Текст книги "Горн Стихий (СИ)"

Автор книги: Екатерина Флат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ТЕНИ ДАЛЕКОГО ПРОШЛОГО

Я даже не представляла, сколько уже прошло времени. Мы просто брели сквозь темноту. Я бы сказала, что бесцельно, если бы Вадим не утверждал, что чувствует направление. По-прежнему вокруг не было ни одной живой души, хотя мы углубились уже достаточно далеко. Судя по явственному чувству голода, близился полдень, но на освещенности это не сказалось никаким образом.

– Что-то мне как-то не по себе, просто мороз по коже, – поежился Вадим. – Давит что-то. Словно какая-то слепая сила, сложно объяснить.

– Откуда ей здесь взяться? – не слишком уверенно пробормотала я.

– Ну откуда-то иллюзии ведь взялись, – справедливо возразил он. – И вообще… – он вдруг резко остановился и замолчал.

– Ты чего? – не поняла я.

Вадим ничего не ответил, медленно поднял с земли странный краеугольный черный камень и смотрел на него так, что мне даже не по себе стало.

– Вади-им, – я тронула его за плечо, – ты в порядке?

– Ты видишь? – странным голосом прошептал он.

– Вижу что? Камень? – не поняла я.

– Это не камень, – голос Вадима дрогнул, – это далеко не камень…

– А что? – я с непониманием смотрела на банальный, на мой взгляд, каменный осколок. – Кость динозавра?

Вадим вообще меня не услышал, быстро зашагал вперед, я едва за ним успевала.

Черных камней под ногами становилось все больше, и уже даже я начала понимать, что это явно осколки чего-то. Мы остановились у самого большого из них. Странной формы отполированный огромный камень был будто в копоти. Вадим провел ладонью по его поверхности, под слоем сажи оказался гладкий черный металл. У меня появилось смутное чувство, что я уже где-то видела подобное. Да и сама форма камня… Словно раньше это было какое-то строение. Нет, не строение, а вроде монумента, очень высокого…

– Вадим, – у меня перехватило дыхание, – это то, что я думаю?..

– Да, Карина, – глухо прошептал он, – это Меч Равновесия. Точнее был когда-то. Очень и очень давно.

– Меч Равновесия? – я ахнула. – В Арцахесе? Но как так… я не понимаю…

Вадим с крайне странным, отчужденным выражением лица положил ладони на черную поверхность каменного основания и закрыл глаза. Меня просто распирало от вопросов, но я понимала, что пока лучше не лезть. Оставалось лишь терпеливо ждать.

Прошло минут десять, не меньше, когда Вадим, наконец, открыл поддернутые пеленой глаза.

– С тобой все нормально? – обеспокоенно прошептала я.

Вадим словно меня и не услышал. Сел прямо на землю, прислонившись спиной к бывшему основанию Меча Равновесия, запрокинул голову и ничего не выражающим взглядом смотрел в черное непроглядное небо. Понимая, что сейчас другу явно не до меня, я просто села рядом с ним. И потянулось молчание, я даже потеряла счет времени, когда Вадим вдруг заговорил.

– Знаешь, у нас есть легенда про самого первого Паладина, – бесстрастным, словно чужим голосом начал он. – Равновесие впервые выбрало кого-то из смертных своим воином, именно для него был создан меч третьей силы, которая предшествовала Порядку и Хаосу. Вечной и незыблемой силы… Многое было дано первому Паладину самой природой от рождения, не появлялся с тех пор на свет ни один смертный равный ему. И он служил Равновесию как никто из нас. Величайший герой в существующей Вселенной…

Я сразу вспомнила ту статую в заброшенном святилище Равновесия.

– Тогда, на заре времен, – Вадим говорил будто в трансе, – царило другое Зло. Я не знаю, с чем именно пришлось бороться первому Паладину. В легенде говорится, что у него была какая-то величайшая миссия, причем он сам выбрал для себя этот путь, от которого не отступил до конца своей жизни… – Вадим слегка тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, впервые на меня посмотрел, виновато улыбнулся. – Извини, Карин, у меня немного башню снесло.

– Да нет, ты продолжай, мне жутко интересно про первого Паладина, – взмолилась я. – Какая у него была миссия?

– Это неизвестно, – он пожал плечами, – я бы многое отдал, чтобы это узнать. Я почему вообще про него заговорил. Этот Меч Равновесия… вернее то, что от него осталось, – его голос дрогнул, – его установил именно первый Паладин… Мы пытались с ребятами отыскать этот Меч раньше, да и до нас многие Паладины пытались его найти. И ведь и мысли не было, что он может быть в Арцахесе…

– Так получается, именно первый Меч Равновесия и хотел скрыть от всех Совет? – догадалась я.

– Не думаю, – не подтвердил мою мысль Вадим, – оно им, конечно, невыгодно было, чтобы мы нашли его, но по сути это особого бы вреда не принесло. Ну что бы изменилось от того, что Паладины Равновесия вдруг обнаружили одну из своих древних реликвий? Это только прибавило бы нам боевого духа и стойкости. И все. Первый Меч Равновесия ценен как память о нашем прошлом, о зарождении служения Равновесию, но никакой магии или особенных сил он нам не даст. Особенно теперь, когда он разрушен… – Вадим вздохнул.

– А вот еще ты говорил про третью силу, которая была до Порядка и Хаоса, – не унималась я, – про меч этой третьей силы.

– А ты разве сама не поняла? – с легким удивлением посмотрел на меня Вадим. – Это же Клинок Истины.

– С ума сойти… Так у Эридана меч первого Паладина?

– Не совсем, – Вадим покачал головой, – сложно объяснить, это и он, и не он одновременно.

– Это как? – не поняла я.

– Да в легенде про это непонятно, – с досадой ответил он. – Вроде как меч первого Паладина после его смерти разделился на два клинка. Один из них перешел к Джабраилу Орбаганскому, который в свое время и основал Орбаган. Это и есть известный тебе Клинок Истины.

– А второй? Он куда делся?

– Об этом история умалчивает. Многие были уверены, что его каким-то образом захватил Совет, и он хранится теперь там в строжайшей тайне. Но правда это или нет – кто знает? – Вадим развел руками.

– Так нас именно для этого сюда зашвырнуло Равновесие, чтобы мы вашу реликвию нашли? – я непонимающе на него смотрела.

– Не думаю, – медленно произнес Вадим, – тут дело явно в другом.

– Тогда еще вопрос, – не замолкала я, – ты говорил, что Меч Равновесия создан и на физическом, и на ментальном уровнях одновременно, и что уничтожить его невозможно. Так неужели самый первый разрушился просто от времени?

– Карин, Меч Равновесия вне времени, – странным голосом ответил Вадим. – Понимаешь, что это значит?

– Объясни, – я нахмурилась. – Что тогда с ним случилось?

– Кто-то его разрушил, – глаза Вадима потемнели.

– Ты же сказал, что это невозможно, – совсем запуталась я.

– Вокруг нас наглядное свидетельство, что, как оказалось, это возможно, – возразил он. – Правда, я даже представить не могу, кто вообще это мог сделать. Такой силой не обладал никто и никогда. А разрушили Меч очень и очень давно…

– Но зачем? – я растерялась. – Если это просто реликвия… Ты же говорил, что смысл этого сооружения в знаке защиты мира, как условный сигнал для Паладинов…

– Именно так, – Вадим кивнул.

– Тогда зачем, ну вот зачем его было кому-то разрушать, а? Объясни, я действительно не понимаю, – насупилась я.

– Я и сам не понимаю, – честно ответил Вадим. – Если рассуждать логически, то это делать было вообще незачем. Я склоняюсь к той версии, что либо это произошло случайно, либо вообще не знаю, что думать… Помнишь наши клоны? Быть может, это взаимосвязано. Был выброс какой-то исключительной силы, которая разрушила Меч Равновесия и осталась тут болтаться безвредными клочками.

– Я теперь вообще ничего не понимаю, – ошалело пробормотала я, – какая-то сила… неизвестно зачем… голова просто кругом идет… Нам-то с тобой что делать?

– А если нет? – погруженный в свои мысли Вадим моего вопроса даже не услышал. – А если этот кто-то разрушил его сознательно? Если он до сих пор здесь?

– Здесь? – я нервно сглотнула. – Вадим, ты меня так не пугай. Если уж ваша неубиваемая реликвия рухнула, то нам с тобой вообще хана.

– Это мы еще посмотрим. – нехорошим голосом произнес Вадим и решительно встал. – Отныне Арцахес под защитой Паладинов Равновесия!

И тут же непроглядное черное небо прочертила огромная молния и ударила в землю совсем рядом с обломками прежнего Меча. Земля задрожала, и из мгновенно образовавшейся от удара молнии черной воронки поднималась монолитная глыба.

Я с благоговейным ужасом смотрела на возвышающийся Меч Равновесия, который ярким белым лучом бил в черное небо, мгновенно образовав в нем воронку.

– Вадим, но зачем?.. Кого ты собрался защищать в Арцахесе? Тут, кроме нас, людей нет, если ты не заметил. Или ты это случайно? – я с сомнением на него взглянула.

– Нет, Карина, это я очень даже не случайно. Пусть теперь тот, кто разрушил первый Меч, придет сюда и попытается уничтожить этот, – Вадим мрачно усмехнулся. – Да только есть еще в этом мире Паладин способный защищать свои идеалы.

– Ты псих, – жалобно пробормотала я, – нет, ты точно псих. Ты это сейчас серьезно сказал?

– Абсолютно, – Вадим решительно кивнул, – и если понадобится, я буду охранять этот Меч до конца своей жизни.

У меня едва не задергался левый глаз.

– Ты же сам говорил, что это был хрен знает сколько лет назад! – я едва не заорала. – Не поздновато ли ты спохватился? Если кто-то супер сильный тут и был, то давно уже как скопытнулся! Ты сам-то подумай!

Хмурый Вадим молчал. Видимо, ему уж очень сильно хотелось побыть героем.

– А если нет? – возразил он.

– Гадать можно до бесконечности, – буркнула я, – не тупи.

– Я все решил, – высокопарно изрек Вадим. – Оставь меня здесь. Равновесие вернет тебя домой.

– О, да, замечательно! Я вернусь домой, а ты останешься здесь караулить до конца своей жизни неизвестно кого. Сложно, конечно, будет объяснить твое решение бедной Рите… – я выждала эффектную паузу и коварно добила: – Благо, что есть Виталька, сможет ее утешить.

Судя по выражению лица Вадима, в его душе рьяно боролись Паладин и человек. Он резко сжал руки в кулаках и глухо прошептал:

– Не говори ей про меня ничего, пусть думает, что я просто пропал и все.

Я не ожидала, что моя уловка не подействует. Только сейчас поняла, насколько серьезно он настроен, и не на шутку испугалась.

– Ну с чего ты вообще взял, что нас сюда забросили для того, чтобы ты тут остался?!

– А для чего еще? – угрюмо отозвался Вадим, на меня не смотря. – Карин, бессмысленно пытаться меня переубеждать, я не отступлю.

Он уселся на землю у основания Меча и упрямо уставился в темноту перед собой.

Я от злости даже ногой топнула.

– Ну и сиди здесь и жди хрен знает кого, пока с голода не помрешь! – в сердцах выпалила я, резко развернулась и яростно потопала прочь. Я ждала, что он меня окликнет, но Вадим остался безмолвным.

– Нет, на этих долбанутых Паладинов никаких нервов не хватит! Ну и пожалуйста, – бурчала я себе под нос, уходя все дальше, – если он упрямый как баран, то я тут не виновата! Ничего, ничего, – пророчески протянула я, – через пару дней ему надоест играть в героя, бросит эту бредовую затею как миленький! – я с досадой пнула подвернувшийся под ногу камушек, обернулась.

Сам Меч уже видно не было, но бьющий с его острия в небо яркий луч служил прекрасным ориентиром. Во мне досада закипела с новой силой.

– Я, конечно, понимаю, первый Паладин, реликвия и все такое, – ворчала я, – но это ведь все лишь прошлое, просто прошлое…

Голос Прядущего зазвучал настолько неожиданно, что я даже подпрыгнула. Мне порой казалось, что у меня в карманах находятся какие-то мини-порталы, которыми он пользуется, потому что уже не раз он откуда ни возьмись появлялся, хотя секунду назад его там не было.

– Первый Паладин, первый Паладин, – пробурчал серебряный паучок, – нашли с кого пример брать.

Я быстро достала паучка из кармана джинсов, и теперь он восседал у меня на ладони с крайне важным видом великого мудреца и мыслителя.

– Он был величайшим героем, – возразила я и уже не так уверенно добавила, – по крайней мере, так, по словам Вадима, говорится в их легенде.

– Да я разве спорю? – фыркнул Прядущий. – Он, действительно, был величайшим героем. Да только он же стал и величайшим отступником.

– Что? – поразилась я.

– А что, – ехидно с изрядной долей превосходства поинтересовался Прядущий, – об этом в легенде Паладинов не говорится? И почему я не удивился?

– Ты мне нормально про него объясни, – потребовала я.

– Да чего тут объяснять-то, – паучок задумчиво поочередно рассматривал свои лапки, словно видел их впервые, – он, конечно, совершил подвигов столько, сколько все Паладины за всю историю всей кучей не совершили. А потом… потом он просто стал отступником.

– Вот так вот просто взял и стал? С утра проснулся и решил, мол, а не пора ли мне на сторону зла, вдруг у них там печеньки вкуснее? – не удержалась от сарказма я. – Слушай, Прядущий, раз уж ты поднял эту тему, то давай уж толком все расскажи.

– Ай, ну какая же ты настырная, – страдальчески изрек паучок. – Само собой, что отступником первый Паладин стал не враз и не от нечего делать. Он был избран Равновесием, но… Но он не служил ему. Просто возложенная на него миссия совпала с тем, к чему стремился он сам. Вот только итоговые цели не совпадали. И когда Паладин, сам того не подозревая, осуществил замысел Равновесия, выбора ему не дали… Вот как ты думаешь, почему Равновесие обрекает своих воинов на испытания?

– Чтобы они стали сильнее? – предположила я.

– Нет, – Прядущий покачал головой. – Чтобы уничтожить в них последние сомнения, последние слабости и даже последние мечты. Чтобы ничего, никакие эмоции и чувства не мешали Паладинам исполнить свой долг. Так было и с самым первым. Его лишили всего. Но не поставив перед выбором, как твоих друзей, а просто-напросто уничтожив то, что было ему дорого.

– Я бы после такого, наверное, рехнулась, – тихо пробормотала я. – Разве вообще можно так с людьми?..

– Вот и представь, каково было после такого первому Паладину, – продолжал Прядущий, – я прекрасно помню, в каком он был состоянии…

– Погоди, – перебила я, – ты хочешь сказать, что ты при этом присутствовал?

– Конечно, – как само собой разумевшееся подтвердил Прядущий, – если ты не заметила, я – мертвый бог, прядущий Нити Судеб. И первого Паладина в том числе. Так, что-то я с мысли сбился, про что я тебе рассказывал?

– Про то, как он стал отступником, – напомнила я.

– А, ну да, так вот, – снова ударился в воспоминания паучок, – после того, как с ним так поступили, он чуть сума не сошел. Сначала он находился в полной растерянности, еще до конца не веря в происходящее. Он, конечно, пытался себя убедить, что так, быть может, лучше для всех, я даже одно время думал, что он смирился. Да только его явно недооценили, недолго он пребывал в смирении. Первый Паладин воспротивился такому итогу и восстал против всех высших сил.

– Ну и правильно сделал! – тут же поддержала я. – Нечего всем этим вашим высшим силам ломать чужие жизни!

– Не нам судить тех, кто мудрее нас, – возразил Прядущий, – слишком многое было поставлено на карту, чтобы рисковать. Да и первый Паладин… Они ведь считали, что он достаточно подчинен Равновесию, чтобы принять их решение. Но он оказался сильнее, чем они думали. Безвозвратно потеряв единственный смысл своей жизни, он только чудом удержался на грани разума и отрек все, во что верил и что раньше защищал… Вот так вот он и стал величайшим отступником. И возведенный им здесь Меч Равновесия он сам же и разрушил.

– Ничего удивительного, – я оглянулась в сторону бьющего в небо луча света. – Вадим, по всей видимости, об этом всем не знает.

– Ни один Паладин не знает. Да и стоит ли им об этом знать, Карин? Знать, что на одной из Чаш Равновесии вполне может оказаться то, чем они не готовы пожертвовать… Вот ты ворчишь на Паладинов, а представь, каково им, всю жизнь под бременем выбора. И хорошо, если каждый уже решил для себя, кто он в первую очередь: Паладин или человек, но слишком часто это решение приходит ценою больших жертв.

– Но что мне делать? – я беспомощно вздохнула. – Как Вадима убедить?

– Не лезь к нему пока, он сам примет решение, – посоветовал Прядущий.

– Так а для чего мы здесь? – задала уже порядком мучающий меня вопрос.

– Вадим должен понять, кто он. Ну а ты… – паучок замялся, словно сомневаясь, стоит ли говорить. – Ну а у тебя есть шанс многое узнать.

– Узнать о Паладинах? – не поняла я.

– Нет, Карина, о том, почему Создательница воплотилась снова.

Я даже обомлела.

– Но как я об этом здесь узнаю?

Но вместо ответа Прядущий быстренько исчез. Я тяжко вздохнула и поспешила обратно.

Вадим сидел все там же, даже положения не изменил. Посмотрел на меня с легким удивлением.

– Извини, – я виновато улыбнулась, – я просто малость психанула, – села рядом с ним.

– Да ничего страшного, не заморачивайся. Я только понять не могу, почему ты все еще здесь, – пробормотал он, – почему тебя не возвращают.

– Видимо, твоему Равновесию виднее, кого куда возвращать, – я снова улыбнулась. – Слушай, Вадим, а что раньше было в Арцахесе? Ну до того, как Совет тут террариум устроил.

– Видимо, здесь жили люди, – Вадим пожал плечами, – кто-то ведь понастроил разбросанные по всему Арцахесу охранные башни. Причем, удивительно, что других строений или хотя бы руин я здесь не видел.

– Ты же сам говорил, что по эту сторону горного хребта не бывал, – напомнила я, – мало ли, что тут есть.

– Ну да, – он медленно кивнул.

– Так, может, стоит нам прогуляться? – я посмотрела на него со слабой надеждой.

– Думаешь? – Вадим явно колебался.

– Уверена, – заявила я. – Тем более Меч видно издалека, если что мы быстренько вернемся.

– Ну хорошо, – сдался Вадим, вставая, – давай осмотримся.

Выбирать направление не пришлось, пошли наугад, оставив Меч позади. Не прошло и получаса, как мы набрели на развалины.

– Ого, – присвистнула я, разглядывая гору серых камней, – а это что было?

– Башня. Видишь, остатки основания сохранились. Скорее всего, точно такая же, которые до сих пор стоят, – Вадим задумчиво обошел вокруг, по диаметру тут было примерно с десяток метров. – Вот только от чего она рухнула: от времени или ее разрушили, даже не знаю.

– Не мир, а одна сплошная загадка, – насупилась я, измученная любопытством. – Ты сам-то как думаешь?

– Скорее всего, после разрушения Меча Равновесия Арцахес стал беззащитным, – рассуждал Вадим, бродя по развалинам. – Какой бы народ здесь не жил, он, похоже, явно был неугоден Совету. И либо началась война, либо, что вероятнее, сюда начали спихивать нечисть, которая и теснила местное население. Люди отступили по эту сторону Пасти, или как там раньше этот хребет назывался, а отсюда им уже деваться было некуда, тут их и уничтожили. Горы ведь здесь кругом стоят, охватывая равнину в кольцо. Я раньше думал, что Пасть Мертвеца так названа из-за характерной зубастой формы горных пиков, но теперь уже склоняюсь к мысли, что из-за гибели здесь множества людей.

– У меня от твоих рассуждений волосы на затылке дыбом встают, – поежилась я, нервно озираясь. – Слушай, Вадим, но тогда ведь всякие эти чудища беспрепятственно тут находились, почему же их нет сейчас?

Ответ Вадима заставил меня даже тихонечко взвыть от ужаса.

– Я не думаю, что здесь никого нет, – совершенно спокойно ответил он, – я чувствую присутствие враждебных сил. Даже в данный момент за нами следят сотни или, может, тысячи глаз. А почему не нападают, другой вопрос. Либо выжидают чего-то, либо заманивают куда-то. Но то, что они нас не боятся, это очевидно.

– И что же делать? – чуть взвыла я. – Твое Равновесие нас сюда зашвырнуло, чтобы нас тупо сожрали?!

– Должен быть какой-то смысл, – упрямо возразил Вадим.

– А, ну да, конечно, – я нервно засмеялась, – нас сожрут не тупо, а вполне осмысленно.

– Но мы ведь не безоружные, – привел сильный на его взгляд аргумент Вадим.

– Если их, как ты сказал, тысячи, да даже если и сотни, нам не справиться, – мрачно возразила я.

– Посмотрим, – Вадим нахмурился, – ну что, дальше пойдем или вернемся?

– Пошли уж дальше, – я беспомощно вздохнула, – хоть перед смертью мир посмотрим.

Примерно через час попалась еще одна разрушенная сторожевая башня. Мрачный Вадим сказал, что эта уж точно не сама рухнула. Я уже философски насвистывала похоронный марш. Мелькнула нелепая мысль, что перед Женей неудобно, так подвести ее со свадьбой. Мол, извини, что померла и не смогла быть твоей свидетельницей. И Руслан по-любому разозлится, что я заранее его не предупредила о месте своей гибели, и теперь ему вторую половину талисмана придется неизвестно где искать.

– Карин, – прервал Вадим ход моих бредовых мыслей, – у меня такое странное чувство, что мы совсем близко от какого-то очень мощного источника силы…

– То есть? – не поняла я, с трудом вытряхнув из своего сознания сцены собственных похорон. – Это хорошо или плохо?

– Вопрос философский, – Вадим усмехнулся, – эта сила не хорошая и не плохая, пока просто сила. Пойдем, посмотрим.

Я пожала плечами и поспешила за ним.

Казалось, окружающая темнота понемногу редеет. Из матово-черной становилась разреженно серой. Быть может, мы просто поднимались выше. И силуэт очередной башни увидели еще издалека. Она была, как ни удивительно, не разрушена, да и по виду очень отличалась от других здесь.

Вадим резко остановился.

– Что? – я выжидающе на него смотрела. – Это не просто башня, а клык спящего под землей жуткого чудища? Или там засада?

– Оба раза мимо, – Вадим говорил медленно, чеканя каждое слово. – Заметь, эта башня не такая как остальные. Я такое видел лишь однажды, да и то в одной старинной книге… Ты слышала когда-нибудь про Иввлинею?

– Смутно, – я сморщила лоб, – какое-то полумифическое место вроде.

– Это реально существовавший мир, – тихо произнес Вадим, – по преданиям, именно в Иввлинее долгое время жил один из Создателей.

– Почему ты вообще про это вспомнил? – не поняла я.

– Да потому, что, похоже, именно Иввлинею теперь и называют Арцахесом, – ровным голосом ответил Вадим.

– Ничего не понимаю, – я растерянно на него уставилась.

Надо отдать Вадиму должное, мою хроническую недогадливость он переносил стойко и терпеливо.

– Считалось, что если Иввленея раньше и соединялась с Коридором, то после гибели жившего в ней Создателя, отделилась и, этот мир стал закрыт для всех, – пояснял он. – Теперь я понимаю, что это не так. Видишь, знаки на поверхности башни? Это первичный язык. Хотя большинство слов уже стерлось от времени, но общий смысл можно разобрать. Это не просто башня. Когда-то она служила пристанищем одному из Создателей. И за это время накопившаяся в ней сила никуда не делась. Скорее всего, именно ее и прячет Совет. Самим им не проникнуть внутрь. Так, что о сокрытом за этими стенами, остается лишь догадываться. Быть может, там хранится какой-то мощнейший артефакт, или что еще, тут гадать можно до бесконечности.

– А почему Совет не может проникнуть в башню? – теперь я смотрела на возвышающееся строение с невольным уважением. – Может меня зрение и подводит, но ворота ведь настежь распахнуты… Давай поближе подойдем, – я только шагнула вперед, как Вадим схватил меня за руку.

– Нельзя приближаться к ней, – резко осадил меня он, – ни один смертный или бессмертный не может к ней подойти. Сила, которую излучает башня, охватывает определенный радиус. Любой шагнувший в его пределы смертный погибнет.

– Это башня так себя защищает, что ли? – не поняла я.

– Не совсем, – Вадим покачал головой, – ты же знаешь, что внутренняя сила есть у каждого человека. У разных людей она, естественно, на разном уровне развития. И сама понимаешь, насколько мощь Создателя превосходит всех остальных. Сила людей совершенно другой природы, она просто вступит с диссонанс и человек погибнет. Просто потому, что он не рассчитан на такой объем ментальной энергии, пусть даже и не враждебной. Или допустим, в круг действия башни вступит маг. По идее его сила, хоть и отдаленно, но родственна силе Создателей. Она имеет свойство накапливаться. Но ни один из магов не сможет взять под контроль обрушившуюся на него мощь. Это как пытаться вместить в наперсток воду всего океана. Если можно так выразиться, он просто внутренне треснет. Сложно объяснить, – Вадим озадаченно почесал затылок. – Пока еще Иввленею не спрятали, многие маги приходили к башне, чтобы отчерпнуть силы, но их губила собственная жадность. Чем ближе к башне, тем больше силы они впитывали с каждым шагом. Не зная меры, подходили все ближе, и в результате погибали. Только единицы мудрецов не заходили далеко и покидали круг, увеличив свою силу в несколько раз, но при этом оставшись в живых.

– А ты человек или маг? – спохватилась я.

– Пятьдесят на пятьдесят. Паладины теперь все половинчатые, – Вадим улыбнулся.

– Как все? – усомнилась я.

– Ну так. Андрей ведь тоже наполовину маг, ты разве не знала? – он смотрел на меня с легким удивлением.

Я замотала головой.

– Странно, я думал, ты в курсе.

А, ну да, Андрей ведь сам мне об этом когда-то говорил. Только у меня все из головы вылетело. Я почувствовала резкий укол совести. А ведь по сути, что я знала об Андрее? По крайней мере, я не имела ни малейшего понятия, как он стал Паладином, как у него появился Клинок Истины… Попыталась оправдать себя тем, что просто этот период не помню, но каким-то внутренним чувством понимала, что, скорее всего, я этим не удосужилась поинтересоваться. И это притом, что одно время я была уверена, что люблю его. Стало до жути за себя и собственную черствость стыдно.

– Я… мы с Андреем… – я запнулась.

– Ты ему все не можешь простить Лариску? – Вадим внимательно на меня смотрел.

Я засунула руки в карманы джинсов, уставилась на носки своих ботинок и пару секунд качалась на месте, собираясь духом.

– Знаешь, Вадим, сложно все это. Я, конечно, понимаю, что весь этот маскарад был необходим. Разумом понимаю, но сердцем понять не могу, – я несколько секунд молчала. – Мне тут Рита одну мудрую вещь сказала. Я сначала восприняла это со смехом, а теперь понимаю, насколько она все-таки права. Пусть это и очень эгоистично… – я осеклась, запоздало сообразив, что явно не стоило эту тему поднимать.

– Что она сказала? – не отставал Вадим.

– Тебе это не понравится, – честно ответила я.

– Карин, договаривай, раз начала, – он нахмурился.

Пришлось, начать издалека:

– Ты только пообещай, пожалуйста, что это останется исключительно между нами. Понимаешь, у Риты на этот счет вообще все сложно. У нее ведь отец погиб, когда она была совсем маленькая. И ее мама так с тех пор и одна. Рита мне как-то сказала, что ни за что не хочет для себя такой участи. Любить того, кто уже никогда не будет рядом, остаться до конца жизни в горе и одиночестве.

Вадим не перебивал, слушал очень внимательно. Вздохнув, я продолжила:

– Смысл в том, что не всякая девушка готова любить героя. Легче уходить спасать мир, чем оставаться и ждать. Ждать и глотать слезы, не зная, вернется ли он. О хорошем ведь не думаешь. А постоянно крутящиеся в голове картины смерти любимого – от такого и с ума сойти не долго. Я не говорю, что вам легко. Но вы ведь готовы пожертвовать собственной жизнью на благо мира. А то, каково придется тем, кто вас любит… что тут поделаешь… – я снова вздохнула. – Тут нет правых и виноватых. У каждого своя правда. Но суть в том, что легче любить того, кто будет рядом. Пусть это будет и не великая любовь, о которой слагают легенды. А вполне обычная, пусть даже банальная. За все ведь нужно платить. За великую любовь великими страданиями. За минуту счастья отдать годы мучения и тоски. Не все на это готовы, понимаешь.

– Да понятно все, – странным бесцветным голосом ответил Вадим, – ты все правильно говоришь, – смотрел прямо перед собой в пустоту ничего не выражающим взглядом, – я бы не сказал, что я – герой, или что ребята – герои. Не помню, кто и когда точно подметил о нашем якобы геройстве: Паладин Равновесия поступает так просто потому, что не знает, как бы в такой ситуации поступил простой смертный. И если уж быть до конца честным, в глубине души мы все понимаем, что не имеем права никого любить. Любовь создает привязанность. Любовь делает уязвимым. А это для нас недопустимо. Редко кто из Паладинов создавал семью, в основном все были одиночками. Но это не значит, что они никого не любили.

Вадим присел на ближайший валун, я поняла, что разговор будет долгий, и села на соседний.

– Карин, у меня тоже к тебе просьба, если мы все-таки выберемся отсюда, и ты пообещай, что этот разговор останется между нами, – предупредил Вадим. – Просто я не должен тебе всего этого рассказывать и даже, если честно, не понимаю, зачем говорю, – он улыбнулся, – есть какая-то непонятная уверенность, что тебе стоит знать. Быть может, сделаешь для себя какие-то выводы.

– Я не скажу никому, – я с готовностью кивнула.

– Речь пойдет об Олеге. Ты думала, я буду говорить о себе? – правильно расценил он мое удивление. – Нет, Карин. Я далеко не лучший пример в данном случае… – он некоторое время помолчал, собираясь с мыслями. – Дело было лет пять назад. Олег тогда был другим. Вспыльчивый, чересчур эмоциональный, и, главное, всегда в хорошем настроении. Он буквально лучился радостью жизни. Ну вот как сейчас его младший брат.

– Кстати, Вадим, извини, что перебиваю, – спохватилась я, – но ты в курсе, что у Юрки тоже есть способности к магии?

– В курсе, конечно, – он кивнул. – Его магический потенциал не меньше, чем у Олега. Да и восприимчивость к чужим эмоциям не слабее, только не развита. Но когда Равновесие указало на Юру как на потенциального Паладина, Олег первым воспротивился. Понимаешь, он хочет, чтобы его брат прожил спокойную человеческую жизнь и ни в коем случае не впутывался во все это.

Прозвучало странно. Будто в глубине души Вадим и сам в какой-то мере жалел о выпавшей ему участи Паладина. Вот только вряд ли отдавал себе в этом отчет. Быть может, именно из-за этих сомнений добренькое Равновесие и подкинуло ему испытания?

Вадим между тем продолжил рассказ:

– Так вот, в то время Олег был самым отчаянным из нас, самым рискованным. Эридан даже неосознанно всегда ориентировался на Орбаган. Точнее на то, что не имеет права умереть, оставив империю без достойного преемника. Я же, – Вадим невесело усмехнулся, я почему-то поняла, что он не был так откровенен ни с кем и никогда, – всегда действовал с оглядкой, по крайней мере, тогда. Мне казалось, что у меня еще вся жизнь впереди, и я старался быть осторожным. Я иногда вообще не понимаю, почему Равновесие меня выбрало, – он несколько секунд молчал, словно застыдился своих слов. – Олег же в отличие от нас всегда ставил Равновесие на первое место. Казалось, что он уже давно все для себя решил. По крайней мере, мы так думали, да и сам он был в этом уверен. И тогда ему выпало испытание.