Текст книги "Мышка для Котова (СИ)"
Автор книги: Екатерина Котлярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Вот паршивка моя любимая. Это же нужно было до этого додуматься! Ничего, моя сладкая, я тебе покажу истинное наслаждение, но чуть позже, когда всё решу со свадьбой и со своей невестой. Уверен, что старый хрен снова усилит за мной контроль. Нельзя чтобы он знал о моей самой сильной слабости.
Глава 26
Подъезжаю к дому мамы, намереваясь поговорить с ней. Я должен сказать ей о том, что узнал. Насколько я понял, дед говорил о тёте Алине. С ней мама общалась реже, чем с матерью Мышонка. О ней я знаю мало. Единственное, что знаю, что они втроём общались с первого курса университета. Не могу даже представить, каково было ма. Пережить предательство двух родных ему людей. По привычке хочу взъерошить волосы на затылке, но провожу только по короткому ёжику волос на затылке. Совершенно забыл об этом.
Вскидываю глаза и тут же замечаю знакомую фигурку своей девочки у подъезда. Моё приподнятое настроение мигом испарилось, когда я увидел Анютку, которая что-то щебетала на ухо этому длинному ботанику. Мигом захотелось оказаться рядом с ней, задвинуть малышку за спину, заявить на неё свои права. Показать, что эта девчонка моя. И никто не смеет приближаться к ней настолько близко, кроме меня.
То, как этот пацан склонился над ней, практически касаясь её лобика лбом меня бесило ещё больше. Создавалось ощущение, что ещё мгновение, и он её поцелует. От ярости начали трястись руки, а здравый рассудок покинул меня. Сейчас я понимал, что могу натворить дерьма. Сорваться. Набить морду этому очкастому придурку, на шею которому бросилась Аня. Сделала три шага вперёд и обвила его шею тонкими ручками. Прижалась хрупким тельцем к нему.
Бл*ть. Как же хреново. Это пытка. Настоящая, мучительная пытка.
Вышел из машины, громко хлопнув дверью. Направился в подъезд, проходя мимо сладкой парочки, до боли сжимая кулаки и скрипя зубами. Не смотря в их сторону, чтобы не сорваться. Чтобы не начистить морду этому Лёше, с которым Аня вчера так мило ворковала в кафе. С которым держалась за ручки, счастливо улыбаясь.
Именно сейчас я понимаю Тему. Понимаю его состояние, когда Соня поцеловала меня. Это больно. Чертовски больно видеть, как кто-то другой касается твоей любимой девушки. Как чьи-то ладони сжимают её тонкую талию. Что уж говорить о том, что кто-то касается её нежных сладких губ.
Потому что я считал Аню своей. Своей девочкой.
Я был на грани безумия от ревности. Сжигающей до тла, до самых костей ревности. Это чувство злости, ярости и желания крушить всё вокруг было слишком сильным. Не поддающимся разуму. Никаким уговорам успокоиться. Я понимал, что если не скроюсь в подъезде, ещё секунда, и я взорвусь. Выплесну всё то дерьмо, всю ярость, которые накопились во мне за этот день. Краска на волосах, разрисованное тело, исписанная машина, номер телефона на сайте для геев – это я терпел. Ну злится на меня девчонка, пакостит, пусть пакостит. Хотя совру, если последнее меня не выбесило. Задело меня. Ещё как задело. Будто призрачный намёк. Потом дед с его угрозами и самоуверенностью, что всё будет так, как он скажет. Но точкой кипения стали её обнимашки с этим пацаном.
Чёрт возьми! Я же бл*ть ни разу не спросил её о чувствах ко мне. Да, поцеловались пару раз, не более. Это я признался ей вчера в своих чувствах. Малышка наивно думала, что я всё забуду. Хрена с два. Воспоминания сохранились. Хоть и обрывками, но сохранились.
"Ненавижу тебя, Котов. Каждой фиброй души ненавижу", – всплывают в голове её колкие, злые слова.
– Марк, – слышу Анютин голос за спиной, когда захожу в подъезд.
Не оборачиваюсь. До крови кусаю щёку изнутри. Не могу её сейчас видеть. Не хочу с ней разговаривать. Не сейчас.
– Марк! – снова зовёт меня. По голосу слышу, что она подошла ближе.
Огромных усилий мне стоит, чтобы не обернуться к ней. Знаю, что не сдержусь. Впечатаю в стену. Поцелую. Докажу на неё свои права.
– Да, подожди ты! – кричит на весь подъезд, из-за чего голос эхом отражается от стен. – Марк, я с тобой разговариваю, а не с твоей спиной!
– Что? – разворачиваюсь резко, из-за чего девчонка впечатывается в мою грудь. Налетает с ходу. И покачнувшись, начинает пятиться, грозясь свалиться с лестницы. Неосознанно кладу руку ей на талию, помогая ей сохранить равновесие. Провожу неосознанно по спине вверх, коснувшись выпирающих лопаток. Прошибает от такого простого прикосновения.
Тут же убираю руку, будто обжегся.
– Марк! – пытается положить руки мне на грудь, но я отступаю на две ступени наверх. – Марк… ты причёску сменил, – улыбается заискивающе. Кажется, она осознаёт из-за чего я могу на неё злиться.
– Твоими стараниями сменил, – цежу сквозь зубы. – Довольна?
– Марк, – в её голосе уже звенят слёзы, – я не хотела тебя обидеть. Я же просто пошутила, Марк… я…
– Так же, как и не хотела обидеть меня тем, что выложила мой номер на сайте для геев? – рявкаю громко я. – Это по-твоему смешно, Аня? Смешно? Ты выставила меня идиотом!
– Смешно! Нечего было устраивать мне секс по телефону! Какая тебе разница, кого соблазнять? – вздернула высоко подбородок. – А за те слова, что ты сказал мне на пляже, ты заслуживаешь большего наказания!
– Я уже извинялся, Аня! Извинялся не один раз! У меня тогда не было другого выхода! Ты же знаешь! Но продолжаешь строить из себя обиженную!
Аня молчит. Смотрит на меня влажными глазами. По щекам текут слёзы, оставляя дорожки. А я чувствую странное удовлетворение от того, что ей сейчас так же плохо, как и мне.
– Только вчера целовалась со мной, а сегодня уже обжимаешься с этим очкариком, – ударяю рукой по стене, сбивая костяшки пальцев в кровь. Больно. Но так лучше. Внешняя боль заглушает внутреннюю. – Ты мне просто отвратительна сейчас, Ань, – выплевываю я, смотря в покрасневшие зелёные глаза.
Аня вздрагивает всем телом. Спускается на пару ступеней ниже.
– Что, прости? – растерянность на лице.
– Ты всё прекрасно слышала, Мышкина, – намеренно обращаюсь к ней по фамилии. – Слышала каждое слово, которое я тебе сказал. Как и вчера, когда я признавался тебе в любви, – у Ани из рук выпадают ключи на бетонный пол, но никто из нас даже не обращает на это внимания. – Я не всё забываю, Ань. У меня плохая переносимость алкоголя и случаются провалы в памяти, когда я напьюсь, но я помню, что говорил тебе этой ночью. Вчера целовалась со мной, слушала мои откровения, а сегодня уже обжимаешься с другим. Вот мне интересно: ты уже успела с ним переспать? Ведь он не я, верно? – хлесткая пощёчина опускается на щёку.
– Какое ты имеешь права мне это говорить, если сам женишься скоро? Какое право имеешь меня ревновать? Как ты смеешь? – слабым голосом спрашивает она. – Как ты смеешь? – истеричный всхлип, который она пытается заглушить руками.
– Ты у меня спрашиваешь, как я смею? – рука ныряет ей в волосы, сжимая пряди на затылке и оттягивая голову назад. Чтобы видеть глаза. Чтобы шипеть злые слова ей в лицо. Выплевывать со злостью, с яростью и ревностью. – Я смею, потому что всеми силами борюсь за эти грёбанный чувства, на которые не имею права. Потому что каждую чёртову секунду продумываю план действий, чтобы не жениться, чтобы не подвергнуть опасности всех тех, кого люблю. Чтобы бл*тство такое, быть с тобой! Каждую минуту быть с тобой! А ты до сих пор не можешь простить мне те слова? Те глупые, тупые слова, которые ничего не значили? Ведь знаешь причину, по которой я тебе их сказал. Разве не видела, как я к тебе относился? Нет? Не видела, я тебя спрашиваю? Ты ведёшь себя как дура! – вижу, что Аня еле дышит. Всхлипывает, открывая широко рот и хватая жадно воздух. – А я сейчас одного хочу, Ань. Избавиться от этих тупых чувств! От этой херни, которая поселилась в моей груди, когда я только тебя увидел! Все два года… каждый день вспоминал тебя. Два года, – Аня холодными пальцами цепляется за мои запястья, смотря на меня с мольбой. – Я не могу позволить себе любить тебя! Не могу! И это меня ломает, Ань! Ломает! Каждый чёртов день. Потому что знаю, что подвергаю тебя опасности. Потому что я бл*ть боюсь за тебя больше всех. Боюсь, что с тобой что-то может случиться. Поэтому я не могу быть с тобой. И не могу без тебя, Ань! Не могу, слышишь меня? – странный вой из груди. Нечеловеческий. Отражающий всё то, что кипит в моей душе.
– Маркуша, – Аня ревет в голос, комкая в руках мою футболку. – Маркуша, – девушка захлёбывается собственными рыданиями и слезами. Её нос уже опух. И я касаюсь его кончиком пальцев. Провожу по переносице.
Вижу, что ей не хватает дыхания. Вижу, что слёзы душат. Не дают дышать.
Обнимаю её, вжимаю её лицо в своё плечо, как ненормальный целую её волосы, лоб, виски. Всё, до чего могу дотянуться. Обхватываю её лицо обеими ладонями и целую солёные губы.
С напором. Проникая языком в рот. Скорее всего причиняя боль. Но Аня не отстраняется. Наоборот. Подаётся ближе. Кусает губы.
Поцелуй выходит горьким. Болезненным. Полным отчаяния, горечи. Выворачивающим наизнанку. Оголяющим каждую эмоцию. Даже ту, что невозможно описать словами.
– Маркуша, – кладёт ладошки на мои скулы, гладит холодными пальчиками.
Отстраняюсь от девчонки с огромным усилием воли. Отхожу. Убираю её руки со своего лица.
– Марк, – тянет ко мне руки, продолжая всхлипывать. – Марк, прошу тебя… Я…
– Не нужно, Ань. Так будет лучше для тебя. Береги себя, малышка, – понимаю, что не могу появиться в таком взвинченном, разбитом состоянии перед мамой. Разговор придётся отложить.
Сбегаю по ступенькам, оставив за спиной всхлипывающую Аню. Душу рвёт на части. И я не уверен, что прав. Не уверен, что прав, поссорившись с ней перед отъездом в Мюнхен.
Мне хреново настолько, что я готов зарыдать, как пацан. Как маленький мальчик, у которого отобрали любимую игрушку.
Сажусь в машину. Ищу билет на ближайший рейс до Мюнхена. Покупаю на завтра на ранее утро. Кидаю последний взгляд на подъезд и выезжаю со двора. Единственный человек, с которым я могу поделиться своими чувствами – Сонечка. Уверен, что девушка сможет дать мне совет. Сможет разделить со мной чувства, которые раздирают меня на части.
Глава 27
– Привет, – Сонечка крепко меня обнимает, ладошками поглаживая по напряжённым плечам и спине.
– Привет, – сиплым, сорванным голосом отвечаю я, сжимая её в объятиях и приподнимая над полом.
Соня пахнет блинчиками и домашним уютом, а я вспоминаю, что не ел со вчерашнего дня. Живот урчит, но во рту странная горечь, которая никак не желает проходить.
– Мой руки и проходи на кухню, Маркуша, – улыбается, поправляя небрежный пучок на голове. – Чай будешь? Или кофе? У меня блинчики есть. И супчик гороховый.
– Буду только чай, – слабо улыбаюсь. – Спасибо, Сонечка.
– Тебе, кстати, идёт твоя новая причёска, – говорит Соня уже с кухни. – Ты стал выглядеть старше на пару лет. И как-то серьёзнее, что ли. Мне нравится. С чего решил сменить имидж?
– Аня постаралась, – хмыкаю я, почесывая макушку, на которой непривычно было мало волос.
– Побрила тебя? – восклицает удивлённо.
– Покрасила волосы пока я спал. Пришлось сбриватью
– Слушай! Я просто сгораю от нетерпения с ней познакомиться, – слышу мелодичный смех Сони с кухни. – Она просто чудо! Не даёт тебе расслабиться.
– Ни на минуту, – шепчу я, кидая взгляд на короткий ёжик волос на своей голове.
– Что у вас случилось, Марк? – спрашивает девушка, когда я захожу на кухню. – Я слышала, что ты был на взводе, когда позвонил. Вы снова поссорились? Раз приехал, думаю, что ты хочешь этим поделиться. Я готова тебя выслушать, – Соня застывает посреди кухни, внимательным взглядом впиваясь в моё лицо.
Я тяжело опускаюсь на стул и выкладываю всё как на духу. Под чистую. Не таясь. Не боясь, что девушка меня осудит.
– Думаешь, я был неправ? – интересуюсь её мнением, когда на кухне повисает тишина.
– Я не могу сказать, что кто-то из вас прав, а кто-то виноват. Оба дров наломали. Таких. Крохотных, но мешающихся под ногами. Аня держит на тебя обиду. И я её понимаю, Марк. Слова из уст любимого человека ранят больше всего. И ты её тогда больно ранил. Ты должен был сначала с ней поговорить, прежде чем целоваться лезть. Извиниться, Марк. Но вы с Темой этого делать не умеете, – Соня улыбается. – И Тёма говорил мне глупости, Марк, – девушка ставит передо мной чашку с чаем. – Но я его люблю, и поэтому простила ему всё. И я счастлива с ним! Безумно счастлива! Каждый день, каждую минуту и даже секунду, – мечтательная улыбка на губах. Невольно улыбаюсь в ответ. – И ты, Маркуша, будешь счастлив с Аней. Я уверена, что она прекрасная девушка.
– Осталось поговорить со своей невестой, прижать деда и послать его куда подальше. И…
– Заявить права на Анютку, – подмигивает Соня, заканчивая фразу за меня.
Киваю, залпом выпивая чай. Заявить права. Сделать её своей. Раз и навсегда. Душой и телом. Узнать какова её кожа на вкус. Нежно целовать, погружаясь в неё, в её хрупкое тело. Слушать её стоны. Чувствовать, как её ноготки впиваются в плечи. Царапают спину, оставляя царапины. Целовать её безымянный пальчик, который обязательно будет обхватывать обручальное кольцо. Целовать её губы, которыми она будет шептать мне о своей любви.
Тряхнул головой, выбрасывая разыгравшуюся не на шутку фантазию.
– У тебя всё получится, Марк, – Соня одобрительно улыбается. – Мы с Тёмочкой рядом и в любую минуту готовы помочь.
– Принцесса, тут такое дело… – я мнусь, не зная как подобрать слова. – У меня завтра с утра самолёт в Мюнхен. И я не уверен, что вернусь до выходных. Мне так неловко, но я пропущу вашу свадьбу…
– Не переживай, Маркуша. Самое главное, чтобы у тебя всё вышло. Всё, что ты задумал. Лети, Марк. Мы с Темочкой не обидимся.
– Точно?
– Уверяю тебя, – Соня вскакивает из-за стола и выбегает из кухни с радостной улыбкой, когда раздаётся звонок в дверь.
В коридоре устанавливается гробовая тишина.
Не сдержав любопытства, выглянул в коридор. Артём двумя руками удерживает Соню на весу, сжимая бёдра девушки и целуя её страстно в губы. Девушка льнет к нему всем телом, руками поглаживая по голове и шее. Чёрт. Стало неловко, потому что я видел нечто интимное. Будто подглядывал в замочную скважину.
Подошёл к окну, рассматривая двор.
– Привет Марк, – слышу голос Темы за спиной. – Что делаешь здесь? – снова ревнует. И имеет на это полное право. Особенно учитывая тот факт, что я когда-то пытался ухаживать за Сонечкой.
– Пришёл поговорить с Соней, – спокойно говорю я, не обращая внимания на недовольство Артёма.
– О чём? – вскидывает брови, прижимая Соню к своему боку.
– Спросить её женского совета хотел, – пожимаю плечами. – Перестань ревновать, Тёма. Дальше поцелуев у нас не зашло. Шучу, шучу, – поднимаю руки, когда замечаю яростный взгляд парня. – Прости, неудачная шутка вышла. Мы просто болтали.
– Посмотрю на тебя, когда рядом с твоей Аней будет хлыш какой-то виться, – мигом расслабляется Артём, приподнимая уголок губ в улыбке.
Я мигом мрачнею. Вспоминаю, как Аня обнималась с тем ботаником у подъезда. Сжимаю с силой кулаки. Настроение падает ниже плинтуса.
– Я пойду, ребята. Спасибо за чай, Сонечка. Пока, Тёма, – пожимаю другу руку.
– Уже уходишь? – друг хмурится. – Футбол не хочешь посмотреть?
– Завтра самолёт рано с утра. Нужно хоть какие-то вещи собрать, – извиняющая улыбка.
– А на свадьбе тебя ждать? – Тёма склоняет голову к девушке, приподнимает её лицо за подбородок и заглядывает с нежностью в лицо. Соня вспыхивает. Стеснительно прикусывает губу и опускает взгляд, чтобы пять секунд спустя вновь вскинуть его на Артёма. Парень сглатывает тяжело. И начинает дышать реже. Зрачки в его глазах мигом расширяются.
Чёрт. Я снова чувствую себя лишним.
– Я пойду, ребят. Сам за собой дверь закрою.
Но ребята меня уже не слышат. Они полностью погружаются в свой мир любви и безграничного счастья, где места больше нет ни для кого.
Покидаю квартиру, плотно закрыв за собой дверь. Затылком прислоняюсь к двери, плотно зажмурив глаза. Впервые мне стало завидно. Впервые в жизни я завидовал своим друзьям. Тому, как они были безгранично счастливы. Тому, как сияли их глаза. Тому, что в конце недели они уже станут семьёй. И им никто не смеет мешать.
И тут же одергиваю себя. Ребята шли к своему счастью долго. Упертая Сонечка смогла пробить броню Артёма. Смогла показать, что он жить без неё не может.
Поигрывая ключами, начал спускаться по лестнице, сбрасывая очередной звонок от желающего заняться сексом по телефону.
Совсем скоро всё наладится и у нас с моей малышкой. И тогда я ей отомщу за все её шалости. Отшлепаю по нежной попке. А потом дам волю своей фантазии. Сотворю с ней всё то, что я так часто вижу в своих снах. Перед своим внутренним взором.
Глава 28
Мюнхен встретил меня дождём и сильным порывистым ветром.
Ещё вчера вечером нашёл отели, которые находятся недалеко от клиники, где лежит Милена. По приезде вызвал такси и направился в самый дешевый отель, цены которого показались мне приемлемыми и где можно было расплатиться наличкой, не засветив свои данные.
Сняв номер, оставил вещи и, закупив фруктов, направился в клинику. На ресепшене молодая улыбчивая девушка любезно предоставила мне информацию о том, где находится Милена, предварительно поинтересовавшись, кем я ей прихожусь. Заверив её на ломаном немецком, что прихожусь Милене женихом, попросил проводить меня до палаты.
Медсестра указала мне путь и, раскланявшись, скрылась, оставив меня стоять у палаты.
Костяшками пальцев постучал в белую дверь. Подождав пару минут и не услышав ответа, надавил на ручку, заглядывая внутрь. Дверь оказалась не заперта. На койке, закутавшись до самого подбородка в одеяло, спиной к двери лежала темноволосая девушка. Её курчавые волосы в беспорядке разметались по подушке.
Зашёл в палату, закрыв за собой дверь и поставив пакет с гостинцами на тумбочку возле кровати.
– Здравствуй, Милена. Как ты себя чувствуешь? – столкнувшись взглядом с широко распахнутыми голубыми глазами, осторожно поинтересовался я.
– Здравствуйте, а Вы кто? – настороженный голос.
Девушка садится на постели, кутаясь в одеяло, и смотрит на меня со страхом.
– Марк, – беру стул, стоящий в дальнем углу комнаты, и, придвинув его вплотную к койке, опускаюсь на него.
– Мне это мало о чём говорит, – девушка сползает с койки и встаёт с другой стороны, чтобы постель разделяла нас. – Кто Вы такой?
– Вроде как твой жених, – пожимаю плечами, наблюдая за быстро сменяющимися эмоциями на её лице.
– Зачем ты пришёл? – Милена забывается в угол и выставляет руки вперёд в защитном жесте, когда я резко поднимаюсь со стула. – Не подходи ко мне! – девушка бледнеет и начинает дрожать. – Не смей подходить ко мне!
– Тише, – поднимаю руки вверх, показывая, что не причиню вреда, и отхожу назад, увеличивая между нами расстояние. – Тише, Милена! Всё в порядке. Я тебе не причиню вреда, – я понятия не имею, что могло вызвать такую реакцию. Что-то заставляет её бояться даже собственной тени.
– Чего ты хочешь от меня? – девушка продолжает вжиматься в угол, смотря на меня испуганным и загнанным взглядом.
Я чётко понимаю, что всё будет намного сложнее, чем я думал. Чёрт возьми. Что произошло с этой девчонкой, что она так сильно меня боится? Что она так сильно всего боится? Что с ней делали? Кто довёл её до такого состояния?
– Я хотел с тобой поговорить насчёт свадьбы, Милена, – отхожу к окну, чтобы увеличить между нами расстояние. Только тогда девушка немного расслабляется. Настороженность из взгляда исчезает.
– Я не хочу! – выкрикивает вдруг громко, вскакивая и комкая в руках одеяло. И я боюсь, что сейчас кто-то войдёт в палату, услышав её крик, и меня выпрут из клиники, не дав поговорить толком. – Не хочу я о свадьбе разговаривать. Не хочу я никакую свадьбу. Ничего не хочу! Оставь! Оставь меня, – всхлипывает девушка, сползая по стене на пол и прижимая колени к груди.
– Тише, – я нахожусь в растерянности. Не знаю, что делать. Не знаю, как успокоить девушку, которая сотрясается в рыданиях.
Я осторожно, крошечными шажками подхожу к ней. Опускаюсь на колени рядом с плачущей навзрыд девушкой и осторожно прикасаюсь рукой к её плечу. Милена вскрикивает и руками прикрывает голову. Острая жалость пронзает меня.
– Не трогай меня, прошу. Не трогай. Я ничего не сделала. Я хорошо себя вела, – сердце сжимается. Тут всё не так просто. И мне предстоит узнать о будущей невесте многое.
– Милена, посмотри на меня, – прошу тихо, не спеша убрать руку с её плеча. – Посмотри на меня, – твёрдо прошу, видя, как девушка закрывается в себе, смотря пустым взглядом мимо меня. – Милена, прошу.
Она вскидывает на меня красные глаза, которые блестят от ужаса и страха. Не разрывая зрительного контакта, мягко, как ребёнку говорю:
– Я тебя не обижу, клянусь. Я не собираюсь тебя наказывать. Не собираюсь тебя бить или причинять вред.
Милена молчит. Только истеричные всхлипы разрезают тишину палаты. Постепенно из её взгляда исчезает страх и появляется осмысленность.
– Я просто хочу помочь. Ты ведь тоже не хочешь этой свадьбы? – спрашиваю я, рукой поглаживая хрупкие плечи девушки.
Отчего-то девчонка медленно расслабляется от этих прикосновений. Перестаёт всхлипывать и будто сама тянется к ним навстречу.
– Не хотела. Но сейчас вижу, что ты не худший вариант, который мне могли подобрать, – шепчет девушка, кусая и без того искусанные до крови губы. – Но ты не хочешь на мне жениться, раз приехал сюда? Приехал меня отговорить от свадьбы? Наркоманка тебя не привлекает? – она пытается улыбнуться, но тоска, страх и смертельная усталость в глазах выдают её внутреннее состояние. – Не привлекает?
– Я, как и ты, жертва обстоятельств. Я вынужден жениться. И у меня нет возможности отказаться от этого брака, – мягко пытаюсь объяснить я.
– Шантаж? – улыбается грустно, прислоняясь виском к стене.
– Он самый, – киваю головой, смещая руку на голову девчонке и поглаживая её по тёмным волосам. Первую минуту она замирает как зверёк, а потом сама начинает подставлять голову к прикосновениям. Тянуться, точно ласковый котёнок.
– А я чем могу помочь, Марк? – смотрит пустым взглядом в окно. – Меня держат тут уже два года. Колют лекарствами, которые превращают меня в безвольный овощ. Выводят гулять один раз в день. Кормят по расписанию и пичкают лекарствами.
Я замираю. Не могу до конца переварить полученную информацию.
– И при всём желании, я не могу отсюда сбежать. Кругом охрана моего… отчима, – последнее слово она произносит со страхом, срывающимся голосом. – Каждый мой шаг отслеживают и докладывают о нём ему. Каждый шаг. На окнах решётки.
– А сейчас нас слушают? – я быстрым взглядом окидываю комнату, выискивая камеры слежения.
– Нет. Здесь нет камер. Это единственное место, где я могу чувствовать себя в безопасности. Марк, – вдруг вцепляется с силой в мои плечи. Сжимает их так, что я удивляюсь, откуда в таком хрупком теле столько силы. – Марк, – шепчет, – забери меня отсюда, молю тебя. Я больше не могу здесь находиться. Не могу, – слышу истеричные нотки в её голосе. – Ещё хоть один день и я не смогу больше…
Приподнимаюсь и притягиваю её к своей груди. Аккуратно, чтобы не напугать резкими движениями. Глажу по волосам. Покачиваюсь вместе с ней из стороны в сторону.
– Я знаю, что я тебе никто. Знаю, что ты не обязан мне помогать. Но… – девушка пытается отстраниться от меня, напрягаясь всем телом.
– Я помогу. Я попытаюсь помочь, чем могу, Милена. Я тебе обещаю, – тихо говорю я, не позволяя девушке отстраниться. Отчего-то кажется, что если я позволю ей отодвинуться, то потеряю тот хрупкий контакт с ней, который смог установить.
– Даже если придётся жениться на мне? – вскидывает резко голову и впивается цепким взглядом мне в лицо.
Я замираю. Понимаю, что загоняю себя в ловушку. Я ехал сюда с одной целью – договориться с ней о том, чтобы всеми путями не дать свадьбе состояться. Вернуться в Москву с твёрдым намерением жениться на Анютке.
Но перед собой я вижу потерянную, растоптанную девушку, которая находится на грани срыва. В каждой эмоции отчаяние и обреченность. Ни проблеска улыбки или счастья. И я чувствую, что обязан о ней заботиться. Просто обязан и всё. Как заботится брат о своей младшей сестре.
– Даже если придется жениться, – выдыхаю я, смотря в голубые глаза, которые мигом наполняются слезами.
– Правда? – жалобно, с неверием. – Ты действительно готов сделать это для меня? Ты ведь можешь уйти, оставить меня здесь и жить спокойно собственной жизнью, – шепчет, пальцами цепляясь за мои плечи и бегая глазами по моему лицу, выискивая признаки лжи. – Ты, правда, готов всем пожертвовать ради меня?
– Правда, – я отвожу волосы с её бледного лица, улыбаясь грустно. – Не знаю, во что это мне выльется, но я готов. Как-никак ты должна стать моей женой. А что там супруги обещают? И в горе, и в радости? – подмигиваю и улыбаюсь, хотя на душе жутко погано. Я чувствую, что предаю Аню. Слышу, как рвутся те тонкие ниточки, которые соединяли нас. Окончательно. Но я не могу оставить эту девушку здесь. Весь её вид кричит о том, что ей нужна помощь. Каждая минута на счету. И я могу ей помочь.
– Значит, твой отчим уже знает о моём прибытии в Германию, как и мой дед, скорее всего, – задумчиво говорю я, понимая, что с минуты на минуту может нагрянуть охрана.
Милена кивает, сжимаясь в комочек.
– Одевайся и собирай только необходимые вещи, – велю я, поднимаясь с пола и помогая девушке встать.
– Зачем? – в глазах ловлю первый проблеск радости.
– Ты же просила меня тебя отсюда забрать. Собирайся.
– У меня нет вещей здесь. Только сорочка. Все вещи у меня забрали и выдают только тогда, когда на прогулку выводят.
– Когда прогулка сегодня будет? – спрашиваю я, прикидывая в голове.
– С четырёх до пяти вечера. Если ты думаешь, что на прогулке я смогу сбежать, то не получится, – качает головой, кусая в отчаянии губы. – Со мной гуляют два охранника. Ты думаешь, я уже не пыталась сбежать? Пыталась и не раз. Меня ловили и потом месяц никуда не пускали, вкалывая постоянно какую-то херню, – с каждым словом голос становится громче.
– Не кричи, пока нас не услышали, – говорю я спокойно. – Нужно осмотреть территорию.
– Боже, я никогда отсюда не выберусь, – девушка отпускается на кровать и начинает плакать.
– Милена, не время для слёз, – касаюсь её плеча, но девушка дёргает плечом, скидывая мою руку.
– Проваливай отсюда! Уходи отсюда! Проваливай! – у девушки снова случается истерика. – Оставь меня в покое! Ты мне ничем не поможешь!
Она зарывается лицом в подушку, плача навзрыд. Стискиваю зубы, понимая, что не могу с ней справиться. У девушки явно слабые нервы и сломанная психика. И я ей не помогу в этом. Остаётся только ждать, когда она успокоится сама. Накрываю её одеялом, которое валялось в углу комнаты, и вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Здесь, хвала небесам, её всхлипов не слышно. В коридоре ходит улыбчивый персонал, который не обращает на меня никакого внимания. Подхожу к автомату с кофе и пока в белую чашку наливается ароматная жидкость, смотрю, как можно незаметнее, где стоят камеры и изучаю план здания, висящий на стене.
– Эй, ты, чего здесь ошиваешься? – слышу знакомую русскую речь, а на плечо опускается тяжёлая рука.
Оборачиваюсь неторопливо, переводя взгляд с одного мужчины одетого полностью в чёрное, на другого. Оба мужика на пол головы выше меня и гораздо шире в плечах. Шансов уложить обоих у меня мало. Остаётся надеяться, что три года занятия боксом мне помогут в этом нелёгком деле. Как говорится – "Чем больше шкаф – тем громче он падает".
– Какие-то проблемы возникли? – невозмутимо спрашиваю я, делая глоток кофе.
– У тебя сейчас появятся, – мордоворот выбивает чашку из моих рук. – Что тебе нужно было в пятнадцатой палате? Какого хрена ты там крутился?
Слежу за тем, как тёмное пятно медленно расплывается по моей футболке, а потом перевожу взгляд на мужика, который начинает терять терпение.
– В какой палате? – беру другую чашку и снова включаю автомат, как ни в чём не бывало.
– Слышь, – мне заламывают правую руку, лицом впечатывая в стол, – ты лучше не беси меня. Что в пятнадцатой палате забыл? Отвечай или я руку тебе сломаю.
Автомат извещает о том, что кофе готов. Протягиваю левую руку и выплескиваю содержимое чашки себе через голову.
Небольшое количество обжигающего кофе попадает мне на спину, но это пустяки по сравнению с тем, как сейчас невесело охраннику Милены. Матерясь, он отпускает мою руку и хватается за лицо. Удар от второго мордоворота приходится в печень, а затем в голову. Но благодаря адреналину, бушующему в крови, я не чувствую боли. Делаю подсечку и шкаф с грохотом валится на пол и затихает. Кажется, он ударился головой и потерял сознание. Переступаю через него и бегу в палату к Милене. Распахиваю дверь пинком ноги. Девушка испуганно вскрикивает и садится ровно на кровати, уставившись на меня безумным взглядом. Снова дикий страх, как у загнанного в ловушку зверька.
– Пойдём. Быстро! – прикрикиваю я, видя, что Милена не шевелится. И это работает. Девушка вскакивает, засовывает ноги в тапки и мчится ко мне.
Хватаю её за руку и бегу на выход, в голове прокручивая план здания. Но, увы, моя память не настолько идеальная, чтобы я смог запомнить его за полминуты созерцания.
– Нам налево, – говорит Милена, когда я застываю в очередном длинном коридоре. – Я знаю, где выход. За два года выучить успела.
И теперь девушка бежит впереди, спотыкаясь, задыхаясь от нехватки воздуха. Но продолжает упрямо бежать вперёд. Слишком хочет быть свободной. Слишком сильно устала быть заложницей.
К удивлению, нас никто не пытается остановить, когда мы выбегаем во двор здания. Только медсестра, которую мы сбиваем с ног, что кричит нам вслед на немецком.
– Куда дальше? – спрашиваю я, когда мы останавливаемся у забора за деревьями, чтобы отдышаться. – Ворота открыты с другой стороны здания. Времени мало. Мы не успеем добежать. Твои охранники нас поймают. И тогда п*зда обоим.
– Лезем через забор, – решительно говорит она, поджимая губы.
– Ты уверена? Ты сможешь? – я с сомнением окидываю её худую фигурку взглядом.
– Смогу! Подсади меня, пожалуйста, – приподнимаю девушку и она, на удивление ловко, перемахивает через забор. – Чёрт! Они вышли из здания! Быстрее давай, пока они тебя не заметили! – Милена смотрит мне за спину.
Перемахиваю через забор и оказываюсь рядом с Миленой. Девушка будто преобразилась. На лице сейчас нет того испуга и дикого страха. Губы решительно поджаты, а в глазах твёрдое намерение идти до конца. Вскидывает руку, останавливая такси, и буквально впихивает меня туда.
