Текст книги "Сладкая ночка"

Автор книги: Екатерина Черкасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 18

Всю следующую неделю меня учили стрелять из разных положений, драться, заставляли бегать, отжиматься, в общем, мне приходилось делать все, что я так ненавидела. Честно говоря, солдат Джейн из меня получался никакой. Мышцы мои были мягонькие и слабые, годные разве что для дискотеки, меня мучили одышка, сердцебиение, боли в спине. К тому же от упражнений в стрельбе я стала плохо слышать на правое ухо.

Катуса, которая руководила тренировками, только презрительно усмехалась. Эта женщина была словно высечена из камня. И одновременно стремительна и гибка. Я всегда гордилась своей фигурой, походкой, но сейчас сама себе напоминала аморфное существо вроде медузы или пластиковый пакет, наполненный киселем. У Катусы же, похоже, ни разу не участился пульс, не выступило ни росинки пота. Я с мольбой заглядывала ей в глаза в поисках хоть капельки сочувствия и разрешения передохнуть, но моя мучительница была неумолима.

Однажды она позволила мне понаблюдать за тренировками Пантер, и я совсем пала духом. Девушки действительно напоминали больших кошек, так грациозно, легко, красиво они выполняли сложные упражнения. Но в конце концов меня всю жизнь учили не этому и не готовили к их миссии.

С Катусой у нас образовалось что-то вроде дружбы. С одной стороны, она глубоко презирала меня как существо безвольное, слабое, лишенное целей и идеалов. С другой – я готовилась выполнить поручение, занимавшее очень важное место в иерархии ее ценностей. Она не понимала, почему избрали именно меня, но уважала уже за это.

Катуса не была излишне любопытна, но иногда расспрашивала обо мне. Она удивлялась, что я русская, но имею типично арабскую внешность и говорю на арабском без акцента. Я, не жалея красок, рассказала романтичную и грустную историю любви моих родителей. Катуса качала головой и соглашалась, что по-другому и быть не могло, в том плане, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток…». Странно, что эта немолодая женщина, проведшая жизнь в военных тренировочных лагерях, цитирует Киплинга» Уловив мое удивление, Катуса улыбнулась и сообщила, что в свое время окончила американский университет в Бейруте.

Значит, не всегда она была такой. Я представила себе молоденькую хорошенькую девочку из обеспеченной семьи бейрутского адвоката. По словам Катусы, Бейрут в те годы представлял собой богатый, роскошный город, цивилизованный и европеизированный. Здесь было все: бутики от кутюр, казино, рестораны, учебные заведения, в которых преподавали американцы и французы, представительства всех мировых банков и даже, страшно сказать, публичные дома. Его называли восточным Парижем.

Во время учебы она познакомилась со студентом-палестинцем и вскоре не представляла себе жизни без него. Ее родители возражали: палестинец был беден. Старший сын в многодетной семье, которую с трудом тянула его овдовевшая мать. Разве такого мужа они видели для своей дочери? А увлекавшаяся молодежными движениями Катуса считала, что сама хозяйка своей судьбы и мужа выберет сама. Но Ливан все-таки исламская страна, хотя и с изрядным налетом европеизации и свободы нравов. Все кончилось ужасным скандалом, разрывом с семьей и уходом из дома. А паренек-палестинец оказался членом одной из экстремистских исламских группировок, и через полгода его убили. Катуса домой не вернулась, а осталась в лагере. Жажда мести оказалась сильнее родственных чувств и здравого смысла.

Я была впечатлена ее рассказом и ждала подробностей и продолжения. Но она не дала мне расслабиться, гоняя по кругу, как лошадь.

Иногда казалось, Катуса готова пойти мне навстречу, казалось, мои вопросы будут восприняты благосклонно. Кира. Я с ужасом представляла свою подругу, избалованную и не приспособленную к лишениям, в яме, одну, без еды, без элементарных удобств, к которым с детства привыкает любой человек.

– Катуса, – осторожно попросила я женщину, – ты не могла бы мне помочь?

Палестинка развернулась и внимательно посмотрела на меня. Ее жесткое обветренное лицо застыло.

– Кира… Она сидит в яме. Она моя подруга, очень близкая, можно сказать, единственная. Мы можем что-нибудь для нее сделать?

– Еврейка? – презрительно выплюнула Катуса. – Даже если бы могла, не стала бы облегчать ей жизнь. И еще: есть приказ полковника. Она будет в яме, пока ты не сделаешь то, что должна. Если мы будем нарушать приказы, все наше движение погибнет.

Из ее слов стало ясно, что этот вопрос больше не подлежит обсуждению. Но я обязана была что-то придумать. Я чувствовала себя виноватой в том, что Кира угодила в эту историю.

Вечером меня под конвоем приводили в палатку, вернее, я приползала и падала на старое одеяло, не в силах двигаться, говорить, есть. Тело ломило и болело, словно меня каждый день пропускали через гигантские жернова. Я охала и стонала, а Ясмина только посмеивалась, ведь она прекрасно знала, что это такое.

– Ладно, не преувеличивай, все не так уж страшно, – уговаривала она меня. – Я видела и хуже. Ты проходишь курс для начинающих. Это полная ерунда. Неясно только, зачем они тебя готовят, ведь любая из Пантер считала бы за честь…

– Ой, ну какая честь! – раздраженно перебила я. – Меня вынудили, моя лучшая подруга у них в заложниках! И уж не приходится сомневаться, что они ее убьют, если я сделаю что-нибудь не так.

– Так кто же ты, что именно от тебя они потребовали?

Я вздохнула и поколебалась. Кажется, скрывать что-либо уже не имело смысла.

– Поверь, Ясмина, если бы еще недавно кто-нибудь сказал мне, что я попаду в такой переплет, я бы рассмеялась ему в лицо. Я русская, ну, не совсем русская, из России. Мое имя – Лейла, но друзья зовут меня Лилей, так привычнее.

– Русская?! Как Ваня? Но ты вовсе не похожа… И ты можешь с ним разговаривать? Ах, какая счастливая! И ты научишь меня говорить по-русски? Я так хотела бы сказать ему на его языке: «Я люблю тебя! Я твоя!» – Внезапно Ясмина погрустнела и добавила: – Только я больше никогда его не увижу и никогда ему этого не скажу…

Я погладила девушку по волосам, ну чем я могла ее утешить?..

– Я ученый-египтолог, – продолжала я, – расшифровываю древние тексты, занимаюсь историей Среднего Царства. Знаешь, что это?

Потрясенная Ясмина покачала головой:

– Ну, конечно, древняя история ни к чему суперохранникам и боевикам. Словом, как ты понимаешь, я не имею никакого отношения к заговорам, террористам, политике вообще в любом виде.

Ясмина в полутьме только сверкала глазами, ожидая продолжения.

– В Египте со мной случилась очень странная история. Погиб человек, которого я любила, – я не стала останавливаться на этом подробнее, чтобы сосредоточиться на фактах. Мысли об Абдул Азизе разрывали мне сердце. – Ко мне в руки попала вещь, представлявшая большую ценность для определенных сил, ну, ты понимаешь.

– Для врагов Лидера? – с замиранием спросила Ясмина.

– Можно сказать и так. Я не поняла тогда, что это. Но со мной стали происходить разные неприятные вещи. Потом я поехала в Лондон на конференцию, и вот с тех пор начался совершенный кошмар…

– Лондон, гнездо врагов! – злобно выкрикнула Ясмина. Наверное, ей все-таки здорово промыли мозги.

– Ну да… – я не стала ей перечить, все равно невозможно разрушить то, что вколачивалось годами. Просто эта девочка видела только то, что ей хотели показать, и слышала только одну сторону. – Мне пришлось приехать в Триполи под чужим именем, а потом меня обвинили в убийстве и посадили в тюрьму. Выхода не было.

– А ты действительно убивала? – с любопытством спросила Ясмина. В ее словах не звучало ноток ужаса, который испытал бы в подобной ситуации любой человек. Она спрашивала как специалист, интересующийся, способен ли собеседник выполнять такую работу.

– Нет, конечно! Меня подставили, чтобы не было другого пути, чтобы я была счастлива уже тем, что нахожусь здесь, а не в полицейских застенках! А теперь они хотят, чтобы я убила одного человека в Лондоне.

– Врага? – для Ясмины весь мир делился на врагов и сторонников Самого. Интересно, к кому она отнесла бы меня?

– Для них – врага. А чтобы я сделала все, как им надо, они привезли сюда мою лучшую подругу и посадили ее в яму.

– Да… – сочувственно вздохнула Ясмина, – и что же ты собираешься делать? Убьешь?

– Не знаю, – честно призналась я.

Катуса продолжала тренировки со мной, но я больше ее ни о чем не просила. От нее веяло такой непоколебимостью и жесткостью, что казалось, любые проявления человеческих чувств ей чужды. Я знала, что это не так. Но мне Катуса помочь не могла. И не хотела. Сидящая в яме еврейка ее волновала не больше, чем овца, привязанная перед лавкой мясника.

– Полковник Диаб хочет видеть тебя, – произнесла Катуса непривычно длинную для нее фразу. Обычно она ограничивалась лаконичным: «Идем».

Я отряхнула с себя пыль, утерла рукавом пот, заливавший глаза, поправила неровно остриженные волосы. Вряд ли я от этого стала выглядеть лучше, но сила привычки…

Полковник Диаб был необычайно приветлив, он поздоровался, усадил меня напротив, велел принести мятного чаю. Его форма была отглажена, и мне даже показалось, что я почувствовала легкий запах туалетной воды. Несомненно, светские манеры были ему не чужды.

– Минутку, – сказал он мне и повернулся к Катусе, – готовь девушку на послезавтра. Оставаться здесь она больше не может, надо принимать какое-то решение. А наши палестинские друзья готовят акцию, она может им пригодиться.

Катуса молча кивнула и вышла.

Я вздрогнула. Нет сомнений, речь шла о Ясмине. Я вспомнила ее слова о том, что ее либо убьют, либо отправят на задание с заведомо смертельным исходом. Значит, ей приготовили роль камикадзе! Я вспомнила репортажи о террористах-самоубийцах, обвешанных взрывчаткой, которые погибают в людных местах, унося с собою другие человеческие жизни. Представила юную красавицу Ясмину, разорванную в клочья ради призрачной идеи…

Заметив мой испуг, полковник похлопал меня по руке, успокаивая:

– Вас это не касается, Лейла. Вы поедете в Лондон через день. Через Тунис с паспортом тунисской гражданки. Вас будет сопровождать наш человек. Но я уверен, вы будете благоразумны, ведь вы дорожите вашей подругой? Как только выполните задание, вашу подругу отправят в Лондон или Москву.

– Как я могу быть в этом уверена?

– Мы держим свое слово… Кроме того, милая, у вас нет выбора…

– Случилось что-то плохое? – спросила Ясмина, глядя на меня. Я никогда не умела скрывать свои чувства.

– Ясмина, послезавтра тебя отправляют для выполнения какой-то акции! – выпалила я.

– Ну… Я знала, что так или иначе смерть… – равнодушно сказала Ясмина. – Жаль только, Ваню больше не увижу.

На глазах ее появились слезы, и от напускного равнодушия не осталось и следа.

– И еще, – продолжила я, полная решимости сказать все сразу. – Послезавтра меня отправляют в Лондон, – произнесла я как можно спокойнее. Но как мне давалось это спокойствие!

– Уже! – выдохнула Ясмина.

Я видела, что ее съедает беспокойство, как будто она хочет что-то мне сказать. Девушка подсела ко мне поближе и обняла, уткнувшись лицом в ямку над ключицей. Я почувствовала на коже теплую влагу.

– Ты что? – отстранила я ее. – Ты плачешь?

– Лейла, я не хотела тебе говорить… – сказала Ясмина, по-детски размазывая слезы по смуглому личику, – но они ни за что не оставят в живых ни тебя, ни твою подругу! Я знаю!

– Эх ты, Пантера, – тыльной поверхностью ладони я осторожно вытерла ее слезы. – Полковник Диаб обещал мне, что, как только я выполню задание, я сразу же стану свободной, и он отправит Киру куда угодно, хоть и в Москву. Я решила: ну что мне жизнь какого-то неизвестного человека, почему я должна об этом заботиться!

– О Аллах, вразуми ее! – застонала Ясмина. – Да неужели ты думаешь, что после всего, что вы видели, вас оставят в живых?!

– А что же делать? – растерялась я. – Выходит, в любом случае – мы покойники?

– Нет.

Ясмина очень тихо встала и подошла к выходу. Через щелку был виден охраняющий их боевик.

– Так что же? – в нетерпении повторила я.

– Побег.

ГЛАВА 19

Все утро я была сонная, несосредоточенная, любое задание удавалось из рук вон плохо. Катуса покрикивала на меня, ее раздражали мои расхлябанность и невнимательность. Но после бессонной ночи, проведенной в разговорах с Ясминой, я не могла работать лучше. Наконец она объявила перерыв на обед и велела меня накормить.

– Надеюсь, после обеда ты будешь справляться лучше, – недовольно сказала она.

Молодая женщина, одетая, как все, в форму, поставила передо мной металлическую миску с мясом и овощами, отрезала толстый ломоть серого хлеба. Я принялась есть, несмотря на отсутствие аппетита. Но нужны были силы, и я механически пережевывала острую еду. Во рту жгло, и я отправилась поискать воды. Мне было запрещено перемещаться по лагерю, но жажда пересиливала страх наказания. Люди словно вымерли, прячась от полуденного зноя, но я знала, что это впечатление ошибочно. Стоило мне сделать хотя бы шаг за пределы лагеря, я тут же была бы поймана.

Наконец я увидела что-то похожее на колодец и направилась туда. Наперерез мне откуда-то выскочил боевик в выгоревшем камуфляже и угрожающе крикнул:

– Назад!

Я послушно остановилась и сказала:

– Я только ищу воду, очень пить хочется.

– Здесь воды нет. Иди на кухню, – сказал он с резким акцентом. Он снял головной убор и вытер пот со лба. На солнце светлым золотом вспыхнули его волосы, резко контрастируя с дочерна загорелым лицом.

– Иван? – догадалась я.

Соотечественник ошеломленно употребил уже знакомое мне от Ясмины выражение.

Я ответила ему в тон. Не надо думать, что я знаю только древнеегипетские ругательства.

Парень кинулся ко мне:

– Да ты никак русская! Ни за что бы не сказал! Откуда ты здесь? – Он явно готовился засыпать меня вопросами.

– Подожди, Ваня, послушай, – пыталась я перебить его.

– Да какой я Ваня! Я Денис Воробьев. Просто для них любой русский – Иван. Привык уже.

– Неважно, Иван, Денис… Ты можешь нам помочь?

– Кому нам и что надо делать? – деловито спросил Иван-Денис.

– Мне, Ясмине и моей подруге, которая сидит в яме из-за меня.

– Ясмина?! – парень схватил меня за руки и сжал их так, что я вскрикнула. – Ты знаешь, где Ясмина?

– Мы с ней сидим в местной тюрьме.

– По-моему, ты не сидишь, а разгуливаешь по лагерю, – недоверчиво заметил он.

– Не разгуливаю. Неважно, я потом объясню.

– Но они сказали, что перевели Ясмину на другую базу.

– Соврали, – резко бросила я. – Завтра они собираются переправить ее к палестинцам и сделать из нее камикадзе. Разве ты не знал, что за отношения с мужчинами Пантерам полагается смерть?

Иван закрыл лицо руками.

– Так ты поможешь? – повторила я вопрос.

– Что надо сделать? – коротко спросил он.

– Вытащить мою подругу из ямы, добыть оружие, прикрыть наш побег. Как – решай сам. Кстати, где она, эта яма?

– Прямо перед тобой, – он указал на сооружение, которое я приняла за колодец. – Но чтобы открыть крышку, нужен ключ. Ладно, что-нибудь придумаю… Здесь, у ямы, в три часа. За час до обхода. Должны успеть.

– А что тебе будет за это? – запоздало поинтересовалась я.

– Ничего, я пойду с вами. С Ясминой…

Мое нетерпение и напряжение, наверное, было заметно. Катуса задумчиво на меня поглядывала. Однако списала мое волнение на мандраж перед предстоящим заданием.

– В молодости я тоже так нервничала, – сказала она. – Не волнуйся. Мы все обсудим, все распишем по минутам, выберем место, время, способ. Тебе не о чем беспокоиться, ведь с тобой буду я.

Так вот кто должен сопровождать меня в Лондон!

Я согласилась, что, наверное, это нервы.

– Если ты будешь демонстрировать свою тревогу, тебя быстро вычислят, – заметила Катуса.

– О боже, – не сдержалась я, – но меня же учили не на террориста, а истории и языкам!

– Ничего, теперь придется научиться и этому. Мало ли что в жизни пригодится!

Но я знала, что после этого задания мне уже ничего не могло пригодиться. И Катуса это знала, потому что наверняка именно она должна будет меня убрать.

– Смотри, – Катуса вытащила паспорта, – Абир и Лейла Бурауи, мать и дочь, из пригорода Туниса Гаммарта.

Я посмотрела. Для моего паспорта они использовали фотографию с документов Мишель Амир.

– Тебе будет легче со своим собственным именем, по себе знаю, – сказала Катуса.

– А твое настоящее имя Абир? – изумилась я. Более неподходящего для Катусы имени трудно было себе представить, ведь Абир означало «звезда»!

Катуса только сверкнула глазами.

– Можешь взять паспорт с собой, привыкай к новому имени.

– А я могу увидеться с Кирой? – с надеждой спросила я, рассчитывая предупредить подругу.

– Нет, – отрезала Катуса. – Выполнишь задание, тогда и увидишься. Больше занятий не будет. Отдыхай до завтра.

В палатке, когда бородатый охранник задернул полог, я с порога бросила Ясмине свой паспорт. Она внимательно его изучила:

– Неплохо сработано!

– А ты разбираешься в этом? – изумилась я.

– Конечно, – снисходительно сказала Пантера.

– Я видела Ваню.

Ясмина стиснула руки, ее и без того огромные глаза сделались еще больше.

– Он любит тебя. Он поможет и пойдет с нами. Вернее, с тобой.

Девушка закусила руку, чтобы не закричать. Наверное, боли она не чувствовала.

Запретная любовь, любовь, расплата за которую – смерть, любовь без надежды, без будущего, всего лишь короткая ослепляющая вспышка. Можем ли мы в нашем мире, где все доступно, все позволено, так ценить это короткое мгновение? Способны ли мы на такие жертвы?

– Мы будем вместе. Все будет хорошо, все обязательно будет хорошо, я теперь уверена, – горячо зашептала Ясмина, словно в молитве.

О Ра, сияющее божество, как бы я хотела в это верить!

Ясмина разодрала старенькое одеяло, под которым мы спали, и сплела из него две прочные веревки.

Мы сидели молча, в напряженных неподвижных позах, ожидая ночи. Постепенно жара спала, ночь наступила, как всегда на юге, неожиданно. Но еще было не время. Надо ждать, ждать…

Когда, по нашим расчетам, было около двух ночи, Ясмина расстегнула военную рубашку и обнажила белую полную грудь, никогда не знавшую солнца. Знаком она показала мне сделать то же самое. Я поколебалась, но последовала ее примеру.

– Эй, Халим, – тихонько позвала она.

– Что надо? – откликнулся грубоватый мужской голос.

– Подойди, Халим! Нужна твоя помощь! – настойчиво звала его Ясмина.

Я увидела черную тень, уменьшавшуюся по мере приближения к входу в палатку.

– Посмотри, Халим, нравится? – сладким хрипловатым голосом спросила Ясмина. Если бы я не знала истинной цели ее действий, я могла бы поклясться, что она сгорает от желания.

Мужчина промолчал, только глубоко вздохнул, выпуская воздух сквозь зубы.

– Ах, подстилка русская! – видимо, весь лагерь знал все о Ясмине. – Но хороша…

Я видела, как тень протянула к Ясмине руки.

– Хочешь нормального арабского мужика, обрезанного, большого? Он у меня всегда готов! – от вожделения мужчина охрип, было слышно, как охранник сглатывает слюну.

– Хочу тебя, хочу, – жарко зашептала Ясмина, – мне терять нечего, сам знаешь… Возьми меня, дай мне почувствовать, какой он у тебя… Говоришь, большой?

– Очень! Может, даже слишком, но не для тебя! – Голос невидимого Халима срывался. Затем он, видимо, собрал остатки разума и произнес уже громче: – Эй, ты что, не положено! Знаешь, что мне будет?! Это тебе все равно!

– О-о, – застонала Ясмина и положила руку ему на брюки, как будто не слыша его слов. – Да-а, огромный, твердый, как я хочу его! Потрогай, как напряглись у меня соски…

– Выходи, – наконец-то решился охранник.

– Нет… – протянула Ясмина, расстегивая ему брюки. – Я не одна, я должна поделиться с подругой. Она тоже хочет арабского жеребца. Да, Лейла?

– Да-да, – малоубедительно пробормотала я, принимая по знаку Ясмины соблазнительную позу.

– Или тебя не хватит на двоих? – продолжала провоцировать охранника девушка.

– Меня хватит на десятерых до рассвета, – почти зарычал Халим и ворвался в палатку, куда входить ему строжайше запрещалось.

Он облапил Ясмину за грудь и укусил ее за плечо. Она скривилась и якобы сладострастно застонала. Халим сорвал с нее рубашку и принялся за свои брюки, отрывая от нетерпения пуговицы.

– Ну что ты, дикарь, сколько лет не видел женщин?

Халим только сопел, лихорадочно освобождаясь от одежды.

– Сначала она, – скомандовала Ясмина, указывая на меня. – Хочу насладиться зрелищем.

Халим рухнул на меня, жесткими пальцами терзая мою грудь и обдавая меня несвежим дыханием и запахом едкого мужского пота. В живот мне уперлось нечто каменно-твердое. Я застонала от отвращения. Мужчина мой стон воспринял по-своему:

– Сейчас, сейчас ты будешь счастлива… И твою подружку… перед смертью, – он омерзительно захохотал.

Его смех оборвался внезапно, и парень обмяк у меня на груди после сокрушительного удара Ясмины. Учили Пантер на славу!

Я выбралась из-под его тяжелой вонючей туши и застегнулась.

– Помоги, – прошептала Ясмина, пытаясь его перевернуть.

Вдвоем мы справились, связали голого охранника одной из заранее приготовленных веревок и заткнули ему рот кляпом. Для этого Ясмина оторвала штанину от его брюк. Вид у Халима был жалкий, он уже не напоминал арабского жеребца.

– Мы его не убили? – осторожно спросила я.

– Да если бы убили, то стали бы связывать? – справедливо возмутилась Ясмина.

– Прости, прости, я просто от страха почти ничего не соображаю, – призналась я.

– А чего бояться? Бояться нечего, – деловито и спокойно Ясмина проверила автомат Халима, посмотрела на его часы и застегнулась. – Иншалла!

– Иншалла! – автоматически повторила я. – Все в руках господа!

Было три часа. Час до проверки и пересменки. Мы выскользнули из палатки, через несколько секунд добрались до ямы.

Иван, как и обещал, уже ждал нас. У его ног лежал оглушенный или мертвый охранник. В темноте было не разобрать, и я не хотела об этом думать.

Ясмина бросилась к нему, и они коротко и молча обнялись. Я отвернулась, хотя все равно ничего не было видно.

– Я забрал ключи у охранника, – Иван показал связку ключей. – Один из них от ямы.

Он принялся открывать замок по очереди разными ключами. Время шло, но у него ничего не выходило. У меня дрожали руки, я испуганно оглядывалась при каждом шорохе. Сердце билось где-то в горле, и с каждой минутой мои надежды на спасение таяли.

От напряжения лоб Ивана покрылся испариной, волосы липли ко лбу.

– Черт, ничего не получается, здесь нет этого ключа. Надо уходить, иначе все погибнем.

– Нет! – шепотом закричала я, если только возможно кричать шепотом.

– Дай я попробую. – Ясмина мягко отстранила Ивана. Она разогнула проволоку, на которой держались ключи, сунула ее в замочную скважину, и через несколько минут раздался щелчок.

– Есть! – воскликнула Ясмина.

Иван сдвинул тяжелую крышку.

Я наклонилась в пустоту, тьму и сырость.

– Кира! – тихо позвала я. – Это я. Ты только не кричи. Мы тебя сейчас вытащим.

Кира что-то пропищала в ответ.

– Какая здесь глубина? – спросила Ясмина.

– Три-четыре метра.

– Тогда сгодится. – Ясмина протянула Ивану вторую сплетенную ею веревку.

Иван бросил ее вниз.

– Держись крепче, мы тебя вытащим, – сказал он по-русски и с напряжением стал выбирать веревку.

– Она что, толстая? – спросил он меня. На руках парня набухли вены, он тяжело дышал.

– Да что ты, совсем худая, – мне стало смешно.

– А так и не скажешь.

Раздался гулкий стук, а Иван едва удержался на ногах – веревка болталась свободно.

– Мне больно, я упала, – заныла Кира.

Я разозлилась и зашипела в темноту ямы:

– Держись крепче, не то мы оставим тебя здесь.

На этот раз Кира была более цепкой, и Иван вытащил ее из ямы.

Она вылезла, похожая на тощую птицу, ради смеха одетую в военную форму гигантского размера, и шепотом застонала, показывая на ушибленный зад и ободранные ладони.

Иван оглядел ее и хмыкнул. Вероятно, он считал, что тащил из ямы нечто гораздо более увесистое и привлекательное.

– У нас сорок минут, чтобы уйти подальше. За мной! Ясмина, ты – замыкающая, чтобы наша спасенная не потерялась. – Видимо, Иван уже разобрался в особенностях Кириного характера. – Есть только один путь, чтобы уйти не замеченными охраной.

Иван указал на проход между двумя большими палатками штаба, которые примыкали к колючей проволоке. Густая тень полностью скрывала его.

Стараясь держаться в тени и периодически замирая, мы двинулись к штабу.

Кира пискнула, видимо, собираясь что-то спросить, но Ясмина зажала ей рот рукой.

Между палатками Иван остановился. Он вытащил из кармана толстые резиновые перчатки и аккуратно, не торопясь, надел их. Затем осторожно раздвинул проволоку так, чтобы можно было пролезть.

– Будь внимательна, не коснись проволоки, она под напряжением, – шепнула мне Ясмина.

Я последовала ее совету, осторожно, стараясь не задеть смертельную проволоку, перебросила ногу, затем туловище и вторую ногу. Цела. Я облегченно вздохнула.

– Поняла, как? – спросила я Киру. – Осторожно, если не хочешь получить две тысячи вольт.

Кира с ужасом уставилась на меня. Кажется, она хотела отказаться. Но Ясмина сзади крепко взяла ее за локти и подвела к забору.

– Ялла, – сказала она одуревшей Кире.

Кира справилась, молодец, правда, в последний момент чуть не зацепилась коленом. Но все обошлось.

Иван направился, обходя лагерь по периметру, в сторону хозяйственных построек, которые находились вне опасного ограждения. Видимо, обитатели боялись пожара и взрыва боеприпасов и горючего.

– Нам нужна машина, пешком далеко не уйти. До ближайшего поселка на запад больше сотни километров.

– Как же мы ее возьмем? – с недоумением спросила я.

– Оттолкаем руками. Заводить здесь нельзя.

Он вынул из высокого солдатского ботинка нож:

– Там охранник.

Я промолчала, хотя все мое существо протестовало против убийства.

Через минуту Иван выглянул из-за угла и махнул нам рукой. Ясмина открыла ворота. Мы вчетвером толкнули и покатили тяжелый джип.

– Эй, долго еще толкать? – спросила я Ивана, окончательна запыхавшись.

– Долго, – коротко бросил Иван, – в пустыне слышен каждый звук.

Я сосредоточилась и представила себя могущественной Хатор в облике белой коровы, толкающей колесницу фараона. На время полегчало. Пока Кира не свалилась лицом в песок со стоном:

– Не могу больше!