Текст книги "Искатель: Проклятие Древней крови (СИ)"

Автор книги: Екатерина Близнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Взбешённый Игни навис над князем и прошипел:

– Вы быть вес-сьма ос-строумным, князь. Гнев Священного огня вас, с-стало быть, не с-страшит?

Резкие черты лица Алишера заострились ещё больше: он стиснул челюсти и свёл брови к переносице.

– Я двадцать лет в бегах. Если ты думаешь, что какой-то мальчишка с кудряшками сможет шантажировать меня магической поганью, то советую пойти проспаться, – ледяным голосом приказал он. – Демон вырвал мне глаз и завязал внутренности в узел. Тебе придется приложить фантазию, чтобы испугать меня сильнее.

Игни будто наяву увидел красноглазого призрака, сотканного из тьмы и горького ночного ветра, почувствовал запах крови – отчетливо, до рези в глазах. Он отшатнулся, закрываясь ладонью, а сложенными щепотью пальцами правой руки начертал в воздухе знак Священного огня. Призрак, рожденный словами Алишера, развеялся вместе с горьким запахом, убоявшись святого знамения. А головная боль осталась.

– Это что ты сейчас устроил?

Массируя висок, Игни поморщился. Испуганный голос Алишера – ага, все-таки пробрало тебя, старый мерзавец! – ввинчивался в забитую пыльной ватой голову, как штопор в пробку.

– Ист проэкцио, – рассеянно отозвался парень. Запустил пальцы в волосы и задумчиво почесал макушку.

«Проекция, верно. Весьма кстати прозвучали эти слова про фантазию, если подумать», – Игни порадовался, что матушка ничего не видела за дверью. Он внезапно понял, насколько устал и проголодался. Магия тянет силы, будь здоров, даже случайная. Он подтянул к себе ближайший стул и сел на него в своей обычной манере – задом наперед, положив локти на высокую спинку.

– Квинтэссенция создана на основе Древней крови. Буквально, – с большой неохотой объяснил он. – На какое-то время она раздувает Священный огонь в крови... Ну или что там у вас, Детей Небес, вместо огня, я не знаю. Воздух? Ве...

Игни осёкся. Шумно втянул носом воздух.

– Ветер, – выдохнул он, потрясенный внезапной догадкой. – Это ведь вы создали призрака, князь! Хитро-о же! А прикинулись...

Алишер сидел, вдавившись спиной в красную обивку кресла. Костяшки его пальцев побелели – настолько сильно он вцепился в подлокотники. Неслышно отворилась дверь, и из ванной комнаты тихо вышла Синия. Лицо ее посвежело и порозовело после умывания. Она остановилась в проходе, оперевшись плечом о косяк.

– Фили, ист перикулоси, – точь-в-точь как накануне утром срывающимся от тревоги голосом сказала она. – Эа... ист малефикарум[3]3
  Сын, это опасно. Он... колдун.


[Закрыть].

– Си, иго кониекта, мати[4]4
  Да, я понял, матушка.


[Закрыть].

Глава XII. Следы магии

Узкое бледное лицо Братоубийцы исказилось, будто он обнаружил под носом дерьмо на вилах.

– Где-то я уже видел подобное. Лет двадцать назад, – с брезгливой интонацией выдавил Алишер.

Игни мягко, не отрывая подошвы от пола, будто балансируя на канате, шагнул вперед. Загородил матушку плечом. Сунул правую руку в карман и нащупал лакированный бок самопишущего пера. Щелчком ногтя сбросил защитный колпачок, безотчетно проверил остроту наконечника подушечкой большого пальца. Вглядываясь в неестественно белое вытянутое лицо, Игни видел испарину на лбу, подмечал нервное подергивание в уголках рта, тянущих тонкие губы вниз.

Матушка прошептала:

– Эа скио тотем, фили. Ветус Вульпи инвенити нас[5]5
  Он все знает, сын. Старый Лис выследил нас.


[Закрыть]Игни зло сощурился. Если противник нападет – ему придется раздавить последнюю ампулу с эликсиром Древней крови, чтобы хватило сил обороняться. Гул в голове нарастал: предки желали этого. Им нужна была энергия квинтэссенции. Прямо сейчас.

«Чтобы обороняться! Сейчас! Дай!» – Игни не мог ручаться, что знает, в какой момент его воля оборвётся в Бездну, где властвует демон. Кромка этого обрыва скрыта в темноте и осыпается при любом неверном шаге. Игни с трудом сглотнул. Во рту пересохло, высушенный воздух обдирал горло.

Болезненно поморщившись, Игни подумал, что, если бы он не потратил столько сил на спасение князя, было бы куда проще убить его.

– Я видел Тень-из-Бездны, которую вызвал Эриен. А потом меня же! Обвинили в смерти старшего брата. Меня! Изгнали по ложному обвинению, – Алишер не делал попыток напасть. Он выглядел сейчас точь-в-точь так же, как в Чайном домике, когда его усадили в кресло одного против всех. Поистине волчий, ненавидящий взгляд исподлобья и фальшивая вежливая полуулыбочка, какую можно увидеть у человека, прячущего в рукаве заточку. А вот голос ему изменил: Алишер говорил хрипло, срываясь. Должно быть, ему тоже не хватало воздуха.

– Не надо лгать, – пересохшее горло с трудом выталкивало слова чужого языка. Игни облизнул губы шершавым языком. – Магия всегда оставляет следы.

– Я. Ненавижу. Магию! – подчеркнуто раздельно выдавил Алишер. – Академия горит потому, что я это допустил. Я мог бы спасти магистров. Если бы захотел, – Братоубийца подался вперед, и, как на исповеди, доверительно выложил свою постыдную тайну, – но я не захотел. Пусть горят. Туда им и дорога.

Ядовитые слова обжигали не хуже раскаленного масла. В отличие от искр, не гасли, касаясь кожи, а растекались жидким огнём по венам.

– Пусть горят. Туда им и дорога, – машинально повторил Игни, копируя манеру Алишера. Он опомнился только когда понял, что нацепил его идиотскую полуулыбочку. Рванув руку из кармана, Игни одним броском достиг князя. Скрюченными пальцами сгрёб воротник рубашки потянул наверх, вынуждая оторвать тощий зад от кресла. Правая рука до боли стиснула в кулаке вечное перо, наконечник которого плясал в опасной близости от сонной артерии под подбородком князя.

– Пусть горят, да? Туда им и дорога, да? – сквозь зубы прошипел Игни. Запрокинутое лицо противника и без того было бледным, а теперь приобрело фиолетовый оттенок. Зрачок от страха расширился и, казалось, занял всю радужку. Тонкая светлая каемка вокруг огромного черного круга вызывала в Игни почти животное омерзение. Рука тянулась закончить начатое движение: воткнуть перо в горло, чтобы заставить зрачок сузиться от боли.

– Спас меня, чтобы убить, ха? – прокряхтел Алишер, безуспешно хватаясь слабыми пальцами за кулак, туго обмотанный тканью.

Игни с отвращением втянул запах жжёной бумаги: хлопок начал потихоньку тлеть, и по белой ткани медленно поползло желтое пятно. Еще минута – и волокна рассыпятся под пальцами!

– Хочешь, я отправлю тебя по этой дороге, княс-сь? – вкрадчиво поинтересовался Игни, захватывая воротник еще крепче. На тощей шее дряблая кожа собралась в резкие складки. Князь дернул кадыком. – Ты быть таким же, как мы.

– Игни! Нан акидере! Сит дисаре[6]6
  Не убивай, пусть расскажет (сперва допроси).


[Закрыть].

Металлические нотки в тихом голосе матушки заставили Игни усмехнуться и ослабить хватку. Как бы он не берёг, не заслонял её от нынешней жизни, Синия Аркана поняла главное: мертвые не болтают.

– Знаешь, почему я спасать тебя? Почему ты еще жив? Ты пришел к шефу просить помощи не для себя. Ты пришел предупредить. Я видел, как они на тебя смотрят. Ты потратил последние силы, чтобы убедить их. Едва не умер. Тот человек достоин моей помощи – так я думал. А ты… Ты получить исцеление, и как ты отплатить мне? Угрозами? Ты быть таким же, как я, но говорить, как они! Это не окупается. Выбирай сейчас, кто ты.

В лицо Игни дохнуло холодным ночным ветром. По рукам от кончиков пальцев до плечей пробежали колкие ледяные мурашки. Защищая глаза, Игни прикрылся локтем. А потом сообразил, что упустил князя. Пальцы зачерпнули пустой прохладный воздух, густой от пряного запаха черной соли.

«Я не такой, как ты», – шепнул чужой голос в сознании Игни. Он завертел головой, безуспешно пытаясь понять, куда испарился противник, который только что был в его полной власти.

– Это заёмная сила, князь! Тебе придется платить за то, что ты делаешь! – выкрикнул Игни, надеясь, что будет услышан.

Ему никто не ответил.

Повисла тишина. Игни поймал вопросительный взгляд матери и приложил палец к губам. Двигаясь осторожно, ступая с пятки на носок, он поднялся по лестнице, следуя за шлейфом горького аромата. Убеждая ступеньки не скрипеть, парень распределял вес равномерно. Рассохшееся дерево поддалось уговорам и не стало визгливо комментировать каждый шаг, вопреки обыкновению. Приоткрытая дверь не была столь любезна и недовольно заговорила, когда петли стали осторожно проворачиваться. Игни не ожидал – прежде дверь не подавала голос, когда обитатели дома ходили туда-сюда. Парень напрягся и собрал пальцы в щепоть, ожидая, что на него сейчас бросится из-за угла обезумевший от ярости призрак.

Обошлось.

Выйдя в коридор, в котором пахло бумажной пылью от старых обоев и дегтярным мылом, Игни сразу же заприметил, что гостевая спальня залита светом, чего отродясь не могло быть, если только туда не зайдет чужой человек. Витражное стекло в двери разливало на пол яркие разноцветные лужи. Ступая мягче, чем горный кот, Игни подкрался к двери, не открывая ее, заглянул внутрь через синее стекло.

Рядом с окном, спиной к выходу стоял человеческий силуэт. Высокий. Без трости. Игни достал из кармана ключ от комнаты и вставил в замок. Тот, кто стоял у окна, услышал щелчок, переменил позу, разворачиваясь лицом к двери. Игни отодвинулся. Прижался спиной и затылком к стене. Сердце стучало, как безумное, едва ли не заглушая шаги в комнате.

– Полагаю, я остаюсь здесь в качестве пленника, – услышал Игни приглушенный голос со знакомыми ледяными интонациями.

Парень криво улыбнулся такой проницательности.

– Я не верю, что вы пошлете за гвардией, уж извините. Вы двое не похожи на людей, которым не в тягость внимание представителей закона, – продолжил князь, не дождавшись ответа на предыдущую реплику.

Игни нечего было на это возразить.

– Даже в тюрьме я мог бы рассчитывать на тарелку овощного рагу.

Игни обдумал это предложение и счёл его справедливым. Спустился вниз, где его, держась обеими руками за резную балясину, ждала матушка.

– Эа ист вентус малефикарум, Игни[7]7
  Он «одержим ветром» (управляет воздухом).


[Закрыть], – сообщила она, как будто он мог не заметить. Игни кивнул.

– Эа… быть там? – Синия указала глазами наверх, причем было не очень понятно, какое «там» она имела в виду: второй этаж или Чертоги Создателя. Игни не стал уточнять и снова кивнул. Пересохшее горло требовало отдыха и стакан воды. А лучше сразу кувшин. Хорошего долинного вина. Жаль, далеко везти с родины – прокиснет.

Синия Аркана нетвердой походкой прошла к столу и упала на один из стульев. Без воодушевления взглянула на тарелки с остывшим овощным рагу, которое приготовила Варна перед тем, как дальновидно сбежать. Поставила локти на стол и спрятала покрасневшее от волнения лицо в ладонях.

Игни с кривой улыбкой пожал плечами и, помедлив, сел рядом. Осторожно, будто обращался с хрупкой статуэткой, обхватил мягкую ладонь. Накрыл своей. В вишневых глазах прочёл все невысказанные мысли и опасения. С виноватым видом чуть опустил подбородок и поднял брови – знал, что когда так смотрит, матушка не может сердиться.

– Твой отец мог бы тобой гордиться, – тихие слова на родном наречии прозвучали как обвинение. – Ты нашёл своего первого одержимого отступника и притащил домой, как другие дети приносят котят. Ты ради этого стал Серым? Чтобы искать отступников?

Игни потянулся к голове, чтобы привычным жестом поправить шляпу, но вместо этого коснулся отросших волос. Провел растопыренными пальцами по кудрям, зачёсывая их назад.

– Я ведь говорил, ради чего. Искатели – богатые, уважаемые люди. Ты мне больше не веришь, матушка? Я делаю всё, чтобы оставить прошлое – в прошлом.

Синия не удержалась и тоже коснулась ладонью ярких волос сына. Поправила пружинистую непослушную прядь.

– Ты ищешь не денег, сын. Слава тебе тоже не нужна. Я поверю тебе, если ты отважишься сказать правду. Прошлым утром ты пришел в крови и ничего не объяснил.

Игни положил ладонь на столешницу, разгладил складки на льняной скатерти. Задумчиво отбил пальцами ритм старинного свадебного танца. Матушка не дождалась, пока он выберет из всех видов правды самый утешительный, заговорила снова:

– Ты, наверное, думаешь: «Глупая мать ничего не понимает». Да, так и есть. Твое Предназначение, о котором все говорили, – мне так и не довелось уразуметь это. Тебя забрали, чтобы вести по пути Священного огня, а мне велели держать рот на замке и быть благодарной. Прошло двадцать лет, и теперь не Валор, а ты требуешь от меня того же.

Игни кусал губы и молчал. Его история представлялась ему спутанным клубком, из которого торчат в разные стороны обрывки нитей. Не вдруг поймешь, за которую нужно потянуть, чтобы начать рассказ, который не будет выглядеть как лживые оправдания. Матушка истолковала его нежелание открывать рот по-своему.

– Я буду молить Священный огонь о том, чтобы он освещал тебе путь, сын.

С этими словами она встала и подошла к колченогой вешалке. Протянула руку, чтобы снять пальто. Игни вскочил. Стул за его спиной с грохотом свалился на пол.

– Матушка, не выходи из дома!

Вишневые глаза смотрели строго и вопросительно.

– Мне нужно купить муки, чтобы испечь хлеб к вечеру, – ровным голосом отозвалась Синия.

Игни загородил спиной дверь. Оперся плечом о косяк. Подбоченился, напустив на себя вид лихой и слегка придурковатый, будто вышел на подмостки в парке, готовый шутовать и играть с огнём. И заговорил в той же манере – с дурацкой извиняющейся улыбкой.

– Хотела правды? Я подставился позапрошлой ночью. И ничего не успел сделать. Уже утром за мной следили, – скороговоркой выпалил Игни. Предупреждая ожидаемый вопрос про Старого Лиса, Игни отрицательно покачал головой. – Риорская городская гвардия. Мы уйдем сегодня, но не за мукой. Нужно собрать вещи и всё обсудить.

– Госпожа Наори просила…

Игни схватил матушку за плечи и легонько тряхнул.

– Надо жечь мосты, слышишь? Все пошло прахом. Я хотел найти следы магии на месте преступления, а нашел только проблемы. Здесь никто не знает о том, на что способны одержимые, – Игни запнулся и мельком взглянул на лестничный пролёт на втором этаже. – Даже они сами.

Синия беспомощно оглянулась на камин и полное ведро с золой, которое стояло рядом.

– Тогда мне нужно выйти и купить поленьев, чтобы просить Священный огонь осветить путь, – слабым голосом сказала она.

– Матушка, ты слышишь меня? Мы выйдем отсюда вместе, чтобы больше никогда не вернуться, – голос Игни дрогнул. Он помедлил мгновение, а потом прикоснулся ладонью к горячему лбу Синии. – Ты устала. Очень устала. Иди отдохни.

Вишневые глаза потемнели, длинные темные ресницы легли на щеки, затрепетали. Синия зевнула, прикрывая рот ладонью. Не подхвати ее сын, она легла бы на пороге. Игни, про себя поминая драные штаны Владетеля, который надоумил его вести разговор у входной двери, помог матушке подняться по лестнице и добрести до кровати госпожи Наори. Едва Игни снял и поставил рядом с тумбочкой женские домашние туфли без задника, как Синия уже свернулась клубочком поверх колючего покрывала, подложила ладонь под подушку и сладко засопела.

– Прости, матушка, – Игни, сам не зная почему, перешел на риорский. Достал из прикроватного сундука шерстяное одеяло в крупную зеленую клетку. Заботливо укутал спящую, подоткнул края одеяла. Сел рядом на краешек неразобранной постели.

– Прости, что так поступаю с тобой. Наверное, ты права, и я ничуть не лучше отца.

Синия дышала ровно и спокойно. Ее безмятежное лицо во сне становилось почти девичьим. Морщинки, паутинками разбегавшиеся от уголков глаз к вискам, не разгладились полностью, но стали мягче, также, как и горестная складка на переносице. Игни отвёл глаза. Его грызло чувство вины.

– Не проси меня рассказать тебе правду, матушка. Ты же знаешь, что этот разговор всегда заканчивается одинаково. Однажды я отвечу на все вопросы, обещаю. Но не сегодня. Сегодня отдыхай, – Игни неуверенно протянул руку и убрал за ухо выбившийся из прически медный локон. – Я все улажу до вечерней зари, даю слово.

Игни вышел, осторожно притворив за собой дверь, как будто любой шорох мог разбудить матушку. Спустился вниз за парой тарелок с остывшими овощами, не считая, захватил стопку подрумяненных тонких лепешек. Подумав, открыл буфет и достал пыльную бутылку без бумажной этикетки, запечатанную сургучной пробкой. Какое-то время Игни провёл, рассеянно перебирая кухонные ножи. Пару самых удобных по руке отложил в сторону, проверил на глаз, нет ли видимых изгибов, подбросив в воздух, поймал за лезвие. Осмотром остался доволен: уж на что Варна не любила тратить время на кухне, но ножи она всегда держала в полном порядке: каждый хранился в своих простеньких ножнах из сыромятной кожи. Игни закрепил один из выбранных ножей на брючном ремне, несколько раз обмотал шнурком и затянул тугой узел, чтобы ножны не свалились при ходьбе. А второй прятать не стал – надо же чем-то сбить сургуч с горлышка бутылки.

* * *

Князь Алишер по-прежнему стоял возле окна. Он даже не повернул головы на щелчок замка. Игни притворился, что не видит следы поспешного, неумело скрытого обыска. Прикрыл за собой дверь, жалея, что изнутри она не запирается, и поставил жестяной поднос с едой и вином поверх разворота «Королевского вестника». Алишер скосил фиолетовый глаз.

– Говорят, Фарелл требует от подчиненных уважения к газете, – с задумчивым видом изрёк князь, почесывая указательным пальцем висок в опасной близости от свежей раны, которая только-только начала рубцеваться.

Игни широко улыбнулся. Жестом фокусника поддёрнул обшлаги на рукавах рубашки и с легкостью выдернул бумагу из-под подноса так, что посуда даже не шелохнулась. Смял газету в шар и, склонившись в полупоклоне, протянул Алишеру, будто хотел вручить ему ценный подарок. Князь раздраженно дёрнул бровью, отказываясь участвовать в представлении, и тогда Игни заставил бумагу вспыхнуть и осыпаться пеплом на пол.

Несмотря на то, что жар горящей газеты не мог опалить князю брови, тот все равно отшатнулся. Игни закатил глаза и покачал головой. Продолжая улыбаться своим мыслям, взял бутылку и начал деловито обстукивать рукояткой ножа пыльно-бурый сургуч.

– У меня есть подозрение, что за двадцать лет моего изгнания Эриен успел полностью легализовать запретную магию. Я за всю жизнь видел меньше малефикаров и демонов, чем за последние три дня, – помолчав, признался Алишер.

Игни насмешливо фыркнул. Поднял нож на уровень глаз и посмотрел на князя вдоль клинка – в деревнях этот метод широко известен как вернейшее средство опознать одержимого. Суеверие, ничего больше. Развлечение для мальчишек, которые рады любому благовидному предлогу подержать в руках холодное оружие.

– В зеркало давно не смотрели, ваша светлость?

Алишер без замаха стукнул кулаком по подоконнику. Оскалился.

– Я не малефикар! Это все твоя отрава! – спохватившись, что говорит слишком громко, он понизил голос и перестал восклицать, а начал шипеть, как змея. – Она с-сводит меня с-с ума и наверняка убьет. Я не такой, как ты. Для меня эта дрянь – яд.

Игни поддел особенно упорный кусок сургуча кончиком лезвия и поднял, чтобы отломить.

– Ну да, как же, – хмыкнул парень, не отрывая глаз от своего занятия. – И прокалывать Покров тоже никто не учил, пока я не накачал вас квинтэссенцией. Это ведь не Безумный король проломил границы одному из лучших искателей, получил власть над его кровью и заставил подчиняться своей воле.

Тяжелый взгляд князя ощущался почти физически – как мешок с углём, взваленный на спину. Игни размял плечи, прогоняя докучливое наваждение. Сбил остатки сургучной пробки и задумчиво уставился на пробку обычную – из коры, которая была плотно вбита в горлышко.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, молодой человек.

Лёд в словах князя был отнюдь не фигуральным выражением. Игни невольно поёжился, нахохлился, недовольно проворчал себе под нос: «медикати грати салютари». Рассеянно похлопал по карманам, раздумывая, чем бы поддеть пробку вместо штопора. Воткнул лезвие ножа, покачал, но глубины не хватало. Раздосадованный этим обстоятельством, рыжий глянул на князя неприязненно, забыв о вежливой улыбке.

– …Он взглядом окинул и так повелел:

«Забота о младших – старших удел.

Дабы от распрей избавить оставленный храм

Власть на крови вручаю я вам».

– Что за бездарные вирши? – нахмурился князь. – Никогда не слышал этой чуши.

– На ходу сочинил, – недовольно буркнул Игни. Обхватил горлышко бутылки ладонью и позволил Священному огню свободно течь по руке, сосредотачиваясь в пальцах. Примерно таким образом он мог поджигать бумагу – концентрируя тепло в одной точке, как линза в очках собирает в пучок солнечные лучи.

Воцарилось молчание. Алишер с недоверчивым видом наблюдал за тем, как пробка сама по себе начала ползти вверх. Игни стискивал горлышко бутылки тем крепче, чем сильнее ощущался жар. Наконец, спустя примерно минуту, пробка с глухим хлопком выскочила из бутылки. Алишер проводил ее взглядом.

– Меня изгнали за меньшее… У тебя есть трубочное зелье?

– У меня есть вино, – усмехнулся Игни. Поморщившись, он отнял покрасневшую, обожжённую ладонь от бутылки и перехватил её левой рукой. Причем, намного ниже того места, которое в Резервации обычно называют «юбкой». Наполнил две гончарные кружки из красной глины почти до краев. Протянул одну – с растительным орнаментом – Алишеру. Вторую – с горным пейзажем, выдавленным стилом в мягкой глине до запекания – оставил себе.

– Ваше здоровье, князь.