Текст книги "Драгоценная кровь"

Автор книги: Екатерина Стадникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

„На будущий год отстрою все заново“, – вспомнились Кассии слова отца.

На глаза навернулись слезы. Горячие и соленые. Они покатились по щекам, по шее, за воротник. Вот как выглядела теперь ее обитель счастья, растоптанная сапогами нежити.

В просветах над просекой подмигивали звезды. Кас сидела у костра там, где раньше лежала на покрывале, расстеленном поверх сочной травы.

„Ну, пристрелю я отца, и дальше что?“ – мелькнуло в голове.

– Там… свет! – Один из инквизиторов вскочил на ноги.

„Где?“ – собиралась спросить Кассия, но язык и губы не слушались. Где там!.. Не слушалось все тело. Словно ее суставы разом окаменели. Мертвенный холод пробирал до костей, но не так, как это было в объятиях Виллоу. Ей стало по-настоящему страшно.

Из чащи к костру плыло привидение. Вода струйками стекала с волос на плечи полупрозрачной женщины. Мокрые одежды облепляли стройное тело. Привидение дрожало, силясь вздохнуть, но ничего не получалось.

„А старуха права, – подумала Кас – На инквизиторов наши штучки не действуют“. Пара инквизиторов в красном метнулась к призраку с булавами наперевес. Рассудок отказывался принимать тот факт, что смертные способны причинить вред бесплотному духу. Два удара – и привидение утопленницы развеялось зеленоватым туманом.

– Покойся с миром, – зычно произнес инквизитор, и напряжение спало.

Люди молча, придвинулись поближе к костру. Никто не мог нарушить тишину. Кассия смотрела на своих спутников и думала, что именно посетило их и почему сейчас. Тревор не подавал виду, что ему страшно, но собственное бессилие перед лицом призрака смутило его.

– В одиночку дух безвреден, – пояснил инквизитор. – Молитесь Всевышнему, и тот защитит ваш разум от чар слуг Безмясой. Чем крепче решимость искоренять скверну, тем крепче защита. Наша вера – наша броня.

– Я хотел когда-то пойти вашим путем, – признался Трев.

– Что помешало? – прищурился тот.

– Ну, вы ж грамотные все. А мне учение не дается. – На лице Тревора вспыхнул румянец стыда.

Инквизиторы только посмеялись. Однако ответ рыцаря снова их полностью устроил. Что до Кас, то она лучше остальных знала, как тяжко дается Треву учеба. Дурень забывал уроки на следующий же день. Зато превосходно держался в седле и орудовал мечом.

– Вот мы здесь. – Тревор обвел широким жестом поляну. – Никаких следов связи Саймона с бесами не наблюдается. Как вам кажется? Ни тебе алтарей, ни странных надписей, ни мертвых животных.

– А призрак? Духи часто возмущаются, когда рядом появляются демоны, – возразил инквизитор.

– Моя мать утонула, когда я была ребенком, – как бы между прочим вставила Кас. – А после того как лес посетили алкмаарцы, всякое могло случиться.

– Хорошо, – согласился тот. – Но дом разрушен. Трудно сказать, имело ли место поклонение Бетрезену или нет. К тому же вдруг госпожа Кассия упала с лошади не просто так?

– Это уже домыслы, – запротестовал Трев. – При ее… теперешнем состоянии чудо, что бедняжка вообще смогла сесть на коня.

– Да, у меня закружилась голова, – солгала Кас. – Отец Теофил предупреждал вас, как и меня, что долгие поездки могут повлиять на мое здоровье.

– Не стану спорить, – сдался инквизитор. Ничего не оставалось, как провести ночь у костра, а утром двинуться в обратный путь. Когда поднялось солнце, представители Церкви пядь за пядью обшарили развалины, стремясь отыскать хоть что-нибудь.

– Грустно, да? – тихонько спросил Тревор. – Здесь прошло наше детство. Помнишь, как мы радовались всякий раз, как Саймон брал нас с собой на заимку? Как пили травяной отвар и сбивали камешками прохудившиеся горшки, повешенные на заборе».

– Сэм никогда не промахивался, – улыбнулась Кассия. – Кстати, где он?

– Всегда со мной, – ответил Трев и направился к мужчинам, оживленно обсуждавшим находку.

Один из инквизиторов поддел палкой старый кисет Саймона, пытаясь открыть, а второй присел рядом на корточки.

– Что у вас? – поинтересовался Тревор.

– Какое-то зелье! – Глаза чокнутой парочки блестели. – От травничества от ведьмовства недалеко.

– Вообще-то это обыкновенный табак. – Трев подобрал кисет и вытряс на ладонь темную пыль.

– Не помню, чтобы Блэкбоу курил, – уперся инквизитор.

– Не помню, чтобы вы ему предлагали, – парировал рыцарь.

По дороге назад в Фальвик мужчины условились не упоминать дом, поскольку ни одна из сторон не нашла там ничего полезного для себя.

Кас думала, что тут ее участие в процессе закончится, но оно только началось. Теперь девушке предстояло выйти и рассказать суду о своем отце и его отношении к барону Седрику. Честно, как на исповеди. Времени на подготовку речи у Кассии имелось в достатке, только бедняжка все равно волновалась. Она боялась сбиться или сказать что-нибудь не то.

Видеться с отцом девушке по-прежнему категорически запрещалось, а барон все не ехал и не ехал. Слухи о происходящем в замке просачивались и в город. Злые языки трепали имя Кас по подворотням. Они-то в большинстве своем верили в невиновность Саймона и утверждали, что Кассия подбила отца «склонить» жениха поторопиться со свадьбой, а остальное враки.

Старые жители Фальвика переубеждали новоприбывших. Но все это вместе взятое будущей баронессе народной любви не прибавляло. В любом случае, Кас решила найти способ встретиться с Саймоном. Даже если для этого придется пойти против воли Теофила и инквизиторов.

Чем мучиться в поисках верного способа, девушка без труда вычислила того, кто сделает это за нее, еще и с радостью.

– Ждал, когда ж ты сподобишься. – Тревор воровато выглянул в коридор и запер двери своей комнаты изнутри.

– Ты сможешь отвести меня к Саймону? – повторила свой вопрос Кассия.

– Тут все рядом, – заверил парень. – Проблема в охране. Они до смерти боятся инквизиторов. Но твоему отцу большая часть симпатизирует. Жалко им его. Каждый в душе надеется, что Саймона оправдают и что барон его простит.

– Считаешь, с кем-то из охраны можно договориться покинуть посты? – уточнила Кас.

– Договориться-то едва ли, – признался тот. – А вот попросить закрыть глаза на визитеров попробовать стоит.

– Пробуй, – подытожила девушка.

Тревор спешил. Он хотел как велено скорее устроить Саймону такой подарок. «Ему нелегко, – пояснял Трев. – Ты – все, что его интересует и заботит».

Жизнь продолжалась. Кассия начала замечать ложь, стелившуюся едким туманом. Буквально все вокруг старательно создавали для Кас атмосферу покоя и благополучия. Служанки улыбались ей, во всем замке не попадалось ни единого грустного или мрачного лица. Даже инквизиторы нацепили фальшивые улыбки. Никто не говорил о суде, нападении, Саймоне или Седрике. Словно Кассия являлась единственной правительницей и хозяйкой Фальвика. Докучливому художнику заказали ее портрет, и девушке часами приходилось сидеть неподвижно, глядя в одну точку.

Церковь выдумала для Фальвикской Девы новую обязанность. Теперь Кас давала имена детям и кораблям, благословляла солдат на поход, а крестьянам желала урожайного года. Каждый встречный-поперечный осыпал Кассию подарками. Однако и тут ей чудился подвох. Слишком уж ухоженными и холеными выглядели селяне, да и едва ли в городе и окрестностях набралось бы столько малышей.

Снова Кас принимала условия игры. Она умело прикидывалась наивной дурехой и сама нацепила фальшивую маску счастья. Пусть Трев не всегда говорил приятные вещи, он хотя бы казался искренним. Оттого их дружба постепенно оправлялась от нанесенных ран.

Тревор жаловался на методы инквизиции. «Они считают, что я мешаю следствию, – возмущался он. – А по мне, так я мешаю измываться над человеком». Саймон уже сам просил парня отступиться. «Он говорит, что не спасется. – Трев бессильно сжимал кулаки. – Что все давно решено. Просит бросить все и бежать вместе с тобой подальше, чтобы не составить ему компанию в клетке, а потом и на костре».

Та убежденность, с которой Тревор отстаивал Саймона, не могла не передаться Кассии. В нем все кипело. Его стальная решимость проломила бы стену, если бы потребовалось. Но были и более простые способы.

Пришлось потратить немало денег и усилий, чтобы стражники перебороли страх и позволили девушке ночью пробраться в тюрьму.

Новое здание тюрьмы нависало над пустынной улицей. Никаких крыс, ржавых решеток и плесени. Чистота и ухоженность; ровная кладка стен, двери, открывающиеся бесшумно, – если бы не недостаток света с тягостным ощущением неволи, из этого здания получилась бы неплохая гостиница.

Охрана тщательно притворялась спящей. Некоторые и похрапывать не забывали. Кас неслышно плыла по коридору, неся перед собой робко мигавшую свечу. Трев указал подруге направление, а сам остался внизу, чтобы успеть перехватить всякого, кто попытается навестить Саймона прежде, чем девушка покинет камеру.

Кровь колотилась в висках от волнения. Нарочно не запертая дверь поддалась так же тихо, как и прочие. Собственно, при том, как держали пленника, в замке не было смысла. Саймон был прикован неподъемными цепями к стене с крошечным окошком у самого потолка. Кандалы на руках, ногах и шее истерли кожу до мяса, а лохмотья пропитались кровью из ран, оставленных плетью и другими орудиями пытки.

– Моя девочка, – прошептал Саймон, силясь подняться с пола.

Свеча выхватила из темноты измученное, осунувшееся лицо с клочьями свалявшейся бороды и потрескавшимися сухими губами. На фоне всего этого его счастливым взгляд казался совершенно неуместным.

– Я здесь, – только и смогла выдавить Кас.

– Тебе нельзя! – вдруг зашипел Саймон. – Если эти звери узнают, мы все погибнем. Уходи, родная. Не хочу, чтобы ты запомнила меня таким.

– А если тебя оправдают? – Сердце сжалось до боли. – Я попрошу кого-нибудь…

– В балагане все роли розданы, – мотнул головой отец и плюхнулся на колени. – Лучше попроси Трева отказаться. Мы разбиты еще до сражения. Я чую Безмясую за своей спиной. И я… заслужил смерть. Безгрешны только младенцы.

– Не сдавайся!

Кассия не заметила, как проделала несколько шагов, отделявших ее от Саймона. Вся шелуха сплетен, домыслов, разговоров осыпалась, как листва с деревьев. Кас обняла отца, уткнувшегося ей головой в живот.

– Я упрошу Седрика, – шептала девушка. – Пусть, как подарок на свадьбу, отпустит тебя.

– Упросишь Седрика? – Голос Саймона переменился. – Это падаль и гнус. Ему нужны только камни. Седрик не собирается жениться на тебе. По правде, он тебя боится до смерти. Готов подставляться под стрелы, лишь бы подальше от тебя и…

– Что?

Жалости как не бывало. Те же слова, иная интонация. Больше надрыва и мольбы, но прежний яд.

– Он сам признался, надеялся, что я пойму. Что соглашусь. Что позволю истязать тебя «на благо Империи». Я же приложил мерзавцу и пообещал увезти тебя из Фальвика.

– Лживый демон! – Кассия отшвырнула слабое тощее тело, некогда принадлежавшее ее отцу, к самой стене. – Гореть тебе на костре!

Даже если кто-то из охранников спал, теперь не имело значения. Они в ужасе шарахались от Кас, смерчем пронесшейся по коридору. Трев окликнул ее, но девушка никого не желала видеть. Бедняжка чувствовала себя грязной. Кассия не успокоилась, пока последний лоскуток платья не обернулся сизым пеплом.

Наутро девушка поспешила на исповедь и выложила отцу Теофилу все. И про доппельгангера, и про его слова, которые так ловко повторил Саймон. Священник ничуть не удивился новости о том, что первого демона в замке Кас победила собственноручно.

– Простите, отче. – Слезы катились по ее щекам.

– Печально, что все так обернулось, – посетовал тот. – Но Всевышний милостив. Мы спасем душу несчастного Саймона от адских мук. Если хитрый демон не пожелал покинуть истерзанную плоть, остается, лишь одно верное средство.

– Так суда не будет? – Меньше всего Кас хотела выставлять свое горе напоказ.

– Отчего же? Будет. Он необходим, – признался Теофил. – Без суда получится, что мы убили невинного. Но не пугайся. Тебе не придется еще раз вспоминать ужасы встреч с созданиями тьмы. Ты всего лишь ответишь на вопросы, как мы составили. Остальное предоставь нам.

Публичный суд собрал столько зевак, сколько не снилось даже ярмарочным актеришкам. В назначенный день Седрик въехал в город на белом коне. Барон заранее скорбел о предстоящем наказании. «Саймон был отличным человеком, – говорил он. – Честным, бесхитростным и открытым. Пожалуй, слишком открытым».

Кассия сидела на высокой скамье подле жениха, а тот незаметно от чужих взглядов взял ее за руку и нежно поглаживал ладонь девушки большим пальцем. Опьяненная близостью возлюбленного, Кас совершенно не слушала, как красноречивые инквизиторы разделывались с Тревором, который выступал в роли защитника подсудимого. Они полностью владели вниманием зрителей, толпа гудела или смеялась, вторя их словам.

Наконец инквизиторы пригласили Кассию взойти на трибуну в центре зала, точно напротив клетки.

– Не бойся, дитя мое. – Седрик ласково коснулся теплыми губами ее ушка. – Я с тобой.

В гробовой тишине Кас встала в отведенном месте и принесла клятву говорить только правду. Новое синее платье сидело лучше прежнего, а любовь барона придавала ей бесстрашие.

Статного инквизитора Кассия прежде не видела. На трибунах поговаривали, будто он прибыл из столицы по высочайшему повелению Верховного инквизитора.

– Расскажи нам, добрая девушка, как твой батюшка относился раньше к покровителю и господину своему сэру Седрику, барону Фальвикскому, – предложил мужчина.

– Саймон любил его крепче меня, – заявила Кас, и зал через мгновение грянул хохотом.

– То есть настоящий Саймон ни за что не поднял бы на барона руку? – продолжил инквизитор.

– Еще бы! Он скорее бы себе эту руку отгрыз. – Следующая волна смеха и одобрения буквально вознесла Кассию до небес.

Тут Седрик выпрямился и потребовал слова. Естественно, ему никто не отказал. Барон перемахнул бортик и бодрой походкой направился прямо к Кас.

– Перед Богом и людьми я прошу тебя стать моей женой! – склонившись, произнес он.

– Я согласна! – выпалила Кассия.

– Тогда через месяц я жажду заключить сей долгожданный союз, – продолжил Седрик. – Ни войны, ни вероломные демоны не омрачат больше нашего счастья.

Пока толпа ликовала, никто не замечал скупых слез, замерших на ресницах Тревора. Никто не расслышал слабого шепота.

– Откажись от меня сейчас. – Саймон приблизился к решетке, насколько позволяли цепи. – Ты обязан жить. Единственный благородный из всех. Обязан жить. Или все пропало.

– А разве что-то еще осталось?

– Да, молодой человек. Осталось. Честь и совесть. А еще клинок в верной руке. Я не смог защитить свою дочь. Глуп был. Признаю. Доверчив и глуп. Может, у тебя получится. Запомни. Твердое ломается, а гибкое возвращается и бьет больно.

Покрывая шум в зале, Саймон в полный голос поделился с присутствущими правдой о бароне, о Церкви, о правосудии и о том, куда им всем вместе имеет смысл отправиться. Он хохотал и гремел цепями, пока их не натянули так, что тот застонал от боли.

Трев попятился, Смертельно бледный, он не мог смотреть, как человек, которым привык гордиться, уничтожает себя. Свора инквизиторов, разумеется, поняла все по-своему. Они решили, будто рыцарь узрел истину и содрогнулся. Седрик покровительственно похлопал его по плечу, мол, ошибся, с кем не случается. Тогда как Трев мечтал вырвать барону сердце. Кассия улыбалась: бедняжка не ведала, чему послужила. А самодовольный инквизитор праздновал победу. Церковь вынесла приговор – очищение путем сожжения на костре.

Глава тринадцатая,
в которой правда и ложь снимают маски

Еще до рассвета на площади поставили столб и обложили его хворостом. Желающие взглянуть, как демон сгорит заживо в очистительном огне, занимали места у ограждений, расталкивая друг друга.

Кассия не вышла. Она предпочла остаться в комнате, сказавшись больной. Лишь позднее она узнала, что в действительности случилось в тот день. Как Саймон переступил порог клетки, потирая усталые руки. Каким спокойным и уверенным он казался. И как из ниоткуда прилетела стрела, сразившая демона прежде, чем пламя занялось. А мгновение спустя приехавший на аутодафе Великий инквизитор перевесился через бортик ложи и рухнул вниз, получив вторую стрелу прямо в голову.

Инквизиторы и стража Фальвика неделю искали стрелка, но так и не нашли. Стража безуспешно прочесала окрестности, даже собаки не сумели взять след. Все полагали, что и тут не обошлось без демонов. Только Кас догадывалась, кто обманул целый город. Впрочем, она не собиралась делиться предположениями. Сэм спас ей жизнь. Теперь Кассия считала долг оплаченным с лихвой.

Прах Саймона развеяли по ветру, а труп инквизитора отправили обратно в столицу. Три недели – небольшой срок, чтобы организовать пышную свадьбу, особенно когда кругом назревают волнения и мятежи. Кассия точно знала, что их вдохновителем является Тревор. Однако доказать ничего не могла.

Благосклонность Эмри нерушимым щитом заслоняла барона Таргримского от любых нападок. Кас попыталась выставить Трева из Фальвика вон. Но и тут потерпела неудачу. Будущий супруг не собирался портить отношения с самым влиятельным лицом Империи ради прихоти невесты.

– Политика – весьма сложная вещь, – говорил он. – А высшее общество вообще банка с пауками. До тех пор, пока Эмри Абриссельский не изменит свое отношение к твоему знакомцу или пока сам Эмри не потеряет власть, нам придется учтиво улыбаться всякий раз, как мальчишка смотрит в нашу сторону. Хотя думать при этом мы вольны что угодно.

Седрику не нравилось, с какой скоростью Тревор выбился в люди. Владения, прилегавшие к крепости Таргрим, как и сама крепость, превосходили Фальвик. Многие рыцари с радостью бы воткнули Треву нож под ребра. Но случилось так, что среди них не нашлось ни одного смельчака.

Тревор не таился. Он открыто искал конфликта с Седриком. Каждый ужин в большом зале превращался в словесную войну. Трева окружали верные друзья и просто горластые шавки, которые взахлеб вещали о его бесконечных подвигах и закаленной доблести. А некоторые утверждали, что, пока солдаты выгоняли троллей из осажденного Кеношанна, барон Фальвикский трясся под кустом.

Кассия не понимала, как Седрик терпит все это. Почему позволяет подобные вольности. Сам же барон старательно обращал все оскорбления в шутку. Кас частенько выскакивала из-за стола, а пару раз даже окатила наглецов вином из бокала перед уходом.

– Как можно? – возмущалась она. – Ты выше этих собак происхождением и не защищаешь себя!

– Меня прекрасно защищаешь ты, – снова шутил Седрик. – К тому же неприлично убивать собственных гостей.

– Зачем они это делают? – спрашивала Кассия.

– Надеются, что ты разлюбишь меня и выйдешь за их господина, – смеялся барон.

– Пускай не надеются.

У молвы ног нет, но она бежит впереди. И нет рта, но воет зверем, как по покойнику. Как назло, с севера ветер принес грязный снег. Темные хлопья медленно кружились в воздухе, словно пепел. Омерзительный шепот полз по углам: «Фальвик проклят». Суеверные горожане в страхе заколачивали ставни.

Серые полосы застилали окна, а черные потоки струились по улицам. И посреди всего этого безумия Кассия примеряла ослепительно белое платье, стремительно обретавшее сказочный вид. Девушка стояла на табурете, а швеи пчелками кружились вокруг. Бедняжки боялись разгневать госпожу или ненароком уколоть ее булавкой. В те дни Кас казалось, будто они с Седриком держат оборону против целого мира. И причин тому имелась масса.

Народ быстро нашел виновников странного явления природы. «Барон помог осудить невиновного, – считали одни. – Всевышний разгневался на нас». Однако большинство шло дальше. «Фальвикская Ведьма околдовала барона и принесла в жертву своего отца, – говорили другие. – Она виновна во всех бедах. До ее появления город не знал горя». Но были и третьи. Они прекрасно понимали, что густой дым из разломов, оставленных Легионами Проклятых в далеких горах, долетел до Фальвика, только и всего.

Тревор с радостью помогал раскачивать лодку. Его люди вынесли лживые слухи на улицы. И теперь лаже дети знали, что барон Таргримский – герой, тогда как барон Фальвикский – нет. В первые дни кто-то спорил, но после люди заметили, что и сам Седрик попускает такое обращение с собой.

Да, Трев был крупнее и шире в плечах, что заставляло многих трепетать перед ним. Но Кассия-то знала с кем имеет дела. И в доспехах рыцаря Тревор оставался тем же безмозглым задиристым мальчишкой. Дуралей по-прежнему вряд ли сумел бы написать свое полное имя без ошибок и читал исключительно по слогам, если узнавав буквы. Кас не упускала возможности уколоть Тревора побольнее.

Она снова шпионила за всеми в замке. Теперь уже без всякой Виллоу, которая пропала так же загадочно, как и появилась. Ах, сколько разного можно услышать, просто научившись выжидать! Кассия проводила часы, неподвижно стоя в темном углу, как паук, расставив сети.

– Не одни мы ведем беседу, оставшись наедине с собой, – посмеивался внутренний голос.

Рыцари и слуги, кухарки, трубочисты и инквизиторы – все болтали, что думали, когда думали, что некому наблюдать за ними. Мелкие проблемки и гаденькие тайны всплывали на поверхность, а Кас собирала горстями. Беременными служанками и грешками рыцарей Кассия принципиально не интересовалась. Лишь постольку, поскольку. Она рассчитывала выудить из мутного котла фальвикских сплетен что-нибудь, что поставит Трева на место окончательно, но ничего стоящего не попадалось.

Попалась было неплохая новость, но… Одна служанка шушукалась с другой, схоронившись в безлюдном коридоре, словно бы Вайнвуд делил комнату с мужчиной, которого никому не показывал. А когда того след простыл, стал мрачнее тучи. Испорченные девицы усмотрели в этом нечто непристойное.

– Пока город ходил на голове, Самуэль преспокойно отдыхал в замке, – хмыкнула тогда Кас.

– Прятаться на виду… Нам это в свое время тоже нравилось, – послышался внутренний голос.

Она имела собственное мнение по любому поводу и никогда не упускала возможности его озвучить. Иногда Кассия радовалась, что больше никто не слышит голоса, звучавшего у нее в голове.

Платье закончили. Прочими свадебными хлопотами обещал заняться жених. Седрик почти не виделся с Кас. Он говорил, что заботы о празднике не дают вырваться, однако девушка не замечала никаких признаков чрезмерной занятости. Подозрительность мешала верить, что барон готовит волшебный сюрприз.

Кассия мечтала хотя бы ознакомиться со списком гостей. С другой стороны, кого ей звать? Уж точно не Присси. Пусть тетка останется, где есть. Чего доброго, решит погостить, помозолить племяннице глаза. Тревора пригласят в любом случае, а Сэм не в том положении, чтобы показываться среди господ. Кас позвала бы мага Аарона, по учитывая нелегкие отношении мастера с инквизицией, едва ли маг согласился бы. Да и где его искать?

Девушку начали мучить кошмары. Ей снилось, что в замке больше нет окон, а двери то появляются, то зарастают камнями. В ночных видениях Кассия непременно носила свадебное облачение. Белым пятнышком металась она в плену глухих стен, пока не находила лестницу, ведущую на самую высокую башню. Но когда бедняжка пыталась отворить люк на волю – тут же просыпалась.

На пороге последней недели ожидания все валилось из рук. Дневник пестрел кляксами, нитки бус рассыпались в пальцах, а столовые приборы падали на пол. Лишь прогулки в одиночестве приводили Кас в порядок. Она часто бродила там, куда никому не придет в голову отправиться ее искать.

Крыло, примыкавшее к часовне, обычно запиралось на ключ, но девушка давно заполучила такой же. Гулкие ребра арок перетекали одно в другое, превращая галерею в подобие брюха каменного дракона. Воображение позволяло раздвигать границы сумрачного зала с широкими колоннами до бесконечности.

Кассия удивлялась, отчего только она навещает это место. Здесь как нигде Кас обретала покой. Обычно девушка пропадала в галерее на пару часов перед сном после очередного напряженного ужина.

«Наверняка это бесстыдное поведение Трева делает Седрика таким несчастным», – размышляла она. Вдруг эхо разнесло резкий скрип дверных петель и быстрые шаги. Инстинктивно Кассия отступила в темноту и затаилась.

– Постойте! – окликнул отец Теофил. – Вы не можете просто сбежать!

– Отчего же? – огрызнулся барон. – Раньше как-то получалось.

– Это на благо Империи, на благо Церкви и Фальвика.

Судя по звукам, священник схватил Седрика за плащ. Сгорая от любопытства, Кас попыталась приблизиться, прячась за колонны, насколько возможно. Шутка ли? Что, если Империя снова жаждет отнять Рики? Снова отправить его на какую-нибудь войну?

– Перестаньте. – Барон стряхнул руку преследователя. – Идея была прекрасна, пока не зашла слишком далеко.

– Поверьте, еще не слишком. – Знакомые инквизиторы, выплывшие из дверей, взяли Седрика под локти.

– Ну да, – фыркнул тот. – Разглагольствовать просто. Мне же придется связать себя с… этим.

– Всего лишь несчастное больное дитя, – возразил отец Теофил. – Кроме того, она любит вас.

– Только я ее нет!

Сердце Кас сжалось. Она не могла ни пошевелиться, ни вдохнуть, ни заткнуть уши.

– Вы не понимаете? – продолжил Седрик. – Она… изменилась. Небо! Да мне рядом с ней стоять жутко! Это безумное создание. Пока ваше «бедное дитя» приносило доход в Аартене, все было замечательно. Но где гарантия, что однажды мы не разделим судьбу Жеро? Прибавьте сюда этого неотесанного простака Тревора, готового за нее драться хоть со всей армией, и картина заиграет новыми красками.

– Ну, так все в ваших руках, – заверил инквизитор. – Пару часов потерпите, а после молодую жену в кандалы и в башню. Опомниться не успеет. Камешки же потекут рекой.

– Я протестую! – пролепетал отец Теофил. – Неужели это нельзя никак сделать мягко? Полюбовно.

– Мягко? Полюбовно?! – Барон тряхнул священника за ворот. – С Саймоном попробовали мягко и полюбовно. Распинался перед ним. Рассказывал, что его милая дочурка – чудовище. Что пора трезво смотреть на вещи. А тот меня едва не прикончил. Животное.

– Разве об этом я вас просил? – Голос Теофила слабел.

– Возможно, когда-то она и была очаровательным ребенком, – не умолкал Седрик. – Но теперь это монстр. Скольких Кассия извела за косой взгляд в свою сторону?

Ей было больно слышать собственное имя. Кас казалось, что на ее несчастную голову обрушился топор палача. Даже не топор… молот!

– А скольких вы? – прохрипел священник.

– Они солдаты, их задача идти вперед и умирать, – возразил тот.

– Отпустите его, – ледяным тоном приказал один инквизитор.

– И возьмите себя в руки, – скомандовал другой. – Если опасаетесь скандала, не волнуйтесь. Невесте подмешают слабый состав. Девушка потеряет сознание, якобы от переизбытка чувств. После вам совершенно не обязательно видеться с ней.

– Это вы чудовища! – воскликнул отец Теофил. – И вы сделали бедняжку такой. Зачем отнимать силой то, что дается даром? Она без оглядки жертвовала собой ради вас. Не собираюсь больше участвовать в ваших грандиозных планах. Всевышний не слеп. Все получат свое!

Священник развернулся и направился к входу в часовню.

– Вы слишком много общались с Саймоном, отче. Вдруг одержимость заразна? – ухмыльнулся Седрик.

– Нет нужды запугивать меня, – отмахнулся Теофил. – Я не глуп. Сделайте лишь одно одолжение. Купите себе немного совести.

«Какими же разными бывают скоты, – колотилось в висках. – Вот умудрился согреть душу». Только вместо души открылась сквозная рана. Как молоденькое деревце рубят под корень. Взмах топора, неминуемое падение и треск веточек.

– Минус одна статья расходов, – деловито сказал Седрик. – К чему прикидываться святошей, если у самого карманы не молитвами набиты? Гнилое нутро за красивым фасадом. Новая война разорит Невендаар. Чтобы спасти многих, кем-то принято жертвовать. Если любовь ко мне отвлекает чудовище от жажды крови да к тому же приносит доход… Согласен пожертвовать собой, Я смертельно устал. Усну, как младенец.

Барон твердым шагом прошествовал через всю галерею и скрылся за дверью на другом ее конце, будучи в полной уверенности, что последнее слово осталось за ним.

– Занятный экземпляр, – произнес инквизитор.

– Убежден в своей правоте, – пожал плечами другой. – Под маской заботы о родине прячет ту же самую гниль, если не гаже.

– А мы? – Вопрос повис в тишине.

– Что «мы»? Мы-то все о себе знаем. И не питаем иллюзий. Не возражай, не болтай лишнего, слушай и действуй на благо Церкви. У каждого своя ложь, каждый защищается от правды по-своему.

Кас не заметила, как они ушли, как наступило безмолвие. Не уследила, куда пропали инквизиторы, и даже не поняла, как оказалась на полу. Она лежала на боку, сжавшись в комок, как больная собака.

– Может, сон? Вдруг привиделось? – шептала Кассия, почти касаясь камней губами.

– Нет лжи хуже и опаснее, чем ложь самой себе, – сообщил внутренний голос. – Нас использовали. Цинично и подло.

– Бедный Саймон… – Кас села, обхватив голову руками.

– Мы разрушили его жизнь, – продолжала невидимая собеседница. – Походя, незаметно, почти нечаянно, как смахивают чашку со стола. Но другого такого нет и никогда не будет. Уж лучше бы не было нас.

– Так это поправимо! – Она вскочила и кинулась прочь из галереи.

– Куда? – раздался внутренний голос.

Коридоры и лестницы сменяли друг друга. Непроглядная тьма подступала со всех сторон, страх хватал за горло. Только чернота гнездилась не снаружи, а внутри. Светлые моменты жизни уже не повторятся. Вот Саймон учит стрелять ее из лука. Он держит ручку маленькой Кас своей рукой. Пальчикам нестерпимо больно натягивать тугую тетиву, но реветь нельзя. Саймон не станет гордиться плаксой. А вот тот же Саймон смастерил похожие, как близнецы-братья, кораблики и наблюдает за нешуточной гонкой. Вода в ручье бурлит и пенится, силясь сбить игрушечные суденышки с курса, но те не поддаются. Сэм, Тревор и Кассия мчатся вдоль берега, не давая корабликам остановиться, сев на мель. Кассия тогда завязала подол узлом на боку, чтобы тот не путался в ногах.

Если бы Кас решила кричать и звать на помощь, никто бы не откликнулся. Весь замок прекрасно знал, что Фальвикская Дева не в себе. Из желающих встретить ее ночью на узкой дорожке очередь не стояла. А кричать и звать хотелось, только кого? Кто в силах помочь, когда ничего не исправить и никого не спасти?

Как и в своих кошмарах, Кас стремилась вырваться на волю, на простор, где можно вздохнуть полной грудью. Кассия представила серое небо за ровными зубцами крепостной стены. В небе облако, оно клубится, приобретая черты Саймона. Отец улыбается с хитринкой, с озорным прищуром, открыто и от всей души. «А хорошо было бы, если бы там сейчас шел дождь, – подумалось ей. – Он смоет все».

Эти мысли все быстрее и быстрее гнали вперед. Кас стрелой взлетела по винтовой лестнице на верхнюю площадку башни. Тяжелый деревянный люк осыпал ее трухой и пылью, прежде чем поддался ее усилиям. Девушка зажмурилась.