Текст книги "Мелодия Бесконечности. Первый аккорд (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– Всё, что мы сделали – мы сделали все вместе, – Маргарита посмотрела в сторону друзей, – Без них ничего бы этого не было.

-Рerche Margherita e buona,

perche Margherita e bella,

perche Margherita e dolce,

perche Margherita e vera,

– процитировал он слова старой песни.

Маргарита – доброта здесь,

Маргарита – идеал красоты.

Маргарита – сама нежность,

Маргарита – сама правда,

Маргарита – неизбежность...

– Ты часто напевал мне эту песню, – девушка сразу вспомнила, как она любила слушать, когда он пел, как её завораживал его хрипловатый голос, – Ты говорил, что она написана специально для таких, как я. Говорил, что она принесёт мне радость и удачу – так и случилось. Знаешь, это даже трудно представить, насколько я сейчас счастлива.

– Нет – это не трудно, об этом говорят ослепительный блеск твоих глаз и твоя лучистая улыбка. И я, правда, очень рад за тебя, малышка. Я помнил тебя милой в своей влюбленности маленькой девочкой, а сейчас я вижу прекрасную молодую женщину в начале расцвета своей красоты. Ты всегда будешь для меня малышкой-сестрёнкой, сестрой моего лучшего друга... Я бы не смог сделать тебя такой счастливой, как это сделал он, – он опустил взгляд на её живот, но, Маргарита не заметила этот его жест, – И вскоре ты будешь ещё счастливее. Возьми это на счастье, – он протянул ей статуэтку в виде фигурки девушки-ангела из искусственного мрамора, покрытого слоем бронзы, – Я так и не успел тебе её подарить, – А это, – в другой руке у него была статуэтка маленького ангелочка, – передай сыну моей сестры, пожалуйста. Это будет ему напоминанием обо мне.

– Я обязательно сделаю это, обещаю, – это было наименьшее, что Маргарита могла сделать для него.

– Отец! – Джон и Ями обняли князя, выглядевшего ещё более царственно в своём белом одеянии:

– Как же я рад, что могу снова обнять вас, пусть и не надолго, – он крепче прижал к себе своих обожаемых близнецов, – Я столько ещё хотел сделать для вас, дети. Нет, правда – разве я думал, что умру в пятьдесят лет от обширного инфаркта, мне всегда казалось, что так много ещё времени впереди, что я всё ещё успею.

– Рафаэль, подойди, мой мальчик, – юноша закрыл лицо руками, а слёзы причиняли нестерпимую боль его раненому глазу, он уже и не надеялся ещё когда-нибудь в своей жизни услышать эти голоса, самые желанные голоса для него, – как ты вырос, но, для меня ты всегда останешься моим маленьким мальчиком. Прости, что пришлось так рано тебя оставить, – княгиня Асия и князь Вайвасват заключили младшего сына в тёплый семейный круг любви.

– Благодарю тебя, дитя, за эту возможность снова увидеть свою семью, – князь поблагодарил Маргариту улыбкой.

– Это дорогого стоит, – легкая улыбка тронула губы Асии.

– Ваши дети и сами не мало сделали для этого, это – и их заслуга тоже, – ответила Маргарита и улыбнулась.

Сони стояла и беззвучно плакала, не в силах поверить собственным глазам, пока Вайвасват не подошел к ней сам и не взял её за руку:

– Не печалься, посмотри на меня, – он поднял её лицо на себя, – Я не плачу – и ты слёз не лей.

– Госпожа Сони, спасибо вам за то, что были доброй матерью моему сыну, – женщина воздела глаза и увидела выражение благодарности и признательности на приветливом лице Асии.

– Okaa-san! Otou-san! – Джек свёл брови, глубоко вдохнул и с трудом сделал несколько шагов навстречу, не выпуская руку жены, а старые шрамы точно запекли огнем, и снова в памяти ожили события того страшного дня: взрыв в торговом центре, беспорядок и переполох вокруг, крики и стоны людей, вой полицейских машин и сирен скорой помощи, его попытки броситься к нарытым пропитанным кровью сукном телам, чьи-то руки, удерживавшие его, потом укол транквилизатора и реанимационная палата, и он уже не воспринимал того, что ему говорили, не осознавал своего критического состояния, он понимал только то, что его родителей больше нет. И, вот теперь они стоят и улыбаются ему – это было необъяснимое ощущение боли и блаженства одновременно, – Мама! Отец!

– Сынок, гордость наша, – Рейко подошла обняла его, – Ты даже не представляешь, какую мы испытываем радость, видя каким мы стал, чего добился, – молодой хирург крепче прижал к себе Даниэллу, – И у тебя такая замечательная жена, – она подмигнула девушке.

– Сara mia, с тобой тут хотят поговорить, – Алессио поклонился, тряхнув русыми волосам и отступил в сторону, давая женщине подойти ближе к Маргарите, а сам подошел пожать руку Джеку, с которым его прежде связывала крепкая дружба. Казалось бы, история настолько банальная – молодой скульптор очень быстро стал известным и востребованным, он был гордым и независимым, он знал цену своему таланту и не захотел тратить его в угоду преступникам и создавать подделки. Тогда они пригрозили, что он больше ни когда не сможет работать. А дальше – как по сценарию дешевого боевика – его избили до полусмерти и порезали сухожилия на кистях. Пришел в сознание он уже в больнице. Джек стал не только его лечащим врачом, но и другом. Молодой хирург очень болезненно реагировал на любую несправедливость, и старался помочь, чем мог – только вот вернуть былую гибкость и подвижность рукам не удалось – он не сможет уже вернуться к делу, которому он отдавал всего себя. Как, всё-таки, хорошо, что в то тяжелое для него время его поддержали Джек и его младшая сестра Маргарита. Для него она была совсем ребёнком – было-то ей всего лет пятнадцать, не больше, а она просила его подождать, пока повзрослеет, и не влюбляться в другую. Боже, как же это было мило и трогательно! И он обещал, но не суждено было исполниться этому обещанию... Он сейчас действительно рад, что она счастлива – он бы не вынес, если бы это было не так:

– Ну, будь здоров, приятель, – он похлопал Джона по плечу и улыбнулся, – и береги её.

– Благодарю за то, что ты сделала для моего сына, – Руслана положила ей руку на плечо, – Ты помогла проявиться его истинной сущности, самому лучшему, что есть в нём.

– Мне так жаль, что не смогла сделать для него больше, – Маргарита подняла взгляд на женщину и отметила, что Марк, и впрямь, унаследовал от матери её исключительную красоту и грацию, точеную фигуру, подлинно роскошные волосы и чистый цвет серых глаз.

– Я понимаю, но, тебе не в чем упрекнуть себя, – женщина обняла её, – Поверь, ты сделала для него достаточно.

– Не утешайте меня, пожалуйста, мадам, – как же нелегко ей было даже просто смотреть на мать Марка, – Если вы заглянете в мою душу, то увидите там не заживающий рубец. Как я могу смотреть вам в глаза, когда я причиняю вашему сыну боль одним только своим существованием – каждый час, каждую минуту? – и так тягостно и мучительно было сейчас на сердце.

– Марк только начинает жить, он сильный мальчик – справится. Когда-нибудь эти шрамы, всё-таки, заживут, и у него всё будет хорошо, – теплый взгляд Русланы согревал и вселял надежду, что так всё и будет, – Я хочу высказать свою благодарность и госпоже Альвис, которая вела и оберегала его.

Даниэлла и Рози стояли рядом со своими родителями, когда подошел Питер, ведя за руку Еву:

– Последние события заставили меня задуматься о своей жизни: если мне суждено будет погибнуть, сражаясь, то я хотел бы умереть мужем этой девушки. Прошу принять её в семью, как вы принимаете меня.

– Господи, Пит, даже не думай о смерти! – цыкнула на него мать, – Разве мы возражаем против твоего выбора?

– А!!! – завопила от радости Розалинда, едва не оглушив окружающих её родственников, – Это здорово! Просто супер! Мама, папа, я тоже хочу свадьбу. Ну, пожалуйста! У меня даже жених есть. Он, правда-правда обещал на мне жениться.

– А не соблаговолит ли юная леди не торопиться с принятием такого важного решения, – отец потрепал Рози за щеку, – и не подождет ли она ещё несколько лет, когда мы сможем вернуться к этому вопросу?

– Ну, так и старой девой остаться можно, – прихотливо надула губки девочка.

– Поверь, милая, – Камилла взъерошила её челку, – тебе это совсем не грозит.

– И, насчёт вашей личной судьбы, – прощаясь, Ангел Судьбы многозначительно посмотрел на живот Маргариты, – Нужно верить в чудо, даже, когда кажется, что и неоткуда ждать невозможного – и, да воздастся вам по вере вашей!

Маргарита закрыла глаза и обняла себя за плечи – и испытала непередаваемый прилив тепла, распространившийся по всему телу, будто она только что приняла горячую ванну и укуталась в большое и тёплое махровое полотенце. Она ещё не догадывалась, что это означает, но пришло чувство такого нереального блаженства, и поцелуй любимого мужа довершил эту благодать.

– А вот теперь, уже по-настоящему – прощайте, и помните, что те, кто проник в ваши сердца, будут жить в вас, пока жива ваша память о них.

А Марк всё думал – не слишком ли жестоко: увидеть мать, которую он ни разу не видел в своей жизни, всего лишь на пять минут? С другой стороны – это, всё же, лучше, чем ничего...

И всё вокруг ожило в ожидании праздника, и жизнь закипела с удвоенной силой – на улицах и площадях, и особенно – в самом дворце, где деловито сновало множество работников кухни и обслуживающего персонала, проводящих приготовления с явными радостью и рвением.

– А кто будет мороженое? – Джон повернулся к прыгающим от нетерпения детям.

Он повязал фартук, вымыл руки и разложил лакомство по креманкам:

– Марго, а тебе?

– Благодарю, но, мне что-то не хочется, – Маргарита присела за стол, – Вот, воды выпью, пожалуй, и выйду прогуляюсь, а то у вас тут на кухне так жарко и столько резких запахов, что мне уже дурно. Боже, я такая бесполезная женщина... – она подперла голову ладонями, и на личике у неё появилось по-детски виноватое выражение.

– Маргарита, что ты сказала? Нет, ты себя слышала? – он схватил её за руку, не спуская глаз, всматриваясь в её лицо.

– И что я сказала?... – девушка замахала руками, потом застыла, глядя на него, – Нет-нет, уж не думаешь ли ты...? Это было бы слишком хорошо, – ища в нём поддержку.

– Так, почему бы нам не поверить в хорошее? – улыбнулся он.

– Папа, вы о чём? – мальчик отставил своё мороженое и дернул отца за рукав алой рубашки.

– Скоро всё узнаешь, Али. Скоро узнаешь, – Джон погладил его тёмные кудри.

– Папочка, а можно мне с нового учебного года ходить в ту же школу, в которой учится Рози? – Алишер с надеждой и ожиданием посмотрел в карие глаза Джона.

– Хорошо, я поговорю с мамой, и, если она не будет против, то мы что-нибудь придумаем, – Джон, в общем-то, на имел ничего против этой идеи, но, необходимо было уважать и чувства Кали, как матери, – Согласен? – потом он повернулся к шеф-повару, – А теперь за дело берётся профессионал, – он, и правда, не считал чем-то постыдным или ниже своего достоинства приготовить ужин или сшить дамский наряд, и не делили работу на мужскую и женскую – то, к чему у него лежало сердце, он делал с удовольствием, отдаваясь делу полностью, – Не без вашей помощи, конечно. Будем готовить плов, фаршировать карпов и так, по мелочи – салаты и десерты. Наш главный повар Рустем не позволил мне этого на свадьбу, но, сейчас мне ни кто не помешает приготовить для дорогих мне людей.

– Пап, а ты потренируешься со мной? – попросил Али, доев мороженое, – Ты обещал меня научить стрелять из лука.

– Договорились, – кивнул Джон, – Вы пока погуляйте в саду, а я, как только освобожусь, то всецело буду в вашем распоряжении до самого вечера, – он игриво выгнул брови и прищурился, – А завтра у нас будет большой праздник и самый важный день, – легко улыбнулся он.

На главной площади Небесного града, украшенной флагами и цветами, выступали актёры и циркачи, бойко торговали купцы и ремесленники. Улицы, парки и скверы наводнились весёлыми, смеющимися людьми в праздничных одеждах, ведущими за руки своих детей – они вышли на улицы целыми семьями, целыми улицами и кварталами, после пережитых страхов и эвакуации, благополучно вернувшиеся домой.

Во всех беседках сада и в большом зале дворца были накрыты праздничные столы, и всё наполнилось жизнью: пришли голоса оживлённо беседующих людей и смех детей, звуки шелестящей одежды и шагов множества ног, запахи жареного мяса, свежеиспеченного хлеба и ароматных фруктов, музыка разогревающегося оркестра, многообещающий плеск льющегося вина и весёлое журчание воды фонтанов.

Утро ещё баловало и нежило прохладным ветерком, и до полуденного зноя можно было ещё вдыхать полной грудью освежающий коктейль из ароматов трав, цветов и готовящихся прямо на улице под навесами угощений.

Оперевшись на мраморные перила, они стояли на празднично украшенном балконе и смотрели на собравшийся на дворцовой площади народ

– Все эти люди пришли поприветствовать нас, – Маргарита повернулась к мужу, – Я хочу спуститься к ним.

– Если ты этого хочешь, то идемте все вместе, – улыбнулся он.

– Аделька, дай мне руку, – сделав знак стражникам пропустить, она, ведя за руку девочку, медленно спустилась по ступеням с балкона, и золотистое платье на ней переливалось при каждом её шаге. Расступаясь, первая пара охранников преклонила колени, по их примеру, так же поступили и следующие, стоявшие вдоль лестницы до самых огромных дверей главного дворца.

Джон взял сына за руку и тоже спустился по лестнице следом за ней.

Рыжая богиня пожала плечами и, улыбнувшись, взяла под руку Самаэля и кивнула остальным следовать за ними.

Перед дворцом по левую руку стояли королева Альвис, Надир и отряд воинов Тёмных небес в парадном облачении, а по правую руку – генерал Агни и рыцари Небесного града в сверкавших на солнце позолоченных доспехах. Они тоже преклонили колени – но, не повинуясь приказу, а стремясь выразить восхищение и признательность.

Сотни рук протягивались к ним, и они старались пожать каждую из них.

– Храни вас Всевышний, – одна женщина протянула Маргарите для благословения своего младенца, – Благословите моё дитя, Княгиня!

Девушка дотронулась до лобика ребёнка, и он улыбнулся ей, глядя своими большими синими, как это чистое небо над ними, глазами – и по её щекам потекли слёзы, и ещё сотни рук потянулись к ним:

– Да смилостивятся над вами боги! Благословите, Княгиня! Благословите, госпожа Кали! Майтрейя, Дхармараджа, не оставьте милостью своей!

Всё это настолько тронуло её, что растроганная Маргарита не могла уже управлять потоком ликования, льющимся из её глаз:

– Радость этого светлого дня мы хотим сегодня разделить с вами всеми – сегодня будут открыты для вас двери главного дворца и княжеского сада, – она постаралась собрать все свои силы и произнести эти слова как можно громче, чтобы донести их до каждого.

Девушка не выдержала такого психологического напряжения – дойдя до края площади, она поняла, что не сможет дальше и шагу ступить – ноги не слушались её, голова кружилась и гудела, лицо пылало в лихорадке, она не смогла больше удерживать в своей руке ладошку Аделины и, почти потеряв сознание, чуть не упала на землю, чем перепугала всех, но, была вовремя подхвачена под руки мужем. Назад Джон нёс её на руках, так как самостоятельно идти она уже была не в силах. Хорошо, что после официальной церемонии уже можно было расслабиться – часов шесть, практически до самого торжественного вечера, девушка провела в глубоком сне, пока не пришла в себя после сильного волнения, что пережила этим утром.

Когда Маргарита открыла глаза, то увидела собравшихся в её комнате друзей и мать:

– Ты, пожалуйста, не пугай нас так больше, – Валентина помогла дочери подняться на кровати, – Ты сможешь? Будешь готова к вечеру?

– Простите, что-то я расчувствовалась, – улыбнулась девушка, расчёсывая волосы, – Но, я уже в порядке.

– Тебе точно не нужна помощь? – Джон взволнованно посмотрел на жену.

– Спасибо, я справлюсь, – девушка поднялась с пуфика, подошла к большому окну и открыла ставни, – Дайте мне несколько минут – и я буду готова, – глядя на сад, выглядевший волшебно в свете вечерних фонарей, она мысленно дала себе установку быть сильной, и, когда развернулась к друзьям, то на лице у неё была совершенная уверенность.

– Давай, девочка, покажем им, как надо танцевать? – когда она спустилась в зал, Джон протянул ей руку, обольстительно улыбнувшись.

Маргарита кокетливо опустила глаза и вложила свою руку в его ладонь.

– Тебе невероятно идёт беременность, – улыбнулся он, запечатлев на её губах нежный поцелуй.

– Ты, всё-таки, так уверен в этом? – настойчиво уточнила она.

– Ты же слышала Ангела Судьбы, и сама в этом сможешь убедиться в скором времени, – снова улыбнулся Джон, и в сердце своём Маргарита знала, что это – святая истина, и с лёгким сердцем она вышла на танцпол под руку с любимым мужчиной, пока ещё могла позволить себе такое удовольствие.

Под зажигательные мотивы пламенем танцевал подол алого платья Маргариты, и внутри всё тело пылало в жарком огне его объятий, томясь в предвкушении, когда все эти шелка и атласы будут сброшены к его ногам. В такт ритмичным движениям тела, звенели её любимые серьги и золотые браслеты на руках, и стучали каблучки её туфель по старинному паркету. И было всё равно, сколько людей сейчас смотрят на них, им нечего смущаться или стыдиться – пусть все видят, как они счастливы, пусть завидуют и толкуют, пусть вздыхают и ревнуют – ни что уже не сможет причинить им вред, они больше не боятся ни чего. И весь мир вокруг, разом, перестал существовать, растаял во времени и пространстве – исчезли люди, стены, потолок, умолкли музыка и голоса. Остались только двое – и звёзды в ночном небе над ними. И – его любимые глаза. И закружилось всё в вихре танца и водовороте чувств, и только взгляд глаза в глаза говорил красноречивее всех слов и не давал упасть. И ощущалось только соприкосновение тел, сплетение пальцев рук, слияние губ, отблеск сияющих глаз. Любовь, подобно яду, распространялась,пробирая до самых костей, парализуя нервы, пропитывая собой всё существо – и только друг в друге находили они противоядие от неё. И ни кого не пожалел голос страсти и любви.

И эхо имени его звучит ей в имени «любовь».

– Светлых обликов светлей – тайна радости моей, – он поцеловал мочку её уха, – Спасибо, любимая, за то чудо, что ты носишь в себе, – он привлёк её ещё ближе к себе, – Теперь тебе нужно быть особенно осторожной – за вами с пацаном глаз да глаз нужен, – заметил он, на что Маргарита смутилась и густо покраснела, – А что я такого сказал? Тому нечего стесняться, у кого реальные пацаны намечаются, – широко улыбнулся он и подмигнул, – Ну, это на будущее – разъяснительную работу надо проводить заранее.

– Ты хотел бы мальчика? Надо было раньше предупреждать – я бы настроилась соответственно, – не удержалась от улыбки девушка.

– Ну, я бы, вообще – то, и от очаровательной дочурки не отказался. Я бы её обожал! – он намекающее сощурил глаза и прильнул поцелуем к её шее.

– Дорогой, я, кажется, начинаю ревновать, – Маргарита игриво погрозила ему пальцем, – Посмотрим, что ты скажешь, если будет мальчик. Даже не знаю, кого я буду любить больше – сына или его отца, – она состроила хитрую мордочку.

– Вы меня опять дразните, мадам Дестинофф? – улыбнулся Джон, глядя в её любимые глаза.

– Едины – врозь или вдвоём, – прошептала она, положив голову ему на плечо.

– Мы – половины одного, – продолжил он строки песни, – Не знаю, имеют ли наши обряды силу в вашем мире, поэтому предлагаю, когда вернёмся на землю, оформим наши отношения ещё раз – уже по вашим правилам – наш ребёнок родится в законном браке, и я всё ещё хочу оформить опеку над Аделькой. А что такого? Я готов повторить свои клятвы сколь угодно раз, ибо я не собираюсь нарушать их.

Марк стоял перед зеркалом – на нём был серый с белым камзол, расшитый серебром. Он так ему шел. Юноша эффектно выделялся среди остальных своим высоким ростом и своей бледностью. Тысячи глаз с удивлением рассматривали его, что обескураживало и смущало. Он всё ни как не привыкнет к такому повышенному вниманию к себе. Он был моделью, и, казалось бы, должен был уже привыкнуть, но так и не смог. Тяжелое детство наложило неизгладимый отпечаток, и всё время оставалось ощущение, что всё это происходит не с ним. Всё время он чувствовал себя этакой Золушкой в ожидании полуночи, что вот-вот – и волшебство рассеется, и ему придется начинать всё с самого начала.

Хотя чего уже там – ну, пусть смотрят, если им так хочется – сегодня у Золушки самый главный бал в жизни.

Эти взгляды не были злобными, а были полны интереса и восхищения, согревая теплом.

– Ты сегодня просто звезда вечера – не меньше, – улыбнулась Даниэлла, когда они вместе с Маргаритой подошли к нему, погруженному в свои мысли, – Пойдём, Прекрасный Принц, твои феи хотят потанцевать. Не заставляй нас ждать.

– А знаете – с удовольствием! – он взял девушек под руки, и они, весело рассмеявшись, одновременно поцеловали его в обе щеки.

"– Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.

Но, если хочешь – стихами грехи замолю,

Но, объясни – я люблю оттого, что болит,

Или это болит оттого, что люблю?"

Александр Башлачев

– Не говори ничего, – Марк поклонился и подал Маргарите руку, – Потанцуешь со мной?– он посмотрел на неё с нежностью и грустью.

И она положила руки ему на плечи, а он обнял её за талию.

И звучащая музыка, как нельзя лучше, отражала то, что происходило сейчас в их душах. Они плавно двигались под эту медленную мелодию, потерявшись для всех. Под своими пальцами он ощущал гладкую кожу её спины в глубоком вырезе её вечернего платья карминного цвета, ловил каждое движение её тела, не смея поверить происходящему. Теперь, когда её раны зажили, Маргарита могла не стесняясь надеть одежду с открытой спиной. Сердце стучало безудержно, и было чувство такой нереальной интимности – намного большей, чем при любой физической близости. И оба всё не решались посмотреть друг другу в глаза, стыдясь своих слёз. Маргарита первая подняла глаза на юношу, когда на её щеку упала его слеза, смешиваясь с влагой из её собственных глаз – он зажмурился, не давая волю слезам, потом улыбнулся:

– Ты же говорила, что не будешь плакать.

– Ты тоже говорил, – Маргарита, в свою очередь, постаралась улыбнуться.

От него пахло сиренью и травами, приятно было вдохнуть эту лёгкую освежающую смесь, это благоухание весенних цветов, что казалось сродни чуду в конце лета, когда они должны были уже давно отцвести.

– Видишь всех этих людей?– тихо спросил юноша, – Как они смотрят – они смотрят и недоумевают – от чего это так блестят его глаза? Неужели он, кто похож на холодную мраморную статую, способен плакать? Только ты видела мои слёзы – тогда и сейчас. Я так устал. Прошу, спрячь меня от их взглядов – я не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме тебя, видел как я плачу, – он опустил лицо в её волосы и впервые попросил кого-то о помощи, – Я принёс тебе только горе, а ты достойна лучшего. Джон прав – мне лучше исчезнуть из твоей жизни. Я просто не могу больше мучить тебя. Я поеду с отцом во Львов. Я так мечтал поехать туда вместе с тобой, показать тебе город, в котором я родился, да – не судьба, видно. Потому я и попросил тебя подарить мне этот танец – в первый и в последний раз.

«В последний раз до звёзд дотронуться рукой, в последний раз забыть о том, что я не твой»

Дмитрий Маликов

Он хотел бы, чтобы музыка не смолкала, и этот танец мог длиться вечно.

– И мы больше не увидимся? – она подняла на него свои глаза – большие и влажные от слёз.

– Кто знает? – пожал он плечами,– Но, если тебе понадобится моя помощь – тебе достаточно просто подумать обо мне.

– Это так тяжело – осознавать, что я причиняю тебе боль, мне самой становится так больно, когда я вижу, как ты грустишь, – Маргарита опустила голову, потом резко подняла её и посмотрела на него, – И, не потому, что ты – Хранитель, Марк, а просто потому, что ты – наш друг, ты можешь вернуться к нам, когда пожелаешь. Здесь всегда будут рады тебе. К тому же, ты теперь связан долгом Хранителя – не забывай.

– Я всегда буду это помнить, – тихо ответил он.

– Ты так держался за нить прошлого потому, что был одинок, а теперь у тебя есть мы – отпусти её, отпусти своё прошлое и открой глаза, иначе, рискуешь не увидеть своё будущее.

– Как ты красива сегодня...Особенно красива...Я никогда не забуду, что ты осветила и согрела мою жизнь, в которой, я уже и не думал, что наступит рассвет. Как бы не сложилась моя судьба, ты навсегда останешься в моём сердце и в моих мыслях, – он продолжил на украинском языке, – Ти для мене завжди будеш казкою мого життя (Ты для меня всегда будешь сказкой моей жизни Укр.).

Маргарита вдруг увидела его серые глаза совсем близко у своего лица:

– Марк, не стоит, – покачала она головой.

– Не стоит что? – уточнил он с улыбкой.

– Вот то, о чём ты подумал – не стоит, – Маргарита снова улыбнулась.

– А ты уже читаешь мои мысли? – усмехнулся он, проведя пальцем по её губам, – Прости, я не хотел оскорбить тебя...

– Любовью невозможно оскорбить,– и в словах её была твёрдая убеждённость, – Меня, правда, очень огорчает, что моё счастье делает несчастным тебя, но, моё сердце, мои помыслы, моя жизнь – принадлежат другому. Улыбнись судьбе, и, знаешь – она улыбнётся в ответ, и станет легче, поверь.

– Другом твоїм, ти так і знай, буду завжди – ну, і нехай (Другом твоим, ты так и знай, буду всегда – ну и пускай Укр.), – чуть слышно продекламировал Марк, – Така наша любов – твоя любов і моя любов (Такая наша любовь – твоя любовь и моя любовь. Укр.).

– Знаешь, я тут подумала, что мы могли бы составить тебе компанию, – Маргарита наклонила голову, заговорщицки улыбнувшись, – ещё несколько месяцев, и я не смогу уже позволить себе путешествия.

– Так, ты? – он с удивлением посмотрел на неё, – Ты же так этого хотела.

– Тише! – шикнула на него девушка, – Можно сказать и так. Мы ещё ни кому не говорили – боимся сглазить.

– Понимаю, – кивнул он, – Мои поздравления вам. Значит, Господь простил меня? Потому, что ты простила?

– Так что – ты не против компании? Я поговорю с остальными. Думаю, что небольшое путешествие нам не повредит, – она снова состроила одну из своих фирменных мордочек.

– Это было бы очень важно для меня, – просто ответил он.

– Иди ты к чёрту, братец! – беззлобно отмахнулся Рафаэль, – Я так гордился своей искусной татуировкой, а из-за этой повязки вся красота закрыта. И голова сильно болит.

– Главное, что ты жив, глупый, – Джон положил руку ему на плечо.

– Кому я теперь такой нужен? – продолжал капризничать младший принц.

– Как это, кому – нам, конечно! – Джон обнял брата.

– И ты доверяешь ему? – скептически заметил Рафаэль, покосившись в сторону Марка.

– Я доверяю своей жене, – был ему твёрдый ответ.

– Ты и мне доверяешь? – осторожно спросил он.

– Ты мой брат, ты спас мою жену, и да – я доверяю тебе, – улыбнулся Джон.

– Разрешите пригласить Вас на танец, Махарани, – протянул руку младший принц, взглядом спрашивая разрешения старшего брата.

– Думаешь, я всё ещё боюсь тебя, Рафаэль? – улыбнулась Маргарита, когда он взял её под руку.

– Не думаю, – покачал головой Раф и рассмеялся.

Она смело посмотрела на него:

– Тебе ведь что-то нужно от меня?

– От тебя ничего не скроешь, – он серьёзно посмотрел на стоящую перед ним эту маленькую девушку, в крохотные ладони которой он готов вложить свою судьбу, – Мне нужна помощь. Нам... нужна помощь.

– Вам? – Маргарита удивленно подняла брови.

– Нам с Ями... – тихо продолжил он.

– Ох, ничего же себе! – девушка от неожиданности прикрыла рот рукой, – А я ещё всё думала, что она так за тебя переживает, даже за Джона она не так волновалась. А ты уверен, что это те самые чувства?

– Конечно, я долго сомневался – мы же знаем друг друга всю жизнь, естественно, что я питаю к ней самые нежные чувства. А потом – словно, пришло озарение, что я не могу без неё, что я хочу большего, чем сестринская привязанность, что она для меня – дороже всего в этом мире. Понимаешь, что брат не очень будет рад таким новостям.

– Это ещё мягко сказано... – и было понятно, что каждое слово даётся ему с большим трудом.

– Ты же понимаешь, что мы не специально. Меньше всего мы хотели огорчить его. Но, сердце-то, оно не выбирает. Только ты сможешь смягчить его гнев. Если бы он только позволил нам спокойно покинуть Небесный град и поселиться в Джайпуре.

– А она? – спросила Маргарита, – Она любит тебя так же, как и ты её? Сначала я хочу сама поговорить с ней, а потом дам тебе свой ответ.

– Благодарю, – поклонился Раф, когда танец закончился.

– Ты – один из самых близких мне людей, и этого не изменить, – Рафаэль цеплялся за взгляд брата как за жизненно необходимую ниточку надежды, – Если мне однажды встретится девушка, с которой я захочу провести остаток своих дней, ты будешь рад за меня?

– Тебе нужно моё благословение?– Джон взял его за руку, – Кто она?

Маргарита поцеловала мужа в щеку и направилась к столику с напитками.

– Яблочный сок? – улыбнулась она, глядя на стакан в руках подруги.

– А я временно не пью, – загадочно протянула Даниэлла, расплываясь в улыбке.

– Как?! – Маргарита так и остановила руку, занесённую над стаканом с персиковым соком, – И ты тоже?!

– Что значит тоже? – Даниэлла допила и отставила свой стакан, – То есть... ты хочешь сказать, что...

– Именно! – Марго бросилась ей на шею, – Данька, это же настоящее чудо, не правда ли?! – потом она наклонилась и обняла подругу за живот, – Привет, малыш! Я – твоя, самая любящая тебя, тётушка Маргарита.

– Ладно, ладно, – замотала головой златовласая, – Только не задуши меня, любвеобильная тётушка, а то кто тебя потом попросит крёстной быть? – подмигнула она и сердечно обняла подругу, – И тебе мои поздравления. Как себя чувствуешь, дорогая?

– Бывало и лучше, конечно, но я не против и все девять месяцев терпеть ради такого дела, – решительно тряхнула тёмными локонами маленькая брюнетка.

– Я почему-то так и думала, что ты скажешь нечто а этом роде, – улыбнулась Дэни, – И как такой сильный дух оказался в таком хрупком теле? И откуда ты, девочка, черпаешь силы?

– А силу даёте мне вы. Все вы, – улыбка подруги отразилась в ясных глазах блондинки.

  – Марго, а знаешь ещё новость? – таинственно протянула Даниэлла, – Питер сделал предложение Еве! – она с удовольствием наблюдала за тем, какую реакцию вызовут её слова.

– Так это же просто здорово! – Маргарита так и подпрыгнула на месте, хлопнув в ладоши.

– Тут я не могу с тобой не согласиться, – усмехнулась блондинка.

– Ну, договаривай уже. Ты же хотел мне ещё что-то сказать? – спросил Джон, отставив бокал с вином, терзаясь от странного предчувствия, – Так кто же она, Раф?

– Может, сначала выйдем на воздух? – тот кивнул в сторону двери.

– Всё настолько серьёзно? – его встревоженный голос не мог скрыть волнение.

– Тебе лучше присесть – вот, садовая лавка отлично подойдёт, – Рафаэль жестом указал на резную деревянную скамью, – Нет смысла дальше ходить вокруг да около: я хочу просить руки твоей сестры.