Текст книги "Свобода в подарок (СИ)"

Автор книги: Екатерина Кариди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Что? Не возбуждает? – ехидно спросила Даша.

Сашка укоризненно посмотрел на нее и проговорил:

– Малинина, ты как скажешь, млин.

– Ну, я говорю как есть, – она сложила руки на груди.

– Короче, не знаю я. Вот схожу в воскресенье с Игнатом. Там видно будет.

– А, ну да, – Даша вдруг успокоилась.

И сказала наконец то, ради чего его из дома вытащила. Тот как услышал, слегка просел на стуле, потом проговорил с кривой улыбкой:

– Ты что, хочешь обманом у Игната информацию про Глеба выудить? И чтобы я тебе подыграл? А просто спросить?

– Я боюсь, что он не скажет. Или соврет, как всегда.

Парень хмыкнул, покачал головой, тихонько смеясь себе под нос:

– Это когда он тебе врал-то?

– Когда-когда… Все время что-то недоговаривает.

Даша смотрела на него нахмурившись, потому что неуместная Сашкина веселость вызывала раздражение. Именно такие планы у нее и были. Саша понял, поднял брови в удивлении, повозил вилкой по столу.

– Малинина, шпеёнка, млин. Ты не ищешь легких путей. Хорошо. Я попробую.

– Спасибо! – она тут же оживилась, почувствовав поддержку.

Схватила сонного кота с подоконника, почувствовав прилив энергии и внезапную потребность кого-то тискать. Кот жалобно мявкнул, но смирился и растекся, тем более что его начали нацеловывать и наглаживать. Саша смотрел на нее, смотрел, потом выдал, покачав головой:

– И вот ради этого ты вытащила меня из постели в такую рань? Садистка. Но за котлеты… – он мечтательно закатил глаза. – За котлеты я тебя прощаю.

* * *

Еще вчера, глядя на корчившегося в ужасе Солодухина, Глеб точно знал, что этот тип, пусть хоть сто раз поклялся в тот момент, все равно не угомонится, будет гадить. Но напугал он его знатно, до полной уср*чки напугал, значит, вырванного под страхом обещания не посмеет нарушить. Но что мешает ему проявить фантазию? Вот его фантазии теперь и следовало контролировать.

Говорят, нет бывших разведчиков, еще говорят, нет бывших тематиков, или бывших хакеров. Можно сказать проще. Нет бывших игроков. А Глеб был игрок комбинационный, да с большой буквы. К тому же связи, оставшиеся от прежней службы, никуда не делись, тем более что сам не раз помогал раскрыть то, или иное дело.

Наблюдение за Евгением Петровичем так и не сняли. И о том, что тот обзванивал своих дружков-подельников, Глеб узнал практически из первых рук. Были еще некоторые нюансы. Не все из знакомых Солодухина оказались готовы бороться, кое-кто, зная репутацию Адуховского, предпочел дружить. Деликатно намекнуть, как бы вроде и в шутку, но предупредить. Потому что есть люди и службы, с которыми не стоит ссориться.

Короче говоря, часам к одиннадцати в офисе господина Солодухина появился Глеб Адуховский собственной персоной. Прошел он совершенно спокойно и беспрепятственно, никому и в голову не пришло остановить импозантного, дорого одетого мужчину с холодными глазами. Секретарша Солодухина и вовсе растеклась сиропом, когда он, подойдя близко к столу, наградил ее властным взглядом. Удивительно, но секретарши реагировали на него всегда одинаково.

На вопрос, на месте ли шеф, та, разомлевшая от его внимания, смогла только спросить:

– А как о вас доложить?

У нее и мыслей не возникло преградить ему дорогу, или вызвать охрану. С ее точки зрения этому мужчине с негромким ровным голосом вообще невозможно было ни в чем отказать. Глеб едва заметно улыбнулся женщине, заставив ее опустить глаза, и сказал:

– Не надо докладывать. Я его старый друг из Питера. Хочу сделать сюрприз.

И прошел в кабинет.

Судя по тому, в какой прострации после его ухода был Евгений Петрович, сюрприз ему удался. О чем они говорили, осталось тайной. Но после этого Солодухин надолго закрылся в ванной.

* * *

Когда парень доел все котлеты и подчистил салат, Даша еще и умудрилась заставить его мыть посуду. А потом они выбрались в Универ. Дома скучно, а там хоть последние новости узнать можно. Время, тянувшееся вроде бы незаметно, как-то вдруг подошло к обеду. Позвонил Игнат, узнав, что они оба в институте, велел ждать в скверике, мол, скоро будет.

Сидели они с Сашей в тени на скамеечке в ожидании, когда за ними приедут, поглядывая на студенческий народец, кучковавшийся у парадного входа напротив, и тут он выдал:

– Даша, а как тебе Игнат?

Та в это время разглядывала ярко-оранжевую сумочку одной из первокурсниц, и аж поперхнулась.

– Что?

– Ну, как тебе Игнат, говорю.

– Что как?

Саша притворно вздохнул, потом стал объяснять:

– Мне кажется, он к тебе неровно дышит. Весь такой заботливый из себя…

Парень удостоился фирменного взгляда, означавшего, что у него жар, и он бредит.

– Нет, ну ты сама подумай.

А ей вдруг вспомнилось, как Глеб тогда спрашивал ее:

– Даша… Тебе понравился Игнат?

И это вдруг притушило краски дня, сделав настроение серьезным.

– Нет, Саша. Мне это ни к чему, – сказала она, отряхивая несуществующие соринки с джинсов.

Тот слегка покривился. Глеба он почти не знал, а Игнат ему определенно нравился. Вот этому мужику он бы со спокойной душой доверил Дашку, которая была ему как сестра.

– Ну ладно. Считай, что тему не поднимали. Но вообще-то, обрати внимание. Тебе народ уже завидует, – он указал рукой на девчонок, пялившихся на классную тачку.

Потому что в этот момент подъехал Игнат и вышел из машины, направляясь к ним. Надо сказать, Игнат Мельников и впрямь был хорош, и его действительно поедали глазами девицы, стоявшие у института. Даша осталось только закатить глаза и проворчать сквозь зубы:

– Сваха доморощенная, блин. Лучше помоги узнать, что я просила.

* * *

Обедать пошли снова в то самое рок-кафе, в котором они уже скоро завсегдатаями станут. На этот раз иерархическое место у байка было незанятым, Сашка рванул туда первым. Даша все это время внимательно следила за Игнатом. Он был как обычно доброжелателен, улыбался уголком губ. Глаза теплые, смотрят хитровато и ласково. И честные, отметила она. Но теперь Даша уже знала, что честные глаза как бы часть образа. Хотела было хитрить, зайти издалека, да в друг неожиданно для себя выпалила:

– Игнат, ты то видео в торговом центре видел?

глава 20

Надо сказать, что на Дашин вопрос Игнат реагировал совершенно спокойно, только глаза чуть прищурились и во взгляде вдруг возникла острая проницательность. Теперь он снова выглядел тем, кем являлся на самом деле. Опасный, умный, сильный хищник. Но выдержанный и по-прежнему доброжелательный.

За ту самую видеозапись с чьего-то телефона, выложенную в интернет, его, а вместе с ним и Вадика и Максима Гордиенко уже песочили с утра. Начальство кривилось, но съело рабочую версию об отработке взаимодействия при задержании условного нарушителя. Пришлось. Однако Даше он этого всего рассказывать не собирался.

Ответ для нее нашелся вполне логичный, Даше пришлось удовлетвориться:

– Ничего особенного. Небольшая операция, по итогам которой тот, кто тебе отравлял жизнь, больше этого делать не посмеет.

– Значит, все-таки операция… – проговорила она.

Он чуть склонил голову набок, глядел на нее так странно, что даже не по себе становилось. Саша в разговор не вмешивался, понимая, что без него разберутся, раз уж начали. И пока они говорили, налег на горячее.

Даша ушла в себя. Что она надеялась услышать?

Чего теперь хитрить с собой. Про Глеба она услышать хотела. А этот, прикидывающийся непонятливым, хитроватый мужик про него ни слова. Словно не понимает, что ей трудно. Тяжело переломить себя, показать свою уязвимость, но…

– А… где сейчас Глеб? Не знаешь?

Глаза Игната снова прищурились, взгляд стал каким-то мерцающим. Он словно проникал в душу. Ответил просто:

– Об этом ты сама у него спросишь.

Вопросы вертелись на языке. Как узнаю, когда, где он, почему? А взгляд Игната будто проникал внутрь мыслей, видел все, что она старалась скрыть, и ему это казалось… закономерным? Даша поняла, что тот считает ситуацию правильной.

Все-таки сказала это, попросила:

– Дай мне его номер телефона, пожалуйста.

– Нет, – мягко, но убедительно ответил Игнат. – Не могу. Когда он сочтет нужным.

«Если сочтет»

От этих невысказанных слов внезапно возникло напряжение, оно буквально повисло в воздухе. Саша сразу насторожился, включился в разговор, постарался переменить тему, разбавить шутками. Но поздно, Даша поняла, что Игнат имел в виду.

Что только Глеб будет решать, будет у них встреча или нет. Теперь все в его воле. А ей придется смириться. Это было больно и досадно, совсем на другое она рассчитывала. И обидно.

Для себя она выбрала обиду, чтобы за ней спрятать свою боль.

Потому что так не нужно было винить себя. Ее наказали.

Что – то замкнулось в душе.

– Спасибо за обед, – сказала она Игнату, вставая из-за стола.

– Ты куда, погоди. Я отвезу, – Игнат стал подниматься.

– Нет. Не надо. Я сама доберусь. И сегодня моя очередь расплачиваться.

Под пристальным взглядом мужчины она оставила деньги на столе и пошла к выходу.

– Погоди, – крикнул Сашка, вскочил, догнал ее и схватил за руку.

Но Даша, подняв на парня глаза, сказала:

– Не надо. Не хочу. Ты иди, Саш. Я сама доберусь.

Он стоял, не зная, то ли послушаться, то ли пропустить мимо ушей ее слова. Ведь не в себе же, понятно. Глянул на Игната, тот незаметно качнул головой. Сашка, развел руками, неуверенно проговорил:

– Ладно. Но ты звони, если что.

– Хорошо, – Даша мрачно ему улыбнулась. – Пошла я. И ты иди. Вон, гуру ждет.

Она ушла, а Саша вернулся за стол. Игнат загадочно улыбался, парень так и не понял, чему тот радуется.

– И что теперь?

– Ничего, – ответил Игнат.

Потом оперся на стол локтями и проговорил:

– А что сказать? Они стоят друг друга.

– Нет, но…

Он даже не смог оформить в слова то, что хотел сказать. Реакция Даши вывела из равновесия. Игнат посмотрел на парня, явно растерянного и расстроенного ситуацией, и высказал мудрую мысль:

– Поверь, им обоим сейчас лучше побыть в одиночестве. Понять.

Умолк, глядя куда-то в сторону барной стойки. Как ни странно, мужчина казался грустным, хоть и говорил уверенно, и голос у него был бодрый. Но мелкие жесты, но сожаление, мелькнувшее в глазах… Понятно. Не так уж он равнодушен, как хочет казаться, и вовсе не безразлично этому мужчине Дашино отношение.

* * *

Саша опустил взгляд в тарелку и сделал вывод, что любовь по степени воздействия на человека, просто ужасная сила. Вообще-то, он впервые задумался о подобном. Взять вон Дашку. Был человек спокойный, адекватный. Поговорить на любую тему, совета спросить, как вести себя с девчонкой, которой хочешь понравиться, или там, как красиво отвертеться, фильм обсудить, игру новую. Ну, короче, как с нормальным человеком.

А сейчас что? Какой-то комок нервов, ее все время кидает в крайности, и вообще, не знаешь, что она в следующую минуту выкинет. Вот взять сегодняшний день. Ведь с утра на иголках сидела, полна была энергии бежать, узнавать, добиваться. И это считай правильно, потому что чего, казалось бы, проще, поговорить с человеком. Разобраться, кто прав, кто виноват. И виноват ли вообще. А в итоге?

Или это вчерашнее происшествие. Более чем странна Дашина реакция. Вроде, благодарна должна быть Игнату, а она злится. Хоть это и выглядело нелогично, но по реакции мужика понял, что правильно. Видимо, есть за что. Несколько слов через силу выдавила, а потом, как он сказал про Глеба, прямо черная туча на нее нашла. Замкнулась, заперла все в себе, как в саркофаге каком-то. Нет, он положительно не узнавал спокойную, деятельную Дашку.

Но, правда, и позиция Игната в разговоре с Дашей показалась ему не совсем понятной. И выглядел мужчина как-то… Саша решил прояснить кое-что для себя.

– Игнат, а почему ты Дашке номер телефона Глеба не дал?

Мужчина перевел на него тот самый чуть прищуренный, мерцающий взгляд, который, казалось, проникал в душу.

– А разве не ясно?

– Нет, – честно ответил Саша.

Тот вздохнул, скрестил пальцы, крепко сжал их.

– Понимаешь, ему сейчас видеть ее нельзя. С ним же черт знает, что творится. Ну, короче, посттравматика, она… – Игнат махнул рукой. – Долго рассказывать. Если в двух словах, то ему нужно время.

– Для чего? – может, это и не хорошо, в чужой душе копаться, но Саше надо было понять.

Игнат глянул искоса, шевельнулся на стуле и сказал:

– Для того чтобы быть готовым. Понимаешь, Саша, у него ведь очень тяжелая жизнь. Крайне замкнутая и одинокая. И Даша для него как ключ, если хочешь, как якорь, чтобы выкарабкаться. Была. Он же ее принял. И теперь за нее голову положит, пусть даже она от него отказалась.

– Но Дашка же как раз и хотела…! – выпалил парень.

– Что хотела? Сегодня хотела, завтра не хотела, потом опять хотела? А потом опять не захочет? Думаешь, можно вот так играться чувствами мужика?

– Но так ведь и ее можно понять! Потому что узнать вдруг, что живешь с садистом – это… Это страшно!

– Страшно? А знаешь, как это для него страшно? Ты спроси ее, боится она Глеба, или нет? Обидел ли он ее хоть раз? Он же на нее дышать боялся… А! Ладно! Что говорить, – махнул рукой Игнат.

Вообще-то, была в его словах правда, и Саша сам видел, что страха она как раз не испытывает. Глеб ее не пугал. Но тогда все равно не понятно, почему он отказался просто поговорить, все бы выяснили.

– И все-таки, я не понимаю, почему он отказывается встретиться. Она же хочет поговорить.

– А вот это, Саша, теперь ему решать. Садист Глеб, или не садист, но он однозначно верхний. В теме только верхний решает, что и как будет.

Саша скептически скривился. Но Игнат продолжал, хмыкнув:

– Правда, у них не поймешь, кто там верхний, похоже, оба.

Вот тут они ступили на интересовавшую Александра почву. И поскольку гуру, как его назвала Даша, был рядом, он задал вопрос:

– Игнат, а что это вообще, тема? Я тут рылся в сети. Честно говоря, то, что я там видел…

Игнат внимательно его слушал, потом ответил:

– Если коротко, тема это игра, в которой люди реализовывают свои тайные желания. И если в ней участвуют оба, верхний и нижний, то все, что происходит между ними, происходит по обоюдному согласию и к удовольствию обоих. НО. Игра бывает до тех пор, пока нет чувств. Как появляются чувства, все летит к чертовой матери, потому что это уже жизнь. А в жизни все по-другому.

Он взглянул на притихшего Сашку, чуть улыбнулся:

– Ну, мне пора, обед закончился. Тебя подвезти?

Тот вынырнул из задумчивости:

– А… Да нет, спасибо. Я пройдусь, пожалуй.

Определенно, все услышанное надо было переварить.

* * *

Из кафе Игнат вернулся на работу, с сожалением осознавая, что Даша на него, похоже, обиделась. Не хотелось бы. А впрочем, все происходящее к лучшему. Реже будут видеться, меньше соблазна.

А Саша вернулся для начала в Университет. Там, кстати, ребята подъехали, до начала занятий-то немногим меньше недели осталось. Лето на исходе, те, кому повезло каникулы не в городе проводить, вернулись. Кто в Сочи ездил, поджариваться на солнце, кто в Карелию, кто на Алтай. Короче, студенты истфака оттягивались как могли. Впечатлений масса, долго галдели, решили завтра собраться и махнуть на шашлыки. Сашка, конечно же, обрадовался, да и Даше развеяться не повредит.

От общения с однокурсниками настроение у него поднялось, а заодно и мысли, отправленные на доработку в подсознание, начали возвращаться. Интересные мысли. Он все пытался соотнести себя с тем, что говорил Игнат. И получалось…

Кажется, он верхний. Потому что ответственный и авторитарный. И тут же вспомнилось, как Дашка нередко им командует, и выходило, что, может быть, и нижний. Короче, черт его знает.

Но это в жизни.

А в сексе? Кхмммм…

Тут ему пришлось покраснеть и почесать макушку. Девушки у Саши Петрова в настоящий момент не было, а из прошлых отношений память никак не вычленяла его руководящую позицию. Нет, он конечно орел ого-го, но черт его…

Требовалось более тщательное изучение. Но минус в том, что девушки-то нет. Размениваться на нечто одноразовое не хотелось. Короче говоря, проблема назрела. Советоваться на эту тему с парнями тоже не хотелось, только на смех поднимут. А вот с Дашкой… пожалуй, с ней можно было обсудить. Тем более что она уже как бы в теме, ну, то есть, как бы есть некоторый опыт. Тьфуууу…

По всему выходило, что надо посоветоваться с Дашей, а потом все же сходить на ту воскресную тусовку. После увиденного в интернете эта идея не вызывала у него особенного энтузиазма. Пойти-то он пойдет, но чисто в научных целях.

* * *

Даша ехала домой в маршрутке, а в голове рой мыслей мешался. Сквозь странную, ноющую боль в душе прорывались сомнения. В какой-то момент она даже чуть не повернула с полдороги назад. Но потом подумала, что время перерывное уже прошло, вероятно, Игнат на работе. Туда звонить не хотелось. Да и к разговору с ним в тот момент она не была готова. Непонятно его отношение к ней. К Глебу. Хотя, к Глебу понятно. Глеб его друг, он его защищает. Или считает, что защищает.

Как он сказал… У Даши прямо прозвенело ушах:

– Нет, – мягко, но убедительно ответил Игнат. – Не могу. Когда он сочтет нужным.

«Если сочтет»

Неприятно.

Но… Ей не давало покоя вот что.

Правда ли Глеб не хочет с ней разговаривать, или все это Игната инициатива? Если правда, что он говорит… Даша даже не знала, что и думать, сердце сжималось холодом. Будто ее отсекли от чего-то жизненно важного.

Но если это Игнат мутит воду… То уж она с ним разберется!

От этой мысли Даша даже злобно фыкнула и завертела головой. Сидевшая рядом бабулька удивленно отодвинулась от девицы, ведущей себя немного не адекватно. Но поскольку пенсионерка была интеллигентная, сочла необходимым поинтересоваться:

– Девушка, с вами все в порядке?

– А? Что, простите? – пробормотала Даша, вынырнув из своих мстительных замыслов.

– Ээээ… у вас, – пожилая женщина ткнула в нее пальцем. – Все в порядке? Вы так странно дышите.

Даша покраснела с досады. Вот только этого не хватало. Уже окружающие намекают, что она сбрендила.

– Все в порядке, спасибо. Просто… э… чихнуть захотелось.

Тут бабушка начала долго и пространно разъяснять, что чих сдерживать в себе очень вредно. Даша незаметно закатывала глаза и думала, что Игнат за все это ответит. По всей строгости!

глава 21

Дома ее встречал маленький котик. Радостно выбежал навстречу, забурчал, тут же всеми четырьмя лапками взобрался на кроссовок, Даша даже не успела обувь. Она потянулась взять пушистика на руки, стала его гладить, прижимая к груди.

Так странно, если бы не тяжесть в душе да горьковатый ком воспоминаний, кроме этого котика от той безумной недели в деревне вроде ничего и не осталось? Не осталось? В это не хотелось верить. Но факты упрямая вещь.

Нет, осталось, конечно. Обычная жизнь. У нее очень хорошая и интересная жизнь. И все в ней будет хорошо. Прямо с завтрашнего дня и надо начать жить хорошо. А это…

Это забыть. Вот только котик останется. Да, и еще с Игнатом разобраться. Но с ним разбираться перехотелось, перегорело по дороге. И вообще, усталость такая навалилась.

Побрела в свою комнату, улеглась на постель, положила Брута рядом, чтобы бурчал, успокаивал. А мысли пустые, тягостные, ползали в голове. Пусть.

Надо заснуть. Спать. Наконец, глаза закрылись.

Ей снова приснился Глеб. И снова он смотрел, ничего не говоря, а потом отвернулся и ушел. Господи… как она плакала во сне…

Проснулась уже ближе к вечеру, вся в соплях и слезах. И голова раскалывается.

Только выползла на кухню, поставить чайник, позвонил Сашка. Полным энтузиазма голосом сообщил:

– Даш, видел сегодня наших!

– Ага, – вяло ответила она. – Когда, где?

– Ну, я из рок-кафе в Универ сходил, а там наши. Почти все уже приехали. Только Восковецкого и Данилкиной пока нет.

– Угу.

– Есть предложение завтра собраться и сходить на шашлыки! Ты как? – Сашка на том конце затаил дыхание.

Даша сначала слушала его отрешенно и мрачно, а потом вдруг оживилась. На шашлыки, да в хорошей теплой компании, это же самое то!

– Я за!

– Пойдешь?

– Конечно. Чего брать с собой?

– Значит, так. Мы там с ребятами уже договорились, кто чего берет, но ты посуду одноразовую возьми. И соки.

– Ага, хорошо.

– Мы с Чаплей за тобой заедем в десять. Смотри не проспи!

– Постараюсь, вы глядите, сами-то не проспите. Ладно, давай, пока!

– Э, погоди, не отключайся, – успел вставить Саша. – Слушай, я собираюсь у Чапли его чахотку перекупить. Что скажешь?

Чаплей звали Вову Чаплинского. А его чахотка – это убитая серобуромалиновая семерка, тыщецотзатертого года, знаменитая на весь факультет. Что она думала в действительности по этому поводу, Даша не стала говорить вслух. Сказала только:

– Ну-ну. Чтобы ездить научиться… Если по дороге не развалится, тогда фиг с ним, бери.

– О! Вот и я так думаю. И надо еще по другому вопросу посоветоваться. Но это не телефонный разговор.

– И? Что там за разговор?

– Ну… – замялся Саша. – Это личное.

– Ладно, – проворчала Даша, закатывая глаза.

И отключилась.

Потом перевела взгляд на Брутечку. Котик уселся в выжидательной позе под дверью священного белого шкафа, из которого волшебным образом появлялась пища. Даше стало смешно, такой кроха, а уже понимает, что к чему в этой жизни. Насыпала ему в мисочку корм для котят, и, глядя, как он ее подчищает, подумала:

– Ну, вот она и новая жизнь. А послезавтра мама с папой приедут.

Но мысль почему-то не доставила радости. Так, серо как-то…

Вечером звонила мама. Пеняла, почему не звонит, переживала, что за столько времени сама никак не выбрала момент позвонить, но все дел невпроворот, с младенчиками-то известное дело.

Знала бы мама, что у нее самой тут дел невпроворот было. И каких дел… Даша тихонько вздохнула. Потом мама переключилась на то, что их с отцом вахта заканчивается, теперь другие дед с бабкой заступают на пост. Даша слушала, иногда вставляя реплики. Попрощались тепло, мама обещала привезти из Питера именную фарфоровую кружку, шоколад и ржаного хлебушка. И разговор прервался.

Даша поняла, что ужасно соскучилась.

За окном стемнело, зажглись фонари. Она опять стояла, глядя в темноту. На душе одиноко и пусто, и кошки скребут.

* * *

Марта далеко не всегда могла понять, что движет человеком, который столько лет был ее ближайшим другом. Она выросла у него на руках, стала взрослой, а потом и просто мудрой. А человек всегда был таким, практически не меняясь со временем. Всегда молчаливый, всегда знал все наперед. Она привыкла ему доверять во всем, даже если не понимала.

Вот и сейчас Марта своей житейской мудростью никак не могла понять, почему он стоит тут и смотрит на девушку в окне из темноты, вместо того, чтобы пойти и забрать ее к себе. Потому что он в ней отчаянно нуждался, уж она-то, Марта, прекрасно видела это. И ей казалось, что та девушка тоже нуждается в нем. Да и ей было бы веселее…

Люди вообще загадочные существа с собачьей точки зрения.

* * *

А Глеб смотрел на Дашин силуэт в окне. Так он мог хоть как-то ощущать ее, приблизиться не получалось никак.

Она сочла его отвратительным, лишь только увидев подвал. А узнай, что он вытворял с Солодухиным, что сказала бы тогда? Как ему, грязному, чудовищному, подойти, приблизиться к ней?

Как ему говорить с ней, смотреть в глаза, если сам себе противен.

Чувства рвались наружу тоской, невысказанными, жгущими душу словами, подавленной надеждой. Но не мог он прийти к ней. Не теперь.

Только смотреть издали. Оберегать, но на расстоянии. Быть рядом и… не быть.

* * *

Утром к Даше пожаловали Сашка с Вовой Чаплинским. С появлением парней в доме резко стало шумно, один Саша приносил оживление своей энергетикой, а уж вдвоем с Чаплей они фонили весельем и тестостероном как целая футбольная команда юниоров. Даша немедленно отметила про себя, что Чапля возмужал с лета, раздался в плечах, и отпустил козлиную бородку.

Про «возмужал» она сказала, парень тут же горделиво приосанился. А бородку обошла молчанием. Если ему так нравится, пусть ходит.

Пакеты Даша собрала еще вчера, теперь только выложила в прихожую, пока парни обсуждали предстоящее приобретение Сашей Чаплиной чахотки. Из гостиной в кухню с победным мявом прошествовал Брут, и уселся прямо под дверью холодильника.

– Ой, какие тут люди, – Чапля тут же начал заинтересованно разглядывать кота.

Кот изобразил к Чалинскому царственное пренебрежение и, взглянув на вошедшую хозяйку, облизнулся. Что должно было означать:

– Еды мне, пожалуйста, и побольше.

Ну, хозяйкино слабое сердце откликнулось сразу, она тут же кинулась накладывать в мисочку влажный корм, при этом так сюсюкала, что Сашка не выдержал:

– Малинина, он у тебя без перерыва жрет? Как ни приду, так он что-то есть. Ты его что, на убой кормишь?

– Та неее, – в тон ему протянул Чапля. – Наверное, на воротник. У него мех вон, какой пушистый. И растет, поди, быстро на таких-то харчах.

– Заткнитесь вы, уроды, нечего про моего котика гадости говорить! – возмутидась Даша.

– Да кто говорит гадости? – невинно изумился Вова Чаплинский. – Я просто сказал, что у него мех красивый.

Выглядел он при этом ужасно лукавым, молодым и привлекательным, несмотря на козлиную бородку. Казалось бы, вот он симпатичный парень, веселый и смешной, и чего бы не обратить на него внимание? Тем более, Даша замечала, что нравится ему.

А нет. Ничего она к нему испытывала, кроме дружеских чувств.

Тут Даше подумалось, что Чапля, пожалуй, слишком несерьезный. Надо присмотреться к другим ребятам. А тем временем они уже собрались, надо было заехать еще за двумя участниками пикника, как отметил Сашка, подняв вверх указательный палец:

– За фруктами и водкой!

– Хех, – усмехнулась Даша. – А вы кто?

Парни переглянулись и сказали дружно:

– А мы пиво и мясо.

Потом к ним еще на одной машине присоединились хлеб, овощи, всяческие разносолы и куриные окорочка, а после полным составом на двух машинах ребята поехали за город.

* * *

Еще по пути туда Дашу нет-нет, да и прошивало какое-то беспокойство. Будто она делает что-то неправильно. Но ощущения были секундными, потом исчезали. Вернее, она заставляла их исчезнуть, гасила в себе это желание повернуть назад.

Жить надо начинать заново. И все она делает правильно!

Команда у них подобралась веселая – десять человек, семь парней и три девчонки. Все примерно одногодки. Молодые, веселые. Даша почему-то чувствовала себя среди них старой. Парни казались какими-то несерьезными, картонными, что ли…

– Так, надо срочно взбодриться и выпить. Выпить – это главное! – сказала она себе. – Потому что на трезвую голову всякие дурацкие мысли лезут.

Ну, выпивки-то разной припасено было много. И пока шашлыки жарились да пеклась картошка, девчонки, которым досталось резать овощи и вообще, изображать домашний уют для тех семерых захребетников, что там с мясом мудрили, успели угоститься пивом. После этого жизнь стала веселее, а как обнаружилась неподалеку небольшая лужа, вроде как озерцо, так и вовсе все похорошело. Стояли последние дни августа, тепло. Купаться там нельзя, но посидеть на бережку-то в можно.

Девчонки с собой купальники не брали, никто ж не знал, что там загорать можно будет, потому они втроем уединились и сидели в трусиках и лифчиках, да с белым винцом. Конечно же, парни, которым тоже хотелось присоединиться, прорывались рейдами на их полянку. Но, встреченные громкими протестами, вынуждены были ретироваться. А визгу-то сколько было, визгу…

Моментами Даше было даже весело.

Потом и мясо поспело. На природе – даже если и чуток пригорелое и сыроватое – все равно все ужасно вкусно.

Незаметно настал вечер, пели песни под гитару. Ей удалось загнать все свои переживания подальше, но это как зуб под заморозкой, сейчас вроде ничего не чувствуешь, кроме одеревенения, но знаешь, что потом все вернется. В принципе, если все время поддерживать заморозку…

Жизнь станет деревянной.

А ей хотелось чувствовать. Но то, что она могла чувствовать – это затаенная горечь потери. Желание что-то исправить, может быть, изменить. Но как? Как изменить, если она в изоляции.

Вот странное дело. Кругом полно народа, а она в изоляции. Поймав себя на этой мысли, Даша поняла, что в изоляцию загоняет сама себя. Выбираться надо, делать усилия. И потому, вынырнув наконец из своих размышлений, попыталась включиться в веселье у костра.

Новыми глазами, повнимательнее стала присматриваться к ребятам. Ну, Сашку-то она видела почти все лето, тоже в городе проторчал. Чаплю тоже уже оценила, как он за лето «подрос». Но и остальные ребята изменились и повзрослели за лето. Кстати, девушки тоже повзрослели, стали приглядываться к парням, выбирая себе «жертву». В конце концов, это последний год обучения, если не думать о карьере, то можно о замужестве начинать беспокоиться. И это хорошо, наверное…

Про себя отметила тему обдумать. И тут из глубины души поднялось старое доброе, хорошо знакомое ощущение, что томные любови не для нее. Вернулось все на круги своя, во времена спокойной и рассудительной Дарьи Малининой. Странно так, а мечтательная барышня что же… Умерла? Ушла? Конечно, так лучше и спокойнее, и можно сказать, если ничего не чувствовать, то ничего и не тревожит, почти.

Но та мечтательная барышня жила полной жизнью, она была счастлива и свободна…

Довольно, хватит этих мыслей. Ей и так хорошо.

Пока парни увлеченно бренчали на гитарах, к Даше, сидевшей чуть поодаль, подсел Сашка. Он тоже набирался решимости весь день, чтобы поговорить о том, что у него свербело внутри. Сейчас, в полутьме да под отблесками костра сложилась как раз подходящая доверительная обстановка.

– Малинина, ты что так скукожилась?

Скукожилась? Вроде не замечала.

– Да так, свежо становится.

– Погоди, я сейчас.

Сходил принести свою толстовку, ему-то было жарко от костра. Накинул на плечи:

– Грейся.

И правда лучше стало, но не потому что замерзла, а так, по-человечески. Однако, вид у Сашки был какой-то подозрительно сосредоточенный и задумчивый. Ни дать ни взять, Гамлет, прямо, «быть, или не быть». Потому она прокашлялась и спросила осторожно:

– Ты хотел чего?

Он взъерошил волосы, даже открыл рот, а потом запнулся и выдавил, глядя куда-то в сторону:

– Слушай, ты заметила, Пашка Балашов все время на тебя смотрит?

– Что?

Чуть не подавилась. Взгляд невольно скосился в Пашкину сторону, тот действительно на нее посматривал. Нормальный парень, и ничего так внешне. В их компании он был человек относительно новый, к тому же с соседнего факультета и судя по всему не бедствующий. Вторая машина, на которой они ехали, синяя шкода Октавия, принадлежала ему. Паша практически не пил, потому как был за рулем.

– Ага, а ты заметил, что на него уже стойку сделала Федоркина?

Сима Федоркина действительно сидела рядом и пялилась на него восторженными глазами. Но это было еще не все. Даша качнула подбородком в сторону группы гитаристов:

– Ты на Чаплю глянь. Похоже, Светка Синельникова его захомутает раньше, чем он почует опасность.