Текст книги "Мышка для Котова (СИ)"
Автор книги: Екатерина Котлярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 35
Марк двигается в сторону кровати, не выпуская меня из рук и продолжая покрывать моё лицо нежными, сводящими меня с ума поцелуями. Его руки сжимают ягодицы, а напряжённая плоть давит на чувствительное местечко между ног. Я всхлипываю и непроизвольно начинаю ерзать, стараясь прижаться к нему как можно ближе. Марк шипит, сильнее сжимая пальцы на моей попе, фиксируя меня и не давая возможности шевельнуться.
– Малышка, – тянет хрипло, втягивая в рот кожу на шее и оставляя засос. – Я же не дойду до кровати. Не сдержусь, малыш, – прикусывает мочку зубами. – Не хочу, чтобы наш первый раз был на полу.
Меня выгибает дугой от этой ласки. Грудью вжимаюсь в его грудную клетку. Напряжёнными сосками чувствую жар его тела. Меня прошибает. Он так близко. И так мне необходим. До дрожи.
– Люби меня, Марк, – шепчу ему в губы, жмурясь и ловя ртом его рваное дыхание. – Люби…
Парень с осторожностью опускает меня на кровать. И нависает сверху, упираясь коленями в матрац, взглядом окидывая с ног до головы. И столько чувств в одном только взгляде, что у меня перехватывает дыхание. Марк смотрит так, будто не хочет видеть никого и ничего, кроме меня. Будто увидел нечто столь прекрасное, что всё остальное кажется серым и безликим.
– Моя девочка… Анечка моя… любимая, нежная, чувственная, – руками медленно начинает оглаживать ногу. От стопы вверх, по икрам, чуть массируя. Я вздрагиваю от каждого прикосновения. От каждой ласки.
Марк резко наклоняется и целует коленку, смотря мне в лицо. Жадно впитывая, пожирая глазами каждую эмоцию, каждый вдох и выдох. Каждый стон. Поцелуй в другую коленку. А руки продолжают свой путь, пока не замирают на резинке шортиков. Неосознанно свожу колени вместе. Чтобы унять тянущее чувство между ног.
– Не закрывайся, – просит тихо, целуя чуть выше левой коленки. И я подчиняюсь. Отбрасываю смущение в сторону. Позволяю проворным горячим пальцам подцепить резинку, стащить ткань с бёдер и отбросить куда-то в угол комнаты.
Марк со свистом выдыхает. Чёрные глаза полыхают огнём. Стонем в унисон, когда пальцы парня ныряют между складочек. Я пытаюсь свести колени вместе. Веду бёдрами, пытаясь уйти от столь сводящего в ума прикосновения. Но получается, что сама насаживаюсь на пальцы парня. Подаюсь ближе.
Палец нащупывает маленький бугорок между складочками и надавливает. Растирает влажность.
– Марк, – руки взвились вверх, чтобы обхватить парня за шею, впиться пальцами в горячую влажную кожу. – Маркуша…
Парень резко подаётся вперёд. Накрывает губы поцелуем, языком повторяя движения пальцев внизу. Парень таранит меня со всех сторон.
От этого кружится голова. И я готова потерять сознания от остроты незнакомых мне ранее чувств. Они пугают и восхищают одновременно. Мне кажется, что ещё мгновение, и я разлечусь на миллионы крохотных осколков. Тяжело дыша, со свистом выпуская воздух, Марк разорвал поцелуй. Губами прижался к шее, цепочкой поцелуев исследуя кожу на плечах и груди. Зубами подцепил лямки майки и стянул их, оголяя грудь с напрягшимися сосками. Втянул горошинку в рот, языком ударяя по соску. Бог мой! Это какое-то безумие. Огненная лава течёт по спине, когда парень дует на влажный сосок.
– Как же ты одуряюще пахнешь, малыш, – просипел Марк, носом выводя узоры на моей груди. Шумно дыша. Закатывая чуть глаза, будто один только запах моего тела возносил его на вершину блаженства. – Вкусная. Маленькая. Мояяя…
И так хрипло протянул он последнее слово, одновременно продолжая погружаться пальцами в моё лоно и втягивая ртом кожу на груди, что меня подбросило, выгнуло дугой так, что на задворках сознания я испугалась, что сломаю себе позвоночник. Но все мысли вылетели из головы, когда волна обжигающего удовольствия накрыла от пальчиков ног до кончиков ушей. Мелкая дрожь прошла по каждому участку моего тела. Заставляя стонать и вскрикивать, царапая спину Марка и кусая его плечи. Ломая ногти. Срывая голос.
Не видела, как Марк избавился от одежды. Просто в следующий миг влажная головка коснулась входа в моё лоно. Я неосознанно распахнула широко глаза. Сжалась, ожидая дикой, разрывающей на части боли. Но Марк был нежен и аккуратен. Нежная головка с предельной осторожностью раздвигала тугие стеночки лона.
– Ты моя! – вдруг замер он, пальцами вцепляясь в мой подбородок и заставляя смотреть ему в глаза. – Моя! – рыкнул, погружаясь в меня на всю длину.
– Твоя! – всхлипнула я, переживая лёгкую боль. – Только твоя! – царапаю влажные плечи.
Ногами обвила его бёдра, чтобы почувствовать, как его плоть проникает как можно глубже в меня. Чтобы почувствовать его всего. Тело к телу. Быстрый стук сердца своей грудью.
Марк замер, давая возможность привыкнуть к новым ощущениям, встревоженно вглядываясь в моё лицо, ища отголоски боли, но я пятками надавила на ягодицы, требуя:
– Ещё! Хочу ещё!
Марк рыкнул и двинулся размашисто, пальцами сминая кожу на моих бедрах. Насаживая меня на себя.
– Какая же ты! Невероятная! Мояяя, – будто пьяный тянул он, глазами блуждая по моему лицу.
Сознание начало уплывать. Весь мир сосредоточился на ощущениях. На сносящих крышу чувствах, которые грозились свести меня с ума. Я захныкала, понимая, что больше не могу терпеть. Что ещё мгновение и мой мир снова разлетится на осколки.
– Марк, я сейчас… О Боже! Марк… – я расцарапала парню плечи в кровь от переизбытка эмоций. – Я сейчас…
– Давай, моя маленькая. Давай, девочка моя. Люблю тебя. Как же сильно я тебя люблю, – эти слова, сказанные в самые губы вознесли меня на вершину удовольствия.
Почувствовала, как Марк следует за мной. Со звериным рыком, вбивая меня в кровать. Оставляя синяки и засосы на моей коже.
Упал рядом на кровать, тяжело дыша и перетягивая меня к себе на грудь. Целуя лениво влажные виски. Выводя дрожащими пальцами узоры на моей влажной спине.
– Спасибо, малыш. Спасибо, маленькая моя, – Марк поднес мою руку ко рту и поцеловал ладошку. – Ты. Моё. Дыхание.
Я всхлипнула вдруг и заплакала, пряча лицо у него на груди.
– Ну чего ты? – ласковый шёпот на ухо. – Разве я был настолько плох? – смешок шевелящий влажные пряди на висках. – Я вроде старался не опозориться.
– Дурак, – всхлипнула я, кулачком ударяя его в плечо. – Что с нами будет теперь? И со своей невестой.
– Мы посадим моего деда и отчима Милены, а потом женимся с тобой, – говорит как само собой разумеющееся.
– Ишь какой… женимся. Ты мне даже предложения не сделал, – стараюсь сделать невозмутимый вид, хотя сердце рвётся прочь из груди.
– Сделаю, когда придёт время, – шепчет Марк, целуя меня за ушком. – Когда никакие обстоятельства не будут связывать меня.
– И что вы собираетесь делать, чтобы деда посадить? – спрашиваю тихо, пальчиками выводя узоры на его груди.
– Мы выяснили, что в день свадьбы на склад деда будет поставлено несколько килограммов нового очень сильного синтетического наркотика.
– Как я понимаю, свадьба должна состояться, – обречено говорю я.
– Да, но работник ЗАГСа будет знакомым отца и все бумажки, которые мы подпишем, будут недействительными. Нужно, чтобы был зафиксирован момент передачи наркотиков. Чтобы были веские причины получить ордер на обыск дома и складов. У меня есть запись разговора с дедом, с угрозами, но батя сказал, что этого будет недостаточно.
– А потом? – тороплю его я.
– А потом, когда деда и отчима Милены арестуют, мы порвем все бумажки и будем жить дальше, без страха, что кого-то пристрелят, покалечат или убьют.
– Я боюсь, – я приподнимаюсь на локте и заглядываю в лицо любимому. – Боюсь, что что-то пойдёт не так. Что мы снова расстанемся. Что кто-то заберёт тебя у меня, – я глажу ладошкой его щёку.
– Никто меня не заберёт, – ласково шепчет, отзеркаливая мои прикосновения. – Я весь твой. Ты ведь знаешь, что человек не может жить без сердца? – дожидается моего кивка. – А у тебя теперь два сердца, малыш. Твоё и моё.
– Врёшь, – шепчу ему в губы. – Моё уже два года живёт в твоих руках. И ближайшие… отведённые мне годы жизни обратно возвращаться не собирается.
– Анютка моя, – Марк резко разворачивается и нависает надо мной, опрокинув на спину. – Я снова хочу тебя, – тыкается в бедро доказательством своего желания.
Я краснею и прячу лицо в подушку.
– Моя стесняшка, – фыркает на ухо, всасывая мочку уха в рот. – Сводишь с ума своим румянцем.
– А ты сводишь меня с ума своими прикосновениями, – буркаю я недовольно. – У меня там между прочим всё тянет, – краснею.
– Чёрт, малыш, – Марк подрывается с кровати, хватает меня на руки и тащит в ванную комнату. – Почему сразу не сказала?
Отрегулировав температуру воды, ставит меня под струи воды.
– Марк, что ты… – замолкаю, когда пальцы парня ныряют в мои волосы и начинают вспенивать шампунь, массируя кожу головы. Это настолько приятно, что у меня подгибаются коленки и в глазах всё плывёт. Поэтому я спиной облокачиваюсь на сильное тело парня позади, отдаваясь на волю его волшебных рук.
– Я с ума схожу от твоих волос, – расслышала сквозь шум воды. – И от твоей улыбки, – говорит, когда я смущенно улыбаюсь. – От всей тебя. И мне нравилась щелочка между твоими передними зубами, – прижавшись губами к мокрому уху, прошептал он.
– А мне она не нравилась никогда, – дергаю плечом. – Она портила улыбку.
– Твою улыбку невозможно ничем испортить, – Марк осторожно смывает пену с моих волос.
А затем ладони парня начинают намыливать моё тело мужским гелем для душа.
– Марк, я буду пахнуть мужчиной, – повела носом я.
– Ты будешь пахнуть мной, – улыбается довольно, рукой проводя по чувствительной груди. – Ты будешь полностью моя.
– В кого я влюбилась, – притворно ужасаюсь я. – В ужасного собственника и ревнивца.
– Это у нас семейное, – ладонь Марка намыливает спину, явно направляясь к ягодицам. – Мы однолюбы. Твоя попочка помещается в моей ладони, – вдруг хмыкает он, сжимая мои ягодицы. – Такая маленькая у меня.
От нежности в голосе я плыву. В носу знакомо щекочет от чувств, и я закрываю глаза.
– Люблю, – прижимаясь губами к груди, где бьётся любимое сердце, прошептала очередное признание за этот вечер.
– Люблю, – эхом отзывается Марк, замирая и оплетая меня руками.
Люблю.
Люблю тебя.
Люблю.
В каждом вдохе. В каждом движении. В каждом взгляде. Кажется, что даже капли падающие на дно душевой кабинке вторили музыке сердца и шепоту душ. Люблю. Дышу тобой.
Глава 36
Марк
Анютка тихо сопит на моей груди, горячим дыханием щекоча шею.
Как ненормальный глажу её плечи, спину, охр*нительную попку, зарываюсь пальцами во влажные волосы, которые самолично тщательно промывал в душе. Я не могу ей насытиться. Не могу оторваться.
Когда я узнал её кожу на вкус, когда узнал, какая она в момент оргазма, моя зависимость от неё стала ещё глубже. Мне хотелось ещё и ещё. До дрожи. Понимаю, что ещё пара минут, и я снова разбужу малышку. Снова начну покрывать её тело жадными поцелуями.
Аккуратно перекладываю голову малышки на подушку и, одевшись, выхожу из комнаты. Спускаюсь во двор, достаю фотографии и поджигаю их зажигалкой, наблюдая за тем, как ложь сгорает на глазах. Я снова чувствую вину за те слова, что сказал своей девочке. Снова хочу вернуться и попросить у неё прощения.
– Помирились? – голос бати за спиной заставляет вздрогнуть и вынырнуть из невесёлых мыслей.
– Да, – я бросаю последнюю фотографию в мангал и оборачиваюсь к отцу. – Бать, это ху*вое чувство ревности и желание скрыть её от чужих глаз когда-нибудь пройдёт? – обречено спрашиваю я.
– Нет, – батя садится на деревянную лавку. – Я до сих пор ревную её к каждому столбу. К каждому мужику. Начиная с шестнадцати лет и заканчивая семьюдесятью. Мне кажется, что каждый раздевает её взглядом. Потому что я не представляю, что кто-то может видеть её в другом свете. Не такой, как вижу её я, – самое длинное откровение от отца. – Подожди, когда Аня забеременеет, – успокаивает меня батя, – тогда крышу снесет окончательно. Поверь мне.
Перед взором вдруг предстаёт картинка. Моя малышка с круглым животиком. Нежная. Хрупкая. И беременная. Носящая под сердцем нашего ребёнка.
Ох, чёрт. С трудом удержался от того, чтобы подскочить и броситься к ней наверх, чтобы начать заниматься зачатием маленького карапуза.
– Дед был доволен моей поездкой и тем, что я познакомился с Миленой. Он думает, что я в неё влюблён.
***
Оставив Милену с Демьяном в своей квартире и выслушав наставления бати, поехал к деду. Он встречал меня на пороге дома, довольно скалясь и опираясь о трость. Брезгливо пожав ему руку и с трудом удержавшись от того, чтобы вытереть руку о джинсы, направился следом за ним в кабинет.
– Ну что, мой дорогой внучек, как поездка? Понравился Мюнхен? – змеиная усмешка на губах.
– Прекрасный город. Красивый, – сажусь в кресло так, чтобы микрокамера была направлена на него.
– Как твоя невеста? Олег негодовал, что его любимую дочку вырвали из клиники без его ведома, – качает головой.
– Милена захотела прогуляться по городу, – пожал плечами я, как можно беззаботнее, – а я не мог ей отказать в такой невинной просьбе. Только не ожидал, что её охранники окажутся такими агрессивными и нападут на меня в коридоре.
– Одного из них с сильными ожогами отправили в больницу.
– Я просто защищался. Посмотри на камеры слежения. Я не нападал первым.
– Ладно. Но девчонку ты зачем забрал из клиники? Она должна была ещё месяц лечиться, – постукивает пальцами по подбородку.
– Милена здорова. И она хотела поскорее оказаться дома. В России. Я не мог отказать своей невесте, – скрещиваю руки на груди.
– Где она сейчас?
– У меня. Она будет жить со мной. Чего ждать до свадьбы? – пожимаю плечами.
– Я смотрю, девчонка тебе понравилась, – снова это ехидная ухмылка.
– Да. Красивая. Породистая, – стараюсь не скривиться при этих словах. – Я доволен.
– А как же твоя рыжая? – щурится.
– Мне всегда было на неё наплевать. Так, временное увлечение, не более. Весёлый курортный роман на берегу моря, – надеюсь, что моя девочка никогда не узнает об этих словах
– Она живёт у тебя под боком. Мелькает постоянно перед глазами. Соблазн велик.
– Да, – я морщусь. – Но она живёт у моей матери.
– Хорошо. А то я переживал, что тебя расстроит то, что я собираюсь показать. Полюбуйся, – кидает на стол конверт. Беру его в руки, достаю фотографии и кривлюсь. Девушка в объятиях мужчины. Моя Аня в объятиях моего отца.
– Что это? – вскидываю брови.
– Доказательства того, что твой отец не хранит верность твоей матери.
– И? – поторапливаю его.
Дед не отвечает. Плещет в стакан виски и ставит на стол передо мной.
– Что мне это знание даст? – спрашиваю небрежно, вцепившись в стакан и расплескав дрожащими от злости и ярости руками жидкость себе на джинсы и рубашку.
– Покажет, что любовь это только блажь. Глупое наваждение, которое легко вытравить из души. Верных не бывает. Мужик по своей природе мужик. Ему не важно кого иметь, главное, чтобы девка симпатичной была, – протягивает салфетку, которой я промокаю футболку. – А уж тем более после двадцати лет совместной жизни… всё это приедается. Чувства угасают, а хочется новых ощущений. Особенно, когда под боком молоденькое тело.
Я молчу, чтобы не брякнуть ничего лишнего. Чтобы не вмазать по мерзкому морщинистому лицу, выбивая зубы. Моя ненависть к этому человеку крепнет с каждым днём. И я сгораю от нетерпения увидеть, как он сгниет за решёткой.
– Я тебя понял, – улыбаюсь, надеясь, что улыбка не походит на оскал. – Хотел уточнить, на когда назначена свадьба. Точная дата.
– Пятнадцатое августа, – дед впивается взглядом в моё лицо. Ждёт, что я начну возмущаться. Но я расплываюсь в неподдельной счастливой улыбке. Значит, совсем скоро это всё закончится. Неделя. И я буду свободен.
– Да ты никак влюбился в девчонку, – неправильно истолковал он мою реакцию, улыбаясь довольно.
– По уши, – складно лгу я, засовывая фотографии в карман.
– Скоро она станет твоей, – ухмыляется. – Двойной куш для нас с тобой, внучек. Тебе хорошенькая жена, а мне выгодная сделка.
Поднимает стакан вверх, отсалютовав мне, и опрокидывает в себя. М-да. И не боится в таком возрасте пить столько.
– Кстати, отчим Милены будет присутствовать на свадьбе? А то моя зайка соскучилась давно его не видела, – интересуюсь между прочим.
– Будет. Ещё как будет, – каркающе смеётся он.
– Босс, там привезли… – знакомый мне Вадик замолкает на полуслове, когда замечает меня.
– Хорошо, Вадик. Я сейчас спущусь. Тебе пора, Марк. У старика свои дела. Некогда ему с тобой разглагольствовать, – поднимается с кресла, опираясь на трость. – Тебя отвезут.
– Не нужно, – я поднимаюсь с кресла. – Я на машине.
Покидая дом, надеялся увидеть, что именно привезли, но во дворе никого не было. Только парочка охранников смотрели пристально за каждым моим шагом.
Вытащив камеру слежения, которая была замаскирована под пуговицу, поехал домой, чтобы переодеться, а потом поехать к бате. Возможно, последние слова чем-то помогут.
В моей квартире было тихо. Если бы не обувь, стоящая на пороге, подумал бы, что никого нет. Заглянул в комнату и тихо хмыкнул. Милена спала на спине, раскинув руки и ноги в разные стороны. Только одна её ладонь покоилась в руке Демьяна, который сидел на полу и, кажется, тоже спал. Не желая тревожить ребят, решил переодеться позже. Но Демьян резко распахнул глаза, и в следующее мгновение на меня было направлено дуло пистолета. Ого. Вот это реакция. Спасибо, что не пристрелил. Демьян расслабился и перевёл взгляд на лицо Милены, которая начала всхлипывать и метаться по кровати.
– Тише, девочка, – донесся до уха его голос.
Понял, что пора сваливать. Завалился на диван в соседней комнате и провалился в сон мгновенно, будто кто-то выключил окружающий мир.
Глава 37
Когда одевался утром, из кармана выпали фотографии. В самом сердце кольнуло ревностью. Но я тут же отогнал от себя эти мысли. Мой батя любит маму. Я не верю, что моя малышка смогла бы крутить с моим отцом за спиной. Она не такая. Тем более, я знаю деда. Знаю, что он лжёт, чтобы добиться поставленной цели.
Но все доводы разума мигом испарились, когда я услышал стоны, а затем голос своего мышонка.
– Ну, давай же! – а затем блаженное: – О да!
Красная пелена встала перед глазами. Я плечом уперся в стену, понимая, что ноги не держат. Я будто оглох, онемел и потерял способность двигаться. От рености.
А через пару минут Аня вышла из кабинета, с улыбкой на лице. Рыжие волосы всколочены, будто в них зарывались пальцами, нежные губы припухли, и воображение тут же подбросило картинки, как батя их целовал. Но больше всего меня добили красные колени. Я озверел. Захотел вцепиться зубами в глотку своему бате, который трахал мою девочку со спины.
– Я до последнего верил, что дед мне врёт, – срываются с языка мои мысли.
Разворачивается резко. И я вижу капельки пота на её шее и груди.
Грязные слова льются изо рта.
Неконтролируемо.
Чтобы причинить ей боль. Такую же, как причинила мне она, переспав в моим батей.
Но я вижу слёзы в её глазах и полное непонимание на лице. На миг мелькает мысль, что я ошибся. Что вновь не верно всё истолковал.
Аня сбегает, как трусливая мышь в нору. Уходит от разговора, будто чувствует за собой вину.
А потом злость сменяется оглушающей виной. Из меня просто будто вытащили все силы. Все чувство, оставив только желание упасть к её ногам и молить о прощении. Я назвал свою девочку шлюхой. Свою нежную светлую девочку, которая вздрагивает от каждого прикосновения и краснеет до кончиков ушей.
Следом наступает сладкое безумие. Я боюсь опозориться, кончить в штаны раньше, чем окажусь в своей девочке. Но я не хочу торопиться. Мне нравится слушать её стоны, любоваться хрупким телом, ласкать, сминать влажную кожу. Возносить её на вершину удовольствия.
– Бать, – поворачиваю голову к отцу, который затягивает сигаретой, щуря от дыма глаза, – помогла запись тебе? Помирился с мамой?
– Да, – улыбается счастливо. Сыто. – Никогда не нравилась мне эта Вера. Всегда пыталась мне в штаны залезть, особенно, когда узнала, что у меня богатый отец. Я даже внимания на неё не обращал, – усмехается уголком губ. – Кроме Бельчонка своего никого не видел. Смеялся, когда она ревновала. Когда замечала взгляды, направленные на меня. Зато самому не до шуток, когда возле неё кто-то вьется. Бельчонок просит не винить Веру. Мол, ради ребёнка можно пойти на всё. Но ты понимаешь, Марк, она могла попросить денег у нас. Полмиллиона. Мы бы дали даром. Лишь бы ребёнок жив был. Тут дело в другом. В зависти. В чёрной зависти, с самого университета. Ей принесло удовольствие видеть, как Оля страдает. Вера знала, что кроме меня и тебя, у Бельчонка никого нет. Но даже в пьяном, в невменяемом состоянии, я не смог изменить Бельчонку. Не встал элементарно, – батя хмыкает и замолкает, снова затягивая.
– Бать, – я взял у него сигарету и опустился рядом, – почему вы мне не сказали, что мама была беременна?
Отец дёргается и давится дымом. Глаза наполняются болью. Дикой болью.
– Откуда ты знаешь? – надломленный голос.
– Случайно увидел мамину медицинскую карточку у тебя в машине. Почему аборт, бать?
– Потому что при лечении от онкологии нет практически шансов, что ребенок родится здоровым и без патологий. Врач сказал, что у Оли слишком слабое сердце после лекарств. Она могла не выжить при родах, – закуривает новую сигарету. Вижу, как дрожат его руки. Вижу, как ему тяжело рассказывать. – Она заупрямилась. Сказала, что бросит лечение, но родит ребёнка. Мы ждали её беременности шестнадцать лет. Шестнадцать чёртовых лет мы хотели второго ребёнка, пока Оля не заболела. Не до этого было, как понимаешь. А тут, будто в насмешку. Беременность. Как обухом по голове. Минутное счастье, которое сменяется пониманием того, что при лечении это опасно. Я заставил её пойти на аборт. Я заставил избавиться от нашего ребёнка, – батя сжимает переносицу. – Потому что не мог её потерять, Марк. Не мог.
– Я бы поступил так же, – подаю голос. – Бать, не факт, что ребёнок родился бы здоровым. Если бы вообще родился. Не вини себя.
– А потом началась херня в отношениях. Оля ничего не говорила, но я видел, что она винит меня. Видел, что она почти ненавидит меня. И я сорвался. Набухался в хлам, когда ко мне подсела Вера в баре. Я ей всё рассказал в пьяном угаре. А на утро проснулся в её кровати. Голый. Сомнений не было, что произошло ночью. Я не стал ничего скрывать от Бельчонка. Зачем? Ждать, что в любой момент она об этом узнает? Бояться? Лгать? Я никогда ей не врал. Ни разу. Рассказал с порога всё. Не раздумывая долго. Она собрала вещи и съехала. В тот же день.
– Но всё обошлось, – улыбаюсь я, выкидывая окурок.
– Обошлось. Не без твоей помощи. Хоть есть плюс в том, что ты вляпался в это дерьмо.
– Плюс будет в том, если мы засадим Тектова за решётку за всё то, что он сделал с молодыми девчонками. С Миленой. Такие люди должны сидеть всю жизнь. Гнить за решёткой.
– Такие люди имеют связи и найдут любой способ, чтобы выкрутиться. Здесь нужна огласка, чтобы прокуратура не замяла дело. Бабла получить хотят все. Не каждый готов работать честно.
– А деда тебе не жалко? Он ведь твой отец.
– Нет, – бескомпромиссный ответ. – Моё детство было настоящим адом. Лучше гнить в детском доме, чем жить с таким ублюдком, как он. Ты много о нём не знаешь.
– Так может, стоит рассказать, чтобы корни жалости завяли? Потому что меня гложут сомнения.
– Когда тебе было четыре, он тебя забрал с детской площадки. Прямо из-под носа у Оли. Сказал, что хочет видеться с внуком. Мне хватило сорока двух минут, чтобы найти его на одном из складов. Я не знаю, чего он добивался. Только на твоих глазах они убили человека. Я опоздал на семь минут.
И у меня вдруг что-то щёлкает в мозгу. Мои сны, которые снятся почти каждую ночь. Странное помещение. Выстрел. Громкий. Оглушающий. Испуганное лицо молодого парня. Кровь. И детский крик. Мой крик, как оказалось.
– Ты не разговаривал после этого полгода. И знаешь, что самое забавное? Знаешь, кто заставил тебя заговорить? – батя смотрит лукаво. И я догадываюсь, чьё имя он назовёт. – Аня.
Стою с лопаткой в руках и рассматриваю девчонку с рыжими косичками и в белом платье, которое испачкано грязью. Она, высунув язык лепит из песка замок, ладошками формируя башню. Но еле влажный песок не формируется, и замок разваливается на глазах. Девчонка всхлипывает и начинает громко реветь, кулачками потирая глаза. И я в тот момент почувствовал себя таким важным и взрослым. Знающим чётко, что делать. И решил помочь этой нелепой девчонке, как правильно нужно строить замок.
– Не так нужно делать, – говорю ей, подходя с ведерком воды и своей лопаткой. – Я тебя сейчас научу.
Опускаюсь на колени рядом и выливаю воду на песок. Огромные зелёные глазища начинают блестеть от радости. Девочка улыбается, показывая острые клычки. А я стараюсь не улыбнуться в ответ, ведь настоящие мужчины должны быть суровыми и помогать леди. Даже если эта леди измазана с ног до головы.
– Анютка моя, – улыбаюсь я, как ненормальный.
– Уже тогда Бельчонок сказала, что вы женитесь. Ты уже тогда глаз на девчонку положил.
Я улыбаюсь. Женимся. Ещё как женимся. И карапузов на неё похожих родим. Чтобы девчонка с бантиками белыми и в перепачканном платье. Чтобы пацан серьёзный, но со щеками пухлыми, за которые хочется потрепать.
– О чём мои любимые мальчики тут разговаривают? – родная ладошка мамы проводит по короткому ёжику волос на моей голове.
– Любимые? – батя перехватывает маму за талию и усаживает к себе на колени.
– Любимые, – мама ладошками гладит отца по лицу, а тот млеет. Вот был суровый мужик, а тут лужицей растекается. В улыбке расплывается.
Встаю, понимая, что сейчас происходит последний акт примирения, и возвращаюсь в свою комнату. Чтобы поцеловать приоткрытые губки своей девочки, толкнуться в нежное, ещё сонное, но податливое тело, заставив застонать и ноготками расцарапать мне спину в кровь. Моя девочка. Мой нежный мышонок. Моя страстная ведьмочка, укравшая моё сердце, кажется, раньше, чем я узнал, что вообще значит любовь.
