Текст книги "Беатрис располагает (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Сью скорчила гримасу:

– Ну и что. Я хочу купаться.

– Но ты же видишь, никто не купается, потому что нельзя. Пойдем лучше прогуляемся.

– Пойдем, – великодушно согласилась девочка.

– А маму оставим с мисс Мэйсон.

– Да, пусть и она с ней помучается! – от радости Сью захлопала в ладоши.

Кэт и Беатрис рассмеялись.

– Идите, – разрешила Кэт, – только не заходите слишком далеко.

Беатрис спустила Сью на землю и взяла за руку. Они медленно направились вдоль парапета. Все было тихо и хорошо, но тут пришел Стэнфорд и покою наступил конец.

– Леди Вудвилл, – шагнул он к женщине, – я вовсе не пьян. Я и в самом деле хочу на вас жениться.

– А я не хочу выходить за вас замуж, – отрезала Беатрис, – поэтому оставьте меня в покое.

– Нет, – Стэнфорд преградил ей дорогу, – вы должны выйти за меня замуж.

– Ничего я не должна, – фыркнула она, – сколько можно вам повторять!

– Если вы не согласитесь, я утоплюсь.

– Ради Бога, – вздохнула женщина, – не будьте смешны.

– Вы мне не верите? – взвился Стэнфорд, – я докажу вам.

И он одним прыжком оказался на парапете.

– Ну-ка, хватит, – строго сказала Беатрис, пытаясь остановить его, – здесь ребенок.

– Вот и подумайте об этом, леди Вудвилл.

Сью с интересом и безо всякого страха наблюдала за происходящим.

– Прекратите меня шантажировать! – разозлилась Беатрис, – я все равно не выйду за вас замуж.

Вместо ответа Стэнфорд прыгнул в воду.

– А-а, бабушка! – завопила Сью, – ты говорила, что купаться нельзя, а он купается! Я тоже хочу!

– Дядя не купается, – возразила женщина, подхватывая ее на руки и устремляясь вниз по ступенькам, – дядя тонет и его нужно спасать.

– А зачем он прыгнул, если не умеет плавать? – резонно заметила девочка.

– Куда вы бежите, леди Вудвилл? – услышала Беатрис вопрос, заданный мужским голосом и мельком взглянула в ту сторону, откуда он доносился.

– А, это вы, Кардингхэм, – отозвалась она, – помогите мне, пожалуйста. Один болван здесь вздумал топиться.

Тем временем, они оказались внизу и подбежали к кромке воды. Сью начала проявлять нетерпение.

– А дядя вовсе не тонет, он плавает, – и указала на Стэнфорда, выбиравшегося из воды, – я тоже хочу! Почему ему можно, а мне нельзя?

Беатрис оставила ее вопли без внимания и посмотрела на молодого человека.

– Ну, как водичка? – язвительно осведомилась она, – постыдились бы.

– Я хочу купаться! Вода теплая! Теплая вода! Дядя ведь не замерз, – и Сью начала дергать ногами.

– Что он должен, по-твоему, коркой покрыться? – фыркнула Беатрис, – Кардингхэм, подержите ее, – и она сунула девочку в руки лорду, который немного опешил.

– Здесь слишком мелко, – усмехнулся тот чуть позднее, глядя на Стэнфорда, – затруднительно топиться.

– Отвратительно, – прошипела Беатрис, взяв Стэнфорда за руку, – вы простудитесь, если будете разгуливать по улицам в таком виде. Пошли, мы отвезем вас домой. Выпьете горячего чаю и в постель. И чтоб больше я такого не видела. Понятно? – так как тот молчал, она нетерпеливо дернула его за руку, – я спрашиваю: вам понятно? Черт, долго я буду тут с вами нянчиться?

– Понятно, – еле слышно отозвался он.

– Вам должно быть стыдно. Вы показываете ребенку дурной пример.

Сью, как на грех, завопила:

– А-а-а, хочу купаться! Пустите меня, там в воде рыбки плавают и не тонут!

– Вот, пожалуйста.

Кардингхэм рассмеялся:

– Не нужно дергаться, детка, – сказал он Сью, – я держу тебя крепко. А купаться тебе нельзя.

– Противный дядька! – Сью попыталась лягнуть его ногой, но промахнулась и попала в Стэнфорда, что не улучшило ее настроения.

– Не шали, – машинально отозвался он, поднимаясь по лестнице.

– Бабушка! – не смолкала Сью, – почему меня несут какие-то посторонние дяди? Я все маме скажу!

Но Кэт ждала их около кареты и все видела собственными глазами.

– Боже мой, – ахнула она, увидев Стэнфорда, – это уже ни в какие ворота не лезет. Сьюзи! Что она натворила? – взглянула Кэт на Кардингхэма.

– Да ничего, – он пожал плечами, – это ваше?

– Да.

– Получите в целости и сохранности, – и он вручил ей ребенка.

Сью показала ему язык и залезла в карету.

– Поехали, завезем Стэнфорда домой, – сказала Беатрис дочери, – он решил открыть купальный сезон. Неудивительно, что Сью разошлась.

– Это возмутительно – показывать ребенку дурной пример! – заявила Кэт, – садитесь. Нет, – она увидела, куда он сел, – не посредине, а в угол. Черт побери, вы намочите мне всю карету.

– Нужно дать ему что-нибудь сухое, – предложил Кардингхэм, – дамы не будут возражать? – он стал расстегивать камзол.

– Ни коим образом, – отозвалась Беатрис.

Кэт лишь покачала головой. Кардингхэм накинул на плечи показательно молчаливому Стэнфорду свой камзол и сел рядом.

– Может быть, к нам? – нерешительно предложила Кэт, – это ближе. И потом, раз такое дело…

– Хорошо, – Беатрис села у окна, – Сью, садись ко мне на колени.

– Да, а то здесь мокро, – девочка перебралась к ней, – смотри, какие лужи, – она указала на пол, – кто же купается в одежде?

Кардингхэм сдавленно фыркнул.

– Не приставай к чужим людям, – заговорила Кэт, – я с тобой дома поговорю. Безобразие.

– Мама, а вот тот дядя нес меня подмышкой. Это неудобно, – Сью указала на хихикающего мужчину, – скажи ему.

– Прости, пожалуйста, – улыбнулся он ей, – но у меня нет опыта в таких делах.

Сью задумалась, а потом признала, что это, пожалуй, справедливо.

Фрэнк, встречающий жену и тещу у входа, был неприятно поражен, увидев Стэнфорда, а Кардингхэма без камзола.

– Ты на кого похож? – пробормотал он приятелю, окидывая его недоуменным взглядом, – в реку, что ли, упал?

– Да, произошел несчастный случай, – отозвалась Беатрис, услышав, – мне жаль вас затруднять, Фрэнк, но не могли бы вы помочь ему переодеться?

– Почему нет? – пожал тот плечами, – пошли, Крис.

– Отдайте мне, пожалуйста, мою собственность, – ненавязчиво попросил Кардингхэм.

– Только после того, как его приведут в порядок, – улыбнулась Кэт, отдавая приказания слугам, – проходите в гостиную, господа. Мама, – прошептала она, – твои поклонники сведут меня с ума.

– Она сначала меня сведут, – отозвалась Беатрис, – особенно, этот мокрый. Так хочется что-нибудь выпить.

– Погоди немного. Я скоро приду, только отведу эту девчонку в детскую. С мисс Мэйсон она не пойдет.

– Потрясающе, – заметил Кардингхэм, садясь в кресло, – давно я не попадал в такие ситуации. А все благодаря вам, – он слегка поклонился в сторону Беатрис.

– Идиот Стэнфорд, – фыркнула она, – вбил себе в голову, что я должна выйти за него замуж. Совсем спятил.

– Так это он так вам предложение делал? Знаете, очень оригинально, – и он расхохотался.

– Как смешно, Боже мой, – презрительно фыркнула Беатрис.

– Да, кстати, а почему вы ему отказали?

– Вы, кажется, тоже немного того, – женщина постучала себя по лбу, – чтобы я вышла за этого сопляка? Да он мне вы сыновья годится.

– Ну и что? Ведь вышли же вы в свое время за Дэнвуда. Он хоть и был старше вас, но столь же неразумен. Кто ради вас купался в фонтане?

– Оставьте в покое Монти, – проворчала Беатрис.

В гостиную вошли Фрэнк и немного смущенный Стэнфорд, уже совершенно сухой.

– Все обошлось? – осведомился Кардингхэм.

Мужчины кивнули.

– Воспаление легких не грозит?

– Воспаление мозга, – внесла ясность Беатрис, все еще полная справедливого гнева, – хотя чему там воспаляться.

– Перестаньте ворчать, – фыркнул Кардингхэм, – наличие у вас внучки еще не гарантия того, что вы превратились в старую бабку.

– Да ну вас, – отмахнулась она.

Горничная пригласила всех в столовую. Там уже находилась Кэт.

– Горячий чай, – сообщила она, – вам это будет полезно.

Усевшись за стол, гости принялись за чаепитие. Никто ничего не говорил, даже Фрэнк молчал, не задавая никаких вопросов. Он прекрасно знал, что через некоторое время все подробности узнает у жены.

Стэнфорд уехал первым, пробормотав слова извинения. Он ни на кого не поднимал глаз. За ним засобирался Кардингхэм. Беатрис уехала последней, сперва потешив зятя забавной историей, которая в ее исполнении оказалась настолько потешной, что все трое хохотали.

15 глава

Прошло еще два месяца и Беатрис почти полностью пришла в себя. Шутки ради она обдумывала предложение или, вернее. Намек на предложение от графа де Рибейрака. Делать ей все равно было нечего. Рассматривая все «за» и «против», Беатрис пришла к определенному выводу.

Для начала она обдумала все аргументы, говорящие в пользу предложения. Во-первых, граф был бы очень подходящим мужем для любой женщины. Он спокоен, добродушен, не слишком ревнив, многое может понять и не скуп. Потом, он богат, у него есть титул. Что ни говори, а все-таки, лестно называться графиней де Рибейрак. К тому же, к фамилии добавится частица "де", а это считается высшим шиком. Конечно, не совсем красиво искать положительные стороны брака на столь меркантильной основе, но нельзя забывать и об огромной значимости денег и титула в обществе. Потом, за графом можно было считать себя как за каменной стеной, он абсолютно надежен. Плюс не лишен чувства юмора, а в положении Беатрис это было немаловажным качеством.

Теперь следовало подумать, об отрицательных сторонах этого брака. Во-первых, выходить замуж в четвертый раз – это уже слишком. Не успела похоронить третьего мужа, как обзавелась четвертым. Мужей нельзя менять, как перчатки. Какой пример она подает своим дочерям! Особенно, Рэчел, потому что Кэт относится к этому легко. А Рэчел слишком добропорядочная и серьезная. Во-вторых, ее возраст. Выходить замуж, когда тебе почти сорок стукнуло – это по меньшей мере нонсенс. Хотя Беатрис признавала, что не выглядит на этот возраст. Она могла бы с легким сердцем сбросить один, а то и полтора десятка лет. Но зачем, если людей не обманешь такими штучками. Если у тебя две взрослые дочери, обе замужем, и даже внучка есть, то убавляй, не убавляй, никто не поверит. Хотя, конечно, все эти аргументы несерьезны. Все, кроме следующих. У нее с графом были различные вероисповедания. Возможно, это не очень важно, всегда можно стать католиком и наоборот, но… Беатрис не хотелось этого делать. В конце концов, что она – девочка, вот так просто переходить из одной веры в другую? А если в следующий раз ей стукнет в голову стать мусульманкой? Это вообще ни в какие ворота не лезет. К тому же, граф теперь живет в Америке. Да, слишком большое расстояние для того, чтобы упускать это из вида.

Беатрис потратила на эти размышления несколько часов, но зато была полностью подкована в этом вопросе и могла с успехом выдержать любой натиск.

Правда, когда через две недели граф де Рибейрак вновь нанес ей визит, оказалось, что подготовилась она недостаточно.

Для начала она получила настоящее, стопроцентное предложение руки и сердца.

– Что, вот так, сразу? – спросила она, – мне нужно подумать.

– Времени у вас было предостаточно. И вы, разумеется, думали, я в этом уверен. Так что, выкладывайте.

– А что, вы тоже подготовилась? – фыркнула Беатрис и взяла чашку чая, – ладно, тогда приступим. Во-первых, прошло всего полгода со смерти моего покойного мужа, и я даже говорить не хочу на эту тему.

– Нет, – покачал головой граф, – это не аргумент. Можно подождать еще полгода.

– Но подумайте сами, граф, я уже была замужем три раза!

Он приподнял брови:

– Всего-то? Я думал, больше.

Женщина от неожиданности едва не поперхнулась чаем.

– Ну, знаете ли, – пробормотала она, – вот уж, не думала, что произвожу такое впечатление. Значит, это не аргумент?

– Конечно, нет. Глупость это, а не аргумент. И вы это знаете.

– Ну ладно, пусть даже это и не очень серьезно, но мне много лет.

– Это я уже слышал. Мне тоже немало лет, давно не тридцать, а гораздо больше, – вид у графа был усталый, словно Беатрис ужасно утомила его своими отговорками.

– Да, конечно, – признала она, – может быть, для вас это и пустяки, но мне-то что делать? Станут говорить, мол, совсем старушка на старости лет с ума съехала, в четвертый раз замуж выходит. Никак, с головой не все в порядке.

– "Старушка"? – рассмеялся граф, – это забавно. Даже старческий маразм в покое не оставили. У вас что, он на подходе?

– Пока нет, но такими темпами может и появиться.

– Вот, когда появится, тогда и поговорим об этом. Итак, это все? Вы исчерпали себя?

– Нет. Есть еще кое-что. Я же говорю, я хорошо подготовилась.

– Вы меня утомляете, сударыня. Какие-то несерьезные аргументы.

– Ничего, следующий посерьезнее будет. Я – протестантка, а вы – католик.

– Вас это волнует?

– Лично мне все равно, но это взволнует церковь. Как-то само собой полагается, что у мужа и жены должны быть одинаковые вероисповедания.

– Ну, если это для вас так важно, примите католичество и дело с концом, – он пожал плечами.

– Что? – Беатрис сделала большие глаза, – как это, неважно? Это очень важно. Так поступать не следует, это нехорошо.

В самом деле, этот аргумент оказался гораздо более серьезным. Таким серьезным, что граф даже встал со стула и повернулся к ней:

– Признайтесь, что это всего лишь отговорка. Больше нечем прикрыться, да?

Беатрис тоже встала, пораженная сменой тона. Она отодвинула стул и отозвалась:

– Я бы попросила вас выражаться более вежливо, если это несложно. Это не отговорка, а очень серьезная проблема.

– Только не нужно говорить, что вы чрезвычайно религиозная женщина, все равно не поверю.

– В самом деле, я не особенно религиозна, – фыркнула она, – но я и не еретичка.

– В Америке весьма лояльно относятся к еретикам.

– В Америке, может быть. Но туда я не поеду. Я слишком стара для таких серьезных перемен. И потом, слишком многое пришлось бы оставить здесь.

– Что оставить? – губы графа искривила саркастическая усмешка, – три могилки с безвременно почившими супругами?

Этого ему не стоило говорить. Беатрис просто взбеленилась:

– А вот этого касаться не смейте, черт вас возьми! Ясно? – рявкнула она.

Женщина перевела дух и уже куда более спокойно продолжала:

– Вам следует извиниться, граф. Мне жаль, что я вышла из себя, но я всегда считала, что о мертвых нельзя отзываться в таком тоне.

– Хорошо, прошу прощения. Но дело не в мертвых, а в живых людях. В нас с вами.

– Хорошо, вы сами можете сменить веру и стать протестантом?

– Я не так молод для этого.

– Значит, нет?

– Значит, нет.

– А я, по-вашему, молода? Для меня это раз плюнуть, так?

– А что вас удерживает в Англии?

– Мои дети, подруги, сестра, внучка, да мало ли, кто еще. В Америке у меня нет родственников и знакомых.

– У меня их тоже не было. Это ерунда, и вы знаете это столь же хорошо, как и я. Почему бы вам не сменить веру, если она вам безразлична?

– Нет, не безразлична, – Беатрис с каждой минутой злилась все больше и больше, – почему бы вам не сменить ее?

– Нет уж, увольте. Всегда терпеть не мог протестантов.

– А-а! – вскинулась женщина, – когда дело доходит до вас, вы идете на попятный! А я ненавижу католиков и их дурацкие службы непонятно на каком языке. Что толку их слушать, если все равно никто ничего не понимает.

– Идиотская отговорка, – глаза графа сузились.

Беатрис с трудом сдерживалась, чтобы не закричать. Ее распирал гнев, и она чувствовала, что он вот-вот вырвется наружу. А когда это случится, никакие разумные доводы не будут доходить до ее сознания. Она изо всей силы стиснула кулаки, да так, что ногти впились в ладони. Читай на Книгоед.нет

– Как мило, его возмущает мое нежелание сменить веру, – прошипела Беатрис тихо, так как боялась потерять над собой контроль, – на себя лучше посмотрите, святоша. Вы не желаете быть отступником, а я почему-то должна это сделать. Но я тоже не хочу быть отступницей и не хочу пасть в собственных глазах.

– Значит, выйти за меня замуж – это упасть в ваших глазах?

– Ну все, я больше не могу! – женщина топнула ногой, – вы ведете себя, как идиот! Чего вы добиваетесь? Чтобы я дала вам по физиономии? Этого недолго ждать осталось!

– Уже дошли и до этого? – рявкнул граф, подскакивая к ней, – так давайте, смелее!

– Черт бы вас подрал! Вы самодовольный, упрямый и тупой! Упрямый, как осел и тупой, как баран!

– А вы сами? Точно такая же упрямая и тупая!

– Убирайтесь вон! – Беатрис дернула за шнурок, – я не потерплю, чтобы меня оскорбляли в моем собственном доме! Лиз вас проводит.

– Я не собираюсь уходить.

– Да ну?! Никто еще не оскорблял меня безнаказанно! Я сказала, что вы уйдете, значит, вы уйдете, даже если вас вынесут отсюда!

– Хватит вопить!

– Пошел вон! – Беатрис так рванула за шнур, что тот едва не оборвался.

Распахнулась дверь и в гостиную влетела испуганная Лиз. Она посмотрела на хозяйку и глаза у нее сделались большими и перепуганными. Она давно не видела ее в таком бешенстве.

– Что вам угодно, миледи? – пискнула она.

– Проводи джентльмена, – Беатрис указала на графа резким взмахом руки.

– Вы ведете себя, как истеричка, – сказал граф, который уже немного пришел в себя, в отличие от своей собеседницы.

– Вон отсюда! К черту, к дьяволу, куда угодно! Хоть к вашей распрекрасной деве Марии! Я истеричка! Я – истеричка?!

Лиз поспешно отступила к двери, чувствуя, что в помещении даже воздух вибрирует. Она очень хотела посоветовать графу промолчать, но ее ценная мысль не передалась ему на расстоянии, потому что он заметил:

– Еще какая.

Беатрис оглядела гостиную, схватила подвернувшуюся под руку статуэтку и бросила на безвинную Лиз яростный взгляд.

– Что ты стоишь, как столб, Лиз? Выгони его вон! Долго еще я буду терпеть этого осла? – после чего статуэтка полетела в сторону гостя.

Но в такие минуты Беатрис редко попадала в цель. Статуэтка пролетела мимо графа, который отступил на шаг в сторону.

– Дьявол! – рявкнула женщина.

– Вам лучше уйти, сударь, – прошептала Лиз графу, – прошу вас, уходите.

Но граф стоял, как влитой.

– Может быть, вам выпить воды сударыня?

– Сейчас я покажу вам воду, – прошипела Беатрис, – Лиз, Уилла и Томми сюда. Быстро!

Охрана среагировала быстро. Уилл и Томми сломя голову примчались на зов хозяйки. За ними неслась Мэджи, не желая пропускать столь пикантную сцену.

– Что случилось, мэм? – спросил Уилл, одним взглядом оценивая ситуацию.

Беатрис резко ткнула пальцем в графа:

– Уберите его с глаз моих. И чтоб я его больше здесь не видела. Никогда.

Уилл и Томми привыкли исполнять приказания хозяйки, какими бы бредовыми они не казались. Но сейчас им было отчего-то неловко. Томми переминался с ноги на ногу, а Уилл шагнул к графу и сказал:

– Ушли бы вы сами, сэр. А то нам в самом деле придется…

– Нечего с ним церемониться, – перебила его Беатрис, – вышвырните его вон к чертям. Живо!

Граф скрипнул зубами:

– Никогда еще я не встречал более ненормальной женщины, чем вы, леди Вудвилл. Счастливо оставаться, – и он направился к двери.

– Прекрасно! Проваливайте к черту и не суйте больше сюда своего кривого гасконского носа, вашу мать!

Она была зла, как только что названный конечный пункт указанного маршрута.

Дверь за графом захлопнулась. Уилл и Томми переглянулись, сдерживая смешок. В некоторые минуты хозяйка могла бы давать им уроки по крепким словцам и выражениям.

– Мы больше не нужны, мэм? – спросил Уилл.

– Нет, – отрезала Беатрис, – и нечего тут хихикать! Еще раз увижу, последние зубы выбью.

Они поспешно вышли, видимо, опасаясь за собственные зубы. Осталась лишь Лиз, с неодобрением смотревшая на осколки фарфоровой статуэтки и Мэджи, которая выглядывала из-за двери, прикрывая рот ладошкой.

– Пошла вон, – заметила ее Беатрис.

Мэджи пошла, почти так же, как и Уилл с Томми.

– Проклятый лягушатник, – пробормотала женщина себе под нос, – кривоносый французишка. Нос бы ему отвертеть.

И она вышла из гостиной, оставив Лиз переваривать сказанное.

Беатрис никуда не дошла, так как в дом прибыл новый гость, точнее, гостья. Она ее приход женщина отреагировала излишне резко, но, когда увидела, что это Бэтси, перевела дух.

– Это ты, Бэт. Добрый день.

– Добрый день, – отозвалась Бэтси, но таким пораженным тоном, что Беатрис поняла, это неспроста, – Трикси, ради Бога, объясни, что тут происходит?

– А, ты, верно, встретила графа, – заметила та в ответ, – проходи.

Бэтси прошла за хозяйкой в пресловутую гостиную, откуда выходила Лиз с совком, полным битого фарфора. Гостья села в кресло и спросила:

– Вы поругались?

– Еще как. И я все еще злая, как тысяча чертей. Этот проклятый французишка, чтобы ему провалиться, достал меня до самых печенок.

Бэтси вскинула брови. На ее памяти Беатрис впервые столь резко отзывалась о графе.

Подруга между тем рассказала ей все, что произошло недавно в этой гостиной. Выслушав ее пафосную речь, полную праведного гнева и довольно резких выражений, Бэтси заметила:

– О-хо-хо. Скандалистка. Нельзя же так.

– А как можно?

– Спокойнее надо, выдержаннее.

– Я пыталась, но у меня нервы не железные.

– Бедняжка, – улыбнулась подруга, – но ты его порядком взъерошила.

– Поделом, – фыркнула Беатрис, – жаль, не успела сказать еще пару ласковых. Только теперь на ум пришли.

– Ох, я представляю. Сто раз видела, как ты бесишься. Впору под стол прятаться.

Они помолчали. Потом Бэтси спросила:

– А почему не хочешь поехать в Америку?

– Не хочу, и все. Что я там забыла?

– Так мог бы ответить ребенок.

– Лучше оставь это, Бэт, – прошипела Беатрис, – почему это я должна покидать Англию и тащиться в эту чертову Америку? Ведь это же у черта на куличках.

– Чуть ближе. И там, наверное, интересно, – осторожно заметила Бэтси.

– Чушь, – отрезала подруга, – дыра дырой, ничего интересного там быть не может в принципе.

– Значит, это граф должен был принести ради тебя жертву, стать протестантом и поселиться здесь?

– Почему бы и нет?

– Но подумай о том, что ему было бы так же трудно сменить свою веру и бросить свою родину.

– Америка – не его родина.

– Неважно. Он живет там почти двадцать лет и привык настолько, чтобы считать ее своей родиной.

– Ерунда. Это было его предложение, а не мое. Я его замуж не звала. И потом, почему это я должна приносить какие-то жертвы ради него, а он – нет? Значит, это я должна стать клятвопреступницей?

– Но он же не требовал от тебя отречься от веры.

– Требовал, еще как. Прямо с пеной у рта. Проклятый болван! – снова психанула Беатрис, – хватит об этом, Бэт. Я еще не совсем остыла и разговоры на эту тему меня бесят.

– Ладно, все. Правда, мне жаль, что вы поссорились.

– А мне наплевать. Пойдем обедать, – женщина встала и взяла подругу за руку, – но уговор: за столом ни слова о чертовом графе.

– Ладно. Кстати, у меня новость, которую я хочу обсудить с тобой.

– Хорошо. Что за новость? – обрадовалась Беатрис смене темы.

– Хочу выдать Лесли замуж, – ответила Бэтси, – думаю, уже пора.

– А что, есть подходящая кандидатура?

– Есть. Это Брайен Дайтон. Кстати, они уже почти помолвлены.

– Прекрасно. Хм, – тут Беатрис задумалась, – интересно, где я могла слышать это имя?

– Не знаю, – Бэтси пожала плечами, – а ты его слышала?

– В том-то и дело, что да. Но вот в какой связи, не помню. Но никаких неприятных ассоциаций оно у меня не вызывает.

– Хоть это хорошо.

– Ладно, пошли наконец в столовую, иначе такими темпами мы никогда туда не попадем.

Через неделю Беатрис решила отправиться навестить последнее место успокоения своего мужа. Но для начала следовало подобрать хоть какую-нибудь компанию, так как ехать туда одной женщине было страшно. Она с детства панически боялась кладбищ и всего, что с ними было связано. Поэтому, Беатрис собралась заехать за Бэтси, чтобы та составила ей компанию. Подруга знала о ее фобии.

По пути к Бэтси Беатрис ехала, задумавшись и очнулась лишь тогда, когда ее лошадь встала, как вкопанная. Подняв голову, женщина увидела карету, управляемую на редкость бестолковым кучером. Он метался по дороге, словно совсем ослеп. Когда Беатрис забирала влево, он повторял ее маневр, та же история приключалась и с правым поворотом. Наконец, Беатрис надоело. Она крикнула:

– Эй, вы там! Остановитесь, дайте вас объехать! Сколько можно!

В это время дверь кареты распахнулась и наружу выпрыгнул высокий мужчина.

– Трикси! – вскричал он, – а сколько можно загораживать тебе проезд? Ты что, совсем меня не замечаешь? Загордилась?

– О Господи, Берти! – ахнула Беатрис, – надо же! какими судьбами?

– Мимо ехал, – отозвался он, бесцеремонно стаскивая ее с лошади, – иди сюда, я тебя рассмотрю хорошенько. А ты все такая же, хотя я сто лет тебя не видел.

– Ты тоже мало изменился, – отозвалась она, улыбаясь, – как дела, Берти?

– Как обычно, – он махнул рукой, – милая женушка приказала долго жить, вот я и выполняю ее приказание.

Беатрис фыркнула:

– Ну и молодец. Я вижу, Берти, что ты не переменился.

– А как ты? Как твои детки?

– Обе замужем.

– Отлично. А я никак не могу женить двоих своих оболтусов. Правда, Маргарет мне удалось пристроить.

– Маргарет – твоя дочь?

– Разумеется, чужую я бы и пристраивать не стал. Куда направляешься?

– Ну, как бы тебе сказать… Просто прогуливаюсь.

– Вот и чудненько. Тогда я приглашаю тебя к себе на чашку чая.

Беатрис поспешила согласиться, поскольку это предложение было куда приятнее того, что она намеревалась сделать. А на кладбище можно заехать на обратном пути.

До места назначения они добирались довольно долго, так как дом старого приятеля Беатрис находился довольно далеко от ее собственного.

Зайдя в дом, Берти первым делом метнул свою шляпу на столик в передней, но не попал. Шляпа упала в угол, судя по всему, это было ее привычное место. Потом хозяин подозвал горничную и наговорил ей кучу такой чепухи, что Беатрис потянуло попросить повтора. Разобраться, чего же конкретно хочет Берти, было практически невозможным делом. Но горничная, видимо, давно привыкла к подобным приказаниям, поэтому лишь присела и сказала:

– Да, сэр, – после чего удалилась.

– Пожалуйста, Берти, переведи для меня, что ты ей сказал? – попросила Беатрис.

Он приподнял брови:

– Да что тут непонятного? Как обычно, принести чаю и чего-нибудь к чаю.

– Я таки подозревала, что это что-то очень простое, – фыркнула Беатрис.

– Что мы стоим? Проходи, Трикс, выбирай любой стул.

Беатрис вошла в гостиную, огляделась и уже собралась пододвинуть к себе один из стульев, но хозяин поспешно остановил ее:

– Нет, не этот. Он, кажется, сломан. Вот сюда, – он смахнул с другого стула груду бумаг, которые разлетелись по всей комнате.

Берти ногой расшвырял бумагу по углам, проверил стул на прочность и широким жестом пригласил Беатрис садиться. Она села, все еще находясь под впечатлением увиденного.

Вошла горничная, поставила на стол поднос и принялась разливать чай. Потом оглядела пол, усыпанный бумагами, по которым уже успели пройтись сапоги Берти, и нагнулась, чтобы собрать их. Никто не сказал ни слова.

Берти подсел к столу и махнул рукой Беатрис.

– И где же твои сыновья? – спросила она, пересаживаясь и стараясь не смотреть на горничную.

– Мои сыновья? Послушай, Барбара, – без перехода отозвался тот, – брось все это и иди. Потом соберешь. Пусть валяется.

Барбара подчинилась и не говоря ни слова, вышла.

– Мне нравится твоя горничная, – удивленно проговорила Беатрис, – мои тут же принялись бы причитать: "Да что вы, да как же это оставить?"

Берти самодовольно улыбнулся.

– Но все-таки, было бы лучше, если бы ты все-таки позволил ей собрать эти бумаги. Как-то непривычно сидеть тут, заваленной по самые уши.

– Не обращай внимания. Так, что ты говоришь? Мои драгоценные сыночки? Они в Лондоне, где же им еще быть? Развлекаются, да пусть их. Когда женятся, им некогда будет это делать.

– Ты совершенно прав.

– Пей чай, – посоветовал ей хозяин дома, – а то остынет.

– Да, конечно, – она сделала пару глотков, после чего попыталась прожевать печенье, но у нее ничего не вышло.

Печенье явно знавало лучшие дни. Поскорее проглотив то, что было у нее во рту, женщина решила больше не рисковать.

– Я слышал, что с твоим мужем случилось несчастье, Трикси, – заметил Берти, – и мне очень жаль. Прими мои соболезнования.

– Спасибо, Берти.

Когда чаепитие было закончено, Берти вольготно откинулся на спинку стула, которая тут же угрожающе заскрипела.

– Ладно, – заметил он, в то время, как Беатрис с интересом наблюдала за его действиями, – тебе у меня нравится, Трикс?

– Очень. Твой дом полон неожиданностей.

– Каких это? – с подозрением спросил он.

– В том-то и дело, что трудно что-либо знать наперед, – Беатрис фыркнула, – никогда нельзя сказать с уверенностью, что именно в следующий момент свалится тебе на голову.

Берти расхохотался:

– Да уж, ты всегда была язвой. Играешь в шары? После еды мне всегда хочется размяться.

– Хорошо, – согласилась гостья, вставая вслед за ним, – дочь моей подруги в достаточной мере натаскала меня в этой игре.

– Но я все равно играю лучше, – похвастался Берти, – так что, держись, Трикс.

– Мне заранее страшно, – усмехнулась она.

Хозяин дома позвал горничную и отдал столь замысловатое распоряжение, что Беатрис запомнила его дословно, чтобы при случае посмешить подругу. Приказ звучал примерно так:

– Слушай, Барбара, притащи из кладовки, или нет, они, кажется, в моей спальне. Да, одна клюшка там, а другая у Билли под кроватью. Кажется. А шары, ну, ты знаешь. В общем, мы на поле. В пять минут, поняла?

– Да, сэр, – присела горничная и ушла.

– А я не поняла, – вставила Беатрис, сдерживая смех, – что там у тебя под кроватью и под чьей конкретно?

– Клюшки, – пояснил Берти, – пошли, Трикс.

Они вышли на улицу, приостановились на дорожке, так как он задумался.

– Направо. Нет, налево. Тут ближе. Или все-таки… Ладно, пошли налево.

– Как скажешь.

По дороге Беатрис хихикала, вспоминая оригинальную форму приказа. Потом ей пришло на ум, как Берти отдает распоряжение насчет чая: "Слушай, Барбара, притащи нам, так, одна чашка у меня под подушкой, а вторая, кажется, у Билли под кроватью. Ну да или нет… может в шкафу. Кажется. А чайник, ну ты знаешь. В общем, мы в столовой. В пять минут, поняла?"

Ею овладел приступ смеха, и она давилась им всю дорогу и позднее, когда они пришли на место.

Столь заросшего поля для игры в шары Беатрис отродясь не видывала. Каким образом здесь можно было играть, она не представляла, но промолчала. Берти лучше знать.

Барбара уложилась в назначенный срок и принесла все необходимое. Берти и Беатрис начали игру.

Вскоре Беатрис поняла, что ее партнер играет из рук вон плохо. Он мазал не то, что мимо лунок, мимо самого шара, или загонял свой мяч так далеко, что по десять минут потом его разыскивал. Но все это делал в неизменно хорошем настроении, просто любо-дорого глядеть. Беатрис тоже была в хорошем настроении, она столь развеселилась, что сама начала мазать, только от смеха.

– Перелет, – заметил Берти, наблюдая, как его шар летит по красивой дуге и приземляется где-то возле забора, – ты видела, как я здорово подсек, Трикс?