Текст книги "Ловушка на зверя (СИ)"
Автор книги: Екатерина Каблукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Глава 11
Весь день Насте пришлось принимать фальшивые уверения дружбы – брошь государыни была слишком приметной, и теперь придворные желали снискать расположение новой фрейлины, так быстро оказавшейся в фаворе.
И если саму девушку такая ситуация смущала, то ее подруги лишь веселились.
– Девочки, меня сейчас Чадская остановила! – возвестила Варя, зайдя вот фрейлинскую и хохоча уже в голос. – Спрашивала, не дочь ли Елисаветы Петровны Настасья наша!
– Что? – та подскочила и слегка покраснела. – Господи, стыдоба то какая…
– Отчего ж стыдоба? Государыня в те годы за Петра Алексеевича, племянника своего была просватана… так что Настя, могла быть и царевой дочерью!
– Незаконнорождённой, – заметила Даша, все еще погруженная в свои невеселые мысли.
– Так, а сама государыня? – Варя невольно понизила голос до шепота. – Родители то Елисаветы Петровны обвенчались, когда ей два года было…
– Да ты Варя никак к графу Шувалову в гости захотела? На дыбе повисеть? И нас заодно? – зашипела в ответ Дарья. Она оглянулась и добавила уже громче. – Елисавета Петровна – дочь великого императора, и государыня наша, Божьей милостью на престол помазанная! Солдаты ее на престол на руках вознесли! И хватит об этом!
Последние слова были произнесены с нажимом. Варвара пожала плечами и отошла к окну.
– Варь, а что за драка среди солдат в парке была? – спросила Настя, надеясь, что подруга в курсе сплетен.
Сама девушка пыталась узнать интересующую новость, но все разговоры сводились к злополучной броши.
– Да преображенцы с семеновцами сцепились – те вроде хвастаться начали, что теперь они государыню охранять будут. Из Белов с Долгоруковым разнимали, потом почему-то сами сцепились, хорошо там остальные подбежали!
– С чего вдруг семяносцам честь такая? – полюбопытствовала Дарья.
– Кто ж знает. Поговаривают, в лесах зверь завелся, девок дерет, вот преображенцев и поставили в парке – нюх у них лучше.
– Так то ж у офицеров. Солдаты в полку – обычные люди, – заметила Настя, невольно вспомнив раненного Ивана.
– Люди – не люди… а охота завтрашняя для того, чтоб всех оборотней истребить… – отмахнулась Варвара. – Да, запамятовала. Государыня наказала на охоте всем быть непременно и в мужских костюмах!
– А мужчины что ли в амазонках будут? – фыркнула Даша.
– Почему в амазонках? – спросила Настя, с трудом представляя себе кого-нибудь из мужчин сидящем на лошади боком.
– Государыня страсть как машкерады любит: дамы в мужском платье, мужчины, соответственно, в женском… с декольте! – Варя хихикнула. – У графа Салтыкова в прошлый раз волосья с груди так и торчали среди кружев!
– Машкерад третьего дня обещан, а на охоте Елисавета Петровна всегда по-мужески ездит и дамам велит, – строго произнесла Даша. – Только где лошадь взять…
– У Левшина попроси – наверняка у них в полку кто найдется.
– Вот еще! – фыркнула Даша. – Не буду я к нему на поклон ходить!
– Ну и дура! – отозвалась Варя. – Левшин бы тебе такого коня подобрал!
– Какого «такого»? – передразнила ее подруга. – У них в казармах одни жеребцы!
Все трое переглянулись и рассмеялись от двусмысленности фразы. Отсмеявшись, Даша побежала к государыне, снова требовательно звонившей в колокольчик, а Настя вновь отошла к окну, задумчиво наблюдая, как садовники в белых полотняных рубахах пропалывают клумбы.
Разговор с подругами заставил девушку задуматься, где взять хорошую лошадь. Будь Настя у себя в имении, к ее услугам были бы все лошади достаточно большой конюшни – лошадей девушка любила и с удовольствием ездила верхом.
Но собираясь в Питерсбурх Настя меньше всего думала о развлечениях, и уж тем более о том, чтобы захватить с собой лошадей, содержание которых в столице стоило немалых денег.
– Ты чего приуныла? – окликнула подругу Варвара.
– Об охоте думаю, – призналась та. – Где лошадь взять.
– Да… вот будь Дашка посговорчивей, так Левшин бы всем коней подобрал. А она кочевряжиться! – Варя фыркнула.
– Ей приданное нужно, – рассудительно заметила Настя. – Тогда и с Левшиным все сладится.
– Так я ж не замуж за Левшина предлагаю! – возмутилась Варя. – А так, просто…
– «Так просто» просто не бывает, – Настя вздохнула, невольно вспомнив Белова и его поцелуи в чулане.
Подруга лишь пожала плечами, а когда Даша вернулась, завела разговор о театральном представлении, обещанном вечером.
К ужину новость о подарке государыни уже облетела всех. Идя следом за Елисаветой Петровной, Настя ощущала на себе любопытные взгляды. То и дело до уха девушки доносились перешептывания «незаконная дочь», «да возможно ли…» «Говорят сочеталась браком с Рассумовским…»
Шепот заставлял Настю лишь еще больше выпрямись спину и сделать вид, что ее это ничуть не задевает. Она спокойно шла в свите, сопровождаемая на этот раз каким-то рыжим не то пруссаком, не то поляком. Вельможа очень плохо разговаривал по-русски, а немецкого Настя не знала.
В любом случае случайный провожатый вел себя гораздо сдержаннее давешнего француза и хотя бы тем самым заслуживал благодарность.
Григория Белова нигде не было видно, зато в дверях стоял Михаил Долгорукий, нос которого распух и был слегка свернут на сторону. При виде Насти, офицер усмехнулся и подчеркнуто вежливо кивнул. Девушка сдержанно улыбнулась и отвернулась, делая вид, что увлечена беседой со своим кавалером.
Ужин затянулся. Государыня принимала немецкого посла и настаивала на множественных переменах блюд. В какой-то момент Рассумовский, сидевший рядом с императрицей, попросил щей, после чего всем пришлось ожидать, пока «ночному императору» принесут свежесваренные.
Пруссак все лопотал и лопотал, перемечая ломанные русские слова прусскими фразами, а иногда и вовсе переходя на французский. Настя отвечала невпопад, от жары и шума у нее разболелась голова.
Наконец, ужин закончился и из душной столовой все переместились в парк, где комедианты давали представление.
Для государыни был заготовлен навес, куда она прошла вместе с Рассумовским и немецким послом, остальные придворные выстроились вокруг, то и дело привставая на цыпочки, чтобы лучше видеть происходящее на сцене.
Настя стояла позади навеса, оттого видно было очень плохо. Рыжий пруссак то и дело склонялся к девушке, бормотал неразборчивое. Он несколько раз пытался взять девушку за руку и порядком надоел.
Фрейлина уже подумывала, чтобы высказать ему все, что думала, когда рядом возникла знакомая высокая фигура. Легко протолкавшись сквозь толпу, Григорий стал рядом с невестой. Одного взгляда гвардейца хватило, чтобы пруссак сник и спешно отступил, смешавшись с толпой.
– Спасибо, – прошептала девушка, с благодарностью смотря на Белова.
Навес отбрасывал тень, но Насте показалось, что под глазом у жениха красуется синяк.
– Ты все-таки подрался с Долгоруким? – ахнула она.
Преображенец хищно сверкнул зубами, но промолчал.
– Гриша, так ведь это… – девушка прикусила губу, судорожно соображая, чем такая драка в государевом парке может обернуться для участников. – Что же теперь будет?
Тот усмехнулся. Мысль о том, что Настя переживает за него, была приятна.
– Не волнуйся. Мы солдат разнимали, – преображенец едва заметно дотронулся до руки девушки, успокаивая. – Драка же была… а кто там в драке разберет?
– У Долгорукого, кажется, нос сломан, – холодно проинформировала девушка, уже злясь и на жениха, за то, что полез в драку, и на саму себя, что начала волноваться. Понятно же, что Белову все, как с гуся вода!
– И поделом! Будет за своими офицерами следить, а не совать его куда не следует! – ухмыльнулся Григорий. – Да, Настя, я Софье весточку послал. Родители мои у нее будут. Ждут нас завтра после охоты.
Настя лишь кивнула. При мысли о том, что ей придется встретиться с родителями жениха, ноги предательски задрожали, а во рту пересохло.
– Ты чего? – от Белова не укрылось смятение невесты.
Удивительно, но с каждым днем он все лучше чувствовал настроение Насти, точно верный пес.
– Душно стало, – пожаловалась девушка, не желая раскрывать истинную причину.
Белов молча подхватил девушку под руку и, несмотря на возражения, вывел из толпы.
– Гриша, что как государыня хватится? – укорила Настя.
Воспоминания о недавней расправе были еще свежи, а девушка уже убедилась, как быстро фавор сменяется опалой.
– Не хватится. Ей сейчас не до фрейлин, – Белов внимательно посмотрел на Елисавету Петровну, о чем-то оживленно беседующую с послом, почтительно стоящим у её кресла.
Щеки государыни раскраснелись от вина, она то и дело обмахивалась веером. Сидевший рядом с ней Рассумовский слегка осоловевшим взглядом смотрел на итальянскую комедию. В руках у ночного императора, как прозвали за глаза Алексея Григорьевича, была рюмка с мутным напитком – хлебным вином, а в простонародье самогоном. Посол неодобрительно посматривал в сторону фаворита императрицы, но благоразумно не вступал в разговор с ним.
Елисавета Петровна сказала что-то и оба мужчины рассмеялись.
– Не она, так Марфа заметит, – упрямо возразила Настя, все еще наблюдая за императрицей. – Ты же знаешь, что она меня винит во всех своих бедах!
– Марфу Саверьевну государыня в имение отправила. В опале она, – пояснил Григорий, увлекая Настю к кустам сирени. – Остальные за тобой следить не будут. Так что не беспокойся. К тому же мы здесь станем: и видно всех, и спокойно.
Место Гвардеец и впрямь выбрал отличное: теперь Насте было видно и происходящее на сцене, и саму Елисавету Петровну, в тоже время основная часть придворных толпилась позади шатра, словно избегая кустов, под которыми находились тайные жених с невестой.
– Интересно почему никто не прознал про это место? – спросила девушка у преображенца.
Тот хитро улыбнулся.
– Чуть дальше пост стоит. Я и наказал караульным всех отсюда отгонять…
Настя в ответ лишь ахнула:
– Гриша… Как можно!
Белов беззвучно рассмеялся, наслаждаясь изумлением невесты.
– Только так и можно, во дворце кто успел, тот и съел! – он осторожно положил ладонь на тонкую талию девушки, привлекая к себе, вдохнул уже ставший знакомым запах мяты.
– А если про твой приказ прознают? – Настасья все еще волновалась.
– Да кто? – преображенец махнул рукой. – Здесь все только и горазды, что ногами шаркать да должности выпрашивать.
– Семеновцы те же.
– Эти могут, – беспечно отозвался Белов. – Только у семеновцев самих рыльце в пушку: они ж обычно в парке караул несут! Я их третьего дня их солдат с картами на посту застукал. На девку играли… Ох, разборки были! Долгорукому тогда досталось!
– А ему-то за что? Он тоже играл?
– Михаил Иванович в другие игры играть любит, – отмахнулся Григорий, слегка нахмурившись. – Просто солдаты его были. Высекли их конечно, чтоб остальным неповадно было. А Долгорукого граф Шувалов до-о-олго отчитывал… Лично. Дыбой грозил.
Настя покачала головой. Дворцовые нравы для нее были все еще не понятны. Девушка всей душой желала оказаться в своем имении, где жизнь бы текла привычным для нее укладом.
Григорий, расценив задумчивое молчание как покорность, притянул невесту еще ближе, намереваясь продолжить то, что происходило днем, но Настя вдруг спросила:
– А государыня знает про то, что в караулах происходит?
– Граф Шувалов наверняка сказывал… – фыркнул Белов. – Только ей-то что? Служба своим чередом идет, а кто что в кустах делает…
Последние слова были ошибкой. Григорий понял этот, как только Настя вздрогнула и решительно высвободилась из объятий. Отойдя на два шага, она повернулась и строго посмотрела на жениха.
Эта девичья стыдливость заставила Белова вновь улыбнуться. Зверь внутри заскулил, но терпеливо лег, положив морду на лапы. Ведунья стоила того, чтобы подождать.
Не встретив сопротивления или уговоров, девушка замерла. Гордость требовала уйти, но в то же время Григорий не сделал ничего дурного, кроме как провел невесту на достаточно неплохое место, чтобы она смогла сполна насладиться представлением.
Настя нерешительно взглянула на Белова. Тот сделал вид, что увлечен происходящим на сцене, хотя, девушка была в этом уверена, пристально следил за ней.
Затянувшееся молчание действовало на нервы. Настя все стояла, так и не зная, как правильно поступить. До неё то и дело доносились взрывы смеха, сопровождавшие реплики актеров.
Так ничего и не решив, девушка сделала несколько шагов по направлению к шатру императрицы, выходя с травы на гравиевую дорожку. Григорий тенью последовал за ней, намереваясь проводить.
– Гриша! – незнакомая Насте женщина вышла из толпы и направилась к гвардейцу. – Вот ты где, а я тебя ищу…
Караульный шагнул из кустов, загораживая ей вход, но та с улыбкой посмотрела на солдата:
– Будет тебе, Васильич, али не признал?
Тот смутился и кинул вопросительный взгляд на командира.
– Пропусти, – разрешил Белов.
Настя заметила, что преображенец весь как-то подобрался, вытянулся и одернул мундир, словно желал не то произвести приятное впечатление на даму, не то доказать что-то.
Это было достаточно странно, поскольку подошедшая была значительно старше Белова. Настя с любопытством рассматривала её: невысокая, лоб весь в морщинах, волосы скрыты под напудренным париком, наверняка седые. Платье на женщине было дорогим, с обилием кружев, прикрывавшем сухую старческую кожу. Голубые глаза незнакомки с укором смотрела на преображенца.
– С каких это пор мне чтоб к тебе пройти дозволение требуется? – спокойно спросила женщина, протягивая Белову руку, которую тот почтительно поцеловал.
– Время такое, посты усилены, – пояснил Григорий. – Приказ государыни.
– А почему посты в парке, вы же во дворце обычно? – продолжала допытываться дама.
– Нынче семеновцы там, – Григорий скривился, точно надкусил кислое яблоко.
– Даже так? – женщина показала головой. – Может тогда отец прав, и тебе действительно пора заканчивать со службой?
Григорий с укором взглянул на нее:
– Матушка, хоть вы не начинайте!
Настя вздрогнула и в панике вновь оглянулась на кусты, испытывая постыдное желание скрыться, пока мать Григория её не заприметила. Но, к несчастью, гвардеец как раз преграждал путь к спасительной сирени. Девушке только и оставалось, как стоять в тени раскидистого дерева, в надежде что увлеченная разговором мать жениха не обратит на Настю внимания. Но надеждам не суждено было сбыться. Госпожа Белова задумчиво взглянула на девушку и вновь обернулась к сыну.
– Вижу, ничто не меняется… – в матери голосе слышалась обреченность. – Уже и невеста тебе государыней назначена, а ты все по кустам с фрейлинами…
Григорий выдохнул, подошел к Насте и решительно взял девушку за руку, подвел к матери.
– Хотел завтра, но… Збышева Анастасия Платоновна. По милости божьей и по велению государыни нашей – моя невеста. Прошу любить и жаловать. Настя, матушка моя, Евдокия Андреевна.
Настя присела в заученном реверансе, надеясь, что дрожащие ноги не подкосятся до того, чтобы рухнуть под ноги будущей свекрови.
– Невеста? – голос Евдокии Андреевны стал просто ледяным. – Вижу, сестра твоя была права, и девица вполне достойная…
– Ты сейчас о Софье? – с ехидцей поинтересовался преображенец. – Да, она Настю мою знает, и всегда к ней приветлива!
– Так ты и Софьюшку в свои авантюры втравил? – ахнула мать. – Мало ей в жизни горя было, еще и твои амуры покрывать!
– При чем тут амуры? – взвился Григорий. – Да и мои дела с сестрой вас с отцом давно не касаются!
– Касаются, коли честь рода Беловых затронута!
– И как же она затронута? – поинтересовался преображенец
– Как я понимаю, именно об этой девице я сегодня слышала, что она – внебрачная дочь Елисаветы Петровны? – слова были сказаны с презрением.
Настя отвернулась и прикусила губу, не желая начинать знакомство с ссоры. Впрочем, это было неминуемо.
– Это всего лишь сплетни! – Григорий чуть сильнее сжал руку невесты, призывая не вмешиваться. – Распускаемые дочерью твоей дражайшей подруги.
– С чего бы Марфе распускать слухи? – изумилась Евдокия Андреевна.
– У нее и спроси! Правда, она в опале сейчас, в имение сослана, но тут недалече, если изволишь, завтра вполне к ней можешь съездить!
– Хочешь, чтобы я уехала? – мать применила свой излюбленный прием и скорбно вздохнула.
Она всегда так делала, когда желала подчинения от сына. Еще недавно Григорий бы наверняка возразил или уверил, что ничего подобного и думать не смел, но сейчас на кону стояла его собственная судьба.
– Днем ты вольна поступать, как пожелаешь, но к вечеру изволь вместе с отцом к Софье приехать. Мы с Настей там будем. Там обо всем и поговорим.
– Не о чем нам, Гриша, говорить. Опозорил ты нас, – снова скорбный вздох.
Евдокия Андреевна поднесла к глазам кружевной платок, вытирая выступившие на глазах слезы. Преображенец скрипнул зубами. Звериные глаза яростно сверкнули.
– Коли вы так считаете, то действительно говорить нам не о чем! – отрезал Белов. – Но я от слова своего в угоду вам не откажусь! Захотите видеть – завтра у Софьи жду, а нет…
Он выразительно замолчал, хмуро смотря на мать, у которой сразу высохли слезы.
– Я, Гриша, тебя не для того у Бога вымаливала, под сердцем носила, родами мучалась, чтоб теперь какая-то девка… – тонкий голос оборвался.
Евдокия Андреевна снова с презрением посмотрела на девушку. Это было последней каплей. Настя выдернула руку.
– Я не какая-то девка, а род мой не хуже вашего! – с достоинством произнесла девушка. – И ежели вам, сударыня, я не по нраву, то скажите об этом Елисавете Петровне. Глядишь, сжалится государыня над сердцем материнским и приказ свой отменит!
– Гриша, так ты не по своей воле? – ахнула мать. – Что ж отцу не сказал? Он бы наверняка придумал, как беды избежать…
Дальнейшее Настя слушать не стала, опасаясь, что в гневе просто не сможет сдержать свою Силу. Пальцы так и покалывало. Девушка аккуратно обошла стоящих на дорожке мать с сыном и направилась к навесу императрицы.
Белов кинулся было за ней, но Евдокия Андреевна удержала сына за руку.
– Гриша, я завтра к Черкесову пойду, челобитную на аудиенцию подам, поговорю с государыней, глядишь и сжалиться она, отменит приказ свой постыдный.
Гвардеец зло посмотрел на мать и собирался ответить что-то совсем резкое, но, заметив неприкрытое отчаяние на лице той, что родила его, сдержался.
– Не стоит стараться, матушка, – процедил он сквозь зубы. – С приказом или без оного, но я Анастасии Платоновне слово дал и сдержу его! А сейчас простите, мне на службу надобно! На дежурстве я!
– Гриша, – Евдокия Андреевна снова всхлипнула, но сын не отреагировал.
Щелкнув каблуками, гвардеец направился проверять караулы, чувствуя непреодолимое желание съездить кому-нибудь по уху.
Глава 12
Настя успела вернуться как раз к тому моменту, когда комедианты закончили свое представление, а придворные разразились аплодисментами, предварительно убедившись, что государыне представление понравилось.
– Ну что же, Алексей Григорьевич, прикажи актерам выдать по десять рублей сверх обещанного! – Елисавета Петровна встала.
Рассумовский моментально вскочил, оказавшись на ногах ровно на секунду раньше свой царственной возлюбленной. Императрица с улыбкой протянула фавориту руку, дозволяя сопровождать её к берегу залива, где в честь посла должен быть дан фейерферх.
Посол оглянулся, заметил Настю, стоявшую прямо за креслом Елисаветы Петровны, и подошел к девушке.
– Вы изволите сопроводить меня? – спросил он с явным акцентом.
Винные пары заставили Настю поморщиться. Впрочем, заметив недовольный взгляд Елисаветы Петровны девушка изобразила улыбку.
– Да, конечно, – она подала руку, вновь ощущая на себе завистливые взгляды придворных.
Настя подозревала, что до императрицы уже донесли упорно ходившие сегодня по дворцу слухи, и государыня решила вдоволь посмеяться над всеми. Сама девушка предпочла бы скрыться в толпе, но это было невозможно. Приходилось идти к берегу залива, опираясь на потную ладонь посла. Шушуканье за спиной становилось все громче, но Настя почти не обращала на это внимания.
Погруженная в свои мысли, она достаточно односложно отвечала своему спутнику. Впрочем, основательно выпив, тот не нуждался в других ответах.
Залив встретил всех бурными волнами. Мгновенно налетевший ветер растрепал всем волосы и даже сорвал парик с одной пожилой особы, что вызвало смех собравшихся вокруг зрителей. Дама заохала и поспешила скрыться от позора.
Пруссак все говорил и говорил, его не могли остановить даже залпы фейерверха, раскрасившие серое небо в оранжево-красные тона.
– Пруссия… наш король… – доносилось до Насти между залпами.
Канонада не смолкала, оранжевые цвета сменились зелеными и бело-голубыми. Они были так близко, что казалось вот-вот упадут на головы собравшихся.
Эти мерцающие в сумраке огни были настолько красивым зрелищем, что Настя даже на какое-то время позабыла о своих горестях и просто наслаждалась увиденным.
Вдруг все стихло. После громких залпов тишина показалась оглушающей. Государыня еще с секунду всматривалась в небо, затем улыбнулась и зааплодировала. Её ликование сразу же подхватили остальные. Веселье пьянило не хуже вина.
– Мне нравится Россия! – радостно воскликнул прусский посол, приходя в необычайное радушие. – Мне нравятся русские! Они гостеприимный народ!
Он схватил Настю за руку.
– Знаете, мне нравятся русские девушки. Они очень красивые…
– Я рада, что вы по достоинству оценили нашу страну, сударь, – фрейлина попыталась выдернуть ладонь.
Прикосновение мужчины были неприятны.
– О, я готов оценить ее еще больше, если вы составите мне компанию! – воскликнул посол, ничуть не смущаясь сопротивлением. – Я обещаю вам как это… ночной фейерверх!
– Благодарю, но для меня достаточно только что увиденного1 – Настя все-таки выдернула ладонь и достаточно быстро отошла на безопасное расстояние. – Простите, мне надо идти!
Бросив быстрый взгляд на государыню и убедившись, что Елисавета Петровна не обратила внимание на такое своеволие, девушка быстро зашагала по дорожке вдоль залива. Посол устремился было за ней, но быстро отстал и остановился, вытирая вспотевший лоб кружевным платком.
– Эти русские фройляйн слишком стыдливы! – воскликнул он на немецком.
Одна из дам, стоявших поодаль, обернулась к нему и призывно улыбнулась, взмахнув ресницами. Пруссак сразу же спрятал платок, расправил камзол и гордо зашагал к ней.
Этого Настя уже не видела. Подобрав юбки, она сошла с тропинки, намереваясь по траве обойти придворных и выйти с обратной стороны, тем самым избежав встречи с любвеобильным послом.
Лужайка оказалась достаточно болотистой, и девушке пришлось заложить достаточно большой круг, чтобы не увязнуть. Настя с досадой подумала о вновь перепачканном платье и пожалела, что сбежала, а не отчитала посла. Впрочем, мужчина был настолько пьян, что, наверняка не внял бы словам.
Настя уже почти вышла на длинную аллею, усаженную стриженными липами, когда странный звук остановил её. Девушка замерла и прислушалась.
Этот звук более всего напоминал рычание, с которым собаки подходят друг к другу, собираясь драться. Только сейчас это рычание было глухим, утробным. Оно раздавалось совсем рядом, заставляя кровь стынуть в жилах.
Настя почувствовала, как сила вновь покалывает в пальцах. Аллея казалась совсем близко. Ободренная этим, девушка почти беззвучно обогнула кусты и замерла, потрясенная увиденным.
Зверь пировал. Это был огромный полуволк-получеловек. Он стоял на четвереньках и с довольным урчанием выедал внутренности у убитого им человека.
Настю замутило, она запоздало сообразила, что темные пятна, виднеющиеся на траве повсюду – кровь. Прижав руку ко рту, чтобы не закричать, девушка попятилась и наступила на ветку.
Хруст показался громче недавних залпов. Зверь вздрогнул и повернул голову в сторону Насти. Оскалился. Зубы блеснули в сумерках. Кровь бурыми струйками стекала по редкой шерсти куда-то вниз. Настю вновь замутило. Не то от запаха крови, не то от омерзения, ибо зверь был действительно мерзок. В голове почему-то пронеслись крики «ату её!». Показалось, что вокруг поляны заклубился туман.
Девушка стояла, почти не дыша. Зверь принюхался, повел ушами. В зеленых глазах вспыхнул хищный огонь. Медленными плавными шагами оборотень начал приближаться к своей жертве.
Словно завороженная, Настя смотрела на него, пытаясь сохранить хотя бы крохи разума. Вот зверь подошел вплотную, поднялся на задние лапы, протянул передние, словно намереваясь обнять.
«Настя!» – раздался в ушах голос Бутурлиной. Девушка встрепенулась. Сила плеснула сама, точно вода, переливаясь через край, обожгла, заставляя вынырнуть из дурмана полузабытья. Зверь громко взвыл, и покатился по траве. Не его спине виднелся огромный ожог.
Настя не стала дожидаться, пока оборотень поднимется. Подхватив юбки, она сломя голову помчалась к спасительным липам, за которыми виднелась аллея. Девушка бежала так стремительно, что не слышала и не видела ничего вокруг, и опомнилась лишь когда её крепко схватили за руку.
– Настя! – Белов легко удержал невесту, всмотрелся в побелевшее от испуга лицо и нахмурился. – Что?
В эту минуту, глядя на испуганное лицо своей невесты, капитан Преображенского полка готов был убить любого.
– Гриша… – девушка постаралась перевести дыхание. Краем глаза она заметила, что вокруг собираются люди и зашептала. – Там… там зверь… и…
Она нервно сглотнула, вновь борясь с тошнотой, подкатившей к горлу при воспоминаниях о мертвом теле.
Впрочем, Белов все понял и так. Выругавшись сквозь зубы, он подозвал к себе кого-то из солдат и перепоручил невесту.
– Сопроводи в фрейлинскую. Никого не подпускать! Головой отвечаешь! Остальные – за мной.
– Нет, – Настя схватилась за рукав мундира, пытаясь удержать жениха. – не надо, не ходи туда.
Серые глаза с испугом смотрели на преображенца. Тот улыбнулся и, не взирая на остальных, нежно провел рукой по щеке девушки, на секунду задержав лицо в ладонях.
– Настенька, ну сама подумай, нас много, он один… что может случиться, а посмотреть надо. Вдруг изловить удастся.
– А если не удастся? – девушку начал бить запоздала дрожь.
– Значит, ему сегодня повезло, – недобро улыбнулся преображенец. – Ну будет, ступай.
Он повернулся и направился по аллее. Двое солдат из караула устремились за командиром. Еще один, нерешительно дотронулся до руки девушки.
– Барыня, вы того… пойдемте лучше, пока Григорий Петрович не осерчал за своеволие!
– Да. Конечно. Пойдем. – понимая, что оставаться на аллее бессмысленно и, более того, опасно, девушка позволила себя увести.
Солдат довел фрейлину до комнаты, а сам стал у дверей, сославшись на распоряжение Белова. Слишком уставшая Настя не стала спорить. Она прошла во фрейлинскую и опустилась на диван.
В комнате было тихо: императрица все еще гуляла по побережью залива, и Даша с Варей находились при государыне. Насте оставалось надеяться, что её отсутствие не заметят до возвращения Белова. Девушка поймала себя на мысли, что начинает все перекладывать на жениха. Это было естественно и… приятно.
Вспомнилось то, как Григорий погладил по щеке, пытаясь успокоить, его золотистые глаза, смотрящие на нее так, будто Настя для него действительно особенная…
Девушка выдохнула и откинулась на спинку дивана, но сразу же вскочила, вспомнив куда и для чего отправился жених, и закружила по комнате. Затем опустилась на колени в углу, где стояли иконы и зашептала слова обережной молитвы.
***
Белов уверенно шел вперед. След был свежий, потом к нему примешался запах крови и еще чего-то, отчего собственный зверь Григория вздрогнул, сгорбился, опустив хвост, и трусливо прижал уши. Поведение волка озадачило, но времени останавливаться и разбираться с самим собой не было.
Преображенец вышел на поляну. Уже привычно поморщился при виде растерзанного тела и оглянулся на солдат. Один из них побледнел, но держался, двое других склонились к кустам с характерными звуками. К запаху крови помешались другие запахи, менее приятные. Новички…
Григорий вздохнул.
– Соберитесь, ребята! – негромко приказал он, обходя поляну и пытаясь по запахам разобраться, что произошло.
Оборотень растерзал жертву, после чего направился к тому месту, где… стояла Настя.
При понимании того, что его невесте угрожала опасность, зверь Григория зарычал. Как и человек, волк считал уже ведьму своей и мысль о том, что кто-то посягал на его пару не понравилась.
Сам Белов задумчиво кружил по поляне, пытаясь понять, что же остановило зверя. От него не укрылась примятая трава, словно там волочили огромную тушу, ни запах паленой шерсти, примешивающийся к запаху свежей мяты. Странно, Настя ничего об этом не сказала. Впрочем, она всегда была слишком молчалива, словно опасалась выдать себя лишним словом.
Дав себе зарок попытать неразговорчивую невесту, Белов прошелся по следу оборотня до залива, тяжело вздохнул, всматриваясь в свинцово-серые волну и направился к придворным, все еще прогуливающимся по побережью.
Он без особого труда нашел начальника Тайной канцелярии, стоявшего в компании вице-канцлера Бестужева. Извинившись перед вторым человеком в государстве, Белов отвел графа Шувалова в сторону и коротко рассказал о очередном нападении.
Граф шумно вздохнул, выругался все теми же словами, что и недавно сам Григорий, и еще раз внимательно посмотрел на гвардейца.
– Вы уверены?
– Обижаете, Александр Иванович! Следы не врут.
– Верно. Я и запамятовал, что вы… – граф выразительно посмотрел на мундир преображенца.
– Конечно, наверняка мундир в сумерках не рассмотрели, – охотно подхватил игру Белов, прекрасно понимая, что Шувалов действует по привычке, как обычно, когда пытался выведать что-то, что утаивали.
Самому Григорию утаивать было нечего. Почти. Но про Настю начальник Тайной канцелярии не спрашивал. Стало быть, все-таки мысли читать не умел.
– Не рассмотрел, старею, – начальник Тайной канцелярии развел руками, кружевные манжеты взметнулись, а изумруд на руке вдруг сверкнул.
«Проверяет», – сообразил Белов.
Он слышал, что у главы Тайной канцелярии, как и у императрицы есть амулеты, изготовленные самим Яковом Брюсом. Судя по всему, кольцо на руке графа было одним из таких амулетов.
– Григорий Петрович, пойдемте, место покажете! – окликнул Шувалов, спокойно направляясь по аллее, будто бы на прогулку.
– Вы своих людей звать не будете? – преображенец легко подстроился под его шаги.
– Пока нет. Я осмотрю место, решу кого звать и отправлю за ними ваших людей – граф с насмешкой посмотрел на гвардейца.
Тот пожал плечами и мстительно направился прямо по траве. Шувалов, в отличие от Белова обутый в туфли, вынужден был пойти следом.
– Спасибо, что хоть вокруг не водили, да болото обогнули, – фыркнул граф, когда преображенец вывел его на поляну.
Григорий по-мальчишески хитро улыбнулся и посторонился, давая начальнику Тайной канцелярии осмотреть тело.
