Текст книги "Ловушка на зверя (СИ)"

Автор книги: Екатерина Каблукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8

Злой, точно волк, Белов выскочил из дома Бутурлина. Рявкнул на подвернувшегося так не кстати Петра, мужик проворно отскочил, Григорий сверкнул глазами и помчался дальше, по улице. Перепалка с невестой его задела.

Преображенец и сам уже не понимал, почему его так разозлило своеволие Насти. Вернее сказать, это было даже не своеволие, но какое-то упрямство и не желание принимать Григория как жениха и, стало быть, главу семьи.

В семье Беловых Евдокия Андреевна всегда слушалась мужа. За долгие годы брака Гриша не разу не слышал, чтобы мать хоть слово сказала против Петра Григорьевича. Сестры тоже почитали отца, а на младшего брата смотрели как на будущего главу рода, хоть и не упускали случая подшутить, но даже Софья всегда прислушивалась к мнению брата. Тем больше злило своеволие Насти.

Белов по-волчьи клацнул зубами. Двое выпивох, бредущих навстречу, почему-то перешли на другую сторону. Григорий с какой-то завистью посмотрел им вслед. Ему тоже хотелось напиться, но после разгрома, учиненного Шуваловым в «Красном кабачке», вряд ли хозяин будет доволен видеть виновника бед.

Оставались лишь казармы, да бутылка «хлебного вина» – самогона, припрятанная в сундуке.

Белов уже подходил к фрейлинским домикам, когда почти столкнулся с Левшиным. В начищенных сапогах и парадной форме друг, что удивительно, шел пешком.

– Саш, ты куда? – окликнул его Григорий.

Тот вздрогнул и полоснул Белова яростным взглядом, впрочем, тут же опомнился.

– Да так… – Левшин махнул рукой. – Гриш, пошли в кабак?

– Мне туда покамест путь заказан, да и тебе не советую: Шувалов там с обысками был.

– Да ну? – изумился Саша. – А что искал аль кого?

– Девку, что нам с Александром Борисовичем пиво подавала.

– С чего… – Левшин осекся и недоверчиво посмотрел на друга. – Он что думает, что…

– А ты сам посуди: мы окромя кабака нигде не были, а Александр Борисович отравлен.

– Ты что взаправду думаешь, что хозяин кабака…

– Хозяин не при чем, а вот девки-подавальщицы, – Белов криво усмехнулся, вспомнив слова начальника тайной канцелярии. – Сашка, сам посуди, много ли им надо: по заднице огладил, монету меж грудей сунул, вот и вся недолга!

Левшин внимательно смотрел на друга.

– Гришка, не договариваешь ты!

Преображенец шумно выдохнул и признался:

– Шувалов меня на опознание вызвал.

– Опознал?

– Опознал… Да толку-то? Мертвая она. Зверь задрал.

– Ты уверен?

– Да. Девка из кабака убежала. Я лично Шувалова по следу повел. А там запах… и девка, как овца задранная, – во рту сразу же начал ощущаться солоноватый привкус крови.

Белов сплюнул на дорогу и вздохнул.

– И откуда только они только этих девок берут, – тихо произнес он, разговаривая, скорее, с самим собой. – и не ищет же их никто!

– Гриш, ну откуда все таких берут, – подал плечами Левшин. – Знамо дело, бордель за гранильной фабрикой!

– Думаешь… – преображенец насторожился, точно зверь, почуявший след.

– Не знаю, но я бы девку оттуда нанял. Им терять уже нечего.

– А знаешь, Сашка, ты прав! – звериные глаза сверкнули. – А ну, пойдем!

– Куда? – слегка опешил Левшин.

– Знамо дело – в бордель! С мадам поговорить надо!

– Гриш, в бордели обычно не за разговорами ходят… – задумчиво заметил Левшин.

Тот лишь хмыкнул.

– Так ты идёшь?

– А как же! – уже предвкушая потеху, Левшин встряхнулся, его глаза весело заблестели. Измайловец зашагал, стремясь попасть в такт шагов Белова.

***

Особняк стоял за гранильной фабрикой. Двухэтажный, с белым рустом, окруженный кованой оградой, он смотрелся несколько неуместно на фоне заводских зданий, сложенных из красного кирпича.

Особенно это ощущалось вечером, когда у дверей особняка стояли лакеи с факелами, а окна первого этажа были ярко освещены. То и дело оттуда доносились взрывы смеха, перемежаемые мелодиями клавикордов.

Перепрыгивая через ступеньку, Белов взбежал на крыльцо и, опережая лакеев хотел распахнуть дверь, но Левшин ухватил друга за рукав.

– Гриш, обожди, – зашипел он, – а то потом от слухов не отмоешься, все ж будут зубоскалить, что тебе так не терпелось, аж бегом в бордель припустил.

– Пусть попробуют! – фыркнул тот, но все-таки остановился, выжидая, пока лакей распахнет дверь и нетерпеливо шагнул за порог.

Запах табака, пота и дешевых духов заставил преображенца поморщиться и недовольно чихнуть. Левшин тоже скривился, но уверено прошел в залу, где было людно: офицеры, придворные, люди из свиты франкского посла. Всех этих мужчин окружали ярко накрашенные, полуодетые женщины.

– Девочки, кто к нам пожаловал! – взвизгнула одна из девиц, сидевшая за клавикордом.

Ее соседка вскочила и направилась к друзьям, но преображенец жестом приказал ей остановиться и, не обращая внимания на обиженно поджатые губы, еще раз оглядел зал.

В углу Белов заметил того франка, кто давеча сидел рядом с Настей. Мужчина сидел с остекленевшим взглядом и поглаживал обнаженную пышную грудь жеманно хихикающей девицы.

– Манька! – Григорий направился прямиком к ней, признав верную помощницу и секретаря хозяйки заведения.

– Григорий Петрович! – взвизгнула девица, – Фу, как можно! Я – Мари!

– Мари так Мари, – покорно согласился он. – Хозяйка твоя где?

– А где же ей еще быть, – девица снова хихикнула, ладошкой прикрывая щербатый рот. – В кабинете у себя сидит, точно сова в дупле.

– Хорошо, – игнорируя призывные крики узнавших его девок, Белов направился в нишу, откуда дверь вела прямиком в кабинет мадам.

Стоявший у ниши лакей решительно преградил путь, но узнав офицеров, смягчился.

– Вы по какому делу? – спросил он.

– По частному. Нам с мадам Амели приватно говорить надо, – белов многозначительно крутанул в руках серебряную монету.

– Ожидайте, – лакей тенью скользнул за едва заметную в полутьме алькова дверь, обитую шелком в тон стенам.

Со стороны могло показаться, что слуга просто растворился в стене, и Левшин невольно перекрестился. Преображенец покосился на друга, но ерничать не стал, прекрасно понимая, что в отличие от него самого Сашка не обладает звериным чутьем и слухом. Сам гвардеец почти различал голоса за стеной, но говорили очень тихо. Затем лакей так же беззвучно вышел.

– Вас готовы принять. Порядок знаете, – слуга покосился на сабли.

Оба офицера безропотно отстегнули оружие и отдали его лакею.

– Головой отвечаешь! – прошипел Левшин.

– Ладно тебе, Сашка, не коня отдаешь! – фыркнул Григорий, отдавая слуге обещанный серебряный рубль.

– Сабля то отцовская, в боях со шведами закаленная! – пробурчал тот, косясь на лакея, бережно складывавшего сабли на столик позади себя, и добавил. – Не дай бог что – убью!

– Меня что ль убьёшь? – усмехнулся Белов.

– И тебя тоже. Ты меня в этот блуд втянул.

– По-моему про бордель ты первый заговорил, – Григорий выжидающе посмотрел на лакея с отстраненным видом ожидающего, пока господа наговорятся.

– Пожалуйте, господа! – дверь вновь открылась, и друзья вошли в полутемный кабинет.

Стены были закрыты дубовыми панелями, точь-в-точь повторявшими панели в кабинете Петра Великого в Большом дворце. Только стол стоял не у окна, а посередине. За ним, на высоком стуле с резной спинкой восседала женщина.

Когда-то она была красива. Поговаривали, мадам Амели в юности была содержанкой самого Берона. Именно этот пруссак и даровал особняк на краю Питерсхоффа, а также первоначальный капитал, позволивший мадам развернуться на широкую ногу.

Сам Григорий и считал, что слухи о любвеобильности фаворита императрицы Анны и бывшего регента слишком преувеличены. Впрочем, гвардеец предпочитал держать свои мысли при себе. Обслуживая приближенных к государыне мужей, мадам Амели могла испортить жизнь любому болтуну.

Сейчас хозяйка борделя предпочитала принимать посетителей в полутемном кабинете, расставляя свечи на столе так, чтобы свет скрывал ставшей слегка дряблой кожу и появившиеся на шее и лице морщины.

– Присаживайтесь, господа, – из-за слишком перетянутой талии мадам Амели говорила с придыханием. – Чем обязана такой чести?

– Мы ищем женщину, – зная хозяйку достаточно хорошо, Григорий не стал ходить вокруг да около.

За ложь и лицемерие мадам могла рассердиться, а вот прямота была ей по душе.

– Женщину? – переспросила та. – Тогда вы по адресу. Блондинку? Брюнетку? Рыжую?

– Русую, – Белов выжидающе посмотрел на друга.

Сам он лицо подавальщицы не запомнил, всегда больше ориентируясь на запахи, а вот у Сашки была прекрасная память на лица. Левшин на секунду задумался и достаточно точно описал служанку в трактире. По мере его рассказа, хозяйка борделя хмурилась все больше. От Григория не укрылось ни то, как часто она задышала, ни как кусала губы, явно обдумывая столь странный интерес офицеров к девушке.

– Так как, мадам Амели? Найдется у вас такая? – спросил Григорий.

– Увы, – хозяйка развела руками, кружева, которыми были оторочены рукава платья, упали каскадом, открывая белые полные руки. – Она была… новенькая, пришла, умоляла… а потом сказала, что нашла другую работу…

– Когда это было? – Григорий чуть подался вперед, словно охотничий пес, почуявший след.

– Да вот недавно, недели не прошло, – мадам на всякий случай сверилась с лежавшим на столе гроссбухом. – Да, третьего дня взяла расчет. Впрочем, там и расчет то был… так, обслужила одного клиента…

Друзья вновь переглянулись.

– А кто был клиентом?

– Господа, – в голосе мадам послышались угрожающие нотки. – Я имен не называю!

– Мы это ценим, – кивнул Григорий, – Но дело исключительное.

– Вот как? – фыркнула мадам. – Вы еще скажите жизни и смерти!

– Александр Борисович жив, а вот девка ваша – нет. Прирезали ее.

– Что? – хозяйка борделя побледнела и закатила глаза. впрочем, сразу же взяла себя в руки.

Дрожащими пальцами дотянулась до небольшого пузырька, стоявшего на столе, с трудом открыла пробку и нюхнула, после чего вновь посмотрела на незваных гостей.

– Я могу знать подробности? – спокойно спросила она.

– Только в обмен на имя посетителя.

Амели усмехнулась.

– Я не знаю имени. Могу сказать лишь то, что прежде никогда не видела этого человека.

– Почему вы его пустили? – продолжил Белов. В дом к мадам Амели могли попасть лишь избранные.

– Он пришел в сопровождении офицеров Семеновского полка. Я сочла это хорошей рекомендацией.

– И что было потом? – спросил Белов.

– Почему я должна вам рассказывать? Какое отношение вы имеете к этому делу? – мадам потянулась к колокольчику, намереваясь вызвать слугу, но Григорий положил свою руку поверх ее, крепко сжал.

– Потому что, если я уйду ничего не узнав, к вам придет граф Шувалов. Думаете, он будет церемониться, отстегивать сабли, ждать за дверью? Нет, он потащит вас в крепость, на дыбу. Вы этого хотите? – преображенец взглядом буквально впился в лицо мадам Амели, та опустила глаза, признавая поражение. – Вот и славно. Поэтому, расскажите мне все, что происходило в тот вечер.

– Вам в ярчайших подробностях? – съязвила женщина, пытаясь скрыть свой страх.

Руки все еще подрагивали.

– Описание плотских утех можете опустить. А вот о чем говорили…

– Да ни о чем они не говорили, – мадам пожала полными плечами. – Он долго девку выбирал, потом в спальню ушел, вскоре к своим вернулся. А по лицу ничего не понять. И взгляд такой, холодный. Я потом выспрашивать начала, все ли клиенту понравилось, а девка мне в лоб и заявила, что уходит, лучше работу нашла. Я держать не стала.

– Она подавальщицей устроилась. В Красный кабачок, – верный своему слову Григорий не стал скрывать. – И дня не проработала, как убили ее.

– Это вы уже говорили, – нетерпеливо отмахнулась Амели. Жеманность как рукой сняло, взгляд стал цепким, а в голосе появились жесткие ноты. – Я хочу знать, как это дело затронет меня и мое заведение.

Григорий внимательно посмотрел на женщину и вдруг заметил, что ее пальцы подрагивают. Она боялась. Преображенец понял, что его смущало с тех самых пор, как он зашел в кабинет – запах страха.

Зверь внутри глухо рычал, нетерпеливо хлеща себя по бокам хвостом: страх означал добычу, и волк готов был кинуться вперед, сомкнуть челюсти на беззащитном горле, наполняя рот свежей кровью.

– Вам ничего не грозит, – Белов одернул зверя, тот обиженно заворчал, сетуя, что в очередной раз хозяин испортил охоту. – Если только визит графа Шувалова, который будет желать подтверждение моих слов.

– Ну Александра Ивановича я уж как-нибудь переживу! – усмехнулась мадам Амели. По ее виску скатилась капелька пота. Григорий чуял, что при упоминании Шувалова страх хозяйки борделя лишь усилился. – Если у вас ко мне все…

– А из семеновцев кто тогда был? – вдруг спросил Левшин.

Женщина едва заметно вздрогнула.

– Я уже и не вспомню, – чуть помедлив, ровно столько, сколько необходимо, чтобы заминку приняли за раздумья, сказала она. – Они большой компанией пришли, как обычно. Незнакомых, окромя этого штатского не было.

– Ясно. Саш, пойдем? – Григорий встал, вежливо поклонился и вышел из кабинета.

Левшин последовал примеру друга. Забрав сабли, оба офицера вышли на улицу, проигнорировав призывные взгляды работниц заведения. Григорий с наслаждением вдохнул свежий воздух. Пахло травами, росой и морем. Где-то неподалеку, в камышах квакали лягушки.

– Ты чего, Гриш? – испугался Левшин, заметив, что друг сделал несколько глубоких вздохов.

– Да вот, воздух свежий надышаться не могу! В борделе знаешь, как пахло!

– Так же, как и всегда, ты ж там бывал, – Левшин недоуменно нахмурился.

– Да? – гвардеец усмехнулся. – Показалось, значит. А может, старею…

Друг лишь пожал плечами и расправил перевязь.

– Как ты думаешь, она нам все сказала?

– Уверен, что не все, – Белов повел носом, усмехнулся и продолжил гораздо громче, – Но ты, Саш, погоди, вот Александр Иванович сейчас прятаться перестанет, вместе и обсудим.

Граф Шувалов действительно вышел из-за дерева и подошел к друзьям. Луна высветила его лицо, и Левшину показалось, что начальник тайной канцелярии слегка смутился.

– В следующий раз, если за преображенцем следите, хоть с подветренной стороны вставайте, – посоветовал Белов. – С наветренной вас даже щенок учует.

– Спасибо за совет. Учту, – Шувалов слегка склонил голову, словно благодаря. – Что выяснили, Григорий Петрович?

– С чего вы решили, что я в бордель ходил выяснять что-то? Может так, позабавиться?

– Вы там были не более получаса и форма ваша в полном порядке.

– Так мало ли, не снимал я её! – Белов свернул зубами. – Сами понимаете, спешка…

Шувалов устало посмотрел на него.

– Григорий Петрович, полно зубоскалить! Время уже за полночь, и лично я желал бы не стоять с вами здесь, а находиться на своей даче с бокалом крепленого франкского вина!

– Так бог в помощь, Александр Иванович! Дача ваша недалеко, вам экипаж сыскать?

– Сыскать. Только поедем все вместе. И не ко мне на дачу, а в Питерсбурх! – пригрозил окончательно выведенный из себя Шувалов. – Дело государственной важности, а вы зубоскалите и резвитесь, как дитя малое!

От последних слов Белов подобрался, точно хищник перед прыжком.

– Рассказывайте, – коротко приказал он.

Шувалов скрежетнул зубами.

– Григорий Петрович, вы часом ничего не спутали? – ехидно поинтересовался он. – Не я вам, а вы мне рассказывать должны.

– Александр Иванович, ежели сыграть со мной хотите, то приходите завтра, я шахматы достану, а что касается дел государственной важности, то вслепую я действовать не буду! – твердо заявил Белов.

Глава Шувалова вспыхнули недобрым огнем. Левшин невольно положил руку на эфес шпаги, вспомнив о слухах, что начальник Тайной канцелярии – колдун. Впрочем, граф сразу же взял себя в руки.

– А вы упрямы, Григорий Петрович. Я даже где-то понимаю вашего батюшку…

Пори упоминании об отце, гвардеец скрипнул зубами.

– Александр Иванович, Петр Григорьевич Белов нынче в Питерсхоффе, ежели с ним сына обсудить хотите, то можете время не терять. Он вам и вина нальет. Хотите – крепленного, хотите – хлебного! – насмешливо предложил Левшин.

Шувалов окинул шутника мрачным взглядом и уже готов был ответить, но Белов, опасаясь за судьбу друга, вмешался.

– Александр Иванович, давайте начистоту, – предложил он. – Мы сейчас с вами в одной лодке сидим, и раскачивать её – себе дороже. Вы нам говорите, что мы знать должны и о чем людей спрашивать будем.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Шувалов. – Я предполагал, что по-другому с вами нельзя. Пойдемте!

Не оглядываясь, он устремился в лес. Друзья, переглянувшись последовали за начальником Тайной канцелярии.

– Да что ж это такое! – бормотал под нос Левшин, пробираясь по тропинке. Из всех троих только он постоянно спотыкался: в сумеречном свете тропинка казалось обманчиво ровной. – Ну Гришка то ладно, волк он волк и есть, а Шувалов-то как видит? Вот ей-богу, колдун!

– Колдун! – граф вдруг обернулся и с улыбкой взглянул на измайловца. – Между прочим, ученик Якова Вильямовича Брюса. Или думаете, просто так при дворе цесаревны Елисаветы Петровны служил?

Опешив, Левшин остановился и с недоверием посмотрел сначала на Шувалова, потом на приятеля-преображенца:

– Ты знал?

– Да. как иначе инициацию преображенцев проводить было? – отмахнулся Белов и вновь обернулся к начальнику Тайной канцелярии. – Александр Иванович, долго еще идти?

– Да можно и здесь, – тот слегка взмахнул руками, шепча под нос непонятные слова.

Воздух вокруг точно сгустился, стал вязким и душным.

– Что это? – Левшин покрутил головой.

– Всего лишь заклинание, чтобы нас никто не смог подслушать, – успокоил его Шувалов и повернулся к Белову.

– Итак, вы хотели знать, в чем дело. Извольте: готовится заговор. Цель – свержение государыни. По городу гуляют слухи, что Елисавета Петровна – незаконнорожденная дочь Петра Великого, прижитая матерью вовсе не от императора, а от Вильяма Монса.

Григорий присвистнул.

– Именно, – Шувалов совершенно верно истолковал этот свист. – и, судя по всему, заговорщики уже начали предпринимать кое-какие шаги.

– Но я не понимаю, их же схватили? Всех этих Лопухиных, Бестужевых? – Левшин слегка растерялся.

Начальник тайной канцелярии снисходительно взглянул на него.

– Вы и вправду верите в «бабий заговор»? Да их вина в том, что одна в схожем с государыней платье на бал заявилась, а вторая Лестоку не дала. Будь обе бабы поумнее, сидели бы сейчас дома, а не висели бы на дыбе.

– Ну, Лопухин Иван пил да болтал много, все государыней недоволен был, – заметил Белов.

– Болтовню государыня бы простила, но вот платье, – Шувалов покачал головой. – Ладно, это – дела минувшие, нынешнее гораздо серьезнее. Полагаю, заговорщики хотят освободить Браунтшвайскую семью и возвести их на престол российский.

– Откуда эти сведения? – отрывисто спросил Григорий.

Волк внутри ворчал и скалился, желая ринуться в бой на защиту государыни Елизаветы. Шувалов слегка нахмурился, решая, считать ли любопытство гвардейца дерзостью.

– Для вас это значения не имеет.

– Но они подлинные? – подхватил Сашка.

– Не сомневайтесь. Рассказали все, как священнику на исповеди, – граф усмехнулся. Левшин понял, что признания были сделаны под пытками, он невольно сглотнул.

– Но при чем тут убийства? – спросил Белов. – Тем более одна девка крестьянская, вторая…

Он брезгливо скривился, даже не желая произносить слово вслух. Начальник Тайной канцелярии покачал головой

– Григорий Петрович, вы же кажетесь умным человеком! Ну подумайте сами! Кто сейчас во дворце караулы несет?

– Преображенцы и… – Григорий вдруг осекся, пораженный догадкой. – Семеновцы?

– Вам что-то известно? – от Шувалова не укрылось заминка.

– Да, – понимая, что пикировку с графом можно продолжить и позже, преображенец коротко пересказал разговор с хозяйкой борделя. Шувалов хмурился все больше и больше.

– Стало быть, офицеров Амели не помнит? – произнес он слегка шипящим тоном, от которого по коже бежали мурашки. – Ничего, в крепости сразу всех вспомнит! Поименно! И не таким языки развязывали.

– Александр Иванович, не думаю, что это – лучшее решение, – возразил Белов. – Компания была большая, этак пол полка можно в крепость согнать.

– Надо будет, так и весь полк сгоню! – со свистом выдохнул Шувалов, глаза зло блестели.

– Камер не хватит. К тому же, слухи об арестах поползут, заговорщики затаятся. – Григорий замолчал.

Шувалов прищурил глаза:

– И что вы предлагаете?

– Установить за хозяйкой борделя слежку. Она боялась именно того, что к ней кто-то, кроме вас придет. Значит…

– Значит, к ней наверняка кто-то придет… – Шувалов кивнул. – Да. Это разумно. Я прикажу своим людям следить за домом.

– Нет, – Белов покачал головой. – Если это Зверь, то он легко учует ваших людей.

– Хотите следить сами? – Шувалов с вызовом взглянул на преображенца, тот скривился.

– Ну что вы… мне это не с руки… я приставлю к Амалии Ивановне своего человека.

Граф с минуту всматривался в гвардейца, точно пытаясь прочитать мысли, потом вздохнул:

– Что ж, воля ваша, Григорий Петрович… учтите, что мое предложение все ее в силе.

– Мой отказ тоже.

– В таком случае, не смею вас задерживать, – Шувалов взмахнул рукой, развеивая туман вокруг, поклонился и направился обратно по едва заметной тропинке.

Левшину показалось, что дышать сразу стало легче.

– Саш, что замер? – позвал друга Белов. – Пойдем, дел много!

В отличие от начальника Тайной канцелярии, преображенец пошел напрямик, не разбирая тропинки. Левшин едва успевал за ним, бормоча что-то про то, сколько надо кормить волка, чтоб он стал два метра ростом и перестал смотреть в лес.