Текст книги "Кораллы мертвеца"
Автор книги: Екатерина Красавина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Катя посмотрела на него и покачала головой. – Значит, это её вещь...
Подруга обменялась непонимающим взглядом со своим бой-френдом и пожала плечами. – Вечно ты Катя в облаках витаешь. О чем говоришь-то? – Да так, о своем, – спохватилась Катя, – а где наши тарталетки с вином? – Ты же за ними и пошла. – М-мм. Одну минуту. – Нет уж, теперь Ромка сходит, а то ты опять надолго пропадешь! – Мне чего, я щас, – откликнулся помощник клипмейкера.
Катя безучастно рассматривала фотографии, развешанные по стенам, машинально отмечая про себя выразительность тонких одухотворенных лиц и мерцание черно-белых и мягко-коричневых тонов. Выставка называлась: "Московская фотография начала ХХ века". – Ну, как понравилось? – спросила её Лариса, когда они ехали в метро домой. – Очень, – сказала Катя и закрыв глаза, тихо рассмеялась.
* * *
Рождение долгожданного сына пробудило в Виктории нежность к Андрею. Ей казалось, что ещё немного и она полюбит этого человека, окружившего её заботой и вниманием. Виктория с упоением отдалась материнству. Видеть как растет её сын, слышать его первые гугуканья и робкие шажки стало для неё радостью и наслаждением. Эмма Ашотовна не узнавала свою дочь: Виктория превратилась в нежную заботливую женщину, в её движениях и жестах появились несвойственные ей раньше мягкость и нежность. Виктория почти неотлучно находилась при сыне, и Андрей радовался этому. Тем временем он уже стал владельцем собственного телеканала, который успешно набирал рейтинг и влияние. Андрей становился популярным человеком, и потихоньку Виктория вернулась к своим светским обязанностям. О прелестной, загадочной и обаятельной Виктории Кричевской писали газеты и популярные журналы. Она стала одной из первых светских красавиц Москвы.
Но никому Виктория не смогла бы признаться, что изнутри её разъедала скука. И ничего не помогало: ни многочисленные модные вечеринки, ни радость от общения с любимым сыном... Иногда эту скуку развеивали путешествия. Несколько раз в год Андрей и Виктория выезжали за границу, и Виктория с любопытством открывала для себя новые страны и города. Когда Павлику исполнился пять лет. Андрей предложил ей турне по Англии, в которой она ещё не была. – Я к сожалению, не могу к тебе присоединиться. Дела. А ты поезжай, отдохни.
Виктория без устали бродила по Лондону, сразу и бесповоротно попав под его очарование. Ей нравилось его основательность, неспешность, неяркие краски и удивительное умиротворение, разлитое в воздухе. Когда она вернулась, то со вздохом сказала Андрею. – Какой необыкновенно прелестный город. Вот бы поселиться в нем. – Да? А в чем дело? – спросил её Андрей – я подумаю, как это сделать – Каким образом? – Я присмотрю тебе небольшую квартирку в Лондоне. – Ой, – Виктория бросилась ему на шею, – спасибо, Андрюшенька.
Через месяц Виктория стала обладательницей трехкомнатной квартиры в престижном районе Челси и её радости не было границ. – Не забудь меня, англичаночка, – шутливо пригрозил ей Андрей, – увлечешься скачками, крикетом... – Разве я смогу вас с Павликом оставить надолго ? Ни-ког-да.
Андрей пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.
Сначала Виктория ездила в Англию раз в три месяца, потом каждый месяц, и постепенно её визиты становились все длиннее и длиннее. Незаметно умерла Эмма Ашотовна, давно страдавшая сердцем, и похоронив мать, Виктория почувствовала себя бесконечно одинокой и несчастной. "Я вышла замуж не по любви, – с горечью думала Виктория, – и бог за это наказывает меня скукой и отвращением к жизни. Другая бы на моем месте радовалась, чего ещё надо: умный заботливый муж, милый смешной очаровательный сынишка, солидный достаток, я могу покупать себе все, что хочу в то время как многие женщины не знают чем кормить своих детей и с трудом сводят концы с концами. Ты просто дура, Виктория, – корила она себя, – смотри – высоко вознеслась больно будет падать..." Но от этих размышлений легче не становилось.
Поездки в Англию были своебразным бегством ото всех, и, прежде всего, от себя. В Англии Виктория отдыхала душой и телом, она как змея сбрасывала с себя надоевшую кожу и становилась другой женшиной. Не томно-скучающей, а живой. Она с упоением ходила по магазинам, гуляла в лондонской толпе и заходила в пабы и кафе. – Вика, так больше продолжаться не может, – говорил Андрей, смотря каждый раз потемневшими глазами на жену, возвратившуюся из Лондона. – Да? А что? – небрежно чмокала его в щеку Виктория и проходила в гостиную распаковывать чемоданы с купленными вещами.
. Виктория отдалялась все дальше и дальше и чувствовать это Андрею было невыносимо больно. Ему казалось, что ещё не поздно найти какой-то волшебный винтик, который сумел бы скрепить разлаженную семейную жизнь.
Однажды Андрей задержался на работе позже обычного и не заметил, как к нему в кабинет проскользнула Марина, его секретарша. Он с удивлением посмотрел на нее. Обычно она не входила в его кабинет без стука или звонка. – Что? Марина...
Марина смотрела на него со странной улыбкой.
Андрей непонимающе смотрел на стоявшую перед ним девушку. – Андрей Владимирович, – тихо сказала Марина, – может вам чай или кофе принести?
Он хотел сказать, что ему ничего не надо, но тут какая-то мысль мелькнула в его голове, и он отчеканил, глядя в пол. – Кофе. Мне и себе.
Через час он подвез Марину к метро "Киевская". Перед тем как выйти из машины, Марина слегка прижалась к нему и повела глазами. В темноте они сверкали у неё как у кошки. Андрей с силой захлопнул за ней дверцу, включил негромкую музыку и поехал домой. Но ехать туда ему не хотелось. Он впервые изменил Виктории и не мог понять, что с ним происходит. Андрей чувствовал дикую злость на жену и досаду, что она своим отстраненно-холодным поведением толкает его к другим женщинам. Но его мужской голод могла утолить только Виктория, то непривычно – нежная, то необузданно-страстная. "Надо отнять у неё кредитную карточку и поскорее", – решил он.
Объяснение было бурным: со слезами и криками, но Андрей стоял на своем. – Ты – эгоист, у тебя на уме одна работа. А меня ты хочешь запереть в четырех стенах, – плакала Виктория. – Я работаю для тебя и сына, холодно отвечал ей Андрей, – а ты бросила и его и меня. – Я никого не бросала. Но мне здесь скучно. Я люблю Лондон. – Ты жена и мать. И у тебя есть определенные обязанности. – Но я не могу, я задыхаюсь в Москве.
Андрей вышел из комнаты, оставив плачущую Викторию одну.
С тех пор их отношения можно было охарактеризовать как затяжные военные действия с попеременным успехом. Виктория по-прежнему ездила в Лондон, правда, не так часто как раньше. Кредитную карточку Андрей у неё отобрал и теперь она лишилась возможности делать покупки в полюбившихся ей лондонских магазинах. Она приезжала из Англии, натянуто разговаривала с Андреем, уходила в комнату сына и целые вечера занималась с ним. Виктория понимала, что её жизнь неуклонно катится под откос, но изменить что-либо уже не могла. Она только думала: чем все это кончится. И тут состоялось её знакомство с Лиссабоном...
"В круговороте моря и земли душа и парус выплывут из дали", повторяла про себя Виктория строчки стихотворения португальского поэта Фернандо Пессоа. Виктория была очарована старинными португальскими улочками, каменным кружевом домов и пронзительно-меланхоличными песнями фаду, в которых щемящие ноты городского романса чередовались со страстностью аргентинского танго. Чем-то неуловимо Лиссабон напомнил ей Феодосию: та же романтика приморского города, звенящая беспечность, легкость, и Виктория, словно заново пережила свои студенческие годы. Она остановилась в отеле недалеко от океана и каждый день подолгу загорала, лежа в шезлонге на пляже. Здесь на пляже и разыскал её Марк Борисович Фридман, адвокат "Телевизион Коммуникейшен".
Виктория сильно удивилась, увидев его и сразу подумала: что-то случилось. – Марк? – привстала она с шезлонга. – Лежи, лежи, – махнул рукой Марк. – Что с Павликом? – пересохшими губами прошептала Виктория. – Все нормально. И с Павликом и с Андреем. Но я прилетел к тебе по серьезному делу. Нам надо поговорить. – Хорошо Марк, пойдем ко мне в номер. – Лучше в ресторан. Заодно, я и пообедаю, а то проголодался как волк, – пошутил Марк.
В ресторане была приятная прохлада, но Виктория ничего не могла, есть: кусок не шел ей в горло. Она сильно нервничала. – Успокойся, Вика, ободряюще похлопал её по руке Марк, – не нервничай. – Но Виктория отложила в сторону вилку и сказала, глядя ему в глаза. – Я слушаю тебя.
* * *
Придя домой, Катя выпила стакан холодного молока и забралась с ногами в кресло, не зажигая света. "Значит, это ожерелье принадлежало ей – Татьяне Никитиной и никому больше. Иначе она бы так не побледнела и фотография её. А из этого следует, что Макеев был ШАНТАЖИСТОМ со всеми вытекающими отсюда последствиями. И Никитину он постоянно держал на крючке. Если бы Макеев не был гомосексуалистом, тогда ещё можно было заподозрить, что он был тайно влюблен в нее. Но здесь эта версия отпадает. Остается одно шантаж. Тогда логичным выглядит и покупка картин на художественной ярмарке. Это завуалированная взятка, – размышляла Катя. – А что тогда с Коваленко... Его тоже шантажировал Макеев? Или с Коваленко Макеева связывали другие дела? Дима ещё не звонил: что-то он долго выясняет насчет своего шефа. Надо завтра с утра позвонить самой.
Спать не хотелось. Катя достала из ящика записную книжку Макеева и пролистала её. Потом взяла расшифровку. Цифры, которые стояли напротив фамилий Коваленко и Никитиной были приблизительно одинаковыми, а вот Герцог Б отдавал или получал значительно больше. И что из этого вытекает? Этот третий был более могущественным человеком? А может остальные платили ему своеобразную дань? Катя понимала, что ключ к разгадке убийства кроется во взаимоотношениях между этими людьми. Но как было разобраться во всех этих хитросплетениях? И ещё – Оля. Откуда у неё накануне убийства появились деньги на экзотическое путешествие?
Утром Катя позвонила Диме Ширяеву, но его не оказалось на месте. Она набрала номер Ярина, но внезапно вспомнила, что они – в ссоре и положила трубку. Следующий её звонок был в "Белый гриф". Информация о сотрудниках "Антиквариата и ломбарда" была готова и надо было забрать её. "Может быть, купить факс, – подумала Катя, – тогда я бы не стала тратить время на поездки. Сидела бы дома, а мне присылали бы информацию на дом. И стала бы я со временем толстой как Ниро Вульф, разводила бы орхидеи. Ну не орхидеи, а что-то попроще, например, кактусы. Катя представила себя толстой матроной, сидящей в "колючках" и попивающей кофе со сливками. Картинка получалась малопривлекательной, главным образом потому, что рядом с ней не находилось места Артуру и вообще какому-либо мужчине по причине её необъятных габаритов – Нет, вариант Ниро Вульфа мне не подойдет. А вообще-то тебе, голубушка пора завтракать и собираться на работу, а не разымышлять о великих сыщиках. Тебе до них, как до... – На улице накрыпывал дождик, Выйдя из подъезда, Катя раскрыла зонтик, но сильный порыв ветра качнул тяжелые ветки сирени, растущей около дома., и на Катю полетел восхитительный каскад перламутровых брызг "Как мокрая кошка В агентстве ещё чего доброго подумают, что я в лужах купаюсь" Но вовзвращаться домой и передеваться у Кати не было ни сил ни времени."Ладно, дойду и так. Не убьют же, в конце концов и к позорному столбу не пригвоздят" – В агентстве царило непривычное оживление. Всегда сдержанная и величественная Софья Петровна пронеслась мимо Кати, сломя голову, а зам директора пробежал трусцой, равномерно покачивая локтями, словно, он делал утреннюю пробежку вокруг дома или в парке. "Что с ними такое? – недоумевала Катя. Но не успела она ни о чем подумать, как на неё налетел смерч, который она, однако, успела ухватить за что-то серое и развевающее. Это оказался Вадик Бобрикин в строгом костюме классического покроя. – Вадик, стой, – закричала Катя, изо всех сил стараясь, удержать Вадика на месте. – Чего тебе? Я должен торопиться – Что случилось, Вадик? Очередной дефолт или что-то в этом роде? – Сегодня презентация нашей столовой. Через десять минут праздничный спич шефа. Пусти, кому говорю. – Вадик изловчился и рванул из Катиных рук. "Чокнулись" – вынесла свой окончательный и бесповоротный вердикт Катя.. Она прошла к себе в комнату и без чувств опустилась на стул. – Внезапно. Катя подпрыгнула на стуле и заорала. Прямо перед ней стояла размалеванная ведьма , которая при ближайшем рассмотрении оказалась Мариной. – Это ты? пролепетала Катя, прикладывая руку к сердцу. – У нас будет маленькое костюмированное представление. Ведьма похищает повара. А сотрудники агентства его выкупают. Будут шутливые призы, подарки. – А... – больше всего Кате хотелось снова оказаться в своей квартире. – Ты в лужу упала? спросила Марина, рассматривая Катю. – Да нет, окатили мальчишки – Тебе надо переодеться. А то вид неприличный. На бери, осталось лишним. И Марина кинула Кате черно – синий балахон с вышитыми звездами. – Это мантия чародея? – Нет ведьмина накидка. – Катя уже ничему не удивлялась. – А где я буду в ней стоять? – В толпе сотрудников. – Марина, – робко начала Катя, а может я здесь останусь, посижу тихо – мирно, а потом домой поеду. – И не надейся, – фыркнула Марина, – ты же знаешь шефа. Он любит, чтобы все были дружными и сплоченными. А так он будет тобой недоволен. – Да я знаю, упавшим голосом сказала Катя, а в мокрой одежде совсем плохо? – с надеждой спросила она Марину. – Но та уже не слушала её. – Давай быстрее. Сейчас я тебя ещё накрашу, чтобы ты была похожей на меня. В сценарии праздника записана одна ведьма, две – не положено – Катя, зажмурив глаза, напялила на себя балахон и гордо подняла голову. "Главное, не пасовать" – В зале, где собирались открывать столовую дружными рядами стояли сотрудники "Белого грифа" Катя прислонилась к стене, надеясь, что так на неё никто не обратит внимания. Все как завороженные смотрели вперед. Катя украдкой повела глазами. Этот небольшой уютный зальчик ремонтировали давно. После всех переделок и дизайнерских наворотов он выглядел как стильное кафе в центре города. Столовая была сделана под морской грот и в его оформлении преобладали ярко – синие и терракотово-коричневые тона В толпе прошелестел шум, и Катя снова уставилась прямо перед собой. Вышел шеф и произнес короткую, но прочувствованную речь, из которой следовало, что забота о сотрудниках и их желудках является для него наиглавнейшим делом. – Потом возник Вадик Бобрикин и, безумно волнуясь, стал рассказывать об анкетировании, которое проводилось среди "белогрифовцев" по вопросу кулинарных традиции. – Сейчас будут оглашены результаты тайного голосования, – торжественнол произнес он. – "Какое голосование, поразилась Катя, – я ни в чем не участвовала." Судя по кратким, но выразительным взглядам, которыми обменялись сотрудники, стоявшие рядом, она была неодинока в своей отстраненности от важного культурно – исторического процесса. "Ай да, Вадик, вот хитер, сам понашлепал анкеты и сам заполнил, чтобы победа французской кухни была полной и безоговорочной" Результаты голосования Катя уже знала – Подавляющее большинство, – звенел голос Вадика... – отдало предпочетение французской кухне – . "Большинство" недоуменно переглядывалось. – Вадик стоял красный от волнения, руки его заметно дрожали, и он старался ни на кого не смотреть – "Исторический час Вадика Бобрикина" – прокомментировала про себя Катя.
В зале возник робкий гул. Снова вышел щеф. – Он успокаивающе поднял руку. – Франция конечно, замечательно, но давайте не забывать и наши национальные традиции. Я предлагаю два дня в неделю отдать иностранному гурманству, а остальные дни нашей русской кухне. – Белогрифовцы" дружно захлопали. – А сейчас, – объявил директор агентства, – начнется небольшое представление. – В зале погас свет и появился повар в белом халате и огромном колпаке. Он был маленького роста и с большиим усами. Раздалась тревожная музыка. На повара налетела Марина в ведьминском облачении и уволокла его за дверь. Спустя две минуты она появилась снова и зловещим голосом объявила, что надо внести выкуп. Сотрудники подходили к крайнему столику и брали с подноса пригоршнями конфеты и блестящие хлопушки. Тем временем Марина незаметно скрылась. – Побьем ведьму, – раздался чей-то голос. При этом все взоры почему-то обратились на Катю. Она предостерегающе подняла руки. Но было уже поздно. Очевидно, "белогрифовцам" было все равно кого бить, потому что раздался треск рвущейся материи, одна из пришпиленных звезд оказалась на полу, а в Катино лицо полетели хлопушки. Она закрыла лицо руками, и низщко наклонив голову, рванула к выходу. Кто-то пытался её остановить, но она отчаянно лягнула ногой, издав краткий боевой клич. Руки от лица Катя отняла уже только в коридоре. "Так преследовали ведьм в средние века – размышляла она, – вот читаешь о чем-то и не представлешь себе полной исторической картинки. Не хватает чувств, эмоций, а здесь, пожалуйста, на своей собственной шкуре ощутила каково быть ведьмой. И какой это тяжкий труд. А благодарности никакой.. – Катина одежда уже просохла, и она собиралась переодеться. Выглянув в коридор, Катя увидела Вадика, который шел, задумчиво смотря себе под ноги. "Сейчас голубчик, ты у меня попляшешь, – злорадно подумала Катя, – и прикрыла дверь, оставив маленькую щелку.
Когда Вадик поравнялся с дверью Катиной комнаты, она наскочила на него, рыча и отчаянно тараща глаза. Вадик ойкнул и, отскочив к противоположной стенке, тихо сполз по ней. – Вадик ты чего? – тормошила его Катя – Она взяла Вадика за руку. Пульс бился. "Живой" обрадовалась Катя.
Очевидно, все волнения сегодняшнего дня отрицательно повлияли на Вадикину психику, и от небольшого потрясения он свалился в глубокий обморок.
Катя с трудом отбилась от обвинений в покушении на жизнь помощника директора агентства. – Да он мне и живой не нужен, не то, что мертвый, защищалась Катя. – Странно Муромцева, – холодным тоном изрекла Софья Петровна, – раньше я не замечала в тебе кровожадных наклонностей. – Да я не кровожадная. – А белая и пушистая, – вставил Ярин и обнял Катю за плечи, – просто она у нас немножко озорная и любит пошутить. Правда, Катерина? Ну не знаю, не знаю, – гнула свою линию главбух, – вон человек до сих пор очнуться не может от нервного потрясения. – Они сидели в небольшой комнате, где на диване лежал Вадик, ещё не пришедший в сознание. – Может "скорую" вызвать, – предложила Мариша. – Ага, и ославимся на всю Москву, что в нашем детективном агентстве сотрудники от страха в обморок падают. Так мы всю клиентуру распугаем. Кто будет с нами связываться, что это за орлы такие, которые как бабы сознание теряют, – возразил Алексей. – Мы можем скрыть причину обморока, – предложила Мариша. – Так не пойдет, – покачал головой Ярин, – медики первым делом спросят о причине. Их не проведешь. – И что же делать? – с отчаянием спросила Катя. – Софья Петровна пожала плечами и посмотрела на Ярина. – Подождем ещё немного. Если не очнется, тогда "скорая" – развел руками Алексей. – Я пойду, у меня дела, – и Софья Петровна поднялась со стула. – А Муромцева должна не покидать пределы этой комнаты, в конце концов, состояние Вадима Николаевича на её совести. – Что я преступница? – вспыхнула Катя. – Ладно, ладно..., – успокаивающе протянул Ярин, – вы идите Софья Петровна. Мы тут сами разберемся. – М м, – раздалось с дивана.
Все бросились к Вадику. – Где я? – слабым голосом спросил он, обводя комнату глазами. – Ты в "Белом грифе" – четким голосом сказала Софья Петровна, – после презентации столовой. Тебе стало плохо, и мы перенесли тебя сюда. – А что со мной было? – Ярин подмигнул главбуху. – Ничего особенного. Наверное, от жары ты потерял сознание. – А...
Вадик сел на диване и повертел головой. – И долго я был ... без сознания? – Десять минут, – поспешно вставил Ярин., – как ты теперь себя чувствуешь. Нормально? – В голове немного шумит. – Это пройдет, – успокоил его Алексей. – Полежи ещё на диване, попей кофе. Мариша тебе сейчас все организует. А мы пойдем. – Ярин взял Софью Петровну и Катю под руки и вывел их из комнаты. – Софья Петровна никому о происшедшем ни слова, предупредил он, – не будем Кате портить репутацию. – Не понимаю почему я должна её покрывать, – с возмущением сказала главбух. – У вас доброе сердце. – Все и пользуются моей добротой
Софья Петровна кивнув Ярину, важно зацокала на каблуках и он остался в коридоре с Катей наедине. – Все хорошо, что хорошо кончается, – философски изрек Ярин., – ты куда сейчас?. – В аналитический отдел за справкой. – Как дела.? – Нормально, – холодно ответила Катя и поспешно отошла от Ярина. Она ещё не была расположена мириться с ним.
Взяв на руки справку о сотрудниках "Антиквариата и ломбарда" Катя решила попить спокойно кофе в своей комнате, а потом уже ехать по делам. Но вспомнив Марину и все злоключения сегодняшнего дня, Катя пришла к выводу, что потрясений с неё уже хватит, покой она в стенах детективного агентства не обретет, а насладиться кофе можно и в уличном кафе.
В стеклянном кафе на углу Катя, заказав кофе, развернула информационную справку и стала её внимательно читать.
Коновалова Людмила Алексеевна, 1974 года рождения, проживает по адресу....
Работала....
Две организации, в которых Мила работала, уже успели благополучно ликвидироваться, но одна из них ещё существовала и Катя решила туда подъехать и побеседовать с теми, кто знал Милу.
Фирма по продаже канцелярских товаров "Брызгалов и К" находилась недалеко от метро "Кузьминки" Катя постучалась в отдел продаж и услышав"входите" распахнула дверь.
Три женщины подняли голову от компьютеров и посмотрели на Катю. Здравствуйте, – бодро начала она, – я к вам по такому вопросу. У вас работала когда-то Коновалова Людмила. – Та, что постраше отрицательно покачала головой. – Я работаю здесь недавно и такую не знаю. – Молоденькая девушка у окна задумалась – Вам надо подойти к Вале, она сидит в соседней комнате. Поговорите с ней. Может она знает. . – Спасибо.
Валя, полная блондинка, услышав Катин вопрос, поджала губы – Я знала её. А зачем вам эти сведения? – Просто её хотят взять на работу в солидную фирму, а для этого необходимо собрать информацию с предыдущих мест работы. – Это какая-то новая форма приема на работу. – У нас так заведено. – А где вы работаете? – Российско-американское предприятие "Финанс-траст" Может быть, мы поговорим в коридоре? – предложила Катя. – В коридоре они нашли закуток около окна. Валя достала сигареты и закурила. – Что вы конкретно хотите знать? – Все. Какое она производила впечатление, как работала, какой характер. – Честно говоря, противная девка. Всюду лезла, собирала сплетни, что-то вынюхивала. Любила все про всех знать Склочница. Она у нас недолго проработала – полгода. Потом с треском выперли. Прознала, что у шефа есть любовница и стала его шантажировать, что позвонит жене. Ну, тот, то ли ей заплатил, то ли пригрозил. Я не знаю, но короче она ушла от нас. И, слава богу. – Понятно.
Всю дорогу у Кати в ушах звучали Валины слова"ЛЮБИЛА ВСЕ ПРО ВСЕХ ЗНАТЬ"
ГЛАВА 8
Таня долго не могла оправиться от Костиной смерти. Она натыкалась на стихи, написанные им, вспоминала их прогулки по Москве. Незаметно наступила пора выпускных экзаменов. Таня решила поступать в педагогический институт на факультет русского языка и литературы. Все-таки это была её любимая литература.
Во время учебы в институте Таня испытала свою первую сильную любовь и предательство любимой подруги, с которой сдружилась ещё на первом курсе. Ей почему-то стало казаться, что вся её жизнь отныне будет состоять из потерь и предательств. И из этого заколдованного круга ей никогда не вырваться...
После окончания института Таня получила распределение в среднюю школу на окраине Москвы и целые три года исправно ездила на работу, живя чисто автоматически, как умело сконструированный робот. C годами её мать превратилась в угрюмую ворчливую женщину, пилившую Таню за её неустроенную жизнь. – У Лены Петровой, твоей одноклассницы уже второй ребеночек родился, – говорила мать, сидя на крохотной кухоньке. – И муж заботливый, денежный... А у Аллы Николаевны дочь вышла замуж две недели тому назад. Я её встретила, а она и говорит... – От этих разговоров Тане хотелось бежать, куда глаза глядят. Первое время она лелеяла надежду разъехаться с матерью, но, побегав по различным конторам, поняла, что ничего приличного ей не светит. Тот вариант, какой хотела она – однокомнатую для матери и комнату в коммуналке для себя – никак не выгорал Хрущевскую двушку можно было с огромным трудом разменять только на две коммуналки, да и то не в лучших районах и с многочисленными соседями. Таня знала, что в коммуналку её мать не поедет. А все остальные варианты требовали солидной доплаты, которой у Тани не было. Ее учительской зарплаты едва-едва хватало на питание и немудреную одежду, покупаемую на дешевых вещевых рынках. Но жизнь с матерью становилась все невыносимее и Таня не знала, что делать... – Понимаешь, Рая, – жаловалась она своей бывшей школьной подруге, с которой иногда встречалась и перезванивалась, – она меня сожрет в скором времени с потрохами и я стану ходячим трупом.
Рая понимающе кивала головой. – Энергетический вампиризм. Старые люди с годами становятся невыносимыми эгоистами. – Это не просто эгоизм, Рая. Она ездит по мне как танк. Этого не понять, с этим надо жить. – Может быть, тебе попробовать снять квартиру, пожить отдельно? – Ты думаешь у меня зарплата Рокфеллера? – А ты попробуй, найди другую работу.
– Где? – Постой у меня одна родственница работает в маленькой итальянской фирме. Кажется, она говорила, что им нужна уборщица. – Правда? Позвони ей Рая. Прямо при мне. Сейчас!
В фирме "Ария" платили неплохо. В Танины обязанности входила ежедневная уборка пяти небольших комнат и длинного коридора с кухней. Тане выдали удобный моющий пылесос и познакомили с помощницей директора фирмы Аллой Константиновной – дамой бальзаковского возраста, питавшей пристрастие к ярко-розовым и малиновым костюмам.
В первый же день Алла Константиновна придирчиво осмотрела убранные помещения и обнаружив пыль на лампе в кабинете директора , брезгливо кивнула. – Убираться надо лучше!
Таня убиралась на фирме каждый день с шести и до девяти утра и с семи до девяти вечера. От постоянного недосыпания она ходила сонная и на своих уроках стала путать модальные времена глаголов и уменьшительные суффиксы. Она решила сократить время на транспортные поездки и снять себе квартиру недалеко от школы Через две недели Таня въехала в небольшую однокомнатную квартиру около метро "Аэропорт"
Вторым делом следовало пересмотреть свой распорядок дня. Таня сократила время даже на редкие разговоры и встречи с подругами, перестала покупать в книжном магазине новинки, а по утрам начала делать регулярные пробежки вокруг дома. Незаметно она окрепла и перестала чувствовать себя сонной мухой. Но труднее всего далось отвыкание от безмятежного валяние по вечерам и выходным дням с книжкой на диване. Теперь обо всем этом пришлось забыть...
А через три года случились события, сильно повлиявшие на Танину жизнь: умерла мать и ликвидировалась фирма "Ария" Похоронив мать, Таня вернулась в свою квартиру и ощутила себя безмерно несчастной и одинокой Работа в школе к тому времени ей порядком опостылела, денег опять не было, а в уголках глаз обозначились легкие морщинки.
"И так будет всегда" – думала Таня, разбирая на кухне старый хлам, оставшийся после матери., – и через год и через десять. Я останусь одиноким синим чулком , без семьи, без детей. А школа с учениками заменит мне весь мир. И вдруг неожиданно перелистывая старый журнал "Работницы" Таня наткнулась на фотографию, где было снято море в лучах заходящего солнца. Она вспомнила свою любимую подругу и её слова: "Этот мир принадлежит только тебе, и если ты поверишь в это, для тебя не будет ничего невозможного" Когда это было? – с горечью вспоминала Таня. Сколько она со мной возилась, старалась, чтобы я избавилась от своих комплексов и неуверенности в себе. А я просто взяла и плюнула на это. Конечно, то, что я работала в "Арии" и снимала квартиру было поступком. Но разве этого достаточно? Разве я достойна ТАКОЙ судьбы – уборщицы или школьной грымзы? Как я могла так легко отречься от себя?
Тане стало плохо, и она опустилась на пол. "Я трусиха, маловерная трусиха, испугавшаяся жизни и мое жалкое постылое существование – расплата за это"
Сколько времени она так лежала – не помнила. Час, два...
На другое утро Таня пересчитала свои оставшиеся деньги и написала в школе заявление об уходе. Заявление подписали без лишних вопросов, и Таня неожиданно почувствовала себя помолодевшей и свободной. Она решила просто побродить по Москве чего не делала уже лет пять. Она бродила по Чистым прудам, Кропоткинской, Волхонке... Увидела маленький магазинчик с затейливой вывеской"Букинист", зашла туда. На втором этаже торговали антикварными вещами и старыми фотографиями. Она остановилась и стала внимательно рассматривать прелестные женские лица, смешные остроконечные усы у мужчин, кружевные зонтики, веера...
– Понравилось? – спросил у неё пожилой мужчина, сидевший за прилавком. – Очень, – призналась Таня. – Это редкие фотографии. Покупателя на них почти нет. Темная публика. Сейчас новые русские лучше ещё один "Мерседес" купят, чем произведение искусства. – Если бы у меня были деньги... – Вы другое дело. Барышня интеллигентная. Сразу видно. Но денежек у вас, судя по всему, кот наплакал. Разве я не прав? – и мужчина подмигнул ей. – Правы, согласилась Таня. Ей почему-то захотелось плакать. Собственная жизнь представилась невыносимо скучным полотном, разрисованным серо-черными красками. – Да вы не горюйте, все у вас наладится. Только побольше форсу и уверенности в себе. Сейчас жизнь такая, что надо уметь постоять за себя.
Тане окинула взглядом небольшую комнату и, кивнув продавцу, пошла к выходу. Выйдя на улицу, она невольно обернулась, чтобы запомнить магазинчик и увидела приклеенное к стеклянной двери объявление: "Требуется продавец" Она на секунду задумалась, потом решительно качнула головой и потянула на себя дверь.
Работа в магазине была непыльной и интересной. Покупателей было мало и поэтому Таня чаще всего сидела и рассматривала альбомы по искусству или читала биографии художников. На весь магазин было три продавца: она, Ирина Васильевна, бывшая сотрудница научно-исследовательского института и Петр Иванович, c которым она разговорилась, когда пришла сюда в первый раз.Чудно как, – часто повторяла Ирина Васильевна, когда они сидели в обеденный перерыв в маленькой подсобной комнатенке и пили чай с колотым сахаром и большими ломтями белого хлеба, – девка ты молодая, здоровая, что сидишь здесь? Шла бы в какую-нибудь фирму. Там и коллектив молодой и зарплата не чета нашей. Тебе возраст позволяет. Я бы рада уйти, но кому такая старуха нужна, мне три года до пенсии. – Петр Иванович обычно делал за спиной Ирины Васильевны Тане тайные знаки: мол, не обращай на неё внимания. Ирина Васильевна вздыхала, смотрела на часы, и, не дожидаясь конца обеденного перерыва, быстренько покидала их, чтобы успеть пройтись по близлежащим магазинам и купить продукты для своих домашних. – Слушай, Ирка вообщем – то права. Ну, проработаешь ты у нас год, два, три. А что дальше? – Не знаю.
