Текст книги "Игры в вечность (СИ)"

Автор книги: Екатерина Хайрулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Она была зла на царя Аннумгуна и на всех людей заодно, кричала, что пора с ними всеми покончить. Но больше всего настораживало то, что причины своего гнева она раскрывать не хотела. Хотя, что уж тут, по всему выходило – сумасбродный царь отказал ей. Только вот как это вышло? До сих пор ни один вечный не мог устоять, не говоря уж про смертных. Или тут что-то еще? Что не так? Гнев Златокудрой вскипел последней каплей.

– Я выпущу на них шун! – срывающимся голосом крикнула она, и выскочила хлопнув дверью.

Эмеш вздрогнул. Дело принимает слишком серьезный оборот. Атт наверняка замнет это, сославшись на скверный характер дочери, но вот только не все, пожалуй, закроют на это глаза. Такими вещами не шутят.

– Ру! – ее удалось догнать лишь внизу, на лестнице.

Лару неслась, прыгая через три ступеньки, совершенно не желая что-либо слушать.

– Ру, постой.

Пришлось схватил ее за руку, чуть ли не силой развернуть к себе. Лару шмыгнула носом, совсем по-детски вытирая ладошкой нос. Эмеш едва удержался, чтобы не улыбнуться.

– Ты наговорила много лишнего, Ру, – тихо сказал он.

Лару кивнула, молча. Она все понимала, но высказала уже столько слов, что теперь их совсем не осталось.

– Тебе стоит вернуться и объяснить.

Лару отчаянно замотала головой. Возвращаться сейчас было выше ее сил, Эмеш это прекрасно понимал. Но и оставлять все как есть тоже не стоило бы.

– Пойдем вместе, я еще раз поговорю с Аттом, а ты просто постоишь за моей спиной. Хорошо?

Он старался говорить как можно мягче, успокаивающе, но она лишь с ужасом попятилась.

– Не пойду.

– Ру, ты не понимаешь. То, что ты сказала, может сильно тебе повредить.

Глаза Лару изумленно расширились. Где-то глубоко в них метались страх и непонимание. Только сейчас она начала понемногу осознавать что произошло, и не знала как теперь быть.

– Неужели ты думаешь, Сар, что отец действительно подумает, что я могу выпустить спящих?

Эмеш вздохнул и пожал плечами.

– Не думаю. Но, все же.

– Что «все же»? – голос Лару дрогнул, она обиженно всхлипнула. – Кто может поверить в это?

– Тебе не стоило упоминать спящих при всех.

Лару прикусила губу, но делать что-либо теперь уже поздно. Было видно, как в ней борются два совершенно противоположных желания: вернуться, и убежать как можно дальше. Сейчас она больше всего похожа на маленькую девочку, разбившую любимую мамину вазу. Даже забавно немного.

– Сар, но ведь я не собираюсь выпускать их, ничего не случиться, – неуверенно произнесла она.

Эмеш кивнул. Конечно не собирается. Однако, внутренний голос настойчиво твердил ему, что на этом дело не закончится. Он бережно обнял Лару за плечи, и она тут же уткнулась носом в его плечо – приятно и почти трогательно. А потом Лару подняла свои прекрасные, голубые словно небо, глаза.

– Убей его для меня, а?

Эмеш фыркнул, засмеялся и хотел уже отпустить Лару, но вместо этого только обнял ее еще сильнее.

– Кого? Царя? Атну? – поинтересовался он, чуть склонив голову на бок, словно стараясь лучше разглядеть, – что он тебе сделал?

Покраснев, Лару возмущенно надула губки.

– Ты даже не представляешь!

– Да уж, сложно представить, – усмехнулся Эмеш.

– Я ненавижу его! Я ненавижу людей! Убей его, Сар. А лучше перебей их всех, чтобы ни одной этой твари не осталось. Ты ведь можешь.

Голос Лару снова сорвался. Эмеш отстранил ее от себя и заглянул в глаза. Значит все серьезно, может быть даже серьезней, чем он предполагал.

– Рассказывай, – строго сказал он.

Лару замотала головой и сосредоточенно уставилась в пол.

– Ру, так нельзя…

– Хватит! – резко прервала она, – мне не нужны твои нотации. Если хочешь сказать что-то, говори. А этого я уже наслушалась.

– Брось, Ру, это всего лишь наши человечки, они…

Он вдруг умолк, чувствуя, что и сам не до конца понимает. Он давно не желал воспринимать их всерьез, к чему это? Да и можно ли всерьез относиться к собственным созданиям как к равным? Нет. Нельзя. Он слишком хорошо это запомнил. Они не такие. Лучше даже не пытаться. Слишком…

– Ты прав, – Лару сжала губы в тонкую линию, – они всего лишь люди.

– Как и мы, – едва слышно добавила она.

И в голубой бездне ее глаз отразилась тень одиночества. Вот так.

Люди, значит. Не стоит, Ру, милая, не стоит искать в них то, чего нет. Они не люди, не те люди, как бы нам, возможно, хотелось. Забудь. Не стоит относиться к ним как к людям, не стоит обижаться на них, как не стоит обижаться на сломавшуюся погремушку. Они лишь такие, какими мы хотим их видеть, не более. Отражение нас самих – наши человечки.

Все это так хотелось сказать, но он не сказал. Не смог, слова встали поперек горла. Не то, не так. Он слишком давно не видел людей. Вместо слов, Эмеш нежно провел ладонью по золотым волосам.

– Сар, я ведь не собираюсь никого выпускать, – тихо сказала она, – просто не могу сейчас вернуться. Если вернусь, то захочу снова кого-нибудь убить. Завтра поговорю с отцом. Хорошо?

Он долго смотрел на нее. Ну что, в самом деле… Кивнул.

– Хорошо. Ларушка, хочешь, пойдем посидим, поговорим.

Эх, надо было наверно еще вчера, но что теперь.

– Угу, – согласилась она.

И тогда великий Эмеш взял за руку богиню плодородия, и повел к себе домой.

– Сар! Саи-ир!

Бодрый голос с кухни заставил Эмеша высунуть голову из-под одеяла. Часы показывали полдень, голова слегка гудела. Сколько ж они вчера выпили?

С кухни доносился запах яичницы с беконом и свежесваренного кофе. Несмотря на состояние – очень аппетитные запахи. Да и в кои-то веки, Лару решила сама что-то приготовить.

– Сар, вставай, иди завтракать, – потребовал голос.

Эмеш лениво потянулся и сел в постели. Потом свесил ноги, нащупал на полу тапочки.

– Сар, – не унимался голос, – если ты не придешь сейчас, я съем все сама.

Эмеш усмехнулся, но это заявление заставило его пошевеливаться. Он еще раз потянулся для верности, зевнул, и только после этого направился в кухню.

Лару уже разложила все по тарелкам и даже соорудила себе бутерброд с ветчиной и сыром. У нее были мокрые волосы и розовый махровый халатик… Интересно, много ли таких вот халатиков у нее припрятано по разным домам?

– Давно встала? – поинтересовался Эмеш, усаживаясь за стол.

– Ну-у… – Лару неопределенно дернула плечами. Вид у нее немного взъерошенный, и даже чуть усталый.

– Не спала что ли вообще?

Криво ухмыльнувшись, Лару сверкнула глазами.

– Слушай, а ты та-а-ак храпишь! – Лару попыталась изобразить, но вместо этого только пару раз хрюкнула и рассмеялась. Все же вчерашнее не прошло для нее даром, она выглядела немного взъерошенной и даже напряженной, изо всех сил старалась выглядеть непринужденно, но это старание слишком бросалось в глаза. Ладно. Пусть отдохнет чуток, придет в себя.

Он только принялся мазать себе маслом хлеб, когда раздались протестующие вопли Иникера, и вслед за ними стук в дверь.

– Там открыто.

В двери появилась утыканная шипами голова морского демона, пробормотала что-то, извиняясь, и была тут же оттеснена в сторону. Вместо нее появился невысокий полноватый мужчина в свободных одеждах небесно-голубого цвета – Атт, собственной персоной. Судя по всему, ничего хорошего от этого визита ждать не придется. Вслед за ним вошли еще пятеро богов и два крылатых демона света илиль.

Эмеш поморщился – чужие демоны в доме не к добру, тем более в такую рань.

Остановившись в нескольких шагах от стола, Атт в недоумении разглядывал Лару, видимо ожидая от нее чего-то. Его лицо было мрачно, словно воды Могуна перед грозой. Илиль молча подошли и встали с обеих сторон, шелестя белоснежным оперением. Остальные расположились сзади полукругом, насколько позволяла обстановка.

Картина эта была настолько впечатляюща, что Эмеш испытал жгучее желание встать со стула, но передумал и просто отложил бутерброд.

– Лару, Аикана Наура, Златокудрая, ты обвиняешься в том, что выпустила демонов шун, и, тем самым, навлекла опасность на срединный мир – холодно объявил Атт.

Эмеш икнул, выругался и уставился на Атта во все глаза. Что за бред? Они что, с ума все посходили? Он обернулся на Лару, но и та совершенно ничего не понимала, так же удивленно смотрела на отца. «Что происходит?» – испуганно кричали голубые глаза.

Илиль решили времени не терять, невозмутимо подошли и взяли Лару под руки. Только тогда Эмеш наконец опомнился.

– Уберите от нее свои лапы! – он попытался отобрать Лару у демонов, но те лишь мягко отстранили его, не желая начинать драки. Да и неизвестно еще, что могут игрушечные боги против настоящих демонов.

– Да вы что! Она этого не делала! – запротестовал Эмеш.

Атт сжал зубы, выразительно шевеля желваками.

– Ты можешь это подтвердить? – мрачно поинтересовался он.

– Конечно, она… – тут Эмеш запнулся, только сейчас поняв, что случилось. И тихонько, шепотом, – спящие на свободе?

– Да, – Атт беспощадно кивнул. Эмеш почувствовал, как на спине выступает холодный пот.

Только этого еще не хватало. Это значит, что мало не покажется никому, это все равно, что запустить программу самоуничтожения… Конец света? Конец их маленького мира? И что теперь? Но как такое могло произойти? Этот вопрос он задал вслух.

– Врата открыты, – Атту объяснения явно давались с трудом. – Вчера Лару грозила выпустить шун.

– Она была со мной, она не могла сделать это.

– С тобой? – ехидно возразил Яснолицый Италь, хозяин солнца. – А ты сам где был этой ночью?

– Здесь, – Эмеш поднялся, смотря Италю прямо в глаза, сверху вниз, он был почти на голову выше. Впрочем, светило это ничуть не смущало.

Атт рядом тяжело дышал, он с великой радостью поверил бы любым оправданиям, но не мог.

– Савалар видели Лару на вершинах Унхареша, – тихо сказал он, – и твой Иникер видел как вы выходили из дома вместе.

– Иникер? Вместе? Выходили?

Не может быть. Сколько ж они выпили вчера, обсуждая никчемность людей и жалуясь друг-другу на жизнь, что теперь ничего не может вспомнить? Выходили? Гулять на Унхареш? Забрели к вратам? Этого просто не может быть. Или может? Воспоминания как-то мутно шевелились в голове, мешая одно другому… да, кажется куда-то ходили, и холод собачий, ветер… на Унхареш? Черт побери! Неужели и правда? Какого демона рогатого, их туда понесло?! А демоны… демонов он не помнил, хоть убей. Только вот его внезапный склероз ничего не гарантировал.

Эмеш лихорадочно пытался все осознать. Этого просто никак не могло быть, это не правда, в любом случае, это не Ларушка, она никак не могла, она не способна на такую подлость! Нужно срочно что-то придумать, и ни в коем случае не отдавать им ее. Он не верил. Как Атт может верить? Немыслимо.

– Не стоит выгораживать мою дочь, – сурово произнес владыка небес.

Эмеш тряхнул головой.

– Нет. Я могу поклясться…

– Молчи! – рявкнул он, меньше всего сейчас желая выслушивать оправдания. – Это дело решит суд. А если будешь настаивать на своем, то отправишься в Илар вместе с ней.

6

– Подлей еще горячей воды, принеси мне виноград и… ну и еще чего-нибудь.

Девушка послушно улыбнулась, готовая выполнить любую прихоть. Шамхат, кажется, ее зовут. Изящная, тонкая, звенящая как струна… темная умбра струящихся волос падает на высокую грудь, растекаясь потоками у дрожащих от бешеного сердца сосков, катится ниже, вдоль крутого изгиба бедра… влажный кармин чувственных губ и сияющая лазурь бездонных глаз. Впрочем, глаза Эмеш видел редко, сколько не пытался в них заглянуть, глаза неизменно пугались, прячась за ширмой густых ресниц.

Пусть, не важно. В остальном – выше всяких похвал. Шамхат – жрица Златокудрой, их присылали ему каждый год, и год от года все прекрасней.

Эмеш вытянулся в ванне во весь рост, расслабился и закрыл глаза. С водой, конечно, он прекрасно справился бы и сам – повернуть красный краник ему не сложно. Но было очень забавно наблюдать за девушкой, которую приводят в священный трепет технические чудеса… впрочем, чудеса скорее магические.

– Вот, господин.

Она поклонилась, словно опасаясь встретиться с ним взглядом. Да они и на царя-то своего боялись поднять глаза, не то, что на бога. От воды поднимался легкий аромат меда и лаванды. Однако ж, день с самого утра не задался. Так значит, демоны на свободе?

Эмеш потер одной пяткой другую. Демоны? Демоны… Первый шок прошел, и теперь остались только смутные, взбудораженные вопросы. Что это для него значит? Что это значит для всех них? Он так давно привык к устоявшейся размеренной жизни, что сейчас даже не верилось в возможность перемен. Все уляжется, рано или поздно… ничего особенного не произошло. Демонов, конечно, загонят назад, если они вообще существуют, Ларушке устроят выговор, может быть Атт подержит ее какое-то время взаперти… Они боги и это их мир. Что, в самом деле, может случиться? Внутри неприятно скребли кошки.

Эмеш приоткрыл один глаз, Шамхат стояла не шелохнувшись, глядя в пол. Словно фарфоровая кукла. Интересно, если он пролежит здесь еще часа два, она будет все так же стоять? Проверить?

– Можешь идти.

Девушка поклонилась и, пятясь, выскользнула за дверь. Эмеш отщипнул виноградинку.

А если нет? Если на самом деле случилась беда? Почти двести лет он тут безмятежно дрых на своем морском дне, а вот теперь кто-то пришел и настойчиво тормошит его, пытаясь вытащить из-под одеяла. Просыпаться не хотелось, как и не хотелось что-то менять.

Демоны значит? Демоны… Шун. Если все, что он о них знает, правда, то шун – это запущенная программа самоуничтожения мира, рано или поздно они сметут все, даже боги, пожалуй, не в силах ничего сделать. По крайней мере Эмеш не мог себе представить, как они будут с этими демонами бороться. Проще уйти. Да, пожалуй, уйти – единственный для них выход. Домой? Нет, сейчас даже не верилось, что был у него другой дом и другая жизнь, как-то уж слишком давно. Давно и не правда, скорее сон, чем явь. Домой он не вернется.

Тогда что? Не получилось с этим миром, может быть получится с другим, первый блин, так сказать… Они же смогут начать заново? Наверняка смогут. Кошки скребли все сильней.

Не нравилось ему все это, не нравились перемены, к чему бы они там не привели. Старый, что ли, совсем стал? Слишком обленился и привык… Да не будет ничего, не будет… рассосется само собой.

Эмеш глубоко вдохнул и сполз, ныряя в ванну с головой, потом долго лежал, смотря сквозь воду в потолок. Однажды, он случайно обнаружил, что может дышать под водой, ничуть не удивился – все-таки он морской бог, ему, наверно, положено. Но ныряя, по привычке, всегда задерживал дыхание.

Вода чуть-чуть колыхалась над ним, блики разбегались по потолку, и это отчего-то хорошо помогало сосредоточиться. Значит демоны?

Если они и правда на свободе, то кто тогда это сделал? Кто выпустил? В то, что врата открыла Ларушка – не верилось никак, ну не могла она, зачем? Кричать, злиться, кидаться чем-нибудь тяжелым в гневе – могла. Но чтобы так…

А вот какого черта, кстати говоря, она делала на Унхареше той ночь? Уж кому-кому, а савалар можно верить смело – демоны совсем не умеют врать. А он? Вроде они пошли гулять вместе, вроде даже в горы… так может он сам по пьяни полез к вратам? Сам выпустил демонов? Эмеш моргнул, под водой моргать было как-то странно… Да, с него станется, мог и выпустить… пора завязывать с этим делом, а то так глядишь, и конец света можно устроить. Впрочем, уже устроили, чего уж. Вынырнул, фыркнул, вытер ладонью лицо. Какие еще варианты?

Гизиду в гневе вполне мог решить отомстить Лару за лесного стража. Да уж, в гневе он страшен. Хотя отходчив, и вряд ли запала хватило на столько, чтобы продумать и осуществить столь хитроумный план.

Италь? Яснолицый бог солнца… Мог, тоже пожалуй мог бы, но вот непонятно зачем. Да и многие могли бы, если уж честно, но никто бы не стал. Для чего? Глупо.

Думузи? Вот это особый случай. Мог, конечно мог, слишком тут много тут «за», но и так же много «против». У них с Лару почти война, и даже не разберешь – игра это или всерьез. Раньше Эмеш думал, что все с ними ясно, все ждал, что бурные ссоры обернутся таким же бурным романом, но время шло, и ничего не менялось. Кто их теперь разберет, слишком перемешалось все за триста лет.

Но люди сами не могли, и демоны не могли сами… Так или иначе, придется искать виноватого среди богов. Вариантов не так уж много.

* * *

Тизкар проснулся на рассвете, едва только круглый бок солнца коснулся края степей. Поежился от холода, роняя с плаща, в который к утру завернулся с головой, крохотные капельки утренней росы, потянулся. Сквозь туман доносились приглушенные голоса – это Мелам о чем-то спорил с царем, ровно, тихо, не повышая голоса, но даже не разбирая слов было хорошо заметно, как дед взволнован. Что там еще?

Не мешать им? Полежать, делая вид что спит? Если нужно, потом все расскажут. Нет, пожалуй так он не сможет, не сейчас… Он хочет знать.

– Эй! – позвал Тизкар.

Голоса ненадолго замолкли, потом едва слышный шепот.

– Тиз, иди сюда! – велел царь наконец.

Тизкар пошел.

Этана с Илькумом уже сидели рядом, стрелок правда сонный, зевал, из всех сил стараясь продрать глаза. А вот Этана, похоже, не ложился вовсе, хмурый и, кажется, еще больше осунувшийся. Выходило, дед не терял времени зря.

– Я нашел прямой проход в Ки-Эреду, – спокойно объявил он.

– Куда? – у Тизкара глаза на лоб полезли, вот так вдруг поверить было сложно.

Ки-Эреду – обиталище богов, верхний мир. Значит, лесной страж не просто так был поставлен в этих горах. А Мелам не просто знал об этом проходе, он даже почти знал где искать? Ну и дед! Тизкар смотрел на него едва ли не с благоговейным трепетом.

А зачем тут, интересно, ходы? Богам, конечно, ни к чему, они могут и так, без ходов, напрямую, но вот людям… Интересно, кто и для какой цели сделал это?

– А ведь я однажды уже был там, – поведал Мелам. – И тоже отказался. Мне тоже предлагали вечную жизнь и вечное счастье.

Ухмыльнулся, поймав на себе ошалевший взгляд стрелка.

– Нет, Златокудрая мне жениться не предлагала, рожей не вышел. Это Атт хотел наградить за заслуги… а я, дурак такой, отказался. Тоже отказался.

– Почему?

Мелам развел руками – сложный вопрос, даже сам себе толком ответить не можешь, не то что другим.

– Не захотел.

Он хорошо помнил, как это было. А ведь дед тогда был совсем еще мальчишкой, постарше стрелка, конечно, но уж намного моложе того же буйвола. Этана, кстати, ничуть не удивился, то ли хорошо знал историю, то ли понимал причины, а может быть просто не до того сейчас.

И Атт тогда все понял, не стал кричать, метать молнии и грозить карами. Впрочем, это совсем другое, дед отказался от дара, а царь отказал женщине. Интересно, а сам бы он как? Некоторым женщинам сложно отказать…

В тот раз Мелам предстал перед очами владыки небес. Молодого героя распирала гордость, шипя, выпирала мутной пеной из всех щелей, грозя разорвать в клочья. Боги смотрели на него, улыбались ему, говорили всякие приятные слова. Он искренне радовался и задирал кверху нос, принимал поздравления и угощения с божественного стола, довольно урчал, жмурясь в лучах собственной славы. Он герой! Жизнь казалась чудесным сном – он! Здесь! Рядом с ними! Как равный!

Пока вдруг не натолкнулся с разбегу на взгляд небес. Нет, ни как на равного смотрели на него, ни как на героя, даже на человека, жалкого и ничтожного, так не смотрят. Так смотрят на вещь. Хорошую, добротную, местами забавную и чрезвычайно полезную. Но все равно – вещь. Сказать, что мир перевернулся – ничего не сказать.

– Простите, – тихо сказал Мелам, – я не хочу, я лучше пойду домой.

И ушел. Его отпустили.

У него хватило самообладания кое-как жить дальше, а у Атта, на удивление, хватило ума не спрашивать ни о чем. Мелам ничуть не сомневался, – небеса поняли все без слов. Больше никто ничего не предлагал, боги вообще разом перестали обращать на него внимание, и дед был несказанно рад. Только однажды Мелам снова увидел бога вблизи.

– Пойдем, что покажу, – предложил Атт без предисловий, взял Мелама за руку и шагнул прочь.

Под ногами вдруг взвился песок. Ветер пустыни, вместо соленого бриза. Они стояли у огромной, уходящей куда-то ввысь стены, лазурной, искрящейся, исходящей мягким теплом и светом. От земли, и в самые небеса. Мелам едва не задохнулся от внезапной мысли – это и есть небеса, он стоит у самого края.

– Да, – сказал Атт, – потрогай, не бойся.

Долго не решался Мелам протянуть дрожащую руку, кощунством казалось ему прикасаться к небесам, святотатством. Нет, ничего особенного, теплая, гладкая, упругая поверхность. Протянул другую руку… ничего. Только мягкие искорки потянулись к пальцам, дрогнули и улеглись. Атт улыбался.

– Понял? – спросил он.

– Это все вы?

– Всего лишь замки на песке, Мелам. Мы куда большие дети, чем вам кажется.

Долго молчал, словно собираясь духом.

– Знаешь, чего я боюсь больше всего? А? Ты знаешь чего боится владыка небес? – он нахмурился, резко проступили морщины на лице, и Мелам вдруг отчетливо осознал – Атт старик, действительно старик, ему чудовищно много лет.

– Мне все кажется, – тихо сказал бог, – что однажды набежит большая волна, и смоет… а что я, глупый ребенок, могу?

Он стаял у самого края мира, протянув руки к хрустальному своду небес. Казалось, ударь со всей силы, и небосвод дрогнет, затрещит… Стало ужасно, невыносимо страшно.

– Зачем ты говоришь мне все это?

Атт лишь покачал головой.

– Я ведь раньше думал – ну и пусть, ерунда, смоет, так построим новые, заново слепим людей. Я думал это игра, Мелам. Думал, не выйдет, так переиграем, или просто уйдем, если надоест. Бросим и уйдем. Понимаешь?

Уже собираясь ответить, Мелам снова натолкнулся на взгляд небес, и промолчал. Ибо как на равного. Человек и человек. Да, он понимал.

– А я так хочу домой, Мелам.

– И мы можем, вот сейчас, вот прямо сейчас, отправиться к богам? – Илькум во все глаза смотрел на деда. – Можем, да?

– Можем. Но сейчас мы идем домой, – ответил за деда царь.

– Так или иначе, дело сделано, – нехотя вздохнул дед. – Зачем нам к богам? Просить у Златокудрой прощения? Думаешь, поможет, мальчик? Но если понадобится – мы знаем где искать. Далеко они не ушли.

– Эй, ты!

Чуть хрипловатый грубый голос.

Царь не стал оборачиваться, хоть и сразу понял – обращаются к нему. Оборачиваться было лень.

Он успел сделать еще несколько шагов, прежде чем чья-то ладонь цепко впилась в его плечо, с силой разворачивая к себе. Тихо зашипел от боли – рука и без того сломана, нечего уж так-то хватать.

– Стой спокойно, ублюдок! Ты что, не слышишь?! – злился незнакомец.

Высокий, на голову выше царя, худой, темноволосый, лицо перекошено от ненависти. И тут же короткий удар в челюсть, почти без замаха, отбросил Атну на несколько шагов.

– Что ты хочешь? – сухо спросил царь, медленно поднимаясь на ноги, оттирая кровь с разбитой губы.

– Ничего. Я пришел посмотреть.

– Посмотреть? Ну и как?

Незнакомец демонстративно осмотрел царя с головы до ног и с презрением плюнул.

– Не ахти, – бросил он.

– Хорошо, – согласился царь. Потом безразлично пожал плечами и отвернулся, собираясь идти.

– А ну, стой!

Вокруг плывет глухой непролазный туман, вязкий, серый, надежно ограждающий от ненужных глаз. Лишь небольшой пятачок чистого прозрачного, словно хрусталь, воздуха между ними.

Вон он стоит, ждет, застыл напряженно, словно в боевой стойке, пришел мстить. Кто ты такой? Бог? Гизиду, гневный хозяин лесного стража? Демон, посланный убивать? Темные глаза незнакомца смотрят в глаза царю, сверкая бешеным огнем. Да, он пришел мстить! Дурак.

Царь медленно, за ремень, потянул с плеча автомат… хорошо что заряжен, только предохранитель надо до конца вниз… ухмыльнулся незнакомцу. Тот едва уловимо дернулся, неуверенно переступая с ноги на ногу.

– Что ты хочешь? – спросил царь.

– Твоей смерти!

– Тогда убей.

Глупо сражаться с богом, боги бессмертны. Даже если выстрелишь, даже если он сейчас упадет, потом придет снова и так же встанет за спиной. Но стоять и покорно ждать – еще глупее.

– Ублюдок – зарычал сквозь зубы бог.

– Я буду стрелять, – ровно сказал царь.

У бога нет ответа, он молчит, он пришел не за этим – пришел мстить, драться, как мужчина с мужчиной… да, он пришел мстить и драться. Он и правда пришел посмотреть. Не убивать. Хотя, пожалуй, убил бы с удовольствием.

– Ладно, – царь нажал на курок.

Короткая очередь разорвала воздух, почти без звука, словно серый туман поглотил все, только чуть хрустнуло в ушах… медленно-медленно летят пули. На лице бога недоумение и боль, спустя вечность он падает на колени, схватившись за грудь, согнувшись… алая кровь проступает под пальцами. Царь медленно подошел к нему.

– Еще? – спросил он.

– Подожди, – глухо захрипел бог.

– Хорошо.

И царь сел рядом, вытянув больную ногу, положил на колени автомат.

Бог отчетливо заскрипел зубами, разглядывая окровавленную ладонь, ему больно и страшно… да он бессмертный, человек бы не выжил вот так, когда сердце и легкие разорваны в клочья, почти в упор.

– Прости, – сказал царь. – Но тогда у меня не было выбора. Хватит. Вы уж как-нибудь сами…

Бог долго-долго смотрел ему в глаза и долго-долго молчал, по его лицу скользнула тень понимания. Не было выбора. Тогда…

– Да, – согласился вдруг, неизвестно с чем, может быть сам с собой.

– Ты еще будешь убивать меня?

Бог отвернулся, мотнул головой, попытался вздохнуть, но вместо этого зашелся кашлем.

– Тогда я пойду, у меня дела, – тихо сказал царь. И тяжело поднявшись на ноги, заковылял в туман.

* * *

– Господин! – шипастая морда Иникера просунулась в дверь, – прошу прощение за беспокойство.

– Что там?

– Там Думузи. Он ждет в гостиной.

Думузи сидел у окна, в большом кожаном кресле, вцепившись в подлокотники так, что побелели костяшки, и мрак метался в его глазах. Степной бог, дикий степной ветер, изодранный в клочья, весь в крови, и готовый хоть сейчас снова кинуться в бой. Какой ненормальный решился с ним драться? Пожалуй, даже Атт бы поостерегся.

Благоухая лавандой и облачившись на ходу в мягкий пестрый халат, Эмеш уселся напротив. Он только хотел осведомиться, что у Думузи стряслось, но степной бог его опередил.

– Ты знаешь, что Лару отправится Илар?

– Что? – вот так, сразу, к подобному Эмеш был не готов.

Ки-Илар, нижний мир, или как называли его люди Тат-Фишу – земля без возврата. Люди никогда не возвращаются оттуда, возможно с богами все иначе, но пока никто пробовать не спешил. Если Лару отправят за Реку, никто не знает, сможет ли она вернуться. Нижний мир цепко держит добычу. Это почти равносильно смерти, для людей это и есть настоящая смерть. Думузи язвительно ухмыльнулся, дернув щекой.

– Ты же знаешь законы, – сказал он, – тому, кто самовольно откроет врата, грозит изгнание в Илар.

– Брось, – не поверил Эмеш, – эти законы наверняка писаны Аттом, он не даст свою дочь в обиду, ну, может, посадит ее под домашний арест. К тому же я не верю, что это сделала она.

– Зря не веришь. Зря?

Эмеш подался вперед, вглядываясь в темные глаза гостя.

– Что ты хочешь сказать?

Думузи дернулся было вскочить на ноги, но тут же едва не задохнулся от резкой боли, захрипел, подавившись кашлем.

– Сиди уж, Дим, смотреть страшно. Кто это тебя так?

Считается, что боги бессмертны и неуязвимы. Бессмертны – да, убить такого почти невозможно, да и все раны заживает быстро, не оставляя следов. Только пока рана заживет, еще успеет доставить обладателю немало хлопот, вот как Думузи сейчас.

– Сядь, и посиди немного спокойно, а то весь ковер мне заляпаешь кровью, – посоветовал Эмеш.

Думузи покосился с явной неприязнью, но возражать не стал.

– Какая разница кто…

– Ладно, – Эмеш махнул рукой, – это твое дело. Давай, рассказывай, что ты хотел.

– Лару отправят в Илар, – механически повторил он, – она сама виновата…

– Что значит сама?

– То и значит, Сар. Она выпустила демонов, на вратах отпечаток ее силы.

– На вратах? – не поверил Эмеш, – откуда ты знаешь?

Думузи уставился в пол, стиснув челюсти, и на скулах явственно вспухли желваки. В нем заметно боролись два желания – рассказать и послать Эмеша в бездну с его вопросами. Последнее, похоже, побеждало.

– Зря я сюда пришел, – сказа он, медленно вставая, – я разберусь сам…

Эмеш едва удержался, чтобы не схватить степного бога и силой не усадить на место. Если б тот выглядел сейчас поприличнее, то наверно так бы и сделал.

– Подожди…

– Нечего мне тут делать, зря я пришел… – хмуро процедил Думузи, – я сам виноват не меньше.

– Ты о чем?

– О демонах, – коротко бросил он.

Эмеш нахмурился. Острый, пронзительный взгляд степного ветра больно резанул по глазам, заставляя сморгнуть.

– Рассказывай, – потребовал Эмеш, и где-то далеко, с разбегу разбилась о скалы ревущая волна.

– Хочешь поговорить? – Думузи скривился в презрительной усмешке, – ты думаешь, наша Златокудрая тут ни при чем, хочешь отыскать правду, другого виноватого. Но что если правда в том, что другого виновного нет?

– Она не могла этого сделать.

Нет, Лару не умела так врать в глаза. Она прекрасна, легкомысленна, порою вспыльчива, да! Она живой огонь из ненависти и любви. Огонь страсти, а не лед расчета и интриг. Он прекрасно видел ее лицо, когда пришел Атт, она не понимала, она не делала этого.

– А кто мог? – Думузи зло сощурил глаза, – может быть ты?

«Может и я» – едва не ляпнул Эмеш, но вовремя прикусил язык. Может и он. Вполне может. Он даже толком не помнит. Ведь тоже таскался на Унхареш. Может он сам?

И что тогда? Илар? Навсегда? Непрошеный холодок пробежал по спине, впиваясь в кожу острыми когтями.

– Может и я, – тихо сказал Эмеш, подцепил холодок за шкирку и отбросил прочь.

Думузи сразу сдался, сморщился, словно от боли.

– Нет, не ты, – так же тихо произнес он.

Они смотрели друг другу в глаза, когда-то друзья, когда-то враги, Идим Джайарах, хозяин ветров и Саир Нимрахим, грозный повелитель морей. Могучие боги? Дети, заигравшиеся в песочнице? Вечные дети. Вечность ухмыльнулась, вильнула лисьим хвостом и скрылась в кустах.

Три правила зачитал им седой лодочник Уршанаби, начиная игру: не творить демонов, не наделять людей силой, не открывать врата. За нарушение любого из них – смерть, вполне реальная смерть, хоть тогда это казалось лишь забавным, пикантным штрихом. Представить, что Лару умрет – было страшно.

Даже не то что Лару, а то что умрет. Смерть – это не правильно. Смерть слишком долго обходила их стороной, успев превратиться в далекую прозрачную тень. Но сейчас тень обрела плоть и грозила сожрать так уютно обустроенную, согретую солнцем реальность. Она уже облизывалась на пороге, хищно причмокивая.

– Я не верю, что это она, – Эмеш и сам с трудом узнал свой голос, – я не позволю…

– Не позволишь? Как?

Думузи вдруг затрясся, едва сдерживая рвущийся из разодранной груди хохот, слезы выступили на глазах, на губах проступила кровь, искореженные легкие хрипло булькали, тело скрутило судорогой. Эмеш едва удержался, чтобы не отвести глаза – от этого зрелища становилось не по себе. А дикий ветер степей продолжал самозабвенно хохотать, стискивая зубы от боли.