Текст книги "Протяни руку - и возьми (СИ)"
Автор книги: Екатерина Бэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
– Эрни, – проговорила Гвен.
Женщина сильно вздрогнула и резко обернулась. Увидев девушку, она закусила губу и некоторое время молча на нее смотрела. А потом произнесла:
– Что думаешь делать?
– Еще не знаю, – Гвен пожала плечами, – на помощь звать не буду, если ты это имеешь в виду.
– Прости, я не хотела так поступать, – торопливо зашептала Эрнестина, – честное слово, не хотела, я пыталась ему помешать, но он меня не слушал. Он заставил меня.
– Твой брат?
Мисс Харгрейв вздохнула и ничего не ответила. Несколько минут они стояли друг напротив друга и молчали. А потом Эрнестина заговорила снова:
– Это долгая история. И не очень… приятная.
– Я шла сюда именно для того, чтобы ее послушать, – отозвалась Гвен.
– Мне бы не хотелось…, – женщина еще колебалась.
– А то завизжу, – пригрозила девушка.
Та негромко рассмеялась.
– Хорошо, уговорила. Ну что ж, заходи.
Она открыла дверь своей комнаты и вошла внутрь. Гвен, не мешкая, направилась за ней. Внутри на столе горела лампа, освещая небольшое пространство вокруг. Эрнестина села на стул и жестом велела девушке сделать то же самое.
– Как ты открыла дверь? – полюбопытствовала Гвен, – мне сказали, что тебя заперли. У тебя был ключ?
– Его забрал Джек, – поежилась женщина, – нет, я открыла замок шпилькой.
– Чем? – девушка вытаращила глаза.
– Обыкновенной шпилькой. Это очень просто.
– Покажи. Как ты это сделала?
Эрнестина покачала головой.
– Какой ты еще ребенок, Гвенни. Зачем тебе это нужно?
– Интересно. И потом, вдруг понадобится.
– Ладно. Потом.
Только после этого девушка села на стул и чинно сложила руки на коленях, приготовившись слушать. Сейчас она не питала к Эрнестине злости или обиды, впрочем, раньше тоже не испытывала ничего подобного. Ею владело лишь огромное недоумение.
Мисс Харгрейв вздохнула.
– Хорошо. Раз уж ты так хочешь послушать мою историю, то слушай. Я понимаю, что мне нет оправдания, но все-таки, людям трудно понять, каково это, постоянно испытывать нужду, не имея денег ни для того, чтобы оплатить квартиру, ни на одежду, а главное, на еду. В детстве шиллинг был для меня огромным богатством, поскольку я никогда не держала его в руках. Я тогда мечтала, что когда вырасту, у меня будет много денег, может быть, даже целый фунт или два. Отец пил, не просыхая, а мать работала как каторжная, но все без толку. То, что она приносила домой, папаша тут же у нее отнимал и тащил в трактир, где пропивал с друзьями, такими же собутыльниками. Мы жили впроголодь, частенько оказываясь на улице, так как не было денег на ночлег. Наконец, мать нашла выход и отдала меня работать в достаточно приличный дом. Она сама там служила поденщицей, то есть, приходила, исполняла работу и уходила. Это были лучшие воспоминания моего детства. Работать, конечно, приходилось очень много, но зато я была сыта и у меня было место, где я могла спать. А тут еще, как манна небесная, папаша допился до белой горячки и подрался в трактире с какими-то подонками. Они его и пришили.
Гвен слушала эти откровения с раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Девушка просто лишилась дара речи. Не было денег даже на еду? Работала поденщицей? Господи, как это возможно?
– Но почему твоя мать не обратилась за помощью к родственникам? – спросила она, когда смогла.
– К родственникам, – желчно усмехнулась Эрнестина, – погоди, дойдем и до этого. Именно работая в этом доме, я поняла, что все мои детские грезы – полнейшая глупость. Что такое фунт? Пылинка по сравнению с тем, сколько эти люди тратили ежедневно. Вот, что такое настоящие деньги. И таких денег у меня никогда не будет. Так я думала сначала. Но потом вдруг понял, что для того, чтобы осуществить свою мечту, недостаточно просто сидеть и ждать, когда же на тебя свалится огромное богатство. Ничего просто так не дается. Всего следует добиваться самой. И еще я поняла, что даже если буду работать, не покладая рук, не тратя времени на еду и сон, мне никогда не иметь таких денег. Мать моя работала всю жизнь, и что она имела? Жалкий угол, из которого ее периодически выставляли вон, пьяницу мужа и кусок хлеба. Все. Нет, нужно было искать другие пути. И я нашла. Когда мне исполнилась пятнадцать, я нашла себе новое занятие. Я устроилась в одно заведение, которое по сути, было завуалированным домом терпимости. Все девушки там были будто бы артистки, кто пел, кто танцевал, но на самом деле мы занимались другим. У меня был неплохой голос и слух наличествовал, поэтому я пела. Там платили не в пример лучше, чем раньше. И мне повезло туда устроиться, ведь туда брали не каждую. Но все равно, это были не те деньги, которых я ждала. Тем более, что там я была связана, а главное, была обязана платить хозяйке проценты со своей выручки. Там я и познакомилась с Гарри. Это он подал мне мысль, каким образом можно заработать много денег. И он помог мне устроиться в более приличное заведение. Туда наведывались представители высшего общества, и к ним можно было пойти на содержание. Но для начала следовало научиться прилично себя вести и разговаривать. Это никогда не было трудным для меня. Еще будучи служанкой я быстро все схватывала, а экономка, которая испытывала ко мне симпатию, научила меня грамоте. Так что, я быстро освоила эту науку да так хорошо, что меня вполне можно было принять за приличную даму. К тому же, я много читала. Девушки всегда смеялись надо мной, говоря, что я понапрасну трачу время. Но вышло как раз наоборот.
Эрнестина замолчала, потому что увидела выражение лица Гвен. Неописуемое выражение, если быть точной.
– Что ты так смотришь? – хмыкнула она, – дошло наконец, с какого сорта особой ты общалась? Да уж, подложил тебе Джек свинью, ничего не скажешь. Мне тоже было не по себе, когда я узнала, что должна изображать его родственницу. Не знала, сумею ли достоверно это сыграть. Но, кажется, у меня получалось неплохо. Во всяком случае, ты ничего не заподозрила. Да и как тебе было понять, кто я, если ты никогда не общалась с такими людьми. Джек был не первый, к кому я пошла на содержание. Это был еще один способ зарабатывать деньги. Помимо того, что я получала от этих богатеньких бездельников, я добывала остальное иным путем. Думаю, ты уже знаешь, каким. Наверняка, тебе уже сказали.
– Ты вытащила деньги из бюро, – очень тихо проговорила Гвен.
– Да, верно. И не в первый раз. Но он только теперь это заметил. А еще говорил, что досконально знает, сколько у него там лежит и сколько он потратил, – тут Эрнестина засмеялась с изрядной долей злорадства, – самоуверенный болван. Ну и естественно, когда я узнала о том, что в этом доме спрятан клад, я разумеется, захотела его заполучить. Правда, на беду проговорилась об этом Гарри, а он вцепился в эту идею, как клещ. Мне ничего не оставалось, как взять его в долю. Он с каждым днем наглел, требуя все больше и больше. Позавчера он затребовал половину, в противном случае пригрозил, что свернет мне шею. Это очень просто, говорил он, тебя никто и не хватится, кто ты такая, обыкновенная ш…, – она осеклась, – прости. Честное слово, я не хотела причинять тебе вред. Ты мне нравишься, Гвенни. Ты такая забавная и такая наивная. Ты такая, какой я никогда не была и уже не буду. Мне очень жаль, что так вышло. Надеюсь, тебе не сильно досталось?
Гвен покачала головой.
– Напрасно ты думаешь, что я такая наивная. Я поняла, что что-то не так, еще во время приезда сэра Роуэна. Он говорил, что у тебя взрослые дети, а по виду тебе больше двадцати пяти не дать.
– Да, это было ошибкой, – согласилась Эрнестина, – но все обошлось. Если ты поняла, то почему молчала?
– Мне и в голову не могло такого прийти, – честно призналась Гвен, – скажи, как тебя зовут на самом деле? Ведь не Эрнестина?
– Меня зовут Марджори, – помедлив, ответила та, – Марджори Белл. Думаю, теперь это не имеет никакого значения.
– Марджори, – повторила девушка, – если не возражаешь, я буду называть тебя Эрнестиной. Привыкла как-то.
– Называй как хочешь, – та пожала плечами, – все равно, нам недолго осталось общаться. Скажи, зачем ты сюда пришла, Гвен?
– Поговорить. Спросить, зачем ты меня ударила. Теперь-то я понимаю. А тогда мне казалось, что это просто немыслимо. На тебя не похоже.
– Я и не хотела этого делать. Гарри заставил. Он мог сделать это и сам, но решил перестраховаться. Сказал, что если ты вдруг обернешься и увидишь меня, то не слишком удивишься. А если его, то пиши пропало.
– Понятно.
– Я старалась бить не слишком сильно, – Эрнестина вздохнула, – понимаю, что это не оправдание. Наверное, это было очень больно.
– Уже почти прошло, – отмахнулась девушка, – неприятно, конечно. Но зато теперь ты навсегда избавлена от этого типа. Его посадят в тюрьму. Если только ты не думала его выпустить.
– Боже упаси, – замотала головой женщина, – пусть сидит, я буду только рада. Туда ему и дорога.
В комнате вновь воцарилось молчание. Эрнестина искоса смотрела на Гвен и раздумывала, что та намерена делать. А Гвен смотрела на противоположную стену, думая о том же. Что ей теперь делать, она не знала. Но мысль о том, что сейчас ей нужно позвать кого-нибудь, чтобы Эрнестину остановили, заставляла ее морщиться. Очень неприятно. Пусть она и совершила все эти неблаговидные поступки, но поступать таким образом было Гвен противно.
– Что надумала? – спросила Эрнестина, не выдержав, – позовешь кого-нибудь?
– Нет, – наконец ответила Гвен, – этого я делать не буду. Ступай. Ты ведь куда-то шла. Вот и иди. Задерживать тебя я не буду. И ничего никому не скажу.
– Ты… ты это серьезно? – женщина не поверила собственным ушам.
– Конечно. Не я тебя поймала, не мне тебя отправлять в тюрьму.
– О, Гвен! – Эрнестина вскочила на ноги, – спасибо тебе! Я век этого не забуду! Ты просто… просто… Я даже не знаю, как сказать.
– Не надо ничего говорить. Просто иди. И благодарить меня не надо.
Женщина помедлила, потопталась с ноги на ногу, повернулась к двери. Но потом снова посмотрела на девушку.
– Знаешь, Гвен, если тебе вдруг понадобится моя помощь, я всегда к твоим услугам. Понимаю, ты думаешь, что такая особа, как я ничем не может тебе помочь, но все-таки, в жизни разное случается. Вдруг у тебя возникнет такое желание.
– Посмотрим, – та приподняла брови.
– Тогда до встречи. Возможно, мы еще увидимся.
Эрнестина, или точнее, мисс Марджори Белл, вышла за дверь. Гвен осталась сидеть на стуле и без выражения смотреть ей вслед.
12 глава
Когда она все-таки нашла в себе силы подняться и выйти в коридор, прошло достаточно много времени. Может быть, даже полчаса. Гвен шла медленно, натыкаясь на стены, так как было темно, а она не догадалась прихватить с собой лампу. Добравшись до своей комнаты, девушка закрыла за собой дверь и наощупь дошла до кресла.
Она до сих пор не могла прийти в себя. На нее накатило какое-то отупение. Возможно, это даже был легкий шок. Гвен всеми силами пыталась встряхнуться, но у нее ничего не выходило. Наконец, она решила, что этим все равно ничего не добьется. Раз уж у нее ничего не выходит, значит не нужно прятаться. Нужно спокойно сесть и все обдумать. Это не раз ей помогало.
Господи, такого ей и в страшном сне привидеться не могло! Почти два месяца она жила в одном доме с особой легкого поведения, общалась с ней дружески и даже называла ее на "ты". Да если отец об этом узнает, его удар хватит! Значит, он был тогда всецело прав. Видимо, что-то в манерах Эрнестины показалось ему странным. Он ведь все-таки мужчина, пусть и старый, и о таких женщинах ему известно гораздо больше, чем Гвен. Все усугублялось тем, что мисс Харгрейв, точнее мисс Белл, оказалась не только падшей женщиной, но и еще воровкой в придачу.
Гвен долго вертела эту мысль и так и этак, рассматривая ее под любым углом. Какой ужас! Так опозорить себя, так низко пасть! Общалась с подобной особой! Просто кошмар! Но если подумать, то это ее почему-то не очень волнует. Да, девушка всеми силами пыталась отвлечься именно на эти особенности, но на самом деле ее беспокоило вовсе не то, что она достаточно долгое время общалась с Эрнестиной, и даже не то, что она ударила ее по голове и хотела похитить сокровища сэра Этвуда. Нет, Гвен беспокоило совсем другое.
Тот факт, что мужчины время от времени пользуются услугами падших женщин и даже берут кое-кого на содержание – не секрет. Об этом не говорится в гостиных, но вряд ли найдется женщина, которую это бы удивило. Все мужчины одинаковы. Им мало кого-то одного, они любят разнообразие. Поделать с этим ничего нельзя, приходится терпеть. Тем более, если это холостой мужчина. Поэтому, и Гвен беспокоило не то, что Джек завел себе мисс Белл, в этом как раз не было ничего из ряда вон выходящего. А то, что он оставил ее при себе, когда женился. Именно это и волновало девушку.
Стало быть, он ни во что ее не ставил с самого начала. Пусть, он ее не любит, это ерунда, она сама его терпеть не может, пусть он был не в восторге от женитьбы, но настолько ее не уважать, что привести в дом, где находится особа легкого поведения! За кого он ее вообще принимает? Если ее отец разорился и согласился на такую сомнительную сделку, это не значит, что она из таких особ.
С такими невеселыми мыслями Гвен сидела в кресле до самого утра. Она не двинулась с места даже тогда, когда забрезжил рассвет. Подобные размышления так ее взвинтили, что к тому времени, когда пришла Мэри, чтобы разбудить ее, Гвен готова была рвать и метать. Она была полна злости и просто скрипела зубами, пока горничная раздвигала портьеры, пропуская в помещение солнечные лучи.
– Вы плохо спали, мадам? – спросила та.
– Прекрасно, – отрезала девушка таким тоном, что остальные вопросы отпали сами.
Мэри замолкла, только изредка на нее поглядывая с непонимающим видом. Она не видела никаких поводов для плохого настроения. Ведь все закончилось хорошо. Клад найден, преступники пойманы и сидят под замком. Может быть, у миссис Лестрейдж болит голова?
– Вы хорошо себя чувствуете, мадам?
– Замечательно, – и Гвен поднялась с постели, куда легла только для того, чтобы Мэри не задавала идиотских вопросов, – дай мне одеться.
– Но мадам, вы еще…
– Дай мне мою одежду! – повысила голос та, – или я сама ее возьму.
– Хорошо, мадам, я, конечно, сделаю так, как вы просите, но доктор говорил, что вы должны лежать в постели до тех пор, пока он сам вам не позволит встать.
– Мне лучше знать, как я себя чувствую, – припечатала она, – и никакой врач мне для этого не нужен.
Мэри больше не спорила, только помогла ей одеться и привести себя в порядок. Гвен и в самом деле совершенно не чувствовала головной боли. А может быть, она просто отошла на задний план.
После всех приготовлений, девушка вышла в коридор, оставив в комнате остолбеневшую горничную, которая не успела спросить о том, куда она идет. Впрочем, это было к лучшему. Иначе Мэри снова начала бы причитать, что у нее сотрясение мозга, что ей нельзя вставать, нельзя ходить, даже разговаривать нельзя.
Гвен уже хотела было спуститься по лестнице, как услышала шум, доносящийся из другого крыла. Она махнула рукой, но потом вспомнила, что именно там находится комната мисс Белл. Поэтому, девушка развернулась и направилась прямиком туда.
Дверь комнаты была распахнута настежь, оттуда доносились громкие крики. Гвен, не колеблясь, вошла туда и увидела одну из горничных и лакея Баррета.
– Она сбежала! – голосила горничная, – Господи, что теперь делать-то? Как это она умудрилась? Ведь дверь была заперта!
– Да, но сейчас она не заперта, – отозвался Баррет, – стало быть, она ее открыла.
– В чем дело? – с порога осведомилась Гвен, – почему такой шум?
Оба обернулись к ней. Горничная всплеснула руками, закрыла ими лицо и начала всхлипывать. Баррет оказался куда крепче. Он поклонился девушке и пояснил:
– Мисс Харгрейв нет в комнате, мадам. Судя по всему, она сбежала.
– О, – отозвалась Гвен абсолютно равнодушно и крайне спокойно, – в самом деле?
– Я собственноручно ее здесь запер, мадам, – начал нервничать лакей, – и проверил, хорошо ли. Все было в порядке. А теперь…! – он вздохнул и махнул рукой.
– Какая жалость.
– Что здесь происходит? – послышался голос Джека за спиной Гвен.
Она обернулась с самым непроницаемым лицом, на которое только была способна, хотя на самом деле ей хотелось на месте выложить ему все, что она о нем думает.
– Что ты здесь делаешь? – удивленно спросил он, – тебе нужно лежать в постели.
– Уже не нужно.
– Это решать доктору, а не тебе.
– Нет, это как раз решать мне.
– Послушай, Гвен, – он нахмурился и тут вспомнил, где, собственно находится, – почему комната открыта?
Горничная рыдала навзрыд и не была способна на вразумительный ответ. Баррет потупился.
– Мисс Харгрейв сбежала, сэр.
– Как это, сбежала? – не понял Джек, – она не могла сбежать, дверь была заперта.
Гвен выразительно хмыкнула.
– В чем дело? – он посмотрел на нее, – что тебя так веселит?
– Ничего, – она пожала плечами, – дверь, оказывается, была заперта и поэтому она, разумеется, никак не могла сбежать. Помнится, бюро тоже было заперто. Интересно, куда же она делась? Испари-илась, – протянула Гвен последнее слово с истинным злорадством, – кстати, вы второго проверьте, может, она его с собой прихватила.
Баррет хлопнул себя по лбу и вылетев в коридор, помчался вниз.
– Прозевали, – резюмировала девушка, поворачиваясь к выходу.
– По-твоему, это забавно? – сурово осведомился у нее муженек.
– Очень.
– Ты как-то странно себя ведешь. Наверное, тебе все-таки стоит пойти к себе и лечь.
Она покачала головой.
– Я пойду завтракать.
– Но что скажет доктор?
– Понятия не имею и мне это неинтересно.
– Сэр! – лакей вернулся бегом и запыхавшись, отрапортовал, – второй негодяй на месте. Он сильно ругается и требует, чтобы ему развязали руки.
– Лучше всуньте ему кляп, чтобы он ничего не требовал, – посоветовала ему Гвен, – очень помогает.
Она вышла в коридор и направилась вниз, в столовую. Когда Гвен злилась, она редко кричала, ругалась и кого-то упрекала. По натуре она не была холериком и столь сильные проявления чувств не были ей присущи. Она всегда злилась тихо, молча, давая понять, что злится только тем, что язвила больше обычного. Но были в этом свои минусы. Если вспыльчивый человек взрывался мигом, кричал, возмущался, размахивал руками, но зато быстро остывал потом, то девушка злилась долго. Она могла не разговаривать не то, что неделями, месяцами. Она очень долго помнила свои обиды и держала их в памяти. Правда, было бы неверно утверждать, что Гвен никогда не кричала. Бывало всякое, но чрезвычайно редко.
Дойдя до столовой, Гвен села на стул и взяла салфетку, собираясь приступить к завтраку. Она еще не знала, как поступит. Что ей теперь нужно сделать? Говорить Джеку о том, что ей все известно или нет? Наверное, все-таки лучше сказать, чтобы у него не было никаких сомнений. И еще, в этом доме она оставаться не намерена. Отправится к отцу. Пусть он и не будет в восторге от ее приезда. Ничего, после того, как она ему расскажет, что случилось, он еще порадуется, что дочь не задержалась там слишком долго.
Джек пришел в столовую спустя пять минут. Он молча прошел на свое место, сел и посмотрел на девушку.
– Может быть, объяснишь?
– Что именно?
– Свое поведение.
– О, вам не нравится мое поведение? Неужели?
– Та-ак, – протянул он, – это уже серьезно. Сдается мне, пора вызывать врача. У тебя что-то с памятью. Или это побег мисс Харгрейв произвел на тебя такое впечатление?
– Мисс Харгрейв? А, вы имеете в виду мисс Белл. Почему бы вам не называть ее настоящим именем?
– Что ты сказала? – Джек вытаращил глаза.
– Кажется, это у вас что-то с памятью. Ее настоящее имя мисс Белл. Или вы этого не знали?
В столовой воцарилось молчание. Гвен вертела на вилке кусочек бекона, примериваясь, с какой стороны лучше его укусить. Она не утратила своего обычного аппетита.
– Откуда ты знаешь? – наконец, спросил Джек тихо.
– Она сама мне об этом сказала. Вчера. Я с ней немного побеседовала.
– Подожди. Ты с ней беседовала? Когда?
– Я же сказала: вчера.
– Вчера ты лежала без сознания.
– Но не весь же день. Я отправилась к ней, когда все заснули.
Это прозвучало как само собой разумеющееся, будто бы Гвен сообщала о том, что вчера вечером немного почитала и заснула.
– Значит, ты с ней говорила. И она тебе все рассказала?
– Не знаю, как насчет всего, но кое-что рассказала.
– Так, значит, это ты ее выпустила?
– Нет, не я. Она сама открыла дверь. Шпилькой, – тут девушка на несколько секунд отвлеклась, прожевав мясо, – говорила, что это очень просто. Я хотела ее выпустить.
– Почему? Почему ты хотела ее выпустить? – Джек в отчаяньи едва не схватился за голову, – почему ты не позвала на помощь? Она ведь могла снова тебя ударить.
– Да ну? – презрительно фыркнула Гвен, – вы так трогательно обо мне заботитесь, просто загляденье.
– Я понимаю, почему ты сердишься, но…
– Да? Вы понимаете? И почему же?
– Да потому, что ты считала ее моей родственницей, а это оказалось далеко не так! – вспылил он, – ты злишься потому, что тебе пришлось общаться с такой низкопробной особой.
– О нет, – девушка отложила вилку, – это, если на то пошло, меня не волнует. Мне ее даже жалко, если подумать.
– Неужели? – теперь съязвил Джек, – пожалела. Нашла, кого жалеть.
– У вас есть на примете другая кандидатура? – осведомилась Гвен, приподняв брови, – из тех, кого мне следует жалеть?
– Ладно. Хорошо, – с нажимом произнес он, – и что ты теперь думаешь делать? Может быть, упрекать меня собираешься?
– Кто, я? Упрекать вас? Зачем, скажите на милость? Это никогда еще никому не помогало, а вам – тем более. Я только не понимаю, почему вы меня так презираете?
– Что? Да почему ты так решила? Ничего подобного!
– Ах, правда? Как иначе расценить тот факт, что вы представили мне вашу любовницу, как родственницу? Хотели позабавиться на мой счет? Или, может быть, унизить меня?
– Но Гвен, ты ведь помнишь, как меня раздражала эта женитьба! – Джек вскочил на ноги, – меня это ужасно злило.
– О, она его злила! Зато я была просто в восторге! Я меньше всего этого хотела. У вас была причина для женитьбы, не так ли? Вы хотели доказать своему опекуну, что вполне самостоятельны, мой папочка хотел оплатить свои проценты. Вас все это очень даже устраивало. Только меня никто не спросил. И после этого вы хотите обвинить меня в том, что вы на мне женились? Замечательно.
– Послушай, Гвен, мне очень жаль, что так получилось. Мне вовсе не хотелось ни унижать тебя, ни забавляться на твой счет. Тем более, что это очень накладно. Я просто не хотел отказываться от своего обычного распорядка дня.
– Жаль, что теперь ваш распорядок нарушен, – усмехнулась девушка, – вам следует немедленно исправить это. Мисс Белл, правда, уже нет, но вы всегда сможете подыскать себе кого-нибудь еще, благо, что это нетрудно.
– Перестань. Ничего подобного я не собираюсь делать.
Гвен сделала глоток чаю с таким видом, словно они обсуждали погоду.
– Ну, прости меня, – сказал Джек.
– Зачем? Да ради Бога, делайте, что хотите. Но только очень прошу, не включайте меня в свои игры.
– Ну, ты и стерва, – прошипел он.
– Еще какая. Жаль, вам не повезло с супругой. Нужно было выбрать мисс Даренкорт. Душка Амелия была бы вам идеальной женой.
– Черт с тобой, – Джек размахнулся и швырнул чашку в стену, – делай, что хочешь. Злись, сколько угодно. Почему я должен тебя умолять меня простить? Проваливай хоть к черту.
– Спасибо, – мирно отозвалась Гвен.
– Только не думай, что я буду ползать перед тобой на коленях. Ясно?
– О, умоляю, избавьте меня от этого зрелища.
Она встала и направилась к двери. У нее прекрасно получалось держать себя в руках и не выходить из себя в то время, когда остальные рвали и метали. Она достаточно напрактиковалась в этом искусстве. И никто не догадывался, как ей в этот момент хотелось схватить со стола тяжелое блюдо и со всего размаху опустить Джеку на голову. А может быть, даже взять что-нибудь потяжелее.
Гвен аккуратно закрыла за собой дверь и повернулась к ней спиной. У нее дрожали пальцы и чтобы скрыть их дрожь, она спрятала их за спину. Теперь следующее. Нужно дать дворецкому одно небольшое задание.
– Тэллер, – начала Гвен, когда тот явился на ее зов, – велите приготовить экипаж. Он должен быть готов через полчаса.
– Да, мадам, – поклонился тот, ничем не давая понять, что его это приказание удивило.
Гвен кивнула и неторопливо прошествовала наверх. Неторопливо потому, что ей в этот момент как никогда хотелось бежать со всех ног. Она никогда еще не чувствовала такой всепроникающей ярости. До сих пор Гвен не знала, что это такое и ее удивляли люди, которые не умели держать себя в руках. Теперь они ее не удивляли. Теперь она их прекрасно понимала. Когда на тебя накатывает такая ярость, ты уже ничего не соображаешь, ничего не видишь и ничего не слышишь. Тобой владеет только одна мысль: как можно скорее разобраться с тем, кто явился ее причиной. А последствия этого могли быть просто ужасны.
Дойдя до своей комнаты, девушка оглядела ее внимательным взглядом. Нужно побыстрее собирать свои вещи и убираться отсюда. Очень быстро. Она ни минуты больше не хотела оставаться в этом доме, но каким-то уголком сознания понимала, что уехать отсюда немедленно не получится.
Она вызвала Мэри звонком. Горничная явилась на ее зов через две минуты.
– Мадам? – осведомилась она осторожно.
В памяти еще были свежи картины утреннего пробуждения хозяйки.
– Собери мои вещи, все те, с которыми я приехала сюда. И только эти. Ясно?
Мэри не собиралась возражать ей и спорить, но такое заявление выбило ее из колеи.
– Мадам? – повторила она, – вы собираетесь уезжать?
– Нет, хочу запалить из них большой костер, – сквозь зубы процедила Гвен, – да, я собираюсь уезжать. И поторопись, у меня мало времени.
Горничная кивнула, сделала шаг по направлению к шкафу, потом снова повернулась к девушке и очень осторожно произнесла:
– Мадам, вы уверены?
– Либо ты начнешь собирать мои вещи сию же минуту, либо я сама этим займусь.
Это прозвучало подозрительно ровно. Мэри поежилась, поскольку от этого тона у нее пробежали мурашки по коже, и торопливо принялась за дело.
Гвен села в кресло и молча наблюдала за ее действиями, постукивая ногой по полу. Так прошло около десяти минут, а потом девушка спросила:
– Мэри, ты знала о том, кем является мисс Харгрейв?
Горничная выронила на пол одно из платьев.
– Ч..что?
– Я задала тебе вопрос.
– М-м-м… ну… мадам, мистер Лестрейдж строго приказал, чтобы…
– Ясно, – перебила ее Гвен, – все ясно. Вы все это знали. Одна я находилась в полном неведении, как последняя дура.
Ей ужасно не хотелось быть дурой или таковой казаться. Наверное, именно это и злило ее больше всего. Провели, обвели вокруг пальца, облапошили! Она снова заскрипела зубами да так страшно, что Мэри снова уронила многострадальное платье.
Наконец, вещи были собраны. Горничная молча взяла в руки чемодан и направилась к двери. Гвен встала и пошла вслед за ней. Ее злость не утихла. Напротив, казалось, она стала теперь обычным ее состоянием. Девушка даже начала к ней понемногу привыкать.
В холе она обнаружила Тэллера, который стоял с очень смущенным и виноватым видом. Услышав шаги, он осторожно поднял голову и при этом заморгал.
– Что? – осведомилась Гвен, – экипаж готов?
– Мадам… ради Бога, простите, но… к сожалению, он не готов.
– Хорошо. Долго мне еще ждать?
– Ты никуда не поедешь, – прозвучал голос Джека за ее спиной.
Девушка повернулась на его голос.
– Что? – повторила она.
– Никто не будет запрягать для тебя лошадей, – с очень злым выражением лица отозвался он, – ты никуда не поедешь.
– Неужели? Нет, я поеду.
Она снова взглянула на Тэллера.
– Мистер Тэллер, – заговорила Гвен вкрадчиво, – уж будьте столь любезны…
– Простите, мадам, – он опустил голову.
– Та-ак, – протянула девушка, – замечательно. Превосходно. Хорошо, тогда я пойду пешком.
Она почти выхватила тяжелый чемодан из рук остолбеневшей Мэри и решительным шагом направилась к двери. Слуги превратились в соляные столбы, не реагируя на ее поступок никак иначе. Джек спохватился быстрее.
– Тэллер, – велел он не допускающим возражения тоном, – запри дверь. Немедленно.
Дворецкий сделал два шага, повернулся и повернул ключ в замке дважды.
– А теперь дай мне ключ.
– Ну, нет! – Гвен подлетела к Тэллеру, – дайте его мне, быстро!
Она протянула руку и выражение лица у нее при этом было такое, что дворецкий почти сдался и уже хотел выполнить ее приказ. Но тут Джек подскочил к нему и выхватил ключ из его пальцев.
– Ты никуда не пойдешь, – повторил он свою коронную фразу, поворачиваясь к побледневшей от злости девушке.
Гвен издала сдавленный яростный вопль. Ее пальцы непроизвольно растопырились и согнулись, еще мгновение – и она почти вцепилась ногтями в его лицо, словно дикая кошка. Но вовремя отдернула руки и отступила на шаг назад. Ярость требовала выхода и она из всей силы пнула чемодан так, что он отлетел к противоположной стене.
– Вы за это поплатитесь, – прошипела Гвен голосом бешеной фурии, – вам это даром не пройдет.
Она развернулась на месте так, что подол платья взвился и помчалась наверх по лестнице.
Мэри и Тэллер проводили ее взглядами, а потом переглянулись с одинаковым выражением паники на лице. Джек молча повернулся и скрылся в гостиной. Ключ от входной двери он сунул себе в карман.
Еще несколько минут назад Гвен считала, что ее ярость достигла предела. Оказывается, нет. Оказывается, у нее еще много возможностей. Теперь ее всю трясло и девушка испытывала жгучее желание кого-нибудь убить, прямо-таки кровожадное и нетерпеливое. Кого угодно, первого, кто попадется ей под руку.
Но ей никто не попался и Гвен пришлось поумерить свои инстинкты. Она распахнула дверь своей комнаты во всю ширь и шарахнула ею так, что с потолка посыпалась штукатурка, а грохот наверняка был слышен во всех уголках дома.
Негодяй, мерзавец, подлец, гнусная подлая скотина! Как он смеет так с ней обращаться! Еще никто не вел себя с ней столь мерзко. Ну ничего, она ему еще покажет! Этот мерзкий тип не выпускает ее из дома. Ха! Он, что, думает, что она так легко сдастся? Не на ту напал! Она все равно отсюда выберется, любыми путями и любыми методами. Вот, например, отличный способ.
Гвен рванула с места и подскочила к окну. Третий этаж, довольно высоко. Но для того, чтобы сделать по-своему и доказать Джеку, а заодно всем остальным, что с ней нельзя поступать подобным образом, она и с колокольни спрыгнет. Гвен рывком подняла раму и посмотрела вниз. Очень хотелось сделать это немедленно, но девушка все же не до такой степени потеряла разум, чтобы так и поступить. Если она так сделает, то далеко не уйдет. Ее тут же увидят, задержат, а то еще и силой отволокут обратно в дом. После чего, закроют ставни и последний путь к бегству будет утерян. Ну нет, этому не бывать.
