркотики как-нибудь сами найдутся, без их с Мариной помощи.

Особое место в своем плане Юля отвела Александру. Она увидела, что Марина по-настоящему влюблена в американца. Если только этот человек существует, Юля разыщет его во что бы то ни стало. «Свинство быть такой счастливой, когда подруга в беде», – думала Юля. Желание выдать Марину замуж снова проснулось в ней. Довольная собой, Юля уснула.

Марина завернула за угол высотного здания и очутилась на небольшом, размером с обычный двор, пустыре. Это был даже не пустырь, а холм, густо заросший высокой, но чахлой городской травой – дурманом, полынью, колючим репейником.

Поперек холма, прячась в сорных зарослях, косо лежали бетонные трубы, довольно широкие. На них кто-то сидел.

Район, куда занесло Марину после долгой и утомительной прогулки по неблагоустроенным дебрям, был новым. Его построили год, самое большее полтора года назад. Выглядел район соответственно. Битый кирпич, куски арматуры и труб мокли в ямах, заполненных грязной водой.

Среди всего этого невообразимого мусора и луж чистенькие разноцветные новые дома – высокие, низкие узкие и растянувшиеся на полквартала – производили впечатление ненастоящих, картонных. Вот подует сильный ветер, и домики рухнут, словно карточные.

Чтобы добраться до двадцатичетырехэтажного места назначения, Марине пришлось сперва пробираться сквозь лабиринт колонн архитектурного монстра под названием «Институт ядерной физики Академии наук», затем спускаться вниз по крутому склону, заросшему все теми же исполинскими сорняками и высохшими березами с кривыми стволами. Наконец Марина попала в нужный квартал.

Адрес был записан на криво оторванной половинке рекламного буклета косметической фирмы. Пытаясь прочесть адрес, второпях записанный Юлей, Марина заодно узнала, что средства по уходу за кожей этой марки создаются для борьбы с вредным воздействием на кожу не только загрязнения окружающей среды, но и стресса – «двумя главными проблемами человечества». Косметика не испытывалась на животных, а, наоборот, на давших добровольное согласие людях.

Все это, конечно, было очень интересно, но, во-первых, название фирмы осталось у подруги, а во-вторых, адрес был записан не совсем разборчиво.

После выхода из метро – «1-й ваг. из ц.», что означало «первый вагон из центра», – Марина должна была сесть на любой из десятка троллейбусов или автобусов, номера которых выстроились длинным перечнем. На автобусе или троллейбусе Марина могла проехать одну или две остановки – в зависимости от маршрута.

Автобусами и троллейбусами Марина сознательно пренебрегла, потому что как раз подоспел час пик – рабочие и служащие выходили из метро плотным нескончаемым потоком и устремлялись к наземному транспорту. И потом, расстояние в одну-две остановки можно не спеша преодолеть пешком.

Марина предпочла прогулку еще и потому, что боялась сесть не в тот автобус и очнуться где-нибудь в Ясеневе. Почерк у Юльки был негодный, это Марина помнила еще по конспектам лекций. Единицы у нее были похожи на тройки, тройки на девятки, а девятки – на астрологические эмблемы небесных тел.

– Я доберусь на машине, не волнуйся, – уверяла Марина Юлю, когда та путано объясняла дорогу и рисовала на листке своих головастиков.

– Не доберешься, делай точно, как я говорю, – не задумываясь, отвечала Юля, продолжая чертить схему. Юля оказалась права – Марина первым делом заблудилась.

Вообще Юго-Запад Марине был очень симпатичен, как место для прогулок он нравился ей даже больше Замоскворечья или других старинных районов.

Возможно, ее вдохновляло то, что места здесь были малолюдные. Ее привлекал широкий и прямой проспект Вернадского, нравились названия станций метро – «Ясенево», «Теплый стан», «Битцевский парк». Нравились осмысленные молодые лица встреченных студентов университета.

Марина точно не знала, почему ее так привлекает этот район, просто любила гулять здесь, когда была моложе и подвижнее.

Впрочем, все это забылось, когда она стала пользоваться собственным транспортом.

Адрес, записанный Юлькой, заканчивался точными почтовыми координатами: «Новые Черемушки, квартал 27 Б, дом 14, кв. 166». Юлька произносила слово «квартал» с ударением на первом слоге. Здесь Юлька за пару сотен долларов сняла квартиру и впервые зажила самостоятельной жизнью. В честь важного события она решила устроить скромный праздник и позвала Марину.

Было в ее новом адресе без улицы что-то загородное, даже дачное. Юго-Запад застраивался во второй раз. Жителей существенно прибавилось. Времена изменились.

Преодолев полосу препятствий в виде запутанных кварталов 25, 26 Б, 27 и 27 А, Марина продралась сквозь заросли неживой, но по-прежнему колючей акации и оказалась неожиданно на открытом пространстве, в центре которого возвышался дом с нужным Марине номером.

Это был самый высокий дом в окрестностях, который мог бы служить прекрасным ориентиром и избавить ее от необходимости поминутно заглядывать в клочок бумажки с косметической рекламой, доставая его из заднего кармана тесных джинсов.

Марина беззлобно возмутилась бестолковостью подруги, и, по странной педантичности, решила уточнить номер многоэтажного дома.

Она огляделась и подошла к сидящим на бетонных трубах. Солнце садилось, горизонт окрасился в бурые тона. Лиц людей, к которым Марина подошла, видно не было. Их было пятеро. Они выглядели зловещими силуэтами на фоне неба, по которому быстро пробегали багровые закатные облака.

«Может быть, у них и вовсе нет лиц», – подумала Марина, когда все пятеро одновременно повернули головы и посмотрели на нее.

В руках одного из них зеленоватым пятном мелькнула бутылка. Марина услышала тихое позвякивание – он поставил бутылку на трубу.

Марина явственно почувствовала наплывающий на нее густой запах перегара. Такой перегар бывает после дешевого портвейна. «Агдам», «Анапа», «777» – весь репертуар отечественных не слишком состоятельных алкоголиков.

Люди на трубах возле четырнадцатого дома предавались возлияниям. Сделав еще пару шагов в их направлении, Марина поняла, что собирается обратиться к пятерым нетрезвым подросткам.

Один из них что-то сказал негромко хриплым недетским голосом. Остальные одновременно как по команде громко заржали.

Марина пожалела жителей нижних этажей. Смех, выкрики, брань пьяных мальчишек наверняка беспокоят их не в первый раз.

Марина вдруг подумала, как она выглядит после путешествия через кусты и колдобины. Юлька, когда объясняла дорогу, настоятельно советовала надеть обувь попроще. Такую простую, какую только может себе позволить Марина с ее щепетильностью в вопросах гардероба.

На Марине были сейчас светлые брюки, которые пришлось подвернуть до щиколоток, но которые все равно испачкались где-то на холмах Новых Черемушек. На ногах – высокие желтые ботинки, тоже грязные. Облегающий свитерок цвета весенней зелени, слегка пострадавший от колючек акации. И флюоресцентных расцветок рюкзачок – в нем лежали коробка шоколадного ассорти и бутылка шампанского по случаю Юлиного новоселья. На лице у Марины, как могли разглядеть те пятеро, был безукоризненный макияж – плод вдохновенного труда у зеркала в течение сорока пяти минут. На поясе был прикреплен последней модели вокмен.

Таким образом, в глазах юных отщепенцев, сидящих на трубе, преуспевающая журналистка «Русского эроса» явно выглядела одинокой заблудившейся девчонкой – с дорогой звуковоспроизводящей техникой на поясе, с привлекательным лицом и фигурой и с явными намерениями вступить с ними в контакт. А также – девушкой из хорошей семьи, которая как огня должна бояться подростков, сидящих в сумерках во дворе на трубе и пьющих дрянное вино.

Подростковый возраст, осложненный алкогольным опьянением, предполагает именно такие иллюзии.

Заблуждение нетрезвых мальчиков польстило Марине, как могут льстить неуклюжие комплименты полных профанов в вопросах женской красоты. Комплименты каких-нибудь осыпанных сигаретным пеплом ученых, которым не хватает времени на личную жизнь. Или добродушная зависть самозабвенных домохозяек, которым не хватает силы воли, чтобы выглядеть всегда привлекательно. Или восхищение таких вот зеленых мальчишек, пусть и выраженное столь грубо.