Текст книги "Сладкая ночка"
Автор книги: Екатерина Черкасова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 25
Почти самодельная карта с прочерченным чернильным пунктиром маршрутом не помогла нам. Я пыталась ориентироваться по солнцу и ехать на север, но какую дорогу можно найти здесь, среди бесконечных однообразных песков? Машина монотонно переваливалась с дюны на дюну, которым не было видно конца. К палящему солнцу мы почти привыкли, вода в пластиковых бутылках, запасенная в городке, почти закипала. Надо отдать должное Кире: она не стонала, не жаловалась и никого не обвиняла. Мы молчали, из-за сухости в горле голос походил на скрип несмазанной телеги, любой произнесенный звук вызывал першение. Кира крутила бесполезную карту и пыталась что-то на ней разглядеть.
В этих местах не было ни следов животных, ни кустарников, только мертвая пыль и почти белый мелкий песок, похожий на пудру…
На очередном подъеме двигатель старенькой машины взвыл, зачихал, джип затрясло, и он заглох. Тяжелая машина стала медленно сползать по сыпучему склону и остановилась. Все мои попытки оживить машину ни к чему не привели. Чертыхаясь на всех известных мне языках, я открыла капот и заглянула под него, впрочем, не надеясь найти поломку. Кира напряженно следила за мной, возможно, несколько преувеличивая мои познания в автослесарном деле. По правде, единственное, что я умею, – это проверить уровень масла, да и то всегда забываю это сделать.
Я с тоской посмотрела на переплетение шлангов и проводов, подергала за них на всякий случай, как делают мои знакомые автомобилисты. Безрезультатно. При повороте ключа машина чихала и замирала.
– Что там? – с тревогой спросила Кира, наблюдая за моими действиями.
– Да кто ж его знает! Думаю, что красавчик Хамад залил нам какой-то дряни или разбавил бензин. С этой поломкой нам не справиться…
Кира сжалась в комочек и так крепко обхватила себя руками, что пальцы побелели. Она тоже понимала, что нам предстоит путь пешком. Я прикинула расстояние: мы ехали примерно девять часов со скоростью 30-40 километров в час. Значит, если я выбрала правильное направление, мы уже близко.
– Кира, надо идти.
– Я не могу, я больше не могу, – подруга подняла голову, и я увидела, что она плачет. – Бесконечные обманы, плен, ямы, козлятники, эта проклятая пустыня!..
Она была на грани истерики.
– Кира, все в порядке, приди в себя! Мы почти у цели! Нельзя раскисать, когда мы так близко! – попыталась я приободрить ее.
– Лиль, ты уверена? – спросила Кира, глядя на меня трогательными и беспомощными глазами олененка.
– Конечно, – твердо сказала я, хотя ни в чем не была уверена.
Мы взяли последнюю пластиковую бутылочку с водой и побрели по дюнам, по щиколотку увязая в рыхлом бархатистом песке.
Небо стремительно темнело, его краски быстро переходили от серо-синих к фиолетовым, но не было никаких признаков близкого жилья. Становилось прохладно. Кира поминутно спрашивала, долго ли еще идти, и брала меня за руку ледяными пальцами. Но что я могла сделать?
– Посмотри, видишь? – внезапно оживилась Кира, вглядываясь в густые сумерки.
Я сощурилась и напрягла зрение, как это делают близорукие люди. Глядя в направлении, куда указывала Кира, я заметила желтую точку.
– Это огонь! – возбужденно закричала Кира. – Это огонь, люди! Побежали!
Сказать, что мы побежали, было бы преувеличением, но мы оживились и двинулись с удвоенной энергией, не теряя из виду разрастающуюся яркую точку.
Это был костер. Подойдя еще ближе, мы разглядели палатку и лежавших верблюдов. У костра сидели люди. Мы остановились. Трое мужчин были освещены красноватым светом костра, нас же видно не было.
– Ну что? – шепотом спросила Кира.
– А разве у нас есть выбор? Вряд ли это бандиты…
У сидящих у костра, во всяком случае, у двоих из них, вид был, надо сказать, довольно бандитский. То есть бандитский по нашим российским меркам. Это означает, что они в отличие от дочерна загорелых, сухих, поджарых бандитов-арабов, сверкающих зубами и кинжалами (так в моем представлении должен выглядеть арабский бандит), были изрядно упитаны и вальяжны. Наряд их поражал эклектичностью. На них были просторные шорты до колен, кроссовки, огромного размера майки и популярные в Салтыковке и примыкающих регионах жилеты с множеством карманов. Довершали наряд арабские клетчатые платки, именуемые в народе арафатками. Третий, безусловно, был арабом в белой галабийе с типичной тунисской внешностью.
Подобравшись еще ближе, мы сумели расслышать их разговор.
– Ну что, старичок, думал когда-нибудь, что заночуешь в Сахаре? – спросил огромных размеров мужик на чистом русском языке. Конечно, его язык филолог вряд ли назвал бы чисто русским, но мы с Кирой возбужденно сжали друг другу руки.
– Красота… – мечтательно потянулся второй.
– Мустафа, по стопарику примем? Холодает… – предложил один из наших, почесывая голову под арафаткой.
– Нет, хватит уже. Не могу больше. – Мустафа определенно уже нарушал заветы Корана. Он переворачивал жарившееся на углях мясо.
– Давай, Василий, – распорядился крупный мужик, расставляя стаканы.
Запах жареного мяса и знакомый вид выпивающих мужиков окончательно расслабили меня, и я вышла на свет, держа за руку Киру, испытывающую определенные сомнения.
– Ребята, водочкой не угостите? – как ни в чем не бывало спросила я, подсаживаясь к костру, – а то холодает.
От изумления тот, которого называли Василием, лил водку мимо стакана.
– Оба-на! – отреагировал второй. – А ты мне втюхивал, что на сотни километров ни души!
Его возмущение было адресовано проводнику.
– Вы кто, в натуре? От трехдневного каравана отбились?
Проводник решительно замотал головой:
– Это невозможно! Гиды и проводники за туристов отвечают головой! Это все равно что я бы вас потерял!
– Нас захочешь, не потеряешь, – очнулся Василий.
– Ну, короче, нам нальют здесь или кого другого искать? – нагло спросила я.
Мужики заржали.
– А реально клево девчонок наших встретить, а то что по пустыне чисто мужской компанией париться! – восхитился большой. – Меня Вова зовут, его Василий, а это Мустафа, он из турагентства.
– А я Лиля, она – Кира.
Кира до сих пор не произнесла ни слова.
За знакомство мы приняли по рюмке и закусили мясом.
– Девчонки, а что вы, в натуре, здесь делаете? – спросил Вова. – И одежка, гляжу, на вас местная. Неужто пешком потерялись? А мы думали, у нас самый крутой экстремальный тур – три дня по Сахаре на верблюдах.
– От мужа сбежали, – сказала я почти правду.
– А как же вас угораздило? – поинтересовался Василий. Он бросал на меня недвусмысленные взгляды и подливал водку.
– Да, – принялась врать я, – когда учились, говорил богатый, дом большой, денег немерено, буду, как султанша, жить. А сам привез в пустыню, в деревне пять домов, ну он, конечно, самый богатый – пара верблюдов, десяток коз да куры. Ни света, ни телевизора, вообще ничего. Заставил меня за животными ухаживать, я, что ли, для этого философский факультет заканчивала?
– Надо же, философский! – восхитился Василий, подбираясь поближе ко мне. – Ну, солнце мое, ты даешь!
– Да, философский. Через год привез еще одну такую же дурочку – вот ее, – показала я на Киру. – Нравится ему, видите ли, жениться на русских, долгими сахарскими вечерами Москву вспоминать. Заставил нас финиковый самогон делать. А ему, мусульманину, много не надо, стакашку принял – и давай куролесить!
– А что же вы, девчонки, на пару его устроить не могли? – спросил Вова.
– Ах, – вздохнула я, – если бы только его. Еще когда он меня привез, оказалось, есть у него уже жена! Ведьма, мало поискать… Его мамаша, недовольная, что привез неместных, на пару с этой ведьмой чуть со свету нас не сжили. Ее вот, – я показала на Киру, – заставляли жить с козами в хлеву, да?
Кира вспомнила козлятник и энергично закивала:
– Звери! А муж, когда финиковой водки напьется, драться лезет… – Кира продемонстрировала старый синяк, полученный при падении в яму.
– Суки! – эмоционально воскликнул Вова.
– Надо будет жене рассказать, как иностранцы со своими бабами обращаются, – решил Василий. – А то моей все не так: летишь не так, свистишь не так…
Мустафа с недоверием на нас посматривал.
– Что, и водку пил? – спросил он.
– Как насос! – уверенно подтвердила Кира.
– Он же мусульманин…
– Так в Москве ж учился! – хором воскликнули мы, свято веря, что после нескольких лет, проведенных в России, никакие религиозные или нравственные запреты не удержат от употребления спиртосодержащих напитков.
– Так! – поднялся Вова. – Едем туда и разбираемся и с мужиком, и с его бабами!
– Правильно! – присоединился к нему Василий. – Будут знать, как наших девчонок обижать!
Мустафа схватился за голову:
– Нет, мы не можем!
– Слабо?!! – завопили мужики.
– Нет, у нас расписание, завтра мы должны вернуться в Тозер и присоединиться к остальным туристам. Для любого передвижения в пустыне нужно разрешение полиции… Нет-нет и еще раз нет!
– Ты че, пацан, мы тебе денег дадим, реально, – надвинулся на него своим огромным телом Вова. – Сколько надо?
– Нисколько! – в отчаянии закричал Мустафа, отодвигаясь от массивного Вовы. – Это невозможно, никак невозможно!
Я решила поддержать несчастного проводника и сказала:
– Нет, ребята, спасибо, конечно, но это очень далеко, на верблюдах не добраться.
– А вы как же добрались?
– Мы у него джип угнали. Просто он сломался.
– Ну ладно… – разочарованно протянул Вова, которому явно очень хотелось применить свою силу и умение убеждать. – Тогда надо выпить за счастливое избавление!
За счастливое избавление выпил и Мустафа.
Мы с трудом поместились в тесной палатке. Кажется, впервые мы спали спокойно, почему-то уверенные, что все обойдется. Правда, Василий время от времени как бы невзначай клал на меня руку и пытался прижаться, словно во сне, но эти неприятности были сущей мелочью по сравнению с тем, что мы пережили…
Утром погрузились на верблюдов. Вова, учитывая его выдающиеся габариты, ехал один. Мы с Кирой взобрались на не слишком хорошо пахнущее животное. Я привыкла к верблюдам, к резким движениям, когда они поднимаются сначала на задние ноги, а затем на передние. При этом тебя бросает сначала вперед, затем назад, и ты оказываешься на довольно значительной высоте.
Но, оказалось, для Киры это было впервые, она завизжала и крепко ухватилась за меня. На ее пронзительный крик верблюд медленно и недовольно повернул голову и скосил на нас огромный карий глаз в обрамлении длинных ресниц. Он словно упрекал нас, был недоволен, что мы его побеспокоили своими криками.
– Успокойся, – попыталась образумить я подругу. – Я думала, тебя ничем уже не испугаешь.
– Я высоты боюсь, – жалобно пропищала Кира, ерзая на не слишком удобной спине верблюда.
К счастью, до Тозера мы добрались без приключений и довольно быстро. Вова и Василий выразили проводнику недовольство:
– Реально нас обули. Мы думали, настоящий экстремальный тур, а оказалось, ты таскал нас по пустыне в трех часах от города.
– Господа, господа, – попытался урезонить их Мустафа, – прежде всего мы беспокоимся о безопасности туристов. Пустыня полна неожиданностей: близко алжирская граница, могут появиться берберы, и тогда никто не ручается за вашу жизнь. Они в целом мирные, но слишком далеки от цивилизации.
Я мысленно согласилась с ним насчет цивилизации: еще триста километров, и столетие, в котором ты живешь, не имеет значения…
– Так надо ж предупреждать! – возмутился Вова. – Хочется настоящих приключений…
Вид у него был мечтательный, он определенно грезил об авантюрах в стиле Индианы Джонса.
– Хорошо, хоть девчонок встретили, будет что рассказать пацанам, – сам себя утешил парень.
– Конечно, – поддержала я его, – вы же нас спасли. Мы не знали дороги, могли умереть от голода и жажды.
Я, конечно, сильно преувеличивала, но ребятам было приятно. Тем более что с ними действительно было безопаснее.
Небольшой очаровательный городок в Сахаре, разросшийся вокруг оазиса, где выращивают лимоны, гранаты, бананы, финики. Город поэтов и художников, а еще туристов. Они бродили по Тозеру толпами, катались на запряженных лошадьми повозках, охапками скупали финики на веточках, увязанные как веники, делали татуировки хной, галдели и пили из бутылочек минеральную воду. Они радовали глаз крепкими загорелыми телами, разноцветными шортами и майками, разноязыкой речью. Мы словно попали в другой мир и поразились тому, как отличается жизнь здесь, на севере Сахары, туристического Туниса от тех мест, откуда мы бежали, где время, казалось, остановилось, а жизнь за сотни лет вовсе не изменилась.
Наша запыленная длинная одежда и платки бросались здесь в глаза, надо было переодеться. Мы зашли в первую попавшуюся лавку и на оставшиеся динары купили майки и шорты. Наши кавалеры порывались заплатить, но мы убедили их, что это последние наши траты, и в дальнейшем мы обязательно перейдем на их полное попечение.
Мустафа с изумлением взирал на нашу четверку, но помалкивал. Кажется, он не слишком поверил в нашу историю.
Нас ожидал не автобус, набитый туристами, они уже уехали вперед, а джип. Именно такой вид передвижения предпочитали земляки. Кроме того, Вову и Василия интересовали не кейруанские ковры, первая в Северной Африке мечеть или красоты мертвого соляного озера Шотт эль Джерид, где разноцветные кристаллы соли, испаряясь, рождают миражи, а придорожные лавки мясников с привязанными у входа блеющими баранами и висящими на крюках тушами.
– Что-то мы проголодались, – решили Вова и Василий и велели притормозить у такой лавки.
Ах, ничего нет замечательнее зажаренных на углях бараньих ребрышек, особенно если их запивать красным тунисским «Шато Могнаном»! Конечно, жалко, что мы миновали знаменитый Кейруан без остановки, но, в общем-то, я ребят понимала! Мустафа тоже был доволен, ему изрядно надоело изо дня в день рассказывать о красотах и достопримечательностях Магриба.
Некоторый интерес у наших спутников вызвали величественные виды холмов Матматы, ничьей земли, где берберы и по сей день живут в пещерах, как и две тысячи лет назад. Они пережидали в них набеги, завоевания, владычества Карфагена, Рима, Арабского Халифата, Порты, Франции. Эпохи совершенно не отразились на их жизни: те же пещеры в холмах, выбеленные известью, ручные жернова, глиняные бутыли с маслом, белые берберские ковры с черным геометрическим узором. Черные войлочные палатки пастухов-кочевников то и дело попадались на склонах, поросших редким блеклым кустарником. Но ребятам больше всего понравилось, что здесь Джордж Лукас снимал свои «Звездные войны». Им это было более понятно, чем эпоха владычества Карфагена, и они восторженно засвистели и с уважением оглядывали ландшафты. Ближе к побережью замелькали возделанные поля, персиковые сады, оливковые рощи, виноградники.
Жизнь уже представлялась не такой уж плохой, мы с Кирой переглядывались и с надеждой подмигивали друг другу. Почему-то нам казалось, что все позади, что мы почти дома…
ГЛАВА 26
Мы приближались к Суссу, крупному городу и туристическому центру.
– Куда вас отвезти? – осторожно спросил Мустафа, мечтавший, видимо, поскорее от нас избавиться.
– Как куда? – возмутились наши спасители. – Они с нами, поселятся в нашем отеле. Мы ж заплатим, ты знаешь, не боись.
– А документы у вас есть?
Мы отрицательно покачали головами.
– Ничего! – оптимистично заявил Василий, беря меня за руку и терзая ее. – Завтра возьмем машину напрокат, съездим в Тунис в посольство, скажем, они потеряли документы. Если что, денег дадим.
– Дадим! – подтвердил Вова. – Не бросать же своих девчонок, которых достал муж-араб! Вот бы рыло ему начистить!
– Их не поселят в отеле без документов, – заявил Мустафа.
– Ничего. Ты скажешь, что это твои туристки, у них украли все вещи, деньги и документы.
– В Тунисе не воруют, – скривился Мустафа.
– Ничего, скажешь, еще в Москве украли, в аэропорту. Ну что нам тебе объяснять надо?! – угрожающе спросил Вова.
– Вы сохранили российское гражданство? – поинтересовался тунисец.
– Конечно, конечно! – горячо заверили мы его.
– Вот видишь! – торжествующе произнес Василий. – Наши девчонки гражданства не меняют!
Мне кажется, мы так смешались с загорелой толпой туристов, что при всем желании найти нас было бы невозможно. А то, что нас будут искать, я не сомневалась.
Впервые за много дней мы приняли душ, завернулись в белые махровые полотенца и улеглись в огромную койку. Кира раскинула руки и прикрыла глаза. Честно говоря, я уже даже забыла, что существуют роскошные ванны, облицованные кафелем, с горячей водой, душистые шампуни, гели и кремы, белоснежные махровые халаты, кровати кинг-сайз, застеленные шелковистыми простынями, мерно гудящие кондиционеры, овевающие прохладным воздухом.
Я взяла в ванной крем для тела с логотипом отеля и с наслаждением принялась втирать его в огрубевшую от солнца и ветра кожу. Чуть ли не впервые я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Загорелая до черноты кожа, торчащие ключицы и впалые щеки, неровно стриженные курчавые короткие волосы, обгрызенные ногти… Вряд ли кто-то смог бы назвать меня сейчас хотя бы привлекательной. Единственное, что осталось во мне хорошего, это египетские глаза, ставшие от худобы еще больше, горящие зеленым славянским цветом…
Не знаю, что уж приглянулось Василию, может быть, он просто почувствовал себя героем-спасителем, который непременно должен влюбиться в спасенную девушку. Но я постоянно ловила его призывные взгляды, он брал меня за руку и пытался прижиматься коленом. Дальше этих подростковых знаков внимания, слава богу, дело не шло.
Как только я задремала, в дверь постучали. Я накинула халат и впустила в номер официанта, который тащил на подносе ведерко с шампанским, бокалы, гору фруктов и еще ведерко со льдом.
– Мы не заказывали, – начала было я.
– От номера 318, – пояснил парень, расставляя все это на столике.
Практически сразу же позвонил телефон.
– Ну как? – спросил довольный Василий.
– Шикарно! – ответила я, проявляя явно недостаточный энтузиазм.
– Будем через десять минут! – бодро заявил он.
– Вставай, – разбудила я Киру. – Они уже идут.
– Куда? Зачем? – заворочалась Кира.
– Мужики, водку пить! – нетерпеливо пояснила я.
Кира потянулась:
– А этот толстенький, Вова, он ничего! В моем вкусе…
– Ничего себе толстенький! Это ж гора мышц, только подернутых жирком! Он, наверное, раза в три тяжелее тебя. Впрочем, а кто не в твоем вкусе?
– Да-да, именно в моем вкусе, – довольно подтвердила Кира, выбираясь из постели. – Такой большой, грубый мужлан, но очень добрый… И очень сильный. Если обнимет, косточки захрустят и дыхание остановится… – мечтательно проговорила она.
Я только вздохнула. Никакие невзгоды, опасности, ужасы не могут отвлечь Киру от главного увлечения ее жизни – мужчин. Но Вова хотя бы не представлял опасности в силу того, что не был ливийцем, алжирцем и арабом вообще.
– И потом… – Кира покрасовалась перед зеркалом, выпятив грудь и зад, – ты провела безумные ночи с огромным сексуальным негром, а я? Что делала я в это время, лишенная мужской любви и ласки? Ночевала в козлятнике!
– Черт! – разозлилась я. – Ты хотя бы иногда думаешь, что говоришь?
– Ну ладно, ладно, – примирительно сказала Кира. – Я просто не думала, что тебе это неприятно.
Я промолчала. Если она еще раз скажет про огромного сексуального негра, я ее убью.
Нас выручили Вова и Василий, сияющие улыбками и ослепительные в белых костюмах и золотых цепях. Вова нес трехлитровую бутыль виски с черной этикеткой. Стало ясно, для чего принесено ведерко со льдом.
– Дамам шампанское, мужчинам – виски! – широко улыбнулся Вова, усаживаясь в заскрипевшее под ним кресло.
– А можно я тоже виски? – я подняла руку, как школьница на уроке.
– А я – шампанское! Обожаю шампанское! – восторженно воскликнула Кира, глядя Вове прямо в глаза.
– Отлично! Честно говоря, я не особенно люблю виски, – поделился с нами Василий, – самогон самогоном. Но весь мир пьет, значит, что-то в этом есть! Надо приобщаться к мировым ценностям.
Я поразмыслила над тем, можно ли виски отнести к мировым ценностям, и решила, что все-таки можно.
Уровень жидкости в бутыли постепенно снижался, было заказано еще одно ведро льда, и Кира плавно присоединилась к нам, вылакав одна бутылку шампанского.
Надо сказать, что употребление спиртных напитков неповторимо только в компании русских. Сначала нам было очень весело, потом мы стали необычайно романтичными и любвеобильными, потом на нас напала грусть, и мы плакали друг у друга на плече. Кажется, я пыталась объяснить Василию что-то об Абдул Азизе. Все кончилось тем, что размякший Вова увел Киру к себе в номер под мнимым предлогом продемонстрировать ей розу пустыни, якобы найденную им лично в том самом походе, когда мы познакомились. Василий было обрадовался и облюбовывал уютное местечко на невиданной ширины кровати, но я изобразила нетрезвую капризную даму. Нетрезвой я таки была, а капризы, если они и имели место раньше, в течение последних двух месяцев куда-то испарились. Но я встала в позу разгневанной жены, уперев руки в бока, и заявила, что мечтаю продолжить вечер на дискотеке. Василий нехотя подчинился и поплелся за мной в ночной клуб при отеле.
Танцевать мне вовсе не хотелось, но Василий, едва держась на ногах, попытался изобразить эротический танец, чем вызвал оживление и небывалый интерес в рядах лошадеподобных, вечно голодных немок. Василий весьма эротично расстегивал рубашку на груди, обнажал плечо и высовывал язык, красноречиво облизывая губы. При этом он двигался довольно пластично, покачивая бедрами, как истинный испанский мачо. Иногда координация его подводила, и он падал на столики, роняя стаканы, и на колени довольных немок, которые с удовольствием ощупывали его плотный зад и гладили волосатую грудь в расстегнутой рубашке. Пользуясь моментом, я оставила его в объятиях разгоряченных туристок и отправилась в свой номер, спать.
Под утро заявилась растрепанная Кира с горящими глазами. Прошептав: «О! Он даже лучше, чем я думала, мой сладенький медвежонок…», – она, одетая, рухнула на кровать и мгновенно уснула.
К десяти пришли наши кавалеры. Вид у обоих был помятый, но довольный. Я решила предупредить возможные претензии Василия, устроив ему предварительно сцену ревности.
– Что же ты меня, Василий, променял на немок, этих сексуально озабоченных кобылиц?! – притворно возмутилась я.
Василий потупился и смущенно произнес:
– Прости, Лиля. Я почти ничего не помню. Я что, там тебя бросил?
– Да! – с надрывом воскликнула я. – Именно бросил! Пошел с ними зажиматься! Я всю ночь проплакала…
Кажется, с ночными рыданиями вышел перебор, потому что Василий бросился ко мне, прижал к груди и принялся бессвязно оправдываться, дыша в лицо смесью височного перегара и утреннего пива.
– Ну ладно, ладно, прощаю, – я освободилась из его объятий.
– Ты лучше спроси, где он был всю ночь? – ехидно сказал Вова.
– И где же? – грозно спросила я, вновь входя в роль жены.
– В постели с тремя немками! – заржал Вова, не обращая внимания на предупреждающие знаки, которые ему подавал Василий из-за моей спины. – Пошел утром его искать, чтобы пивка попить, поправиться, значит. Спрашиваю на ключах типа: «Братан, где мой кореш?» А они мне: номер 211, плиз. И ржут. Я им: «Вы чего, пацаны?» А они мне: мол, мы раньше думали, только тунисцы – ходоки по бабам, а теперь видим, что и русские тоже. Ну я вроде как не понял и пошел в этот 211-й. Стучу. Дверь открывает лахудра голая. И говорит: «Битте». Ну я же понимаю, в школе немецкий учил, говорю: «Данке шен» – и захожу. А там Василий с двумя голыми бабами в койке! А эта, голая, – третья! Честно говоря, страшные! И как у тебя на них встал?
– Не помню, – смущенно пробормотал Василий, – а может, и не встал вовсе…
– А вид у них был довольный, – многозначительно заметил Вова.
Через час мы погрузились во взятый напрокат «Пежо» и отправились в Тунис. Дорога заняла часа два, посольство мы нашли быстро.
Клерк оторвался от своих бумаг и недовольно посмотрел на нас.
– У нас украли вещи, деньги и документы. Мы хотим домой, – пожаловались мы.
– Оформление документов стоит сто пятьдесят долларов, с двоих – триста, – безразлично произнес клерк, типичная канцелярская крыса, которому наплевать на чужие проблемы.
– Мы заплатим, – выступил Вова.
– Заполняйте анкеты, – клерк протянул нам бумаги. – Скажите название принимающей туристической компании и где вас найти. Все будет готово через неделю.
– Видишь, как все просто, – порадовался Василий. – Надо бы это отметить.
Мы были не против. Рыбный ресторанчик в порту радовал изобилием морепродуктов и обширной картой вин. Огромный Вова и маленькая Кира смотрелись комично, но не отрывались друг от друга.
По русской привычке парни заказали столько, что съесть это было практически невозможно. Жареная на гриле рыба, креветки, устрицы, и ко всему этому море белого холодного вина! Мы смеялись и представляли, как по приземлении в Шереметьево сразу же закатимся куда-нибудь отмечать возвращение домой. Доводы вроде того, что у нас нет одежды, кроме той, в которой мы сейчас, не принимались. Вова вынимал внушительный лопатник, помахивал им и утверждал, что «когда есть ловэ, нема проблем». Кира держала его огромную руку, заглядывала ему в рот и счастливо смеялась. Наверное, они были правы. Я тоже заразилась всеобщим весельем, хихикала, представляя, какую пьянку мы устроим еще в самолете, нет, даже еще раньше, после прохождения паспортного контроля…
– Извините, это ваша машина припаркована у входа? Синий «Пежо»? Она мешает выезду. Переставьте ее, пожалуйста, – попросил по-французски подошедший официант.
Все переглянулись. Кроме меня, его никто не понял.
– Какие проблемы, старичок? – грозно спросил Вова.
– Все в порядке, – отозвалась я. – Надо машину переставить, кто-то не может выехать. Давай ключи, я сама.
Вова бросил через стол ключи. Я вышла в узкий переулок, где стоял «Пежо». Действительно, машина позади меня не могла выехать. Я открыла переднюю дверь. Но чьи-то сильные руки схватили меня, оттащили назад и сунули в салон автомобиля. Кажется, того самого, которому я мешала выехать…
