Текст книги "Мышка для Котова (СИ)"

Автор книги: Екатерина Котлярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 20

Марк

Пью виски прямо из бутылки, развалившись в кресле на веранде. Но обжигающая жидкость не помогает заглушить душевную боль. Мне херово. Мне настолько херово, что я позволяю себе заорать в голос. Затягиваю уже пятой сигаретой за вечер. В горле печёт, глаза слезятся от едкого дыма. Но мне хочется хоть на сотую часть выжечь из груди вину, злость и бессилие, которые бушуют внутри. И самое говняное, что я не вижу выхода из ситуации.

Наверху, в моей комнате, на моей кровати спит Анюта. Моя маленькая смешная девочка, которая старательно показывает свои колючки, пряча свою ранимую душу. Мой маленький мышонок, в которого я влюбился до помутнения сознания два года назад, разбив ей сердце, не видя иного выхода. И сейчас, когда увидел её в аэропорту, понял, что убеждения и все попытки выкинуть из головы, забыть и отпустить девчонку с треском провалились. Я не смог держаться от неё на расстоянии. Тянуло к ней как магнитом. Будто весь мир сузился до района, где жила ма. Только туда вели все дороги.

И я снова причинил ей боль. Снова. Я конченный мудак, но ничего не могу с собой поделать. Не могу не касаться её. Не могу не целовать её охр*нительно сладкие губы. И кто бы знал скольких усилий мне стоит не сорвать все преграды и не погрузиться в неё на всю длину члена. Почувствовать тесноту её тела. Идеального тела. И с каждым разом становится всё сложнее. Потому что она отвечает на мои поцелуи. Так искренне. Так сладко. Ох, бл*тство. Как же я хочу её. Каждую минуту. Каждое мгновение. Чтобы заклеймить. Пропитать запахом. Пометить её. Сделать своей до каждой клеточки тела.

Но не могу бл*ть. Не могу. Потому что знаю, что я бл*ть должен жениться. Обязан. На девке, которую не видел ни разу в своей жизни. На девке, свадьбу с которой отложили два года назад из-за того, что она наркоманка и лечилась в больничке после передоза. Оху*ть бл*ть! Хорошенькую партию мне дед подогнал. Старый маразматик, чьей кончины я ждал всеми фибрами души.

Разговоров о предках родители не заводили никогда. Знал только, что мама сирота, а у бати есть отец, о котором батя говорил, что-то типа – живёт далеко, общаемся плохо, подрастешь расскажу. Но рассказывать не пришлось.

Три года назад

Шёл на остановку, когда дорогу преградил здоровый бугай.

– День добрый, Марк Глебович. Прошу пройти со мной.

– Что? Ты кто? – сказать, что я наложил кирпичей в штаны, ничего не сказать.

У бати бизнес был легальным, и вроде как конкурентов, которые решат пришить его семью, у него не было. Но этот мужик бандитской наружности, с золотым вставным зубом и кобурой не внушал доверия и желания куда-либо идти. Кинул быстро взгляд в сторону, прикидывая пути отхода. На дороге, распахнув двери, стоял чёрный джип с тонированными стёклами. За спиной услышал тяжёлые шаги, которые заставили напрячься ещё сильнее. Здраво оценивая свои силы понимаю, что даже с этим бритоголовым мужиком шестнадцатилетний пацан справиться не сможет, не смотря на ежедневные тренировки по боксу. Но выиграть время и, возможно, скрыться смогу. Увидел, что к остановке подъезжает автобус.

Я был уже на низком старте, когда меня долбанули по башке, и я провалился в темноту.

Пришёл в себя в машине, со связанными руками и повязкой на глазах. Полный треш.

– Ты совсем, Бес, с катушек слетел? Босс тебя грохнет. Ты хоть знаешь, что это за пацан? – манерный голосок, который вызывает желание поморщиться и промыть уши, чтобы забыть его звучание.

– Мне срать, Юлик, – знакомый голос бугая с золотым зубом. – Мне сказали доставить сегодня этого мальца, я доставлю.

– А если ты его грохнул? – чувствую, что машина останавливается.

– Не грохнул. Выгружай тело, доставили мальца на место, – слышу, как дверь возле головы открывается. Меня выволакивают из машины и, не обращая внимания на пинки, маты и попытки вырваться тащат в неизвестном направлении. Когда я уже мысленно распрощался с жизнью, меня усадили на какой-то стул и сдернули повязку, заставив недовольно поморщиться от яркого света, бьющего в глаза.

– Ну, здравствуй, внучек, – говорит седой мужик с прозрачными рыбьими глазами. Мерзкий тип. От одного взгляда передергивает.

Дергаю руками и обнаруживаю, что они свободны. Чудесно. В кабинете кроме меня и этого старого хрыча никого нет. На столе замечаю увесистую статуэтку. В случае чего, подойдёт для защиты.

– И Вам не хворать, – цежу сквозь зубы, продолжая взглядом исследовать кабинет на наличие тяжёлых и острых предметов.

– Я так рад тебя видеть, внук мой, – старый хрен двинулся в мою сторону. Я напрягся.

– Я Вас не знаю, – выставил руку в защитном жесте. – Какого хера меня похитили средь бела дня? И кто ты такой, чёрт возьми?

– Поганый характер отца, – холодно говорит мужик и возвращается за стол, опускаясь в кресло с величественным видом. – Такой же вспыльчивый. Ну, ничего. Это поправимо. Всю спесь собьем.

– Ответь на мой вопрос, – сверлю требовательным взглядом его морщинистое лицо.

– Я твой дедушка. Виктор Иванович. Знаешь о таком? – ставит локти на стол и сцепляет пальцы.

– Мне срать. Что от меня хочешь?

– Решил познакомиться со своим внуком, – змеиная ухмылка на лице.

– Здрасте. Я Марк. Твой внук. Приятно познакомиться, – нацепляю счастливую улыбку. – Всё. На этом знакомство можно завершить? – складываю руки на груди.

– Ну что же ты так, внучек мой родной. Дед к тебе со всей душой. Захотел узнать поближе.

– Что-то шестнадцать лет моя жизнь тебя не интересовала. Так что тебе нужно?

– Ладно. Умный мальчик, весь в деда. Ты должен жениться.

– А больше я тебе ничего не должен? Может внуков тебе ещё сделать?

– И внуков тоже. Но попозже.

– До свидания, – я встал с кресла и направился на выход.

– Сядь или Вадик прострелит тебе ногу, – холодный голос деда. Оборачиваюсь и вижу того лысого бугая, которого секунду назад в комнате не было.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Бл*ть. Возвращаюсь в кресло. Вадик по мановению руки исчезает за деревянной дверью без ручек, которую я принял за панель.

– Я нашёл тебе подходящую кандидатуру. Девчонка. Твоя одногодка. Через два года ты на ней женишься.

– Назови хоть одну причину по которой я должен это сделать. Не считая Вадика, который как шавка готов выскочить и прострелить мне башку.

– Не выполнишь моих условий, твоя драгоценная мама умрёт, а мой любимый сынок отправиться за решётку. Ты ведь знаешь прекрасно, что твоя мать болеет раком и завтра её кладут на операцию, – довольно потирает руки. – И может случиться так, что её сердце совершенно случайно не выдержит наркоза. Совершенно случайно она умрёт на операционном столе. А в нескольких отелях твоего отца, по наводке добропорядочного гражданина найдут на складе несколько килограммов кокаина. А ещё нож со следами крови некого Потапова Сергея, майора полиции, убийцу которого разыскивают уже месяц. Ах да, – старый хер каркает, смеясь, – догадайся, чьи отпечатки пальцев найдут на том ноже…

– Старый мудак, – я вскочил с кресла и схватил статуэтку, в ярости собираясь нанести удар по его голове, но за его спиной скалой возник Вадик, с направленным на меня пистолетом.

– Не глупи внучек и соглашайся на мои условия. Ты женишься на девушке, на которую я укажу и будешь купаться в деньгах, как сыр в масле. У тебя будет всё, чего не может тебе дать твой отец, который по собственной глупости лишился наследства.

– Он отказался от твоего предложения жить всю жизнь с нелюбимой женщиной. Он выбрал мою маму! – цежу я.

– Ничего, он скоро одумается и приползет ко мне, когда бедная сиротка выпрет его из дома. Любовь это блажь, дорогой внук. Любит нужно то, что кормит тебя, одевает и даёт возможность жить в роскоши. А твоя блаженная любовь кроме дыры в кармане и страсти на три года ничего не даст.

– Ближе к делу, – перебиваю его. Чувства родителей я уважал всегда. Ценил то, что у меня полноценная семья, где никогда не бывает скандалов и всегда царит уважение. Потому что видел и слышал, как бывает в других семьях. – Когда свадьба? – блять, даже думать об этом тошно.

– Пока мы не решили этот вопрос, – довольно тянет дед. – Но в ближайшее время я тебе сообщу об этом, внучек.

– Я могу идти?

– Да, – кивает. – И ещё, – кидает в спину, – об этом разговоре никто не должен знать. И если ты вдруг решил, что я блефую и решишь увильнуть, то позвони своему другу… как там его? Серёжа, кажется. Хотя нет, ему сейчас не до тебя, – у меня всё обрывается в груди.

– Что ты с ним сделал? – спрашиваю хрипло, понимая, что полностью беспомощен.

– Я? – удивляется притворно. – Да ты посмотри на меня! Что я могу сделать в свои годы, внучек? Я пожилой человек, с трудом хожу. Это всё местные гопники.

Я больше не слушаю. Выхожу из кабинета, за дверью натыкаясь на очередного качка.

– Я отвезу Вас домой, следуйте за мной.

Засовываю желание возразить в задницу. Здравый смысл побеждает. Я не знаю, где я нахожусь и не знаю, как выбраться из этого дома.

– В больницу, – сипло прошу я, сжимая рукой горло, когда мы выезжаем за ворота.

– Я не могу, у меня приказ, – говорит мужик, кидая на меня взгляд через зеркало. Берёт с соседнего кресла воду и молча протягивает. На пол падает лист бумаги. Поднимаю его.

«В машине прослушка. На твоей одежде тоже. Избавься от неё сегодня же. Все камеры слежения в доме родителей просматриваются охраной твоего деда. Отцу ничего дома не говори. Будь осторожен и не задавай лишних вопросов. Остановлюсь на светофоре, беги».

Смотрю на мужчину внимательно, засовывая бумагу в карман. Кто он? Коп? Или подосланный дедом "добрый человек, желающий помочь"?

Но лучше последую его совету. Набираю номер Серого. Механический голос сообщает, что телефон выключен.

– Вы знаете, в какой больнице мой друг?

– Нет. В это дело меня не посвящали.

Сука. Полный пиздец. Звоню Нику, нашему общему с Серегой другу.

– Марк, мать твою, где тебя носит? Я пытаюсь дозвониться до тебя целый день. Серёгу пырнули три раза в живот ножом. Он в реанимации. Бл*ть, Марк. Приезжай скорее.

– Какая больница?

– Сорок третья.

– Скоро буду, – сбрасываю вызов, замечая, что мы остановились на светофоре возле тротуара. Кидаю взгляд на охранника через зеркало. Он кивает. До того, как загорится зелёный остаётся семь секунд. Открываю дверь, вываливаюсь на улицу и бегу со всех ног в сторону остановки. Вижу автобус, который уже закрывает двери и успеваю в него запрыгнуть.

И когда я увидел лицо своего лучшего друга, которое всё было опухшее и в кровоподтеках, я понял, что этот хер не шутит. Что то же самое он сотворит с моей семьёй. С мамой, которая ложится на операцию. И с батей, у которого только начал процветать бизнес. Схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, я рыдал от отчаяния. Я не видел выхода из этой ситуации.

Глава 21

Родителям я тогда ничего не сказал. До сих пор не сказал. Продолжал делать вид, что всё в полном порядке. Мама восстанавливалась после операции, а я не имел права заставить её волноваться лишний раз.

А ещё я боялся за свою семью. За эти три года я старался не привязываться к людям, не показывать свой интерес, чтобы больше никто не попал во внимание этого старого хера.

Первые две недели после похищения и нападения на Серёгу я ходил нервно оглядываясь. Ждал, что родственничек снова даст о себе знать.

Полгода от него не было никаких вестей. Только позвонил один раз, через три месяца, и сообщил, что моя невеста была отправлена в Германию на лечение на несколько лет. Свадьбу отложили на два года. Эту новость я принял спокойно. Смирился как-то с тем, что у меня будет жена. Жена и жена, что с того? Верность ей я хранить не обязан. К тому же развод никто не отменял.

Я продолжил жить спокойно. Пока летом мы не поехали отдыхать в Крым.

Я не горел желанием туда ехать, но надеялся, что хоть там за мной не будут наблюдать шавки деда. Но ожидания не оправдались. Даже там он умудрялся держать меня за яйца. А я расслабился. Дал слабину. Потерял бдительность и продемонстрировал, что эта девчонка мне небезразлична.

Два года назад

Рыжеволосую девчонку с фотоаппаратом в руках и очками на носу я заметил сразу, когда вышел из моря. Что-то незнакомо ухнуло в груди, стоило взгляду скользнуть по худощавой фигурке малышки. Я просто безразличным взглядом скользил по пляжу, с внутренним раздражением замечая заинтересованные, с похотливой дымкой взгляды девушек. От такой раскрепощённости меня воротило. Приелось. Надоело, что чуть ли не каждая вторая готова раздвинуть ноги едва узнав имя.

Я бы и не заметил её. Взгляд скользнул дальше. Но что-то заставило перевести его обратно. Малышка сидела на песке рядом с моими вещами и смотрела на меня широко распахнутыми глазами, которые из-за очков казались ещё больше. Взглядом залип на её тонких руках, которыми она нервно поправляла растрёпанные рыжие волосы. Длинные тонкие пальчики чуть подрагивали, будто она замёрзла или сильно волновалась. А перед глазами совершенно некстати возникла картинка, как эти пальцы зарываются в мои волосы. Как, так же подрагивая, касаются моего лица.

Заметив мой заинтересованный взгляд, девчонка вспыхнула и мигом отвернулась, торопливо собирая вещи. Бледные щечки залились очаровательной краской смущения, что не укрылось от моего взгляда, которым я жадно впитывал каждую деталь, каждую эмоцию на лице девчонки. И мне нравилось абсолютно всё. Её волосы, которые были всколочены, очки на вздёрнутом носике, которые она постоянно нервно поправляла, пухлые губки и сведённые к носу тёмные бровки.

Улыбнулся и двинулся в её сторону с намерением познакомиться.

– Привет, – улыбнулся ей широко и как можно дружелюбнее.

Девчонка, которая походила на Гайку из всеми любимого мультфильма «Чип и Дейл», вздрогнула и уставилась на меня испуганно, будто я её бить собрался. Она что-то тихо ответила. Настолько тихо, что я ничего не смог разобрать. Желая разрядить обстановку и вызвать на её лице улыбку, шутливо сказал:

– Чего мышонок на меня так смотрит?

– Прости? – девчонка насупилась. Забавная и милая.

– Прощаю, – великодушно махнул рукой. – Так чего смотришь так? Неужели понравился? – поиграл бровями, думая, что девушка сейчас отшутится. Скажет что-то колкое в ответ.

Но юмора моего она не поняла. Посмотрела хмуро исподлобья, пальчиком поправляя очки на носу, и, собрав свои вещи, мышонок сбежала с пляжа, так и не сказав мне своего имени.

А я стоял с дебильной улыбкой и смотрел ей вслед, на её длинные волосы, худенькую спинку и тонкие ноги.

И совершенно не ожидал, что увижу её полчаса спустя. Малышка вышла из домика, в широкой футболке, которая доходила ей до колен и с распущенными влажными волосами. На этот раз взгляд останавливается на икрах. Настолько тонких, что мне кажется, что я их смогу обхватить пальцами. Малышка была настолько хрупкой и тонкой на первый взгляд, что её хотелось защитить. Убедиться, что никто не причинит ей вреда. Не обидит.

Я чётко знаю, что влюбился в Аню Мышкину в тот момент, когда она мне улыбнулась, вложив ладошку в мою руку. В её ослепительную улыбку, в её сияющие зеленью глаза и в ямочку на правой щеке. А ещё в веснушки. Милые веснушки, которые почему-то были только на носу.

Порыв ветра ерошит её волосы, которые самыми кончиками проезжаются по моему лицу. Мягкие и шелковистые. В них хочется зарыться носом, чтобы узнать запах Анютки. Уверен, что он такой же нежный и невесомый, как и его хозяйка.

Она не была похожа на всех тех девчонок, которых я знал и с которыми я встречался. Она не хихикала глупо по любому поводу, не кокетничала и не пыталась выглядеть умнее, чем есть. Она была собой. Открытой, чуть наивной и стеснительной. Стыдливо прикрывающей рот ладошкой, когда смеялась. Глупышка. Думает, что небольшая щель между передними зубами портит её улыбку. Ни капельки. Наоборот. Она придавала ей очарования.

Мне нравилось, как она внимательно слушала мои рассказы про звёзды. Как прикусывала губы, следя за моими пальцами. Как делилась тем, что знала сама. Одни боги знают, как я хотел поцеловать её взволновано приоткрытые губы в тот момент. Когда видел её лицо так близко. Её завораживающие зелёные глаза. Когда чувствовал запах её шампуня и тепло хрупкого тела. Но я совершенно не хотел спешить.

С этой девчонкой я хотел быть осторожным. Хотел видеть счастье в её глазах, как тогда, когда мы оба измазались мороженым.

Наш первый поцелуй был со вкусом шоколадного мороженого. Её трепещущие рыжие реснички и быстрое дыхание. Маленькие ладошки на груди, которые прожигают кожу до самого сердца.

Но самое яркое воспоминание, которое навсегда врезалось в мою память – это её фигурка в позе эмбриона на берегу после моих резких и злых слов.

Уговорил Аню пойти купаться ночью. Прекрасно знал, что если об этом кто-то узнает, то влетит обоим. Но у малышки был день рождения. И мне хотелось, чтобы она запомнила эту ночь на всю жизнь. Запомнила бл*ть…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– И что же будет с нами? – спрашивает Аня припухшими от моих поцелуев.

Без очков её взгляд кажется мне беззащитным и наивным. Она настолько красивая, что у меня перехватывает дыхание. С каждой минутой я влюблялся в неё всё сильнее и сильнее.

Я был готов ей ответить, но позвонил дед. Плохое предчувствие тут же накатило на меня. Он не звонил мне уже несколько месяцев. Что ему могло понадобиться?

– Здравствуй, мой единственный и любимый внучёк. Скажи мне, мой хороший, ты помнишь, что у тебя скоро свадьба с чудесной девушкой, которая принесёт нашей семье хорошую прибыль?

– Я прекрасно об этом помню. Мог бы не напоминать, – цежу сквозь зубы.

– Звоню сообщить, что в январе состоится свадьба.

– Что? Какого хрена? Ты говорил, что только после двадцати, – шиплю я.

– Обстоятельства изменились. Ты нарушил наш договор, – елейным голосом говорит он.

– Я ничего не нарушал! – мне хочется придушить этого мудака.

– Тогда какого чёрта ты обжимаешься с этой прыщавой рыжей девчонкой и суёшь свой язык ей в глотку? – тут же сменил свой тон этот ублюдок.

– Что? Ты следишь за мной? – яростно кручу головой, выискивая фигуры верных псов деда. Но в темноте рассмотреть ничего не получается. – Ты мудак. Ублюдок. Отзови своих шавок и дай мне жить спокойно.

– Женишься, тогда дам. И не забывайся, внучок. А то совершенно случайно ещё кто-то может пострадать. Например, твоя милая девчонка.

– Пошел ты нахер. Гореть тебе в аду, мудак сраный, – разбиваю телефон о камень. – Ненавижу. Падла. Когда ты уже сдохнешь?

Я должен был уйти сразу же, как позвонил дед. Потому что знал, что наблюдают его шавки. За каждым моим движением. Но я не мог. Сжимал кулаки и с трудом оставался стоять на месте, чтобы не вернуться обратно и не попросить прощения. Но так было нужно. Едкие слова должны были заставить Анютку меня возненавидеть. Я не заслуживал её чистой любви, которую я видел в её глазах. Не заслуживал.

Я не мог давать ей ложную надежду, чтобы потом жениться на другой. Не мог сделать её своей любовницей. Только не Анютку. Не мою искреннюю девочку, которая заслуживает крепкой семьи и любящего мужа.

Я наступил на горло своим чувствам. Только забрал с пляжа мышонка, который остался сиротливо лежать у камня на песке. Аня его так и не забрала.

Вернулся в Москву, где без разбора спал с готовыми отдаться мне девушками и женщинами постарше. Какая разница с кем спать? Главное забыть зелёные глаза, которые были полны боли и осуждения. Забыть хрупкую фигурку. Первые месяцы это казалось невозможным. Я чувствовал её запах везде. Слышал её голос. Видел её фигуру в толпе. Я сходил с ума.

Через полгода мне казалось, что я её забыл. Что моя болезненная одержимость ушла.

Пока в класс не пришла новенькая.

Светловолосая девчонка, увидев которую я вспомнил Анютку. Зеленоглазая, миниатюрная, со стеснительной улыбкой. Мне казалось, что я влюбился. Я пытался добиться её ответных чувств, чтобы увидеть в её глазах любовь, которую когда-то видел в глазах Ани.

Но потом дошло, что я просто пытаюсь перекрыть образ Анюты образом Сонечки. Осознал, что говорю с Соней, а перед собой вижу другую. И мысленно вымаливаю у неё прощения.

Меня бесил Артём. Я видел в нём соперника. Я видел, что Соня его любит. Искренне. Настолько чистой и светлой любовью, что мне было завидно. Я мечтал получить хоть частичку той любви, которая светилась в её глазах, когда она видела Левашова. Я искренне хотел её защитить от него. От боли, которую он ей принесёт. Потому что слышал его разговор с сестрой Сони. И желал защитить её от боли, потому что Анютку никто не смог защитить от меня.

Но понял, что защищать Соню не нужно, когда Артём с безумным видом, с остервенением набросился на меня с кулаками после нашего с Соней поцелуя. В его глазах я увидел не просто любовь к этой хрупкой и светлой девчонке, похожей на ангела. Он просто дышал ей. И никогда не сможет надышаться.

За полтора года я почти забыл Аню. Точнее врал самому себе об этом. Мышонок, который сидел на подоконнике в моей квартире каждый день напоминал мне о ней. А во сне я видел полные слёз зелёные глаза.

– Маркуша, завтра Анюта прилетает, встретишь её в аэропорту? – звонок ма застал меня врасплох, когда я сидел на кухне у Сони и Тёмы.

Здравый смысл твердил, что нужно отказаться, что увижу её и не смогу отпустить уже, но я ответил согласием. Иначе не мог.

– Аня приезжает? – спросила Сонечка, внимательно смотря за эмоциями на моём лице.

– Да, – я ерошу волосы, наблюдая за тем, как Тёма целует Соню в висок, перебирая её волосы.

– Марк, ты же понимаешь, что ты не можешь больше с ней так поступить? – Соня отодвигает Артёма, который начал целовать её шею. – Тёмочка, я разговариваю с Марком, – улыбается нежно Левашову, а тот мигом плывёт от её улыбки.

Меня всегда прикалывает то, как этот вечно хмурый и молчаливый парень становится ласковым щеночком рядом со светловолосым ангелом.

– Я понимаю, Сонь. Два года прошло. Мои чувства прошли. Да и она, наверное, кого-то себе нашла, – от этого предположения сводит скулы.

– Не прошли чувства, Марк, – Соня качает головой. – Я же вижу, что ты любишь её, Марк. Тебе пора что-то придумать. Ты не можешь всю жизнь бояться за свою семью, за своих друзей и за свою любимую.

– Я снова готов начистить тебе морду, – Тёма отвлекается от исследования пальчиков Сонечки поцелуями. – Ты подвергал опасности Мою Бэмби. Мою будущую жену.

– Насчёт Сони дед вообще не парился, – говорю в своё оправдание. – Видел, что ты как индюк скачешь вокруг неё, распушив перья, – хмыкаю я.

– А в рожу ты давно получал? – лениво тянет Тема.

На кухне раздаётся взрыв хохота.

Как дебил приехал за несколько часов до посадки самолёта. Выискивал взглядом в толпе её миниатюрную фигурку. Пока не увидел её рыжие волосы в толпе.

Бл*ть. У меня сердце в желудок провалилось. Я боялся к ней подойти. Я стоял в ступоре и смотрел на её спину, тонкую талию и идеально длинные ноги. И моё сознание услужливо подбрасывало картинки, где я закидываю одну её ножку себе на плечо, погружаясь в её тело на всю длину члена. Как наматываю её волосы на руку, оттягивая её головку назад и поцелуями клеймя её. Оставляя засосы на бледной коже.

И я сразу понял, что для меня это станет пыткой. Я изначально знал, что проиграл бой со своим разумом. Чувства одержали победу.

Она изменилась. Стала увереннее в себе и ещё красивее. Острой на язычок, ехидной и колючей. И это заводило ещё больше. Слушая её подколки, я не испытывал такой острой вины. И радовался в тайне, что она отвечает, а не игнорирует меня.

За эти два дня рядом с ней я пережил такую бурю чувств, сколько не переживал за эти два года.

И сейчас она спит наверху. Я снова испортил всё то светлое, что было между нами. Испортил. Но лучше сейчас, чем потом. Я не могу ей врать. Просто не могу. Слишком сильно люблю. Пусть она меня возненавидит до того, как окончательно отдаст мне своё сердце. Лучше так.

Встаю с кресла и нетвердой походкой иду в дом. Я просто хочу посмотреть на неё. Хоть раз увидеть, как она спит.