Текст книги "Коммуналка 2: Близкие люди (СИ)"

Автор книги: Екатерина Лесина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Двуипостасный не подпустит чужака.

– Обратной трансформацией, – после недолгой паузы сказал Казимир Витольдович. – Но… работа шла, мягко говоря, не слишком хорошо. У Петьки имелись идеи, однако… на бумаге, пока всего лишь на бумаге. Группа должна была сделать расчеты, оценить перспективность… ну и саму трансформацию изучали.

– В этом нет смысла, – подала голос Астра, подвинув к себе стакан. Сахар она брала руками, проигнорировав щипцы то ли из принципа, то ли просто из вредности.

– В изучении?

– В том, что вы называете обратной трансформацией, – она бросила четвертый кусок и уставилась в стакан. Со дна его поднялись чайные крупинки, закружили, прилипли к сахарным кускам. Те таяли медленно, наполняя чай сладостью.

– Почему? – Казимир Витольдович смотрел на Астру едва ли не с умилением.

И Святославу это не понравилось.

– Не знаю… просто… это в самой сути противоречит, – она сунула ложечку и осторожно, чтобы не расплескать чай, поднявшийся к краю стакана, помешала. – Живое. И мертвое. Они разные. Жизнь – это не только и не столько физические процессы. Или биологические. Или биохимические. Нет, без этого тоже нельзя, но жизнь еще и другое.

Астра коснулась раскрытой ладонью груди.

– Это душа. Это ее сила, ее энергия. Это частица Первосотворенного мира…

Она посмотрела искоса, но убедившись, что никто не смеется, не упрекает ее в излишней религиозности, продолжила.

– Теоретически. Исключительно теоретически. Все процессы деструктивные можно повернуть в обратном направлении. Исправить тело. Но не вернуть душу.

– То есть… – Казимир Витольдович вытащил из стола бархатный футляр. – Даже если… образец изменить, он не оживет?

– Да.

– Пока в него не вложат душу?

Астра нахмурилась и тихо произнесла:

– Не стоит трогать души. Это… неправильно.

А Святослав с нею согласился. В корне неправильно. И Казимир Витольдович голову склонил, задумался. Мысли его, пусть скрытые за сотнею щитов, не сложно было угадать. Душа? Душа – это материя тонкая, которую пока если и пытались изучать, то с немалою опаской.

Здесь.

Асверы же…

– Поэтому для преобразования нужна была жертва, – произнес Казимир Витольдович. – В качестве источника энергии… это я про асверов.

Он потер большими пальцами щеки, растянул их, будто пытаясь изобразить улыбку.

– В качестве основы они часто использовали животных, но… сама методика требовала жертвы. Всегда. А животные в итоге обретали подобие разума.

– Души, – согласилась Астра. – Измененной. Ее переносили в мертвое тело, и она, питая его, тоже умирала.

И вот откуда ей это известно?

И спеша ответить на невысказанный вслух вопрос, Астра вытащила из-под платья книгу. Эту книгу Святослав уже видел однажды, но заглянуть в нее не решился. Сейчас же Астра просто протянула ее Казимиру Витольдовичу. Вот только и он не спешил брать.

– Я разрешаю, – сказала Астра. – Можете вообще ее оставить, хотя… наверное, лучше ее сжечь.

Книгу Казимир Витольдович взял.

Осторожно так.

И положил на стол. Погладил… она и раскрылась. Взгляд его скользнул по строкам. Святослав и сам бы не отказался почитать, и возможно, ему позволят, но не сейчас. Он смотрел, как хмурится человек, которому он, Святослав, пожалуй, доверял.

Как шевелятся его губы.

Как…

– Покажешь мне подвалы? – спросила дива.

Глава 12

Глава 12

В местных подвалах хранили бочки. Одни с капустой, запечатанные, другие пустые. Третьи и вовсе треснутые, рассохшиеся.

Здесь было сухо.

По каменному своду змеились черные провода. То тут, то там диковинными плодами свисали лампы, пусть и свет они давали тусклый, нервный.

А в остальном… подвал, как подвал.

Ни камер, ни…

Ступени.

Старые лари. Шкаф со снятыми дверцами, которыми накрыли ящики. В ящиках лежали какие-то папки и, судя по виду, лежали давно. Их затянуло пылью и грязью. И Астра, потрогав ящики, отступила.

– Здесь… не чувствуется зла, – призналась она, обнимая себя. Все-таки в подвале было довольно-таки прохладно.

– Оно никогда не чувствуется. Или это я просто не слишком чувствительный.

Святослав потрогал колесо старого велосипеда. Раму повесили на стену и забыли, и теперь она медленно истлевала от ржавчины, что поползла по мятому металлу.

– Может, – она кивнула. – А там что?

– Не знаю. Я здесь сам впервые.

– И не заглядывал?

– Зачем?

Подвалов он навидался. Всяких. И в сорок третьем почти год жил под землей, выползая наружу только ночью, да и то редко. Задача была…

Нет, не стоит вспоминать.

– Тебе здесь не нравится, – сказала Астра, разглядывая уже Святослава.

– Просто… память.

…там подвалы были иными. Старый город, который давно позабыл о собственном возрасте, и тайны подрастерял, что и позволяло Сопротивлению существовать.

Но в тех подвалах было сыро.

И крысы там плодились в неимоверных количествах, огромные и наглые, не боящиеся ни людей, ни огня, а силу использовать было запрещено. Асверские нюхачи отлично умели выискивать источники силы.

И магу бы обрадовались.

– Я… тоже не люблю подвалы. Правда, не знаю, почему. Меня не запирали. Да и вообще… я только пару раз и спускалась под землю. Еще тогда, когда мы ездили с бабушкой. Однажды прятались от бомбежки. И другой раз она сказала надо сидеть. Это был подвал дома в какой-то деревне. Самой деревни почти не осталось, люди ушли. А дома сохранились. И мы сидели. Долго. Не знаю, сколько.

Присев на корточки, Астра заглянула под шкаф, но ничего, кроме пыли, не обнаружила. Поднявшись, она подошла к стене и погладила ее.

Камень.

Старый кирпич, седой цемент. И ни надписей, ни пятен зловещих, ни следов от пуль…

…расстреливали не в подвалах. Куда потом тела девать? Проще уж вывести куда за город, выкопать могилу…

Она обернулась резко.

Уставилась немигающим взглядом.

– Я читал материалы. Мы… все читали, – Святослав выдержал этот взгляд. И ярость, которая полыхнула внутри хрупкого тела. – Уже потом… перед самой войной, когда начались дела о… превышении служебных полномочий. И не только их.

Он присел на край старого сундука, крышка которого треснула и сквозь эту трещину была видна пустота внутри.

– Мы должны были стать судьями. И следователями. Теми, кто видит правду, кто может заглянуть в чужой разум и точно определить, виновен человек или нет. Только… заглядывать в чужой разум – так себе удовольствие, – признался Святослав. – И не потому, что людям это не нравится. Не нравится тоже, но… в чужих головах всякое встречается.

…как у того кругленького суетливого человечка, который вовсе попал под следствие случайно.

Первое дело.

Практика.

Святославу четырнадцать, и его привозит в отделение куратор, который и присматривает, что за Святославом, что за людьми. Они не слишком-то рады этакой помощи, они сами бы справились, но кто решится возражать? Вот и смотрят на Святослава искоса, с недоверием и страхом. И разговаривают осторожно, издали, потому что кто-то решил, что если говорить издалека, то он до разума не дотянется.

Еще в глаза смотреть избегают.

Почему из всего дерьма, в котором он побывал, выползло именно это? И здесь. И почему он заговорил вообще, начал рассказывать, что про учебу, что про дело то, давно забытое?

– Его обвиняли в хищении народного имущества. И мне всего-то нужно было глянуть, воровал Сапожкин или нет. Хватило бы легкого считывания, тут даже эмоции говорили, в разум лезть нужды не было, но я полез. Я… не хотел ошибиться, потому как нам показывали, чем чреваты служебные ошибки.

Она сама подошла.

И присела рядом.

Теперь Святослав чувствовал тепло ее тела, даже не тепло, жар, который исходил от дивы.

– Я и полез выяснять подробности…

– Выяснил?

– Воровать-то он подворовывал, но совсем не в тех объемах, чтобы его в расхитители записывать. У него другое было. Он мальчишек убивал. Находил в деревнях. В деревнях голодно было. А он помощь предлагал. Говорил, что документы сделает, в городе устроит… увозил, насиловал и убивал.

Святослав подавил вспышку гнева.

– Я… нам всякое читать давали. В том числе закрытые дела. Но читать – это одно, а… ухнуть в чужой разум, в его извращенные фантазии, которые воспринимались как мои собственные.

Его передернуло.

Астра же взяла за руку. Сама. Осторожно провела по ладони.

– Я тогда едва выбрался. Куратор ругал, хотя и не зло. Потом сказал, что если бы не я, Сапожкин продолжил бы… что его даже не искали. Никто не знал про тех мальчишек. Родители не заявляли и… но тогда я начал понимать, что все не такое, каким кажется. Мы… мы должны были изменить всю систему, понимаешь? Сделать ее если не совершенной, то такой, в которой вероятность судебной ошибки сведена к минимуму.

– Но не получилось?

– Реформирование предполагалось постепенным. Сперва нас должны были закрепить кого за следственным комитетом, кого за судебными коллегиями. Была мысль давать направление на обязательную экспертизу, хотя бы когда обвинения особо тяжкие, но не дошло…

Началась война.

А потом закончилась. Но не для всех.

– Многих не стало, – Святослав расправил ладонь дивы, такую бледную, до синевы. И сама-то она в свете лампы казалась льдисто-хрупкою, ненастоящей. – А те, кто остался… работы хватает. Возможно, что когда-нибудь подобных мне вновь станет, если не много, то достаточно, чтобы реализовать ту реформу.

Астра кивнула.

Она неотрывно смотрела, как его палец скользит по ее ладони, повторяя тончайшую вязь линий, рисуя собственные узоры.

– Наверное, я так и остался наивным, но хочется верить, что у нас получится. Что судебных ошибок не станет. Или будет их крайне мало. Что… любой человек получит право обратиться к магу разума и доказать свою невиновность. Что когда-нибудь потом, может, после моей смерти, мир станет добрее и честнее. Справедливей. Я дурак?

– Ты веришь.

– А ты?

– Я? – Астра удивилась. – Наверное, нет. Но я бы хотела, чтобы все было так, как ты говоришь. Тогда бы… наверное, мои родители остались бы живы.

Ее ладонь сжалась, захватив его палец, сжала.

– Я не знаю, что с ними стало. Догадываюсь… но они не были виновны. Мне говорили, что они враги народа, а я, получается, дочь врагов народа. Что все дивы враги.

У нее снежные ресницы.

Длинные и хрупкие, белые-белые. Такой белый цвет невозможен. А кожа изо льда.

– Что нас всех нужно уничтожить. И это было так странно… не страшно сперва, а именно странно, потому что все казалось глупым. Разве может быть врагом тот, кто лечит? Отец ведь многим помог. И мама. И никогда-то дивы не лезли в политику. Это я сейчас знаю, а тогда… тогда я все ждала, что они разберутся. И да, маги разума тоже с ними работали.

Рука разжалась.

– То есть, я точно не знаю, но если читали меня, то и их должны были, так?

– Возможно, но… я не смогу прочитать взрослого дива. С одаренными вообще сложнее, чем с обычными людьми. И чем больше силы, тем сложнее… а дивы…

– Всегда были сильны?

– Именно.

– И тогда получается, что… они могли бы открыть разум?

– Наверное.

И вполне вероятно, что согласились бы. Несмотря на гордость, которая порой переходила в гордыню, но не могли же они не понимать, чем обернется это упрямство? Если не для них, то для детей? Ради детей согласились бы, тогда…

– Дело не в магах, – Астра пришла к тем же выводам. – Дело в тех, кто за ними стоял. Дивов собирались уничтожить, а потому не имело значения, виновны они или нет. Так?

И вот что ему было ответить?

Правду.

– Да.

– Почему?

– Не знаю. Скорее всего вас сочли опасными.

– Дивы никогда и ни с кем не воевали.

Да, только этого оказалось недостаточно. В конце концов, война – всего-навсего война. А вот власть – дело другое.

Дивов любили и в том, ушедшем в небытие мире, где силу могли использовать лишь избранные. И в мире новом, сохранившем еще память о прошлом, а с нею и сомнения.

…в этом новом мире магия больше не принадлежала лишь тем, в чьих жилах звенело эхо драконьего огня. И оказалось вдруг, что далеко не все маги готовы держаться клятв.

Служить.

Защищать.

Не желать иного.

…в этом новом мире двуипостасные перестали быть отверженными, а ведьмы – клейменным отродьем тьмы. В нем обещано было место всем, но всех оказалось слишком много.

Нет.

Не о том.

– Вас слишком любили, а любовь – это тоже сила, которую вы могли использовать. Но… многие даже не задумывались. Поступил приказ. А приказы надо исполнять.

Она закрыла глаза, и в подвале стало пусто.

Она сидела.

Просто сидела, дышала и думала о чем-то своем. И Святослава как никогда прежде подмывало заглянуть в эти вот мысли, убеждаясь, что она его не ненавидит. В конце концов, он-то никого не убивал.

…ему было четырнадцать, и он верил, что изменит мир.

Так и есть, болван.

– Идем, – сказала дива.

– Погоди, – Святослав удержал ее руку. – Если хочешь, я найду их дела. Твоих родителей. Или не я, но Казимир Витольдович. Он, конечно, не обрадуется, но возражать не станет.

– Нет.

– Почему?

– Разве это что-то изменит? Я знаю, где они сейчас и… если они захотят, то сами расскажут.

Он не понял. Но и ясно, человек ведь. Возможно, когда-нибудь потом, когда она еще немного привыкнет к присутствию мага, если, конечно, он не исчезнет из ее жизни, как другие, она расскажет ему про лес. И про остальное тоже. А пока Астра спросила:

– Он тебе дорог? Казимир Витольдович.

– Дорог? Пожалуй… как разумный человек. Ты не поверишь, насколько редко вообще встречаются разумные люди. Он из тех, кто способен слушать. И слышать. И думать прежде, чем делать. Я с ним давно знаком. И нет, не возьмусь клясться, что он не участвовал в тех чистках.

– Не участвовал, – Астра сказала это уверенно. А увидев вопрос в его глазах, пояснила: – Он ведь жив до сих пор.

– В каком смысле?

– Когда-то давно… бабушка рассказывала, а теперь я понимаю, что рассказывала она мне вещи, которые мне следовало знать. Так вот, когда-то давно существовало поверье, что человек, виновный в смерти дива, и сам умрет. Не от проклятья. И не от болезни. Но потому что такова цена. Дивы… хранят мир. А мир хранит дивов. И еще она сказала, что от мира не заслонишься чужими руками.

По спине пробежал холодок.

– Но я рада, что он жив, – добавила Астра, беря Святослава под руку. – Он и мне показался разумным человеком. А поскольку вы все равно не отстанете, то лучше иметь дело с разумным человеком.

И почти уже шепотом произнесла:

– Да и разрешение он выправить обещал.

– Если обещал, то выправит.

Она кивнула.

И глянув снизу вверх, попросила:

– А еще чая можно? Тут как-то… холодно, что ли?

За время их отсутствия бумаг на столе поубавилась, зато появилось блюдо с мясною нарезкой, и с рыбною. Бутерброды, на которые масло не мазали, но клали ломтями, а сверху – желтый мягкий сыр, и уже на него сервелат.

Откуда-то возник самовар.

И пустые стаканы, на гранях которых поблескивали капли воды.

– Я подумал, что раз все равно сидим… – книжицу вот Казимир Витольдович убирать не стал, сдвинул на край стола. – То поесть не мешало бы. Я вот ужин пропустил, а вы… тощенькая.

– Какая есть, – Астра опустилась на стул и подвинула к себе ближайший бутерброд.

И все-таки почему она не боится?

Даже в госпитале она сторонилась людей, а тут вдруг осмелела, хотя ей бы наоборот вести себя тихо, неприметно. Она же бутерброды таскает.

И чай.

– Я представление напишу, чтобы вас на спецдовольствие поставили…

– Не стоит.

– Почему?

– Завидовать станут, – Астре было странно, как человек не понимает вещей очевидных. – Да и… у нас все есть. А тощая я потому что раньше не было. И по природе. И… Машка останется.

– Простите? – кажется, подобный переход был слишком резким.

– Маша. Девочка, которая маг разума, она останется с нами. Со мной и Розочкой. Она… всего боится, а с Розочкой ей спокойнее. И Розочка ее не отдаст. Пока.

Казимир Витольдович посмотрел на Святослава, а тот кивнул и пояснил.

– Дар у девочки очень яркий, выраженный, но нестабильный пока. От стресса вполне перегореть способна. А тут я пригляжу. За всеми.

От этого вот его «пригляжу», да еще «за всеми» стало тепло. Или это от чая? Горячий, кипяток почти, но тем вкуснее. Астра зажмурилась от удовольствия и вдруг осознала, что вполне себе счастлива.

Нет, не абсолютно и всеобъемлюще, как ей хотелось того в детстве, но просто счастлива.

С оговорками.

И со страхами, которые никуда-то не делись. С волнениями своими, что за себя, что за Розочку. С беспокойством, которого меньше не стало, пусть оно и попритихло. Но ведь все равно счастлива! Здесь, в этом вот месте, рядом с людьми… с человеком.

С тем человеком, что встал за спиной Астры, скрестил руки на груди и смотрит так… спокойно? Она прислушалась к нему и с трудом удержала улыбку. Мысли маг спрятал, а вот остальное… и не только она слышит, если Казимир Витольдович головой покачал, а взгляд опустил, ага, на книгу… на книгу, которая давно прочитана, поскольку читать там немного, страниц-то дюжина.

Астра вот быстро справилась.

Думала только потом долго.

– Хорошо… – наконец, произнес Казимир Витольдович. – Это, пожалуй, оптимальный вариант… я и сам бы вас попросил.

И почему-то у Астры уши горят, она даже потрогала, убеждаясь, что огонь этот исключительно воображаемый.

– Но это все потом… пока же… к сожалению, после войны многие архивы были утеряны, некоторые безвозвратно, другие нуждаются в восстановлении. Что-то где-то есть, но совершенно не понятно, где именно… то, что ты сказал, Свят, я склонен согласиться. Они должны были быть знакомы, этот ваш… клиент и Петька. И ведьма отметилась. Без ведьмы никуда… По ведьмам статистику запросим. В последние годы ковен более-менее восстановился, завел карты, работу развернул по выявлению и вовлечению. Агитация опять же. Тех, кто зарегистрирован, смотрят, но сам понимаешь, что и свободных хватает. Народ, сколь его не просвещай, а все одно… боятся, скрывают, если у кого дар. Потому и выяснить, кто и где пропадал не получится.

– И сколько пропадало тоже?

– Само собой, само собой… но что без жертв он не обходился, это точно… в общем, я хотел бы, чтоб вы к этой вот… Варваре заглянули. Присмотрелись. Уж больно… нагло. Да, сейчас незарегистрированную ведьму отыскать куда как сложнее, но можно, можно… здесь, если подумать, то выбор такой… сомнительный, учитывая место ее работы. И стало быть, не им сделан. Он тварь осторожная, как мы выяснили, подставляться не стал бы. А потому погляньте, с кем из подружек у Варвары этой ссора приключилась… если, конечно, успеете… я машину дам.

Астра дожевала бутерброд и, подумав, стянула еще один. Если ехать придется. А может, и с собой взять? Детям на утро. Или это будет чересчур?

Она вновь удивилась самой себе. Еще недавно подобные мысли и в голову не пришли бы. А тут и пришли, и показались вполне себе здравыми, потому что детей утром и вправду кормить надо, а у нее из еды масло с булкой. Оно и неплохо, но колбаса всяко лучше.

Хмыкнул Святослав.

И рассмеялся.

Что смешного? Она ведь старается думать, как взрослый человек, который берет на себя ответственность за двух детей. Только, кажется, получается не ахти.

– Что до остального, – Казимир Витольдович будто и не заметил. – То согласен. Пока брать его не за что, да и… не уверен, что без помощи справимся. Все-таки тварь если не древняя, то почти… я вызов отправил, но пока дойдет, пока придут… приглядывайте за ним, ладно?

Астра кивнула.

Приглядит.

А справится… сильным мертвец не выглядел, но что она вообще о них знает? Вот то-то же…

…бутербродов она все-таки не взяла.

Постеснялась.

Глава 13

Глава 13

Пропавшая ведьма жила в коммунальной квартире, но эта квартира разительно отличалась от той, где  обитала Астра. Дом, повернувшийся к центру боком, будто стеснявшейся возраста своего и неказистости, кутался в лохмотья грязных тополиных крон. Листья деревьев залепляли окна, разросшийся шиповник топорщил колючки, грозя погрести под собой и разваленные ступени, и грязную дверь.

Пахло мочой.

Не пахло – воняло. Резко. Едко. И Астра открыла рот, пытаясь привыкнуть к этому вот резкому запаху. Не только мочи. Что-то гнило, где-то рядом.

В подъезде громоздились кучи, а чего – не понятно, но главное, что приближаться к ним категорически не хотелось. Но и обойти их не представлялось возможным. На лестничных площадках кучи поднимались до потолка, расползались, оставляя лишь узкие проходы, пробираться по которым приходилось боком.

Второй этаж.

И пьяная песня, что пробивалась сквозь дверь.

Третий. Запах паленой шкуры и жареной капусты, перебившие, пусть и ненадолго, прочие ароматы. Святослав принюхался и чихнул.

– Мерзость, – сказал он, отряхнувшись всем телом. И очень тихо добавил: – Иногда я ненавижу свой дар. Слишком… многого хотелось бы не знать.

Внизу заплакал ребенок, и следом раздался нервный женский крик, впрочем, вскоре вновь стало тихо. На стук Святослава, что характерно, дверь не открыли. Он хмыкнул, встряхнул руку и ударил раскрытой ладонью аккурат туда, где выглядывала круглая плашка замка. Что-то внутри хрустнуло, и дверь приоткрылась.

– Извини, но побуду невежливым, – Святослав отодвинул Астру за спину, что ее совершенно не расстроило. Она вообще с преогромным удовольствием подождала бы где-нибудь снаружи.

В квартире воняло ничуть не меньше, чем в подъезде. Даже больше. Выраженней.

Астра чихнула.

И на чих этот отозвались нервным сиплым голосом:

– Кто тут? Зинка, опять шляешься?

– Сам ты шляешься! – тотчас откликнулись с другого конца квартиры. Астра же оказалась в коридоре, узком и темном до того, что видела она лишь слабые очертания мага.

– Госбезопасность, – рявкнул Святослав.

– Доигралась, Зинка! А я тебя предупреждал, паскудина ты этакая, что нечего шляться где ни попадя! – теперь в голосе звучало плохо скрытое торжество. – Видишь, пришли!

– Так может, за тобой пришли! – отозвалась невидимая Зинка.

– Цыц оба! – этот бас заставил Астру вжать голову в плечи. А в темноте возник огонек. – Кто нужен?

– Старший, – Святослав протянул руку, и Астра с облегчением взялась за нее. Почему-то ей было страшно от одной мысли, что она останется в этом вот темном бесконечном коридоре.

– Стало быть, за тобой… – захихикала Зинка, тоненько и мерзенько.

– Кто? Я не старший! Я тут так… на общественных началах за порядком следить собираюсь, – огоньков становилось больше. И когда один приблизился, Астра увидела человека, тощего и кривоватого, одетого, верно, в дюжину халатов, один поверх другого. На плечах его лежал светлый платок, а ноги прятались в огромных, разношенных сапогах. – Это Бийтюк у нас старшим значится.

Человек был стар.

Или нет?

На сморщенном его лице застыло выражение одновременно угодливое и испуганное. И смотрел-то он исподволь, притом часто облизывал губы.

– Ну значуся, – второй обитатель квартиры был огромен. Круглая его голова, обритая налысо, почти касалась потолка. – Выбрали, стало быть…

– С Варварой Северцовой знакомы?

– С ведьмою, что ли? – Зинка тоже выглянула, правда, она облачилась в легкий халатик, наброшенный, кажется, на голое тело. И в полутьме как-то особенно заметно было, что тело это голое.

И что халатик маловат.

И держится он единственно двумя тонкими пальчиками.

– С нею, – подтвердил Святослав, разглядывая Зинку, отчего захотелось взять и пнуть его. Раньше Астра за собой подобных желаний не замечала, а теперь вот… и вправду, что он о себе думает?

Стоит и пялится.

На кого?

А Зинка-то пальчики разжала, позволяя полам расползтись на пухлой груди.

– Так… нету ее.

– Нету, – согласился Святослав и Астру к себе потянул. – Когда в последний раз видели?

– Так… – Зинка нахмурилась. – Давно…

– Дня три тому, – дедок задвигал челюстью, будто что-то пережевывая. – Вот аккурат… утречком на работу ушла, а вернуться не вернулась.

И все трое кивнули, что, мол, так и было. Но похоже, что другого ответа Святослав и не ждал.

– Мы уже говорили, – Зинка халат все-таки запахнула, но вряд ли от стеснения. Скорее уж в коридоре было прохладно. – Из милиции приходили.

– И комнату ее обыскивали, – поддержал дедок. – Только впустую. Варька-то девка разумная, не то, что некоторые простихвостки.

– Ты говори, да не заговаривайся!

Старик от Зинки отмахнулся и продолжил, сгибаясь ниже, норовя заглянуть в глаза Святославу, снизу вверх.

– Если чего и есть, то не у ней искать надо, а у подруженьки ее. Им-то я ничего не сказал, а вам вот скажу. Я порядок знаю!

– Какой подруженьки? – поинтересовался Святослав.

– Да брешет он! Не было у нее подружек, – взвилась Зинка. – Я бы знала!

– Ой, знала она… если стену стаканам слушаешь, еще не значит, что чегой-то знаешь. Тебя дома сутками не бывает.

– У меня работа!

– Ага, у всех работа…

– Цыц, – рявкнул лысый и, ткнувши пальцем в дедка, велел. – Говори. Толком. Варька хорошая была. Добрая. Ведьма. Я жениться предлагал.

– А она отказала… вот смеху-то было! – не удержалась Зинка. – Не хорош стал наш герой для этакой принцессы…

Лысый нахмурился.

– Спокойнее, – сказал Святослав, подкрепляя просьбу толикой силы.

– Она… того… у нее был кто-то… думаю, – лысый говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Она-то так и сказала. Если б свободна… значится, не свободна. Значится, кто-то есть. Я и отстал. Чего? Я ж не дурак какой. Когда баба не хочет, то к чему заставлять? Подумал еще, что, может, у ней и не сладится. Если б ладилось, не стала бы прятаться. А так-то поматросит и пошлет куда…

– А тут ты, с утешением, – хихикнула Зинка.

– Вроде того.

– И не брезговал бы?

– Дура, – вздохнул лысый. – Мало ли чего у кого там было. Ты вон тоже не безгрешная.

– Так и женился бы на мне, – она повернулась боком и ладонью провела по телу. – Или нехороша?

– Хороша. Только… ты ж по натуре лядащая, – лысый не злился, не желал обидеть, но искренне пытался объяснить. – Сколько ни гуляешь, а все мало. И после свадьбы гуляла бы. А на кой мне такая жена?

Зинка обиженно поджала губы.

– Варька ж другая, пусть и ведьма. Она б погуляла, а потом и угомонилася. Стала б семейною. Да. И натура у нее не та, чтоб в своем гнезде пакостничать. Вот… а подружка была. Видел я ее одного разу. После ночной отсыпался, – он провел огромною ладонью по лысой голове, и жест этот, совершенно мирный, заставил старика отступить. – Так… обычно туточки тихо, когда днем. Я и приснул. А проснулся, как спорят… громко так, а понять, об чем, не поймешь.

Он сунул палец в ухо.

– Слова вроде и слышишь, а только тарабарщина в голове. Ажно звенит.

– Это у тебя мозгов нет, вот и звенит.

– Не слушайте, – отмахнулся лысый. – Зинка у нас, хоть и гулящая, но не злая… вот. Я выглянул. Так-то не любопытствую без нужды, да… а тут дверь хлопнула, и до того интересно стало, что прям мочи нет. Вот и высунулся.

– Увидели?

Он кивнул.

– Кого?

– Так… ведьму. Красивую. Как… ведьма, – он улыбнулся, довольный собственной сообразительностью.

– Описание дай, – вздохнула Зинка. И добавила. – Вы не слушайте, он у нас хороший, только не особо умный.

– И что?

– Ничего. Волосы у нее какие были?

– Так… обыкновенные.

– Длинные? Короткие? Белые? Черные?

Лысый задумался.

– Вроде… длинные… до жопы.

И рукою показал, для верности.

– До плеч, – возразил дедок. – И темные, черные прямо, что крыло вороново.

– Не, светленькая она!

– Черная! А глаз зеленый…

– Темный глаз. Она как ко мне повернулась, глянула, так прям душа в пятки ушла…

Ведьмин отворот? Или еще какой заговор из простых, но полезных?

– Понятно, – сказал Святослав. – Спасибо большое за помощь. А больше вы ее не видели?

– Она всего-то пару раз заходила, – старик подобрал подол самого длинного из своих халатов. – Но всяко старалась выбрать время, когда туточки никого. А Варька ее побаивалась. Я у нее спросил, кто это, она же вдруг разозлилась, хотя отродясь такого не было, чтоб Варька злилась… велела не лезть не в свое дело. Больно надо…

…комната ведьмы четвертого класса Варвары Северцовой окнами выходила на задний двор. И к темному стеклу прилипли листья, а ветки медленно с мерзким звуком об это самое стекло терлись. Здесь не воняло, но пахло травами, пожалуй, слишком уж резко, чтобы запах этот можно было счесть случайным.

А так… обыкновенная комната.

Кровать и узкий шкаф, выстроившиеся друг напротив друга. Пара банок на широком подоконнике, не ведьминские, но обыкновенные, с вареньем и огурцами. Но тут же склянки с травами.

Воск.

Нити темные, свернувшиеся клубком. К ним рука и потянулась, но касаться нитей Астра не стала, напротив, убрала руки за спину и сказала:

– Вот оно.

– Проклятье? – Святослав сразу понял. – Уверена? Я ничего не чувствую.

– Совсем?

– Так… следы эмоций. Страх в основном. И еще… он прав, девчонка была влюблена.

Маг крутанулся на пятках и замер, уставившись в шкаф, дверцы которого были заперты на ключ, но головки ключей торчали из замков. Святослав отпер.

Хмыкнул.

Обыск и вправду проводили, пусть и без особого старания, но все-то в шкафу перевернули. И смотреть на чужие вещи, сваленные грудами, кое-как впихнутые меж полок, было неприятно.

Астра отвернулась.

…ведьма пропала, а проклятье осталось? Для кого его готовили? И почему бросили? Вряд ли создать такое вот плетение просто, особенно, если у них больше нет ведьмы. Так не логичнее было бы и его взять?

– Здесь, – Святослав приподнял полку и сунул руку куда-то вглубь. Вид у него был до крайности сосредоточенный. – Сейчас…

Занавески новые.

И покрывало на кровати. Астра видела такие в магазине, плотные, цветастые, правда цветы почти сливаются с фоном, и само покрывало какое-то мрачное, грязное будто бы.

Чистое.

От простыней пахнет травами.

И в комнате порядок ощущался, пусть и потревоженный. Под кроватью обнаружилась коробка с туфлями, бережно обернутыми папиросною бумагой. А каблуки сбиты, как и носы. И Варвара эта, Астре незнакомая, также закрашивала царапины краской.

– Вот, – Святослав вытащил-таки тонюсенькую книжечку. – Ведьмина отворотка. Если бы не остаточные эмоции, я бы тоже не нашел.

Он повертел книжицу в руках, провел пальцами по обложке с листочком, вышитым разноцветными нитками. И протянул Астре.

– Заклятий нет, – сказал Святослав и уточнил. – Во всяком случае, я их не вижу.

И Астра не видела.

И странно это было, потому как бабушка не раз и не два повторяла, что ведьмы – народец недоверчивый, не без причины, само собою, а потому даже веники зачаровывают.

На всякий случай.

Веника, чтобы проверить утверждение, поблизости не наблюдалось. А вот книжица была. Лежала на ладони, легкая, даже не книжица – тетрадочка, для которой Варвара сшила обложку.

И вышивкой украсила.

И тремя пуговками.

Астра прислушалась и кивнула. Было-таки заклятье, на пуговках этих вот костяных, но после исчезло. И это значит… нет, отворотка держится, да и не та у ведьм сила, чтобы после смерти чары развеивались. Это только в сказках подобное возможно.

Стало быть, сама убрала?

Почему?

Не по той ли причине, по которой на подоконнике осталась склянка с почти созревшим проклятьем?