Текст книги "Мелодия Бесконечности. Первый аккорд (СИ)"
Автор книги: Екатерина Голинченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– Кто-то встал, а кто-то ни как не может встать, когда захочется; кто-то спал, а кто-то не мог, когда беда и одиночество... – грустно продекламировал он словами известной песни, – Ну, почему? Почему? Может, проблема во мне? Что я сделал не так? Это что – карма у меня такая? Когда моя жена влюбилась в моего лучшего друга, я благословил их. Я собрал сердце по кусочкам и уже не думал, что смогу когда-нибудь полюбить. Ах, Маргарита, Маргарита – сама мне крылья подарила, сама же их и обломала...Какого чёрта! Где сказано, что я должен её отпустить?
– Так, дорогой, а теперь сядь, успокойся и послушай, что я тебе скажу! – сказала Даниэлла суровым тоном.
Джон от неожиданности снова присел на бортик бассейна.
– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но ты поступил правильно – Маргарите очень важно сейчас твоё понимание, она по достоинству оценит твой поступок. Глупый, она ведь любит тебя, просто ей сейчас тяжело, но, даже если она потеряла память – забыть любовь невозможно. Когда любишь, должен уметь доверять, ждать и прощать. Как ни странно звучит, но, чтобы не потерять Маргариту, ты должен отпустить её сейчас. Ты должен уважать её решение.
– Блин, разумом-то я всё это понимаю, но всё равно мне очень больно, – Джон опустился на землю. Как волна накрывает с головой, забивая ноздри пеной, не даёт дышать, сидел он оглушённый. А ему так много всего ещё нужно ей сказать... "Неужели это конец всему – любви, мечте?" – задавал он вопрос себе и Небесам...
Он так и не поехал со всеми сопровождать девушку в аэропорт – это было выше его сил.
Джона не было с ними, когда друзья провожали Маргариту на самолет.
– Пока, сестрёнка! – Джек обнял девушку, – Береги себя, – На него нахлынул такой прилив нежности – он вдруг вспомнил как мадам Валентина ходила в положении, как впервые принесли в дом крошечный кричащий свёрток, её первые шаги, первые слова, первые секреты, которыми легче поделиться с братом, чем с родителями...
– Джек, ещё раз прими от нас огромную благодарность за то, что вернул нам дочь, – обнял его Шарль.
– Это самое меньшее, что я мог бы сделать для вашей семьи, – улыбнулся молодой хирург и добавил – Для моей семьи.
– Берегите себя, дети, – Валентина по очереди расцеловала ребят.
– Пока, малышка! – Даниэлла погладила Маргариту по волосам, – А ты точно уверена, что поступаешь правильно?
– Тебе, Дань, легко говорить: была бы ты на моём месте, то те трое оказались бы на больничной койке. Но, мне жаль покидать вас. А как там Джон? Знаешь, когда я его вижу, то становлюсь такой глупой, язык становится как деревянный – и слова внятного выдавить не могу из себя, становится трудно дышать... Что это? Ты чувствуешь то же самое к Джеку?
Дэни хотела ответить, но тут объявили посадку...
– Ну, вот, мне уже пора бежать, – безрадостно улыбнулась Марго.
Попрощавшись со всеми, она направилась к пункту регистрации, где резко остановилась и окликнула ребят:
– Подождите минуточку! Я кое-что забыла, – девушка сняла заколку с волос, – Ловите! Передайте это Джону от меня!
Девушка послала друзьям воздушный поцелуй и, тряхнув чёрными кудрями, направилась на посадку:
– Обещаю держать связь! – крикнула она напоследок.
– БОН ВОЯЖ, МАРГО! – напутствовали её друзья, приветливо улыбаясь.
Когда все уехали, Джон бесцельно слонялся по пустому – внутри у него была такая же пустота, вакуум, давящий и снаружи, и изнутри. Он задыхался от бессилия. Найдя в баре начатую бутылку виски, он сначала долго изучал этикетку, потом налил себе стакан и залпом выпил его. Приятное тепло разлилось по всему телу. Удовлетворённо хмыкнув, Джон поставил бутылку и стакан на стол и направился на кухню за льдом. Он и сам не заметил, как бутылка опустела. Отуманенным взором смотрел он, то на пустой стакан в руке, то на пустую бутылку, стоящую на столе. В зеркале мелькнула его собственная тень. Так со стаканом в руке, неровной походкой, Джон подошёл ближе – из зеркала на него смотрел бледный осунувшийся некто с воспалёнными глазами, трёхдневной щетиной и взлохмаченными волосами – когда-то он уже видел всё это в другом зеркале, несколько лет назад. Тогда он нашел в себе силы остановиться и собрать себя заново... Неужели печальная история в его жизни, принесшая столько боли, снова повторяется? Хватит ли у него сил в этот раз?
Он поправил выбившуюся прядь, провёл рукой по лицу и криво усмехнулся. Потом резким движением швырнул стакан в отражение. Зеркало со звоном разлетелось вдребезги. Он присел на колени и подобрал один из осколков, с силой сжав его в руке, пока по пальцам не потекла кровь. А если бы она осталась калекой, прикованной к инвалидному креслу, тогда бы она осталась... с ним... Джон порывисто замотал головой, чтобы прогнать из головы эти грешные мысли. Нельзя даже думать о таком – ведь это она, его Маргарита. Как же так? Его огромной любви хватило бы на них двоих. А слёзы сами по себе стекали по щекам, оставляя мокрые следы. Пальцы разжались, и окровавленный осколок зеркала упал на пол. Он медленно встал и присел на кровать, обхватив голову руками.
Потом он откинулся на постель и невидящим взглядом уставился в потолок. Наконец, поднялся, на ходу накинул куртку и захватил мотоциклетный шлем.
На улице свежий воздух немного развеял хмель. Несколько раз глубоко вдохнув, Джон надел шлем и сел на байк. Куда он поедет? Зачем? Не важно... Только подальше отсюда...Подальше от боли...
Компания уже обиралась покинуть аэропорт, когда звонок мобильного прервал сладкий поцелуй Джека и Даниэллы. На дисплее высветился номер клиники. Обречённо вздохнув, Джек снял трубку. Разговор был коротким.
– Простите, ребята, – развёл он руками, – Придётся вам такси брать – меня вызывают. Какой-то псих разбился на мотоцикле на окружном шоссе.
Дэни посмотрела на Джека своими глазами небесной синевы и мягко улыбнулась :
– Не-а, всё равно не верю, как бы ты не старался казаться хуже, чем есть на самом деле. Я уверена, что жизнь пострадавшего в надёжных руках.
– Постараюсь оправдать твоё доверие, любовь моя. Его уже везёт бригада скорой, и мне нужно ехать, – он поцеловал белокурую, пожал руку Питеру и попрощался с остальными.
Джек постарался поспешить, и в скором времени был уже на месте – в приемном покое.
– Как состояние больного? – незамедлительно осведомился он у дежурной приёмного отделения.
– Состояние тяжёлое, но стабильное, – медсестра подала ему карту пациента, – Сломанное ребро пробило легкое, сильное внутреннее кровотечение – он потерял много крови. Сейчас для вас готовят пятую операционную. Да, вот доктор, сами посмотрите – там он на каталке, с ним парамедики, которые его привезли.
Молодой хирург повернул голову в ту сторону, куда показала сестра, и обомлел – незадачливым байкером оказался не кто иной, как Джон. Его глаза, некогда прекрасные, на бледном от большой кровопотери лице, теперь были подёрнуты предсмертной дымкой... Лицо и тело – в ссадинах и кровоподтёках.
– Ну, "Шумахер" хренов! – в сердцах выругался Джек, – Найдите анестезиолога и приготовьтесь к переливанию крови, – отдал он распоряжения младшему медперсоналу, прощупывая пульс пострадавшего, – Твою ж ... Да, от тебя разит моим виски – какая банальность, он хотел утопить горе на дне бутылки. А я, признаться, был лучшего о тебе мнения. Ладно, тебе на себя наплевать, но, ты же мог сбить кого-нибудь! Ой, дурак! Ей Богу, на всю голову дурак! Тоже мне, гений – Леонардо "Недовинченный", так-то ты байк починил? Что с кровью?
– Я потерял много крови? – еле выдавил Джон, пропуская мимо ушей колкости в свой адрес.
– Группа крови, спрашиваю, какая? – повторил свой вопрос Джек, на что парень лишь непонимающе заморгал.
– И откуда ты только такой взялся на мою голову? – молодой хирург разочарованно вздохнул и вытер ладонью пот со лба, – Добро пожаловать в наш мир, – ухмыльнулся он, распаковывая шприц, – Руку давай. Кулаком поработай. Так, хватит. Теперь разожми кулак.
– Это что – такая изощрённая инквизиторская пытка? Кровопийца, – лицо Джона исказилось гримасой боли.
– А ты у меня ещё поумничай давай, остряк. Уже не такой крутой, да? – Джек вынул иглу и передал шприц санитару – Отнесите это в лабораторию на экспресс-анализ, мне необходимы данные по группе крови и резус-фактору в течение десяти минут, – Локоть зажми, – обратился он уже к Джону.
– Как скажешь, господин Великий Инквизитор, – скривился Джон.
– Прости, что мало, – ехидно улыбнулся молодой хирург, – Я тут, между прочим, пытаюсь спасти тебе жизнь, так что, раз уже облажался, то, будь любезен – закрой рот и не мешай мне работать.
– Зачем, Джек?! Зачем?! – прохрипел Джон.
– Что значит зачем ?! – возмутился Джек, – Я тебя с того света вытащить стараюсь, вообще-то.
– А я просил об этом? Отпусти меня...– одними губами произнёс Джонни и закрыл глаза, на ресницах блеснула слеза.
– Сожалею, – покачал головой Джек, – тогда ты не к тому врачу попал, – я тебя не отпущу, у меня репутация всё-таки. Считай, что сегодня не твой день. Ты, вообще, о матери своей подумал – каково ей будет? Ах, простите. Ваше бессмертное высочество, куда ж нам, простым смертным, понять Ваши высокие мотивы. И сына ты тоже решил вот так, вдруг, бросить? Ты произвёл на меня впечатление сильного человека, а, оказывается, ты слабак. А меня ты в какое положение ставишь? Ты понимаешь, что сейчас от моего мастерства зависит жизнь друга? Я не имею права на ошибку! Ты хоть понимаешь, какое это нервное напряжение? А кто-то вылакал мой виски! Не подскажешь – кто? Прости, но, по-моему, ты отшиб последние мозги,– не выдержал Джек,– А Маргарите я что скажу? Наш разговор ещё не закончен, учти.
Тот умоляюще посмотрел на молодого хирурга:
– Ты абсолютно прав, док: я – дурак, дурак и эгоист... Джек, пожалуйста...друг... – простонал он, – Мне холодно...Так холодно... Я верну её...
– А я думал, что тебе жизнь уже надоела. Или у тебя, как у кота, девять жизней? Разумеется, вернёшь – только вернись сам сначала,– Джек не мог без содрогания смотреть на умирающего друга, и добавил, смягчившись,– Я сделаю всё, что смогу, обещаю...
– И Маргарите, прошу, не рассказывай ничего, – Джон потерял сознание.
А в самолете Маргарита засыпала, не в силах совладать с накатившей усталостью. За последнее время её нервная система была истощена до предела. Мысли путались в голове. Она пока ещё не знала, правильно ли она поступила, но точно была уверена, что будет скучать без своих друзей, которых она оставила в Лос-Анджелесе, а ещё... из головы не выходил печальный взгляд красивых глаз Джона...
Почти машинально на стекле иллюминатора она вывела:
"SOS for love"...
На своих губах она ощутила солёный привкус слёз...
Джон сидел на кровати, во что-то увлечённо играя на ноутбуке, а Розадинда усердно расчёсывала его волосы
– Принцесса, а ты не перепутала меня со своейкуклойБарби? – недовольно поморщился парень.
– Много ты понимаешь,– возмутилась Рози, – Красота требует жертв, так что – терпи. У тебя волосы спутались. И не верти головой,– вдруг девочку осенила занятная идея,– Слушай, а давай я тебе косичку заплету, а?
– Никаких кос, – запротестовал Джон, – Соглашусь максимум на хвост, – он негодующе замотал головой.
В комнату вошел Джек.
– Та-ак, что тут у нас?– поинтересовался молодой хирург, – Детский сад мировые проблемы решает? – иронически заметил он.
– Попрошу не обобщать, – возразил Джон, за что получил от доктора подзатыльник.
– Не провоцируй меня, я на тебя ещё очень зол,– он перевёл взгляд на девочку, – Рози, ну, хватит уже его мучить, мне повязки Джону поменять надо.
– Ладно, я пойду погуляю в саду, но, я ещё вернусь,– помахала рукой Розалинда, а Джон лишь обреченно вздохнул.
– Придется потерпеть,– предупредил Джек, – Учти, что я смог залечить только эти твои раны, а те, что тебя действительно мучают, не под силу вылечить даже мне – только ты сам можешь помочь себе.
После того, как, закончив процедуры, молодой хирург удалился, вернулась Розалинда в сопровождении старшей сестры.
– Эй, не раскисай, братишка, – ободряюще улыбнулась Даниэлла, – Если Марго не едет к нам, то, что мешает нам поехать к ней? Лично я совсем не против посетить Париж, а?
– Дэни, а ведь действительно, – глаза Джона засияли,– Прекрасная идея. Маргарита пишет, что ей спокойно и комфортно – она продолжает учёбу, а по выходным помогает в монастырской клинике при аббатстве Сен-Маргарет, зовёт в гости. А что скажет на это Джек?
– Не переживай, он не сможет мне отказать,– лукаво подмигнула она – Как только твоё состояние будет позволять, сможем отправиться. Остальные, я уверена, тоже будут не против.
– Ты – настоящий друг, сестрёнка, – с благодарностью обнял её Джон.
– А сейчас тебе нужно выспаться, давай сюда ноутбук, – попросила Дэни.
– Ну, так нечестно, – расстроенно буркнул Джон, – Я – личность творческая и стремящаяся к познанию всего, ноут мне просто необходим,– он даже попытался привстать на подушках, но, скривившись от боли, снова рухнул на постель, принимая тщетность таких попыток в его теперешнем состоянии.
– Ага, как же – в "Варкрафт" резаться он тебе необходим, – парировала Даниэлла.
Джон лишь скорчил в ответ рожицу и в знак протеста накрылся одеялом с головой.
Потом все трое уже задорно смеялись.
Друзья, скучавшие по малышке Маргарите и переживавшие за неё, с воодушевлением приняли идею посетить Париж и проведать дорогую подругу.
Билетыбыли забронированы в тот же вечер, и через несколько дней их самолет уже делал посадку в аэропорту Парижа, откуда они и направились преподнести Маргарите приятный сюрприз своим столь скорым приездом.
– Дочка, к тебе пришли – спустись в холл, – улыбнулась молодая монахиня, – Тебя ждёт сестра.
Спускаясь по лестнице, Маргарита всё гадала, кто же может ждать её: Даниэлла...Эллен...
То, что она увидела, превзошло все её ожидания... Неуверенной походкой, держась за перила, Маргарита спустилась, бледная, похудевшая, снова коротко стриженная, в скромном серомплатьес кружевными воротником и манжетами.
Румяная черноволосая девица, в длинном атласном чёрном платье и чёрных лаковых туфлях, растянула улыбку от уха до уха, обнажив белоснежные зубы:
– Bonjour, mа cherе! – улыбнулась она ещё раз.
И без того не маленькие, глаза Маргариты стали просто огромными, она смотрела и не могла поверить: этот голос она узнала бы среди тысячи других без труда, а эти глаза...
От нахлынувших чувств закружилась голова, по щекам потекли слёзы. Закрыв лицо руками, девушка выбежала в сад. Немного пробежав, она застыла на месте, глубоко дыша, пытаясь совладать с эмоциями.
– Маргарита, постой! Подожди же!
Окрик вывел девушку из оцепенения.
– Господи, я ж убиться так могу на этих каблуках! И как вы, женщины, такое носите? Это, наверное, хуже, чем кандалы. Вот как надо было пытать в средние века. "Испанские сапожки" нервно курят в сторонке, – шутливо сердился Джон
Маргарита обернулась и не могла уже сдерживать приступ безудержного смеха:
– Жан, ты всё-таки приехал! – девушка смотрела на него и смеялась от души, – Знаешь, а тебе идет этот наряд – ты такой милашка. Но, для чего весь этот маскарад?
Джон покраснел и кокетливо улыбнулся:
– Ну, да – я такой. А как, по-твоему, я попал бы в женский монастырь? Дьявольщина! Я чуть Богу душу не отдал на этих каблуках, будь они неладны! – выругался он, снимая злосчастную обувь, – Прости, я так и не научился жить без тебя, – виновато улыбнулся парень, – Зато, согласись, мне удалось тебя удивить.
Маргарита не могла сдерживать не прекращающийся приступ смеха:
– Это Дэни с Рози так над тобой подшутили? С них станется. На дворе двадцать первый век – не стоило так изощряться,– всё ещё смеясь и вытирая руками потёкшую от слёз тушь, спросила Маргарита, – И всё это ради меня?
Парень ещё раз пристально осмотрел себя и разразился заразительным смехом.
– Ты всё можешь прочесть сейчас в моих глазах, – успокоившись после приступа смеха, пылко заверил Джон, и в них она увидела своё отражение.
– У тебя глаза такие, что невозможно забыть,– девушка дотронулась до его ресниц.
– С ума сойдёт тот, кто тебя полюбит. Рассудка тот лишится, кто тебя полюбит,– повторял он, осыпая поцелуями каждый сантиметр на её лице, гладя её волосы,– Ты зачем волосы опять остригла, когда они только начали отрастать? У тебя роскошные волосы – не обрезай больше, хорошо?
– Ты настолько влюблён, что замечаешь каждую деталь? – Маргарита внимательно посмотрела на парня, ласково улыбнувшись.
– О, да и да! Сто тысяч раз,– на одном дыхании вымолвил он,– Прости меня, дурака. Я не должен был давить на тебя. Но, эта история меня многому научила – если любишь, то учишься ждать и доверять.
– Я тоже вела себя как эгоистичный, избалованный ребёнок. Конечно, это не оправдание, но, мне было очень тяжело. Теперь мы постараемся исправить наши ошибки, – Маргарита взяла его руку в свои маленькие, почти детские, ладони, – Теперь всё будет хорошо. Как бы ни было тяжело, мы всё преодолеем... вместе. Ведь у нас впереди целая вечность.
– У нас впереди целая вечность,– повторил он, и каждый из них был уверен, что именно ему ведом истинный смысл этих слов...
Внезапно, подобно сотне мечей, её пронзили лучи света, и она поднялась в воздух.
Рот приоткрыт в немом крике, глаза застыли как стекляшки у куклы. Её тело поглотило свет, и Маргарита упала на землю. Тело охватило пламя.
Девушка посмотрела на свои пылающие руки и закричала от ужаса, но, к своему изумлению, боли она не чувствовала.
Джон попытался было подойти к ней, но она истошно закричала:
– НЕТ! Не приближайся ко мне! Я опасна! – Маргарита сжала голову руками.
– Тогда, и я тоже опасен! – Джон стоял на коленях, прижимая девушку к себе.
– Что ты делаешь? Оставь меня, – она отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться из его объятий, теряя связь с реальностью.
– И не проси, – он крепче прижал её к себе, ему пламя также не причиняло вреда, – Я не могу снова тебя потерять. Ты – моя жизнь. Посмотри на меня! – он тормошил её за плечи, – Очнись! Посмотри же на меня!
– Я... я не хочу причинять тебе вред, – твердила сквозь слёзы Маргарита, испуганно глядя на него и не понимая, что Джон остаётся невредим, – Tu es trop cher pour moi...(Ты мне слишком дорог... фр.) Я не прощу себе... – Джон не дал ей договорить, запечатав рот поцелуем.
Как кусочки паззла, все воспоминания необъяснимым образом встали на свои места – Маргарита вспомнила всю свою жизнь до мельчайших подробностей, все шестнадцать лет: каждый год – день за днём, мгновение за мгновением.
Она резко запрокинула голову, закричав, тело её выгнулось дугой и обмякло. Волосы приобрели платиновый оттенок.
1574 год. Франция. Париж. Лувр.
Тело юной Шарлотты содрогалось в агонии, на губах выступила кровавая пена.
– Нет! Не трогай! – Маргарита одной рукой старалась закрыть мужу рот, а второй пыталась справиться с его порывистыми попытками кинуться к умирающей девушке,– Не прикасайся к ней! Оставь её!
В комнату вошли несколько человек – это были люди герцога Анжуйского:
– Где он? Она одна?– один из них бегло огляделся вокруг и осмотрел тело,– Тем хуже. Погоди. Бери за ноги. Быстро! Открой окно!
За окном раздался звук падающего тела. Мужчины вышли, и в покоях Шарлоты де Сов повисла гнетущая тишина.
– Арманьяк сбежал отсюда благодаря ей, – Генрих уже не в силах сдержать слёз, бессильно опустился на колени,– Каждую ночь я вижу, как они убивают наших людей! Я слышу их крики и призывы о мщении!
– Спрячьте вашу боль, ваш страх, вашу печаль. Ведите себя так, словно вы ни чем не обременены, словно вы свободны, – приговаривала Маргарита, уложив его голову себе на колени, не размыкая объятий, успокаивая, как баюкают младенцев,– До сих пор вы хорошо свою роль. Так и продолжайте. Из её уст исходила смерть. Яд – узнаю почерк матушки. У нас нельзя показывать свою слабость. Никогда. Показав им, что любите кого-то, указываете на жертву. Вы сами даёте им повод избавиться от вас. Нельзя им показывать, кого мы любим.
Генрих посмотрел на неё взглядом, полным благодарности и признания:
– Сегодня ты снова спасла мне жизнь. Я не забуду этого.
* * *
– Каждую ночь мне являлся твой призрак,– Маргарита дрожащими руками старалась исследовать каждую чёрточку его лица, запомнить каждый изгиб, точно, он и в самом деле был призраком, что мог исчезнуть в любое мгновение, – А по утрам, верила, что ты жив. Я всегда верила, что мы встретимся.
– Всегда? – он прижал её руку к своим губам.
– Всегда, – не колеблясь, ответила Маргарита.
– Ты благоухала ароматом жасмина, – продолжал он, покрывая её лицо поцелуями, – Ты была в маске. Я подумал: может, ты некрасива или изуродована. В ту первую встречу ты не хотела, чтобы я тебя целовал. Я подумал, что ты ещё более одинока, чем я. И ещё подумал: твоя любовь безрассудна, словно месть.
– Я хотела тебя забыть,– Маргарита приложила его ладонь к своей щеке, – Но в ту ужасную ночь тебя привели ко мне.
– Меня к тебе привёл сам Господь. В разгар резни я открыл глаза и увидел тебя.
– Я – твой приговор, – прошептала Маргарита.
* * *
– Мне их очень жаль,– Карл был сам не свой, с пересохшими губами и болезненно блестящими глазами на бледном лице,– Марго... Марго, на тебе очень красивоеплатье, – он взял сестру за руку и попытался выдавить из себя подобие улыбки.
– Шарль, я люблю его, – Маргарита требовательно посмотрела в его глаза.
– Где ты была? – строго спросил король.
– Я люблю его, Шарль, – повторила она.
– Вот уже много дней ты не выходила из своих покоев. Не хотела меня видеть? Я изменился, – скорбная улыбка осветила его измученное лицо,– Ты по-прежнему меня любишь? Сначала... – снова усмехается Карл, – Ты не любила его... Но, разве это останавливало твою горячую кровь? Марго, мы были хорошими и добрыми детьми, зачем мы выросли? Зачем я стал королем раньше, чем стал мужчиной? Я был так зол в день твоей свадьбы... Тебя украли и не спросили меня... Не хотел тебя отдавать... проклятая Наварра, так далеко. Как я его ненавижу. Но, он теперь мой брат... Я его люблю, Анрио... и за это ненавижу. Но, пока он тебя охраняет... пускай. Пускай, я буду его любить, – на лице выступили капли кровавого пота, которые он старательно вытирал о белоснежный парадный камзол.
– У тебя кровь, – Маргарита с содроганием посмотрела на брата.
– Какая разница? – он обнял её за плечи, оставляя руками кровавые следы,– Ты лишь сохрани улыбку на своих устах. Иногда лучшая дань усопшим – умение подавить в себе боль страданий.
– Но, они не умерли, – робко заметила Маргарита.
– Это я!... Я умер! – взревел Карл, – Грустно было бы умереть без тебя,– он уткнулся лицом в её плечо.
– Ты не умрёшь, Шарль! Я останусь с тобой,– Маргарита обняла его и погладила по волосам,– Он лишь только помог мне. Он любил меня, а это не преступление. Оставь его мне, Шарль. Выпусти его из тюрьмы.
– К тебе в спальню? – насмешливо уточнил Карл, – Один раз ты его уже спасла. Хватит! – он решительно освободился от её объятий, – Нет, Марго, его нельзя выпустить. По государственным соображениям. Нельзя, чтобы узнали... о другом преступлении.
– О каком преступлении? – изумлённо спросила Марго.
– О каком? Об этом лучше не знать, – он наклонился к самому её уху и прошептал, – Анжу не надо возвращаться. Не надо. Они вас убьют. Нашу мать и его тоже. Сходи за Наваррским. Он твой муж, сходи за ним. Он должен править страной, он!
– Что ты делаешь, Шарль? Что ты делаешь? – шептала Маргарита и сама себе не верила.
– Я чувствую запах собственной смерти, – продолжал он, – Что скажу Господу, когда он спросит? Я скажу ему: "В ту страшную Варфоломеевскую ночь, когда воды Сены стали красными от крови, я крепко спал". Я даже не питал к ним ненависти. Ты это знаешь.
– Да, я это знаю, – тихо ответила Маргарита.
– Они ждут меня. Ждут, я их вижу, – Карл до боли сжал руку сестры, – И у них кровь идёт горлом, как и у меня.
– Шарль, ты тоже втайне любил, – взмолилась она,– Ради меня, помилуй его.
– Это он отравил меня, – громко ответил король.
– Нет! Это не он! – вскричала Марго.
Карл крепче прижал её к себе и произнёс уже намного тише:
– Не он, но надо, чтобы был он.
– Зачем? Кто тебя отравил? Кто? – Маргарита задала вопрос, на который страшилась услышать ответ.
– Наша мать, – резко ответил Карл, а Маргарита до крови закусила губу, сдерживая крик – это был именно тот ответ, которого она так боялась, который глубже кинжала вонзился в её сердце, – Ты же знаешь, сестричка, что в нашей семье убивают на совесть, – саркастически добавил он.
– Боже, помоги ему! – дрожа в объятиях слабеющего брата, чей камзол весь уже был пропитан кровью, прошептала Маргарита, воздев глаза к небу,– Помоги...
* * *
– Шарль, умоляю, подпиши помилование, – Маргарита понимала, что сейчас для неё последний шанс. Её брат, король Франции Карл IX лежал на смертном одре.
– Который час? – поинтересовался он.
– Пять часов, – слабым голосом ответила Маргарита.
– Поздно, – печально вздохнул Карл.
– Поздно? – обеспокоенно спросила она, – Почему поздно?
– Мари... Мари. Я так любил тебя, – Карл силился приподняться на кровати, словно что-то увидел там, высоко на потолке, – Марго... Марго. Боже милостивый, – всё тело его напряглось, и он судорожно вцепился пальцами в простыни, – Боже милостивый, я иду к тебе без скипетра и короны. Забудь о преступлениях короля, и помни только о страданиях дитя твоего. Я хочу быть угодным Господу. Мы прекратим войну. Мы погасим ненависть. Мы будем добрыми и сильными. Не бойся, моя Марго, брат будет наблюдать за тобой из чистилища, – его глаза застыли, и голова безвольно упала на подушки.
Маргарита обняла брата в последний раз, закрыла ему глаза и задула свечу у его изголовья.
– Спи спокойно, Шарль! Несчастное дитя, ты не желал ни кому зла...
Наваррский стоял в дальнем углу комнаты и усиленно моргал и морщился, сдерживая слёзы.
– Король Карл IX умер! Да здравствует король Генрих III! – сей же час разнеслось по галереям Лувра.
* * *
– Этим составом бальзамируют королей, – Маргарита передала палачу мешочек из чёрного бархата, – Сохрани его красоту для меня, – потом она повернулась к герцогине Неверской, – Сними с меня все драгоценности... Похороните их вместе с ним. Как я тебе завидую,ты сможешь спокойно оплакать своего Коконнаса...
– Вас ждёт король Генрих... А ваше платье всё в крови, – заметила Генриетта.
– Это не имеет значения, – нежной улыбкой просияла Маргарита, – Была бы улыбка на устах...
Ослепляющая вспышка белого света – и Маргарита стоит посредине огромного зала с витражными окнами, каменным полом и мраморными колоннами, в дальнем углу которого, в кресле из алого бархата сидела женщина в старинном наряде.
Девушка медленно, мелкими робкими шагами пошла в её сторону.
– Ну, же, смелее, дитя,– позвала женщина, вставая с кресла, – Подойди ближе. Дай тебя обнять.
Маргарита послушно продолжала идти – теперь она узнала, кто перед ней. В свете свечей прекрасное лицо ещё молодой женщины казалось спокойным и умиротворённым, но её большие тёмные глаза были полны тоски и грусти. Одета она была в расшитое золотом и жемчугом бордовое бархатноеплатьес большим декольте, открывавшим безупречную кожу шеи и груди. Из украшений на ней были только жемчужные серьги. С гордой осанкой, она неслышно, плавной походкой, ступала в бархатных туфлях.
– Ваше Величество, – девушка преклонила колено.
– Поднимись, дитя, – женщина протянула руку, – Никогда и ни перед кем не склоняйся. Помни, кто ты есть и не забывай, чья кровь течёт в тебе. Спустя столетия, кровь Медичи и Валуа снова объединилась, – она обняла Маргариту, – Теперь, когда я своими глазами увидела тебя, я могу спокойно уйти. Прости за те кошмары, что тебе довелось вынести.
– Сколько же Вам всего пришлось пережить... – участливо проговорила Маргарита.
– Это ничего – ты лишь сохрани свою дивную улыбку, – она откровенно улыбнулась и взяла руку девушки в свою, – Ты будешь счастливее меня – ты сможешь то, чего не смогла я. Я верю, что так и будет. Будь мудрой, смелой и милосердной. И однажды своим величием ты затмишь меня. Отпусти же меня с лёгким сердцем и не держи зла.
Маргарита последний раз посмотрела в глаза этой невероятно сильной и прекрасной женщины – истинной королевы.
– Отпускаю тебя, кровь от крови моей, Маргарита из Маргарит – произнесла женщина.
– Отпускаю тебя, кровь от крови моей, Светлая Королева, – ответила девушка.
Призрак Маргариты Наваррской исчез.
Девушка осмотрелась по сторонам – почему же тогда она сама осталась?
– А у меня ты ничего не хочешь спросить?– раздался голос у неё за спиной.
Маргарита обернулась, и узрела саму себя, только старше лет на десять, с модной причёской, в белой шелковой блузе, костюме бледно-персикового цвета и бежевых босоножках на шпильках. Она протянула руку, ожидая, что та пройдёт сквозь тело, но, рука упёрлась в плоть. Девушка отдёрнула руку и виновато улыбнулась. Другая Маргарита улыбнулась в ответ.
– Неужели такое возможно, – потрясенно пробормотала Маргарита и сильно зажмурилась, а когда снова открыла глаза, то вторая с неподдельным интересом продолжала смотреть на неё.
– Меня тебе не стоит бояться,– спокойно произнесла она, – Я – это всего лишь ты. Так, у тебя нет вопросов ко мне? – повторила другая Маргарита.
– Кроме картин прошлой жизни, я видела ...– начала девушка, немного осмелев,– Это случится в будущем?
– Ты видела лишь отрывки, вырванные из контекста. Ты не видела всей сути. Я не могу обещать лёгкой судьбы, но, могу обещать судьбу, достойную вас. Ваше будущее ещё не написано. Оно будет таким, каким вы его сделаете.
– Есть ещё, что не даёт мне покоя...– девушка запнулась, пытаясь подобрать слова о том, что гложет её сердце и душу, о чём её мысли...
– Я знаю, о чём ты хотела спросить, – другая Маргарита положила руку ей на плечо и ласково произнесла,– и хочу показать тебе кое-что – смотри же внимательно. Пойми, почему я не пожалела о том, что послушалась голоса любви:
Снова, ставшая уже знакомой, вспышка яркого белого света – и Маргарита оказалась в огромной светлой гостинной, украшенной к новогодним праздникам.
Посредине которой, на стремянке возле гигантской ёлки, стояла она сама в алом шелковом нарядном одеянии, развешивавшая ёлочные украшения. Словно, за эти годы ничего и не изменилось – разве что на её лице прибавилась пара морщинок в уголках ясных глаз.
В доме царила предпраздничная суета. Маргарита наряжала ёлку в гостинной – это хоть немного отвлекало её от невесёлых мыслей. Вдруг сердце её забилось часто-часто – и спустя годы, предчувствие не подвело её.
Она как раз прикрепляла большую звезду на верхушку огромного праздничного дерева, когда вошёл Джон. Он был кроток и прекрасен. Девушка от неожиданности оступилась и чуть не упала с лестницы – только крепкие объятия Джона подхватили её. Он был в красной куртке и Санта-Клаусовской шапочке, съехавшей на одно ухо, а большая спортивная сумка, вероятно, символизировала мешок с подарками. Его глаза блестели. Он опустил сумку на пол рядом. По-прежнему, они не сказали друг другу ни слова, но это и не было нужно...Было так упоительно больно, и в то же время так мучительно сладостно, что сердце разрывалось на части...Он погладил её по волосам, улыбаясь сквозь слёзы.
