Текст книги "Ловушка на зверя (СИ)"

Автор книги: Екатерина Каблукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава 2

Подполковник Бутурлин ждал Григория у небольшого пруда, созданного из ручья, чтобы питать водой фонтаны Нижнего парка. Подполковник, заложив руки за спину, хмуро прохаживался вдоль берега. Мохнатые брови нависли над пронзительными зелеными глазами. Левшин всегда удивлялся, отчего у подполковника глаза не как у зверя, и несколько раз даже спрашивал друга. Тот отшучивался, но большей частью молчал.

Неподалеку от сердитого расхаживающего командира расположился взвод солдат. Они составили ружья и сидели на траве, играя в карты. Два офицера-преображенца стояли у дерева, тревожно посматривая на Бутурлина и гадая, падет ли гнев командира на их головы, или же Белова все-таки сыщут.

Дробный топот копыт возвестил, что офицерам можно расслабиться. Белов в сопровождении Левшина подлетел к подполковнику, еще на ходу спрыгнул и кинул поводья другу. Колокольчики посыпались на землю.

– Александр Борисович, – преображенец подбежал к командиру.

– Белов, где тебя черти носят? – рыкнул тот. – Битый час жду!

– Виноват! К сестре ездил!

– К сестре, – протянул Бутурлин, выразительно смотря на голубые цветы, растоптанные конскими копытами. – Видно там у тебя медом намазано.

– Борщами да расстегаями, Александр Борисович! – хохотнул Левшин, спешиваясь со своего гнедого.

Правда под суровым взглядом двух пар глаз тут же сделал серьезное выражение лица.

– Все по бабам шастаешь! – продолжать распекать Бутурлин. – Никакого сладу с тобой нет! Куда только отец твой смотрит, давно б женил, сразу бы остепенился!

Белов все это время стоял навытяжку, смотря поверх головы командира куда-то в зеленую листву огромного дуба, росшего на противоположном берегу. Лишь злой блеск глаз выдавал, что преображенец прекрасно слышал, что говорит подполковник.

– Это вы по себе судите, Александр Борисович? – усмехнулся Левшин, подходя вместе с конями.

Бутурлин повернулся с самым свирепым выражением лица, на которое был способен, и достаточно быстро и образно высказал все, что на тот момент думал о молодых офицерах и их моральном облике, после чего выдохнул. Друзья переглянулись, понимая, что командир все-таки нервничает. Значит, дело и впрямь серьезное.

– Тело то где? – спросил Белов.

– Пойдем, – подполковник кивнул на едва заметную тропинку. – Остальные здесь! Саш, ты лошадей отдай, не пройдут они. Да не бойся, не украдут!

Левшин нехотя протянул поводья солдату, пробормотал: «Если что – три шкуры спущу!» и устремился вслед за преображенцами.

Тропинка вилась вдоль неровного берега, исчезая в кустах. Там, где она поворачивала и находилось тело. Вокруг уже начали суетится мухи.

– Ну, что скажете? – Бутурлин мрачно посмотрел на обоих друзей.

Левшин слегка побледнел и судорожно выдохнул.

– Здесь кто до нас был? – спокойно поинтересовался Григорий, принюхиваясь.

– Мужики, что тело нашли, вот их рубахи, да я. Остальных не пустил, тебя ждал.

Рубахи, отданные Бутурлиным, воняли едким потом и табаком. Белов даже к носу подносить не стал, брезгливо отшвырнул их и подошел к телу. Женщина лежала на животе, рот был раскрыт в последнем крике, руки и ноги истерзаны, точно ее рвали собаки.

Странно, но крови почти не было, зато пахло начинающей подгнивать плотью. Зверь внутри заворчал и облизнулся. Белов мгновенно приструнил его, с удивлением заметив, что в последнее время это делать гораздо легче. Преображаться Григорий не стал, просто наклонился над телом.

Теперь запахи стали отчетливее: смерть, разлагающаяся плоть, страх тех самых мужиков, которые нашли тело, и еще чем-то, смутно знакомым. Белов готов был поклясться, что совсем недавно уже встречал этот запах, но все не мог припомнить, где именно. Следуя за ним, он дошел до кустов, с досадой оглянулся и, все-таки преобразившись, юркнул в густые заросли.

Поломанные ветки, примятая зеленая поросль, словно недавно здесь тащили что-то тяжелое. Григорий уже не сомневался, что именно. Запах женского тела был очень силен, в кое-где виднелись капли спекшейся крови.

Выскочив из кустов, Григорий заметил следы от колес телеги. Между ними трава была измазана кровью. Волк вновь заворчал, и Белову пришлось одернуть зверя.

В нос вновь ударил тот самый запах, изначально показавшийся знакомым. Вспомнить, откуда он так и не удалось. Вздохнув, Григорий вновь преобразился и вышел из-за кустов к нетерпеливо прохаживающемся командиру.

– Ну что? – обратился он к гвардейцу.

– Это не зверь.

– Уверен?

– А то вы сами не почуяли! – неуважительно хмыкнул гвардеец.

– Не почуял, – Бутурлин говорил очень тихо и серьезно. – Никто, Гриша, кроме тебя того зверя не чует.

Левшин нахмурился, а его друг возмущенно посмотрел на командира.

– Вы полагаете, что я выдумал все это? – возмутился Белов, рык сам вырывался из груди, губы дрогнули, обнажая белоснежные зубы.

Оскал получился зверским. Даже Левшин вздрогнул и поспешил отойти на пару шагов.

– Тише! – одернул преображенца Александр Борисович. – Не кипятись! Думай я так, ты бы давно не по полям колокольчики собирал, а в крепости апостольной сидел, как государев преступник!

Белов упрямо сверкнул глазами, но промолчал, признавая правоту командира.

– Гриша, ты понимаешь, что происходит? – звериные глаза подполковника смотрели в упор. – Вон, даже Левшин решил, что это – зверь!

При этих словах кавалерист округлил глаза.

– Александр Борисович, вы хотите сказать…

– Саш, запаха зверя не было! – Григорий перебил друга. – Тело привезли на телеге и кинули! Причем сперва обескровили.

– А следы на руках и ногах?

– Грызли собаки, после смерти! Может пока на телеге лежало…

– Но подумают, Гриша, – зашептала подполковник. – Подумают на оборотней… или на нас.

– Александр Борисович, побойтесь Бога! – возмутился Григорий. – Вы же знаете, что мы никогда зверями не становимся! Да и не будет волк ноги-руки жевать! Он же в горло целиться, а потом потроха выедает!

Левшин невольно вспомнил мертвого крестьянина под дубом и сглотнул, борясь с подступающей к горлу тошнотой. Бутурлин криво усмехнулся.

– Я-то знаю, ты знаешь… а остальные? Вон и приятель твой решил, что зверь это! – Бутурлин мотнул головой в сторону измайловца и заговорил еще тише, – А ведь все к одному складывается… Заговор это, нутром чую, а доказательств у меня нет.

– Какой заговор? – похолодел Белов.

В памяти все еще были свежи прошлогодние экзекуции бывших статс-дам по площади у апостольной крепости.

– Знал бы, думаешь стал с тобой здесь шептаться? – хмыкнул подполковник. – Сразу бы к Шувалову пошел или к самой государыне.

Белов кивнул. Действительно, доказательств ни у кого из них не было. Граф Шувалов в лучшем случае просто высмеет, да и не станет начальник Тайной канцелярии заниматься смертью крестьян, коих в Питерсбурхе и окрестностях тьма тьмущая.

– Что от меня нужно? – решение было принято моментально.

Бутурлин внимательно посмотрел на преображенца. Чем-то этот волк напоминал его в молодости на него можно было положиться, и подполковник рискнул.

– Гриша, найти их надо.

– Кого?

– Кто за всем этим стоит.

– Александр Борисович, Гриша у нас не тайная канцелярия, – возмутился Левшин.

– Зато он запах зверя знает! – отмахнулся подполковник и вновь взглянул на молодого офицера. – Богом молю, найди. Иначе всем нам плохо придется.

Белов кивнул. Обратно возвращались молча. Даже Левшин не балагурил, как обычно.

– Можете забирать и увозить тело, – распорядился Бутурлин дежурным офицерам, садясь на подведенного ему коня. – Белов, Левшин, за мной!

Не дожидаясь, пока друзья вскочат на лошадей, подполковник пустил своего коня вперед.

Ехали все трое молча, не задавая вопросов. Скакали напрямик, заставляя людей в страхе разбегаться. Одна из крестьянок уронила корзину и не успела даже запричитать о потере, когда Левшин в самый последний момент заставил своего коня просто перескочить её.

Бутурлин остановился перед зданием «Красного кабачка», сунул поводья подбежавшему мальчишке и прошел внутрь. Белов и Левшин последовали за ним.

Народу было немного, но Белов все равно поморщился. Запах алкоголя, табачного дыма, перегара и потных тел ударил в нос, заставляя чихнуть. Гвардеец поймал себя на том, что раньше он легко заходил в зал, совершенно не задумываясь о какофонии звуков и ужасных запахах, так и бьющих в нос. Теперь же хотелось задержать дыхание, а еще лучше – убраться отсюда восвояси.

Очередной раз приструнив своего волка, Григорий последовал за подполковником в самый дальний угол, который тот выбрал специально: стол там стоял чуть в отдалении от остальных, и чтобы подслушать разговор, надо было пройти весь зал. Бутурлин любил беседовать именно так.

Молоденькая подавальщица, из новеньких, подбежала, кокетливо взмахнула ресницами, протерла стол, наклоняясь так низко, что полная грудь буквально вываливалась из выреза платья.

– Пива принеси, – приказал Бутурлин, скользнув равнодушным взглядом по старательно выпячиваемым прелестям девицы. Та обиженно надула губы и направилась к барной стойке, на всякий случай призывно покачивая полными бедрами. Впрочем, усилия были напрасными.

– Ну, Гриша, рассказывай, что по твоему разумению там было, – попросил подполковник.

– Да ничего не было, Александр Борисович, – проворчал тот. – Привезли тело в телеге, через кусты протащили, да бросили.

– А телегу отследить можно? – поинтересовался Левшин.

Григорий усмехнулся и покачал головой:

– Саш, там дорога рядом… по ней этих телег за день ездит…

– Тело бросили аккурат у того места, куда крестьяне за водой ходят без ведома государыни… значит, замешан кто-то из местных, – Бутурлин задумался.

– Там фабрика рядом, – заметил Левшин. – Работников бы поспрошать, наверняка с девками загуливали!

– Тебе, Сашка, лишь бы о бабах думать! – фыркнул Белов.

– О лошадях еще! – обиделся друг.

– Будут вам и бабы, и лошади, – одернул их Бутурлин, – Только сперва заговор раскрыть надо. Или понять, кому и зачем надобно преображенцев порочить!

– Думаете, дело в этом?

– Александр Борисович, одного не пойму, – Левшин вновь отхлебнул из кружки. – Почему просто не передать это все в Тайную канцелярию?

– Потому как Тайная канцелярия заговорами против государыни занимается. А тут угрозы для Елисаветы Петровны нет, – весомом произнес Бутурлин и, помявшись, добавил, – К тому же граф Шувалов преображенцев недолюбливает… себя самым умным считает. Идти к нему с доказательствами надобно, а у нас лишь труп бабский, да слова Белова.

– Но Зверь точно был! – с каким-то отчаянием возразил Григорий. – Не может быть, чтобы вы его не почуяли!

Бутурлин вздохнул и виновато посмотрел на молодого офицера.

– Запахов там много было… да и… нюх у меня уже не тот…

Белов выругался сквозь зубы. Подполковник развел руками.

– Извини, Гриш, наверное, в отставку мне пора.

– И думать забудьте! – гвардеец даже подскочил на лавке, он не мог представить себе полк без Бутурлина.

Захотелось найти того, кто все затеял и впиться клыками в горло. Зверь вздыбил шерсть и внимательно смотрел по сторонам, стараясь приметить обидчика.

– Гриша, не кипятись, – Бутурлин прекрасно понял, почему так заблестели звериные глаза молодого гвардейца. – Найдем мы злодея, никуда не денется!

– Одного не пойму, кому надо преображенцев подставлять! – фыркнул Левшин.

– Знали бы кому – не сидели бы здесь. Сдали бы его в Тайную канцелярию, а сами к бабам пошли, – отозвался Белов, задумчиво крутя заботливо принесенную фигуристой подавальщицей глиняную кружку с белой пенной шапкой.

– Ты же только что укорял, что негоже о бабах думать!

– А чего о них думать? – отмахнулся Григорий, – Баба она и есть баба!

Бутурлин согласно поднял кружку в шутливом тосте. Пришлось проделать то же самое. Керамика ударилась с глухим стуком, пена задрожала, сорвалась с края и плеснула на стол.

Белов слегка пригубил пиво, показавшееся кислым, и отставил. Подполковник, напротив, выпил с большим удовольствием, крякнул и вытер губы рукавом, смахивая остатки пены. Левшин последовал его примеру и тоже осушил свою кружку.

– Гриш, ты чего не пьешь?

– Не хочу, – отмахнулся тот. – Александр Борисович, что делать будем?

– Пока с государыней не поговорю – ничего, – отозвался тот.

– Так вы ж сами сказали, что слушать не станет!

– Может и станет… Надо только чтоб у Елисаветы Петровны настроение было подходящее… – Бутурлин задумчиво прищурился, словно решая, стоит ли испрашивать аудиенцию.

– Я завтра на карауле. Могу дать знать, когда момент будет, – предложил Белов.

Бутурлин внимательно посмотрел на него.

– Ты же недавно заступал?

– Поменялся я.

– Опять баба? – понимающе хмыкнул подполковник.

Григорий слегка поморщился. По отношению к Насте слова командира звучали грубо.

– Девка там, фрейлина новая. Сама неприметная, но глазища! – наябедничал Левшин, усмехаясь. – Гриша вокруг нее вьется, точно пчела около меда!

Белов упрямо сжал губы, давая понять, что покамест его отношения с фрейлинами никого из присутствующих не касаются.

– Главное, чтобы не точно муха вокруг… – хмыкнул Бутурлин, с удовольствием заметив, что глаза его офицера вновь вспыхнули. – Ладно, ребята, будет сплетничать! Домой пора мне, иначе Анна Михайловна шкуру живьем снимет!

– Анна Михайловна приехала? – изумился Левшин.

– Приехала, – кивнул Бутурлин. – При чем надолго.

– С чего вдруг? – насторожился Белов.

Нелюбовь жены командира полка к царственному пригороду была известна всем. Александр Борисович пожал плечами:

– Говорит, Елисавета Петровна просить изволила.

– Даже так?

– А то! Так что теперь и дома по регламенту жить приходится! – судя по тону, Бутурлин был скорее доволен, нежели огорчен этим фактом. Григорий вдруг понял, что по-хорошему завидует командиру. Преображенцу хотелось, чтобы и его в доме кто-то ждал и иногда бранил за опоздания.

– Ладно, пойду. А вы, ребята, не торопитесь, покумекайте тут… – подполковник кинул на стол несколько монет, тяжело поднялся, пошатнулся.

– Старею, – вздохнул Бутурлин, направляясь к выходу. Белов заметил, что походка командира была какой-то неуверенной, точно Александр Борисович хорошо перебрал.

– Вот тебе и семейная жизнь! – хмыкнул Левшин, привлекая внимание друга. – Ты чего не пьешь?

– Не хочу, – Григорий тоже встал, – Пойдем, Саш, а то душно здесь.

– Ду-у-ушно, – рассмеялся тот, передразнивая тонким фальцетом. – Смотри, Белов, уже точно фрейлины заговорил, скоро на машкерадах в дамские платья обряжаться будешь!

Преображенец криво усмехнулся. Любовь государыни к переодеваниям в мужской костюм была известна, притом мужчинам надлежало надевать женское платье. Гвардия избегала этого – слишком уж ценили все полковую форму и на балах появлялись исключительно в парадных мундирах.

– Пошли уже, провидец! – фыркнул Белов, увлекая Левшина к выходу.

Коней подвели к крыльцу, как только друзья показались в дверях, слишком хорошо оба были известны хозяину «Кабачка». Вскочив в седла, офицеры направились к казармам.

Из-за жары и влажной духоты, пришедшей на смену дождям, ехали неспешно. Григорий чувствовал, как рубашка, пропитавшись потом, начинает липнуть к спине. Пыль от копыт коней смешивалась с раскаленным влажным воздухом и дышать было нечем. Все еще размышляя о словах, сказанных Бутурлиным, преображенец отпустил повод, предоставляя своему коню самому шагать к дому.

Левшин ехал рядом. Его гнедой гарцевал под всадником, то и дело шарахаясь то от карет, то от спешащих куда-то мужиков. Сашка не обращал на это никакого внимания. Друзья проехали уже полдороги, когда заметили людей, толпящихся посередине дороги.

– Гриша, смотри, конь Бутурлина! – Саша натянул поводья, придерживая своего гнедого.

Белов непонимающе взглянул на коня командира, щиплющего траву у обочины, затем перевел взгляд на толпу и молнией слетел со своей лошади. Расталкивая зевак, пробрался в центр и склонился над командиром, лежащим на земле.

Мундир подполковника был в пыли, около виска виднелась ссадина – по всей видимости, ушиб при ударе о землю.

– Александр Борисович! – Григорий приподнял Бутурлина за плечи, с тревогой всмотрелся в побелевшее лицо. – Что с вами?

Подполковник с трудом открыл глаза.

– Гриша, – невнятно произнес он посиневшими губами, – Что ты такой бледный? И одет не по уставу… отвороты желтые…

Григорий вздрогнул и с испугом посмотрел на протиснувшегося следом за ним Левшина.

– Сашка…

– Гриша что с ним?

– Не знаю… говорит, отвороты мундира желтые… – Белов обвел звериным взглядом стоявшую вокруг толпу и подхватил командира, взваливая на плечи. – Домой его надо срочно. Там Анна Михайловна.

Левшин кивнул и помчался к ближайшей подводе, на ходу доставая деньги из кошеля. Воодушевленные серебрушкой, крестьяне легко подвели телегу ближе и даже помогли погрузить на нее подполковника, впавшего в беспамятство.

Провожаемая завистливыми взглядами менее удачливых возниц, подвода направилась к дому Бутурлиных, путь к которому указывал встревоженный Белов.

Левшин помчался вперед, предупредить домочадцев подполковника.

Когда телега подъехала, то Анна Михайловна уже стояла на крыльце. С подчеркнутым спокойствием она подошла к мужу, хотя в лице не было и кровинки, а в газах затаилась тревога.

– Что произошло? – резко спросила она.

– Не знаю. Мы подъехали, Александр Борисович уже в бреду был…

– Чем бредил? – голос ведьмы невольно заставил поежиться.

– Про желтые отвороты на мундире говорил, – Белов не стал пересказывать разговор в кабаке.

– Наперстянка… – с ужасом прошептала Анна Михайловна, говоря, скорее сама с собой, еле слышно, но гвардеец все-таки услышал. – Интересно, кто посмел… Где его опоили?

– Мы в кабаке пиво заказали, – пояснил преображенец. – Я пить не стал, Сашка тоже не сильно, а вот Александр Борисович…

– Несите его в дом! – распорядилась слугам Бутурлина, выпрямляясь.

– Анна Михайловна, я могу еще чем-то помочь? – спросил Григорий, потрясенный видом командира.

Подполковник всегда казался ему, еще мальчишке, чем-то незыблемым. Тем сильнее было потрясение видеть Бутурлина именно таким: без сознания, бледным, то и дело сотрясаемым в конвульсиях.

– Нет, Гришенька, спасибо. И так вы много сделали. Ступайте и помолитесь за здравие. И простите, надо идти, – Анна Михайловна спешно прошла в дом.

Григорий еще несколько минут стоял и смотрел на закрытую дверь, потом повернулся и побрел к калитке, где его уже поджидал Левшин.

– Гриш, ты коня забыл, – напомнил он другу, указывая на серого, который пошел топтать заросли травы.

Белов охнул, кинулся к жеребцу, схватил под уздцы и вывел со двора, надеясь, что конь не успел заподпружиться.

– Что делать будешь? – Саша с тревогой всматривался в лицо преображенца.

Тот пожал плечами.

– А что еще делать? Государыне докладывать! Надо только помозговать от кого заходить! От Черкесова по всем правилам долго, Шувалов нас не любит… Бейстужев?

– Ты еще к вице-канцлеру попади! – хмыкнул Левшин. – Иди-ка ты, друг любезный к Рассумовкому, он не даром к вашему полку приписан, всяк надежней и быстрее будет!

– Это точно, – криво усмехнулся Белов, вспоминая недавнее ходатайство фаворита императрицы. – Поехали, что зря время терять?

Он вновь вскочил на коня, дернул повод, разворачивая ко дворцу.

– Коня побереги! Конь-то в чем виноват? – крикнул Левшин, устремляясь за другом.

Рассумовский оказался в церковном флигеле. Бывший певчий стоял на коленях у церковного алтаря и истово молился. После душного летнего зноя в церкви веяло прохладой. Запахи плавившегося свечного воска и ладана смешивались, принося истерзанной душе отстраненное умиротворение. Святые со скорбным видом взирали с фресок на роскошную позолоту стен.

Перекрестившись на образа, Белов хотел было окликнуть Алексея Григорьевича, но вспомнив наказ жены командира, просто подошел, опустился рядом с государевым фаворитом, опустил голову, произнося давно заученные слова молитвы.

– Отпусти ему все согрешения… возврати ему здравие и силы телесные…

– Гриш, ты о ком? – Рассумовский перекрестившись, повернул голову и посмотрел на гвардейца. Тот быстро дошептал молитву, тоже перекрестился и встал.

– Алексей Григорьевич, недобрые вести. Бутурлина отравили…

– Господи помилуй! – Рассумовский размашисто осенил себя крестом. – Умер?

– Жив. Алексей Григорьевич, надо государыне доложить, пока граф Шувалов все не переиначил! – преображенец с мольбой посмотрел на фаворита государыни.

– Этот может! – недобро усмехнулся «ночной император». – Вся их семейка такая! Прости, Господи, разговоры грешные! Пойдем, Григорий, негоже в Божьем доме о мирских делах!

Они вышли на террасу.

– Государыня сейчас в Монтплезире. Почивать изволит. Вчера всю ночь в шахматы с Иваном Ивановичем Шуваловым играла! – Рассумовский даже не пытался скрыть иронию, пронизывающую его слова. – То-то и братец его сейчас обласкан без меры!

Белов отвел взгляд, слухи о новом фаворите ходили уже с месяц. Странно лишь, что сам Алексей Григорьевич не беспокоился о своем положении, впрочем, судя по тем же слухам, он давно был повенчан с императрицей, оттого и размещался в смежных со спальней государыни покоях и, как добродушный муж, пресытившийся семейной жизнью, смотрел на увлечения Елисаветы Петровны сквозь пальцы.

– Ладно, Гриша, не он первый, не он последний, – махнул рукой Алексей Григорьевич, убеждая не то своего собеседника, не то себя самого. – Пойдем, счастья попытаем!

Они спустились в Нижний парк, прошли мимо вольеров с радостно щебечущими птицами и направились к небольшому одноэтажному дворцу, из красного кирпича, крыша которого напоминала воинский шатер. Две галереи, раскинувшиеся вдоль залива точно крылья, птицы, защищали пришедших из парка от ветров.

Уже проходя мимо цветников внутреннего двора, Белов заметил, что караулы его полка в парке и на подступах к Монтплезиру были усилены семеновцами.

Преображенец нахмурился, но у Рассумовского ничего спрашивать не стал.

Вместе с фаворитом он зашел в услужливо распахнутые лакеями двери и оказался в Парадном зале, так нежно любимом Петром Великим.

Гвардеец часто бывал в этом зале и раньше, поэтому даже не обратил внимания ни на дубовые панели, закрывающие стены от черно-белого блестящего мраморного пола, до расписного потолка, плафон которого поддерживали парные алебастровые фигуры, олицетворяющие времена года.

Рассумовский остановился посередине зала и громко потребовал кого-нибудь из фрейлин. Из дверей показалась девица, в которой Белов узнал Лизетту – Настину соседку по комнате. При виде фаворита государыни, фрейлина слегка смутилась, но тут же браво отрапортовала, что императрица еще в постели.

– Скажи государыне, что здесь Григорий Белов и у него срочное дело, – приказал Рассумовский.

– А про вас, Лексей Григорьевич?

– А это как хочешь, – добродушно отмахнулся он, – хотя упомяни, может завтракать со мной изволит!

Лизетта кивнула и удалилась. Рассумовский сел в кресло. От нечего делать, преображенец прошелся по залу. Батальные картины холланских мастеров были развешаны по стенам. Григорий знал их расположение наизусть, поэтому разглядывать не стал, а оперся плечом на раму огромного окна, разглядывая очертания Котлина – форта, точно замок закрывающего залив для входа вражьих судов.

За спиной раздались легкие шаги. Лизетта снова показалась в зале.

– Белов, государыня изволит принять вас. Идемте! Алексей Григорьевич, вас просили подождать!

Вслед за фрейлиной гвардеец прошел в соседнюю комнату, прозванную морским кабинетом.

Елисавета Петровна была уже там. в утреннем наряде из розового шелка и кипенно-белого кружева, она сидела в резном кресле, на спинке которого был изображен герб Российской империи и вензель Петра Великого.

Рыжеватые волосы императрицы ярко выделялись в сравнении с темными дубовыми панелями стен.

– Ну что, Белов, зачастил ты ко мне с докладами… – государыня Глядишь, и за ум возьмешься, батюшку с матушкой порадуешь! С чем на этот раз?

– Дело серьезное, – Белов взглянул в сторону Лизетты, которая делала вид, что не вслушивается в разговор. Улыбка слетела с лица Елисаветы Петровны.

– Выйди, – распорядилась она фрейлине.

Та послушно скользнула за дверь.

– Что случилось?

– Александра Борисовича отравили, – Белов коротко пересказал все события утра.

По мере рассказа Елисавета Петровна хмурилась все больше. Когда Григорий замолчал, она встала и прошлась по кабинету, покусывая нижнюю губу, как делала по обыкновению, когда глубоко задумывалась.

Гвардеец следил за ней взглядом, прекрасно зная, что государыня никогда не принимает решения сгоряча, предпочитая сперва все хорошо обдумать.

– Бутурлин выживет, должен выжить, – с убеждением произнесла Елисавета Петровна. – Хорошо, что Анна Михайловна приехала, вовремя. Отравителями его пусть граф Шувалов займется, он свою работу знает! А вот что со зверем делать?..

Она требовательно позвонила в колокольчик, вызывая фрейлину и распорядилась пригласить Рассумовского. Тот вошел, почтительно кланяясь.

– Государыня, звать изволили?

– Леша, прекрати! – отмахнулась императрица, – А то Белов никогда у дверей моей спальни не дежурил!

– Так дежурить это одно, а общаться с тобой, душа моя в присутствии лиц должностных и армейских… – развел руками Алексей Григорьевич, точно улавливая малейшие перемены в настроении своей царственной любовницы.

Та нервно улыбнулась:

– Вот давай об армейских лицах и поговорим! Белов тебе все рассказал?

– Лишь вкратце, – мужчины обменялись быстрыми взглядами.

Это не ускользнуло от внимания императрицы.

– Вкратце! – фыркнула она. – Тогда, друг мой сердечный, и ответь вкратце, что делать теперь?

– Так знамо что! – Рассумовский усмехнулся, его глаза заблестели от предвкушения. – Охоту тебе, матушка, надобно объявить.

– У нас тут убийства, оборотень по лесам гуляет, а ты мне зайцев да уток бить предлагаешь? – возмутилась Елисавета Петровна.

– Ну захочешь зайца, можешь и зайца, но поедем то мы на хищного зверя охотиться.

– А ведь дело говоришь – голубые глаза императрицы сверкнули.

Она улыбнулась, уже предвкушая суету, лай собак и бешеную скачку по лесу за добычей.

– Алексей Григорьевич, думаете, оборотень выйдет? – засомневался преображенец.

– Скоро полнолуние будет, так что выйдет! – усмехнулась Елисавета Петровна. – Им же, обряд не прошедшим, луна разум затмевает! Мне это сам Яков Брюс рассказывал. К тому же у меня и приманка для зверя имеется… Знатная приманка! Любой зверь за нее душу продаст, коли душа еще есть.

Рассумовский озадачено взглянул на царственную любовницу, но, заметив азарт во взгляде, спрашивать ни о чем не стал. Белов лишь нахмурился, гадая, что же такое Елисавета Петровна придумала, чтобы выманить зверя из логова.

– Ладно, Белов, ступай в казармы, отоспись, на охоту скоро пойдешь! – отмахнулась государыня. – А там и свадьбу твою сыграем!

Григорий щелкнул каблуками и вышел.

Левшин поджидал у дворца, он уже успел отвести коней на конюшни, и теперь прогуливался, то и дело раскланиваясь с многочисленными знакомыми.

– Гриш, ну что? – он подскочил к другу.

– Охота у нас намечается, Сашка, – ответил тот. – Царская охота.

Левшин лишь присвистнул в ответ.