Текст книги "Искатель: Проклятие Древней крови (СИ)"

Автор книги: Екатерина Близнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Мальчишка ты еще, Щенок, – с сожалением проговорил степняк, щурясь и скаля крупные желтые зубы. – Кишка тонка гастролировать. Я скажу Волку, что ты хвост поджал и бросился вылизывать малефикару задницу, стоило только красную воду увидеть.

С этими словами он развернулся и направился прочь с таким видом, будто вышел насладиться прогулкой и свежим воздухом, а о том, что в десятке шагов от него избитый и придушенный человек остался в руках молодого жадного бандита, даже не подозревает.

Тот, кого назвали Щенком, от оскорблений степняка окончательно осатанел. Выхватил выкидной нож, крутанул в пальцах. Вцепился в волосы на затылке Игни и оттянул тому голову назад, чтобы приставить узкое лезвие к горлу.

– Ты меня за идиота держишь, погань рыжая? Так говори!

Без колебаний Игни обхватил кулак, в котором был зажат нож. Сосредоточился на том, чтобы собрать под руками все тепло, какое только мог сейчас взять у Священного огня.

Конечно, заставить вспыхнуть газету или нагреть воздух в бутылке между пробкой и вином – много проще, чем вызвать серьёзные ожоги на коже. Но принцип один и тот же.

Все остальное зиждется на одном лишь горячем желании.

* * *

Глава XVII. Цена ошибки. Часть вторая

Огонь уютно потрескивал дровами в камине, разбрасывая по стенам тёплые отблески и пуская в каминную трубу пляшущие искорки. На крюк в очаге повесили меднобокий котелок на длинной ручке. Воду взяли из кадки с мягкой дождевой водой, которая стояла рядом с крыльцом, выходившим во двор. Распоряжения отдавал Алпин Фарелл, а искатели молча выполняли. Алишер и Синия не участвовали в обыденной суете, которая им обоим казалась противоестественной. Пока остальные искали заварочный чайник – «Не может быть, что в доме нет ни одного, ищите лучше!» – ворчал Фарелл – Синия что-то неслышно шептала, едва шевеля губами и неотрывно глядя на языки пламени. Алишер, кривясь при каждом неосторожном движении, собрал стопку книг и с их помощью установил перед очагом кресло со сломанной ножкой. Подошёл к женщине, перед которой чувствовал вину за напрасную грубость.

– Ноло малум. Нан протэр вос. Нан протэр фили ту[15]15
  «Я не желаю зла ни вам, ни вашему сыну»


[Закрыть]… – не слишком уверенно складывая слова на полузабытом языке Предтеч, зато произнося их со всей возможной мягкостью, проговорил Алишер. Синия перестала молиться. Ее вишневые глаза смотрели на князя с непроницаемым выражением. Он почувствовал себя глупцом, который и двух слов связать без ошибок не может, поэтому поспешно пояснил на риорском:

– Поймите меня правильно, госпожа. У него в руках моё спасение. Я, как никто иной, желаю ему удачи.

– Игни енилмэз, – сухо ответила Синия. Материнская тревога вкупе с нежеланием разговаривать творили невозможное – длинные мелодичные фразы в ее устах звучали лаконично и отрывисто, как нарубленные. – Ону биним-гими танимиёршэн. Игни акэлэви джэсур.

Алишер опёрся локтем о каминную полку, чтобы скрыть недостойную мужчины слабость. Разумеется, вышло только хуже: и поза, и мягкость тона говорили больше о снисходительности, чем об искренней признательности.

– Дааржэ солейджи. Сизи такип`эден бенимадам ларим`деиж, – князь легко перешел на о-диурский вслед за Синией. Он догадался, почему она не поддержала разговор на древнем языке, а также оценил, что женщина намного свободнее выражала мысли на втором родном языке Алишера, чем на риорском. – Сана минне таррэм[16]16
  «– Игни никогда не проигрывает. Ты не знаешь его хорошо так, как я. Игни умный и смелый.
  – Я скажу правду: мои люди не следят за вами. Я благодарен вам».
  (Примечание: О-диурский язык обходится без специальных форм местоимений, указывающих на уважительное отношение собеседников друг к другу. Носители языка обращаются на "ты" даже к своему Императору)


[Закрыть].

Чтобы наглядно продемонстрировать, насколько далеко простирается его благодарность, Алишер сделал рукой приглашающий жест, указывая на единственное уцелевшее кресло. Ошибочно приняв её решительный отказ как закономерное сомнение в надёжности сломанной мебели, князь поспешил заверить госпожу Аркана, что книги даже в таком случае – самое лучшее подспорье. Аргумент прозвучал настолько неожиданно к месту, что Синия слабо улыбнулась и не смогла отказать снова.

Пока Алишер пытался сообразить, как подозвать молодого человека, имени которого до сих пор никто не назвал, чтобы поручить ему подняться в спальню за шерстяным одеялом, Синия зевнула, смежила длинные ресницы и заснула. Алишер отставил трость в сторону, благодаря высшие силы, что больше нет никакой надобности в том, чтобы изображать несгибаемость. Опустился на пол, рядом с камином, блаженно вытянув длинные ноги и откинувшись на подлокотник кресла. Даже папиросу пока не раскурил. Лениво перекатывал её в пальцах и задумчиво наблюдал за языками пламени. Прислушивался к тому, о чем говорили за стеной.

В это время в столовой искатели нашли, наконец, чайник и даже несколько кружек, из которых только одна оказалась негодной, с трещиной на дне. Матьяс Бродэк принялся рыться в буфете в поисках емкости, в которой мог бы храниться нарезанный чайный лист, а Алпин Фарелл стоял рядом и сверлил неодобрительным взглядом его широкую спину.

– Завтра на моём столе должно лежать прошение об отставке, Матьяс, – колючим голосом сообщил он. Подумал. Отыскал глазами младшего искателя и возвысил голос: – И твое тоже, Тиро Риамен.

Тиро оттянул воротничок форменной рубашки. Сглотнул комок в горле.

– Шеф… – севшим голосом начал он.

Бродэк, не прерывая своего занятия, глянул через плечо.

– Алпин, не надо так с парнем. Он думал, что выполняет твои распоряжения.

– Искатель думал-думал, да в омут попал, – отбрил Фарелл.

– Не ожидал услышать от тебя эту поговорку, – хмыкнул Бродэк. – Ты же ее ненавидишь.

– Ненавижу, – не стал спорить шеф-искатель. – А еще больше я ненавижу, когда мои люди водят меня за нос. Говоришь, ничего не написано было, а? Чистый бланк Академии, да?

– Знавал я одну особу, которая любила такие письма отправлять. Даже сам получил одно, – Алишер прекрасно слышал из каминной комнаты разговор искателей, поэтому не утерпел и добавил от себя. – Правда, не на бланке Академии, а на голубом листе дипломатической почты. Вот так-то, господа. Вы, небось, и не готовы были к тому, как своеобразно молодежь понимает секретность.

– И вы хотели показать мне это письмо? От принцессы? – догадался Фарелл. Печатая шаг, он подошел к дверному проему и заглянул в каминную комнату. – Оно хранится здесь?

Алишер расплылся в болезненной, но искренней широкой улыбке и кивнул.

– Комод в маленькой спальне. Верхняя полка. Принцесса считает, что чернила можно увидеть только при помощи магии, но на просвет видно след наконечника. Думаю, если нагреть бумагу, будет еще нагляднее.

– Молодость её извиняет.

– О, несомненно, – Алишер продолжал улыбаться.

Алпин Фарелл оглянулся на Тиро, который покрылся розовыми пятнами и молча теребил пуговицу на рубашке.

– Вот как объясняется твой маскарад, молодой человек. Пытался раздобыть проявитель невидимых чернил в Академии? Вот угораздило же тебя именно сегодня!..

Тиро потупился, одернул рубашку, на которой Фарелл не сразу разглядел прожженные искрами дыры, и с виноватым видом кивнул. Набрал в грудь побольше воздуха и начал докладывать:

– Когда вы отправили нашу группу к капитану «Непобедимого», мы не успели далеко уйти. Мастер Бродэк дожидался у дверей Чайного домика. Он рассказал господину Данно про загадочное письмо из Академии и попросил помочь. Оказалось, ему нужен был именно я. Мастер Бродэк откуда-то знал, что проблем с маскировкой не будет, – молодой искатель прервал отчет и с невысказанной обидой оглянулся на бывшего куратора отдела расследований.

– Откуда надо, оттуда и знал, – огрызнулся Бродэк. – Я не подставил бы тебя, парень, на верную смерть.

– В итоге проще было спросить напрямую у него. Письмо-то он и послал! – запальчиво возразил Тиро.

– В том-то и дело, что я не мог с ним сам связаться!

Алпин Фарелл переводил взгляд с одного на другого. Потом примирительно поднял открытые ладони.

– Вы этот разговор, смотрю, уже не в первый раз ведете. Так что там было, в этом письме?

Матьяс Бродэк устало потёр правый висок. Покрасневшие от недосыпа глаза смотрели невыразительно.

– Предупреждение.

Шеф сложил на груди руки и с сомнением поднял правую бровь. Весь его вид говорил: «Ну хоть сейчас-то не ври, ради Создателя». Матьяс прочитал язык тела и развел руками.

– Что? А ты думал, что-то другое?.. Вот и я думал.

Матьяс Бродэк не стал продолжать, закрыл лицо ладонью и покачал головой. Шеф перевел взгляд на Тиро, сохранившего на лице выражение обиды.

– А костыль-то зачем?

– Это было условие того, кто запустил меня в Академию. Он дал мне свои бумаги и велел притвориться калекой.

– Скажи «спасибо», что руку не отхватил для пущего сходства, – хмыкнул Бродэк. Алпин Фарелл бросил на него прожигающий взгляд.

– Очень серьезный молодой человек. Попомни мои слова, далеко пойдёт, с его-то происхождением, – Бродэк назидательно поднял указательный палец. Шеф-искатель не был уверен, что понял, кому куратор предрекал блестящее будущее: Тиро или магистру, но уточнять не стал.

– Допуск у того парня очень высокий, шеф, – торопливо отчитывался Тиро. – Я не только в Экспозиторий за проявителем сходил, но и кое-что послушал касательно мятежа в Академии. Дело серьёзное, шеф. Верховный магистр не просто так оказался за решёткой в подвалах Управления.

Фарелл сделал «страшные глаза», но Тиро не понял намека и продолжал:

– Не знаю, будут ли ему выдвигать обвинения в занятиях запретной магией, но, если нужно, в свидетели можно звать любого магистра.

– Осторожнее, молодой человек. Если будете судить сгоряча, однажды найдется тот, кто захочет, чтобы вы остыли, – вполголоса предупредил шеф-искатель, мрачнея на глазах.

– И эти люди изгнали меня за безобидные розыгрыши, – раздался из другой комнаты ядовитый комментарий Алишера.

Бродэк поправил войлочную шапочку.

– А еще за то, что вы разбили вазу, ваша светлость, – проворчал он себе под нос.

Алпин Фарелл вопросительно поднял правую бровь.

«Ты что-то знаешь об этом?» – одними губами спросил он.

В ответ Матьяс Бродэк безразлично пожал плечами.

– Двадцать лет прошло. После смерти старого короля судебный архив горел дважды, переписчики потом носились с сумками и стопками бумаги. Документов не осталось, только восстановленные данные. Сам понимаешь, насколько они достоверные. Нужно искать людей, кто видел, помнит и не побоится говорить. Ну или верить князю на слово. В конце концов, он первый в истории Король-вне-закона. Кто знает…

Алпин Фарелл задумчиво поскрёб ногтями отрастающую щетину на подбородке.

– Ты прав, друг. Одному Создателю ведомо, к чему это приведет.

– Я съем свою шляпу без соуса и соли, если у Создателя есть хоть какой-то внятный план относительно Алишера Риору. Держу пари, ему досталась душа Хранителя, которая не подчиняется записям в Книге Судеб, – неожиданно серьёзно сказал Бродэк и уважительно снял пастушью шапку. Правда, потом несколько смазал впечатление, поскольку достал из кармана брюк белый носовой платок и протёр залысину на макушке.

– Избавь меня от своих внезапных религиозно-мистических выводов. Мне не нужна поэзия, меня интересуют только надёжные источники и факты… которые, кстати, свидетельствуют против тебя.

Матьяс Бродэк пожал плечами. Пестрая накидка при этом качнула многочисленными кисточками, нашитыми по нижнему краю.

– Меня не спросили, хочу ли я в этом участвовать. И ты прекрасно об этом знаешь. А ещё знаешь, что я знаю. Давно хочу сказать тебе в лицо, что четверка наших жеребчиков на хвосте такого старого служебного пса, как я, – это чересчур. Ты следить за мной посылал или охранять?

Шеф-искатель ничего не ответил.

Бродэк тоже замолчал, отмеряя маленьким медным совочком нужное количество чайного листа. Высыпал в простенький керамический заварный чайничек, чудом уцелевший после погрома, учиненного в доме князя. Разве что ручка откололась, но это были сущие пустяки по сравнению с общим количеством разрушений.

– Сложное нынче время, – после продолжительного молчания вздохнул Алпин Фарелл.

– Извинения приняты.

Пока старшие искатели выясняли отношения, младший достал из кармана изящное стальное перо, которое не слишком-то напоминало привычные самописки с острыми наконечниками. Нажал на скрытую кнопку и направил бледно-лиловый свет из инкрустированного в колпачок кристалла на собственную ладонь.

Полупрозрачные буквы на коже ничуть не стерлись с тех пор, как Терри Риамен что-то написал на них левой рукой.

«Прочтешь, когда будешь в безопасности», – сказал он тогда.

Кривые буквы клонились в разные стороны и напоминали каракули ребенка.

Тиро сперва не поверил, что правильно прочитал, а потом вздохнул и погасил волшебный свет, испускаемый пером.

«Брат, ты нужен мне».

– Еще утром у меня не было никакого брата, – вслух пробормотал Тиро и сжал кулак. Мысли сами собой перекинулись на Братоубийцу, который сидел за стеной у камина, как пленник, хоть и никто не потрудился его связать.

Любознательность требовала от молодого искателя, чтобы тот хоть одним глазком взглянул на городское пугало. Тиро уже вырос из того возраста, когда мог бы всерьез задаваться вопросом, а правда ли у Братоубийцы вместо зубов звериные клыки, но все равно хотелось удостовериться, раз уж выдался случай.

В каминной комнатке, по размерам едва ли превосходящей уборную, было гораздо теплее, чем в большой гостиной. И гораздо уютнее без кровавых пятен и разводов на полу и стенах. Чайник начинал тихонько посвистывать. Тиро опасливо взглянул на медноволосую женщину, спящую в кресле. Поднял с пола кочергу и снял с крюка чайник. Рассудил, что, если тот начнет свистеть в полную силу, женщина проснется и снова начнет молиться очагу.

Тиро считал, что это выглядит жутковато.

– Спасибо, молодой человек, – глубоким бархатистым голосом, отлично подходящим для декламации стихов в театре, сказал князь.

Тиро опустился на корточки рядом с Алишером. Князь прикуривал папиросу от длинной щепки. Заметив, что за ним наблюдают, Алишер стряхнул лепесток пламени с кончика щепки и спросил:

– Фарелл назвал твое родовое имя – Риамен?

Младший искатель кивнул, почувствовав мимолетную глупую гордость, что носит благородное имя.

– Магистр Терри Риамен – слышал о таком?

Тиро обеими руками взялся разматывать повязку на голове. Снял и скомкал бинт в кулаке.

– Приходилось, – неохотно ответил он. Подумал немного и начал стирать сухой тряпкой с ладони невидимые чернила.

Алишер поднёс папиросу ко рту, держа её между указательным и средним пальцем, как делают в Империи О-Диура. Затянулся, закрыв глаза, и выдохнул горький дым. Поперхнулся и пару раз стукнул себя кулаком по груди.

– Забористое зелье, – пробормотал он, задумчиво разглядывая синюю печать фабрики на тонкой серой бумаге. А потом глянул на Тиро с хитрецой, искоса:

– Эти старшие братья вечно такого наворотят, да?

– Не родной, – хмуро откликнулся Тиро, зачем-то спрятав ладони за спину. Сидеть так было неудобно, поэтому он встал, неловко взмахнув руками, и с деловым видом отряхнул брюки.

Князь перевел взгляд на огонь в камине. Красные отсветы скользили по его лицу, превращая его в печальную маску раскавшегося злого духа.

– И у меня не родной. От этого не легче. Все равно паршиво.

Молодой искатель не удержался и хмыкнул.

– Впервые разговариваю с человеком из Старшего дома, а слышу те же выражения, что и в любой портовой забегаловке. Со всем уважением, ваша светлость, я ожидал иного.

Алишер со вздохом сожаления бросил окурок в огонь.

– Моя светлость слегка потускнела за двадцать лет в изгнании, – передразнил он. – Я был не старше тебя, племянник[17]17
  Имеется в виду дальнее непрямое родство.


[Закрыть], когда меня с эскортом проводили до границы и посоветовали исчезнуть со страниц истории. Подумай об этом.

– Я Терри не убивал и не собираюсь, – ощетинился Тиро. – Его проблемы с королем и законом – не мое дело. Да пусть он даже связан со Старым Лисом или работает на вас – я просто не стану ничего делать. Создатель сам рассудит и воздаст всякому по заслугам.

Князь устало прикрыл здоровый глаз.

– Для вас, молодых, всё так просто, что я даже завидую.

* * *

Рыжий паршивец висел на плече и едва передвигал ноги. Мокрый и холодный, как водяная змея, да вдобавок тяжелый, будто мешок с зерном. Ещё и сопротивлялся поначалу, рвался вдогонку за бандитом – насилу Доурелл его утихомирил. Хорош герой! В чем только душа держится, а всё ему добавки подавай!

– Говорил я тебе, не лезь в это дело, сопляк, – пыхтел Доурелл, сдерживая более крепкие выражения, не предназначенные для ушей таких малолетних идиотов. – Но нет, кто же будет слушать старших? Мы же все такие из себя самостоятельные! Я, когда увидел тебя возле «Ранней пташки», ещё подумал: «Э! Земляк-то земляка чует издалека. Может, росли вместе и голозадые по одной лужайке бегали, вот рыжий и потерял рассудок из-за убийства…» Эт-то я бы понял.

Рыжий не подавал вида, что слышит и понимает, о чем ему толкуют. Доурелл приостановился, переложил половчее его руку на своём плече и вновь потащил вперёд. До крыльца тридцать второго дома на улице Каменщиков оставалась от силы дюжина шагов.

– А если откровенно, никто ничего про тебя сперва не понял. И сам я ходил стороной, как кошка вокруг горячей каши. Одно слово – чужак, под другим небом вырос, судьбу менял – кто знает, что за камни у тебя засели в подмётках?

Певучие риорские слова звучали знакомо, но смысл их утекал в песок. Игни было физически больно слушать рассуждения Доурелла, но тот внезапно перешёл к сути.

– Ну и что прикажешь с тобой делать, дурень? – размышлял вслух старший искатель. – Сказать шефу, что ты из этих или дать тебе шанс? Смотри у меня! Будешь дурить, мигом за решеткой с заклеенным ртом окажешься, демонов выродок. У нас, в Акато-Риору, таким, как ты, не рады, понял?

– Понял, – выдохнул рыжий. Доурелл вывернул шею, чтобы глянуть на него вполглаза. Лицо белое, как скатерть, глаза закатываются, а рот кровит – не поймешь, то ли губа разбита, то ли внутри что-то разорвали сапогами. Паскуды ночные. Доурелл высвободил одну руку и пощёлкал пальцами перед длинным носом стажёра.

– Ты давай держись, стажёр. Небось, думал, что взяли служить «белым воротничком», так и манжеты чистыми останутся? Как бы не так, парень, как бы не так. И дело насчет твоего земляка не закрыто ещё. Я тебе больше скажу, там под одним телом крови больше натекло, чем воды за весь Разлив бывает.

Игни мог бы сказать, что и сам это понял, когда обнаружил за спиной не имперских охотников, а гильдейских головорезов. Но решил, что в этом нет необходимости. В Акато-Риору нет человека, который бы не знал о том, что Старый Лис любит редкие магические вещи. Доурелл помолчал. А когда они кое-как взобрались на высокое крыльцо, неожиданно нормальным голосом, без яда, проговорил:

– А ты не таким размазней оказался, как я думал. Отбился. Глядишь, будет из тебя толк. Хочешь, переводись в мой отдел, возражать не буду. Нам твои способности пригодятся. А ещё шеф что-то про твоё особое чутьё говорил. Был бы у нас такой, как ты, полгода назад – быть может, и Римари остался жив.

Стажёр ничего не ответил.

Старший искатель сгрузил его, как тот же мешок, на крыльце, чтобы лишний груз не мешал действовать решительно. Он собирался выбить дверь и разобраться с проблемами шефа, но сперва стоило оценить обстановку.

Доурелл, таясь, перевесился через перила крыльца и быстро заглянул в окно гостиной. Потом, забыв об осторожности, приник к стеклу, загородившись ладонями, чтобы стекло не давало блики. Поперхнулся.

– Сидят, чай пьют, – сообщил он хмуро, прочистив горло. – А сколько воплей было: предатели, убивают. Как же, как же.

Со всей дури постучал кулаком по двери, надеясь, что хоть кто-то обварится кипятком от неожиданности.

– У горцев есть талант. Посади любого из них хоть в яму со змеями при условии, что рядом есть чем промочить горло и оставь без надзора на полчаса – вернешься в самый разгар пирушки. Ну что за люди!

Старший искатель укоризненно покачал головой. С полей его шляпы сорвались капли и упали Игни на нос. Тот понял, что улыбается, только тогда, когда нижнюю губу прострелила острая боль.

За дверью послышался глухой звук передвигаемой мебели.

* * *

– Сегодня день воскрешения мёртвых, – объявил Алпин Фарелл, салютуя чашкой с горячим чаем. Он с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, с каким видом новый куратор отдела расследований пытается изобразить радость при виде живого предшественника. Даже Бродэк не сдержал понимающей усмешки. – Я уже начинаю опасаться, господа, что мы рано списали со счетов Эриена Безумного.

– Идите к Владетелю с такими тостами, господин Фарелл, – раздался недовольный голос из-за стены.

Доурелл переводил непонимающий взгляд с шефа на бывшего начальника отдела расследований и злоупотреблений. Отдела, который уже привык считать своим.

Игни зафыркал, держась левой рукой за живот. Неуместный смех щекотал ноющие ребра изнутри, безудержно рвался наружу, несмотря на то, что легким не хватало воздуха, чтобы вдохнуть как следует. Игни покачнулся и чуть было не сполз на пол, потому что Доуреллу надоело его придерживать. Стажёру помог устоять на ногах смутно знакомый парень в круглых очках, съехавших на кончик носа. Игни не сразу узнал за радужными стеклами яркие синие глаза, но прямой нос навёл на верную догадку.

Тиро. Живой.

– Это что, форма студента Академии?

– Вроде того. Записался добровольцем в число мятежных магистров по примеру старшего брата. Если шеф уволит – только и останется, что на баррикадах флагами размахивать. За свободу и равенство.

– А ты, гляжу, только очки нацепил, и сразу же проникся, Риамен, – вставил шеф.

Игни, услышав знакомое слово с имперскими корнями, которое почти без изменений проникло во все известные ему языки, поморщился, будто ему предложили доесть надкушенное червивое яблоко.

– Баррикады меняются, а лозунги остаются такими же… Если попрошу – одолжишь рубашку и очки?

Тиро безразлично пожал плечами.

– Тебе это не поможет. Академия на чрезвычайном положении, – предупредил он.

– Я разберусь.

Игни поймал на себе прожигающий взгляд серо-зеленых глаз шефа. Смерив с ног до головы избитого стажера с распухшей губой и цепью красных следов на шее, Алпин Фарелл долго смотрел на ряженного в магистра Тиро и, наконец, повернулся к старому другу в национальной горской одежде.

– Я предупреждаю в последний раз. Все присутствующих, без исключения. Если кто-то из вас попробует действовать через мою голову – укорочу вашу инициативность ровно на одну восьмую туловища. Вы поняли меня, ваша светлость? – Фарелл возвысил голос, чтобы его хорошо услышали за стеной, и помолчал, дожидаясь утвердительного ответа. – Вы меня знаете, господа, мои слова ветер не уносит. У искателей может быть сколько угодно внешних врагов – рано или поздно, мы разберемся с каждым, а вот внутренних демонов я изгоняю без колебаний.

А вот последние слова шеф-искатель адресовал персонально Игни.